Большая книга о любви гл. 1 Кто кого носит

                1.1 ШАРК

                Шарк, шарк… шарк, шарк… шарк, шарк…

«Что же это такое? Кто шаркает? Где я?»
Подумала Настя, когда открыла глаза и осмотрелась вокруг. Она увидела, что находится в светлом помещении с выкрашенными голубой масляной краской стенами, где местами покрытие сошло и образовались проплешины. Помещение было довольно вместительное, квадратное по форме и содержало три огромных окна с полным отсутствием штор. На окнах одно стекло треснуло и, похоже, что поспешно кем-то неумелым и криво, было заклеено пожелтевшим от времени скотчем.
Рядом стояла полная женщина в халате с узорами цветов, похожих на маки, из-под полы которого выглядывала белая ночнушка. Халат вдруг показался знакомым тем, что когда-то нечто подобное Настя видела на покойной ныне бабушке. Женщина создавала ощущение заботы и тепла, а её миловидное лицо располагало к себе и кого-то напоминало.
— Ну-ка давай, открой рот, надо поесть, дорогая.
Сказала эта уютная женщина, у которой была коротко стриженная прическа и кудрявые волосы, а улыбка сияла отсутствием половины зубов.
«Странно, зачем есть? Это кто? Кого она напоминает? Почему она похожа на мою мать?» промелькнули мысли в голове, и тут же Настя безуспешно попыталась встать с кровати, где лежала на спине в одежде, состоящей только из старого с дырочками желтого платья. На платье была накинута тонкая белая простыня.  Руки и ноги были привязаны.
И как только она подумала про еду, в рот попало месиво, похожее на «микс» из кабачков и картошки, абсолютно без соли, но, тем не менее, пленнице показалось, что вкуснее никогда ничего в жизни не ела. На ум пришла мысль, что это пища богов.
— Это рай? А вы тут все Королевы, которые жили раньше? Елизавета и ещё как там кто-то, как её там?
Настя удивленно, хлопая нарощенными длинными ресницами, посмотрела на женщину-«маму».
К слову, прикованной к кровати была довольно симпатичная молодая блондинка лет тридцати с хвостиком, с серо-голубыми глазами, которые меняли оттенок в зависимости от погоды: чем солнечнее, тем синее, а также в зависимости от настроения: радость в глазах также сияла синевой.
«В раю чудесно, в раю все всегда прекрасны, а на небесах - глаза цвета неба, голубые стены, голубые глаза, у Королевы Рая голубые глаза, я тут не зря в голубой комнате сияю голубыми глазами, Я КОРОЛЕВА ВСЕГО МИРА» словно стрелой пролетела мысль у виновницы происходящего.
В странной комнате было штук двадцать кроватей, как в пионерлагере, на каждой лежали, полулежали, сидели или полусидели женщины в подобных халатных нарядах, таких как у рядом стоящей дамы. С одной разницей, что цветы были другие: розы, васильки, незабудки, вперемешку с геометрическими фигурами. Некоторые из женщин были очень старые, с морщинистыми лицами и отрешённым, но очень родным взглядом.
«А это что за женщина сидит в дальнем углу и тоже ест пищу богов за деревянным столом, который стоит прямо у кровати? Взгляд её знакомый и очень добрый….Стоп! Так это, наверное, моя бабушка и есть, как она похожа, она умерла будучи Королевой и является мамой этих Королев, а рядом, наверное, моя мама, тоже Королева! Теорема доказана! Одно к одному, не может не быть, что я не из этой семьи голубых кровей!» подумала наша героиня и мысли дали чёткую схему понимания происходящего.
— Да ты кушай, кушай, конечно мы тут все Королевы!
Ласково ответила рядом стоящая «практически мама». И пища опять полилась в рот.
«Ох, вкуснотища!, всё правильно, Королев надо кормить с ложечки!» Настя про себя криво улыбнулась и от удовольствия у неё забегами колесики в животе.
Спустя минуту подошла ещё одна «Королева» к Насте и сказала перевернуться в кровати на бок. «Видимо хочет на меня посмотреть, какая я красивая и сделать замеры для нового платья» мелькнула очередная мысль в крашеной под блондинку голове.
Но вместо этого Настя почувствовала укол, который мгновенно накрыл, словно по волшебству, ЗЕЛЁНОЙ пеленой и заставил провалиться в безмятежный сон, забыв обо всём что было и все происходившие когда-либо в её жизни горести и печали…
И только приглушённое эхо, как маятник часов, давало почувствовать присутствие в реальности, постепенно отдаляясь всё дальше и дальше:

