Глава 2. Тихая гавань перед бурей

Максим жил будто в новой песне — мелодия вроде знакомая, и где-то уже слышал, но цепляет так, что не выкинешь из головы. Москва гудела своим: пробки, серое небо, метро, что езда в вагонах похожа, что где-то рядом работает отбойный молоток. А в нем — сплошное калифорнийское лето. Утро начиналось с телефона: не мигнул ли экран сообщением из ее мира, на восемь часов позади? Вечера тонули в их болтовне — он про институт, друзей, она про океан, что то шепчет, то орет, или про очередной съемочный фейл, где режиссер орал громче шторма. Они строили мост через океан, слово за словом, и черт возьми, это работало.
На работе он пялился в монитор с дурацкой ухмылкой — не из-за кода, а из-за ее последнего сообщения: «Дорогой Мишка, ЧП! Чайка сперла хот-дог прямо из рук туриста! LOL! Жаль, тебя нет, поржали бы». Коллеги начали коситься. Бородач-тимлид, Вадим, с юморком, острым, как его борода, заглянул через перегородку.
— Максим, ты чего лыбишься, как будто миллион баксов нашел? Или в код свой влюбился? — подмигнул он, жуя бутерброд.
— Да так, — Максим покраснел, мигая в мессенджер, будто его застукали за чем-то неприличным. — Просто… хорошее настроение.
— Ага, настроение! — Вадим хохотнул. — Это баг починил, или что-то другое?
Максим только хмыкнул, но улыбка не сползала — упрямая.


Код он писал хорошо, проблемы отлавливал и исправлял, но в голове жило ожидание — ее слов, ее историй. Он выскальзывал на перерывы, чтобы глянуть телефон: вдруг она там? Мир стал ярче. Кофе в офисе пах, как ее байки про забегаловки у океана. Облако над Москвой напоминало ее профиль с той фотки на пляже. Все было живее, все напоминало ее.

Он решился позвонить родителям в Ростов. Редкое дело — не только километры разделяли, но и миры. Мама схватила трубку на втором гудке, голос теплый, но с тревожной ноткой, как всегда.
— Максимка, сыночек! — пропела она. — Ты чего такой… веселый? Голос прямо звенит! Все в порядке в твоей Москве?
— Да, мам, все нормально, — Максим потер шею, чувствуя, как жар подбирается к щекам. — Просто… познакомился. С девушкой.
— Ой, девушка! — мама ахнула так, будто он сообщил о выигрыше в лотерею. — Кто она? Из офиса? Красивая? Умная? Ну, рассказывай, не томи!
Максим замялся, слова вязли, словно он жевал ириску. — Ее зовут Рейчел. Она… не местная. Американка. Из Сан-Диего.
Тишина на том конце была как перед громом. Отец кашлянул, перехватывая трубку, голос низкий, с подозрением.
— Сан-Диего? Это где вообще? Америка? На другом конце света? — он фыркнул. — Как ты ее нашел? Через этот ваш интернет наверное, где же еще? Максим, там же полно всяких… аферистов! Прикидываются, знаешь, кем угодно!
— Пап, она не аферистка, — Максим закатил глаза, откидываясь на компьютерном кресле. — На Facebook познакомились. Она настоящая. Актриса, но не из тех, что в журналах. Обычная. Смешная. Умная. Мы болтаем — о книгах, о жизни. Легко.
— Актриса? — мама охнула, в голосе смесь восторга и паники. — Это что, в кино? Максимка, это же… ветреная жизнь! Они там все за славой гоняются, да? И Америка! Другой мир, другие нравы. Вдруг она просто… играет с тобой?
— Мам, она не играет, — Максим почти рассмеялся, но вышло устало. — Она не дива какая-то. Серфит, читает Мураками, ненавидит бурито. Мы про настоящее говорим — про дождь на Тверской, про мои фейлы на работе. Она… живая.
— Что она делает? — недоуменно спросила мама- Серлит? Что за неведомого зверя читает? - немного ехидно она спросила.
— Серфит. Значит стоит на доске и ловит волну в океане- буднично ответил Максим, все эти новые слова пришедшие в Россию в девяностых и двухтысячных, давались родителям с трудом. — а Мураками крутой писатель с нелинейными сюжетами в книгах своих.
Отец хмыкнул, явно не впечатленный. — Ну, допустим. Но через экран? Это что, отношения? Переписка, сынок, не любовь. И что дальше? Ты в Америку рванешь? Или она в Москву к тебе приедет? А ее семья что? Намерения? Ты ж у нас доверчивый, как котенок.
— Пап, без плана пока, — Максим повысил голос, но тут же сбавил. — Мы просто общаемся. И мне… хорошо. Давно не было так. Разве этого мало?
— Ох, Максимка, — мама вклинилась, смягчая. — Мы просто волнуемся, ты же наш. Хотим, чтобы ты был счастлив. Но осторожно! Пообещай? И расскажи про эту Рейчел. Она по-русски то хоть говорит? Какая она?
— Учила русский в колледже, — Максим улыбнулся, невольно. — Пытается, выходит мило. Ломает грамматику, но старается. У нее глаза, мам, как море перед бурей. И она смеется над моими шутками, даже над тупыми. Она… настоящая.
— Глаза, шутки… — отец буркнул. — Поэзия, сын. А как жить будете? Через океан? Ерунда какая-то!
— Да дай ему просто радоваться, Петр! — мама шикнула на отца. — Максимка, расскажи еще! Она что, в больших фильмах снимается?
— Всякое разное — от комедий до серьезного. С Томом Хэнксом даже работала, роль маленькая, но все же, — Максим хмыкнул, гордость пробилась сквозь неловкость.
— Хэнкс?! — мама ахнула. — Это ж тот, из «Форреста Гампа»! Максимка, это серьезно! Женись на ней! — пошутила мама
— Ну, пока не настолько, — он засмеялся. — Просто… она мне нравится. Очень.


