Письмо политрука - до востребования

Письмо политрука – до востребования


1

Мне долгие годы не везло на встречи, даже случайные, с известными людьми. Кто-то из родственников и знакомых постоянно где-то кого-то встречал, своими глазами видел небожителей, кем для большинства советских граждан были киноартисты, - на Невском, даже на Гражданке. Выпивал за одним столом с легендарным лётчиком-ассом - «самим Покрышкиным»! А я никогда, ни с кем – из знаменитостей....
В июле 1981 года мы с женой отдыхали под городом Львов в селе с удивительным названием - Добротвор. Родился я в посёлке Куликов той же Львовской области, а через месяц-другой мама увезла меня в Хабаровский край, где, как в Добротворе и в Куликове, отец, ленинградец душою и родом, работал по вербовке. Больше в Куликове мне быть не довелось, а с Добротвором связаны самые светлые воспоминания детства и именно это село я считаю своей родиной.
Отпуск мой завершался - мы с Верой возвращались в Ленинград. Поезд из Львова отходил в 0.25, под посадку его подали заблаговременно. Мы заняли свои места в душном купе. Вера была в положении (как оказалось, до рождения Славика оставалось три недели!), а купленная впрок питьевая вода заканчивалась. Время позволяло, и я высказал Вере сомнительную надежду: вдруг да, несмотря на позднее время, где-то ещё торгуют прохладительными напитками. Пробежался по вокзалу, по привокзальной площади и вернулся с пустыми руками. Тем временем в купе уже заселились наши будущие попутчики: эффектная женщина предпенсионного возраста с мальчиком лет десяти. То ли мама с сыном, то ли бабушка с внуком…
Не успел я отдышаться, как, приоткрыв дверь, в купе заглянул высокий сухощавый пожилой мужчина. На лацкане пиджака его сверкнула Золотая звезда Героя Советского Союза.
Соседи вполголоса стали переговариваться по-родственному. А я гадать, кто кому кем приходится.
Старик сетовал, что там (в его купе) не соглашаются на обмен, и придётся ехать врознь.
Я – про себя - обрадовался: до Ленинграда две ночи и один день пути, Герой будет захаживать к нам в купе, мы познакомимся и пообщаемся!
Двумя минутами позже мы с ним совершенно случайно оказались в коридоре у расписания, которое старик изучал вслух:
- В какое время поезд прибывает на станцию Лунинец?.. В 8.48 утра.
Получалось, что попутчиками нам быть только остаток ночи, а ночь не время для разговоров.
Мы вместе с Героем вернулись в купе. Он, откинув уголок матраса и присев на нижнюю полку, где, прикрыв ноги простынёй, возлежала его спутница (жена?), стал жаловаться: кассирша, продавшая билеты (в разные купе – других не было), обманула - сказала, что в Лунинец поезд прибудет в семь утра. Как я понял из разговора попутчиков (поезд уже тронулся), из Лунинца им следовало ехать дальше. Теперь, получалось, на автобус они опаздывали и целый день придётся провести в ожидании следующего.
Говорил старик негромко, ровным спокойным голосом. Я сдуру встрял в разговор:
- Днём всегда можно найти, чем себя занять даже в знакомом городе, да и мальчонке будет интересно. Другое дело – ночь: в гостиницах свободных мест нет, а коротать ночь на вокзале – врагу не пожелаешь.
Старик вскинул руку, глянул на фосфоресцирующий циферблат часов, поднялся.
- Ну, я пойду. Не так много времени нам осталось коротать и в тряском вагоне.
Я попросил жену разбудить меня часиков в семь, что она и сделала. Вера, пока соседка наша отлучалась в туалет, поговорила с мальчиком и выяснила: взрослые его спутники – дедушка с бабушкой.
Мы приближались к Лунинцу. Герой сидел напротив меня, а я не мог решиться затеять разговор о подвигах, о славе. «Сейчас или никогда!»
- Извините, но я потом себе не прощу: ехал вместе с Героем Советского Союза и ничего про вас не узнал! Я работаю в ленинградском профтехучилище заместителем директора по учебно-воспитательной работе, и ребятам будет что рассказать.
Герой тезисно обозначил свой боевой путь: во время Великой Отечественной был комиссаром, служил на Дальнем Востоке, Звезду получил в самом конце Второй Мировой за десант на Курилы.
Жена его оказалась более словоохотлива. Она с гордостью сообщила, что в одном из музеев на Курилах её супругу посвящён отдельный стенд. Смутившись, Герой вышел из купе. Я спросил его жену (к нашему с Верой стыду, мы так и не узнали, как её зовут, и как зовут мальчика) можно ли написать супругу, ответит ли? Она продиктовала адрес: 290035. Львов, Днестровская ул., 16-А, кв. 55.
- Извините, а фамилия?
- Фамилия у мужа смешная - Кот.
- Имя, отчество?
- Если Кот, значит, Василий. Кот Василий Андреевич.
В Лунинце я помог нашим ночным попутчикам вынести багаж на платформу, там мы и распрощались. Василий Андреевич пожал мне руку и обещал ответить, если я напишу.
Но прежне, чем привести текст его, ответного, письма, замечу, что Кот поздравляет нас с Верой с рождением сына. Значит, моё письмо было написано не ранее 18 августа.

