Непутёвый

                На реальных событиях
                Вообще-то «Непутёвым» его прозвали жильцы огромного, девятиэтажного, малосемейного общежития, а на работе и просто приятелям, он представлялся как Колька-путеец. Впрочем, чтобы всё стало понятным, начну по порядку, но сперва маленькое вводное отступление.

                … Многие, почему-то, стараются рассказывать о героях или наоборот, об антигероях. Но, на мой взгляд, более 90 процентов взрослого населения – это нормальные, обычные, даже сказал бы, «повседневные» люди. Нет, они не средние, не серые, не аморфные, не общая «масса», они просто не стараются где-то, как-то выпятить свою индивидуальность и особенность, хотя у многих она, несомненно, есть.

                Эти члены нашего огромного сообщества просто живут, трудятся, создают семьи, растят детей. Если взять по большому счёту, то именно они - основа любого государства! От результатов их деятельности мы процветаем и развиваемся, от их повседневной заботы о воспитании подрастающей смены, потом появляются у нас такие же подобные, или выдающиеся личности, а может, порой, наоборот…

                Из этого большого круга народонаселения остаются без отдельного внимания человеческие осколки, на чём-то споткнувшиеся, оступившиеся люди, которых вовремя не поддержали окружающие, бывает, наоборот подтолкнули, чтобы падали по полной программе…

                Вот об одном таком своеобразном индивидууме, в какой-то момент оставленным без нашего поля зрения, хочу рассказать.                Много лет присматривался к нему, старался вникнуть в суть: как простой гражданин, профессионал своего дела, востребованный на предприятии, мог стать таким безвольным, потерять свой жизненный «стержень», утратить самоуважение и занять в быту неподобающее взрослому человеку нишу наполовину отверженных обществом людей.

                ***

                Практически в каждом среднем по размерам трудовом коллективе есть человек, несколько непохожий, отличающийся от многих: небольшим или наоборот высоченным ростом, с какой-то природной особенностью, характерной отметиной на теле, или шрамом, картавостью в голосе - да и много ещё каких других различий можно найти в каждом из нас! Из-за этой особой чёрточки другие «выбирают» их как объект излишнего внимания, наскоков, высмеиваний, незлобных шуток, приставаний с разными расспросами и ещё чёрте чем…
   
                Мне довелось познакомился с одним из таких людей – предметом насмешек, - работая крепильщиком горных выработок на руднике под Норильском, на заполярном полуострове Таймыр.

                Работа у всех членов коллектива была тяжёлая, опасная из-за сильной обводнённости выработок, загазованности и взрывоопасности по метану, высокого (в два раза выше нормы) уровня радиации и другого. Во многом трудились вручную для обустройства и строительства подземных штреков-дорог, специальных помещений на глубине 800 метров от поверхности, создавая условия для последующей добычи руды.

                Брали под землю не только специалистов, но и просто крепких, желательно выносливых, настоящих мужиков и молодых ребят, так как работы всякой физической было долее чем вдосталь! Расставлю сразу всё на свои места: романтики, энтузиасты и прочие разные сторонники «высоких героических идей», или не попадали в такие коллективы, или быстро меняли здесь свои приоритеты.
 
                Всех нас в коллективе сплачивала простая жизненная цель: заработать определённую сумму денег (смотря кто какую задачу перед собой поставил) и скорее от этого, без преувеличений, опасного, тяжелейшего, на полный износ труда под землёй отказаться, и вернуться к нормальной работе на материке (так в заполярных широтах называют остальную огромную часть государства). Сюда, когда закрывается навигации по великой реке Енисей, как в популярной во все годы песне, «только самолётом можно долететь!».

                Проходчики-шахтостроители пробивали горизонтальные штреки, а мы, крепильщики горных выработок, шли за этими рисковыми людьми и обеспечивали будущим добытчикам богатейшей полиметаллической руды надёжную, монолитную, железобетонную «крышу» над головой, прокладывали рельсы для откаточных электровозных линий, и делали ещё много чего, к этому рассказу не относящемуся.

                Перед сменой бригадир выдавал указания звеньевому в присутствии всех рабочих, останавливаясь подробнее на самых главных объектах и объёмах, необходимых сегодня выполнить или сделать («поднять» - по местному жаргону). Параллельно ставились задачи отдельным работникам, специализирующихся на особо сложных, ответственных операциях, которые, с учётом имеющегося опыта и специальности, доверялись только им. Всё! Вперёд на новый трудовой подвиг!

