Эпилог. Стулья заканчиваются

Отец Федор хоть и шел первым, в "Сорбонну" зашел вторым, любезно открыв Остапу дверь. Тот принял это, как должное.
- С посетителями нельзя, - хозяйка оказалась как раз в холле.
- Я не посетитель, дура, - удостоил ее ответом Великий комбинатор, - я ангел-хранитель.
Видя его могучие плечи и стальной взгляд, содержательница гостиницы решила не возражать.
Рядом с дверью в номер батюшка повторил те же манипуляции с дверью, что и на входе доходного дома, и отошел в сторону. Товарищ Бендер шагнул в дверной проем. У дальней стены на единственном в комнате стуле, опустив голову вниз, понуро сидел Ипполит Матвеевич. Его голова с растрепанными остатками волос напоминало голову старой лошади с поредевшей гривой, только с торчащими в стороны седыми усами. Под глазом налился лиловый фингал. Гигант мысли страдал.
Рядом по бокам, словно верные телохранители, положив руки на плечи отцу русской демократии, стояли два каких-то амбала. Но Остап не обратил на них никакого внимания, сосредоточив свой взгляд только на сидевшем на стуле.
- Ага, - просто сказал он, - старая сволочь...
Он ринулся вперед, как разъяренный бык, на ходу широко замахиваясь правой рукой.   
Ипполит Матвеевич поднял голову, и обмер от ужаса: к нему стремительно приближался человек, который уже почти год, как должен был лежать  в могиле! Он сам перерезал ему горло!
Рот открылся, глаза повылезали из орбит, усы мгновенно опустились перпендикулярно полу, зрачки стали закатываться, и гигант мысли, отец русской демократии и особа, приближенная к императору повалился в обморок. Голова снова опустилась на грудь, и это спасло его от мощного удара сына турецко-подданного. Каучуковый кулак Остапа просвистел у него над макушкой, колыхнув седые волосы, и по инерции молотом врезался в бок Сигизмунду. Треснули кости и картежник, отлетев на два метра влево, грохнулся без чувств на пол.
- Э! Ты чо, сука!
Все произошло настолько быстро, что Кеша ничего не успел сделать, да и не понял толком ничего. Но он был "стреляный воробей"! Так что, когда великий комбинатор повернулся к нему анфас, то увидел рядом с собой блондина без головного убора в сером бадлоне и с ножом в руке.
- Ну, ты, жертва аборта, убери ножик, я уже это проходил, - миролюбиво сказал он и, чуть задрав подбородок, продемонстрировал розовый шрам на шее.
- Щас! - Кеша так и не смог понять, с кем имеет дело.
Он сделал выпад вперед вооруженной рукой, но к своему удивлению никуда не попал. Железные пальцы сжали запястье, нож сам выпал из ладони, и страшной силы удар в лоб определил его в тоже положение, что и подельника.
Остап Сулейманович осмотрел поле сражения и остался доволен результатами боя - громилы лежали без сознания. Тут он снова заметил Кису. Тот привалился грудью на колени и свесил руки параллельно усам. Он так нелепо и жалко выглядел, что сын турецкоподданного решил его простить. Тем более что пар был уже выпущен.
Вместо этого товарищ Бендер обыскал поверженных врагов и, вытащив деньги, которые те забрали у Ипполита Матвеевича, присвистнул от удивления и сунул себе в карман.
- На поле брани победивший рыцарь забирал себе коня и доспехи поверженного противника, - поучительно пояснил он, повернувшись к отцу Федору, так и оставшемуся стоять у дверей.
Тот опять бухнулся на колени.
Остап подошел вплотную к священнику.
- Отец родной, - сказал он, - забирай своего впечатлительного друга, и дуйте быстрее на вокзал, а то эти субъекты, судя по всему, долго спать не будут. Только...
Великий комбинатор задумался и, смотря в потолок, задрал голову - на шее ярко алел шрам.
- Только вот, что им от вас нужно было? И кстати!
Он помог отцу Федору подняться с пола.
- Не кажется ли святому отцу, что за услугу, подобную той, что я имел честь оказать вам, неплохо бы и рассчитаться?
Востриков рефлекторно сильнее прижал мешок с богатством к груди. И все бы ничего, но Остап заметил это судорожное движение.
- Ну, ну, дайте-ка посмотреть, что это у вас там...
Символическое сопротивление священника было быстро сломлено, мешок развязан.
