Подранки. Горечь желторотая ч. 2 гл. 1 18 плюс

Демонстрируются сцены жестокости и насилия. Ограничения 18 плюс

Часть 2 Маришка

Глава 1 Стыд

Стоя на краю, девчонка упрямо не замечала метропоезда, приближающегося к пассажирской платформе с огромной скоростью. Носы её кроссовок уже наполовину свесились вниз и потеряли опору под собой, а тело наклонилось в сторону опасной ямы с контактными рельсами. Застыв на месте, девчушка словно ждала чего-то, раздумывала, сомневалась и пока еще не решалась сделать шаг. Туда, в вечность, что освободит ее, унесет на крыльях и сделает свободной и счастливой. Или, все же, ввергнет в темную бездну?

Он крепко схватил её за плечо, оттолкнув от промчавшейся мимо железной махины в самую последнюю секунду.

- Что ты делаешь? Дура! Не видишь, что ли?

Она испуганно оглянулась, бледная, словно сомнамбула, очнувшаяся от беспробудного сна. Боязливо отшатнулась, избавившись от его руки на своём плече. Побелевшими губами тихо прошептала:

- Простите.

- Тебе плохо? Ты чуть не упала.

- Простите. Просто голова закружилась.

Смешные косички, золотистые крапинки на лице, будто солнышко прикоснулось и оставило солнечный поцелуй на её щеках, лучистые зеленые бедовые глаза. Симпатичная девчушка. На вид не больше четырнадцати лет. Милая школьница.

Стало жаль ее. От чего-то щемяще -печального в ее глазах  в грудине захолонуло, будто что- то ледяное забралось к нему в душу, сердце отозвалось зудящим покалыванием. У него ведь тоже дочь- подросток.

«А если бы она вот так… Не допусти, Господи!»

- Давай, провожу тебя.

Испуганно взмахнула ресницами.

- Не нужно. Все хорошо. Я пойду. Спасибо Вам.

Она брела по платформе к выходу. Худенькая, длинноногая, совсем ещё подросток. Школьная форма, ленточки и бусинки, рюкзачок с множеством пристёгнутых смешных девчоночьих пушистиков, светящихся шариков и блестящих бабочек. Все вроде бы так и должно быть. Но в ее глазах…была такая вселенская боль!

«Сколько ещё таких, как она, со взглядом раненого оленёнка, ходит вокруг нас? А мы и не замечаем. Может быть, пойти за ней? А смысл? Что я могу? Ну, провожу её до дома. А дальше что? Да и на работу уже опаздываю, времени осталось впритык. В конце концов, у неё наверняка есть родители, учителя, наконец. Разберутся без меня. Вот и электричка моя прибывает».

***

Маринка нехотя ковыряла вилкой полуфабрикатную хлебную котлету из соседнего гастронома, второпях поджаренную матерью. Та работала на трёх работах, получая за тяжелый физический труд сущие копейки, и ничего не успевала. Несчастливая и озлобленная на целый мир. На кого злилась? На житуху свою. На отсутствие достатка денежного, на долю свою безмужнюю, горемычную и одинокую.

На одну только Маринку надеялась, на дочь.

- Вот закончишь, Маришка, школу с золотой медалью. Поступишь в институт, непременно на бюджет. У нас ведь денег нет на платное. А потом устроишься на престижную работу, где будешь грести деньги лопатой. Вот и заживём, Мариша, заживём! Ни в чем отказывать себе не будем!

- А если не получится с золотой медалью?

- Нет, это что за разговоры? Ты чего это мать нервируешь? Я тебя кормлю, пою, одеваю, обуваю. А ты, негодяйка, хочешь мне чёрной неблагодарностью отплатить? Сейчас отхожу тебя ремнём! Попробуй только без медали! Башку оторву! Я уже всем соседям, родственникам сказала, что ты закончишь на одни пятёрки. И что? С каким лицом я перед ними буду светиться? Ничего знать не хочу. Поняла? Ешь давай, да садись за уроки. Экзамены на носу. Ишь ты, разговорилась! Без медали! Я тебе дам, без медали! Ты знаешь, каково мне приходится поднимать тебя? Я пашу, как лошадь, на трёх работах, чтобы тебя одеть, обуть, накормить, выучить. А ты что? Свинья неблагодарная. Нервы ещё мне треплет! Иди с глаз, негодяйка. Видеть тебя не могу. Вся жизнь моя из-за тебя наперекосяк. Иди в свою комнату и учи уроки!

Маринка встала, послушно побрела к себе в комнату, оглянувшись на пороге:

- Мама, а ты меня любишь?

- Иди отсель, взвинтила мне все нервы, мерзавка, пакостница бесстыжая. Вопросы ещё она задаёт, паршивка этакая!

***

Не спится. Мысли бегут, обгоняя друг дружку. Печальные, мрачные мысли. Дождалась, пока мать перестала греметь посудой, как заскрипела кровать под её грузным телом.

