Путешествие Аргонавтов летом 1964 года

Посвящается памяти дяди Миши – Моисея Самуиловича Виглина.

Солидные годы за спиной всё чаще погружают в глубину воспоминаний. Немудрено, с каждым днём эта глубина всё больше, их багаж всё объёмнее. Что интересно – чем старше или хуже того, старее становишься, тем ярче всплывают картины из ранней молодости, юности, отрочества, даже детства.
В какой-то момент такая идея стала осознанной, размышления на эту тему породили стихи и романс «Воспоминаний ожерелье», небольшое эссе «Ожерелье воспоминаний», опубликованные в Интернете под именем автора сего рассказа.
В этих произведениях категории воспоминаний символизируются камнями различной ценности, вставленных в оправу ожерелья, которое «ложится бременем на грудь» и которое «что час, длиннее на звено». А в конце пути «придёт прозрения пора – воспоминаний ожерелье есть жизни прожитой цена».

Достаточно неожиданно всплыли в памяти двухмесячные приключения из очень далёкого 1964 года, которыми я обязан своему дяде и довольно авантюрной решительности мамы. Если описывать те события в терминах «Ожерелья воспоминаний», то это был «бриллиант, сияющий в летах».
Мне тогда стукнуло 15 лет, закончил 8-й класс, поступил в новую престижную школу. (Это была отрыжка многочисленных Хрущёвских экспериментов, положивших начало погрому советской системы образования. Решено было, что необходимо дать всем школьникам основы профориентации. Срок обучения увеличили на год, школы стали готовить пионервожатых, химиков, слесарей, столяров, ботаников и пр. Моя новая школа специализировалась на программировании и электротехнике. А знаменитую 321-ю школу, бывшую Санкт-Петербургскую 1-ю гимназию, бесконечно жаль, она оставалась 8-леткой).

Дядя Миша – младший брат моей мамы, моложе её на 10 лет. Со мной у него разница в возрасте 13 лет, так что со временем я дядю стал воспринимать как старшего брата.
Дяде Мише я обязан приобщением к мотоспорту, навыкам безаварийного вождения и привычкой регулярно бегать по утрам.
Дядя Миша был совершенным фанатом мотоцикла, а у родственников были автомобили, что в 50-е годы было большой редкостью. Поэтому за руль меня сажали с 6 лет.
У студента Миши, естественно, денег на мотоцикл не было. Но недаром Остап Бендер был его любимым литературным героем. Миша умудрился организовать в Технологическом институте мотосекцию, которую снабдили техникой за казённый счёт. Во дворе Техноложки, в гаражах, я пропадал регулярно, пытался участвовать в ремонте и наладке. Но главная цель была – дайте прокатиться. Методы обучения у Миши были суровыми: бросил сцепление, не сумел тронуться с места – следующая попытка через год. В 11 лет я уже водил ИЖ56 по трассе фигурного вождения.
Жили мы вчетвером в одной комнате в коммуналке. Дядя свои драконтовские методы воспитания распространял и на пресечение неряшества, и на бег по утрам. Мотивация к послушанию была высокой – право на вождение. Дядя был в высоком авторитете.
По окончании института Михаил обзавёлся собственным мотороллером «Тула», затем ИЖ56 с коляской, а к началу описываемых событий стал обладателем мотоцикла ЯВА250.

На почве увлечения мотоциклами у дяди Миши сложился круг друзей. Семён (Сэм), Давид (Додик, Дод), Витя Гинзбург (Гинз) и другие. При таком своеобразии имён была у них забавная привычка называть друг друга Василий, а если в сердцах - Вася. Крепкая дружба связывала их всю жизнь. Дяди Миши и многих его друзей уже нет в живых. Каждый оставил у меня самую добрую память. Гинз откорректировал технику плавания вольным стилем, Дод обучил новому стилю вождения, когда появились высокооборотистые Жигули, научил обслуживать, обрабатывать и эксплуатировать эти машины. Сэм уехал в Америку, стал преуспевающим специалистом. Встречи с ним уже в новой постсоветской жизни очень помогли правильно вести бизнес.

