The Tragedy of Great Power Politics

Трагедия политики великой державы (обновленное издание)

The Tragedy of Great Power Politics (Updated Edition)

Возможные геополитические изменения вследствие пандемии Ковид-19

(Джон Дж. Миршаймер)

Чикагский университет

W. W. NORTON & COMPANY • НЬЮ-ЙОРК • ЛОНДОН

Я начал работать над «Трагедией политики великих держав» вскоре после распада Советского Союза в конце 1991 года и закончил ее почти десятилетие спустя. В те годы многие американцы, включая значительное число ученых, были весьма оптимистичны относительно будущего международной политики. Было широко распространено мнение, что окончание холодной войны возвещало о новой эпохе, в которой не будет войн великих держав и в которой такие концепции, как баланс сил, будут неактуальны. Вместо этого мы могли ожидать роста сотрудничества между государствами в течение многих лет. Реалисты, такие как я, как говорили, находятся на грани вымирания и неизбежно пойдут по пути динозавров.
Я написал эту книгу, чтобы бросить вызов этому оптимистичному взгляду на международные отношения. Я пытался доказать, что мир остается опасным местом, и что реализм продолжает предлагать важные идеи о том, как он работает. Однако большую часть книги я посвятил разработке собственной теории международной политики, которая существенно отличается от известных реалистических теорий Ганса Моргентау и Кеннета Вальца. Тем не менее, я приложил немало усилий, чтобы убедить читателей, что моя теория будет актуальна в двадцать первом веке.
Сначала это было трудно продать, в основном потому, что в начале 2000-х годов все еще сохранялся значительный оптимизм относительно состояния мировой политики. Этот оптимистичный взгляд на мир начал угасать, когда война в Ираке пошла на спад в 2004 году, и Соединенные Штаты оказались втянутыми в проигрышные войны в Афганистане, а также в Ираке. В то же время становилось все более очевидным, что война Америки с террором не имеет конца. Неудивительно, что уверенность 1990-х годов почти полностью исчезла и была заменена более пессимистичным взглядом на международную политику на фоне большей обеспокоенности тем, куда направляются Соединенные Штаты. Большинство американцев теперь понимают, что мировая арена полна потенциальных проблем и что решения этих проблем трудно, если не невозможно, найти.
Это изменившееся мировоззрение понятно, учитывая, что Соединенные Штаты вели шесть войн с тех пор, как закончилась Холодная война двадцать пять лет назад: Ирак (1991), Сербия из-за Боснии (1995), Сербия из-за Косово (1999), Афганистан (2001-настоящее время), Ирак (2003-11) и Ливия (2011). Фактически, американские военные находились в состоянии войны примерно два из трех лет с 1989 года. Однако все эти войны велись против второстепенных держав. Соединенные Штаты имели роскошь не беспокоиться о том, что соперничающая великая держава будет серьезно угрожать им.
Но эта ситуация, похоже, меняется с ростом Китая. Если китайская экономика продолжит расти быстрыми темпами в течение следующих нескольких десятилетий, Вашингтон почти наверняка столкнется с потенциальным конкурентом-равным впервые со времен Холодной войны. Фактически, недавний опрос, проведенный Pew Research Global Attitudes Project, показал, что «в 23 из 39 стран большинство или относительное большинство говорят, что Китай либо уже заменил, либо в конечном итоге заменит США в качестве ведущей сверхдержавы».* Даже в Соединенных Штатах 47 процентов опрошенных респондентов считают, что Китай находится на пути к тому, чтобы стать номером один; 47 процентов не согласны.
Подъем Китая поднимает очевидный вопрос: может ли это произойти мирно? Я затронул эту проблему в первом издании «Трагедии», поскольку к концу 1990-х годов были веские основания полагать, что Китай станет особенно могущественной страной. Я утверждал, что если Китай продолжит свой подъем, он создаст грозные военные силы и попытается доминировать в Азии так же, как Соединенные Штаты доминируют в Западном полушарии. Я утверждал, что стать региональным гегемоном — это лучший способ для страны максимально увеличить свои перспективы выживания. Я также предсказал, что соседи Китая, а также Соединенные Штаты попытаются сдержать Китай и не допустить его превращения в регионального гегемона. Последующая конкуренция в сфере безопасности сделает Азию все более опасным регионом.
