Маша, Ваня и дед

Разговоры за чаем
Дед сидел за столом с большой кружкой чая и тарелкой сухариков. Напротив него — Маша, младшая внучка, которой только исполнилось четыре с половиной года, и её брат Ваня, девятилетний, серьёзный и шумный одновременно. Маша аккуратно макала сухарик в чай, стараясь не капнуть на скатерть, а Ваня хрустел с таким азартом, будто участвовал в соревновании.
— Дед, а что такое любовь? — неожиданно спросила Маша, глядя на него своими большими, серьёзными глазами.
Дед улыбнулся.
— Любовь — это когда тебе хорошо с кем-то, даже если вы просто молчите. Когда ты хочешь, чтобы другому было хорошо — даже больше, чем себе.
Ваня замер с сухариком в руке.
— А если я с Машей ссорюсь, это значит, что я её не люблю?
Маша повернулась к брату:
— Ты меня любишь, Ваня. Даже когда сердишься за игрушки. Я же знаю: ты потом всегда помогаешь мне их собирать.
Дед рассмеялся:
— Вот, Ваня. Маша права. Любовь — она не исчезает, даже если ссоритесь. Она как свет, который проходит сквозь сердце. Иногда этот свет заслоняют облака, но он всё равно есть.
Маша кивнула и добавила:
— А ещё, когда любишь, нельзя делать больно. Как с занозой: сначала больно, когда вытаскиваешь, а потом легче. Я не хочу быть занозой.

Машина "правильность"
Маша с рождения чувствовала, когда кто-то рядом говорит искренне, а когда — просто так, «для порядка». Она словно видела людей не глазами, а сердцем.
Ваня был активный, весёлый, но иногда за его шумом пряталась грусть. Маша замечала это сразу.
— Ты не хочешь играть? — спрашивала она, если он сидел в углу, даже среди игрушек.
— Да нет, думаю просто, — отвечал он.
— Давай подумаем вместе? — предлагала она и садилась рядом, тихо касаясь его плеча.

Маша не любила быть причиной чужой боли. Если нечаянно толкнёт брата, тут же обнимала его:
— Прости, я не хотела! Я больше не буду так быстро бегать!
Свои ошибки ранили её сильнее, чем чужие. Она могла тихонько плакать в углу, если забыла полить цветы или разбила дедову кружку. А когда Ваня однажды сломал её любимую игрушку, просто сказала:
— Ничего. Главное, что ты не поранился. Мы склеим.

Общение в любви
Для Маши мир был соткан из любви. Она чувствовала её в тёплых объятиях деда, в том, как Ваня делится с ней конфетами, даже если сам хотел съесть все, в том, как мама с папой смеются, готовя ужин.

Во время одной прогулки они с дедом и Ваней остановились у памятника с распятием. Маша уже знала, кто изображён. Она вдруг сказала:
— Дед, я хочу, чтобы Бог выглядывал из меня. Чтобы все видели, что я люблю.
Ваня обернулся:
— А как это — чтобы Бог выглядывал?
Дед присел на корточки, чтобы быть с ними на одном уровне:
— Это когда ты живёшь так, что через тебя светит добро. Когда ты помогаешь Маше собирать игрушки — это свет. А когда ты, Маша, не сердишься, даже если Ваня что-то сломал, — это тоже свет.
Маша улыбнулась:
— А ещё, когда мы все вместе, это как будто мы светимся. Как фонарики.
— Тогда ты, Маш, самый маленький фонарик, но светишь ярче всех! — засмеялся Ваня.

Машина мудрость
Маша не любила ссор. Её мир был устроен просто: хорошо должно быть всем. Если Ваня спорил, кто первый будет играть новой игрушкой, она говорила:
— Давай вместе? Ты первый, а я рядом посижу.
Её "чуткая правильность" не была логикой — это было сердечное знание: не больно — значит правильно.

— Ты как маленький садовник, — как-то сказал дед, — убираешь колючки и сучки, чтобы всем было уютно.
— Я хочу, чтобы у всех было тепло. Как у нас дома, — ответила Маша.

Урок о мусоре
Однажды они гуляли в парке. Маша увидела на дорожке пустую обёртку от мороженого. Она наклонилась, подняла — вдруг там был стикер. Не было. Она бросила упаковку обратно.
— Подними и выброси в мусорку, — спокойно сказал Ваня.
— Но это не мой мусор! — надулась Маша.
— Когда ты его подняла, он стал твоим.

Маша замерла. Она понимала: кто-то может поскользнуться. Или подумает, что это она бросила. Она вздохнула, подняла обёртку и выбросила в мусорную корзину.
— Молодец, — сказал Ваня.
— И ты молодец, — добавил дед. — Ты научил сестру заботиться о мире.

Маша вернулась, вытирая руки.
— Даже если это не моё, я могу сделать так, чтобы никому не было плохо.
— Это как с игрушками, — кивнул Ваня. — Если ты разбросал, убери — другим будет удобно.
— А ещё это как с любовью, — сказал дед. — Когда ты берёшь на себя доброе дело, даже если оно "не твоё", через тебя светит Бог.
Маша прошептала:
— Я хочу, чтобы через меня всегда светило.

Вопрос о Боге
— Дед, — как-то спросил Ваня, — если у Бога нет тела, то чем Он питается?
Дед молчал с улыбкой, глядя на внука.
— Наверное… нашей любовью?!
— И не только к Нему Самому, — ответил дед. — Но и к людям, и к миру. Это тоже Его Любовь.

Маша оторвалась от кормления голубей:
— Значит, если я делюсь булочкой с голубями — это для Бога?
— Конечно, — ответил дед. — Он питается нашим добром, как светом.

Ваня кивнул:
— Тогда я хочу, чтобы Бог был сыт. Я сегодня помог Маше нести рюкзак.
— А я люблю тебя, Вань! И деда! И голубей! И всех! — сказала Маша и обняла брата.
Дед крепко обнял обоих:
— Какие вы у меня светлые… Через вас точно сияет Божья любовь.