57 Арм дневник срочника СССР 4 часть 17 гл

Глава семнадцатая

Мы едем домой — разгул в вагоне-ресторане — последние осколки приключений

Мы едем домой

Эшелон с призывниками и эшелон с дембелями у меня случились как небо и земля. В первом эшелоне мы ехали в армию со всеми удобствами. Постель, туалет, трёх разовое питание, жизнь малина! Второй эшелон это какое-то недоразумение. Получается, послужили Родине и всё теперь можно дать крепкого пинка и катитесь вы товарищи дембеля как хотите хоть раком, хоть на рогах. Что хотелось кричать вы, что твари делаете так же нельзя!

Уезжали мы из Ванино после полудня, и я старался запомнить, что видел за промороженным окном. Мост через реку Мучке мы перескочили одним махом. Потом проехали станцию Токи, с большого разворота любуясь так ставшим близким нам Татарским проливом и стали наворачивать на железной дороге всякие повороты с разворотами по контуру берегов Ванинской бухты. Мосты над реками шли один за другим. Проехали реку Ая, потом озеро Токи с узким перешейком между ним и Татарским проливом с последней картинкой далёкого моря.

— Всё, прощай Тихий океан, — сказал Пиго трагическим голосом.
— Где, где он? — спросил Дьяченко, засуетившись у окна
— Да вон там, где тёмная полоса, где корабли разбивают льды в кашу…
— А я ведь даже не искупался в море, только лицо побрызгал, — сказал он.
— А я купался! — сказал я.
— Знаю, рассказывали, хорош пловец, чуть акулы не сожрали! — засмеялся Юрка.

— Бухта Силантьева последний взгляд на океан, — сказал Андрей.
Мы прильнули к окну. Железная дорога проходила по самой кромке морского берега. Здесь был близкий нам уже заснеженный пролив. Мы проехали станцию Ландыши и по вагону тут же пронеслись слова из песни.

 Ландыши, ландыши…

— Смотрите река Тумнин, какой красавец! — сказал Андрей.
— Где он красавец, было бы лето! — сказал Пиго.
— Станция Монгохто, — прочитал Андрей. — Ну и название придумали, язык сломаешь!

— Чепсары! — объявил Пиго.
— Станция Усть-Орочи, а деревня Уська-Орочская, — засмеялся Андрей.
— Гляньте на табличке - река Бобо, — сказал Пиго.
— Они тут, похоже, всё ещё в индейцев играют, —  сказал Дьяченко.

А дальше пошли названия станций Хуту, Дайчи, Тумнин, Людю, Бодан, Акур пока поезд не вынесло к большому посёлку Тулучи.
— Станция Джигдаси, я так свою собаку назову, — сказал Пиго.
— Станция Кенада, почти Канада! — засмеялся Дьяченко, разглядывая, со второй полки посёлок.
— Хокатти, Датта, Дакка, ну наконец-то русское название – Высокогорный! — сказал Пиго тоже оккупировав левую вторую полку.
— Соллу, О-у-нэ, —  прочитал по слогам Андрей. — Я когда ехал в армию таких станций не видел.
— Так мы все, бухали тогда какие к чёрту станции! — сказал я ему.

— Удом, Кенай, Аксака, Уктур, Сакджему, Почепта, —  читал Пиго.
— Как интересно им жить с такими названиями, — сказал Андрей.
— Так это им привычно, а не тебе удивляешься тут, — сказал Дьяченко. — И так мы отъехали, по-моему, достаточно далеко, Серж метнись, проверь, ментов нет?
— А тебе, зачем менты сдались? — спросил я.
— Дембель отметить надо!
— А тогда другое дело, — я шутливо выглянул за дверь. — Наливай пока никого!

Забрякали кружки, это я прихватил в столовой на память и тут же роздал их владельцам.
— Держите друзья память об армии!
— Ну, Серж я бы не догадался, — сказал растроганно Дьяченко.
— Ну, ты ещё заплачь, Андрей наливай, —  сказал я.
Андрей разлил водку по кружкам, и мы выпили.
— Хорошо, — сказал Пиго, поглаживая себя по груди. — Греет. А чего так прохладно-то.
— Давай ещё по второй да таблички почитаем, — сказал Дьяченко.

