Тамплиер Глава Вторая Часть Четвертая

 ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
   Облатку благословил в ризнице неизвестный викарий или кто-то еще из собора в Скаре, и ее раздали в обычном порядке: сначала сестрам, затем сестрам- мирянам и в последнюю очередь воспитанницам.
   Как только церемония закончилась, все направились в зал капитула, но они были так напряжены, что двигались скованно, как марионетки. Там ждала матушка Рикисса, съежившись в любимом кресле, где сидела обычно, как злобная королева. Она выглядела измученной, под глазами пролегли глубокие тени.
   Молились они недолго. Чтение Священного Писания, в котором на этот раз говорилось о благодати и милосердии, заставило Сесилию Бланку ободряюще подмигнуть своей подруге, давая понять, что, похоже, все идет так, как они надеялись. Хотя, конечно, милосердие и благодать были не самыми любимыми темами настоятельницы.
   После этого воцарилась тишина, атмосфера раскалилась. Матушка Рикисса начала тихим голосом, так не похожим на ее обычный, перечислять имена братьев и сестер, ныне бродящих по райским кущам. Сесилия Росса с тревогой прислушалась, нет ли в списке имен рыцарей-тамплиеров, но, к счастью, их не было.
  Вновь воцарилось молчание. Матушка Рикисса заломила руки и казалось, что вот-вот расплачется, хотя ни одна из Сесилий не поверила бы, что такое возможно. Посидев немного и собравшись с мыслями, аббатиса набралась смелости и развернула пергамент, руки ее слегка дрожали, когда она монотонно заговорила: «Во имя Отца, Сына и Святого Духа, мы должны молиться за тех, друзья они нам или нет, кто пал на кровавых полях, как всегда называют эти места за пределами Бьёльбо».
  Здесь она остановилась, чтобы перевести дух, и когда  Сесилии услышали слово Бьёльбо, сердца их сжались от страха. Бьёльбо, самая могущественная крепость Фолькунгов, была поместьем Биргера Бросы.  Вот значит, как далеко зашла война.
 — Среди павших, а их было много, —…матушка  Рикисса с трудом продолжила, взяв себя в руки. — Среди многих павших были ярлы Божьей милостью Болеслав и Кол, а также столь многие их родичи, что я не смогу сосчитать их всех. Сейчас мы помолимся за души погибших. Мы будем носить траур в течение недели и не будем принимать иной пищи, кроме хлеба и воды; теперь мы будем... страдать великую скорбь.
Матушка Рикисса  смолкла, сидя неподвижно и сжимая небрежно пергамент, словно ей больше не хотелось читать. В зале раздались всхлипывания.
  Сидя в дальнем конце зала, ближе к двери, Сесилия Бланка встала и, смело взяв подругу за руку, не колеблясь, но и не выказывая презрения или злобы, нарушила обет молчания.
 — Матушка Рикисса, прошу у тебя прощения, но мы с Сесилией дочерью Альгота не можем разделить вашей скорби и поэтому оставляем вас с вашим горем. Мы останемся в галерею и подумаем о случившимся.
  Несмотря на то, что дерзость была неслыханной, матушка Рикисса лишь слабо махнула рукой в знак согласия. Сесилия Бланка поклонилась с придворным достоинством, словно она уже королева, и потянув подругу за руку, вышла из зала.
  Вбежав в галерею, они забрались в самый дальний угол, чтобы не мешать скорбящим. Девушки остановились, крепко обнялись, расцеловались самым нескромным образом, и начали кружиться, взяв друг друга за руки,. Не стоило говорить ни слова, теперь они знали все, что им нужно было знать.
   Болеслав и Кол погибли, значит битва закончилась. А если оба претендента на трон пали, значит в живых остались немногие, поскольку в битве благородные господа, как правило, погибали последними. Биргер Броса и Кнут сын Эрика должно быть одержали великую и славную победу и поэтому оставшиеся от разбитой армии  Сверкеров прискакали к Гудхем, надеясь обеспечить тебе безопасность, похитив невесту Кнута сына Эрика.
Лишь позже они осознали, что произошедшее на кровавых полях  Бьёльбо означает их разлуку и  день освобождения  Сесилии Бланки уже не за горами.