Загадочная жизнь Николая Островского

На самом деле, не было бы в его жизни ничего загадочного, если бы множество самых различных людей не захотели создать о нём легенду. А у самого Островского не хватило бы ума не сопротивляться, а поддержать и всячески раздувать. Хотя до сих пор единого мнения по этому поводу нет – многие документы были намеренно уничтожены.
В 2004 году исполнялось 100 лет со дня его рождения, автора популярнейшего романа «Как закалялась сталь». Поразительным образом удалось написать заявку на создание документального биографического фильма, ориентируясь на форму, предложенную отделом документального кино телеканала «Россия». Им понравилось. Биография Островского ставила вопросы, и это позволяло сделать фильм, напустив массу тумана – как и хотелось телеканалу.
Я решил проявить въедливость. Фильм надо было сделать к декабрю, и начиная с января, оставалось куча времени, чтобы покопаться в документах, расспросить разных людей, съездить по музеям Островского – их всего было шесть, в России и в Украине.
В январе московский музей Островского  планировал провести научную конференцию по творчеству писателя, и это было чрезвычайно удобно.  Сам музей находится на Тверской над Елисеевским магазином в большой квартире, где Островский прожил всего лишь несколько месяцев перед смертью.
На конференцию пришли и приехали те, кто отстаивал каноническую историю жизни и творчества Островского и те, кто пытался её ревизовать. Впрочем, до грандиозных скандалов дело не доходило. Выступила лишь пара человек, которые говорили, в РГАЛИ хранятся странные материалы романа, непонятно, кто их писал и прочее. На что очень убеждённо выступала дама из музея в Сочи, кандидат наук, говорившая, что она провела тщательный текстологический анализ и стиль самого Островского прослеживается очень хорошо.
Вообще, конечно, со стороны конференция смотрелась несколько нелепо. Той фантастической популярности у романа, какой она была в 1930-е годы, уже не было. В школе его больше не читали. В общем-то, пришла своеобразная пора взросления и стало слишком очевидна его сказочность, странная идеализированность при минимуме психологизма. Не хватало какой-то правды жизни.
Апологетов привычного канона Островского и его романа ещё хватало. Феномен очередей в библиотеки, 36 переизданий за год ещё очень хорошо помнились, хотя всё это было 70 лет назад. И к наступающему столетию решили издать полное собрание сочинений Островского, опубликовать роман без купюр – было известно, что первоначальный объём романа был сокращён на треть. И вот издали. Стало понятно, что были сокращены все жаркие дискуссии партийных собраний, на которых разворачивалась борьба с троцкистами, и Павка занимал верную позицию, хотя он ещё не был стопроцентным сталинцем на этих купированных страницах.
Но сейчас вставало много вопросов, на которые не было ответов: в Краснодаре, в архиве, нашлась партийная анкета, заполненная самим Островским, и в ней он однозначно пишет, что в Красной армии не служил. Позвольте, а как же дивизия Котовского, польский поход, так красочно описанный Островским в романе? И именно там он должен был получить своё роковое ранение… Ссылаются на его письма к любимой девушке по фамилии Беренсон, которая жила в Бердянске, где они и познакомились в санатории. Островский пишет, что сражался в Гражданскую войну, и даже был под судом Революционного трибунала, что неслыханно! Неужели всё придумал? А зачем ему врать? Тем более, что польский поход закончился неудачей, а после и вообще его не принято было вспоминать и лучше было молчать. Может, Островский и в анкете, заполненной в конце 1920-х, решил, что лучше вообще уйти в отрицаловку. Тем более, что он во всю уже делал карьеру как писатель. Да и с романом слишком много загадок. Разные исследователи докопались, что черновики романа написаны рукой 16 человек – да, Островский пытался писать по трафарету, а потом просто пришли переписчики, которые стали писать под его диктовку. И вот так, без запинки, диктовал. И кроме того, ведь понятно, что для выстраивания единого текста из 16 переписанных фрагментов разной длины нужен очень хороший редактор, который должен во всё вникнуть и проделать весьма огромную работу и тоже творческую. Может, поэтому в романе так мало авторского стиля? Всё написано художественно, но обезличенно.
Мы сняли интервью работников московского музея. Правда, директор категорически отказывалась – дескать, плохо говорит. Что уже показалось странным. Обычно так бывает, когда человек не хочет сильно светиться или говорить какие-либо небылицы.
Сняли Льва Аннинского, который написал огромную статью, называя Островского апостолом новой веры. Дескать, у него и задача была предстать перед читателем в виде такого апостола. Концепция красивая, но ничего к исторической фактологии не добавляющая.