                …шарк, шарк…шарк, шарк… шарк, шарк….
***
Украл сердечко ночью, из тела душу вынув,
С другой планеты монстр, писатель неземной.
Хороший, сильный, добрый, и нежностью окинув,
Светился изумрудом, а волос золотой.

А, знаешь, поняла я, мою ты выбрал душу,
Понравилась сверкая не внешнею красой,
Душа искрит зелёным, увидел, что не струшу,
Смогла отдать свет белый, телесный мир я свой.

Идёт же улучшение, пора принять запреты,
Вселенной эволюция, и это не кино,
Планет объединение, раскрытие секретов,
В иные измерения прорублено окно.

Не могут люди прыгнуть, не могут видеть скорость,
Людской всегда свет белый, пространство сочтено,
Зеленое свечение не будет нам покорно,
Пока мы не полюбим Чужое существо.

Люблю тебя мой милый, мой инопланетянин,
Свои подаришь искры, но скажешь мне молчи,
Уеду я обратно и сделаю их тайной,
Оставив на ресницах зелёные лучи...
***

                1.2  ПРИВЕТ

***
Солнце жаркого дня неизвестного года
Покрывает асфальт, осушая природу.
Небо дышит мечтой, облаками играя,
Самолет в небесах яркий след оставляет.

 Дождь прошёл незаметно, оказалось, недавно.
На работе опять оказалось досадно.
Не заметив грозу, я несу пять пакетов.
Я иду, как обычно, пешком, я не еду.

 Вроде дождь был с утра, но лучом кроет солнце.
Заливает так летом природа оконца.
От усталости еле влачу свои ноги,
И прохожие так же игнорят дорогу.

 Через лужи прохожие переступают,
Чёрно-белые полосы их не пугают.
Дождь с асфальтом трудились и сделали дело:
Расчертили дороги и нефтью, и мелом.

 Я устала как лошадь, но нужно работать,
Создавать вечно благо — своё и народа.
Вдруг щелчок поразил мысли не осторожно:
Как же обувью портить фигуры нам можно?

 … Голова.., вот нога изогнулись в полёте,
Хвост кота и собаки престранной породы,
Только вниз головой очерти взор кругами,
И увидишь как монстр ходит вниз головами.

 А прохожие эти фигуры не видят,
Неосознанно дарят им боль и обиду,
Наступают на чёрные полосы хором,
Заставляют тех монстров работать мотором.

 И не думаем мы, сколько силы им нужно,
Тем из нефти рукам, что удержат нас дружно,
И поедет ручонками монстров машина,
Снизу глядя гримасой живым людям в спины.

 Миллиарды людей, как и все, живших раньше,
Изо дня в день нас носят над пропастью дальше,
Терпят боль, унижения. Видно так надо.
Видно больше никак не получишь награду.

 Это метод, чтоб жили все люди и дальше,
Силой жизни, в которой не нужно злой фальши.
Руки монстров, способные нас удержать
— Это души, когда-то попавшие в ад.

 На глубокое дно эти души упали,
И увидеть врата рая смогут едва ли,
Но живою рудой под землей напитались
И веками держать нас с тобою остались.

 Небо дышит мечтой, облаками играя,
Самолёт яркий след в небесах оставляет.
Спят в нём люди спокойно, покрытые снами,
Убаюкав друг друга электроволнами.

 Солнце жаркого дня неизвестного года
Покрывает асфальт, осушая природу,
—
Кружит планета Земля.