                В раздевалке молодёжь, а это главный костяк нашего коллектива, настраиваясь на работу, с целью поднятия жизненного тонуса, пообсуждав до этого в дороге местные новости и спортивные события в стране, начинали задевать-подкалывать кого-либо из новеньких, проверяя их этим на «вшивость» (по-научному - на стресс устойчивость) и создавая для остальных атмосферу юмора и хорошего настроения.

                По самым разным причинам попадало по очереди почти всем: худым и тем, кто с небольшим животом – «что, наел, заимел соцнакопления!», и любым другим. Все люди реагировали по-разному: некоторые мужики поддерживали разговор и юмор, понимая его истинную беззлобную сущность, другие – просто взрывались, неправильно оценив происходящего. Тогда наскоки могли перерасти в драчку, которую моментально прекращал звеньевой Валера по кличке «Шкаф», имеющий непререкаемый авторитет. Когда в раздевалке или бане он «демонстрировал» окружающим своё мощное тело бывшего десятиборца, с буграми мышц, - любому становилось понятным, что лучше с таким не связываться!

                Бывало, что человек получал яркое прозвище, которое прилипало к нему на всё время работы в звене. Так Володька, из Кривого Рога, среднего роста, жилистый, худощавый парень лет двадцати пяти, резкий в движениях и отличающийся особой выносливостью в труде, по своим данным мог получить сразу несколько неформальных кликух, но его прозвали «Донором». Был случай, когда на два дня загулял с молоденькими девчатами-медиками (как он сам потом признался) и для оправдания отсутствия на работе, принёс справку, что сдавал кровь – за что и поплатился. Это его так ехидно обозвал бригадир, не любивший пьяниц и прогульщиков за их ненадёжность, - прочитал принесённый документ, глянул в Вовкины красные, не выспавшиеся глаза, и поставил свой «диагноз».

                ***

                Некоторые, не дожидаясь, пока им присвоят какую-либо кличку, переносили в новый трудовой коллектив свою старую, проверенную годами, полученную на других местах работы. Так невзрачный, худой мужичок под сорок лет, с помятым лицом, явно постоянно выпивающего гражданина, и немного заикающийся, мог получить их сколько угодно (недотёпа, заика, доходяга), поэтому всем незнакомым сам сразу представлялся, что он «Колька - путеец», унижающе многократно кивая головой.

                Не раз доводилось работать с ним в шахте - если на моём фронте работ (в бетонно-растворном участке) всё было в норме, то бригадир предлагал, поройЮ подключиться к «делам путейным».

                Помнится, однажды, после очередного запоя в три рабочих дня, Колька появился с видом напроказничавшего кота, с дрожащими руками, немалым синяком на левой щеке и, стоя сгорбившись перед самим начальником шахтопроходческого участка – здоровенным мужчиной за сорок лет – с нескрываемым трепетом выслушивал его громогласные, на всю большую комнату для нарядов, посулы уволить, «послать на лопату» (то есть на мало оплачиваемый, неквалифицированный труд). Ещё грозился вывести на три месяца «на поверхность «сопли морозить» - вот это было не только понижение, потеря в зарплате и части подземного стажа, но и серьёзное испытание на выживаемость, учитывая стоявшие в то время 40 – 50-градусные морозы …

                Но мы-то знали, что этого не будет! Буквально через смену, начальник сам лично спросит где и сколько проложено рельс, даст денег и попросит бригадира купить Кольке в столовой пакет с припарком-перекусом, «чтобы не загнулся без пищи под землёй», набрать флягу с чаем, и заменить аккумулятор.

                Таких ассов в шахте днём с огнём не сыщешь во всём управлении! На нашем участке – путеец был один на всё строительство, обслуживание, обеспечение существования многокилометрового хозяйства, по которому ежедневно бегали электровозы, передвигались многие сотни тонн различных грузов, и большая доля ответственности за бесперебойное функционирование, лежала на этом жалком, невзрачном на вид человечке!

