Эпистемология писателя Горина гл. 1-2

               
                В этой Действительности царили два страшных зверя –
                Влияние и Внушение, вскормленные Ложью. От них
                произрастали болезни – Терпимость и Покорность, в
                основе которых теснились Лень и Страх.


                1.  Действительность

              Семён Горин родился и вырос в этой Действительности. Из той информации, которая в том или ином виде проникала в его сознание, он невольно, почти бессознательно, выхватывал и делил пополам явную ложь или что-то, чему хотя бы отчасти можно было верить. Но в любом случае и то и другое создавало в его неокрепшей душе тяжеловатое ощущение связанности какими-то ненужными ограничениями и правилами, тем более что он постоянно видел вокруг себя их необязательность и нарушения.
              Горину не повезло родиться в России - государстве, которое, с лёгкой руки своего однофамильца, сатирика прошлого века, Горин называл Азиопа – особая страна, постоянно пребывающая в экстремальной ситуации . (Г.Горин. Дом, который построил Свифт (Письма отцу). Киев, 1995. – С. 390)

             Однако милостивая Фортуна судила ему родиться и жить спустя почти сто лет после очередной войны, развязанной и проигранной Азиопой, но экстремальность страны с тех пор не убывала и постепенно приобретала всё более странные формы. Горин стал замечать эти странности с раннего детства, когда его первые самостоятельные мысли, перестали соглашаться с окружающей действительностью. С возрастом в нём возникало всё больше маленьких несогласий с устройством и всем укладом жизни Азиопы. Они постепенно росли и крепли, превращаясь в уверенность, и незаметно вылились в почти бессознательное неприятие преподносимой со всех сторон информации.
              Он быстро понял, что нужных знаний в школе ему не давали, не учили думать, рассуждать, осмысливать. Он должен был только заучивать и повторять то, что написано в учебниках и говорят учителя, его просто учили, как влиться в окружающую действительность и преуспеть в ней, выполняя определённые правила и предписания, при этом не рассуждая и не проявляя самостоятельности. Горин быстро уяснил, что Азиопа и её правители не задавались целью вырастить умное, думающее население. И никогда не станут этого делать. Это было бы не выгодно для власти, нецелесообразно.
             Имеющиеся в библиотеках Азиопы материалы представляли собой противоречивые сведения, неточные пересказы вторых и третьих лиц и прочую малодостоверную информацию. Всё это незаметно путалось с многочисленными анализами и версиями. Нечёткие видеоматериалы порой сопровождались противоречивыми текстами, ложными ссылками и отсылками. Запутавшись в отечественной информатике, Горин обратился к зарубежным источникам. Это оказалось неожиданно просто. Несмотря на запрещённые и закрытие в Азиопе Google, You Тube, Facebook, Twitter, Instagram, Spotify и другие, войти в них не составило большого труда. Скорее всего, граждане Азиопы просто отвыкли или не хотели ими пользоваться.
             Едва научившись читать, Горин с удивлением узнал, что существует перечень запрещённых в Азиопе книг и авторов. В числе таких авторов оказались Флобер, Лебон, Фромм, Ремарк, Хемингуэй, Оруэлл, Пелевин, братья Стругацкие, Акунин и много других, о ком можно было узнать только покопавшись в Интернете.
Реализм в литературе Азиопы существовал только в форме книжных шаблонов, утверждающих правильность царящего в стране режима, и пользовался вынужденным спросом за неимением альтернатив. Чтобы соответствовать требованиям государства, нужно было не просто лгать, а создавать литературных уродов, не имеющих ничего общего ни с искусством, ни с реализмом, как таковым.
           Горину в нескольких попытках приблизиться к требуемому реализму становилось невыносимо тошно обходить или интерпретировать глупость, жадность и ложь окружающей его Действительности, ограниченность и инертность Большинства, скучно и противно придумывать и изображать судьбы больших и маленьких людей, не имеющих собственных мыслей, задавленных постоянным влиянием и внушением и, якобы, лишённых своих мелочных устремлений, подлости, интриг и трусливых переживаний.
             Понимание этой Действительности определило выбор Гориным жанра фантастики. Фантастика позволяла исподволь, завуалированно использовать темы, гласно и негласно запрещённые в Азиопе. Только в фантастике жители других стран или планет могли быть недовольны своими правителями, открыто заявлять о своих правах, бороться за них, только в фантастических опусах могли происходить события, меняющие существующую Действительность. Любой из подобных вариантов применительно к современной Азиопе исключал возможность публикации и мог повлечь наказание.
             Но и фантастика была тесна для него. В годы суматошно и жадно проведённой молодости он перечитал, пересмотрел и перепробовал множество источников и практик познания. Кроме официальной литературы и искусства насмешливая Фортуна нередко подбрасывала ему мистику и эзотерику. Он изучал и практиковал разные формы йоги, дзэна, астральных странствий и переживаний; ему случалось общаться с сущностями и кошмарами потусторонних миров. Он хорошо помнил долгие разговоры с «чёрным человеком» и элементалями низших слоёв астрала; беседы, из которых он почерпнул много нового и, как оказалось, правильного. Открывшиеся ему не совсем ясные, но не вызывающие сомнений истины, опыт общения с многомерными пространствами реальности расширили границы его сознания. Границы эти были неопределёнными и туманными, но Горин чувствовал, что за ними кроется что-то важное и главное, что может объяснить и исправить порочность действительности, в которой ему приходилось  жить. Поэтому в его произведениях всё чаще появлялись неизвестные науке или непризнавамые ею явления и сюжеты, попытки соединить настоящее с оригинальными вариантами возможной реальности. Может быть, поэтому его и читали. Даже в том патологическом состоянии, в котором существовала Азиопа, среди отупевшего и запутавшегося Большинства, находились люди, сохранившие способность думать самостоятельно и видевшие в его книгах честную попытку разобраться в действительности.

