Алтайское краеведение. Караваева в Барнауле

Здесь представлена статья нашего замечательного краеведа В. Гришаева. К сожалению, где она напечатана впервые, у меня не отмечено. Тогда в 1990-е гг у нас на Алтае было масса издательств и журнальчиков, проследить за которыми не было никакой возможности

* * *

Удивительное это было время - начало 20-х годов! Разруха, голод, эпидемии - и небывалый энтузиазм людей, поверивших в мечту о "светлом будущем", в то, что после победы в гражданской войне им вполне по силам построить на развалинах старого "мира насилья" новый, в котором "кто был ничем - тот станет всем".

А как дружно поднялись они на борьбу с вековой темнотой! В 1921 году в Барнауле, где проживало тогда всего около 70 тысяч человек, действовали три театра, 18 клубов, краеведческий музей, музей искусств, музыкальная и художественная школы, 35 библиотек, правда, карликовых, особенно по нынешним меркам. И бесчисленное количество курсов, кружков ликбеза!

Была в городе еще одна творческая организация, о которой хочется рассказать особо.

2 февраля 1921 года в газете "Красный Алтай" появилось сообщение о том, что при губполитпросвете организована литературная секция, "в задачи которой входит объединение всех литературных сил губернии, на почве работы среди трудового населения, искание новых художественных форм и ознакомление населения с художественной литературой всех народов. При секции организовался литературный кружок..."

Этот кружок вошел в историю под названием "Лито". Он объединил около 30 человек. Наряду с известными еще до революции местными литераторами (Александр Балин, Артем Ершов, Арсений Жиляков, Степан Исаков, Порфирий Казанский, Александр Пиотровский и др.) в него вошли только начавший "пробовать перо" заведующий художественным отделом губполитпросвета Глеб Пушкарев (первый руководитель кружка), плодовитый поэт и драматург, "фельетонный стихотворец" газеты "Красный Алтай" Сергей Ляликов, бывшая сотрудница петербургского журнала "Сатирикон" поэтесса, актриса 1-го Барнаульского гостеатра Лидия Лесная, преподавательница русского языка, литературы и "истории классовой борьбы" губернской совпартшколы Анна Караваева, молодая, обаятельная и, пожалуй, наиболее талантливая и активная из всех.

Анна Александровна. Караваева (в девичестве Шалаевская) родилась в 1893 году в Перми, в семье библиотечного работника. Окончила гимназию, затем Высшие женские (Бестужевские) курсы в Петербурге, работала учительницей в г. Глазове Вятской губернии, Томске, в сентябре 1920 года переехала в Барнаул вместе с мужем, тоже учителем, назначенным заведующим губсовпартшколой.

Кружковцы собирались каждый понедельник, вечером, в коридоре губполитпросвета, где единственной мебелью была сломанная этажерка, лежавшая у стены. Здесь при тусклом свете керосиновой лампы (электростанция вступила в строй лишь в ноябре 1923 г.) до поздней ночи слушали доклады и сообщения о событиях в литературной жизни страны, читали свои сочинения, устраивали диспуты по самым разным вопросам и с увлечением спорили до поздней ночи. Здесь на равных правах чувствовали себя футуристы, реалисты, пролеткультовцы.

"Лито объединяет разные литературно-художественные течения, - отмечалось в газете "Красный Алтай". - Собрания проходят оживленно и с подъемом. Товарищеские трепки чередуются с серьезным и вдумчивым обсуждением жгучих литературных тем".

А темы были самые разные и порою неожиданные: пушкинская "Гаврилиада", поэма Вадима Шершеневича "Крематорий", об имажинизме и даже такая: "Тащите искусство с Парнаса на растерзание губполитпросвета".

27 апреля 1922 года в газете "Красный Алтай" появилось любопытное сообщение: "Следующее собрание, к радости всех "столпников", простаивающих по три часа на ногах, состоится в зале рабфака, где есть стулья и скамьи".

Но, похоже, "столпники" таким мелочам, как отсутствие мебели, значения не придавали. А.М. Топоров, будущий автор знаменитой книги "Крестьяне о писателях", а в ту пору учитель в коммуне "Майское утро", активный селькор и частый посетитель "Лито", позже писал, что хотя было голодно и холодно, не хватало одежды, обуви, но они "чувствовали себя вырвавшимися из вековой тьмы и от счастья забывали о всех и всяческих лишениях и неудобствах жизни..."

О том же вспоминал позже Глеб Пушкарев: "Работали без отдыха, но с глубокой верой в близкую победу, видя впереди что-то очень большое, может быть, конкретно еще неосознанное, но что-то новое, яркое и красивое".

Это были романтики революции, свято поверившие в ее идеалы и готовые на любые лишения ради их осуществления.

Романтиком революции была и Анна Караваева. Стихи ее, проникнутые верой в "светлое будущее" удостоились лестной оценки членов кружка. По их мнению, в них "чувствуется настоящий художник", они "хорошо выдержаны в отношении образов и стиля".

К сожалению, сегодня стихи ее в подавляющем большинстве своем, такого впечатления не производят. Они безнадежно устарели и представляют, на мой взгляд, интерес лишь для исследователей литературной жизни того неповторимого времени.

