Тамплиер. Глава Первая Часть Третья

  ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
  Порыв воздуха, подобный последнему вздоху вечернего ветра с гор близ Эль-Халиля, внезапно донес до трех правоверных зловоние давно не мытых тел, и они отпрянули от рыцарей, не в силах скрыть отвращения.
   Заметив их смущение, тамплиер  немедленно поднялся, предложив им поменяться местами и обогнул муслиновое покрывало, на котором эмир Муса принялся расставлять миниатюрные чашки для мокко. Трое хозяев сразу же согласились, не высказав ни одного оскорбительного замечания.
 — У нас свои законы, — примирительно объяснил рыцарь. — По  вашим правилам, вы можете мыться в любое время суток, а наш  устав запрещает это. И тоже самое с охотой, по вашим правилам она разрешена, а у нас ее запрещают, за исключением охоты на львов; и еще мы пьем вино, а вы нет.
 — Вино нечто иное, - возразил Юсуф. – Вино строго под запретом по слову Аллаха, обращенному к Пророку, да пребудет мир с ним. Но мы не такие, как наши враги; просто вдумайся в слова Бога в седьмой суре: «Кто запретил прекрасные вещи, которыми Аллах одарил слуг Своих, и все блага, которыми Он одарил их для пропитания?»
 — Ну  да, — кивнул  тамплиер. — В ваших Священных книгах сказано много всего. Но если ради тщеславия ты хочешь, чтобы я выставил напоказ свою скромность и благоухал как светские люди, я мог бы с таким же успехом попросить тебя перестать называть меня своим врагом. Ибо просто вслушайся в слова из вашего собственного Священного писания, из шестьдесят первой суры, слова вашего Пророка, да пребудет мир с ним: «Верующие! Будьте  послушны Аллаху! Так же как Иисус, сын Марии, сказал одетым в белое: «Кто будет моим учеником ради Бога?» И они ответили: «Мы будем учениками Бога!» Среди сынов Израиля одни уверовали в Иисуса, в то время как другие отвергали его. Но мы поддержали тех, кто верил в Него, в борьбе с их врагами, и верующие ушли с победой». Мне особенно нравится та часть, где говорится о людях в белых одеждах…
   При этих словах эмир Муса вскочил на ноги и кинулся к мечу, но вовремя сдержался и остановился. С лицом, покрасневшим от гнева, он вытянул руку и обвиняющим жестом указал на тамплиера.
 — Неверный! Ты говоришь на языке Корана; это одно. Но извращение слов Аллаха насмешками и богохульством – это совсем иное дело, и ты сильно пожалел бы о своих словах, если бы не Его Величество….если бы мой друг Юсуф дал тебе слово!
 — Сядь, Муса, и веди себя прилично! – резко прикрикнул Юсуф, и тот нехотя подчинился. – То, что ты услышал, действительно, слова Аллаха из шестьдесят первой суры, и тебе стоит над ними задуматься. И, кстати, не уверен, что наш гость говорил в шутку о «человеке в белом».
 — Нет, конечно, нет, - тамплиер поспешил оправдаться. – Я говорил о тех людях, кто носил белые одежды задолго до появления моего Ордена, и моя одежда не имеет к этому никакого отношения.
 — Как получилось, что ты так хорошо знаком с Кораном? – спросил Юсуф привычным и достаточно спокойным голосом, словно ничего не произошло, и его высокий статус почти не  раскрыт.
 — Мудро познавать своего врага; если хочешь, я могу помочь тебе понять Библию, - ответил рыцарь, пытаясь шуткой уйти от темы и сожалея о своем неуклюжем вторжении на территорию правоверных.
  Юсуф собрался было резко ответить на его беззаботное приглашение заняться богохульными исследованиями, как его прервал протяжный и ужасающий вопль, переходя во что-то, похожее на презрительный хохот, покатившийся к ним и эхом отразившийся от вершин горных склонов. Все пятеро замерли, эмир Муса начал произносить заклинания, которыми правоверные усмиряют джина пустыни. Крик повторился вновь, но теперь он звучал, словно исходя  из преисподней от духов бездны, которые переговаривались друг с другом, обнаружив маленький костер и единственных в округе людей.