С тех пор, как «Трагедия» была опубликована в 2001 году, я провел множество лекций, в которых утверждал, что подъем Китая не будет мирным. Некоторые из этих лекций проходили в самом Китае. А в 2004 году я дискутировал по этому поводу со Збигневом Бжезинским, бывшим советником президента Джимми Картера по национальной безопасности.* В течение первых нескольких лет я обнаружил, что большинство слушателей не были убеждены моими аргументами или, по крайней мере, относились к моим заявлениям скептически. Но этот скептицизм начал смягчаться после 2008 года, отчасти потому, что Китай продолжал становиться все более могущественным, но также и потому, что Китай начал использовать свое влияние способами, которые пугали его соседей, а также Соединенные Штаты. Сегодня я нахожу, что слушатели гораздо более восприимчивы к моим аргументам о будущих китайско-американских отношениях.
Учитывая, что подъем Китая, вероятно, станет самым важным событием двадцать первого века, и учитывая реальную вероятность того, что он не будет мирным, я подумал, что имеет смысл подробно изложить свои взгляды в новой заключительной главе этой книги. Хотя я и затронул эту тему в первоначальном заключении, это было несколько поверхностное рассмотрение, просто потому, что я также осветил множество других тем в версии 2001 года. Я также не представил широкого изложения своих взглядов на подъем Китая в каких-либо других работах. Таким образом, новая заключительная глава сосредоточена исключительно на Китае и дает всестороннее объяснение того, почему я думаю, что в Азии будут большие проблемы, если Китай станет значительно более могущественным.
За исключением этого предисловия и нового заключения, остальная часть книги практически не изменилась с первого издания. Самое важное, что я не изменил свою теорию наступательного реализма. Это решение может удивить некоторых читателей, учитывая, что теория была прочитана и проанализирована широким кругом ученых, некоторые из которых высказали резкую критику. Я удовлетворен вниманием и воспринимаю критику — как большую, так и маленькую — серьезно. В конце концов, высший комплимент, который один ученый может сделать другому, — это вдумчиво заняться его или ее работой. Тем не менее, я считаю, что моя теория хорошо выдержала эту критику. Это не значит, что теория идеальна или что она в конечном итоге не будет вытеснена. Но это значит, что я остаюсь удовлетворен теорией, представленной в первом издании «Трагеди».
В новом заключении я использую эту теорию, чтобы ответить на вопрос, которому политики, ученые всех убеждений и обеспокоенные граждане во всем мире, вероятно, будут уделять огромное внимание в предстоящие десятилетия: может ли Китай подняться мирным путем? К сожалению, мой ответ — нет.
Я хотел бы поблагодарить восемь человек, которые дали обширные комментарии по новому заключению и помогли его значительно улучшить: Джессику Элмс, Чарльза Глейзера, Майкла Дж. Риза, Мари-Ив Рени, Майкла Роули, Люка Шумахера, Юань-Канг Вана и особенно Стивена Уолта. Я также представил раннюю версию на семинаре, спонсируемом Программой по международной политической экономии и безопасности (PIPES) в Чикагском университете. Участники дали обширные комментарии, которые были бесценны для меня при подготовке окончательной версии. Я глубоко признателен за всю эту помощь. Конечно, я несу полную ответственность за любые оставшиеся проблемы.
Наконец, я хотел бы поблагодарить Роби Харрингтона, моего редактора в Norton, за идею создания обновленного издания Tragedy. Он хотел, чтобы оно вышло в 2011 году, к десятилетнему юбилею книги. Но, как и в случае с оригинальной версией книги, мне потребовалось больше времени, чем я ожидал, чтобы дойти до финишной черты. Роби был моим близким другом почти двадцать пять лет, и я многим ему обязан. Кроме того, я хотел бы поблагодарить редактора этого обновленного издания Лизу Кэмнер Маккей, которая проделала превосходную работу, руководя выпуском этого нового издания.
* «Глобальный имидж Америки остается более позитивным, чем имидж Китая: но многие считают, что Китай становится ведущей мировой державой», Pew Research Global Attitudes Project, Вашингтон, округ Колумбия, 18 июля 2013 г.
* Отредактированную стенограмму этих дебатов см. в статье Збигнева Бжезинского и Джона Дж. Миршаймера «Битва титанов», Foreign Policy, № 146 (январь–февраль 2005 г.), стр. 46–49.


ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ
-----------------------------

Двадцатый век был периодом великого международного насилия. В Первой мировой войне (1914–18) на европейских полях сражений погибло около девяти миллионов человек. Во время Второй мировой войны (1939–1945) погибло около пятидесяти миллионов человек, более половины из которых были гражданскими лицами. Вскоре после окончания Второй мировой войны холодная война охватила весь мир. Во время этого противостояния Советский Союз и его союзники по Варшавскому договору никогда напрямую не воевали с Соединенными Штатами и их союзниками по Организации Североатлантического договора, но многие миллионы погибли в опосредованных войнах в Корее, Вьетнаме, Афганистане, Никарагуа, Анголе, Сальвадоре и других местах. Миллионы людей погибли также в менее масштабных, но не менее ожесточенных войнах столетия, включая русско-японские конфликты 1904–1905 и 1939 годов, вмешательство союзников в гражданскую войну в России с 1918 по 1920 год, русско-польскую войну 1920–1921 годов, различные арабо-израильские войны и ирано-иракскую войну 1980–1988 годов.
Этот цикл насилия будет продолжаться и в новом тысячелетии. Надежды на мир, вероятно, не будут реализованы, потому что великие державы, которые формируют международную систему, боятся друг друга и в результате конкурируют за власть. Действительно, их конечная цель — занять доминирующее положение над другими, потому что наличие доминирующей власти — лучший способ обеспечить собственное выживание. Сила обеспечивает безопасность, а наибольшая сила — наибольшая гарантия безопасности. Государства, сталкивающиеся с этим стимулом, обречены на столкновение, поскольку каждое из них конкурирует за преимущество над другими. Это трагическая ситуация, но избежать ее невозможно, если только государства, составляющие систему, не согласятся сформировать мировое правительство. Однако такая масштабная трансформация вряд ли является реалистичной перспективой, поэтому конфликты и войны неизбежно продолжат оставаться крупными и устойчивыми чертами мировой политики.
Можно было бы оспорить этот мрачный взгляд, отметив, что двадцатый век закончился мирно — с окончанием Холодной войны — и что отношения между великими державами довольно мирные, когда мы вступаем в двадцать первый век. Это, конечно, верно, но предсказывать будущее, просто экстраполируя вперед из настоящего, не дает возможности для обоснованного анализа.
Подумайте, что бы сказал такой подход европейскому наблюдателю в начале каждого из предыдущих двух столетий. В 1800 году Европа находилась в разгаре Французской революционной и Наполеоновской войн, которые длились двадцать три года (1792–1815) и в которых участвовали все великие державы той эпохи. Экстраполируя вперед этот кровавый год, можно было бы ожидать, что девятнадцатый век будет полон конфликтов великих держав. Фактически, это один из наименее конфликтных периодов в европейской истории. С другой стороны, в 1900 году в Европе не было войн с участием великой державы, и мало что предвещало, что таковые будут в ближайшем будущем. Экстраполируя вперед этот спокойный год, можно было бы ожидать небольшого количества конфликтов в Европе в течение двадцатого века. Как мы знаем, все было наоборот.
Общие теории международной политики предлагают полезные инструменты для прогнозирования того, что нас ждет впереди. Наиболее полезные теории такого рода описывают, как великие державы обычно ведут себя по отношению друг к другу, и объясняют их поведение. Полезные теории также в значительной степени объясняют, как великие державы вели себя в прошлом, включая объяснение того, почему некоторые исторические периоды были более конфликтными, чем другие. Теория, которая удовлетворяет этим требованиям и помогает нам оглядываться назад, чтобы понять прошлое, должна также помогать нам смотреть вперед и предвидеть будущее.
В этой книге я пытаюсь предложить теорию с этими атрибутами. Моя теория, которую я называю «наступательным реализмом», по сути своей реалистична; таким образом, она вписывается в традицию мыслителей-реалистов, таких как Э. Х. Карр, Ганс Моргентау и Кеннет Вальц. Ее элементы немногочисленны и могут быть сведены к нескольким простым предложениям. Например, я подчеркиваю, что великие державы стремятся максимизировать свою долю мировой власти. Я также утверждаю, что многополярные системы, которые содержат особенно сильное государство — другими словами, потенциального гегемона — особенно склонны к войне.
Эти и другие предложения в этой книге будут спорными. В их защиту я пытаюсь показать, что логика, которая их поддерживает, является обоснованной и убедительной. Я также проверяю эти предложения на основе исторических данных. В качестве доказательств я рассматриваю в основном отношения между великими державами с 1792 года. Наконец, я использую теорию для прогнозирования вероятной будущей формы отношений между великими державами.
Эта книга была написана, чтобы обратиться как к моим коллегам-ученым, так и к гражданам, заинтересованным в понимании центральных сил, которые управляют поведением великих держав. Преследуя эту цель, я старался сделать свои аргументы ясными и легкими для понимания для тех, кто не погружен в жаргон и дебаты научного мира. Я старался помнить совет, который литературовед Лайонел Триллинг однажды дал выдающемуся социологу Ч. Райту Миллсу: «Вы должны предположить, что вас попросили прочитать лекцию по какой-то хорошо знакомой вам теме перед аудиторией преподавателей и студентов всех факультетов ведущего университета, а также перед группой заинтересованных людей из близлежащего города. Предположим, что перед вами такая аудитория и что они имеют право знать; предположите, что вы хотите, чтобы они знали. Теперь пишите». 1 Я надеюсь, читатели придут к выводу, что мои усилия следовать этому совету принесли плоды.