Мы выпили и закусили копчёным лососем.
— Мировая закуска! — сказал Андрей.
— Ничего скоро минтай её заменит дома, вот где слюнки-то подотрёшь! Жалко, что всё так быстро кончилось, я бы ещё послужил и поел красную икру с крабами, — сказал я ему.
— А я бы на прапорщика остался, поё*ывать Наташку, —  сказал вдруг Дьяченко и засмеялся. —  Ну и сиськи, у неё!
— Кто о чём, — заметил Пиго.

— Ой, как будто ты её не щупал! Серж, а то ты с ней делал, когда ходил на аэродром ну когда вы от медведя удирали? —  спросил меня Юрка.
— А чего мне с ней делать, когда надо было делать ноги.
— А чего тогда ты с Мулюковым подрался.
— Дурак он твой прапорщик Мулюков и ревнивец грёбаный, — ответил я.

— Да Юрик… когда придёшь домой проверься в больничке на сифон, — сказал Пиго, незаметно от Дьяченок подмигивая мне.
Дьяченко весь напрягся и покраснел.
— Да не ссы я пошутил, — сказал ему Пиго.
Дьяченко сразу расслабился и заулыбался.
— Шутник б*ядь! Наливай!

Вагон нам достался купейный куда мы, и заселились как раз на четверых. В первый день едущие солдаты веселились, празднуя дембель, бухали и холода в вагоне не чувствовали. Всё началось на другой день, когда с глубокой похмары стало как-то особенно зябко. Но и тогда мы сначала не поняли, отчего же так холодно в вагоне, а потом до нас дошло, что его просто не топили или топили, чтобы в трубах не завёлся лёд.

Мы нашли проводника в его купе, где он падла якобы отогревался рядом с калорифером,  но у него в отличие от нас температура была по градуснику 27 градусов, хоть в трусах рассекай.

Когда он после яростных ударов и угроз что сломаем дверь, открыл её, нам в лица пахнул аромат куриного супчика.
Посадив этого хруща на стул, мы стали его допрашивать, почему так холодно, тут он стал упираться, и его пришлось несколько раз стукнуть для ума. После этого видя, что ему не вырваться из наших рук проводник решил покаяться, что бригадир продал уголь налево в другой поезд.

Пришлось искать бригадира по всем вагонам. Посмотрел я на эту хрюшу, так мне чуть плохо не стало, как он себя раскормил, что еле дышал и ходил, вывалив волосатое пузо на колени. Он начал нам угрожать, что позовёт милицию и нас свернут в бараний рог, тогда кто-то из ребят сунул ему кулак в нос до кровавых соплей, тут он и сдулся. Мы забрали из его кладовки два мешка с углём и унесли к себе, попутно отобрав у него ключ для прохода между вагонами.

Мы заставили нашего проводника начать топить и скоро разговелись от тепла.  Проводник понял, что с нами лучше не ссорится и сказал, что двух мешков ему мало, чтобы доехать, до Урала. Тогда мы принесли ещё два, снова сунув бригадиру в нос, кулак, отчего он забыл, как нам угрожать.

Разгул в вагоне-ресторане

Следующий большой город был Комсомольск-на-Амуре. Ах, как мне хотелось зайти в родную часть, откуда я улетел в Нельму. Поздороваться с друзьями кто ещё там остался да, хотя навряд ли кто ещё не уехал. Мы я думаю, были самые последние дембеля осеннего призыва задержавшиеся из-за нелётной погоды.

После Комсомольска мы в нашем дембельском вагоне продержались недолго, мешки с углём украли какие-то сволочи и, наверное, не без участия нашего проводника. И стало ещё холодней. И мы пришли к решению, что надо срочно валить в тёплый пассажирский вагон. Спустя пару дней мы были уже Тынде, и нам захотелось вкусной и здоровой пищи, так как свои запасы красной рыбы мы берегли для дома.

Дождались, когда наш проводник намылится переходить с секретным ключом в соседний вагон и рванули дверь на себя. Пригрозив проводнику от мудохать его насмерть, если он поднимет шухер. С нами никто идти не захотел, испугались, и мы распрощались ссыкулявыми соседями и отправились за приключениями. Нет не запи*дюлями, а за именно приключениями, а это разные вещи!

Нашли без помощи бригадира и проводника себе свободное купе, попросив на выход двух командировочных граждан на уплотнение к другим таким же непьющим. Заселились и наконец-то помылись горячей водой, а то жалобе Юрки Дьяченко у него яйца стали похожи на два скользких обмылка.

