Двое на реке. Глава одиннадцатая

­­Ночью мне приснилась Соня. Мы сидели с нею на берегу реки, и она кормила меня с ложечки пудингом. Мне было противно и даже тошно.
Я проснулся и почувствовал, что меня действительно тошнит. Видимо, французское вино, которое мы вчера пили допоздна на палубе, было не совсем французским. Я побежал в общий туалет для рядового состава, быстренько умылся, и тошнота, как ни странно, сразу прошла.
Часы показывали без пяти минут пять, Абрек с Эльзой беззаботно дрыхли на своих местах, и я, надев повседневную робу, отправился на камбуз, чтобы взбодрить себя чашечкой кофе. Там сонная Матильда готовила на завтрак горячие бутерброды с сыром и по привычке ворчала по поводу раннего отхода из порта:
- Детям спать надо подольше, а ему приспичило в шесть утра отправление назначать. А ты чего так рано спохватился?
- Кофе хочу.
- Понятно. Тебе какой приготовить?
- Чёрный, без сахара.
- Может, с коньячком?
- Нет, мне за штурвалом стоять, а я от вчерашнего еле-еле очухался.
- Вот и похмелишься коньячком-то. Я уже приняла пятьдесят грамм.
- К вам хозяин принюхиваться не станет, а в рубке он рядом со мной стоять будет, сразу почует.
- Ну, тогда пей свой кофе без ничего. Авось, полегчает.
Растягивая удовольствие, я пил этот чудесный напиток по глоточку, и мир вокруг меня преображался в лучшую сторону: солнце светило ярче, облака убегали прочь, очищая голубое небо, птицы пели звонче и веселее.
Тихо заурчал мотор: капитан решил прогреть его перед отплытием. А через четверть часа на палубе появился и он сам, в белом парадном костюме, на голове – фуражка с начищенным «крабом», на ногах – новые штиблеты, которые еще не надо отбеливать зубной пастой.
Завидев меня, он вытащил изо рта трубку и крикнул, почему-то по-английски:
 - How do you do, mister senior seamen! Are you ready to sail? Я не понял, почему он назвал меня старшим матросом, ведь на яхте других матросов не было, но на его вопрос, готов ли я к отплытию, ответил положительно и тоже на английском языке:
- Yes, I am, sir!
Обращение «сэр» понравилось ему, и он  довольно улыбнулся.
Затем я поднялся в рубку и тщательно протер от пыли кресло и приборную панель: а вдруг и хозяин будет в таком же белоснежном костюме, как и капитан.
Команду «Отдать швартовы!» выполнили два портовых береговых матроса, ибо капитану при таком параде участвовать в этом процессе было несподручно.
Я осторожно вывел судно на фарватер, и только тогда на палубе появился Вершинин с биноклем на шее. В рубку он не зашел, а, удобно устроившись в шезлонге, стал рассматривать в бинокльберега реки.
И тут за моей спиной вдруг раздался голос Сони:
- Доброе утро, Андрюша!
 Она впервые назвала меня так ласково, я вздрогнул от неожиданности и уклонился от курса.
Соня заметила это и поспешила извиниться:
- Прости меня за фамильярность! Я больше не буду.
- Чего уж там, - великодушно ответил я. – Обращайся ко мне, как тебе хочется. Просто, если такое услышит твой отец, ему это может не понравиться.
- Почему?
- Потому что я старше тебя почти на десять лет, а ты называешь меня Андрюшей…
- И таким образом стараюсь завести с тобой шашни. Ты это хотел сказать?
- Приблизительно так.
- Даже, как ты сказал, приблизительно, мой отец  подумать не может.
Я не знаю, чем мог закончиться это разговор, если бы в рубке внезапно не появился Вершинин.
- А ну, дочка, геть отсюда! – строго приказал он. – Ты мешаешь рулевому вести судно строго по курсу. Ты посмотри, сколько впереди бакенов! Я сам уже запутался, с какой стороны их надо обходить.
- А я тоже хочу постоять за штурвалом! – капризно повысила голос Соня -  Помнишь, как в Угличе?
- Постоишь ещё. Вот выйдем за городскую черту, где на фарватере судов поменьше, и мы с тобой по очереди будем рулить. А Андрей пока отдохнёт после этой катавасии на реке.