 Просыпаемся мы в час, когда умираем,
Лишь тогда понимаем, куда попадаем…
—
И там буду я.
***
— Внимание! Внимание!
Солнце взошло! Приготовиться к падению! Все на своих местах??
Новенькие где? Рассчитайтесь по порядковым номерам!
— Шеф, новенькие хотят на небо…
— Какое им еще небо? Кто-то туда попадал хоть раз? Совсем ничего не боитесь? А? А упасть в пропасть?? И вообще, небо заслужить надо, а я не заслужил уже за столько лет, что скоро буду таких необъятных размеров и не то, чтобы взлететь, подпрыгнуть не смогу. А мне обещали, что нужно стараться во благо, и я в нирване, мммм….Миллиард лет прошло, и может даже не один! Чего я только не видел и не улетел, как видишь. А люди всё те же, души их видеть уже не могу и хоть бы один из них вознёсся к небесам!
— Шеф, не ругайтесь, вы же самый лучший здесь, самый добрый… растёте конечно, эх, и ездят все на вас поэтому, удобно на ширине то такой …
— Хватит прелюдий, Жидкий, так, и вы все, хороняки, что нюни распустили, за работу, тварюшки мои! Действуем!! Новеньких в котёл на добычу и нефтепереработку, только не забудьте сначала окунуть в чёрную нефть и не перепутайте, а то сбегут и ищи их тут в темноте. Дальше! Тысячадвестисемьдесятвосьмитысячный, живо в Саратов на укрепление дома, ты довольно жирный, асфальтчики не справляются, и жильцы дома вдруг решили не использовать полиэтиленовые пакеты, не носить синтетические ткани и не есть пищу с ароматизаторами! Наших уменьшилось! Но могли бы удержаться, могли бы сами, без нашей работы, но тётя Нюра взяла и нагадила соседям: пришла попросить мясорубку, и нашептала проклятий. Падают! Стремительно падают! Можем не удержать! Кстати, сегодня лётная погода, поэтому самолётчики по графику, встаём на меня и держим этих пупов земли в железяках! И несём! Несём!!…Летают они, да уж.. Да уж… Стоп, чуть не забыл, пару литров нефти мне на завтрак в изумрудной чашечке пусть принесут, а то руки держать эту бестолковую блондинку затекли! Всё никак не проснётся, тяжёлая, как сто китайцев, да какое там сто, сто миллиардов… Если бы не её дочь… Дочь, конечно, странная, и что ей помогает помогать мать свою удерживать, не пойму…Были бы крылья у проявленных, другое дело….
Пот катился градом, тряслись толстые чёрные руки, но остановиться бурчать гигант не мог, понимая, что только грамотной расстановкой задач можно не провалиться в бездну, которую местные жители называют «пропасть». Что там, никто не знал, но только одна мысль о ней никому не давала покоя.
Процентов девяносто девять и девять от всех присутствующих в аду занимало тело гиганта, из чистейшей нефти, как и у всех местных жителей, но с одной привилегией в виде глаз. Круглые, белые две тарелочки с бусинкой посередине и тремя шишечками по краям. Эти глаза могли видеть проявленный мир, но попасть туда можно лишь по тени от того, кого держишь. Гигант не мог. Не мог и всё тут. Слишком много задач, да и незачем. Бесполезно! Настя настолько бестолкова, насколько красива и добра. Замкнутый круг. Не начнёт думать и действовать, ни гигант, ни дочь не удержат…И полетим мы все хором вниз под её тяжестью…
— Кыш, кыш дурные мысли! Работаем! Пока держимся, система работает! Всё хорошо! Солнце и дождь регулируют систему…Нас много и мы в тельняшках!
Буркнул гигант, успокаивая скорее себя, чем своих слушателей, пытаясь, как обычно, шуткануть в сложной ситуации и перенести весь груз ответственности на себя, пополняя свой вес в геометрической прогрессии.
Вдруг наверху пошел дождь, даже не просто дождь, а ливень. Жидкий услышал шум и поспешил об этом доложить хозяину, и так бежал, что споткнулся о золотой самородок и упал прямо в подземное озеро. Там нашел несколько рубинов и радостный продолжил бег.
— Хозяин, хозяин, дождь хлынул как из ведра! А я для вас рубины принёс, бусы можно сделать.
— Очень хорошо, дождь, значит полегче держать будет, но готовимся к боли!! Сейчас наши морды на асфальте снова проявятся, терпим, терпим! Люди сейчас по нам ходить будут, а не только по асфальтчикам. Это не надолго, надеюсь!!
Но руки гиганта вдруг затряслись.
— Ох, ох, о....Жидкий, слушай, треш какой-то, но у меня мочи нет уже, изумрудная чашечка даже не помогла! Не могу держать от слова совсем. Есть идея. Надо к этой, к этой самой, что-то случилось, проснулась похоже и ещё тяжелее стала! Ужас… Иди к ней, пока не поздно, по тени, конечно же, глаза даже свои отдам. Вот! Мне они нахрен не нужны с таким кардебалетом.
И монстр качнул верхушкой своего тела, которая по-идее была головой и глаза полетели к Жидкому, прирастая мгновенно, словно всегда и были на месте.
«Нихрена себе» подумал Жидкий «Вот это я попал, как кур во щи»
Пространство, которое раньше виделось, пусть и в темноте, трёхмерным, стало плоским и появились дороги.
«Во даёт гигант, такое видел и молчал, теперь понятно почему он главный, всё знал и только указания давал. Ну, может, это и к лучшему, куда по таким дорогам идти? Наверное, куда глаза глядят…»
Глаза поглядели на цифру 167, которая светилась голубой масляной краской прямо под ногами. В голове сами по себе произошли математические расчеты, появилось ясное понимание, что это путь вверх и прямо, и ноги сами пошли.
«Дело ясное, что дело тёмное, Настенька расхудастенька, сейчас я буду у тебя, моя дорогая» приободрился Жидкий.
Прошло секунд пять и белые глаза с чёрной точкой вдруг встретили голубые глаза с нарощенными ресницами. Гость подумал, что неплохо было бы поправить бабочку на шее, поклониться, представиться, поприветствовать и подать прошение поговорить, сказать пятнадцать комплиментов, подарить сто одну розу, налить бокал шампанского и пригласить на танец. Вместо этого, рот предательски открылся сам по себе и тонким писклявым голоском произнёс:
— НАСТЯ, ПРИВЕТ, СПАСИ МИР, ПОЖАЛУЙСТА.

