Не Родись Красивой

- Папа я влюбилась, но он меня не любит и ещё он женатый, и некрасивый.

Папа посмотрел на свою дочь и сказал:

- Так это же хорошо.

Серафима посмотрела удивленно на папу и тот продолжил:

- Видишь ли дорогая, имя даётся человеку, как путеводная звезда, твоя звезда
“жгучая страсть”, значит ты должна придумать себе такую историю, которая сможет настолько заинтересовать его, что он не только жену забудет, но и без памяти влюбится в тебя… А то, что он некрасив, так это только плюс мужчине, меньше будет нравиться дамам и меньше бриолиниться…

- Папа, ты знаешь, как я тебя люблю, ты всегда можешь найти слова утешения ободрить, и вселить надежду. Я вот до тебя с этими же словами подошла к маме… и от её слов мне только тяжелее стало.

- Что же такого неприятного тебе могла сказать мама...

- Всё очень просто, она сказала, - на чёрта тебе нужен урод женатый…

- С женской точки зрения может она и права, но с точки зрения мужчины-охотника, добиться желаемого, прав скорее всего я.

- Чем же я могу его привлечь…, - продолжала Серафима разговор с отцом.

- Ты лично ничем, потому что он в тебе не увидел женщину, привлекшую его внимание, может быть, в сравнении с его женой ты проигрываешь, может быть типаж не его. Но женщина может привлечь внимание мужчины не только внешними данными, а своими необычными способностями. В каждом человеке есть своя уникальность, только она спрятана на дне его души. А в твоей душе столько талантов, столько нежности и столько тепла, ты просто ещё этого не знаешь… Ты найдёшь своё призвание, покопайся в душе, спроси её, кем бы ей хотелось стать, и душа тебе ответит…

Вот такой невинный разговор в прошлом веке произошёл у Серафимы с папой. Со временем её узнала вся страна...

Серафима росла высокой и совсем непривлекательной девушкой, и вдобавок к этому, у неё был сильный грудной голос. Словом, красотой своей она привлечь никого не могла, ни женатого, ни разведённого, с досадой подумал отец, но вслух произнёс:

- Дерзай детка, у тебя всё получится.

Вот ведь как много значит, подарить надежду. Для начала Серафима решила стать крупной писательницей, потому что она писала стихи и рассказы, и в школе числилась не в последних ученицах, потом она решила окунуться с головой в живопись, потому что ей очень нравился Аристарх Лентулов, и она на его примерах писала похожие работы, от которых никто не приходил в восторг. Тогда третий путь она решила самостоятельно, не ставив никого в известность, уехала в столицу и поступила там на курсы актёрского мастерства.

Ей совершенно было неважно, что она не привлекательна, её это не волновало, а вот театр накрыл её с головой настолько, что от женатого урода она полностью излечилась. Теперь её тревожила другая печаль, почему в ней режиссёры видят только гротесковую актрису, а ей хочется играть героинь…, а с этим так же не получается, как с женатым уродом.

И как-то выходя из театра, где она уже несколько лет играла, правда всё больше зловещих старух, грустно шла, роняя слёзы, с ней поравнялась совсем молоденькая, хорошенькая, начинающая актриса и так, знаете ли, по-доброму, участливо спросила:

- Ну что же Вы, Серафима Германовна так расстраиваетесь, Вы же такая талантливая.

Приятные слова Серафиму успокоили и подходя уже к своему дому, она пригласила Валентину, зайти на чай.

- Да уж поздно, да как-то неудобно…

- Пойдём, пойдём, чай-то он душу согревает, и она открывается.

Посидели, попили чай, по душам поговорили и Валя, ни в чём ещё неопытная ни как актриса, ни как женщина, рассказала ей, что есть у неё мужчина, в неё влюблённый, и ей вроде он нравится, а как себя с ним вести, не знает…, признаваться или про свои чувства не рассказывать...