Наконец-то, захрапела!

Тишина.

Теперь можно подумать.

Села девочка на подоконник, любуясь красочной рекламой, ярким светом фонарей, золотистой автомобильной рекой проезжающих мимо машин с включенными фарами, и задумалась о себе, о жизни, о матери, о злосчастной школе.

«А зачем я на свете живу? Для чего? Мать говорит, для того, чтобы выучилась и деньги гребла лопатой, чтобы освободила ее от тяжёлой работы. Откуда мать может знать, как все получится? Ведь не будет у меня золотой медали, никогда. Не тяну я ни физику, ни математику, ни химию. Трояки сплошные. Мать ради смеха хоть раз посмотрела бы в дневник, или сходила на родительское собрание. Не поступлю я с такими оценками на бюджет. Да и куда поступать? Самое большее – в технарь. Об институте страшно подумать. Какое там! Я даже и не мечтаю. И с чего это мать взяла, что я должна закончить с золотой медалью? Ах, да. Она меня кормит, поит, одевает. Я ей должна. И не её проблемы, как я это сделаю, но обязана ей отплатить, обеспечив материальными благами.

Как тяжело жить на свете! А что будет, если я умру? Вот не будет Марины, и дело с концом. Кто же тогда мать обеспечит? Она снова назовёт меня неблагодарной паршивкой, что не оправдала её надежды? И вокруг всем ведь растрезвонила, что я на пятёрки закончу. Стыд то какой! Глаза поднять не смогу, когда все откроется. Сколько раз уж ей говорила, что проблемы у меня с учёбой. На родительские собрания не ходит, ничего про меня знать не хочет, а трезвонит.

Через три недели экзамены…

Не хочу идти на экзамены. Опозорюсь.

А если всё-таки уйти, скрыться? Умру, и не увижу, как надо мной будут смеяться, как будет орать на меня моя мать, снова унижая и оскорбляя последними словами. Не хочу. Больше ничего не хочу.

Я знаю, чего хочу.

Хочу умереть.

Ведь в смерти так спокойно! Никто уже не загонит меня в угол со своими желаниями и хотелками, никто не предъявит претензий.

Но мне ведь жалко маму. Как она без меня будет?

Да ей легче станет! Уже не придётся на меня деньги тратить, кормить, поить и одевать. Все заработанное, наконец, будет тратить сама на себя. Я ей только мешаю, нахлебница на её шее. Она даже никогда мне не говорила, что любит меня.

Нет, никто меня не любит. Даже Колян. Сколько раз до дома провожал, даже поцеловать не решился. Я и ему тоже противна, рыжая лахудра. Никому не нужна.

Даже отец мой меня бросил. А если бы вместо меня родился мальчик, то он бы мать не бросил. Все папы хотят сыновей.

И зачем я на свет родилась, такая горемычная!?»

***

- Вставай, просыпайся. В школу пора. Слышишь? Кому говорю?

Злой и раздраженный голос матери с утра пораньше – хуже любого противного будильника. Встала Маринка, нехотя собралась.

- Иди завтракать, куда не евши?

- Не хочу, в школе перекушу чего-нибудь.

- Ну, смотри, старайся там у меня!

- Хорошо.

«Вот, рыжуха кудлатая. Все нервы мне вытрепала. Ничего. Пусть старается, учится. Зря что ли я на неё деньги трачу, жилы тяну? Пусть и она постарается, булками подвигает. А то, видишь ли, не получится у неё золотая медаль! Нет, у меня свои мечты и планы. Я дочь родила, выкормила, а теперь пускай она меня кормит.

Развлекаться хочу, на курорты всевозможные ездить. Мужика хочу встретить на тех курортах. Что же я, хуже других, что ли? Недостойна в Турцию или Египет рвануть? А то и в Тунис. Чем я хуже Маньки из 5 квартиры? Ничем. А она, страшная обезьяна, нашла себе в этих заграницах мужичка турецкого, к себе привезла, обхаживает, никому взглянуть на него не дозволяет. Вот хохма! Скоро паранджу на него наденет, чтобы никто не увидел красавца черноокого, да не отбил у неё.

Так что, милая моя доченька, никуда ты не денешься. За все со мною расплатишься. Что ж, пора на работу, а то размечталась тут. А дела сами себя не сделают».

***

Маринка нехотя брела в школу. Вдруг остановилась, увидев чёрного котёнка, пробегающего через дорогу.

«А зачем я иду в эту ненавистную школу? Я все уже решила для себя. Значит, идти уже незачем? И я больше не буду страдать от стыда, что не оправдала надежды, что оказалась никчёмным и никому не нужным существом. Там, в вечности, я ничего не буду чувствовать, и мне больше не будет больно».

Продолжение следует.

Ираида.

Благодарю за прочтение и комментарии.