Анонс. первая глава повести глубина

     АНОНС. Первая глава повести "Глубина".

     Один уважаемый на Проза.ру в далеком 2020 году очень мудро заметил:"Нужно найти здесь, на сайте, "своего" читателя. Согласна! Повесть "Глубина" так же, как и все мои крупные произведения - повести и романы - были представлены за прошедшие годы на суд обитателей Проза.ру. На отсутствие читателей грех жаловаться. Спасибо! Но размещение своего любовно - мистического романа "Долг платежом красен" в издательстве ЛИТРЕС Самоиздат, реклама в разделе "Новинки"  сразу дали свой результат: неизвестные читатели  у меня на странице обращают особое внимание именно на этот роман. Предложенная первая глава - из третьей редакции повести "Глубина", предназначенной для участия в ОЧЕРЕДНОМ КОНКУРСЕ ЛИТРЕС. Думаю ограничиться печатью еще второй главы. Посмотрим. Приглашаю к чтению новых читателей сайта ( любовная проза,возможность понять, что в жизни есть свои "ямы" и "глубины", из которых нужно найти мужество выбраться!).С глубочайшим уважением, Татьяна Чебатуркина.

       Глубина. Повесть.
      
 Глава 1.

Какой камешек нужно закинуть в бездонную глубину своего сердца, чтобы в ночной осязаемой тишине услышать слабый шорох ответного желания продолжать диалог? С кем? С самой собой!
 И твой никогда не спящий мозг тут же подключается к затейливой игре, потому что бездействие не в его натуре: возможно, ему известны все тайны твоего пребывания на этой грешной Земле, и он один понимает величайшую несправедливость упущенных мгновений жизни. И слышит тихий звон разлетающихся на мельчайшие осколки бездарно потерянных драгоценных секунд.
Два года Яна задает себе один и тот же вопрос: почему Вадим бросил ее? Сказал ничего не значащие обычные слова утром, положил свой портфель на заднее сиденье, сел за руль непритязательных «Жигулей» и улетел на небеса. Встречное столкновение. Груда металла. Бессознательное состояние, смерть в быстро приехавшей «Скорой».
И никакой отсрочки, никакой даже робкой надежды. Небесная канцелярия сработала образцово безразлично.
И остался на далеком пространстве огороженного сельского кладбища его родной деревни среди погоревшей от августовской жары травы только невысокий глиняный холм с черным металлическим крестом в плотном кольце ярких пластиковых венков. Рядом с серыми памятниками отцу и матери Вадима за черной узорной оградой.
Под огромным вековым тополем, с которого каждый раз взлетают    черные вороны, ходят по соседним могилкам, смотрят так пронзительно-понимающе, ждут момента, огромными клювами тут же хватают принесенные конфеты, умело разворачивая шелестящие бумажки.  А их жутковатое карканье преследует тебя по дорожке из этого затаившегося безлюдья до самых ворот.
Яна вернулась в город, дождалась начала нового учебного года на кафедре, сняла черный платок. А на столе возле компьютера продолжали тикать неизменно новые ручные часы Вадима, которые он забыл дома, словно говоря: «Надо ждать!» А чего ждать?
И заиграла шарманка жизни свою тоскливую мелодию осеннего неторопливого угасания, мелькающих календарных дней, когда на автомате вела практические занятия у первокурсников и второкурсников по высшей математике, помогая выплывать им в решении примеров на пределы, потом задач дифференцирования, отыскания интегралов, решений уравнений.
На кафедру математики ее тоже устроил Вадим. Дома, готовясь к занятиям, открывала старинный сборник «Руководство к решению задач». Основы математики были незыблемы. И хоть это немного успокаивало.
В двадцать пять лет захлопнулась непроницаемо дверь той юношеской беззаботности, за которой остались неповторимые студенческие годы, зарево
пронзительной ослепляющей любви, которой она захлебывалась с неистовством и пылом, доверившись полностью Вадиму.
Десять лет разницы в возрасте, трепетность и ранимость юности рядом с воспламеняющейся страстью опытного мужчины – колдовским напитком были наполнены все ночи. Но Вадим, разведенный с первой женой, не хотел иметь детей. В далеком Питере подрастал его сын. Бывшая жена вышла вновь замуж и сменила фамилию себе и сыну. Эта ее месть жгла его душу и не давала полностью насладиться очаровательным счастьем с юной студенткой, а потом аспиранткой. 