Путешествия на мотоцикле были для Михаила главным увлечением жизни. Сорок лет он умудрился проездить на мотоциклах, ни разу не попадая в аварию. Однако и автомобили он прекрасно водил, имел профессиональные права, которые активно использовал. На студенческих стройках, во время колхозных повинностей умудрялся он устраиваться водителем грузовиков, прекрасно проводил время.
Мы с дядей не раз путешествовали по Прибалтике, ездили к родственникам в Белоруссию. Миша очень много рассказывал о мастерстве вождения, время от времени давал возможность управлять мотоциклом. Забегая вперёд, скажу, что он привил мне неодолимую тягу к рулю. Несмотря на то, что я никогда не работал водителем по найму, но в силу обстоятельств со временем открыл все водительские категории от А до Е. Так как права я получил в 1970 г., то нынче инспекторы рассматривают такой уникальный документ с изрядным уважением.

К началу июля 1964 г. ситуация сложилась так, что Михаил отправил жену с маленькой дочкой отдыхать в деревню к тестю, а сам взял двухмесячный отпуск в НИИ, где он работал, якобы для поступления в аспирантуру. Это была его очередная выходка a la Остап Бендер. Я, как уже говорилось, поступил в новую школу, имел 2 месяца каникул.
Маршрут путешествия дядя Миша составил основательный:
Ленинград – Москва – Ростов –на-Дону – Новороссийск – Сочи – Сухуми – Батуми – Тбилиси – Ереван, с посещением озера Севан – Дербент.
Обратный путь лежал также вдоль Черноморского побережья, затем на пароме в Керчь и долгое путешествие по ЮБК, из Крыма в Одессу и, через Киев в Ленинград. В совокупности более 10.000 км за 2 месяца.
Как мама решилась опустить меня в такое путешествие на мотоцикле-одиночке, не знаю. Упрашивал я её самозабвенно. Кроме того, и экономические интересы были взаимные.
Короче говоря, двинулись мы в этот невероятный путь.
Пару слов нужно сказать о мотоцикле ЯВА250. Она имела весьма элегантный вид, но характеристики по нынешним временам смехотворные. Одноцилиндровый двухтактный двигатель объёмом 249 кубиков имел мощность 12 л.с., а максимальная скорость составляла всего лишь 105 км/час.
И такая вот кроха уверенно тащила двух седоков с изрядным багажом. Багажники были самодельными, самых разнообразных причудливых конструкций.
Мотоциклистов обязали носить шлемы несколько позже. Ехали мы в тёплые края, поэтому большей частью обходились вовсе без головных уборов. Даже ветрового стекла не было. Защищали глаза очками и всё.
Опыта Михаилу было не занимать стать – мотопробеги его команда устраивала и зимой, и летом. А мотоцикл он знал до последнего винтика. Естественно, что я во всём на него полагался. Правда, когда выяснилось, что у нас нет с собой палатки и большинство ночлегов предстоит провести под открытым небом, несколько подивился. Однако чудесным образом все такие ночлеги прошли под яркими южными звёздами без единого дождя – чистое везение.
Что отличало начало 60-х – отсутствие траффика. Вспомните знаменитый фильм «Берегись автомобиля». Там главный герой удирает от милиции по совершенно пустой кольцевой дороге в Москве. Погонялся бы он так в наше время!
Ещё одно отличие тех времён – экономическая катастрофа в результате «кукурузных» реформ. Никите Сергеевичу оставалось править всего лишь несколько месяцев. В Ленинграде ввели ограничения на продажу муки и ряда продуктов в одни руки. А по дороге мы насмотрелись на последствия голодных кошмаров. Провал проекта освоения целинных земель, массовый забой скота из-за отсутствия кормов, неурожай кукурузных посевов.
Кроме того, расстрел демонстрации рабочих в Новочеркасске, новая волна гонений на религию, идиотские ограничения на личные сельские хозяйства, строительство на селе каменных пятиэтажек и прочее.
А ведь начиналось постсталинское правление Хрущёва с неслыханным энтузиазмом. Реабилитация многих миллионов ЗК, Фестиваль молодёжи и студентов, первый спутник, рост экономики по 10% в год, полёт Гагарина, Кубинская революция… Даже Карибский кризис обернулся разрядкой в отношениях с США, установлением личных отношений с президентом Кеннеди.
Развёрнуто было массовое строительство недорогих «хрущёб», которые позволили переселить миллионы людей из полуподвалов и чердаков в благоустроенные квартиры, появились товары народного потребления, увеличились доходы населения.
Все эти достижения были обесценены идиотскими метаниями в экономике и внутренней политике, марксистским идеализмом и прочими прелестями плановой экономики.
Дошло до того, что, когда Никиту сняли, народ вздохнул с облегчением, не подозревая, что страна погружается в долгие годы застоя, а вместо коммунизма, обещанного к 1984 году, СССР ждали перестройка и развал страны.