       В окно, туманя стёкла, дышало сонное, мокрое утро, и не хотелось, чтобы оно просочилось в комнату. Горин с удовольствием повалялся бы ещё в постели со своими набросками, книгами и ноутбуком, если бы не Спилберг. Услышав, что хозяин проснулся, пёс ломился в дверь, нетерпеливо вздыхал и повизгивал. Горин поднялся и сел на край кровати. Напротив, в зеркале шифоньера, он увидел себя – заспанного, не первой свежести, с припухшими со сна глазами и всклокоченной шевелюрой, и в который раз подумал, что пора отодвинуть куда-нибудь этот чёртов шкаф. Проблема была в том, что передвинуть шифоньер – означало перестановку мебели по всей спальне – двигать комод в ногах кровати, перевешивать стеллаж с книгами, переставлять кресло и даже подставку с цветами. Проще было просто не смотреться с утра в зеркало.
             Не поднимаясь, он повернулся вправо, дотянулся до ручки двери и открыл её. Спилберг вихрем ворвался в комнату и набросился на него со всем пылом изголодавшейся собачьей любви. Щёки Горина моментально стали мокрыми от собачьих поцелуев. Одна лапа тут же запуталась в его пижаме, вторая больно оцарапала ухо. Казалось, пёс виляет не только хвостом, но и всем телом. Движением лапы Спилберг старался повернуть к себе голову хозяина и при этом больно царапался. Горин подумал, что пора бы подстричь Спилбергу когти. Он локтем обнимал вздрагивающую спину собаки, безжалостно теребил мягкие уши и бормотал что-то на полусобачьем языке:
- Ах ты, хищник! Г-р-р-р, звер-рюга. Кусатепь! А-а-а-ф…Ф-фу! С-с-сукин сын! Ж-жуткий пёс. Кобёл паршивый…
Спилберг никак не мог успокоиться. Ему нужно было время, чтобы излить хозяину свою любовь. Горин поднялся, наконец, с кровати и пошёл в кухню. Пёс бежал впереди, путаясь под ногами и влюблено поглядывая на него снизу-вверх через плечо.
Водопроводный кран протекал уже вторую неделю, и Горин на ночь обматывал его тряпкой, конец которой опускал в водосток. Так не было слышно капель воды, звонко ударяющих в ржавую раковину. Он снял мокрую тряпку, наполнил чайник и поставил его на плиту. По утрам напряжение в сети падало, но за полчаса чайник мог нагреться достаточно, чтобы заварить кофе.
Из крана в ванной текла чуть тёплая вода, сохранившаяся в трубах, и Горин успел почистить зубы, пока она не кончилась. Он пользовался старой зубной щёткой, какую можно было приобрести только в антикварных подвалах, где торговали всяким старьём, оставшимся после последней войны. Большинство населения давно уже отказалось привычки иметь настоящие зубы, это было слишком дорого и хлопотно. Услуги стоматологов тоже стоили неприлично дорого и были недобросовестны. Пластмассовые протезы на клею были, мягко говоря, практичнее. Горин в отношении к своему здоровью был консерватором и ретроградом. Он хранил и берёг свои зубы, делал гимнастику, старался побольше бывать на воздухе и посещал маленький полузаброшенный фитнес-клуб. Может быть, поэтому он и жил уже восьмой десяток лет этаким чистеньким старикашкой со стабильным давлением и объёмом бицепсов тридцать сантиметров. Некоторые его ровесники, превозмогая склероз, могли бы ещё вспомнить, каким он был раньше. Но многих из них он растерял, некоторые умерли, а другие только собирались, уныло лелея на диванах свои хворобы. Горин не любил вспоминать прошлое, он жил настоящим, хотя и его иногда хотелось забыть. Например, неприятный спор с редактором Брединым, отказавшемся издавать его последний роман «Эгре;гор». В кабинете Бредина Горин, несмотря на свой возраст и седые волосы, невольно испытывал ощущение провинившегося школьника. Сотни погубленных здесь идей, растоптанных планов и разрушенных надежд как будто оставили после себя посмертную ауру безнадёжности и слоган с ворот Дантова ада, казалось, витал над редакторским столом рядом с портретом Президента.
- Дурацкий  сюжет, - раздражённо вещал Бредин, - идиотская композиция, а терминология безо всякого расчёта на потребителя - хоть со словарём читай. Если вы хотя бы не попытаетесь вернуться к реализму, я решительно отказываюсь вас печатать,- приговорил он в завершение.
              Горин несколько раз пытался вернуться к реализму или хотя бы приблизиться к нему, но реализм предполагает правдивое и полное воспроизведение Действительности в её типичных чертах, что противоречило государственному статусно-ориентированному дискурсу внедрения политики в массы. Важную роль в формировании и поддержании этого дискурса играли так называемые «фильтры восприятия», через которые человек воспринимает условия существования. Если эти условия  способствуют быстрому и лёгкому удовлетворению его потребностей, это способствует позитивному состоянию. Но если вероятность удовлетворения потребностей низка, то состояние становится негативным. При этом в толпе возникают новые ресурсы в форме  коллективного раздражения, фрустрации, стресса, способные  включить механизмы психологической защиты, повышающие напряжённость психических состояний и вероятность возникновения недовольства и протеста. Однако в Азиопе эти процессы, если и имели место, то носили вялотекущий характер. Многие запреты и ограничения в стране пассивно воспринимались Большинством населения, как неизбежное, но терпимое зло.