«Хватит задавать себе и небу бесполезный вопрос – почему именно он?»   Плакала и снова задавала.
Яна приходила после работы в опустевшую двухкомнатную квартиру Вадима, заваривала кофе, полчаса бесцельно нажимала кнопки пульта телевизора, следила за перелетом и ссорой двух сердитых сорок на дереве под окном.
«Да, я – самолюбивая эгоистка! Но бессилие перед свершившимся, тоска одиночества своей непредсказуемостью закрутили меня в такой плотный, невозможный, немыслимый кокон расстройства. Ведь я потеряла все: любимого человека, веру в себя, а, самое главное, - возможность хотя бы в мыслях уповать на помощь небес.
Страх собственной гибели стал таким очевидным и болезненным.  Я боюсь теперь машин на улицах, перестала посещать занятия в автошколе, хотя остался всего месяц до сдачи экзаменов на права».
Рука тянулась и задергивала штору, и в этой коробе потерянных надежд и планов Яна вытягивалась на диване, стараясь не заснуть, чтобы потом ночью не мучиться в потемках комнаты и своей надорванной души.
И стало какой-то навязчивой идеей попытка вспомнить свой сон в день похорон Вадима.
Тогда, после утомительного переезда из города в село, похорон и поминального обеда в чужом доме тетки Вадима Яна долго стояла под летним душем, и вода уносила невидимые слезы, пот, неисчезающую боль под левой лопаткой и запах сердечных капель.
В доме разговаривали вполголоса, старались несильно греметь посудой на кухне. Родные замолчали, когда она прошла в маленькую спаленку, легла, не раздеваясь, укрылась легким пледом, уткнувшись носом в подушку. И заснула тотчас.
 И в черных сумерках провального сновидения увидела наяву себя, растерянно оглядывающуюся в незнакомом месте.  Бесконечное пространство в лиловых сумерках.  Ровные, в линию стояки тонких деревянных столбов.  И вдруг на приличной высоте по натянутым электропроводам спокойно идет фигура человека.  Яна подходит к ближайшему столбу и видит: это - Вадим. Он улыбается, машет ей приветливо, вдруг садится и начинает раскачиваться на проводах как на качелях. Протягивает к ней руку, зовет к себе.
- Нет, нет! – кричит Яна. – Ты же знаешь, – я боюсь высоты!
Она отступает назад, замирает: провода, на которых раскачивается Вадим, вспыхивают тревожно-фиолетовым неоновым светом и начинают искрить. Этот неожиданный фейерверк над головой завораживает, длится несколько минут. И Яна боится, что, как только он погаснет, Вадим исчезнет.
- Вадим, не уходи!  - хочет закричать, но Вадим вдруг уже рядом, гладит ее по плечу, берет за руку. И рука у него теплая.
И в эту минуту Яна просыпается.  Своей правой ладонью она сжимает со всей силой кисть левой руки, на которой остались отпечатки ее пальцев. Больше Вадима она во сне не видела.
Прошло два года. Июльский день заплеснул в открытую дверь балкона шумную неразбериху и смог городской разгоряченной улицы с сотнями перегревшихся стремительных машин, пыльным шарканьем об асфальт тысячной толпы.
- Нужно было уехать на море в отпуск, - подумала неторопливо, закрывая дверь. – Но и там везде люди: очереди в столовых, лежбище человеческих тел на пляже, бурая километровая полоса грязной взбаламученной морской воды.
Родители расхваливали красоты Тюмени, звали в гости, но сами собирались в сентябре в Турцию.
Все везде было чужое – аэропорты, очереди, обилие рядом мокрых потных тел, прикосновения которых вызывали отчуждение и неприязнь.
И одиночество. Которое чужие всячески пытаются растолкать руками, словами, болтовней, бесцеремонно вторгаясь в твое законное пространство, потому что у всех свои цели: просто развеяться, навязать свое Я, привлечь внимание, произвести впечатление, закружить голову, прикоснуться. И бесконечные реки слов – пустых, высокопарных, наглых, восхищенных, ненужных. Господи! Почему людям не поставят спидометры для учета их бестолковых словоизлияний? И сколько энергии можно было бы сэкономить, чтобы просто элементарно продлить жизнь!