Проводили Никиту Сергеевичу такой милой частушкой:

Удивили Всю Европу,
Проявили простоту:
Десять лет лизали жопу,
Оказалось, что не ту.

На этой сомнительной ноте закончим описание внешних обстоятельств нашего путешествия и двинемся в путь.

До Москвы долетели легко, заночевали уже за кольцевой дорогой. Повезло, дождя не было, комарьё не слишком допекало.
Дальше дело пошло хуже. В чернозёмной зоне (Ростов, Миллерово) асфальт закончился. Однако укатанный чернозём был ровным, даже гладким. Если не считать пыли от транспорта, ехать можно было 80 км/час.
Под Миллерово, не доезжая Ростова на Дону, мы в полной мере оценили разницу между асфальтом и чернозёмом. Прошёл короткий, но сильный ливень. Дорожное покрытие мгновенно превратилось в глубокую вязкую массу. Мало того, что езда по этой скользкой дряни в принципе невозможна, так она забилась под грязевые щитки, заклинила колёса.
С огромным трудом вытащили мотоцикл из этого болота, грязные по уши пошли проситься на ночлег в ближайшие хаты.
Народ отнёсся с сочувствием, дали возможность отодрать от себя чернозём у колодца, в хату пустили. Хата – мазанка с земляным полом. Пожилая женщина-хозяйка выставила угощение – варёный картофель, какие-то лепёшки, козье молоко. Восемь человек детей от 3-х до 14 лет. У половины выраженный рахит – грудь впалая, ноги кривые.
На следующий день солнышко быстро высушило чернозём, но мы целый день приводили в порядок мотоцикл и багаж. Дети вертелись вокруг нас, задавали всякие вопросы. У нас с собой был приёмник Spidola. Настроен он был на Голос Америки, глушилки в этой зоне не работали. Когда старший узнал, что за радиостанцию мы слушаем, довольно бойко объяснил, что Америка – главный враг, её голос слушать не собирается.

К вечеру отъехали километров на 150, заночевали под Ростовом. На следующий день – Новороссийск, первое морское купание. Жизнь началась!
Правда портовый город грязноватым морем не слишком радовал, двинули дальше. Стало гораздо веселее. Геленджик, Туапсе, Сочи.
В Сочи тормознули на пару дней, съездили в горы к озеру Риц, в Красную поляну. Сочи отличился двухдневным ливнем – вместо улиц потоки воды. Красная поляна очень интересовала. Я уже пару лет занимался горными лыжами, наслышан был об этом уникальном месте. Стояли там бугельные подъёмники, о снежных пушках мир ещё не знал. Вскоре случилась беда – год за годом выпадали бесснежные зимы. Начиная с 70-х и до совсем уже нового времени Красная поляна для горнолыжников не существовала. Возродилась она уже как мировой курорт волею ВВП, в 2014 г. здесь прошли с блеском Олимпийские игры.
При всех условиях красот насмотрелись небесных. Горы, снежные вершины, а вернулись к морю – там уже вовсю сияло солнце.