Они еще поболтали, мама выпытывала подробности, отец ворчал про «русских девушек поближе». Когда Максим положил трубку, в нем бурлили тепло и раздражение. Они не понимали — да и как им? Их мир — Ростов, тесные квартиры, ясные планы. Рейчел была искрой, другим миром. Но их тревога осела в груди, как пыль.
Вечером он встретился с Андреем в «Да Винчи» — кафе у Парка Культуры, с потертыми столами и борщом, знаменитым борщом со свеклой, салом и пампушками. Андрей уже торчал там, развалившись, листая телефон с ухмылкой, будто нашел мем про конец света.
— Макс, черт тебя дери! — он махнул рукой, как циркач. — Ты светишься, как неоновая вывеска! Выкладывай, что там с твоей американской принцессой? Все еще шлешь ей соннеты про волны?
Максим плюхнулся напротив, заказав кофе. — Ее зовут Рейчел. Серфит, снимается в кино — от зашкварных комедий до чего-то посерьезнее. Нашел пару ее фильмов. Местами стыдно за сценарий, но она… милая… даже очень. И да, болтаем каждый день.
— Снимается? — Андрей аж подскочил. — Погоди, она что, звезда? Имя давай, я загуглю!
— Рейчел Грейс, — нехотя выдал Максим. — Не прям звезда, но… снималась с Томом Хэнксом. Роль мелкая, но все же.
— Хэнкс?! — Андрей чуть кофе не пролил. — Макс, ты замутил с девчонкой, которая тусовалась с Изгоем? Случайно не мяч играла?- Максим начал злиться, на такую нелепую шутку.- Да не красней ты как сеньор- помидор. Я пошутил. Да ты герой! Показывай фотку, не жмоться!
Максим закатил глаза, но открыл фото — Рейчел на пляже, смеется, ветер треплет светлые волосы, глаза как море перед штормом. Андрей выхватил телефон, присвистнул.
— Мать моя! Это ж не просто красотка, это… живая богиня Афродита! Не из этих гламурных кисо. Ладно, понял, почему ты весь сияешь. Она просто секси! Но, брат, актриса? Из Калифорнии? Ты уверен, что она не просто так развлекается с русским деревенщиной? Ну, знаешь, для разнообразия?
— Дрюня, она не такая, — Максим нахмурился, стукнув кружкой по столу. Пиво при этом запенилось и частично стекло на стол — Она… настоящая. Мы про Сэлинджера болтаем, про Мураками, про мои фейлы в на работе, про ее падения с доски. Это не игра. Это… черт, не знаю, как объяснить. Это другое.
— Эй, не тушуйся! — Андрей поднял руки, сдаваясь, но глаза хитро блестели. — Верю, верю. Она звучит… не как все. Но, Макс, прикинь: она там, в своей Калифорнии, ловит волны, тусит с актерами. А ты тут, в опенспейсе, ковыряешь ковыряешь код «Яндекс навигатора». Какой финал? Ты в Америку? Она в Москву? Или это просто… роман в чатике?

Слова до боли похожие, на то что говорили родители, хотя они и принадлежали к разным поколениям и разным социальным группам. Максим уставился в кофе, размешивая его, будто там ответ. — Не знаю, Дрюня. Плана нет. Но она заставляет меня чувствовать… что я не просто деревенщина, который работает в «Яндексе». А я, кажется, для нее — не просто очередной чувак из интернета. Она говорит, я настоящий. Этого… хватает.
Андрей хмыкнул, но без подколки, мягко. — Ну ты романтик, Полтапки. Всегда был. И всегда будешь. Слушай, я за тебя рад. Правда. Только не загонись, а? На расстоянии — это эмоциональный блендер. Но если она того стоит, держись за нее. — Он подмигнул. — А если приедет в Москву, я ее уведу на кофе. Надо ж проверить, не фейк ли твоя звезда.
— Иди в баню, галоша, — Максим рассмеялся, качая головой. — Но спасибо, стало легче.
Дома тишина квартиры легла на плечи. Родители, Андрей — их мир был реальным, осязаемым, скептичным. А Рейчел? Она была светом, что пробивался сквозь серость. Он открыл ноут, зашел в Facebook. Пусто. Утром она писала про сильный ветер и планы снимать шторм для YouTube.