                Спец он был классный! Надо было видеть, как мужичок преображался на глазах, приступив под землёй к выполнению задания «не выходить на-гора, пока «путя» не будут дотянуты до выработки и забоев». По какому-то, только одному ему свойственному наитию, чувству расстояния и уровня каменной поверхности, огромному опыту и пониманию движения вагонеток, он, почти лёжа на предыдущей установленной рельсе, подсвечивая шахтёрским фонарём, не обращая внимание на вездесущую грязь и обводнённость штрека, выдавал команды напарнику по крепежу специальных железных шпал!

                Как Колька мог, без помощи специального измерительного оборудования, только внутренне ощущая всю площадь проходимого участка, уровень, по текущей везде воде, определить, что надо идти левее или правее, подложить бруски под рельсы, именно в этом месте, или наоборот, отбойным молотком срубить выступающий бугорок?! Говорят, ведь, что «профессионализм – не пропьёшь!», по крайней мере, до поры до времени…   

                Совсем по-другому он вёл себя, когда был изрядно выпивши. Это был спектакль!!! Колька гордо шёл по длинному коридору общежития семейного типа (отдельные комнаты со всеми удобствами) с высоко поднятой головой, с тяжёлым молотком в руке, выпятив вперёд худосочную грудь, стучал рукояткой в двери и, если из них кто-то появлялся, громко, повелительно, с непререкаемым авторитетом в голосе, командовал: «Стоять! Лицом к стене!» – и, для пущей убедительности своих слов, размахивал перед лицом появившегося, орудием труда …

                Те, кто его ранее знал, с хохотом посылали куда подальше отборным матом, уходя, хлопали дверьми, кто был не знаком, вели по-разному … Ребята в общаге, в большинстве ломанные жизнью, некоторые отсидевшие свой срок, знали, что такие команды отдаются в тюрьмах или в СИЗО, открыто смеялись над Колькой, а могли, если не в настроении, отпустить ему и солидную оплеуху …

                Вот так, потешившись, выплеснув и получив свою «дозу адреналина», порой с подбитым глазом и синяками на лице, пьяндыха успокаивался, чтобы, проспавшись, опять превратиться в «тихоню», неприметного, маленького, униженного обществом человечка!

                … Проведя с ним немало часов совместной работы на строительстве и ремонте путевого хозяйства, из болтовни на перерывах, чтобы высохла спина и во время перекусов, постепенно выяснил история маленького, неудачного человека. Рос без отца, мать заботилась о нём скорее всего излишне, как все, души не чая. Видно, в чём-то избаловала, не смогла добиться крепости духа и тела у своего единственного сыночка.

                Учился в школе нормально, сразу поступил в железнодорожный техникум, по специальности путевого хозяйства, на курсе близко сошёлся с ребятами, которые его ни в чём особенно не обижали, сами являясь вчерашними детьми. Парни там были разные, некоторые потёртые жизнью, «приблатнённые», строившие из себя «авторитеты», добивающиеся уважения других разными способами: кулаками, демонстрацией силы, вседозволенности, хвастаясь ножичками – всё как в обычной подростковой среде …

                ***

                … Это произошло после получения дипломов об окончании учебного заведения. Водки было много, закуски совсем чуть-чуть, поэтому всех быстро развезло. Последняя встреча перед расставанием, вскоре переросла в шумную вечеринку с клятвами вечной дружбы, обнимашками, криками за здравие, восторженными обещаниями никогда не забывать друзей. Говорили возбуждённо и все сразу, перебивая один другого, мало кто слушал других или просто молчал.
 
                Как назло, в кафе рядом гуляли выпускники другого факультета. Когда эти две, хорошо разогретых компании встретились на аллеях соседнего сквера, как-то само собой, не из чего (может вспомнились старые обиды), начались выяснения отношений. Причину, позднее, так и не смог сказать никто из участников начавшейся вдруг свалки.

                Колька, под настроение принявший алкоголя больше чем обычно, не запомнил, как он оказался участником драки, как получил удар в лицо, упал и на него повалились ещё несколько человек, сбитых с ног, а может просто споткнувшихся. Когда начал немного приходить в себя, прямо перед глазами внезапно упал нож сокурсника Витька, - его он ранее несколько раз показывал пацанам, хвастаясь красивой ручкой.