Адлер, Гагра, остановка на Пицунде.
Год назад незабвенный мой учитель физкультуры 321-й школы, Борис Михайлович Марцинкевич, организовал для 7-и и 8-классников поход на Кавказ. Баксанское ущелье, перевал Донгузорун, по Ингурской тропе спуск к Сухуми и переезды до Адлера. Так что места были знакомые. Остановиться на мысе Пицунда я рекомендовал, помня, что на всём Кавказском побережье это самый интересный участок со скалами и подводными проходами.
Пару дней жили у одинокой гостеприимной хозяюшки, которая на дядю весьма плотоядно посматривала. На второй день разыгрался шторм. Таких волн я ни до, ни после на видывал. На берег обрушивались 10-метровые волны, разливаясь по суше метров на 200.
Самое идиотское, что я стоял на берегу, где вода после разлива доставала мне до колен и рассуждал о том, что я запросто мог бы поднырнуть под волну, выплыть за линию прибоя и ловить кайф, качаясь на гигантских волнах. Плавал я очень хорошо, но бредовую эту идею воплощать не стал. Иногда вспоминаю это неуёмное желание броситься навстречу волнам, мороз по коже пробирает.
Сухуми, Очамчире, Батуми. В Очамчире встретил знакомых пацанов, с которыми играли в футбол год назад. Приняли как родного. Последняя точка на побережье Батуми крутой разворот и вглубь Кавказа.

Здесь немного отвлекусь от описания маршрута.
Распорядителем кредитов, естественно, был дядя. По обоюдному согласию ввели режим экономии. Это значит, что большей частью готовили пищу на костре, фрукты рвали с придорожных деревьев, иногда осторожненько лазали на бахчи. Заправка – особое искусство. Дядя Миша исповедовал непреложную истину – за деньги и дурак заправится. Поэтому на заправках поджидали грузовики. Те заправлялись по талонам на 5 или 10 л. Естественно, что угадать заправку полного бака под ноль не удавалось, как правило, оставалось от 2-х до 5 л. Мы тут как тут. Перехватывали шланг, заливали в свой бак. Благо, что бачок был всего-то 13 л. Иногда на дороге за бесценок покупали бензин у шофёров. Напомню, что на заправках бензин АИ76 стоил тогда по 7 коп. за литр. Точных цифр уже не упомню, но 10 тыс. км проехали практически задаром.

Кутаиси, Тбилиси.
Поначалу мы гнались к морю, затем, при каждом удобном случае загорали, купались. Теперь же стали придумывать дополнительные развлечения. Среди них – физические упражнения. Отжимания и бег.
Останавливались у километрового столба, Миша давал мне старт, засекал время. Через 2 км финиш. Два км по жаре на время в течение полутора месяцев дали великолепный результат. Тело высохло – ни грамма жира. По возвращении в новой школе стал бегать за сборную, выполнил 2-й разряд по кроссу. С отжиманием ещё проще. При каждом удобном случае – упал, отжался. Результат дотянул до 100 отжиманий.
По мере удаления от моря попали в первозданную Грузию. Народ почти не говорил по-русски, но был достаточно гостеприимен. Никакой туристической инфраструктуры не было в помине. Однако в придорожных харчевнях подавали блюда национальной кухни по качеству превосходящие ресторан «Кавказский» в Ленинграде. Здесь не мухлевали, всё было свежее и натуральное.
Вино в розлив на побережье шло по 10 коп. за стакан. В деревнях и того дешевле. Но была проблема. Я к алкоголю уже приобрёл некоторую привычку, а дядя не пил ни грамма. Кстати, не курил тоже. Я покуривать стал через год, регулярно бросал, но окончательно бросил эту дрянь лишь через 15 лет. Впрочем, с сухим законом я довольно легко смирился.
По моему настоянию заехали в Бакуриани. Горнолыжный центр с кресельным подъёмником – это круто. Я хоть и занимался горными лыжами полтора года, но в больших горах ещё не бывал. На склоне нашёл обломок деревянной лыжи «Спутник». Забрал с собой, как гарантию возвращения. Через 4 года я здесь побывал зимой, участвовал в первенстве Вооружённых сил СССР.
На высоте слабенькая ЯВА начинала задыхаться. Даёшь слишком резко газ, а она начинает чихать. Миша время от времени давал мне возможность порулить. Поначалу я никак не мог справиться с перегруженной машиной. Вес от багажа смещён на заднее колесо. Трогаешься с места, а мотоцикл начинает «водить» из стороны в сторону. Потом приноровился, легко писал восьмёрки на перегруженном мотоцикле.
В Бакуриани остановились на турбазе. Здесь на Мишу опять положила глаз миловидная особа. Михаил с ней любезничал, но моего присутствия явно стеснялся для более решительных действий. Воспользовавшись ситуацией, я брал мотоцикл и гонял по окрестностям, давая волю и Михаилу, и себе, и верной нашей ЯВЕ.