Но Соня в рубку больше не пришла, видимо, обиделась. Вскоре, когда на реке мы остались практически одни, появился хозяин, сменил меня за штурвалом и спустя час ушел, как мне показалось, чем-то очень озабоченный. В четырнадцать ноль-ноль закончилась моя вахта, на смену пришел капитан, шутливо сказал:
- Старший матрос Комаров вахту сдал, капитан Лацис вахту принял. Иди отдохни, устал, небось, с непривычки. Как тебе река-то?
- Нормально. На море гораздо труднее: то полный штиль, то сразу шторм в шесть баллов. А здесь тишь и благодать.
- Вскоре эта благодать закончится. Впереди нас ждут Казачинские пороги. Ты знаешь, что что такое?
- Нет.
- Вот то-то и оно-то. Этого будет похлеще шторма в открытом море. Так что готовься к трудностям. На книжной полке в кают-компании отыщи книгу под названием «Царь - рыба», автор Виктор Астафьев, и прочти её на досуге. Он очень наглядно эти пороги описывает.
- Хорошо. А сколько нам идти до них?
- По времени не скажу, а расстояние от города до порогов – двести километров.
- Так это еще не скоро! Разберусь, что к чему.
Быстренько отобедав на камбузе и накормив своих подопечных, я заперся в своей каюте и уснул. И мне снова приснилась Соня. Только теперь она не кормила меня ненавистным пудингом, а держала в руках штурвал, а я стоял позади и обнимал ее за плечи.
Разбудил меня осторожный стук в дверь.
«Кого это еще черт принёс?», - подумал я и взглянул на часы. Они показывали без десяти минут девять, то есть, через пятьдесят минут мне надо было снова заступать на вахту. И я подумал, что это пришел капитан, чтобы разбудить меня.
Но когда я открыл дверь, то увидел… Соню.
- К тебе можно? – робко спросила она. – Я пришла извиниться за тот разговор в рубке. Не знаю, что на меня нашло. Нагрубила и тебе, и папе. Больше такое не повториться, честное слово.
- Заходи, чего на пороге-то стоять, - пригласил я. -А про тот разговор забудь. Ничего особого в нем не было, просто поговорили по душам.
Она вошла и сразу увидела Эльзу, спавшую на нижней койке.
- Ой, так у тебя кроме Абрека еще и котёнок есть! – закричала она. – А почему ты его в кают-компанию ужинать не принес?
- Боялся, что твой отец меня вместе с моими питомцами с корабля спишет. Он и Абреку позволил остаться только по просьбе Матильды.
- Глупости какие! Да он бы этого котенка у себя в каюте поселил! И Лёвушка с ним бы игрался! Кстати, как его зовут?
- Не его, а её.  Эльзой её кличут.
-Какое красивое и необычное имя! Почему ты её так назвал?
- Это не я.  Её подарил мне мой друг, бомж дядя Витя. И сказал, что её зовут Эльзой
- Так ты дружишь даже с бомжами?!
- Дружил. С Анной Николаевной, дядей Жорой и дядей Витей.
- И как ты с ними подружился?
- Долго рассказывать. А если коротко, то они, можно сказать, спасли меня от смерти. Я потом тебе всё объясню, а сейчас мне скоро на вахту.
- Вахта переносится на утро.
- Почему?
- Папа решил, что мы будем идти только в светлое время суток, а ночью – отдыхать. И сейчас они с капитаном намечают порты, где мы будем ночевать.
- И где мы проведём предстоящую ночь?
- В тайге!
- Так там же нас комары сожрут!
- Сразу видно, что ты, Андрюша, не таёжный человек. Какое у нас сегодня число?
- Ну, двадцать пятое мая…
- Так вот в мае в тайге нет комаров, потому что ночи еще холодные, и даже бываю заморозки. Мы поставим на берегу палатку, разведём костер, мужчины приготовят шашлыки…
- А почему не Матильда?
- А потому что, как говорит мой папа, женщины не могут приготовить настоящий шашлык. А потом мы все разойдёмся по своим каютам, а папа будет ночевать в палатке.
- Почему?
- Потому что он любит тайгу, как я оперу…
- Ты любишь оперу?