                Смотрел на окровавленное, блестящее лезвие, слышал хрипы и крики дерущихся над ним подростков, и в голове промелькнула только одна мысль – убрать подальше это вещественное свидетельство явного серьёзного преступления, помочь прикрыть приятелей, которым только что клялся в вечной дружбе. Недолго думая схватил и, в открывшееся на миг пространство между телами упавших рядом, забросил финку в ближайшие кусты. Сверху на него опять кто-то рухнул, окончательно выбив из памяти остатки нормального восприятия окружающих событий.

                … Отпечатки пальцев значили для следователей гораздо больше, чем разговоры, свидетельские показания остальных участников, хорошие характеристики на Кольку и прочее, прочее … Ни один из пацанов, якобы, не видел момент нанесения удара ножом и не мог сказать, кто это сделал. Никто из участвовавших в драке не пришёл с повинной!

                К счастью, раненый выжил. Но статья - покушение на убийство - предусматривала минимум 8 лет строгого режима, что Николаю и впаяли!

                … Смешно звучит, но именно «кровавая статья» спасла Кольку от диких расправ, унижений и прочих мерзостей в СИЗО, а позднее в колонии. Опытные «сидельцы» быстро научили парня как себя вести в случае нападок других на его тело, личную честь и достоинство. Невысокий, худой, даже несколько щуплый пацан, а с годами, впоследствии, мужичок, не производивший никакого впечатления внешней опасности, но проходивший по такой значимой ст.105, часть 2, в период отсидки, в случае угрозы, вмиг стервенел, взбешивался, выпячивал глаза, пускал слюну и пену изо рта, матюкаясь, оря, сломя голову лез в драку, несмотря ни на что: на неравенство в весе, росте, мускулистом теле противника и прочее! Бешеных всегда опасались – хоть собак, хоть людей – и старались с ними не связываться …

                ***

                Ещё его спасла специальность! Редкая, как оказалось, на зоне. В заполярной угольной шахте начальство на таких молилось, выпрашивая их чуть ли не у московского руководства исправительными учреждениями.

                Так Колька и застрял в Норильском промышленном агломерате. Чувствовал ли он себя хоть как-то значимым человеком? Навряд ли! Всё шло по сложившейся схеме, из которой недотёпа явно не собирался выбираться: отработал смену под землёй, выпил водки с приятелями-собутыльниками, проспался и опять на работу… На выходных днях и после зарплаты, выпивки становилось больше, вот тогда, от избытка свободного времени, которое он не знал куда деть, стремясь выбросить адреналин и погасить будоражащее, нервное психическое состояние, возникала потребность покуролесить в общаге, походить с молотком, постучаться в чужие двери, нарваться на тяжёлый, отрезвляющий кулак …

                ***

                …Погиб Колька-путеец так же нелепо, как и жил. Вышел в ночную, обслуживающую, техническую смену – надо было проверить функционирование стрелок на переходах. Ничего не предвещало беды, но внезапно произошёл выброс метана, взрыв и - вместе с шестью другими рабочими (рассказ «Взрыв в шахте») - ушел в вечность!

                …Взрывная волна в закрытом пространстве – это страшная сила! Стремглав проносясь по штреку, она сдирает со стен кабеля, провода, вентиляционные рукава, водопроводные и воздухоподающие трубы, вздыбливает рельсы, металлические крепёжные шпалы, стрелочные переводы, и всё это, скрутив, смяв как пластилин, перемешав вместе с подвернувшимися по ходу людьми, впечатывает в тупики и развилки подземных штреков-дорог.

                Мне тогда пришлось помогал горноспасателям вытаскивать поднятые на поверхность остатки тел шахтёров. Один из страшных, кровоточащих, чёрных полиэтиленовых, бесформенных свёртков, был меньше и легче других. Сперва подумал, что это всё, что осталось от человека, что смогли ребята «выскрести» из завалов, но, когда узнал, что среди погибших есть и Колька, понял - это ОН.
                Такова СУДЬБА! Мы ли её выбираем, или она предначертана нам от рождения – скрыто тайной …

                … Всё, что осталось от «никчемы» - это обсуждение среди электромотовозчиков, что рельсы при Кольке лежали лучше и надёжнее, но и они вскоре забылись.
              Ещё память, которой с вами сегодня поделился. Об одном, средне статистическом, ничего не значащем для других человечке …