   Тамплиер наклонился и прошептал сержанту несколько слов на языке франков, тот  кивнул, поднялся и пристегнул меч. Молодой человек потуже запахнул свой черный плащ, поклонился своим неверующим хозяевам и, не говоря не слова, развернулся на каблуках и исчез во тьме.
 — Вы должны извинить нас за грубость, — сказал тамплиер. — но  дело в том, что у нас в лагере пахнет кровью и свежем мясом, а о лошадях нужно позаботиться.
    Он не счел нужным вдаваться в дальнейшие объяснения и с поклоном протянул  пустую чашку эмиру Мусе, чтобы снова наполнить ее мокко. Эмир Муса наполнил ее вновь,  хотя рука его заметно дрожала.
  — Ты послал своего сержанта в темноту и мальчик подчинился, не моргнув глазом? – пробормотал охрипшим голосом Фахкр.
 — Мужчина должен повиноваться, даже если он испытывает страх. Но не думаю, что Арман боится. Темнота лучший друг для человека в черном, да и меч у него острый, а рука твердая. Дикие собаки, пятнистые твари со свирепым лаем, известны и своей трусостью, ведь так?
 — Но ты уверен, что мы слышали всего лишь вой диких собак? –  засомневался Фахкр.
 — Мы многого не знаем, что есть между раем и адом, и ни в чем не можем быть уверены. Но Господь – наш пастырь, и мы отдаем себя под Его защиту, даже если пойдем долиной смертной тени. Несомненно, именно об этом молится сейчас Арман, шагая в темноте. Во всяком случае, я бы молился об этом. Если Бог отмерил нам срок и хочет позвать нас домой, мы, конечно, ничего не можем поделать. Но до этого мы раскалываем черепа диким собакам, так же, как раскалываем черепа наших врагов, и я знаю, что ты, кто верит в Пророка, да пребудет мир с ним, и отрицает Сына Божьего, думаешь так же, как мы. Я прав, Юсуф?
 — Да, тамплиер, — кивнул тот. – Но тогда где граница между разумом и верой, между страхом перед Богом и доверием к Нему? Если человек должен повиноваться, как твой сержант повинуется тебе, станет ли страх его меньше от этого?
 — Когда я был молод…ну, я и сейчас не старик, — тамплиер   задумался. — Меня   волновали подобные вопросы. Это полезно для  ума, да и мысль работает быстрее.. Но, боюсь, я становлюсь ленивым. Ты просто повинуешься. Ты искореняешь зло. А потом ты благодаришь Господа – вот и всё.
 — А  если ты не победишь своего врага? — мягко спросил Юсуф, в голосе его не было  обычной суровости.
 — Тогда ты умираешь, по крайней мере, в случае с Арманом и мной, — ответил тамплиер. — И в Судный день наши дела измерят и взвесят, и я не могу сказать, где мы, в конце концов, окажемся, хотя я знаю, что и ты сам об этом задумываешься. Но если я погибну здесь, в Палестине, мое место будет в раю.
 — И  ты искренне в это веришь? – спросил Юсуф странно ласковым голосом.
— Да, я верю в это.
 — А  теперь скажи мне вот что: все это обещает вам Библия?
 — Нет, не совсем так; в Библии сказано не так. В Риме Святой Отец обещал…
 — Но  он всего лишь человек! Тамплиер, какой человек может пообещать тебе место в раю?
 — Мухаммед, да пребудет мир с ним, был послан Аллахом, а Аллах сказал: «Но посланник и те, кто следуют за ним в вере, и борются ради Бога, жертвуя своим имуществом и жизнями, будут вознаграждены благом в этой жизни и в следующей, и все, к чему они прикоснутся, будут процветать». Эти слова ясны, ведь так? И так далее…  А в следующем стихе девятой суры, - резко вставил рыцарь. — «Бог приготовил для них сады наслаждений, орошаемых ручьями, где они будут пребывать вечно. Это великая и славная победа!» Итак, я полагаю, мы понимаем друг друга? Все это тебе знакомо, Юсуф. И разница между нами в том, что у меня нет никакого имущества, я отдал себя в руки Господа, и когда Он решит, я умру ради Него. Твои собственные убеждения не противоречат тому, что говорю я.