- Бог ты мой! - Восхитился великий комбинатор, - это откуда же такое богатство? Чувствую, в обстоятельном рассказе о ваших приключениях, вы о много умолчали. Впрочем... не важно. С учетом проделанной работы, здесь есть и моя доля, не так ли, батюшка?
Батюшка не возражал, наглядный пример расправы над налетчиками, разумно не позволял ему это делать.
Очнувшийся было Ипполит Матвеевич, снова увидев привидение технического руководителя, склонившееся над развязанным узлом с деньгами и драгоценностями, опять лишился чувств.
Между тем, Великий комбинатор быстро закончил дележ: он просто отсчитал себе половину наличности, и распихал по карманам брюк и своего шикарного малинового пиджака. Все не поместилось, и он просто сгреб остатки в охапку.
- Ну что ж, - тряхнул он головой с густыми черными волосами, - премьера прошла с успехом. Свою долю драгоценностей я вам дарю. Считаю нашу встречу результативной и полезной. А этому искателю сокровищ, - Остап кивнул в сторону Воробьянинова, - скажите, что я ему приснился. Пока, пишите письма!
И его богатырская фигура, на миг загородив дверной проем, исчезла в полумраке коридора второго этажа гостиницы. Исчезла она и из этого произведения. Великий комбинатор даже не предполагал, что через некоторое время ему придется стать сыном лейтенанта Шмидта, НЭПманом, организовавшим контору "Рога и копыта", обрести новых друзей. Теряя остатки веры в человечность, он заработает-таки свой миллион, отдаст государству, но пожалеет и вернет. И все-таки вскоре потеряет его безвозвратно. Ничего это он не знал, и знать не мог. Сейчас по его карманам были распиханы две с половиной тысяч рублей. Такой суммой он не обладал ранее никогда, и жизнь казалась Остапу прекрасной и удивительной...
...Приведя в чувство Ипполита Матвеевича, отец Федор собрал остатки богатства обратно в мешок, и они оба спешно покинули негостеприимную "Сорбонну". Каталы пока, к счастью, не очнулись.
На вокзале повезло с билетами и поездом. Сели без проблем.
- Э-э, батюшка, - было заметно, что гиганту мысли не просто сформулировать вопрос, - э-э-э... а вот молодой человек... ну, тот, что с вами пришел... О-он где?
- О чем это вы? Не было со мной никого, - махнул рукой Востриков, - переутомились вы, дорогой Ипполит Матвеевич.
Воробьянинов крякнул, и замолк, погрузившись в свои мысли.
И вот они уже благостно похрапывают, привалившись друг к другу, мчась в направлении уездного города N.
Времени хватило и на то, чтобы разделить добычу. Вышло по тысяче триста рублей на брата и приличное количество золотых и серебряных украшений. Некоторые с самоцветными камнями различной каратности. Это, конечно, не мадам Петуховой бриллианты, но тоже кое-что.
- Что думаете делать, батюшка? - Спросил выспавшийся за дорогу и воспрявший духом Ипполит Матвеевич.
Он выкинул из головы мысли о Остапе, и действительно стал считать, что тот просто привиделся ему во сне. А разве могло быть по-другому? Тем более, что так было удобнее жить.
- Долги раздам, продам дом, да с голубушкой моей матушкой Катериной Александровной в Самару подамся. Есть у меня один проектик...
Поскольку вопрос был риторическим, отец русской демократии более не любопытствовал.
- А вы, Ипполит Матвеевич? Как нажитое реализовывать собираетесь?
Вопрос почему-то привел Воробьянинова в раздражение.
- Никак, - буркнул он, - на работу устроюсь, дом поправлю, и просто жить буду.
На том беседа и закончилась.
Поезд прибыл на зачуханный городской вокзал, и пути-дороги нью-концессионеров разошлись навсегда.

Ипполит Матвеевич действительно реализовал озвученные отцу Федору планы, и теперь снова работает делопроизводителем в ЗАГСе, регистрируя рождения и смерти. И хотя, как и год назад, получает шестьдесят рублей в месяц, чувствует себя значительно увереннее, и живет на широкую ногу, добавляя к своей зарплате еще двадцатку из тех денег, что привез из своих странствий. Продавать драгоценности он не спешит - приберегает на "черный день". Подумывал даже зашить в обивку стула, но - увы - стулья в его доме сплошь деревянные, и никакой обивки у них нет. Может оно и к лучшему.   
Каждое утро он гордо шествует на работу, а вечером той же дорогой возвращается домой. Где-то глубоко в душе он чувствует себя графом Монте-Кристо. Пожелаем же ему счастья.

07 июля 2022 года