«Здравствуйте Владимир Григорьевич!

Извините, что не сразу ответил, и этим, быть может, поставил Вас в неудобное положение перед учащимися.
Мы два месяца были у себя на родине. Потом не здоровилось. Годы берут своё.
Сердечно поздравляю Вас и супругу с рождением сына. Хлопот у Вас, конечно, прибавилось.
Высылаю Вам фото.

О себе.

Родился в Белоруссии, в семье крестьян, в большой многодетной семье. Рано начал трудиться. В Армии с 1937 года. Окончил Харьковское военно-политическое училище с отличием в 1940 году. Был направлен на Камчатку для прохождения службы в 198 стр. полк. Мне было оказано большое доверие, был назначен политруком полковой школы. Трудиться приходилось много. Вскоре был назначен комиссаром батальона, а затем избран парторгом полка.
На Западе шла война. И я рвался на фронт, но… части дивизии и в том числе 198 стр. полк, постоянно находились в условиях боевой готовности.
Провокации японской военщины на о. Хасан, а затем на р. Халхин-Гол говорили сами за себя. В любой момент можно ожидать нападения.
Парторганизация постоянно работала над совершенствованием высокой бдительности и боеготовности, а после вероломного нападения фашистской Германии вероятность нападения японцев ещё более возросла.
В 1944 году был назначен на должность ст.инструктора политотдела 101 стр. дивизии. Личная военная подготовка у меня (была) хорошая.
15 августа 1945 года поступило распоряжение о подготовке и проведении десантной операции по освобождению сев. группы Курильских островов. Для захвата плацдарма на острове формируется передовой отряд. Командиром отряда назначен майор Шутов. Замполитом отряда назначили меня. У меня был большой счёт с врагом нашей Родины. Два моих брата уже погибли на фронте, третий умер от ран, четвёртый вернулся инвалидом.
Состав передового отряда был определён. В него вошли две роты автоматчиков, рота ПТР, сапёрная рота, миномётная рота, взвод химиков. Отряд был усилен двумя ротами моряков и ротой пограничников. Я успел побывать во всех подразделениях, побеседовать с бойцами, собрать коммунистов, комсомольцев. Народ был подобран боевой.
На рассвете 17 августа отряд был сосредоточен в порту Петропавловск-Камчатский. Была принята клятва: «Боевой приказ выполним с честью, очистим от японских захватчиков исконно русские земли – Курильские острова, водрузим на них Знамя Победы!»
Наступил рассвет 18 августа. В белесой дымке тумана хорошо просматривался остров. Но тишина. Враг нас не заметил. Корабли приняли боевой порядок и устремились к берегу. Заминка. Некоторые бойцы не решаются броситься в темную морскую воду. Тогда я выскочил с автоматом в руках и крикнул: «За мной вперёд!» и в числе первых бросился вплавь к берегу. Пример увлёк, и высадка началась дружно.
Когда японцы опомнились, открыли из капониров, расположенных на мысе, артиллерийский огонь прямой наводкой, большая часть отряда была уже на берегу. Командир отряда Шутов ранен. Я беру командование на себя. «Вперёд, вперёд!» Надо захватить высоту 1710.
Враг усилил сопротивление. Он ввёл в бой артиллерию, танки. Бойцы бесстрашно рвались в бой. Несколько танков задымили. На левом фланге двое моряков своими телами закрыли амбразуры ДЗОТа. Старший л-т Савушкин гранатами подбивает танк и падает, сраженный пулями. Но уже подходит подкрепление. Снова атака. Я впереди. Штурм был успешен. Высота взята. Обеспечен надежный плацдарм для высадки главных сил.
Десантная операция увенчалась полным успехом. Японский гарнизон на острове Шумшу был разгромлен и капитулировал.
Курильские острова навеки возвращены Родине.
Более 3.000 бойцов и командиров были награждены орденами и медалями, а дивизия – орденом Ленина.
Родной мой полк, где я был парторгом, получил наименование Курильский.
Мне «за умелые самоотверженные действия в бою, захват плацдарма, за проявленные при этом храбрость и мужество» было присвоено звание Героя Советского Союза.
После выезда с Курил я ещё долго служил в частях Белорусского военного округа, закончил службу зам. по политчасти командира инженерного полка.
Живу во Львове. Более 10 лет работал нач. отдела кадров, а затем секретарём парткома Завода стеклянных изоляторов.
Сейчас на отдыхе, участвую в общественной жизни города, растут у меня трое внуков.
Вот всё, что я могу о себе написать.