***
- Скажешь, жить на небе людям можно?
- Это невозможно!
- Погоди…
Скажешь, будет с небом очень сложно!
Сложно всё, что будет впереди.

Скажешь, небо жизнью не бывает!
Но поверь мне. Небо - это жизнь!
Просто в облаках твоих витает…
Держишься? Так ты, давай, держись!

... В небе просто воздух. Как же быть с ним. Это невозможно.
... Я не знаю. Всё не просто. Может если осторожно.
... В небе воздух. В небе птицы.
... Как же с ними нам кружиться?
... Или просто нам всё снится?
... В мыслях нужно раствориться?

- В небе просто воздух, он не виден!
Как же удержаться за него?
- А ты представь, родная, будто льдинкой
Мелкой-мелкой тонет существо.

Греясь теплотой, взлетает всё…
И не зря же,..., ты пойми теперь,
Облачком даёт нам естество,
Только ты душой почувствуй эту дверь!

Дверь летит, пространство изменяя,
В сине-голубую неба высь!
Ты летишь теперь? Я догоняю.
…- Лечу!
…- Летишь и лечишь?
Тогда, давай, лечись!
***

                1.3  ПСИХУШКА

***
Там солнце встаёт единожды в год
И ванная комната общая,
Там кличут тебя — больной идиот,
Хоть раньше заслуживал большего.

Конфеты раз в год, печенье раз в год
И уличный воздух по праздникам,
Там станешь ценить не блеск позолот,
А просто объятия папины…

Забыт телефон, ватсап, телеграм
И в жизни поставлена пауза,
Решётка в окне, фонарь по ночам,
И мысли раскроены пазлами.

В любви перерыв, любовь там ушла
Гулять, запинаясь снежинками.
И завтракать всех медсестра позвала,
Таблетки замаслив слезинками.
Забудется жизнь, забудется век
Под действием тех нейролептиков,
Но только не сломится духом поэт
И ручку найдёт для сонетиков.