А ещё спустя несколько часов осмотревшись, мы решили, что пора переезжать поближе к вагону-ресторану. Нашли свободное купе рядом с вагоном-рестораном и по-тихому переместились в него. Освоившись на новом месте, мы обработали проводника, взяв его за нос, после чего чистые, и надушенные Шипром отправились в ресторан, предупредив проводника, чтобы не вздумал шарится в наших вещах.

— Как тебя зовут? — спросил проводника Пиго.
— Григорий.
— Что тебе больше по душе  Гриша жить или летать на ходу из вагона. Ну, ты же должен понимать люди едут из армии, сам-то служил или девкам прыщи на жопах давил?
— Нет, не служил, учусь в институте сейчас вот на подработке я заочник.
— Все кто учится заочно, что дубы колдуны, троечники, — сказал Пиго.

Потом за проводника взялся фиксатый Дьяченко, он сходу наехал на него, но по-товарищески и предупредил, что ехать он будет долго и так же долго он может бить кого угодно.
Проводник, видя не совсем адекватных воинов, выбрал, что жить, конечно, намного лучше.

Мы зашли в ресторан как раз когда там гуляли офицеры, едущие в отпуска, и тут же побратались с ними, без всякой пошлой субординации, мы ведь были уже почти гражданские лица. И уже не называли их по званиям, а по именам.  Тем более что они сами это предложили.

Был майором, стал Геной, был старлеем, стал Васей и так далее. Я даже пожалел, что здесь не было лейтенанта Сырокопчёнова с Селена, вот бы он тут дал шороху со всей своей одесской натуры.
— Семён ты только посмотри, как она вертит своим тазобедренным суставом, чтобы моя мамуля так же вертела и стала женой мульти миллионера торгующего селёдкой в тихую погоду. Как я люблю селёдку с лучком под маслецом, а вот с пива я пердю. Только не спрашивайте с чего!

Бармен подал нам на подносе бокалы с вином.
— Французское лёгкое, но с дальним прицелом можно пить много и не пьянеть как древние римляне.
Юрка Дьяченко сказал, чтобы мне не наливали много, а то я разнесу весь ресторан, но это он только подшучивал, Я попробовал вино на вкус и подумал что какое-то оно постное и без аромата.
— Вроде Рислинг, а не вяжет, — сказал я Андрею.

Тот как специалист тоже попробовал вино, и оно ему не понравилось, а подвыпившие офицеры сказали, что вино превосходное. Ага, превосходное если они уже накачались водкой и ничего не чувствуют. Я заметил, что бармен носит пустые бутылки не к себе в подсобку, а ставит под барную стойку, может он их там, в ящики ставит, а может… потом я  заметил, что бутылки он вообще не откупоривает на людях, а достаёт из-под стола уже без пробок. Я поделился с Дьяком своими наблюдениями, и мы стали присматривать за хитрым работником. Ну, так и есть, он разливает, то есть бадяжит вино с водой для разбавления. Ну, меня лечить не надо знаю я эту кухню ещё с практики в ресторанах ну мы и отправились посмотреть, что бармен делает, скрываясь под стойкой.

Заглядываем и видим такую картину. Этот лысый х*й сидит на низкой табуретке и льёт через воронку воду в открытые бутылки. Из-за громкой музыки бадяжник ничего не слышит и продолжает цедить водичку, разбавляя бутылки с вином. Оставив Дьяка, я позвал офицеров, и мы вытащили из подстола перепуганного бадяжника.

— Вкусное говоришь вино?  — спросил капитан Боря. — А ну-ка падла пей из горла то, что тут намешал!
— Я не могу, я на работе, — начал лепетать бармен.
— Ну, так считай что с этой минуты, ты уволен, пей или мы тебе все эти бутылки в жопу затолкаем! — ткнул его в живот майор Валентин.

Бармен под свирепые взгляды глотнул из бутылки и стал по глоточку отпивать из бутылки.
— Что-то он ребята не в курсе, что на улице зима может, выкинем его из вагона? — спросил старший лейтенант Саша.
— Так он просто борзеет! Пей, давай ну чего ты вылупился! — навалился на него Юрка.

Бармен налил вино в бокал и начал медленно пить, поглядывая на посетителей. Но видя, что никто не проявляет к нему милосердия, стал пить крупными глотками. Опустошив бутылку, он подумал, что на этом вся экзекуция закончилась и можно пойти поблевать в раковину, но ему сунули вторую, разбавленную им же бутылку.

