История рода Юсуповых

       Родословная этого знатного семейства, словно нить жемчуга, восходит к сияющим временам Арабского халифата, бережно храня память о легендарном Абу Бакре, тесте и верном соратнике пророка Мухаммеда. В эпоху, когда тень упадка коснулась власти халифов, предки будущих Юсуповых, словно звезды на небосклоне, в разные годы озаряли Дамаск, Антиохию, Ирак, Персию и Египет своим правлением. Предания рода шепчут об узах крепкой дружбы с грозным Тамерланом, а тень Едигея, темника Золотой Орды, накрывает историю переворотом 1400 года, взметнувшим международный авторитет и политическое влияние угасающего татаро-монгольского государства.
       Основателем рода Юсуповых по праву считают Юсуф-мурзу, бея Ногайской Орды, чья воля была несокрушима в противостоянии экспансии Московского царства в середине XVI века. Его дочь, Сююмбике, сыграла трагическую роль в летописи падения Казани под натиском войск Ивана Грозного. После смерти мужа она стала правительницей ханства, и имя ее, изначально Сююк, превратилось в Сююмбике – «любимую госпожу», дарованное народом за доброту и отзывчивость.
Легенды окутывают жизнь этой женщины, словно драгоценным покрывалом: молва донесла до Ивана Грозного весть о несравненной красоте царицы Сююмбике, и он отправил сватов в Казань. Но гордая правительница отвергла его притязания. В гневе царь поклялся взять город силой, обрекая Казань на гибель, если Сююмбике не станет его женой. И после падения города, дабы не сдаться врагу, царица, по преданию, бросилась с башни, навеки носящей ее имя. По другим же сказаниям, Сююмбике пленили и насильно увезли с сыном в Московское царство – и именно с этого момента ведет свою официальную родословную род Юсуповых.
Следующим, исполненным роковой значимости, шагом в восхождении рода стало принятие православия. Событие это обернулось трагической страницей в летописи династии. Правнук Юсуфа-бея, Абдул-мурза (прадед самого Николая Борисовича Юсупова), принимал в своих романовских владениях (ныне — город Тутаев Ярославской области) патриарха Иоакима. В неведении относительно строгости православных постов, он подал на стол гуся, которого гость по ошибке принял за рыбу. Но обман вскоре раскрылся. Разгневанный патриарх, вернувшись в Москву, излил свой гнев царю Фёдору Алексеевичу. Царь, в свою очередь, лишил Абдул-мурзу всех пожалований. В отчаянной попытке вернуть былое величие, опальный мурза решился на крещение, приняв имя Дмитрий и фамилию в память о предке — Дмитрий Сеюшевич Юсупов. Так он снискал царское прощение, вернул титул князя и всё утраченное состояние.
       Но выбор Абдул-мурзы обернулся тяжким бременем для всего рода: в ночном видении ему было предречено, что отныне, за измену вере предков, в каждом поколении не будет более одного наследника мужского пола, а если судьба пошлёт больше, то ни один из них не перешагнёт порог двадцати шести лет.
Юсуповы словно были вписаны в канву российской истории багряными нитями драматизма. Их род, подобно дереву, уходящему корнями в глубь веков, неизменно оказывался в эпицентре самых грозных событий. Вспомним злополучного мурзу Абдул-Дмитрия, чья тень легла на стрелецкое восстание, когда он, окруженный татарскими всадниками, встал на защиту юных наследников Алексея Михайловича. Сын его, Григорий Дмитриевич, овеянный славой петровских походов, разделил с будущим императором все тяготы под Азовом, Нарвой и Лесной. Екатерина I, почтив память Петра, воздала ему почести орденом Александра Невского, а юный царь Петр II осыпал его милостями: старинный московский особняк в Большом Харитоньевском переулке, чин подполковника Преображенского полка и сенаторское кресло с обширными имениями в Ярославской, Воронежской, Нижегородской и Рязанской губерниях – вот лишь малая часть его наград.
Его сын, Борис Григорьевич, при Анне Иоанновне достиг вершин власти, став действительным тайным советником и директором первого в России привилегированного учебного заведения для дворянских детей – Сухопутного шляхетского корпуса. Говорили, что Борис Григорьевич был страстным поклонником Мельпомены: в театральных подмостках, созданных его стараниями, зажглась звезда Александра Петровича Сумарокова, основоположника русской драматургии и покровителя первой публичной сцены.