Напишет стишок, напишет рассказ
О жизни психушки зашторенной
И скажет:
— Живите сегодня, сейчас,
Свободу хватая ладошками!
Живите душой, живите оффлайн
И будьте добры ко всем пишущим!
А встретимся если — поднимем бокал
За вечное здравие выживших!
***
Психиатрическая больница номер один одного из провинциальных городов нашей необъятной Родины и одной из необъятнейших стран нашей великой планеты поражала взор каждого пришедшего, по нужде и без, своей уникальной способностью (а может и вовсе не уникальной) к максимальному разрушению.
Оголилось и отвалилось практически всё, начиная от порога в приемный покой и заканчивая протекающей в десяти местах (а может и больше, если приглядеться) крышей. Часть здания была закрыта на ремонт, остальные помещения эксплуатировались по полной программе. Несколько женских и мужских отделений, разделенных по уровню строгости содержания, кабинет заведующей, старшей медсестры, процедурный и несколько прочих, а также кабинет психотерапевта, были вполне рабочими и посещались психами исправно, и, к слову сказать, довольно добросовестно. Отдельно стояла пристройка для занятий по трудотерапии, где стоял телевизор, который включали на пятнадцать минут в день, дабы показать существование цивилизации психическому народу. Рядом с пристройкой красовался безнадёжно высохший фонтан, создавая атмосферу некогда живущей, но давно затерявшейся в памяти рождённых в СССР, роскоши. Вокруг фонтана, в перерыве между вязанием и шитьём, а также изготовлением мягких игрушек, практически все, кого отпускали на занятия, наматывали круги, шлёпками шаркая землю. Постоянная ходьба - это побочный эффект от приёма лекарств, на местном сленге произносимый как «неусидка», то есть неусидчивость. Эта же группа во время перерыва в процедуре хождения вокруг фонтана курила, встав у стеночки здания-пристройки. Самые «богатые» и «мажористые» курили по целой сигарете, а «малообеспеченные» больные стояли рядом и клянчили оставить хотя бы чуток. Такие товарищи постоянно клянчили всё и у всех, будь то еда или сигарета, соль или сахар, конфеты и… так далее по списку передачек от родственников и не только передачек, и не только от родственников. Порой казалось, что выведи таких зимой на прогулку, они бы и снег с сосульками стали клянчить пососать.

Но было лето 2015 года.