                2. Азиопа XXII век.

                Антирусский заговор,
                безусловно, существует – проблема
                только в том, что в нем участвует все
                взрослое население России.
                В. Пелевин

                Нации, застывшие в мертвых догмах или
                развращенные корыстью, непригодны к
                тому, чтобы двигать вперед
                цивилизацию.
                Виктор Гюго
 


              Квинтэссенцию фильтров восприятия, заразивших большинство населения представляла собой предвоенная речь одного из диктаторов XXI века Президента Путина.
              "Уважаемые товарищи! – вещал Путин. - Мной принято решение о проведении специальной военной операции. Ее цель - защита людей, которые на протяжений восьми лет подвергаются издевательствам, геноциду со стороны киевского режима. И для этого мы будем стремиться к демилитаризации и денацификации Украины. А также преданию суду тех, кто совершил многочисленные кровавые преступления против мирных жителей, в том числе и граждан Российской Федерации".
            Даже простой анализ позволил Горину уяснить, что Президент и его команда свалила в одну кучу украинский национализм, расширение НАТО на Восток и нарушение "баланса сил" в мире. Вздорный набор фраз, произвольная эклектика фактов, откровенная ложь, непоследовательность, неопределённость угроз, отсутствие конкретных целей были очевидны, но тут же стали знамёнами прошлой войны.
              "Сегодняшние события связаны не с желанием ущемить интересы украинского народа, - заявлял Путин. - Наши действия  - самозащита от создаваемых нам угроз. Как бы ни было трудно, призываю понять это".
Понять это действительно было трудно. «Нежелание ущемить интересы украинского народа» обернулось тысячами жертв среди мирного населения, разрушением жилья и разграблением городов и сёл, уничтожением инфраструктуры, в результате чего в зимнее время мирное население оставалось  без света и тепла. Тысячами гибли и солдаты российской армии.
СМИ Азиопы, в основном телевидение, уверяли, что справедливая война – это единственный путь к миру, эффективный способ показать миролюбие Азиопы, её ведущую роль в прогрессе человечества.