— Тамплиер, твое знание Корана поистине изумляет, — Юсуф обрадовался, что поймал своего врага в ловушку, и его спутники заметили это. — И то, что ты говоришь, имеет отношение лишь ко мне, но никак не к тебе.  Говоря по правде, я знаю об Иисусе ничуть не меньше, чем ты о Пророке, да пребудет мир с ним. Но что Иисус сказал о Священной войне? Обмолвился Иисус хоть одним словом, что ты попадешь в рай, если убьешь меня?
 — Давай не будем ссорится, — воззвал к нему тамплиер и все увидели, что он смущен — В  наших верованиях много общего, хотя наши убеждения не совпадают. Мы вынуждены жить на одной земле, в худшем случае сражаясь друг с другом, а в лучшем- заключая договоры и ведя торговлю. Давай поговорим о чем-нибудь другом. Я твой гость и это мое желание.
   Противник потерпел поражение, Юсуф загнал его в угол и это видели все. Иисус явно ничего не говорил, что Богу угодно убивать сарацин. Но когда на тамплиера надавили сильнее, он все же сумел выпутаться из сложной ситуации, сославшись на неписаные законы гостеприимства. Поэтому его желание пришлось удовлетворить, в конце концов, он и в самом деле был гостем.
 — Тамплиер , по правде говоря, ты действительно много знаешь о своем враге. – сказал Юсуф. Голос и лицо выдавали его торжество.
 — Мы  оба согласились, что необходимо узнать своего врага, — опустив глаза, тихо произнес Тамплиер.
   Они посидели молча, уставившись в свои чашки с мокко; после ликования Юсуфа им было трудно возобновит непринужденный разговор. Внезапно тишину взорвал пронзительный звериный визг. Но в этот раз мужчины не встревожились, зная, что это не проделки дьявольских созданий, а лишь вопли животных — крики боли и смерти несчастных тварей давали понять, что кто-то или что-то напал на них.
 — Я  говорил, у Армана острый меч, - пробормотал Тамплиер.
 — Почему, во имя мира, вы забрали трупы с собой? – спросил Фахкр, который думал о том же, что и его брат.
 — Конечно, было бы лучше взять их живыми. Тогда они сами смогли бы легко доехали, и нам не пришлось бы всю дорогу вдыхать вонь их разложения. Завтра будет жаркий день, мы должны отправиться в путь как можно раньше, чтобы доставить их в Иерусалим до того, как их зловоние станет невыносимой.
 — Но  если бы вы взяли их в плен, если бы живыми доставили их в Эль Кудс, что бы с ними стало потом? – упорствовал Фахр.
 — Мы  передали бы их нашему эмиру в Иерусалиме, одному из самых высокопоставленных членов нашего ордена. Он отдал бы их мирским властям, и тогда с них бы сняли одежду, за исключением того, что прикрывает их скромность, и повесили на стене у скалы, - ответил рыцарь, словно это совершенно очевидно.
— Но вы уже убили их. Почему бы не раздеть их здесь и не оставить на произвол судьбы? Зачем оберегать их тела от диких животных? — не сдавался Фахр.
 — Их трупы повесят, - объяснил тамплиер. — Каждый  должен понимать, что тот, кто грабит паломников, в конце концов будет повешен на этой стене. Это святое обещание нашего ордена, и оно должно быть исполнено, пока Бог помогает нам.
 — Но что вы собираетесь делать с их оружием и одеждой? – полюбопытствовал эмир Муса, переводя разговор в более практическое русло. — Наверно, у них нашлось при себе немало ценного.
 — Да, и все это краденое, - ответил тамплиер, к которому постепенно возвращалась былая  уверенность. — Все, кроме их оружия и доспехов, но нам они ни к чему. В том месте, где мы с Арманом разбили лагерь, в гроте мы нашли их воровской тайник. Завтра мы заберем  награбленное и отвезем домой, лошадям будет непросто, добра там видимо  не видимо — эти звери больше полугода грабили и держали в страхе всю долину
 — Но тебе не позволено ни чем владеть. – мягко возразил Юсуф, приподняв правую бровь, словно был уверен, что опять выиграл спор.