— Обедать! Все на обед!!!
Раздался голос санитарки, старающейся крикнуть изо всех сил во всё горло. У нее это хорошо получилось, услышали все и зашевелились. Загремели бочки с едой, принесённые с улицы добровольцами из мужского отделения.
— Ставим столы и стулья, поживее, ложки берите, хлеб, всем по одному кусочку, и садитесь. Люба! Тебе особое приглашение нужно? Быстро встала с кровати, будешь помогать, суп разливать, я сегодня одна на раздаче. Развелось тут королев...
«Кто это так кричит, что за сердитка, куда все пошли, а я?» подумала Настя, услышав пронзительный голос.
Настя подняла голову и увидела, что в помещении стало пусто, только на стульчике рядом с открытой дверью сидела пожилая женщина в белой одежде.
«Ангелы нас охраняют»
На душе стало легче, но всё ещё беспокоили веревки, скрученные из медицинской марли, те, которыми привязали руки и ноги к краям кровати.
— Я хочу в туалет…
Произнесла она. Голос прервался и захрипел, но Настя продолжила:
— Вы можете меня развязать?
Женщина не шевелилась минут пять, похоже было на то, что она читает книгу немигающим взглядом, но всё-таки этот ангел встрепенулся, встал со стульчика и подошёл.
— Хорошо, тебя разрешили развязать, но только не надолго, не гуляй, в уборную и обратно.
— Ой, спасибо. Большое спасибо!
Освободившись, Настя пулей вылетела в коридор.
«Надо же, как похоже на больницу, в раю тоже болеют? И вот стойка похожая на пост медсестры, где таблетки выдают…»
Уборная комната была без дверей, в ней копошились женщины разных возрастов, наливая из дырочки в трубе, прилегающей к стене, в кружку горячую воду и макая туда несколько чайных пакетиков.
— А что это вы тут делаете?
— Что не видишь? Чай завариваем, странная ты.
Настя, пожав плечами, вышла из уборной и посмотрела направо. Там был балкон с открытой балконной дверью и несколькими курящими женщинами, от которых запах сигарет чувствовался на расстоянии и разносился сквозняком по всему коридору.
«Курицы» отчего-то вдруг пришла мысль на ум, но тут же улетела.
Вернувшись в палату, она снова увидела ангела, но уже другую женщину, также в белой одежде, но более качественной, уже из плотного материала. Красавица сидела на краешке кровати, а личико украшал приятный ненавязчивый макияж в виде аккуратных стрелок по ресничному краю, что очень освежало взгляд.
— Присядь, надо поговорить.
— Да, конечно, сажусь.
Рядом снова послышались шаркающие шаги. Шарк-шарк, шарк-шарк, шарк....
Наконец, Настя увидела причину! Оказалось, это ходит сгорбившаяся и совсем не старая женщина в халате и бормочет о чём-то.
«Она не может остановиться ходить…»
— Ты главное не волнуйся.
Продолжила ангеловидная дама.
— О чём хотите мне сказать? Всё рассказать о том, что тут творится?
Настя села на кровать.
— Я всё объясню. Всё дело в том, что я твой лечащий врач, тебя привезли вчера на карете скорой помощи к нам в больницу.
— Я упала, разбила голову или сошла с ума??
— Диагноз твой звучит так: острый бред.
Настя посмотрела на белые халаты обеих женщин и на ту сгорбленную, которая всё ходит.
«Халатики то медицинские, и да, эта дамочка точно психическая, нормальные люди так не шаркают и не бормочут про себя, я точно в психбольнице!! В ПСИХУШКЕ!! Так стоп!
Я всё поняла, я накосячила вчера, похоже, как всегда, А ГДЕ ЖЕ ДОЧЬ????????????»
— Опять эта грёбаная любовь во всём виновата! ...
***
Я полюбила Ветер в поле,
Он утащил мою печаль,
Но выл собакой по ночам,
Своим обманом заневолил.

Спаслась любовью Комара,
Он ночью с лампой подошёл.
Я знаю, что звучит смешно,
И он меня не успокоил.

Зажглась надеждой Таракана,
И он унёс меня в края,
Где свет ласкает фонаря,
А в нём ни капельки тумана.

Влюбилась я в Фонарный столб,
Он был тогда такой горячий,
Но был он всё-таки незрячий,
И всю огнём тогда обжог.

Я полюбила вновь Тебя,
С Тобой нашла туман обмана,
И Ветру те отдав туманы,
Возненавидела себя...

Спаслась любовью Комара,
Он ночью с лампой подошёл.
Я знаю, что звучит смешно,
И он меня не успокоил.

Зажглась надеждой Таракана,
И он унёс меня в края,
Где свет ласкает фонаря,
А в нём ни капельки тумана.

Влюбилась я в Фонарный столб,
Он был тогда такой горячий,
Но был он всё-таки незрячий,
И всю огнём тогда обжог.

Я полюбила вновь Тебя,
С Тобой нашла туман обмана,
И Ветру те отдав туманы,
Возненавидела себя...

Спаслась любовью Комара,
Он ночью с лампой подошёл.
Я знаю, что звучит смешно,
И он меня не успокоил.

Зажглась надеждой Таракана,
И он унёс меня в края,
Где свет ласкает фонаря,
А в нём ни капельки тумана.

Влюбилась я в Фонарный столб,
Он был тогда такой горячий,
Но был он всё-таки незрячий,
И всю огнём тогда обжог.

Я полюбила вновь Тебя,
С Тобой нашла туман обмана,
И Ветру те отдав туманы,
Возненавидела себя...

Спаслась любовью Комара,
Он ночью с лампой подошёл.
Я знаю, что звучит смешно,
И он меня не успокоил.

Зажглась надеждой Таракана,
И он унёс меня в края,
Где свет ласкает фонаря,
А в нём ни капельки тумана.

Влюбилась я в Фонарный столб,
Он был тогда такой горячий,
Но был он всё-таки незрячий,
И всю огнём тогда обжог.