             «Желание уничтожать неправду, - утверждала пропаганда – это творческий порыв нашего народа. Уничтожить всё реакционное, всё, представляющее для нас потенциальную угрозу – это уничтожение в действительности – есть созидание!»
           Горин не мог понять, как население Азиопы проглатывало и переваривало подобный бред. Международные нормы ведения войны, основанные на кровавых ошибках прошлого и миллионах погибших, Азиопа игнорировала как будто их не существовало вовсе.
            Не только военное командование, но и матери, родичи и невесты солдат поощряли насилие, грабёж и пытки…  «Ты там насилуй их баб, только предохраняйся», - нежно журчал перехваченный разговор невесты с воюющим женихом. Даже очевидность отправления на гибель мужей и детей не вызывала в начале войны материнской тревоги. «Пусть воюют, - кривлялась перед камерой пьяная баба, - я ещё нарожаю!». Рядовой Константин Соловьев рассказывал матери: "У нас здесь знаешь, у меня на глазах, короче, ну я тоже в этом участвовал. Пытали пленных. ФСБшники. Знаешь, что такое розочка?.. На теле мужчины можно сделать 21 розу – 20 пальцев и член. Видела, розочка, когда распускается, как открывается? Вот так же вдоль костей кожа срезается с мясом. А потом все пальцы. То же самое делается и там." "Совесть его перестала грызть", рассказывал палач, когда количество жертв переросло за двадцать.
             Не хотелось верить, но ссылки на эти аудиоперехваты Горин нашёл в Facebookе и на YouTube, и в соцсетях российских блогеров. От подобной информации у Горина подскакивало давление и начинали гореть щёки, словно сама физиология тела не желала принимать противоестественности происшедшего, и ему становилось стыдно того, что он русский.

        Спилберг нетерпеливо тянул его к лифту, но Горин решил идти по лестнице. Его квартира была на третьем жилом этаже над уровнем офисов и магазинов, поэтому лифтом он не пользовался. Тем более что лифт работал редко и с частыми перебоями. Беднягам, застрявшим между этажами, часто приходилось, задыхаясь и обливаясь потом, ждать мрачного, вечно злого механика.
Пёс потащил его вниз по лестнице, не давая возможности полюбоваться свежим граффити Элоизы Стамп на втором, техническом, уровне. Судя по вновь и вновь появлявшимся на стенах подъезда граффити оригинального исполнения, Элоиза жила в этом же подъезде, видимо, где-то на верхних уровнях. Скорее всего, эта Элоиза была мужчиной. Так думал Горин, рассматривая переплетения фаллических и боевых символов на обрывках фона из кровавых брызг и пятен грязи.
            Последним шедевром Элоизы Стамп, который он не успел толком рассмотреть, была разваливающаяся Спасская башня Кремля, полускрытая гигантскими буквами «ПЗЦ». Застывшая в падении, разбитая на куски верхушка башни с осколками кровавой звезды испускала в серый потолок лестничной клетки грязные брызги оргазмического извержения. За такие картинки даже теперь, через сотню лет после войны можно было свободно отхватить очень неприличный срок.         
Пёс уже проскочил последние ступеньки лестницы, выдернул его на улицу и потащил к ближайшему столбу. Снаружи утро было таким же сырым и холодным, каким казалось из окна спальни. В эти последние дни осени, когда уже пошли зимние дожди, смешанные со снегом, погода была отвратительнее, чем в другие времена года. Даже обжигающее лето и убийственные холода зимы Горин переносил легче, чем этот слякотный период.
       Обнюхав основание столба, Спилберг направился к мусорным бакам, где, наконец, замер с высоко поднятой лапой. Порыв ветра поднял с асфальта обрывки бумаги и вдруг бросил в Горина пригоршню колючей снежной крупы. Редкий снежок сыпался из низких туч, и Горин с удивлением увидел, что он какого-то зеленоватого цвета.
       В конце улицы на небольшой Площади находился Торговый центр «Магнолия». Горин всегда шёл сюда с удовольствием, потому что в подвалах Торгового центра обитал Сева Гром. Эту оригинальную личность Горин встретил случайно. Сева что-то стащил из машины на стоянке Торгового центра, и Горин, неожиданно для себя проникшись сочувствием, откупил его у полиции за сотню евробаксов. Российские рубли погибли ещё в прошлом веке после проигранной Азиопой войны.