Будьте здоровы.
Привет Вам и вашей жене от моей жены и внука.

С искренним уважением Герой Советского Союза полковник в отставке Вас. Андр. Кот.

12 ноября 1981 г.»

Честно говоря, глаз резанула фраза: «У меня был большой счёт с врагом нашей Родины…» «Большой счёт», следовало из письма, у Василия Андреевича был не к милитаристской Японии, а к фашистской Германии: «Два моих брата уже погибли на фронте, третий умер от ран, четвёртый вернулся инвалидом». Но, как я понял, военный союз Германии, Италии, Японии и других государств, противостоявший странам антигитлеровской коалиции, для него был единым врагом, что, конечно же, правильно.
Признаюсь, при чтении письма мною вслух, у нас с Верой обоих  только в одном месте навернулись слёзы на глаза – там, где про братьев Василия Андреевича.
В конверт он вложил фотографию с дарственной надписью: «Владимиру Григорьевичу на добрую память о встрече 27 июля 1981 г. В.А. Кот». На снимке он в цивильном костюме, но при наградах: Золотая звезда Героя Советского Союза, ордена Ленина, Боевого Красного Знамени, Красной Звезды, медаль «За боевые заслуги», юбилейные медали и ветеранские значки.

2

Я оказался в затруднительном положении – что делать с письмом? Получи его годом раньше, можно было бы на общеучилищной линейке прочесть. Обратить внимание учащихся, да и педагогов тоже, что Вторая мировая война завершилась не в мае 1945-го, как многие считают. Высказать сожаление, что как-то очень тихо, почти незаметно, в Советском Союзе отметили 35-летие этого знаменательного события. Но год назад мы с Василием Андреевичем Котом не были попутчиками! Напиши я ему сразу по возвращении в Ленинград, в июле, и получи от него ответ не в середине ноября, а в конце августа, можно было бы письмом этим на линейке отметить и не круглую дату нашей победы над милитаристской Японией.
Ежедневные утренние линейки были закреплены за администрацией училища по дням недели. Моя - суббота. Обычно директор, его заместители, завуч, старший мастер говорили о происшествиях, неуспеваемости, о проблемах, предстоящих мероприятиях и т.п. Темы выступления на утренних линейках никто ни с кем не согласовывал.
На одной из недавних моих линеек я говорил об идее создания в училище музея 20 Гвардейского авиационного полка, насчитывающего десять Героев Советского Союза, предложил желающим войти в группу «Поиск». И через неделю-другую зачитать письмо Василия Кота об освобождении таких далёких от Ленинграда Курильских островов?! Зачем? Услышав фамилию Кот, ребята точно рассмеются. Ну, утихомирю их, но внимание большинства будет уже рассеяно и  едва ли до чьего-либо сознания дойдёт трагизм, выраженный Василием Андреевичем в одном предложении: «Два моих брата погибли на фронте, третий умер от ран, четвёртый вернулся инвалидом». И я решил знакомить учащихся с письмом на уроках истории.
Не скажу, что письмо Героя Советского  Союза и мою к нему предысторию они слушали с интересом, скорее – вынужденно, терпеливо. Обязательно кто-то хихикал при упоминании фамилии Кот. А я, стараясь читать «с чувством, с толком, с расстановкой», всякий раз невольно сбивался с ритма после слов: «У меня был большой счёт с врагом нашей Родины…».
На урок своей группы напросился мастер производственного обучения Б. С ним мы находились в мягкой конфронтации. Был он значительно старше меня и частенько деликатно давал мне понять, что мой и его жизненный и педагогический опыт не сопоставимы.
- Слёзы наворачивались у меня на глаза, когда вычитали. Слушал и вспоминал своё детство на оккупированной территории, в Полеской области. Сейчас она не существует – упразднена, а в войну входила в рейхскомиссариат Остланд. Слыхали о таком? (Я кивнул.) А Василий Андреевич Кот откуда – конкретно?
- Не знаю. Из Белоруссии, откуда конкретно, не пишет.
- Жаль. Спросите в письме. Вдруг из одной деревни с моими родителями. А какого он года рождения?
- Не знаю. Прикидывал. Вероятно, ровесник Октябрьской революции.
- Ах, как мало мы знаем о защитниках Отечества! Нужно что-то делать! – Б. умолк, выдержал паузу и повторил: - Нужно что-то делать. Впрочем, вы делаете! Какой вы молодец! Замечательная идея – создать в училище музей авиационного полка.
Б. начал во здравие, значит, должен закончить за упокой. Я напряжённо ждал подвоха. Б. тираду завершил цинично: - Но кому кроме вас это нужно! Директору? Богданову? И всё! Я понимаю, вы сейчас на уроке ждали если и не рыданий при словах про погибших братьев Василия Андреевича, то - по завершении чтения его письма - всплеска патриотических эмоций. Заведомо напрасные ожидания! Не дождётесь. Это – ПТУ! Путяга! Когда же вы поймёте: у наших с вами воспитанников в головах хавка, бухло и с кем бы потрахаться. Всё! Владимир Григорьевич, это сейчас вы такой идейный. Вспомните себя в шестнадцать, в семнадцать лет!