Звонок телефона был чужеродным в этой гулкой тишине безмолвных разговоров самой с собой. Звонила Вика, анестезиолог, жена друга Вадима Славы, преподавателя в их университете:
- Яна, мы планируем на два дня уплыть на острова.  Ты - с нами!  У Вадима была шикарная двухместная палатка. Нечего сидеть в городе!  Мы детей подбросили бабушкам и дедушкам. Прелести греческих пляжей – ничто, по сравнению с волжскими красотами! Никаких отговорок не принимаем.  Забираем тебя завтра в семь утра у твоего подъезда. И не забудь купальник. Яна, не пожалеешь!
«А почему бы и нет? Должен же когда-нибудь разорваться этот магический круг тоскливой безысходности, который она начертила безжалостной рукой! Тебя прежней больше нет! Нет ярких красок, жизнеутверждающих мелодий и упоения молодостью! На тебя дунул нечаянно или случайно холодный ветер растерянности и тоски. И нужно время, чтобы отряхнуться, вынырнуть из его противных раздражающих объятий. Сколько еще времени потребуется? Неизвестно!  Хочу согреться! Скорее на солнце!  К людям!
Она собиралась судорожно, торопливо, чтобы не остановиться даже на секунду. По дороге в продуктовый магазин потеряла шлепок, несколько секунд не могла его надеть, видела, как дрожала рука, когда доставала карточку из кошелька.
 Роскошной большой моторной лодкой управлял Дмитрий, заведующий отделением, где работала Вика. И весь состав прогулочной компании был тщательно подобран именно Викой.
Белобрысый сухощавый Славик, ее муж, молча загружал на пристани многочисленные сумки с вещами, палатки, удочки, пакеты с продуктами. Помогал ему высокий смуглый крепыш в военизированной упаковке: защитного цвета шорты, темно-зеленого цвета с разводами футболка, такая же бейсболка, легкие кроссовки. Вика представила его коротко:
«Наш хирург - Станислав! Просил ноги не ломать! Он сейчас в отпуске!».
Долго ждали еще одну медичку Ольгу. И, когда она появилась, Яна из быстрого речитатива Вики поняла, что специально были приглашены двое неженатых мужчин и две свободные дамы.
- Яна, обрати внимание на Дмитрия. Все, все! Я понимаю, что ты у нас недотрога, в вечном трауре! Но тебя же никто не собирается подкладывать Диме в постель! Просто дыши волжским воздухом и не шарахайся от мужского внимания! У всех разные темпераменты, мы люди взрослые, а остров такой большой! Можете разбежаться, кто куда хочет!  Знаешь, сколько желающих было? Дмитрий мне предложил сделать выбор! Три пары! Оптимальный вариант, чтобы не было скучно! Три гитары! Залейся – спиртного! Шашлыки без боязни поджечь лес! Рыбалка, купание! Пошли, пошли! Нас уже ждут!
Город на высоких кручах быстро скрывался в золотистой дымке стремительного солнечного великолепия, когда лодка с новейшим мотором устремилась по течению к вырастающей на глазах махине железнодорожного моста, соединившего далекие берега разлившегося Волгоградского водохранилища.
- Так, дорогие товарищи! – Вика стояла среди развала сумок, рюкзаков, пакетов с видом обладателя самого престижного кубка венецианского кинофестиваля. – Тут продуктов – на неделю для небольшого колхоза. Через полчаса – чтобы все палатки создали видимость маленького городка вокруг костра. Это задача для мальчиков. Завтрак – в наших руках дамы. Холодильника нет – все скоропортящиеся продукты на стол! А потом – свободное время: рыбалка, купание, чтение романов, загар. Шашлыки в обед! Вечером – уха и печеная картошка! А на утро – гречневая каша с тушенкой, жареная рыба на углях в листьях.  Главное – не отравиться!
Быстренько настрогали бутербродов с колбасой и сыром, большую миску салата из свежих огурцов, редиски, зелени и вареных яиц, разложили пирожки с капустой и мясом, вареную картошку, сладости.