Кроме стихов, она писала рассказы, статьи, выступала с докладами и сообщениями на разные темы: о сибирских рассказах В. Короленко, о финской литературе (она некоторое время жила в. Финляндии) и пр.; чаще всех публиковалась в газете "Красный Алтай", была одним из авторов сборника "Сноп" (о нем - позже), альманаха "Рабочие зори", журнала "Алтайская деревня"; в феврале 1923 года в Алтайском отделении Сибгосиздата вышла ее книжка стихов "Чертополошье", в том же году в журнале "Сибирские огни" появились рассказ и стихотворение. И когда только успевала? Ведь кроме учительства, она была матерью двух малолетних дочек, младшая родилась уже в Барнауле.

В мае 1921 года литературный кружок провел выставку творчества поэтов, живущих на Алтае. Их стихи были выписаны на "художественно-исполненных" щитах! Своими сборниками в то время мог похвастать лишь Порфирий Казанский, другим поэтам оставалось только мечтать о них. Не хватало бумаги. Даже газета "Красный Алтай" выходила на оберточной.

Легче стало дышать местным литераторам с 1922 года, когда в Барнауле появилось Алтайское отделение Сибгосиздата. Возглавил его Глеб Пушкарев, проявивший, по словам Анны Караваевой, "редкостную способность при тогдашнем бумажном голоде всегда что-то издавать". Его стараниями в том же 1922 году вышли сборники стихов А. Пиотровского "Алые сумерки", Лидии Лесной "Жар-птица", пьеса С. Ляликова "Совесть проснулась", "Русские сказки" с иллюстрациями А.О. Никулина, учебник географии П. Казанского и две книжечки рассказов самого Г. Пушкарева: "У хлебов" и "Детвора".

Члены "Лито" старались быть в гуще жизни, помогать по мере сил строительству "светлого будущего". В одном лишь 1921 году они провели семь литературных конкурсов на лучший рассказ, пьесу, стихотворение в честь 1-го мая, 4-й годовщины Октябрьской революции, Дня Парижской коммуны, 3-й годовщины Всевобуча, борьбы с беспризорностью, посевной компании и др. Только на конкурс, посвящённый 1 мая, поступило 12 пьес, 4 сценария, 7 рассказов и 20 стихотворений! В октябре 1922 года на конкурсе "Продналог и его значение" был отмечен премией рассказ в стихах Анны Караваевой "Почин - добра причина". В дни революционных праздников на сценах рабочих клубов шли пьесы авторов - победителей конкурсов: "Любовь сильнее смерти" Вл. Измайлова, "Юланда с Монпарнаса" С. Лепского, "Вещий голос" С. Дяликова, "Красные маки" Лидии Лесной.

Высокими художественными достоинствами, насколько можно судить по сохранившимся отзывам, они не отличались. Это были пьесы-агитки, какие часто появлялись в те годы не только на барнаульской сцене. Вот, для примера, краткое содержание пьесы Лидии Лесной "Красные маки", отмеченной в числе лучших.

Сцена сплошь затянута кумачом. Посреди сцены - огромная книга с надписью: "18 марта - 28 мая 1871 г." На книге сидит Марсельеза. Из-за кулис выходит Делеклюз (герой Парижской коммуны и один из ее руководителей, погибший на баррикадах). Он вспоминает о героических боях в дни Коммуны. Поднимаются тени погибших коммунаров и с красными маками, врученными им Марсельезой, снова хотят идти в бой. Их останавливает История, предостерегая от неравной, борьбы, но они с пением Марсельезы идут вперед...

Во втором действии на сцене та же книга, но с надписью вверху: "18 мая 1871 г.", а внизу: "В могиле труп - жива идея. Виктор Гюго". Около книги - Марсельеза и юноша. Сцена наполняется пролетариями. Один из них произносит восторженную речь в честь революции. Этим и оканчивается пьеса".

В ноябре 1921 года "литовцам" удалось на обрезках бумаги, остававшихся от газеты "Красный Алтай", выпустить свой первый коллективный сборник "Сноп". В него вошли стихи А. Балина, Н. Булгакова, П. Казанского, Лидии Лесной, А. Пиотровского, И. Трусова, рассказы Г. Пушкарева, А. Ершова, Анны Караваевой ("Под искрами"). Весь доход от его продажи, а также гонорары были переданы в фонд помощи голодающим Поволжья.

16 марта 1922 года Лидия Лесная обратилась в редакцию газеты "Красный Алтай" с предложением открыть сбор пожертвований в пользу голодающих Поволжья и первой внесла 100 тысяч рублей. Ее примеру последовали Г. Пушкарев (300 тысяч), А. Пиотровский (300 тысяч), Вл. Измайлов (100 тысяч) и др. Уже к концу апреля сумма пожертвований составила 103.752.201 рубль. Пусть читатель не удивляется этим миллионам. Номер газеты в то время стоил 10 тысяч рублей, пуд муки простого помола - 110 тысяч, фунт сливочного масла - 20 тысяч.