Серафима, подумав спросила:

- А он как, сам-то тебе признался, ну в постели или в ресторане, или гуляя по аллеям душистого сада…

Валя засмеялась и сказала:

- Да нет, у нас ещё ничего такого не было... Он вообще не здесь, он военный, но проездом был в нашем театре на спектакле, в котором я была случайно занята... После этого он мне и начал писать, и в письмах так красиво пишет, что я и не знаю, как отвечать...

- Ну это дело мы поправим, - сказала Серафима, вспомнив свои школьные стихи и сочинения, - я напишу тебе, а ты перепиши и пошли ему.

- Ой, спасибо Вам огромное, как хорошо, что мы по душам поговорили, сразу легче стало. Ну ладно, я побегу.

- Беги детка, беги, я напишу и в театр принесу.

Тут Валя вспомнила, что в последнем письме он ей фотографию прислал и она, вытащив её из сумочки, протянула Серафиме. Та, внимательно посмотрев, медленно произнесла:

- Красив, ишь какой герой.

Тем же вечером она принялась писать ему письма впрок и стихи.


В твоем лице сквозит отвага,
Огонь в стремительных глазах
И револьвер блестит, как шпага,
И грудь в достойных орденах…

И трубка в пальцах удлинённых
Изысканно дымится,
Не табаком ли угощённым
С вишнёвым запахом клубиться...

Я жду тебя в метели и дожди,
В погоду пасмурную, злую,
Моря и суши исходи,
Приму твою печаль седую...



Потом, увлёкшись чужим романом и понимая, что девочке не справится со взрослым чувственным мужчиной она, решив ей искренне помочь, продолжала писать нежно романтические письма, несколько неожиданные для того, кто смотрел в гимнастерке с чёрно-белой фотографии…

Валентина письма не читала, наспех переписывая, быстренько отправляла, забыв выбрасывать оригиналы. За несколько месяцев их собралось с десяток и все они преспокойненько лежали в кухне на полочке.

И всё бы было ничего, если бы не та морозная ночь…

Он выпросил увольнительных три дня, добирался на перекладных, и где-то к двум часам ночи, совершенно замёрзший, пешком преодолев десять километров, всё же дошёл до её дома. Валя спала крепко, ни стука тихого, ни звонка короткого она не слыхала, тогда он, достав свои ключи, как-то изловчился и дверь тихо отворилась. На ощупь, скорее на свет оконный, вошёл в кухню. В поисках спичек, нащупал полку и спички, но тут же зашуршали упавшие листы исписанных признаний… Он закурил трубку и не зажигая свет, только распахнув шинель, до утра читал повторно те же самые письма, только от них шла какая-то незнакомая искра...

Проснулась Валентина поздно, серое утро туманилось морозом, в кухне стоял запах вишнёвого табака и ещё вокруг было много обгоревших спичек…

- Почему ты решил тогда пойти в театр, - через много лет, прожитых вместе, спрашивала своего мужа Серафима.

- Не знаю, что-то мне подсказывало, что такая творческая душа, наполненная нежностью и добротой, не может работать бухгалтером. И вдруг ты идёшь мне навстречу и в твоих глазах было видно, что ты меня узнала, и улыбаясь здороваешься, продолжая излучать доброту сообщаешь, что Валентина скоро придёт…

- Дальше я всё помню, - сказала, улыбаясь сильно постаревшая Серафима, дальше ты сказал, что пришёл за мной…, и ещё сказал очень похожие слова, которые я, будучи совсем юной девочкой, услыхала впервые от папы…

- Да дорогая, в твоих письмах была распахнута душа, а в ней было столько нежности и столько тепла, что я просто не мог тебя не найти.


P.S. Они прожили вместе долгую жизнь, он покинул её первый, но она продолжала писать ему нежные письма, по требованию души.


Наташа Петербужская © Copyright 2024. Все права защищены.
Опубликовано в 2024 году в Сан Диего, Калифорния, США.