Гори – родина Сталина. Несмотря на партийные съезды и развенчание культа личности, здесь этот самый культ был воплощён в гигантском памятнике на центральной площади и величественном мавзолее, накрывавшем скромный домишко родителей Иосифа.
В Тбилиси мы попали на какой-то праздник. Было устроено грандиозное авиашоу (словечко «шоу» тогда не знали, называлось это действо «демонстрация фигур высшего пилотажа»). Разинув рот несколько часов глазели на цирковое представление на спортивных самолётах. Зрелище действительно было завораживающее. Тем более, что пилоты сознательно пикировали на публику, вызывая острые ощущения.
Тбилиси облазали довольно обстоятельно. Побывали на экскурсии, посетили какой-то музей. Какой-то, потому, что не помню какой. Дядя считал своим долгом в любом захолустье отыскать краеведческий музей, а тут – столичный город.
Запомнилась экскурсия по Пантеону с замечательным экскурсоводом, могила Акакия Церетели. На надгробии надпись: «Акакий». Для настоящего грузина никаких дополнений не требовалось.
Поездили по городу. «Воды Лагидзе» запомнил на всю жизнь. В скромной пивной, где небритые мужики в кепках распивали пиво, отведали изумительные хинкали. Тесто тончайшее, почти прозрачное Начинка сочная, размер не очень большой – такой, что можно было в одни присест съесть хинкалину. Никогда после, ни в каких ресторанах я такого блюда не встречал. Всегда толстенное тесто.

Затем через перевал в Ереван. Дорога – сплошные серпантины. Выбрались на плоскогорье, заночевали на берегу озера Севан. Вода ледяная, а солнце жарит вовсю. Зато ночью холодрыща.
Однако виды бесподобные. Голубые днём и звёздные ночью небеса, вершины гор под снегом.
Ереван запомнился розовым цветом. Розовый туф, прекрасный строительный материал, где-то здесь добывался в изобилии. Впрочем, чуть в сторону от центра и можно было встретить тандыр под открытым небом, полакомиться тончайшим лавашем.
Плоховато уже помню подробности маршрута, но крайней точкой путешествия был Дербент в Дагестане, на берегу Каспия.
Здесь мы сообразили, что времени на обратный путь в обрез, погнали назад по только что пройденным дорогам. Останавливались у знакомых уже хозяев, везде встречали радушный приём. Двигались гораздо быстрее.

У нас была цель – Крым. Там мы должны были встретиться с Мишиными закадычными мотоциклетными друзьями.
Благополучно добрались до Тамани, оттуда в Керчь на пароме, началась самая замечательная Крымская часть путешествия.
Для начала Феодосия, музей Айвазовского. Первая длительная остановка – Планерское (теперь, как и до Советской власти, Коктебель). Коктебель – драгоценный камень в ожерелье Черноморского побережья. Мы с одноклассником влюбились в него по книге Веры Хлудовой «Волны над нами», ещё учась в 6-м классе. После 7-го я 3 дня гостил в Планерском у этого своего товарища. Он торчал там целый месяц и показал мне все прелести этого уникального места. Бухты, скалы с подводными проходами, переход через горный кряж. Короче говоря, у меня от нетерпения слюнки текли повторить походы годичной давности. Впрочем, Миша к подводному плаванию относился прохладно, прыгать со скал в воду и вовсе посчитал излишним. Поэтому совместный наш отдых ограничили четырьмя Лягушачьими бухтами, прилегающими к посёлку. Но даже это было роскошным развлечение после унылых песчаных и галечных пляжей. Карадаг – это 9 км базальтовых скал, обрывающихся отвесно к морю, кое-где изрезанных замечательными бухтами с небольшими галечными пляжами. Всё это – результат древнего извержения вулкана. В воде множество отдельных скал с причудливыми подводными проходами. Словом – сказка.
Самая большая гора – Кок Айа высотой чуть меньше 500 м, а самая экзотичная – Сирюк Айа. Последняя торчит в нескольких километрах от моря, серым острым каменным когтём царапает небо. Она так и зовёт вскарабкаться на неё.
Не слишком соображая, что делаю, я решил на Сирюк Айу забраться. Дядя возражать не стал, но присоединиться благоразумно отказался. Первой моей ошибкой было то, что вышел я довольно поздно, после 3-х часов пополудни. Вторая ошибка заключалась в том, что я неверно оценил расстояние до скалы. Тащиться к ней пришлось по длинному тягуну, поросшему кустарником, так что к подножию я вышел уже почти к 5-и часам. Уклон у основания не слишком крутой, ступенчатый. Полез довольно быстро. Однако, когда взобрался уже на три четверти, сплоховал. Посмотрел вниз – пропасть в 300 м. И завис. Такое со скалолазами случается. Прилипаешь к скале и ни одного движения сделать не можешь. Состояние, близкое к панике.
С диким трудом взял себя в руки и медленно, метр за метром полез дальше. Перед самой вершиной из щели в скале рос куст с довольно мощными стволами. Так я, изрядно ободравшись, пролез между стволами и скалой, обойти кустарник снаружи не было моральных сил.
Тем не менее, на вершину я выбрался и был награждён великолепным зрелищем клонившегося к закату солнца, готового нырнуть в море.
На юге темнеет быстро. Перспектива спускаться на ощупь по только что пройденному пути никак не радовала. С противоположной стороны спуск пологий, но путь вокруг – километров 15.
Что делать? Догадался пройти немного траверсом и на своё счастье обнаружил ущелье, по которому легко вниз спустился. На стоянку вернулся затемно, дядя Миша уже места себе не находил, выслушав мой рассказ, изрядно отругал.