— Ты куда собрался, давай пей! — рявкнул на него второй  капитан.
Бармен сказал, что он больше не может, и что его ждут.
— Ждут, подождут! Пей, давай! — стал засовывать в рот бармену горлышко бутылки старлей.
Бармен посмотрел под стол, явно оценивая свои силы. Там был набодяжен полный ящик. Одну бутылку он уже выпил, получив лёгкое головокружение.

Вторая бутылка пошла уже быстрее, потом пошла третья, но медленнее. Четвёртая бутылка пилась с трудом по глоточку, но он и её одолел. Вдруг к нам подошёл мужик и сказал, что он врач и что этот хмырь может получить водяное отравление и поэтому с него хватит.
— Как это хватит! — крикнул майор.  — Я деньги заплатил за воду, так вот пусть он мне вернёт сначала деньги, а потом пусть пи*дует, куда ему нужно!

Бармен глядя на обступивших его офицеров поспешно вынул из кармана ключ и открыл кассу.
— Вот деньги всё забирайте только дайте мне выйти отсюда, — заголосил бармен.
— Мы кто, по-твоему, грабители? Ты нас рассчитай нас  сначала и вали отсюда на хрен! — сказал майор.

Бармен что-то подумал себе и стал раздавать деньги.
Юрка достал из-под стойки ящик с разбавленным вином и поставил на стол.
— Смотрите, сколько он бутылок разбавил, — сказал Юрка, приглашая обедающих к установлению факта воровства.
— Какое свинство! — сказал седой старик, размахивая кулаками.

Ну, тут высеклась искра народного гнева чего так, и добивался Юрка. Бармену насовали кулаков и потащили в сторону тамбура, где поставили на колени, после чего перед ним открыли дверь вагона.  Майору этого оказалось мало и тогда он, вытащив член, облил им бармена. А после заставил, молиться всё равно как.
Бармен пьяный в уматинушку качался на коленях  и бубнил чёрт знает что. Я, посмотрев на это, всё развернулся и ушёл в ресторан.

Потом пришли офицеры и сказали, что выбрасывать этого козла передумали и что он сейчас блюёт в туалете. Я и другие им не поверили и пошли убедиться так ли это на самом деле. Бармен блевал в унитаз, засунув пальцы в рот.

На какой-то станции пришли менты и устроили дознание пока поезд стоял и загружался продуктами, водой и углём. Протокол они написать не успели, как и привлечь виновных за издевательство над барменом. Им про этого прощелыгу рассказали сами едущие пассажиры.
— Разбавлял вино и водку водой, сволота! — кричал седой старик.

Другой дядька рассказывал ментам про своё питьё разбавленным алкоголем.
— Я к нему понимаешь с доверием, а он в обман! А сколько я выпил, ну может стакан водки, и посмотрите ни в одном глазу, а сидели мы долго. Ну, понятно, что закусывали. Обычно я с двух рюмок начинаю косеть, а тут даже поскандалить невозможно!
Лейтенант вырвал из рук милицейского сержанта листок и прочитал на распев.

«В ресторане устроили разгром – бармен разбавлял вино водой».

— И чего тут не ясно, вот кого надо судить! Вот где окопалось воровское гнездо! — пристал к ментам пассажир, жующий на ходу ножку курицы.
Он отчаянно жестикулировал этой ножкой, что задел ею другого пассажира, и они сцепились в драке.
— Б*ять я даже не хотел вас трогать! — кричал пассажир, случайно ткнувший другого ножкой курицы.
— А пиджак, как я в нём поеду, ты же его сука завалил своего проклятой ногой! — верещал в ответ потерпевший.

И скоро они стали лупцевать друг друга кулаками по-настоящему со звериным остервенением. Кровь с лиц обоих полилась на их одежду рекой. Менты попробовали их разнимать, да куда там  досталось и им, и они отступили, мол, пусть разбираются сами!
Бармен попробовал было добиться от ментов составления протокола, да не тут-то было, двое мужиков поволокли его зашиворт к выходу и столкнули на перрон.
— Пошёл вон ворюга! — крикнули ему на прощание.

Через какое-то время по громкоговорителю было объявлено, что поезд отправляется. И спустя минут десять поезд дёрнулся и мы поехали дальше, но уже без бармена. Его место занял другой мужик с такой же заливной как холодец мордой. Его тоже долго терпеть не стали и уже сами откупоривали бутылки, а деньги складывали в ящик кассы.