"Трагедия политики великой державы"

1
Введение

Многие на Западе, похоже, верят, что «вечный мир» между великими державами наконец-то близок. Окончание холодной войны, как утверждается, ознаменовало собой кардинальные перемены в том, как великие державы взаимодействуют друг с другом. Мы вступили в мир, в котором мало шансов, что крупные державы будут ввязываться друг с другом в соревнование в сфере безопасности, не говоря уже о войне, которая стала устаревшим предприятием. По словам одного известного автора, окончание холодной войны привело нас к «концу истории».
Эта точка зрения предполагает, что великие державы больше не рассматривают друг друга как потенциальных военных соперников, а как членов семьи наций, членов того, что иногда называют «международным сообществом». Перспективы сотрудничества изобилуют в этом многообещающем новом мире, мире, который, вероятно, принесет большее процветание и мир всем великим державам. Даже несколько приверженцев реализма, школы мысли, которая исторически придерживалась пессимистических взглядов на перспективы мира между великими державами, похоже, поверили в царящий оптимизм, как отражено в статье середины 1990-х годов под названием «Реалисты как оптимисты».
Увы, утверждение о том, что конкуренция в сфере безопасности и война между великими державами были вычищены из международной системы, неверно. Действительно, есть много доказательств того, что обещание вечного мира между великими державами было мертворожденным. Например, подумайте о том, что, хотя советская угроза исчезла, Соединенные Штаты по-прежнему держат около ста тысяч солдат в Европе и примерно столько же в Северо-Восточной Азии. Они делают это, потому что признают, что опасное соперничество, вероятно, возникнет среди крупных держав в этих регионах, если американские войска будут выведены. Более того, почти каждое европейское государство, включая Соединенное Королевство и Францию, все еще питает глубоко укоренившиеся, хотя и приглушенные, опасения, что Германия, не сдерживаемая американской мощью, может вести себя агрессивно; страх перед Японией в Северо-Восточной Азии, вероятно, еще более глубок, и он, безусловно, чаще выражается. Наконец, возможность столкновения между Китаем и Соединенными Штатами из-за Тайваня едва ли далека. Это не означает, что такая война вероятна, но эта возможность напоминает нам, что угроза войны великих держав не исчезла.






















(*-16-*)
~