Легенда шестнадцатая. Кровь на закате

Когда прерии начинают шептать, а ветер несёт запахи прошлого, как будто пытается предупредить тех, кто ещё не потерял себя — тогда и рождаются истории, которые нельзя рассказывать у костра без душевного трепета.

Это была история о любви. О той самой, что приходит внезапно, словно пуля из засады, и разрывает сердце, даже если ты Дикий Ден — человек, который думал, что давно уже забыл, как быть слабым.

Её звали Мэри. Она жила в соседнем городке, где церковь всё ещё имела крышу, а почта приходила регулярно. Она работала помощницей (сестрой милосердия) у странного доктора по имени Рихард Шостке — высокий, худой, с кожей белее мела и голосом, от которого хотелось вымыть уши с мылом.

— Он приехал из Австрии, — говорила она, когда Гарри и Ден зашли к ней в первый раз. — У него редкие знания. Он лечит людей, которых другие врачи уже списали.
— Странный он какой-то, — заметил Гарри, покосившись на доктора, который стоял в тени, наблюдая за ними. — Как будто его лицо не совсем настоящее.
— Просто он очень бледный, — ответила Мэри. — В Европе все такие. Там солнца почти нет.

Ден же не слушал. Он смотрел только на неё. Слушал её смех. Смотрел на то, как она поправляет волосы, когда нервничает. На её глаза — тёмные, как небо перед грозой.
Она стала частью его вечера. Они встречались за городом, у старого дерева, которое помнило ещё времена, когда индейцы пели под луной. Они пили немного виски, смеялись, рассказывали друг другу истории.
Но со временем Ден начал замечать: её кожа становится всё бледнее. Щёки теряют цвет. Иногда она замирала на полслове, будто забыла, зачем пришла.

— Ты болеешь? — спросил он однажды.
— Нет, — ответила она. — Просто устала.
— Тогда давай уедем. Куда-нибудь, где есть то, на что можно прилечь.
Она улыбнулась. Но в её глазах было что-то... холодное.

В один из вечеров, когда они шли домой, он почувствовал это — взгляд. Чужой. Холодный. Он обернулся, но никого не увидел.

— За нами кто-то следит, — сказал он Мэри.
— Не глупи, — ответила она. — Здесь никого нет, кроме нас.

Но Ден был уверен. Позже он рассказал всё Гарри.

Гарри не верил в совпадения. Особенно после того, как видел, как виски показывает правду.

— Я прослежу за вами, — сказал он, затягиваясь сигарой. — Если за вами кто то следит, я найду его.

И нашёл.

Во время одной из прогулок, когда Ден и Мэри шли вдоль реки, Гарри наблюдал из тени. Он увидел, как доктор Шостке вышел из-за угла дома, тихо, как тень, и последовал за ними. Его шаги не слышались. Его лицо — не выражало ничего. Ни злобы. Ни страха. Только… голод.

Гарри не стал нападать. Он пошёл к своему старому знакомому — мудрому ворону Черное Перо.

— Это не человек, — сказал ему ворон, услышав описание. — Это упырь. Старый. Из Польши. Они прячутся под человеческими личинами, чтобы питаться тем, что делает людей живыми.
— Как убить его?
— Только в могиле. Там, где он родился второй раз. Кол в сердце. Огонь. Пепел на ветер.

Гарри вернулся к Дену.

— Этот доктор — не врач. Он вампир. Упырь. Он высасывает жизнь у Мэри. Вот почему она бледнеет. Он её медленно убивает. Гарри пересказал всё, что узнал от ворона.

Ден сжал кулаки. Зверь внутри него зарычал.

— Где его могила?
— Не знаю. Он ведь каждый день работает. Не прячется от солнца.

Тогда они спросили Мэри, нет ли у доктора подвала.

— У него есть подвал, — сказала она. — Глубокий. Он говорит, там хранились лекарства ещё до войны.
— Мы пойдём туда, — решил Ден.

Ночью они проникли в дом.

Подвал был тёмным. Сырым. И пах он чем-то древним. Как земля, которая не видела света сотни лет.
Они нашли могилу. Простую. Скромную. С деревянным гробом, покрытым плесенью.
Но гроб был пуст.

— Он скоро придёт, — сказал Гарри. — Сейчас или перед рассветом. Это его пастель.

Они спрятались в тени, за стеллажами со склянками.
Ждали.
И вот, когда небо стало чуть светлее, дверь скрипнула. Вошёл он — доктор Шостке. Лицо его было ещё бледнее, чем раньше. Глаза горели, как угли.

— Вы здесь, — сказал он, будто знал, что они его ждут. — Я чувствую ваш запах. Вы слишком много знаете.

Завязалась драка.
Ден бросился на него первым. Его кулак ударил в лицо, но доктор даже не моргнул. Ударил в ответ — кровь из разбитой губы Дена брызнула на стены подвала.

— Ты не можешь меня убить, — прошептал он. — Я уже мёртв.
— А я не собираюсь убивать тебя, — прохрипел Ден. — Я хочу разорвать тебя на части.

И он выпустил зверя.

Не полностью. Только частично. Достаточно, чтобы стать сильнее любого человека. Лапы врезались в плоть. Когти рвали одежду. Кровь лилась, но не красная — чёрная. Как ночь.
Упырь смеялся. Пытался кусать, царапать. И когда одна из его рук отлетела, она поползла обратно, как паук, стремящийся к телу.

— Быстрее! — крикнул Ден Гарри. — Нужно кол в сердце!

Гарри взял кол. Выбрал время. Вонзил в спину, с той стороны где у обычных людей находится сердце. Упырь завыл так, что задрожали стены.
Они сбросили его в могилу. Облили виски. Подожгли.

Ден побежал к дому Мэри.

Она лежала в своей комнате. Глаза полуоткрыты. Руки холодные. Сердце едва билось.

— Ты пришёл… — прошептала она.
— Я здесь, — ответил он, беря её за руку. — Он больше не причинит тебе вреда.
— Я знала… что он не человек. Но не могла сопротивляться. Он шептал мне на ухо. Говорил, что любит меня.
— Это не любовь, — сказал Ден. — Это голод.
— Да, я знаю. — Она улыбнулась. — Я люблю тебя, Дикий Ден. Я любила всегда.
— Я тоже, — прошептал он. — Не уходи.
— Прости…

И она умерла.

Они похоронили её рядом с рекой, где цветут дикие розы весной. Гарри принёс бочонок. Выпили молча.

Ден сидел у могилы до самого заката. Смотрел на небо. На реку.

— Почему? — спросил он. — За что ей это?
— Потому что она была хорошей, — ответил Гарри. — И хорошие всегда становятся жертвами тех, кто давно перестал быть человеком.
— Я не хочу быть таким, как он. Я не хочу терять контроль.
— Ты не потерян, — сказал Гарри. — Ты просто полюбил. И это сделало тебя сильнее, чем ты думаешь.

Ветер принёс запах гари. Дом доктора догорел. Вместе с ним — и его имя.

А Гарри и Ден продолжили свой путь. Через пыль. Через боль. Через легенды.

Потому что они знали одну истину:
Любовь не исчезает. Она остаётся в каждом шаге, в каждом слове, в каждом глотке виски, который напоминает тебе — ты всё ещё жив.

И если вы услышите, как ветер поёт песню о Диком Дене и его Мэри — знайте:
Это не просто история.
Это правда.