 — Верно, я ничем и не владею! – удивленно согласился рыцарь. – Ты глубоко ошибаешься, полагая, что бандитские сокровища останутся у меня. В следующее Воскресенье мы выставим все украденное перед Храмом Гроба Господня и те из ограбленных, кто смогут опознать свое имущество, получат его назад.
 — Большинство из них, скорее всего, сейчас мертвы, — вздохнул Юсуф.
 — У них могут найтись наследники, но все, что останется, будет принадлежать нашему ордену.
– Самое интересное оправдание из тех, что я слышал, ведь вы считаете себя слишком порядочными, чтобы заниматься грабежом на поле боя, - усмехнулся Юсуф, решив, что выиграл еще один словесный поединок.
— Нет, мы не берем добычу с полей сражений, – холодно парировал тамплиер. — Этим занимаются другие, которым это, безусловно, доставляет удовольствие. Мы одерживаем победу только во имя Господа. Если хочешь послушать, что говорит ваш собственный Коран по этому поводу...
 — Нет, благодарю! – прервал его Юсуф, предупреждающе подняв руку. – Мы бы предпочли не возвращаться к этой теме, поскольку, похоже, ты, неверный, знаешь о словах Пророка, да пребудет мир с ним, больше, чем мы. Вместо этого позволь задать тебе откровенный вопрос.
  — Да. Задавай мне любой вопрос, и я дам на него тот ответ, которого он заслуживает, —  тамплиер поднял руки ладонями вверх, дабы, по обычаю правоверных, показать, что он готов сменить тему разговора.
 — Ты  сказал, что перемирие между нами скоро закончится. Ты имеешь в виду Принца Арната?
  — Ты хорошо осведомлен, Юсуф. Принц Арнат, которого мы называем Рейнальдом де Шатильоном, снова занялся грабежом. И, между прочим, никакой он не принц, а злой человек, который, к сожалению, связан с Орденом тамплиеров, о чем я искренне сожалею. Я предпочел бы вовсе не иметь с ним дела, но я подчиняюсь приказам. Но нет, главная проблема не в нем.
 — Это  должно быть связано с новым принцем, который прибыл с огромной армией из земли франков. Как же его имя. Филус или что-то в этом роде.
 — Он, действительно, Филус, что означает чей-то сын, — улыбнулся  рыцарь. — Его  зовут Филипп Фландерс, он герцог, и да, он привел огромную армию. Но сейчас я должен предостеречь тебя, прежде чем мы продолжим.
 — Почему? – с деланным безразличием полюбопытствовал Юсуф. — Ты же дал слово. Тебе приходилось нарушать данную тобой клятву? 
 — Однажды  я дал обет, который не выполнил до сих пор; пройдет десять лет, прежде чем я смогу это сделать, если на то будет воля Божья. Но я никогда не нарушал клятвы, и да поможет мне Бог, никогда не нарушу.
 — Ну что ж.. Почему же из-за прибытия кого-то по имени Филус из какого-то Фландерса наше перемирие должно быть нарушено? Ведь сюда постоянно приезжают разные новые люди.
 — Ты хочешь сохранить свое истинное имя в тайне. — оборонил тамплиер, не сводя глаз с Юсуфа. — Но мало кто столь осведомлен о делах, происходящих в мире войны, и уж точно не тот, кто выдает себя за торговца, держащего путь в Каир. Если ты настаиваешь на продолжении разговора, я больше не могу притворяться, что не знаю, кто ты. У тебя есть шпионы и ты обладаешь информацией. Таких людей немного.
— У  тебя есть мое слово, тамплиер, помни об этом.
 — Из  всех неверующих, твоему слову, без сомнения, многие из нас доверяют больше остальных.
 — Твои слова — честь для меня. Так почему же перемирие будет нарушено?
 — Юсуф, попроси своих людей покинуть нас, если хочешь продолжить разговор.
   На мгновение Юсуф умолк, задумчиво теребя бороду. Если рыцарь действительно знал, кто перед ним, смог бы он убить и тем нарушить свое слово? Ну нет,  вряд ли. Этим вечером, чуть ранее, он показал, что умеет убивать, и если бы он решил нарушить клятву, то давно обнажил бы свой меч.