Тут я сделаю небольшое отступление, расскажу о своём безобразном поведении, за которое стыдно и через много лет. Тем более, что перед дядей я так и не повинился. Проблема была в моём тинэйджерстве. Парню в 15 лет свойственны неадекватные реакции на многие тривиальные события, которые взрослый человек воспринимает естественно и спокойно. Я, не знаю почему, решил, что должен всячески отстаивать свою независимость и достоинство. Выражалось это во всевозможных возражениях справедливым Мишиным требованиям.
Кто в нашей ситуации должен был мыть мотоцикл? Конечно же пассажир. Так нет же. Я решил, что это и есть покушение на моё достоинство, заявил, что мыть должны по очереди. Миша пожал плечами и отрешил меня от руля. Через какое-то время пришлось сдаться. Но за эту свою выходку стыдно и через много-много лет.
Помимо бухт Карадага, изумительно красивый Голубой залив, по берегам которого и раскинулось Планерское. Галечный пляж, прозрачнейшая вода. И в заливе, и в бухтах полно рыбы. Подводная охота шикарная.
Позже, студентом, я в Планерское ездил практически ежегодно. Заезжал и на «Жигулях» с семьёй в 1978 г., а затем в 2004 г. уже на «незалежную» Украину. Последняя поездка оставила удручающее впечатление. Хаотичное каменное строительство, променад вдоль побережья изуродован ларьками и торговыми постройками. Самое ужасное – загубленный галечный пляж. Каким-то идиотам вздумалось навезти сюда песок. Море стало отвратительно мутным, а в довершение к этому безобразию выход из посёлка в бухты был перекрыт частным владением, по слухам, Феодосийского прокурора.

Три дня мы в Планерском простояли и двинулись в путь.
Судак, Новый свет. Последний, знаменитый своим винным заводом, стоит на берегу роскошного залива. здесь также есть скалы. Правда, протяжённость интересного для ныряния побережья гораздо меньше, чем в Коктебеле.
Глубина залива относительно небольшая, не более 20 м. Посреди залива на дне был установлен подводный дом для экспериментов с длительным проживанием людей под водой. С маской и ластами я изрядно вокруг этого дома крутился.
В те времена въезд в Новый свет был строго ограничен. Но Михаила на такие мелочи не возьмёшь. Вытащил он командировочное удостоверение в ЛДНТП (Ленинградский дом научно-технической пропаганды), приписал через союз «И» винзавод «Новый свет» с другими датами. Предъявили эту липу на въезде, нас пропустили. Мало того, заявились собственно на завод, представились делегированными от НИИ специалистами, заставили провести для нас экскурсию с дегустацией шампанских вин.
Ай да Михаил! Браво!

