Книга 7. Глава 12. Воссоединение...

Именно тогда, когда растаял зыбкий мостик, взбесилась сфера, до этого не подававшая никаких признаков жизни. Вспыхнула пульсирующим кровавым светом, кометой со свистом пронеслась над головой, бросаясь из стороны в сторону, ударяясь о стены, вертелась волчком, выписывая немыслимые зигзаги. И все эти выкрутасы сопровождались оглушительным сумасшедшим гоготом, от которого лопались ушные перепонки. А порой чудилось пугающе-жуткое мычание, блеяние, топот копыт, хлопанье крыльев, словно стаи разгулявшейся нечисти проносились над головами.

Сфера, со свистом пикируя, с еще большим остервенением на полном ходу врезалась в стены. Грохот несся со всех сторон всё ближе и ближе. Они сидели с Катей на полу, прикрыв головы руками, а вокруг словно свистели пули и рвались снаряды. Мэтту вдруг показалось, что снаряды рвутся не здесь, а в чреве электронного монстра, по ту сторону экрана. И сквозь помехи проступает кровавое пятно, расползающееся по гимнастерке, окрашивая в красный уголок солдатского письма, спрятанный у сердца.

Мэтт взглянул на Катю, она тоже не отрывала глаз от экрана, слеза катилась по щеке. Ей привиделся прощальный, угасающий сиреневый взгляд того, кого она любила, в котором за секунду пронеслась вся его короткая жизнь, где нашлось место и для нее…

– Всё будет хорошо, правда, милый?.. – одновременно утверждая и вопрошая, тихо произнесла Катя, утопая в сиреневых переливах, такая маленькая и хрупкая, едва выглядывая из-за его плеча.

– Да, Катюша, всё будет хорошо, – твердо ответил он, целуя ее медленно, неторопливо, желая подольше продлить эти последние мгновения…

И словно не было расставания, не было разделяющих их 11-ти лет, он из 45-го и она из 56-го вопреки всем законам времени и бытия встретились, влюбились и пронесли это чувство до последних минут своей короткой жизни, чтобы снова воссоединиться в другом, неподвластном времени и прочим законам мироздания мире. В мире, ведомом только влюбленным, где живет любовь, и нет разлук и расставаний.

А сфера, продолжая носиться, то взвивалась ввысь, то в штопоре падала вниз, пикируя в миллиметре над головами Мэтта и Кати, заставляя пригибаться всё ниже, пока оба не растянулись на полу, по-пластунски отползая то в одну, то в другую сторону.

А светопредставление набирало силу. Электронный монстр рябил, хрипел и кашлял еще сильнее и громче. А запертый в сфере маньяк, разразившись самыми грязными ругательствами, снова метил в распластавшиеся на полу, извивающиеся живые мишени, безжалостно разбивая вдребезги самое сокровенное, спрятанное глубоко внутри от чужого недоброго взгляда, напоминание из далекого прошлого.

Внезапно воскреснув и тут же превратившись в прах, дорогие сердцу тени прошлого бередили незаживающую рану. Но все равно, из разных времен, из разных миров, за гранью возможного, он и она – две оборотные стороны реальности из последних сил тянулись друг к другу, чтобы, уверовав, снова обмануться. И забытая сладкая боль снова терзает и мучает душу, как сладкая истома, растворенная в горьком похмелье, как капля надежды, утонувшая в море разочарования…

***

Внезапно всё стихло, напряжённая тишина натянутой струной звенела в воздухе, и чудилось потрескивание зажжённых свечей и запах ладана. Чудом уцелевшие под сумасшедшим обстрелом, Катя и Мэтт застыли в неудобной позе, боясь пошевелиться, словно под прицелом снайпера, чтобы ненароком не выдать место своей дислокации.

Они не представляли, сколько времени так пролежали, когда Мэтт, приказав Кате не двигаться, осторожно поднял голову и огляделся. Сфера вернулась в исходное положение, снова зависнув над электронным монстром. Вместо кричащего кроваво-алого, изнутри зеркального батискафа, вновь мягко струилось его родное изумрудное в сиреневых переливах свечение. Но внимание Мэтта было полностью приковано к электронному монитору, Катя последовала вслед за ним, и оба замерли, не сводя глаз со вспыхнувшего на экране изображения.

Оранжевое сияние слепило глаза, Мэтт, оторвавшись от экрана, взглянул на Катю, окружённую едва заметным оранжевым свечением, оно просачивалось изнутри, из каждой клеточки, жадно вбирая в себя её свет. И чем больше увеличивался диаметр и яркость свечения, тем прозрачнее становилось тело Кати, пока полностью не растворилось, превратившись в призрачное оранжевое облачко. Оно уплывало всё дальше, в направлении раскалённого яркого огненного сияния, заполнившего весь экран.

Мэтт увидел отсветы пламени на своей коже и ощутил полыхающий жар.
– Нет, Катя, – кричал он вслед удаляющемуся облаку, – ты сгоришь.

– Я хочу гореть вместе с ним, – едва слышно прошелестело у самого его уха, словно дуновение легкого ветерка.

Как только облачко растворилось в раскаленном жерле, экран погас, и оттуда показалась голова профессора, а потом и всё, на чем она так уверенно держалась. Мэтт, которому такое зрелище уже было не в новинку, с виду спокойно взирал, как Флярковский выбрался из плазмы, а за ним и все его спутники.

Материализовавшиеся путешественники во времени явно не понимали, что происходит.
Они не представляли, где были, что делали и как выбрались. В их памяти сохранилось всё, что было до появления в их жизни уникального маленького пациента, а далее ничего. И снова недоумение, растерянность, ужас и вопросы, вопросы, вопросы...

Как воспримут правду теперешние визитеры из прошлого, Мэтт не представлял. Он не успел к этому подготовиться, перед глазами все еще стояла Катя, растаявшая в раскаленном пламени. Этой Кати ему будет не хватать, так же как и все прошедшие 10 лет без нее. Он скучал по ее остротам, искрометному юмору, острому язычку, что бил без промаха в цель, независимо от рангов и заслуг. Но скучать и горевать не время, пора удовлетворить любопытство невольных путешественников во времени и ввести их в курс дела.

Продолжение следует...