- Да, люблю. Когда я была еще девчонкой, мы всей семьёй часто ходили в Большой театр, и я даже мечтала стать оперной певицей. Узнав об этом, родители определили меня в музыкальную школу, но там выяснилось, что у меня нет ни слуха, ни голоса.
- И тогда ты решила стать экономистом?
- Да ты что? Мне было тогда всего десять лет, и я стала мечтать о профессии… Как ты думаешь, какой?
- Врача?
- А вот и не угадал! Я решила стать… дворничихой!
Я не успел произнести свое очередное «Почему?», так как проснулась Эльза, мяукнула, изящно потянулась и спросила меня взглядом своих чудесных глаз: «А это что за тётя к нам пришла? Она принесла мне что-нибудь вкусненького?».
И, как ни странно, Соня поняла её, как говорится, с полу-взгляда, достала из своей сумочки ириску «Кис-Кис» и, не разворачивая её, положила на койку. Эльза сначала обнюхала конфету, потом придвинула её лапой к себе поближе, разодрала своими острыми коготками обёртку и стала усердно лизать, закрыв от наслаждения глаза…
«Видимо, не зря эти ириски назвали «Кис-Кис», - подумал я.
И в этом время в репродукторе раздался строгий голос капитана:
- Матрос Комаров, вы опаздываете на вахту!
Я взглянул, на часы, они показывали десять минут десятого.
- Это он тебя разыгрывает, - сказала Соня, удерживая меня за руку, когда я бросился к выходу. – Я точно знаю, что ночную вахту отменили, мне папа сам сказал.
- Папа – папой, а для меня главный начальник – это капитан. А он меня не предупреждал, что ночью мы идти не будем.
- Ладно, ты иди, а я еще здесь посижу с Эльзой.

Действительно, когда я, запыхавшись, влетел в рубку, Лацис улыбнулся:
- Нехорошо, старший матрос Комаров, пользоваться информацией со стороны, пренебрегая субординацией. Хотя… Я, кажется, понял: вы решили охмурить дочь хозяина , жениться на ней и таким образом самому стать владельцем этой яхты. Меня и и Матильду Петровну вы, конечно, уволите за ненадобностью: зачем вам капитан, когда вы сами прекрасно разбираетесь в судовождении, а кокша не может готовить изысканные блюда , и вместо неё вы выпишите шеф – повара из Франции. Я угадал?
- Не совсем. За оскорбление, которое вы сейчас мне нанесли, я сошлю вас на галеры. А Матильду я пожалею: она будет готовить еду для Эльзы и Абрека.
Капитан довольно рассмеялся, а вслед за ним и я.
- А теперь к делу, - прервал наше веселье Лацис. -Михаил Львович сейчас на крыше рубки пытается найти место для ночной стоянки.  До наступления темноты остается не больше часа, так что готовься к швартовке без причала. По моей команде отдашь оба якоря и опустишь трап с носовой части, когда мы коснемся суши. Остальные распоряжения даст тебе хозяин. Насчёт палатки, костра и всего прочего.
В это время на крыше раздался стук шагов, и через минуту в рубку спустился взволнованный Вершинин.
- Я нашел прекрасную полянку справа. Идите на самом малом, я сейчас покажу её вам, а вы уж найдите способ пристать к берегу.
Поляна, обнаруженная хозяином, действительно была чудесным местом для пикника: поросший молодой травой пригорок, вокруг которого глухой стеной стояли высокие сосны.
Мы развернулись на середине реки перпендикулярно к берегу, а, когда уткнулись в него носом, я отдал два кормовых якоря и спустил носовой трап, по которому вся наша компания сошла на сушу. Ставили палатки и разжигали костер уже при свете судового прожектора.
От шашлыка решили отказаться, так как к концу всех этих работ было уже одиннадцать часов ночи.
Матильда приготовила свои любимые горячие бутерброды и принесла три бутылки красного вина, на этот раз грузинского.
После столь позднего ужина, мы молча сидели вокруг костра в каком-то блаженном состоянии отстранённости от внешнего мира с его проблемами, войнами и смертями, и, как мне показалось, каждый думал о своем, самом сокровенном.
И тут я вдруг услышал голос хозяина, тихий и почему-то очень грустный.
Он обратился ко мне:
- Андрей, а скажите мне, пожалуйста, в чём смысл жизни? Вы ведь у нас философ…

                (продолжение следует)



-