Я решил сходить в архив молодёжных организаций, где хранятся различные уцелевшие после различных чисток документы ВЛКСМ и его ЦК. Известно, что Тарас Костров, которому в стихотворной форме Маяковский писал из Парижа о сущности любви (и который вовсе не Тарас Костров – это всего лишь псевдоним, - а Александр Мартыновский), был в конце 1920-х вторым секретарём ЦК ВЛКСМ, главным редактором Комсомольской правды – именно он придумал систему рабкоров, когда из писем людей с мест делали якобы корреспонденции и публиковали в форме статей и заметок в газете. А до этого он был первым секретарём ЦК ВЛКСМ на Украине и именно он в 1926 году встретился в Харькове с Островским и дал ему ход.
Поход в архив ничего не дал. Ничего удивительного – ведь все первые секретари, начиная с 1918 года и заканчивая 1938, были расстреляны, и документация просто уничтожалась, скорее всего, когда ГПУ и НКВД изымали компромат для фабрикации дел, а потом сжигали на заднем дворе Лубянки.
С именем Тараса Кострова сохранилось буквально три протокола заседаний, где фигурирует его подпись как второго секретаря. Ничего. Писать историю ВЛКСМ невозможно.
Известно также, что Островский, будучи уже частично парализованным, решил принять участие в конкурсе воспоминаний к 10-летию ВЛКСМ, и именно поэтому в 1926 году написал якобы первый вариант воспоминаний, который отослал в украинскую комсу, и именно поэтому Тарас Костров и прознал о его существовании. По официальной версии рукопись этих воспоминаний, то есть первого варианта романа была утеряна почтой при обратной её пересылке Островскому. Вот сюжет! Рукопись утрачена, а Костров, прочитав её, решает встретиться с Островским и переговорить с ним. О чём?
Очевидно, что у него в голове уже был готов проект а ля работы с рабкорами. Можно только предполагать, что прочитав написанное Островским, Костров увидел в нём потенциал и предложил Островскому поработать с профессиональными редакторами, а первичную рукопись попросту уничтожили, чтоб не вскрылась сама комбинация. Известно, что целую бригаду редактор возглавил Марк Колосов из Молодой гвардии вместе с Анной Караваевой, которая в это время писала рассказы из быта туберкулёзных костных санаториев!
Я написал запрос в РГВА (военный архив) и получил ответ, что архив не располагает никакими документами, подтверждающими службу Островского в Красной армии в дивизии Котовского! При этом сами архивисты сообщили мне, что я не первый, кто пытался найти хоть что-то. Островский в романе и в своих письмах всё придумывал, и нашлись даже якобы сослуживцы, которые утверждали, что они помнили, как они рубали беляков вместе.
Мы поехали в главный музей Островского в Шепетовке, чтоб заодно заехать на его родину в село Вилия Ровенской области.
Огромное село с населением около 2 тысяч человек. Посередине стоит гигантский памятник Островскому. Между прочим, из этого же села настоятель Елоховского собора отец Матфей.
Мы приехали в церковный праздник и весь народ буквально был в храме. Потом на моих глазах батюшка вернулся до дома и счастливые мужики преподнесли ему полный стакан горилки. Он выпил, всех благословил и пошёл спать – всё-таки с четырёх часов утра на ногах.
Музей давно не работал по причине отсутствия каких-либо туристов, но директор нас встретила и повела на кладбище, где были родовые могилы предков Островского и первой жены его отца. Удивительное дело: надгробия были из паросского мрамора! – Это же значит, до революции привезли, аж из самой Греции за огромные деньжищи. Директрисса сказала, что в советское время эти надгробия были сняты и хранились в дальнем углу кладбища, чтоб никто не видел.
Откуда деньги? А всё оттуда! Отец Николая Островского, отставной ветеран русско-турецкой войны, получивший по выслуге лет землю здесь под Ровно, женился второй раз на беженке из Чехии по фамилии Заец, - и директрисса выразительно на нас посмотрела. На неё было записано два шинка на обоих концах села, - потому что по обычаям того времени только жиды и содержали шинок – местным было нельзя, потому что шинок и казёнка приносили много горя, поэтому на Украине шинок держали только приезжие. А на самом деле, всем заправлял её муж – ему было уже под 70. И денег было много. Но имел слабость к азартным играм, много проигрывал. А в советское время, фактически, спрятался от властей, став лесничим и семью свою с пятью детьми видел редко.
А вообще Островский, оказывается, учился очень хорошо, был круглым отличником, но видимо, организм дал гормональный сбой – он был пятым самым младшим ребёнком, в Шепетовке стал работать в комсомоле. А потом стал комиссаром ЧОНа. Погодите! Но ведь комиссар – это должность по линии ЧК. Комиссар назначался не для агитации и пропаганды, а для сбора любых сведений и работы с личным составом. Это как Особые отделы в советской армии! Так вот, возможно, как воевал Островский – не бойцом он был, а комиссарил по чекистской линии. И чекисты ему потом всю оставшуюся жизнь помогали.