Вдруг как по волшебству за барной стойкой оказался бригадир поезда с сияющей от привалившего счастья улыбкой.
— Ладно, пусть работает, но чтобы бутылки я сам открывал! — разрешил майор.

После скандала в ресторане появились морские офицеры. Моряки и пехота встали напротив друг друга и посверлили друг друга глазами.
— Если бы я не знал, чья это форма можно было подумать что пришли эсэсовцы, — сказал подвыпивший старший лейтенант Саша.
— Спокойно ребята молодой лейтенант немного перебрал, — сказал старший морской офицер, обращаясь к своим товарищам.
— Я не лейтенант, я Себастьян Негоро! — вдруг заорал Саша, и его повело в сторону, где его перехватили и унесли в купе.
Бригадир поезда порхал возле столиков как бабочка, стараясь принять заказ, рассыпаясь в улыбках. Девушки официантки только и делали, что приносили тарелки с яствами под томными взглядами армейских офицеров.

Морские офицеры держались строго и подтянуто.
— Ничего после пары стаканов и их развезёт, — сказал глядя на них капитан.
Морские офицеры как будто этого не слышали и, продолжая питаться.
— Брезгуют! — сказал вслух капитан.
— Нет, капитан не брезгуем, а вот в морскую комендатуру проводить можем, — ответил один из морских, после чего пехота заткнулась и отправилась отдыхать.
Пошли и мы.

Последние осколки приключений

В Чите температура воздуха как было показано на огромном градуснике, опустилась до 34-х градусов. Не думаю, что импровизированный градусник врал. Снаружи вагона при сыром климате было особенно морозно. К тому же на вокзале бушевал такой ветер, что столбы тряслись, и удержаться на месте было непросто. Кто-то специально падал и полз куда-нибудь за угол, чтобы его не унесло ветром. Носильщики постоянно бегали за своими тележками и, поймав, тянули за собой в укрытие, где им было уже не до чужих чемоданов. Выйдя из вагона за вином, я с трудом вернулся обратно. Пришлось передвигаться на коленках, чтобы не растянутся на месте. Видимость была никакая, куда ползти было непонятно.

Снежные вихри так гудели, что я подумал, что где-то оборвало провода, и они бьются в конвульсиях и ломках. Пришлось снова включать интуицию, откуда я пришёл в магазин и куда надо возвращаться. Один раз я чуть не остался на перроне, перепутав вагоны с разборками бригадира не моего поезда, этот козёл решил, что я беглый солдат. Я показал ему военный билет, но в руки давать не стал, после чего он всё-таки вызвал военную комендатуру, и мне пришлось убегать от них под вагонами. И только посчастивой случайности меня окликнул мой кондуктор уже проглядевший все глаза. Я укрылся в своём вагоне, а солдатики преследователи пробежали дальше в надежде поймать беглого холопа.

Ночью в районе Омска сошёл с поезда Андрей Гизбрехт, где-то по пути до Урала сошли и два неразлучника Юрки Пиго и Дьяченко, похоже, ещё не собравшиеся ехать домой и решившие слегка погастролировать и я остался один как перст.
Когда до Челябинска оставалось совсем ничего, наша разношёрстная компания собутыльников постепенно растаяла, и  нас оставалось только «трое из восемнадцати ребят…» я, капитан Борис и Саша старлей. Мы съехались в одно купе, а то по отдельности ехать было как-то скучно. Мне нужно было в Свердловск, а им дальше. Саше в Пермь, а Борису в Башкирию.

— Девушки, а пойдёмте к нам в купе, —  завлекали трёх девушек вполне так симпатичные ребята  из Чечено-Ингушской АССР. — Есть гитара ну чего вам скучать, пока мамы рядом нет. Наши мамы тоже далеко и мы стараемся поддерживать друг друга.
Болтали, тёрли по ушам трём дурочкам и уговорили. Привели к себе стали угощать виноградом, наливать сладкое вино, петь под гитару восточные песни о любви.