Я полюбила вновь Тебя,
С Тобой нашла туман обмана,
И Ветру те отдав туманы,
Возненавидела себя...

Я полюбила Комара...
Он ночью с лампой подошёл.
Пускай "комар" звучит смешно,
А в нём ни капельки обмана!
***
                1.4 ЖИДКИЙ

«Да что же это такое? Что это у меня жужжит вечно у головы? Таким пронзительным голоском разговаривает? Может, это комар пищит? Надо его прихлопнуть! Ощущение, что прямо в голове пищит, тоооненько так…  То спаси, то сохрани, то Королева моя…, то великая донья, то Мадонья.. Какая же я Королева, лежу в психушке, дочь подростка бросила прямо на автостанции, что случилось не пойму, какое-то затмение разума. Хороша мамаша. Благодарю небо, что сообщили, что её забрала полиция, надеюсь, всё обойдется и мы снова будем вместе. Надо пойти к медсестре, спросить что за звон, может она знает, где он»
Улыбнувшись сквозь слёзы от того, что последняя мысль получилась в рифму, пусть и из чего-то знакомого, не своего, Настя встала с кровати и направилась к сестринскому посту.
За стойкой сидела полуспящая медсестра, охраняя коробочки с таблетками, и горела настольная лампа. В коридоре был выключен основной свет, и одинокая лампа заставляла предметы образовывать тени по форме предметов, на которые она направлялась. А если ресницы сомкнуть и прищуриться, то свет лился зелёный.
— А вы не подскажете, как можно узнать, что такое в ухе у меня звенит и разговаривает противным голоском?
Насте было очень неловко, так как уже дали отбой и все спали, но последние события диктовали новые правила игры: хочешь выжить в психушке, действуй.
— Да это голоса у тебя, обычное дело, иди спать обратно, не морочь голову, тут у всех голоса, привыкнешь. Если хочешь пить, возьми стаканчик и налей из чайника, я недавно вскипятила, тёплая ещё. Могу дать таблетку от головы, это максимум что могу сделать.
Настя, вспомнив нелепую шутку о том, что самое лучшее средство от головы, это топор, посмотрела на тень, которую отбрасывало тело медсестры, такое огромное пятно, словно две ромовые бабы соединились вместе и согнулись буквой «зю».
«А как это? Буквой «зю»…? Что это за буква, из какого алфавита? Я, наверное, схожу с ума по-настоящему» подумала Настя и посмотрела на собственную тень. Возникло ощущение, что тень посмотрела на Настю и моргнула двумя круглыми, белыми, похожими на блюдечки с бусинкой посередине, глазами. Тень растекалась по полу, как лужа после дождя, и шевелилась.
«Наверное, тень из чёрного золота, такая же чёрная и блестящая» вдруг осенила мысль.
«Интересно, а если её потрогать, что будет?»
И тут же большой пальчик ноги прикоснулся к теневому краешку.
«— Ой, Королева, не надо! Вы самая лучшая, великолепная донья! Можно так не надо?!» голосок звоночком пропищал в Настиной голове «— Я растекаюсь и мне немножечко больно, дорогая!»
«— Кто ты и что тебе надо?» ответила в мыслях «Королева».
«Странно, я говорю сама с собой, сама себе же отвечаю, и я люблю тебя любой, и в любом в тебе души не чаю» выстрелило стихами в голове.
«— Я Жидкий, очень приятно познакомиться, твой онлайн помощник, немножечко из нефти, но ты не обращай внимания, о Великая Владычица морей и океанов, Жуков и Тараканов! Не прогоняй меня, я умоляю, ты всем нужна, мы все страдаем, а то придет нам всем звездец, и тут же всем придет конец…»
«— Ты чего это стихами говоришь?» мыслями сказала Настя.
«— Я сам не знаю, ух клёво! Хи-хи. А доченьку мы вернём! Не плачь, и зададим этим оборотням в белых халатах! Они просто были обязаны её пригласить к тебе, чтобы вы обнялись, и всё тебе объяснить, успокоить тебя, успокоить её, ну ничего, ничего. Ты сильная, справишься! Только карандаш и бумагу найди!»
И из тени на полу образовалась смешная мишка.
«Ми-ми-ми-мишка, а пищит как комар» подумалось Насте, и она подошла к дежурящей даме, сидящей на стуле в белом халате.
— А можно мне карандаш и лист бумаги?
— Не положено!
— Ну очень надо, а я расскажу о самых модных лекарствах, я в аптеке работаю..
Работала…до вчерашнего дня…
— Хм, коллега значит. Эх, ладно, на, держи, только никому не показывай, прячь, иначе нам обеим попадёт, принцесса.
«По-моему «принцесса» было лишним» подумала Настя.
«— Если что, я все слышу» зазвенел голосок в голове.
— Так не честно, разве можно абсолютно все мысли в голове слышать?? Это не гигиенично, не практично и очень подхалимично!
Вслух произнесла Настя и тут же закрыла рукой рот, испугавшись, что болтнула лишнего при посторонних.
— Спасибо, о великая санитарка, я пошла спать, мигом ложусь!
Поблагодарив также медсестру, Настя убежала спать, плюхнувшись под простыню, и начала осознанный мысленный диалог.
«— Итак, рассказывай, что делать то?»
«— Бери карандаш и пиши, и пиши, и пиши, дорогая.. Кстати, а что за ресницы у тебя зелёным отливают? МММ... изумрудные.....»
«— Да это знакомый мастер сделала недавно..... Что писать то??»
«— Да что в голову взбредёт, ведь не зря оно туда забрело…» пискнул и замолчал Жидкий.
За окном светил фонарь и крона тонкой рябины отбрасывала тень на стену, тень шевелилась, а может, шевелилась стена, но Насте это было уже не важно, в голове стучала мысль, как выпутаться из этой гадкой ситуации и выйти из этой тюрьмы, наконец, обнять дочь и попросить у неё прощения. И никогда больше не отпускать.
Несчастная взяла маленький огрызок карандаша, лист бумаги формата А4 и записала свои первые строчки, которые приходили на ум сами по себе и текли потоком, как ручей, который капельками воды в ясную погоду, обивая пороги, образовывал радугу и приносил яркие образы, рифмуясь при этом.
 «Holding the world and To bring peace with text»:
***
Украл сердечко ночью, из тела душу вынув,
С другой планеты монстр, писатель неземной.
Хороший, сильный, добрый, и нежностью окинув,
Светился изумрудом, а волос золотой.
***
И только эхо отдаленно, как маятник часов, приглушённо отчеканило откуда-то из-под земли слова:
— Молодец, Жидкий, удержали, пронесло!! Взлетаем!

