Глава 1. Погода, подушка и паника

Глава 1. Погода, подушка и паника

Эпиграф:

«Я только подумала про головную боль — и тут же её получила.
Это, между прочим, называется сила мысли. Надо срочно научиться думать об отпуске на Мальдивах!»
— Евлампия Романова, из неизданных бесед с подушкой

---

Утро началось с грохота. Нет, не грома — голова грохнула изнутри. Прямо под черепную коробку как будто вселилась барабанная установка, которую кто-то очень злой репетировал с 6 утра. Вероятно, с бубном и кастрюлями.

— Головная боль, — простонала я, открывая один глаз. — Причём персонализированная. Наверное, обиделась на позу, в которой я спала: полусидя, полувлюблённо в подушку.

Подушка, кстати, хранила молчание, как будто не при делах. Но я знала правду. Она точно в сговоре с атмосферным давлением, календарём ПМС и новым циклом Меркурия. А ещё — с ковром, на котором я вчера, по глупости, потянула спину, пытаясь достать зарядку без вставания.

И как только я подумала, что хуже быть не может, зашевелилась Тьма.
То есть Сато.

Сато — мой чёрный пекинес с бело-коричневой грудкой и коричневыми лапками, выглядел в утреннем свете как маленький император в отставке. Он важно сидел на подоконнике, глядя на мир снизу вверх.
Нордический характер — говорили мне в ветеринарке.
Ага. До момента, пока не услышит слово "улица".

Стоило мне сесть на кровати (вернее, соскользнуть с неё, потому что голова болела, тело болело, болела даже совесть) — Сато метнулся с подоконника, как торпеда с меховыми ушами.

— Ты чего, буйство природы? — простонала я, придерживая голову.

Он лаял. Но это был не просто лай. Это была программа на день.
Пункт первый: вытащить хозяйку из депрессии.
Пункт второй: найти французского бульдога (по возможности того, что с третьего подъезда, у него аппетитные уши).
Пункт третий: сыграть в «догонялки» с йорком по кличке Кешью.
Пункт четвёртый: проигнорировать болонку, но позволить ей полюбоваться своей грудкой.

— Нет, Сато. Сегодня мы не идём гулять. Сегодня мы лежим, пьём кофе и умираем красиво.

Он не согласился. Сато никогда не соглашался, если дело касалось улицы, запахов, собачьих сплетен и возможности кого-нибудь укусить за ухо — игриво, с любовью.

Я вздохнула.
Голова продолжала стучать.
Сато продолжал танцевать.
А подушка всё так же молчала, как будто знала, что именно она виновата во всей этой истории.

В такие моменты я начинаю подозревать, что головная боль — это не медицинская проблема. Это заговор. Погода, подушка, поза во сне и пёс — всё сливается в одно: жизнь с оттенком драмы. И если уж я не на Мальдивах, то хотя бы кофе мне достанется горячий.

И Сато — без ошейника — нет.

Я уже почти нашла компромисс с реальностью — компромисс назывался «лежать пластом с кофе в руке и не смотреть на Сато», — как в дверь позвонили. Сначала я притворилась мёртвой. Потом поняла: мёртвая хозяйка — это не повод для Сато не лаять. Он включился на полную мощность и метнулся к двери с таким воем, будто там стоял, как минимум, санитар с волчьей сывороткой.

— Открой уже, а то у него сейчас кровь из ушей пойдёт! — донёсся голос Татьяны Ивановны, нашей соседки, женщины вида «пенсионерка-подозреваемая», всегда с сумкой, всегда с подозрением.

Я открыла.

— Ой, здравствуйте. А я просто хотела спросить, вы случайно вчера не роняли мясо?

— Что?

— Ну, мясо. Кусок. На лестнице был. И Сенька его обнюхал, теперь чешется. Хотя, может, это и от луны.

— Нет, — ответила я. — Мясо мы держим при себе. У нас дипломатические отношения с фаршем.

Сато между тем попытался обнюхать соседку и её сумку, залезть в тапки и отобрать варежку, несмотря на то, что было начало июня.

— Слушай, — шепнула она мне. — А твой этот, как его… Чёртик. Он что, реально дога гонял?

— Почти, — гордо сказала я, поглаживая Сато по лбу.

Сато, услышав слово «дог», замер в позе гордого ветерана.
Это было его любимое воспоминание. Ну как «гонял»… Он один раз гавкнул, дог посмотрел в небо, отвлёкся на воробья — и ушёл. Сато остался и с тех пор считает себя победителем. По очкам.

— Он, знаете ли, стратег, — добавила я, глядя, как Сато вальяжно отходит к кухне и кивает себе в отражение на холодильнике.

— Ну-ну, — сказала Татьяна Ивановна и, уходя, добавила с опаской: — Если что, вы не ешьте то мясо. Я его завернула в газету и положила на пятый этаж. Там как раз никто не живёт.

Дверь закрылась.

Сато фыркнул и прыгнул на диван. Я выдохнула, снова схватилась за кофе и, прижав лоб к чашке, подумала:
"Ну вот… только я вспомнила про головную боль — и она опять вернулась. Это, между прочим, называется сила мысли."

---

Название цикла:

«Мозги в тисках, или Голова, прощай!»

Эпиграф ко всему циклу:

«Если у вас что-то болит — значит, вы живы.
А если болит всё — скорее всего, вы просто выспались не в той позе.»