Далее побережье однообразное. Посёлки, пляжи, большей частью песчаные. Народу множество.
Здесь, где-то на отрезке Рыбачье – Морское состоялась судьбоносная встреча старинных друзей. Дод с женой, Сэм и Гинз с миловидной юной особой, за которую он каким-то образом умудрился отчитаться перед женой, заявив, что она чуть ли не моя подруга. Вся компания на 3-х ЯВА 350. В отличие от нас все с палатками.
Простояли около недели, время проводили азартно и весело.

Запомнились несколько эпизодов. Я умудрился потерять ласту в прибойной волне. Иду как-то по пляжу, вижу семейство, у которого на песке валяется также одна ласта. Поинтересовался – история точь-в-точь моя. Предложил разыграть в орлянку. Ребята согласились, но счастье было на их стороне, остался я без ласт.
Придумал себе развлечение на пляже. Подбрасываю гальку высоко в воздух, а второй сбиваю первую. За полтора месяца здорово наловчился. Это меня и сгубило. Довольно большой камень отрикошетил и угодил Доду в лоб. Тот рассвирепел, вскочил и бросился на меня с благородным намерением убить на месте. Но не зря я полтора месяца тренировался в беге на средние дистанции, довольно успешно стал убегать. В какой-то момент подобрал валявшуюся корягу и не столько бросил назад, сколько просто выпустил из рук у себя за спиной. Дод в эту корягу врезался, запутался кубарем покатился по песку. Я же удрал и полдня ему на глаза не показывался. Друзья всю эту эпопею наблюдали, покатывались со смеху, Дода утихомирили, я извинился.

В посёлке, недалеко от пляжа была чебуречная. Аппетитный дымок от жаровни очень манил, но очередь собиралась непролазная с раннего утра и до самого закрытия.
Поэтому о чебуреках особо не помышляли, но всё-таки связанные с ними байки травили. Гинз, например, заявил, что ни один человек не может съесть 20 чебуреков. Мы с Мишей всё это время питались впроголодь, тела наши совершенно избавились от следов жира, да ещё приобрели красивый бронзовый цвет.
Мне показалось, что 20 чебуреков я проглочу, не поморщившись, о чём и заявил во всеуслышание. Разгорелся спор, закончившийся следующим пари.
Я ни свет, ни заря занимаю очередь и за счёт Гинза приобретаю 20 чебуреков. Должен буду их съесть в течение получаса, не запивая никакими напитками. Если проиграю, то по расчётам Гинза половина чебуреков достанется честонОй компании, а если выиграю, то мне на час дают мотоцикл в полное пользование – гоняй, не хочу.
Часам к шести утра занял я свой пост. Чебуречная открывалась в 9, в указанное время я был первым. В 8 утра собралось человек 20. В это же время совсем рядом открылась почта. От нечего делать я туда зашёл, обнаружил на стойке брошюру «Террасирование горных склонов под сады». К 9 часам я уже мог считать себя специалистом в этой области.
20 пышущих жаром чебуреков я приобрёл, вся наша компания подтянулась, заняла несколько столиков. В 9.30 испытание началось. Одну ошибку я совершил сразу. Надо было дать остыть чебурекам, а накинулся я на них с жадностью, обжигаясь. Вся длиннющая очередь смотрела на меня с искренней ненавистью. 10 чебуреков зашли очень легко. Дамы даже стали уговаривать Гинза – признай мол поражение, мы хоть чебуреков поедим. Гинз проявлял волю к победе, непреклонно стоял на своём.
На 11-м чебуреке я стал уже сомневаться. Двенадцатый просто не лез в горло. Тут Дод стал меня уговаривать. Сдайся мол, а то на всю жизнь возненавидишь это вкуснейшее блюдо. Тринадцатый я так и не закончил, переговоры привели к консенсусу – я оставляю 7 чебуреков компании, а мне дают прокатиться по посёлку в течение минут 10-и.
В довершение, Гинз усовершенствовал моё плавание кролем. В детстве меня кролю и брассу обучили, но оба стиля имеют массу тонкостей. Гинз научил не поднимать слишком высоко голову на вдохе, показал оптимальную технику гребка рукой.

