Как в сказке

Несравненная, благословенная послеполуденная тишина. Лишь ветерок шепчет листьями верб.
На ступеньках, возле домика, сидят двое –седой дед и ребенок – вероятно, его внук. Только пообедали; малышу не терпится пойти к речке рыбачить, но нужно ждать вечера. Лишь солнышко скроется за старыми дубами, можно бежать к речке.
Но только пообедали. Малышу же не терпится.
— А кем ты работал, дед? — спрашивает малыш.
— Менеджером по продажам, продавцом, коммерсантом, значит.
— Деньги нравились?
 — Да не очень и нравились…
— А учился на кого?
 — Учился на учителя.
— А почему же не работал по специальности?
— Семью нужно было кормить.
Малыш на секунду замолчал, потом проговорил:
 — Как-то странно, дед. Учился на учителя, а работал коммерсантом. А почему сразу на коммерсанта не учился?
Дед с сожалением посмотрел на малыша. Ну как ему объяснить?
— Прадед твой заболел, нужно было операцию делать. А денег нет.
Лицо малыша, которое только что было, как поверхность реки, на которую набежала тень от облачка, вдруг просияло. — Дед, ты всё выдумываешь! Не нужно ничего платить в больнице! Ты её с магазином перепутал!
Дед посмотрел на внука. И промолчал.
— Дедушка, миленький! Ты обиделся? — внук забрался на колени и заглянул в когда-то голубые, а теперь будто выцветшие глаза.
— Нет, дорогой.
— Я не буду смеяться, пожалуйста!. Рассказывай, дедушка.
Седой мужчина с сомнением посмотрел на будущего мужчину и вдруг вспомнил, как очень давно точно так же сидел на ступеньках и его дед рассказывал про кобылу Коломбину, тяжеленную саблю и подшипники, которые нужно было самому заливать баббитом…
— Хорошо. Когда-то не было ни медицинского страхования, ни бесплатной медицины. Ну, она была, но на бумаге. На самом деле, за всё нужно было платить.
— Как это – на бумаге?
— Раньше так говорили, когда будто бы что-то существовало, но на самом деле – нет.
 — Как в сказках, дед?
 — Да. Пусть будет, как в сказках. И старый человек вздохнул при этом.
 — И ты собирал деньги на операцию?
— Да, собирал.
— И другие люди тоже собирали?
— Да, собирали.
 — А прадеду помогла та операция?
 — Да, помогла.
Снова воцарилась тишина.
 — Хорошо, наверное, быть врачом, — вдруг сказал малыш.
 — Жаль, что я совсем этого не люблю…
— А чего же хорошего? — спросил дед.
— Ну, они все, наверное, богатые…
— Да нет, это когда-то было. Сейчас как они все. Да и не очень богатые были, потому что делились со всеми.
— Как это – делились?
— Ну, как. Главному врачу денег нужно дать денег, чтобы не уволил тебя с работы. А тот полицейскому на лапу даёт, чтобы не посадил их обоих в тюрьму.
— А за что их сажать?
— Потому что по закону нельзя просто так брать деньги за бесплатные услуги. Но закон, как и бесплатная медицина, лишь на бумаге.
— Как в сказке?..
— Как в сказке…
— А сейчас?
 — А сейчас нельзя по-настоящему. Потому что придёт полицай и посадит всех в тюрьму.
Малыш молчит-молчит, и вдруг выпаливает:
— Дед! Выходит, мы сейчас живём как будто в сказке?
 — Можно и так сказать, — сказал дед и впервые за время их разговора чуть улыбнулся, невольно коснувшись серебристого металла ошейника. Это устройство, совмещая функции идентификатора, персонального телохранителя, и стукача, записывало все действия носителя, а искусственный интеллект анализировал их и в случае надобности передавал информацию в правоохранительные или спасательные органы. «Стукачик» - ласково-презрительно звали его между собой граждане, потому что его ничуть не интересовали ни любовные похождения, ни мелкие административные проступки, вроде превышения скорости.
Позорная вещь, если разобраться. Но. Дважды на общем референдуме граждане голосовали против – и дважды вынуждены были возвращаться к старым то ли кандалам, то ли костылям. Правда, в последнее время поговаривают, будто ошейник решили оставить обязательным лишь для госслужащих, а остальным – по желанию…
Это движение не прошло мимо внимания внука. — Дед, — спросил он очень серьёзно. — Мы потому такие хорошие, что носим ошейники?
— Нет. — Старый человек твёрдо посмотрел в широко раскрытые детские глаза. — Нет. Мы носим этот проклятый ошейник, потому что никак не научимся жить как люди.