Солнце где-то там над вершинами раскидистых тополей расплело свою огненную сеть июльского беспредела, а здесь, в обманчивой тени водяных бликов и солнечных искристых ручейков, под плотными кронами было так уютно и просторно. Куда-то испарились все звуки окружающего мира, даже птицы, встревоженные нашествием людей, притаились.
Ощутимо проголодались. И, как это бывает в малознакомой компании, языки развязались только после нескольких стопок водки для мужчин и опустошения полулитровых пластиковых кружек шампанского для женщин.
Дмитрий со своими анекдотами сразу стал центром притяжения всеобщего внимания. Скованность вокруг общей большой клеенки на земле незаметно улетучилась. Стали усаживаться на одеялах удобнее, вытягивали ноги, без оглядки на соседей ели с аппетитом понравившиеся продукты. Когда Славик принес от костра вскипевший пятилитровый чайник, все потянулись со своими кружками к банкам с молотым кофе и сгущенкой.
Яна закрыла глаза. От выпитого шампанского слегка укачивало, словно она продолжала лететь над водой в моторке, чувствуя ладонью легкую дрожь напряженного мотора. Было только одно желание – сесть на песчаной косе и утонуть взглядом в бесконечной ряби водяного пространства.
Она взяла складную удочку Вадима, кусок хлеба с вареной колбасой для наживки и ушла на другой конец острова, где огромная ива полоскала свои ветви в набегающих волнах. Остров был необитаемый – слишком далеко находился от города. Села на какую-то коряжину и стала кормить непуганую рыбную мелочь хлебными шариками. Эта игра немножко встряхнула от желания после шампанского вздремнуть.
- Так вы ничего не поймаете! – Яна вздрогнула от неожиданности. – Возьмите червей, я вчера в огороде накопал. Тут очень серьезный затон, можно поймать приличную рыбину. Только глубину нужно увеличить!
Станислав поставил банку с червями:
- Если что, зовите, я вон за теми кустами!
Закинула удочку. Мысли переключились моментально в плоскость привычного анализа:
«Кто должен меня развлекать по логике Вики: Станислав или Дмитрий?  Что она им про меня наговорила? Муж Слава – молчун, но под каблучком у Вики. Он был другом Вадима. Улыбается с Ольгой. А Ольга – без ума от Дмитрия, и всячески это подчеркивает. Работают несколько лет вместе, вполне возможен служебный роман. А сама Вика тоже тает от взглядов своего заведующего отделением. Ведь знает, что мне никто не нужен, поэтому «распределила» меня для Дмитрия. Ой, клюет что-то серьезное! Смотри, как осторожно! Хватит думать о глупостях. Как у Блока: «Ночь, улица, фонарь, аптека.» А у меня: «Остров, удочка, река и ….клюет!»
Поплавок резко ушел в воду, и, поднимая удочку вверх, Яна поняла, что ей повезло.  Вскочила, леску резко повело вправо, она натянулась, удилище согнулось дугой.
- Станислав, скорее! Сейчас уйдет! – руки сразу задрожали, спина стала влажной от напряжения. Станислав перехватил у Яны удочку из рук и стал выводить рыбину осторожно к берегу.  Неуловимый взмах, и крупный лещ забился на траве, пытаясь свалиться с невысокого обрыва обратно в воду.
- Поздравляю! Чистый килограмм! Хорошее место присмотрели! Любите рыбалку? – Станислав сорвал ветку ивы, сделал кукан, протянул Яне. – Несите Вике. Ваша добыча. А я вашу удочку пока покараулю. Лещи обычно стайками ходят.
Брела по высокой траве, чувствуя, как дрожит от непонятного возбуждения. Словно пытается родиться в сердце или голове и никак не сформируется непонятное слово или желание, или протест, сразу не поймешь.
Когда Яна вернулась, Станислав успел поймать еще пару приличных лещей и два окуня.
- Хлеб и колбасу вашу покидал для прикорма! Берите удочку! Уха классная получится!
И тут вывернулся Дмитрий. Оказывается, он шел следом:
- Яночка! Предлагаю всем женщинам прошвырнуться по Волге! Полет, брызги, солнце, загар! А почему вы не снимаете шорты и футболку? У вас прекрасная фигура! Мы устроим фотосессию!