Он улыбнулся, представив ее — волосы в карусели ветра, камера в руках, бесстрашная. Начал печатать: про родителей, их ворчание, про Андрея и его дурацкие подколы, про то, как их сомнения только делали ее ближе. Ее простота, ее тепло делали его неуклюжего, кодящего себя — достаточным.


Он почти закончил, когда всплыло сообщение. От Рейчел.
Рейчел: Эй, Дорогой Мишка! Ветер тут разошелся не на шутку. ЖЕСТЬ. Пальмы гнутся, как спички. Говорят, к ночи или завтра — ураган. Категория 2, может, 3.
Сердце Максима начало бешенно биться, словно выпил тонну энергетиков на голодный желудок. Ураган. Слово било в висок, пока ее слова — пальмы гнутся — не сделали его реальным.
 
Он кинулся гуглить «Ураган Сан-Диего».


Срочные новости: Ураган "Оливия" движется к Сан-Диего, объявлена угроза второй категории

Сан-Диего, Калифорния — Жителям Сан-Диего следует быть готовыми к худшему. Тропический шторм "Оливия", необычно сильный для этой широты, всё ещё не терял интенсивности, двигаясь к южному побережью Калифорнии — редкое явление, которое застало всех врасплох. Эксперты и власти предупреждают о значительном риске разрушений и жертв.
Что несёт "Оливия"?
Ожидается, что "Оливия" принесёт с собой смертоносное сочетание опасных явлений:
 Ураганные ветры: Скорость ветра достигает 177 км/ч, что способно повалить деревья, повредить здания и линии электропередач.
 Штормовой нагон: Уровень океана у берега может подняться до четырёх с половиной метров, что грозит затоплением прибрежных районов.
Масштабные наводнения: Проливные дожди станут причиной обширных наводнений, создавая дополнительную угрозу для жизни и имущества.
Торнадо уже замечены
Несмотря на то, что центр урагана ещё не достиг побережья, в различных районах Сан-Диего уже были зафиксированы торнадо. Это подчёркивает непредсказуемость и опасность "Оливии".

Власти настоятельно призывают всех, кто ещё не эвакуировался, немедленно это сделать. Оставаться в опасных зонах крайне рискованно. Следите за официальными сообщениями и будьте готовы к экстренным мерам.
Рейчел: Свет моргает, как в конвульсиях. Скоро он погаснет, потом связь. У меня все по уму: вода, еда, батарейки. Просто… предупреждаю. Вдруг пропаду ненадолго.
Не паникуй (хотя знаю, что будешь!).
Дом крепкий, не на первой линии. Но связь скоро сдохнет. Не хочу, чтобы ты решил, что я тебя бросила, Дорогой Мишка!
И… Максим. Я буду скучать. По нашим разговорам. Очень. Береги себя в своем московском море. Напишу, как смогу. Обещаю. Жди.
Слова плыли перед глазами. Страх, холодный и цепкий, сжал грудь. Ураган. Категория 3. «Пропаду ненадолго». «Скучать. Очень». Ее шутка — Дорогой Мишка, бросила — только хуже. Он видел ее: одна, в темноте, с ветром, что орет за окном. Его квартира была слишком тихой, Москва за окном — жалкой тенью той бури, что рвала ее мир.

Пальцы дрожали, он печатал, будто от этого зависела жизнь:
Максим: Рейчел! Новости видел. УМОЛЯЮ, будь осторожна! Не выходи, не снимай, ни за что! Пообещай!
Дом крепкий? Отлично. Вода, еда, батарейки? Фонарик? Радио? Фиби со мной. Вдвоем мы справимся со всем.
Не думай обо мне, думай о СЕБЕ. Будь в безопасности. Пожалуйста.
Я тоже скучаю. Каждую секунду. Пиши, ТОЛЬКО когда безопасно. Обещай.
Я здесь. Жду. Будь сильной, Океанская Девочка.
Он отправил, глядя, как сообщения уходят. «Доставлено», но непрочитанно. Ответа нет. Минута. Пять. Он обновлял страницу. Ничего.
«Связь скоро сдохнет».

Тишина была не просто пустым экраном. Это был гул бури, что он чувствовал кожей. Он оттолкнул ноут и подошел к окну. Москва мигала огнями — машины, вывески, метро, пьяные песни. Но где-то там, за океаном, буря подкралась к Рейчел, его прекрасной Рейчел. Он прижал ладонь к стеклу, будто мог дотянуться.
— Будь сильной, Рейчел. Господи, пусть все будет хорошо у нее. — шепнул он в темноту. — Пожалуйста.
Расстояние стало болью, не просто цифрой. Она там, с диким ветром и водой. Он — здесь, с бессилием и отчаянием. Осталось только ее обещание: «Напишу, как смогу. Обещаю. Жди».


Он стоял, глядя на город, чувствуя, как волны Тихого океана бьют в его московское сердце. Гавань опустела. Была только буря.