А мы как раз шли из ресторана, где завтракали. Слышим какие-то крики, переходящие в визг и вопли. Потом всё стихло. Ну значит закончили ссориться, решили мы проходя мимо того самого купе. Вдруг опять кто-то закричал, зовя на помощь маму. Потом другой голос закричал, что не надо её трогать.
Мы постучали в дверь купе. Там наступила тишина. Мы постучали настойчивее. Вышел высокий парень кавказской наружности и сказал, что ругается с женой, а она не слушается мужа. И это их семейное дело.
Вдруг девичий голос закричал.
— Спасите! Они нас насилуют!

Ну, тут мы отбросили парня в сторону и ворвались в купе, а там полураздетые девушки и пятеро парней. Начались выяснения, что здесь происходит. Потом кавказцы схватились за холодное оружие, причём у каждого был свой кинжал, но не такие огромные, как это показано на фотографиях дореволюционных лет. Пускать в ход оружие они не решались, больше пугали, грозно потрясая их над нашими головами. Хотя я думаю, если бы мы были не здесь, то они бы пустили их в ход.

В это время по коридору шла компания бородатых мужчин и, поравнявшись с открытым купе, остановились, слыша и видя наши разборки.  Потом к ним выскочила плачущая девушка с порванным платьем на груди, за ней другие две и побежали в слезах в своё купе. Мужчины стали спрашивать, что тут произошло, а когда увидели что в руках кавказцев кинжалы, закрыли дверь снаружи.

— Нет не надо никакой милиции,  мы сами их поучим жизни, раз они ничего не понимают, — сказали они прибежавшему проводнику и послали за подмогой.
Оказалось это были вахтовики возвращавшиеся домой на Новый год. Скоро их набежало столько, что там развернутся, было негде. Они с помощью проводника отжали ломиком дверь и, не обращая внимания на угрозы кавказцев всех порезать, отобрали у них, как оказалось сувенирные кинжалы тупые с покрытием никеля.
— Вы что этим хотели нас порезать у… шакалы, щенки без роду и племени, — сказал им старший из вахтовиков и собрав в охапку грозные ножики выбросил их за окно..

Потом кавказцев по одному выволокли из купе и по одному выкинули из вагона в снег.
Я, конечно, был шокирован таким способом учёбы жизни, но промолчал, представляя, как кавказцы ползают в ботинках по снежным сугробам. 

— Зачем же так они же обморозятся, — сказал проводник.
— А если твою дочь вот так же что тогда ты об этом подумал? — спросил у него один их вахтовиков.
— Так там нет станции…
— Зато есть железная дорога доберутся до жилухи их счастье, а нет так и горевать не надо знали твари на что шли. А ты дядя закройся в своей будке и слушай радио. И ещё скажи мне, ты сейчас что-то тут видел? Нет, и я не видел. А вы видели? — спросил он нас.
— Нет, ничего не видели,  — сказал за всех капитан.
— А что тут было.
— Да мы из ресторана идём.
— А мы в ресторан, — сказал бородатый мужик и направился в сторону ресторана.
За ним потянулись и остальные.
— Видали как они их, — сказал Саша.
— Вахтовики суровые ребята, — согласился с ним Борис.

По прибытии  в Челябинск выяснилось, что поезд проследует мимо Свердловска. Почему случилось, я так и не понял, а часть пассажиров стала готовиться на другой проходящий поезд. Мне же проводник сказал, что поезд на Свердловск  ещё будет не скоро и чтобы не торчать здесь, то будет лучше сесть на автобус, и через два часа я буду на Южном Автовокзале.
— Отлично, я как раз там и живу, — сказал я.
— А лихо они их лихо, — сказал проводник, намекая на выкинутых с поезда кавказцев. — Я, конечно, сообщу, что такая беда приключилась, пусть поищут люди всё же.
— А потом проверка пойдёт, кто ехал да куда, — сказал я.
— Моё дело служба, а сесть я всегда успею.

Попрощавшись с проводником и ребятами, я отправился на автовокзал покупать билет до Свердловска.
Скоро все мои мотания кончились, и я спокойно ехал на автобусе домой, с ужасом рассматривая сине-серое облако, висящее над котловиной, где находился мой город.
— Это смог над городом, — пояснил мне сосед. — Сейчас заедем под него, и увидишь небо голубое и красивое.  Смог он с боку такой страшный, а снизу тонкий, но опасный для здоровья. Ты в Нижнем Тагиле бывал, нет. Так там только люди гарью и дышат. И реки там чёрные от мазута. И рыбы такие. Бедняги, всё там отравили всё.