Я не был пай-мальчиком, воспитывался в интернате и в подростковом, доармейском, возрасте «рос, как вся дворовая шпана – мы пили водку, пели песни…» (Владимир Высоцкий). Не знаю, как сложилась бы моя жизнь, если бы не любопытство, не любознательность. Книги, музеи, восхитительный Ленинград с его трёхвековой историей. Мои интересы никогда не ограничивались «отправлением естественных и примитивных надобностей». Я окончил исторический факультет Ленинградского государственного университета (имени А.А. Жданова) и в описываемое время занимал, как сказано выше, должность заместителя директора профтехучилища. В свои двадцать восемь был одним из самых молодых «замполитов» в системе профтехобразования города.

3

Минуло без малого полтора десятка лет. Я давно покончил с педагогической деятельностью и осваивал азы журналистики. Приближалось 50-летие победоносного завершения Великой Отечественной и Второй Мировой войн. Почему бы к этой славной годовщине не опубликовать письмо Героя Советского Союза Василия Кота? Предварив его исторической справкой о советско-японской войне и Курильской десантной операции, я заблаговременно показал текст М.Л. - редактору газеты «***». Это был тот редкий случай, когда М.Л. отказал мне в публикации:
- Письмо политрука. Ничего особенного. Никакой драматургии.
М.Л. был прав: в письме Василия Андреевича драматургия отсутствовала. И в моей подводке тоже. Прав был он и в том, что это - «письмо политрука».
- Очень похоже на выступление ветерана на пионерском сборе. Живого, разговорного, языка нет. Всего-то один абзац и достоин внимания. Вы лучше меня знаете, о чём я.
Возразить М.Л. мне было нечем. Опубликуй он письмо из доброго отношения ко мне, это был бы, в лучшем случае, проходной материал в газете, не делающий чести ему, как редактору…