Дмитрий был из породы красавчиков: поджарый, в меру спортивный, шатен, с современной короткой стрижкой, круглолицый, с нахальным взглядом беспокойных карих глаз. Он успел несколько раз хлопнуть Вику шаловливо по почти обнаженной попе у палатки, когда Слава отсутствовал.
Зажал возле дерева Ольгу, словно делал проверку боем осторожно, что и от кого ему может нечаянно или при некотором старании отломиться. Наблюдал и за Яной, когда все хохотали от очередного анекдота. «Себе на уме» - дала сразу ему Яна определение, стараясь держаться подальше.
- Нет, спасибо! Меня на лодке укачивает! – она представила, как будут «раздеваться» перед этим любимчиком богов и так почти обнаженные женщины. – Жалко Славку! А Вика что-то разошлась не на шутку! Как все непросто в семьях! Хоть бы после этой поездки не разбежались!
Дмитрий ушел.
- Станислав! Вы ловите рыбу, а я пойду, искупаюсь! Из меня рыбачка никакая!
Чтобы не пугать рыбу, отошла на просторную лужайку в кольце кустарников, разделась. Проваливаясь на топкой отмели, сделала два шага и почти сразу оказалась по грудь на дне обрыва. Поплыла, чтобы оглядеть остров с воды. На противоположной стороне рванула на простор моторная лодка. Славик возился у палаток.
Солнце сразу же зажгло макушку. Яна любила нырять. Но уже в десяти метрах от острова ощутимо чувствовалось течение.  Страшновато нырять в незнакомом месте. Повернула назад. В метрах пяти от берега, вздохнув побольше воздуха, решила померить дно солдатиком. Дна не было. Вода внизу была ледяная. Подплыла к берегу поближе. Сделала еще одну попытку нащупать дно. Ушла под воду. И вдруг ноги неожиданно запуталась в каких-то колючих неприятных водорослях. Испугавшись, замолотила руками, но этот капкан на дне только слегка шевельнулся вслед за ней. Что-то крепко держало ее, словно присосалось к телу.
«Страх губит всех ныряльщиков» - мелькнуло в подкорке мозга. Воздух закончился. Сделала отчаянный рывок, успела увидеть клочок яркого неба и глотнуть воздуха.  И опять неведомая сила потянула ее вниз. Яна начала с удесятеренной силой барахтаться в воде, извиваться, чтобы спастись, но нечто не отпускало.
«Неужели воронка родника или какой-то трубы затягивает?  Тогда все, конец!»   
И тут ее решительно дернула вверх за руку какая-то другая сила. Раскрыла крепко зажмуренные от страха глаза.
Ее тянул из плена воды какой-то пловец. Опять успела глотнуть воздуха. Мельком увидела - рядом оказался Станислав. Берег был совсем близко, но груз на ногах все время тянул опять в холод ужасного плена.
Сколько продолжалось эта борьба, неизвестно, но Яна чувствовала, что у нее уже нет сил выхватывать взглядом этот такой далекий солнечный свет и неполный глоток жизни. С закрытыми глазами ей почему-то было легче умирать. И вдруг под ногами ощутила топкое дно вместо бесформенной равнодушной стены воды.
- Держись! – крикнул Станислав. - Я сейчас!
И через несколько минут он выволок с огромным трудом вместе с Яной затопленную обломанную верхушку какой-то лесины, обмотанную остатком тонкой нейлоновой сети. Яне стало по-настоящему страшно. Это была верная смерть, если бы она запуталась еще и руками.
Станислав не сказал ни слова, но по его измученному лицу Яна поняла, что он тоже об этом подумал.  Было неясно только одно: как могли голые ноги так запутаться выше колен в это скользящее, с крупными ячейками полотно смерти?
- Яна, тебе очень повезло. Если бы это был куст, приваленный на дне, мы бы его не сумели стронуть с места.
Они лежали обессиленные на траве. Где-то рядом над ухом трещали кузнечики, в далеком выгоревшем небе чертил стремительную белую кривую сверхзвуковой истребитель, а Волга отстранено плескала на берег волны от далекой моторки.