Всё хорошее кончается.
Собрались, отправились в Ялту.
Здесь посетили уникальный Ботанический сад.
Ребята погрузились на теплоход и уплыли в Одессу морем, а мы – туда же по суше. Джанкой, Херсон, Николаев, Одесса.
Одессу объездили основательно. Замечательное она оставила впечатление, очень хорошо совпадавшее с Бабелем, Катаевым, Утёсовым.
Ну, а дальше – прямое, как стрела, шоссе через Киев, Витебск домой в Ленинград.
Август месяц, всё, что можно, уже созрело, поэтому грешили - короткая остановка, нарвали фруктов, а то и дыню или арбуз с бахчи. Однажды старенький такой дедок нас от этого промысла отучил. Торчал он на другом вдоль шоссе конце бахчи. Посетили мы её в начале, едем с километр. Так этот дед бабахнул из ружья. Рзбираться пугал он нас или промазал не стали - газу и с глаз долой.
На заднем сиденье от нечего делать я периодически поглоща всевозможные фрукты. Однажды это занятие привело к постановке физического опыта из области кинематики и теории относительности.
Попалось гниловатое яблоко. Я его кинул вперёд по ходу, целясь в дорожный знак. Яблоко не торопясь так летит, касается полотна знака. И вдруг раздаётся взрыв, яблоко разлетатется так, будто им выстрелили из пушки. Сложение скоростей! Я за всей этой картиной наблюдал от начала до конца, поэтому не слишко подивился, а Миша решил, что в нас опять стреляют, пригнулся, выжал из ЯВЫ все 105 км/час.
В Витебске Миша вычислил, что дней пять у него ещё есть, решил оттянуться без свидетелей, посадил меня на поезд, а сам двинул в Ленинград через Прибалтику. На вокзале в Витебске продавалось совершенно замечательное мороженое, которое накладывали в вафельные трубочки.
Это был последний штрих из двухмесячного нашего странствия.

Вернулся домой. Мама извелась от переживаний. Мы писали, изредка звонили, но регулярной связи не было. Обилие впечатлений выливалось в длинные рассказы, которые и мама, и соседи слушали с неподдельным вниманием.
Через несколько дней – школа. Здесь тоже время от времени находились слушатели. Понятно, что никто из 15-летних ребят ничего подобного не испытывал, да и не мог испытывать. Путешествие было уникальным. Я, спустя годы, ездил самостоятельно и на мотоциклах, и на автомобиле. Только тогда окончательно оценил, какой подвиг совершил дядя Миша, какой подарок мне сделал.
За год до нашего путешествия, по окончании 7-го класса был упомянутый уже поход на Кавказ, знакомство с Планерским, жизнь у родственников в Белогорске под Симферополем, охота на диких голубей на плоскогорье.
За два года я получил столько знаний и впечатлений, сколько не у всякого накопится и за десятки лет.
Это было воистину "Путешествие Аргонавтов".

И вот, оглядываюсь на 60 лет назад, осознаю, что это были самые счастливые и безмятежные годы. Всё было впереди: институт, спорт, работа на кафедре, защита диссертации, бизнес в новой жизни, многочисленные поездки за рубеж. Но при этом с каждым годом возрастал груз ответственности, возникали тревоги, переживались тяжёлые стрессы.
Через два года, в 1966–м, умерла мама. Это был рубеж, за которым уже не было такого безмятежного счастья, которое она дарила. Папа ушёл из жизни на 15 лет раньше мамы.
Если же попытаться оценить, который из прожитых лет у человека самый счастливый, легко приходишь к выводу – это 6-й год жизни, когда маленький человечек готовится к выпуску из детского сада и поступлению в школу. Уже проявляется самостоятельность в поступках и суждениях, уже появляются любимые книжки, складываются отношения с друзьями.
А представления об ответственности ещё не слишком осознаются. Если повезёт, они только-только закладываются семьёй, в которой растёт будущий гражданин.

На иллюстрации: Конец 50-х, дядя Миша за рулём мотоцикла зимой и летом. Во дворе Техноложки - Миша на "Туле", Дод. И я, тут-как-тут. ЯВА250.

P.S. В тексте промелькнуло "драконтовские меры". Ошибки нет. До Солона, создавшего в Афинах демократические законы, правил законодатель Драконт. Смертная казнь была его расхожим приговором по самым незначительным проступкам. Много позже по похожести звучания имя Драконт переродилось в Дракон - абстрактное жестокое существо.