Приехав на автовокзал Свердловска, я мысленно представил, как захожу во двор, а там мои все знакомые как закричат.
— Серёга приехал из армии, Серёга приехал из армии!
Но на самом деле во дворе никого не оказалось, даже в окна никто не смотрел. Обычно бабки пасут за двором, а тут как на грех ни одного глаза.

Я прошёл до своего подъезда поднялся на второй этаж. Слышу, как кот Васька услышав знакомый запах, стал громко урчать под дверью, а после и вовсе завыл страшным голосом. Потом послушался мамин голос.
— Ребята кто-то стоит за дверью, вон как Вася кричит.
— Да соседи опять шаргают, — отозвался голос старшего брата Петра.
Я хотел постучать, но потом решил позвонить два раза, как это обычно делал. Дверь открыла мама, она посмотрела на меня строго и сказала, мол, тут таких нет.
Мне чуть не стало смешно — каких таких!
Мама закрыла дверь и повернула ключ в замке.
— Вот и встретили! — едва не рассмеялся я.
Я позвонил снова.

На этот раз дверь открыл Пётр. Он удивлённо уставился на меня, а потом включил свет в коридоре, чтобы ему очкарику было лучше меня видеть. Он что-то хотел сказать и, открыв рот, стал икать.
— Петро ты чего не узнал меня? — спросил я, снимая шапку с головы.
И тут до него дошло, кто перед ним и его как прорвало.
— Мама сюда Серёга приехал из армии, Серёга приехал из армии!
Мама выскочила в коридор и остановилась как вкопанная.
— А вы к кому? — спросила она, ещё не понимая, кто перед ней.
— Мама это я вернулся,  — сказал я и шагнул через порог.
И тут она меня признала. Что тут началось, сплошной бабий вой.
— А ты чего такой грязный? — спросил Пётр, разглядывая меня.
— Негрязный я, а загорелый там у нас из-за моря солнце поднимается огромное и начинает жарить вот и зажарился, — сказал я смущённо.
Из комнаты выглянула жена Петра Наташа и, увидев меня, закричала как зарезанная.
— Серёжка вернулся!
Оказывается я приехал как раз тогда, когда вся наша большая семья была в сборе. Из ванной комнаты выскочила жена среднего брата Володи Нина, а следом и он сам. Они там стирались.

Потом Пётр со смехом рассказывал всем подряд, что мама меня загорелого не узнала и закрыла передо мною дверь, отличная встреча сына из армии! Да я сам его не признал, пока он не снял свою шапку, стоит какой-то мужик и улыбается, я сначала подумал, что мужик какой-то пристукнутый. А тут оказывается, этот младший вернулся из армии.
Ну, мы собрали на стол, позвали соседей, я моих друзей и посидели аж до полуночи. Расходились долго, всё чего-то договаривались, разговаривали.

На другой день я, не переодеваясь в гражданскую одежду, вышел во двор на прогулку.  И отделать нечего отправился звать в кино Лену Дурову. Открыли родители тоже вначале не узнавшие меня. А Лена меня узнала, но в кино идти отказалась, включив свою фамилию, что с незнакомыми парнями она в кино не ходит.
— Понятно, пришёл с армии голодный до баб и ничего умного не придумал, как меня позвать в кино! — сказала она ядовито мне. 
— Лена ты, что ё*нутая? — спросил я при её родителях.
Отчего она аж потеряла дар речи выкатив на меня глаза.
— Вот же пи*данутое создание! — гаркнул громко я и отправился на выход.

Впоследствии я с ней больше не общался, и даже презирал за её выходку, называя её при встрече к удивлению других никак как ё*нутой. Хотя в принципе с чего это было ей идти со мной в кино, писем я ей не писал, а тут нарисовался. Но и отвечать на приглашение так не надо было.  Ну ладно раз у неё такая дурная фамилия вот и пусть сидит дома решил я и отправился в сторону кинотеатра Мир, сейчас вместо него там находится театр Щелкунчик. Потоптавшись возле афиши, я вернулся домой. Неинтересное это дело приезжать на дембель в декабре  за 10 дней до Нового года.

После прихода лета всё случилось по-другому, так как я и ожидал.  После заводской смены я, переодевшись в цветную рубашку и чёрные брюки клёш, отправился в кино, ну и с намерением кого-нибудь прихватить с собой по дороге. Ботинки цокают, рассыпая искры от магниевых подковок под каблуками остроносых армянских полуботинок.  Я молодой и красивый иду, рассматривая витрины магазинов. Покупаю сливочное мороженое и откусываю от него маленькие вкусные кусочки. Мороженное для меня наслаждение из детства.

