Бог оставлен на скамье

Лежащий крест обернулся камнем преткновения на пути к вере для проходящих мимо душ. Отринутый кем-то, кто остался без ответа. Кем-то, кто отправился в храм неуслышанных молитв. Кем-то, кто склонил голову не перед небом, а от него к ногам своим, несущий свою печаль на шее, словно дугу упряжки, что в руках коммивояжера грусти. Бой колокола раздается тяжким эхом. Но Вера все сидит себе тихо, не шевелится, не издаёт ни звука. Терпеливо ждёт, когда коленопреклонен будет тот, кто слабостью своей сложил перекрестие священное. Лишь наблюдает за другими со стороны, не бросили ли остальные души свои кресты, своих богов, свои мольбы, не держа обиды на оных.
 
"Великое что-то или кто-то, внемли словам моим, прошу тебя. Сделай шаг назад, сделай шаг к маме. Отойди от края, дитя, всего лишь шаг назад".
А девочка все танцевала от безудержной беспричинной непорочной радости и ждала, когда поезд поздоровается с ней двумя светилами, что протыкают, как булавки, пучину тьмы в глубинах тоннеля.

- была поймана Верой такая молитва от близ стоящей души.
Пусть коснётся железный червь своими лунами её перстей, да пусть не испугает её грохот грозы ложной при встрече. Пусть танцует дитя, пусть радуется касанию луча. Будь спокойна, о, заботливая душа. Но почему же ты не среагировала? Почему не подошла, не одернула со страху или же не завела разговор поучительный? Почему же стоять осталась безучастно, будучи состраданием преисполнена? Это мне покоя не даёт. Зачем молитесь вы Вере, когда способны ко спасению самостоятельно?

"Спасибо тебе и благослови нас. Не дай этому дитя снова побывать в опасности, о которой она даже не подозревает и о которой будет знать прекрасно. Спасибо! Благослови и её, и её родителей!"

- были услышаны смиренной Верой такие слова.
А я и вовсе ничего не делала такого, за что меня можно было бы поблагодарить. Но если вам от того спокойнее на сердце и теплее в беззащитной ямке меж ключиц, то я рада за ваш покой, о, тревожные души мои. Но почему же вы даже после этого обходите стороной крест мой? Вы не поставите его на себе, конечно нет. Ноша моя легка на шее, но, признаю, тяжела на совести и честности. Отнесите меня к рясам седобородым. Несите на колокола отрезвляющий звук, к курильнице с миррой и олибанумом, они лауданум мой, колыбель моя перед сном. Ведь и Вера тоже должна спать. А до тех пор я останусь здесь, сложу свои омовенные до локтя руки раскрытой пястью кверху на колени и буду ждать вашего робкого касания.