       Сын Бориса Григорьевича, Николай, блистал в екатерининскую эпоху, став одним из самых влиятельных вельмож, на миг озарив горизонт в статусе фаворита самой императрицы (в память об этом в его кабинете долгие годы хранилась картина, где он и Екатерина представали в аллегорических образах Аполлона и Венеры). Он вел оживленную переписку с просветителями Вольтером и Дидро, а сам Бомарше посвятил ему восторженные строки.
Благодаря родовитости и блеску своего положения, Николай Борисович лично встречался со всеми ключевыми фигурами европейской истории на рубеже XVIII-XIX веков: с Иосифом II, Фридрихом Великим, Людовиком XVI и Наполеоном. Страстный ценитель искусства, он собрал в своем роскошном дворце коллекцию, не уступающую сокровищам Лувра и Эрмитажа. Когда все возможные почести Российской империи были возложены к его ногам, для него учредили особый знак отличия – драгоценную жемчужную эполету.
       Но не только государственными делами славился Николай Борисович: его сердце, подобно магниту, притягивало женские взгляды. В его подмосковном имении Архангельское, которое современники нарекли «русским Версалем», стены украшали 300 портретов дам, удостоившихся его внимания. Князь Петр Андреевич Вяземский, очарованный великолепием Архангельского, так описывал его владельца: «На улице его вечный праздник, в доме вечное торжество торжеств… Всё у него было светозарно, оглушительно, охмелительно».
Память о родовом проклятии тенью висела над Юсуповыми. Зинаида Ивановна, невеста сына Николая Борисовича, с леденящим душу ужасом отказалась «рожать мертвецов», предоставив супругу волю в выборе продолжательницы рода: «Пусть брюхатит дворовых девок, если так уж ему неймется!» В 1849 году, овдовев, она, словно феникс из пепла, возродилась в блистательную светскую львицу. Петербург шептался о ее романах, о ее дерзкой красоте, не знающей увядания. Дошло до скандального тайного венчания с Луи Шово, капитаном французской гвардии, юношей на двадцать лет младше. Гнев двора был неминуем, и Зинаида, дабы укрыть свой мезальянс, бежала в Швейцарию, где щедростью своей купила для возлюбленного графский титул Шово и титул маркиза де Серр.
       Последним драгоценным камнем в женской короне Юсуповых стала Зинаида Николаевна. Красавица, затмевавшая солнце, наследница несметных сокровищ, она была желанной добычей для наследников европейских тронов. Но гордая княжна, ведомая лишь зовом сердца, отвергла царственных женихов и отдала руку Феликсу Феликсовичу Сумарокову-Эльстону. В день свадьбы на него пролился дождь милостей: княжеский титул и командование Московским военным округом. Но сердце Зинаиды Николаевны горело не блеском власти, а огнем сострадания. Она стала ангелом-хранителем для обездоленных, щедрой рукой поддерживая приюты, больницы, гимназии и церкви по всей необъятной России.
В огне Русско-японской войны Зинаида Юсупова стала душой военно-санитарного поезда, несущего милосердие к линии фронта. Родовые дворцы и поместья Юсуповых распахнули свои двери, превратившись в госпитали и санатории для израненных солдат. Великий князь Александр Михайлович, знавший Зинаиду Николаевну с юных лет, вспоминал: «Женщина несравненной красоты и высокой духовной культуры, она несла бремя своего огромного состояния с мужеством, жертвуя миллионы на благотворительность и стремясь утолить людскую боль». Тень трагедии легла на закат жизни Юсуповых: смерть старшего сына, Николая. В 1908 году, в поединке за сердце роковой Марины Гейден, его жизнь оборвалась от руки графа Арвида Мантейфеля. Всего полгода оставалось Николаю Юсупову до его двадцатишестилетия.
       В предреволюционные годы Зинаида Николаевна, обуреваемая негодованием, обрушилась с критикой на императрицу Александру Фёдоровну за её слепое преклонение перед Распутиным, что прочертило непреодолимую пропасть между ней и царской семьёй. О последней их встрече, состоявшейся летом 1916 года, и о ледяном приёме, оказанном Зинаиде Николаевне, её сын Феликс вспоминал: «Царица, внимавшая ей в тягостном молчании, внезапно поднялась и оборвала беседу словами, прозвучавшими как приговор: «Надеюсь, более наши пути не пересекутся». Вскоре после Февральской бури Юсуповы покинули мятежный Петербург и нашли приют в Крыму. Но и там не суждено было обрести покой. 13 апреля 1919 года, в предчувствии захвата полуострова большевиками, они навсегда покинули Россию на борту британского линкора «Мальборо», вместе с семьёй великого князя Александра Михайловича, унося с собой осколки былой жизни в итальянское изгнание.