Иду, я значит, такой мачо по улице и вдруг кто-то меня окликает, поворачиваюсь, а у кафешки рядом с кинотеатром Мир стоят четыре длинноногие девушки одна другой краше и улыбаются мне. Я их не узнаю и собираюсь идти дальше, а они опять за своё и уже зовут меня хором.
Подхожу, спрашиваю вежливо, чем я могу им быть полезен, а одна из них говорит.
— Ты, что Серёжа нас не узнаёшь?
Я конечно в недоумении. Оказалось, спрашивала меня Попова Марина по прозвищу Морковка из моего бывшего класса, нашей школы №3.  Марина была моя самая любимая в классе по влечению потискать её сиськи, отчего она розовела как морковь, да, так и ходила и все пронимали, что её уже кто-то потискал.

Платьица их по моде макси-мини едва ли не прикрывали их трусишки и трепыхались на ветру, едва ли не задираясь выше всякого приличия. А что касается их  ножек, то я едва не потерял голову глядя на их первозданную свежесть.
— Надо же, как они выросли за два года моей службы! — подумал я, глядя искоса на выпирающие соски Лены Байдиной, она была вторая из нашего, кого я страстно любил после Лены Жабреевой и не мог никак решить, кого мне из них любить до гробовой доски.

Третья девушка Бороздина Оля мне ещё в школе очень нравилась, и я не упускал случая запустить ей лёгкого леща под ягодицы, а тут я как-то трусливо робел и заткнулся, не зная, что и сказать. Четвёртой девушкой была Затулинская Наташа наша бывшая староста класса по прозвищу Затуля, любившая нас песочить по всякому поводу.

Однажды парни уговорили меня пригласить её на свидание через записку тайно от всех. Ну, она прокобенилась для виду пару недель и собравшись с духом, встретилась со мной вечером на Уктусской возле плавательного бассейна. Дело было зимой так, что особо при низкой температуре не погуляешь, но мы  для приличия всё же погуляли под ручку, а потом отправились греть руки на батарее  в ближайшем подъезде.

Там она и расписалась, оттого что я её поцеловал в мочку ухо. Так меня научил старший брат Пётр,  сказав, что девки от этого плывут как селёдки. Поплыла и Наташа. Потом мы уже целовались как взрослые, но всё испортила поднимавшаяся наверх какая-то тётка, увидев, чем мы ещё, по сути, школьники занимались, погнала нас на улицу. Потом она, опомнившись на свидание со мной не ходила, сказав, что знает, чем это всё может кончиться, намекая на беременную от какого-то мужика Ведерникову Олю. Тогда я как полный дурак показал ей на перемене безразмерные презервативы армавирской фабрики по три копейки за спаренную пару в упаковке, отчего её начало тошнить до истерики. И я отстал от неё, сообразив, как бы не было чего хуже с такой дурой.

Но возвращаясь к первоначальной встрече с девушками, я пригласил их в кино на фильм Генералы песчаных карьеров. Этот фильм я ещё не видел, но слышал о нём немало хорошего. Его то запрещали, то вновь разрешали типа смотреть детям до 16-и лет. В общем, как джентльмен я взялся обеспечить всех билетами и за пару человек до окошка кассы я обнаруживаю, что у меня случился облом, я забыл дома деньги, а сеанс уже вот-вот начнётся ну не бежать же домой! Поскольку денег у меня с собой кот наплакал, девушки вошли в моё положение и любезно провели на сеанс, заплатив за меня.  И ещё взяв с меня слово, накрыть им поляну в ближайшем будущем, как только я разбогатею.
Ну, а дальше началась моя гражданская жизнь с накрытыми полянами, приключениями и любовью.
.
Армейский рОман по дневникам закончен

Ворд 622 стр. редактирование

Что-то ещё вероятно будет дополняться, чтобы так сказать углУбить тему. Что-то не существенное вначале оказалось существенным и неразрывным с общим повествованием, жалко будет что пропадёт. Но в основном все мои армейские приключения закончилось с разборкой с кавказцами в последней главе.

03.09.2022 г — 02.06.2025 гг.
.
Фото: Ванино-порт, Татарский пролив