По-гречески это как?

 

Сидим мы как-то в гараже у Митрофаныча. Лето, духота, дверь настежь, вентилятор гудит, на табуретке пиво, на газете вобла, пахнет машинным маслом и хлебной коркой. Рядом Санька щёлкает семки, Митрофаныч пиво бережёт, как стратегический запас.
 
— Ну чё, как отдохнули-то, Витька? — спрашивает Митрофаныч. — Греция твоя как, не развалилась ещё?
 Я отхлебнул пива, губу обтер рукавом:
 
— Да отдых, говоришь… Началось с того, что решил я через интернет регистрацию пройти. Думаю, чё мелочиться — XXI век, технологии. Тыкай, мол, кнопку — и готово.
— Ага, щас, — вставляет Санька, — он мне на «Госуслугах» страховку менял, до сих пор СМС приходят, что я беременный.
— Вот-вот, — говорю, — только у меня не страховка, а билеты. Жму, щёлкаю, а система мне: «иди ты». Раз десять пробовал. Потом плюнул — думаю, пойду как все нормальные — к стойке регистрации.
— Ну и? — спрашивает Митрофаныч, подливая себе.
— А ничего. Там всё с первой попытки. Тётка за стойкой — как будто ждала меня. Щёлк-щёлк, вот тебе посадочный, вот тебе улыбка. Иди, мол, родной.
— Фарт, — кивает Санька. — Начало хорошее. Значит, дальше жопа будет.
— Угу. Прилетаем мы, значит, в Грецию. Выхожу, иду к тётке от турфирмы, фамилию говорю — она мне молча бумажки суёт и пальцем машет: мол, вон туда, автобус твой. Я аж не поверил. Думаю, или повезло, или сон.
— Или развод, — хмыкает Митрофаныч.
— Да не, автобус был. Правда, дороги там… братцы… В Греции, я теперь точно знаю, есть всё — море, солнце, фета… но нормальных дорог нет вообще. Ямы такие, что у нас на даче после трактора и то ровнее.
— О! — оживился Санька. — Как в ту весну, помнишь? Когда мы на рыбалку поехали, а ямка съела амортизатор у «Нивы».
— Один в один. Пересадили нас в такси — «Мерседес», но видно, что в прошлой жизни он уже побывал на пенсии и его оттуда достали по срочному вызову. Шумит, пыхтит, а водитель под нос себе напевает что-то грустное. Но, что характерно – по-гречески.
— Ну, думаю вот оно, цивилизация. Сейчас ключи получу, в душ — и в горизонталь.
— Ща будет дед, — говорит Санька, щёлкая воблу.
— Откуда ты знаешь?
— Чую, — говорит. — Дед всегда должен быть. Ночной директор. Сторож по простому.
— И точно. За стойкой сидит дед. Маленький, лысый, нос картошкой. Вижу — нервный. Документы взял, начинает метаться, шепчет что-то, глазами лупает. Потом достаёт бумажку, показывает, в глаза мне смотрит. Типа: «Ты сам умный, разберись».
— Наш человек, — хмыкнул Митрофаныч.
— Я ему по-немецки: «Что?» — Он хлопает глазами. Я: «Немецкий понимаешь?» — Молчит. Я: «Русский?» — И тут у деда глаза загорелись!
— Нашёл брата, — кивает Санька.
— «Ключ», — говорит. Потом мнёт губы, думает и выдает гордо: — «Завтра!»
— Красавец, — сказал Митрофаныч, — у него, видать, программа короткая.
— Программа вообще простая. Он все предложения заканчивал международным словом.
— Ну-ка?
— «****ь», — говорю. — Причём с такой улыбкой, как будто вручил орден.
Митрофаныч фыркает, чуть не проливает пиво:
— Ты глянь… Полиглот.
— Так и есть. Его арсенал был: ключ, завтра, комната, ужин. И везде приправа — «****ь». А номера для нас — нет. В списке нет. Документы есть, бронь есть, бумажки — всё есть. А комнаты — фиг.
— Ну ты чё, с кулаками? — оживился Санька.
— Та не. Сначала жестами. Полчаса как два гамадрила. Потом думаю — надо объяснить, что спать хотим. Ночь, глаз дёргается. Как объяснить? Ладошки сложил, к щеке приложил — храпнул.
— И чё?
— Дед аж просиял! Метнулся, ключ вытащил, крикнул: «****ь!» — и вперёд, машет — идём, мол.
— Ну, думаю, — вставляет Санька, — щас вас в коморку для персонала.
— Хуже. Подходим ко второму дому, второй этаж, открывает дверь — а там двое… не скажу кто, но явно не в шахматы собрались. И уже начали.
— Красиво, — уважительно кивает Митрофаныч.
— Дед захлопнул дверь, по башке себе ладонью — и снова в конторку. Минут через пять возвращается, снова ключ, снова «****ь» — и новый заход.
— Третий дубль, — сказал Санька.
— Точно. Открывает — наконец-то пусто. Комната обычная — три кровати, душ, шкаф. Только вонь…
— Какая? — подался вперёд Митрофаныч.
— Ну, как будто канализация умерла. В коллекторе. Я сам не был, но сантехи рассказывали. Вот так начался отдых…

Тут из распахнутого окна гаркнуло:
— Митрофааааныч!! Ты где там опять сидииииишь?! Домооой!
Митрофаныч вздрогнул, как будто не меня, а его про канализацию спросили. Спокойно, но безапелляционно сказал:
— Всё, мужики. Галя зовёт. Мне лучше не перечить — себе дороже. А то опять сковородой по репе получу… как в тот раз, когда я с работы «на полчасика» зашёл.
Я с Санькой переглянулись, по последнему глотку — и начали собираться.
— Продолжим завтра, — сказал я, открывая калитку.
— Обязательно, — кивнул Митрофаныч. — Только ты приходи пораньше, пока она не включилась.
— А я пиво ещё поднесу, — сказал Санька. — Чую, дальше будет жара.