***
Сон скатился, в чашке растворившись.
Доченька, опять печаль в глазах?
Может быть, мне радугой умывшись,
В небе осушить ручьи в слезах?

Может быть, с ветрами подружившись,
Рыбкой в море мне залечь на дно,
Чистых вод морских сполна напившись,
Вызнать, солонит зачем оно?

Хочешь, я пойду туда, где солнце?
Жаркого огня спросить ответ.
Сколько нужно жечь в глазах оконца,
Чтобы снова радугой стал свет?

Хочешь, полечу туда, где звёзды,
Лунных островов создам я ветвь?
Думаю, ещё не слишком поздно
Спрашивать далёких звёзд совет….

Знаю, сердцем вылечу ненастье!
И задую всех костров свечу!
Пусть дождями вымолю я счастье,
Для тебя — все грозы по плечу!

Знаю, грозы вылечу отрадой
И зажгу свечу любви опять,
Для меня лишь только то награда,
Что наградой сможешь ты назвать.

Хочешь, я узнаю, где отрада?
И узнаю, как поёт гроза?
Не печалься, милая, не надо,
Пусть смеются радостью глаза.

Пусть смеётся в этом мире солнце,
Пусть смеются радостью цветы
И тогда удача улыбнётся
И с улыбкой сбудутся мечты!

Знаю, сердцем вылечу ненастье!
И задую всех костров свечу!
Пусть дождями вымолю я счастье,
Для тебя — все грозы по плечу!

Знаю, грозы вылечу отрадой
И зажгу свечу любви опять,
Для меня лишь только то награда,
Что наградой хочешь ты назвать.
***