4

Анна Андреевна Ахматова то ли писала, то ли говорила, что лучший способ сохранить рукопись - её опубликовать. Я был уверен, что письмо Героя Советского Союза Василия Кота – это документ, который следует сохранить путём публикации, и позвонил в редакцию ещё одной, на сей раз только начавшей осваивать наш город столичной газеты с жизнеутверждающим названием. Редактор, судя по голосу человек молодой, услышав топоним Курилы, весело и с вызовом продекламировал: «Как бы Боря ни дурил, нет России без Курил!»*, и, не позволив мне объясниться до конца, уверенно заявил:
- Письмо участника боевых действий будет интересно «нашим» читателям, тем более что публикация – «к дате».
Франтоватый фитиль принимал меня в кабинете, стены которого выглядели как страницы семейного фотоальбома, тематические страницы – «Я и…» Любой посетитель – как грибоедовский Фамусов - мог воскликнуть: «Ба! Знакомые всё лица!»
Бегло ознакомившись с письмом Героя Советского Союза (первую страничку с моей подводкой сразу отложил, не читая), ЭфЭф, как я сразу его окрестил для себя, брезгливо, указательным пальцем отодвинул листы на край стола:
- Вы в какое время живёте?! По телефону сказали: рассказ о войне. Войны без крови не бывает. Так ведь? Будем откровенны: современный читатель жаждет крови! Неважно чья она – советских солдат или японских, самураев. А вы что принесли?! Письмо политрука!
- Как бы к политрукам ни относиться, их из отечественной истории не вычеркнуть, - только и сказал я. И уже от двери, не сдержавшись, высказался наотмашь: - Крови обычно хочется тем, кто её не нюхал. Вы, молодой человек, не боитесь, что ваш жаждущий крови читатель однажды пристрелит вас в тёмном переулке?
Редактор вновь удивил меня – он не возмутился моей наглостью и грубостью, а всего лишь надменно хохотнул:
- В тёмном переулке?! А что мне  на моём «мерсе» там делать?!
- Когда же вы и вам подобные поймут, что самое ценное на земле это человек, его жизнь, и если отдавать её, то не при бандитских разборках…
В середине девяностых в России уже постреливали и не только в тёмных переулках.
ЭфЭф нервно выкрикнул секретаршу, и эффектная длинноножка юркнула за моей спиной в ещё не захлопнувшуюся дверь. Вероятно, затем, чтобы стереть со стола начальника несуществующее пятно, оставленное письмом политрука.
В силу возраста редактор мог быть моим воспитанником. Вряд ли это был выпускник ПТУ, пусть и с небольшим, но производственным стажем. Вузовский «поплавок» тоже не тяготил его грудь. Скорее всего, он из непотопляемых комсомольских вожаков, ещё недавно самозабвенно скандировавших: «Ленин, партия, комсомол!», а нынче чей-то ставленник, пытающийся ухватиться за золотую жилу даже там, где её нет.
Прескверная газетёнка просуществовала недолго. Уцелел ли циничный её руководитель в лихие девяностые? Выбился ли он в эффективные менеджеры, сменив поле деятельности на другое, такое же непыльное, но более прибыльное? Не знаю.
А Герой Советского Союза Василий Кот оказался «человеком из «Википедии». Из этой свободной интернет-энциклопедии я узнал и то, что 1 августа 2005 года в Южно-Сахалинске на площади Славы состоялось торжественное открытие обновлённой Аллеи Героев, созданной в память об освободителях Южного Сахалина и Курильских островов от японских милитаристов. На аллее установлены бюсты 14-ти Героев Советского Союза, принимавших участие в этих боях, в том числе и Василия Кота.

5

Время от времени, перебирая домашний архив, я натыкался на так и не опубликованное мной письмо Василия Андреевича, и каждый раз ком подкатывал к горлу, когда читал: «У меня был большой счёт с врагом нашей Родины. Два моих брата погибли на фронте, третий умер от ран, четвёртый вернулся инвалидом».
Долгие годы в Советском Союзе говорили: в Великую Отечественную погиб каждый четвёртый белорус! Потом, уже после развала «нерушимого Союза», уточнили: каждый третий.
В семье Василия Андреевича Кота всё оказалось, можно сказать, с точностью до наоборот. Уцелел он один. Один из пяти братьев…
Герой Советского Союза Василий Андреевич Кот доживал свой век в ставшем для него, белоруса, если и не родным, то близким украинском городе Львов, где и умер в 1998-м в возрасте 82 лет.


* Авторство фразы «Как бы Боря ни дурил, нет России без Курил» приписывается народу. Выдающийся популяризатор отечественного фольклора Владимир Соломонович Бахтин мне говорил: «У всего есть или был автор. Народ способен придумать только «Эй, ухнем!» Ну это так, к слову.
Особую популярность фраза «Как бы Боря ни дурил…»  приобрела летом 1992-го - перед визитом в Японию первого президента Российской Федерации Бориса Ельцина. Реальный план передачи японцам островов Хабомаи и Шикотан появился, когда в инициативную группу вошли госсекретарь Геннадий Бурбулис, который стал основным идеологом и толкачом проекта, и министр печати Михаил Полторанин. Политическую целесообразность передачи Бурбулис объяснял тем, что в противном случае Россия не имеет права называться правовым и демократическим государством.
В конце весны 1992-го на одном из рабочих совещаний в Кремле было принято решение: рекомендовать президенту Ельцину во время визита в Страну восходящего солнца объявить о признании советско-японской декларации 1956 года, предполагавшей передачу выше названных островов Японии…


1 июня 2025 г.