Кружок "Лито" был в общем-то интеллигентским по своему составу. Ни рабочих от станка, ни крестьян от сохи в нем не было. На слабую связь с массами указывало кружковцам и партийное руководство губернии. Они и сами сознавали эту вину.

"Нечего и говорить о том, - писала Анна Караваева в газете "Красный Алтай" 10 сентября 1922 гола, - что в Барнауле пишущие люди есть. Ведь какое множество великих тем для творчества хранит в себе наше время! Разве мало может рассказать красноармеец, участвовавший в пламенной борьбе гражданской войны, рабочий, знавший подполье, гнет, несущий сейчас на себе тяжесть и напряжение нашей еще медленно встающей с одра болезни промышленности? Разве нечего сказать крестьянину, кормящему армию и города, недавнему участнику партизанских восстаний?.."

Кружковцы пытались принимать меры по привлечению к литературному творчеству представителей "трудового" населения. Их стараниями литературные кружки появились на ряде предприятий, в учебных заведениях, красноармейских частях. Наиболее активно действовали они на рабфаке и в школе имени III Коминтерна. Там выпускались даже рукописные журналы с сочинениями членов кружка. Но сколько-нибудь заметных имtн не выявилось. Причину кружковцы видели в низкой грамотности людей, потянувшихся к литературному творчеству,

14 апреля 1921 года губполитпросвет, "в целях выявления литературно-художественных дарований среди широких масс трудового населения", объявил об открытии в начале мая в Барнауле литературно-художественной студии. Задачи ее определялись так:

"1. Дать общее литературно-художественное развитие и техническую подготовку начинающим авторам.

2. Ознакомить их с литературными течениями и формами творчества, требованиями и заданиями в области художественной литературы.

3. Подготовить кадры литературных работников".

После прохождения первоначального общеобразовательного курса студийцев намечалось распределить по семинариям поэзии, прозы, истории литературы, журналистики.

Студия была рассчитана на 75 человек. Принимались в нее лица не моложе 16 лет, в первую очередь командированные профсоюзами. Иногородние обеспечивались общежитием и питанием, при этом предупреждались, что обувь и одежда им выдаваться не будет.

Чтобы выявить наиболее способных, поступающим предлагалось к заявлению о приеме приложить "одно - два произведения".

Прекрасную эту задумку, насколько известно, довести до конца не удалось. Причина все та же: не хватило средств...

К началу 1923 года кипучая деятельность кружка "Лито" стала затихать. Ряды их поредели: часть кружковцев покинула Барнаул, А.И. Жиляков и С.И. Исаков умерли...

Но литературная жизнь в городе не замерла, хотя порой была близка к этому. Так, в конце 1926 года литературная группа (уже не "Лито"), обосновавшаяся при газете "Красный Алтай", состояла всего из семи человек, в том числе трех сотрудников редакции. Занимались они, судя по отчету, "изучением сибирской литературы, чтением своих произведений, публичными выступлениями". Не густо... Изредка им предоставлялось место в газете.

К 1933 году группа выросла до 30 человек, но особыми творческими успехами и новыми дарованиями похвалиться тоже не могла...

Стихи и рассказы довольно часто встречаются на пожелтевших страницах газеты "Красный Алтай" за 20-е годы. Из авторов назову лишь тех, кого не назвал раньше: Т. Воротников, А. Квятковский, И. Мухачев, Агния Сенч, А. Топоров, В. Токаревский, В. Семенов (Василий Трудовой), А. Хасин, К. Черепанов, В. Хвощинская. (Список, возможно, неполон.)

Из них достаточно известны лишь Илья Мухачев, Адриан Топоров, меньше - Василий Трудовой. А остальные - кто они? Какова их судьба? Я, к сожалению, ответить на эти вопросы не могу: архивные раскопки пока ничего существенного не дали. А ведь эти люди не так уж давно жили в нашем городе, трудились пытались в меру сил и таланта сказать свое, пусть негромкое слово о том непростом времени, и этим заслужили право пусть на самое скромное место в истории литературной жизни Барнаула. Но никто в свое время не удосужился собрать о них хотя бы краткие сведения, опубликовать или сдать в архив. Как тут не вспомнить А.С. Пушкина: "Замечательные люди исчезают у нас, не оставляя следов. Мы ленивы и нелюбопытны".

Из всех, о ком здесь сказано, пробиться в "большую" литературу удалось лишь Анне Караваевой.

Широкую известность принес ей роман "Золотой клюв", опубликованный в 1925 году в журнале "Сибирские огни". Это был первый сибирский исторический роман. В нем рассказывается о событиях на Колывано-Воскресенских заводах и рудниках в конце XVIII - начале XIX вв. Мысль о создании романа возникла у нее на уроках "истории классовой борьбы", где она часто использовала документы губархива "о беглых вольных людях". Часть материала собрала во время поездок по Алтаю в качестве корреспондента газеты "Красный Алтай".

Роман написан хорошим языком, легко читается, но, не в обиду будь сказано уважаемой Анне Александровне, она злоупотребила классовым подходом к истории. Вот лишь один пример. Один из главных героев романа - начальник заводов Гавриил Симонович (у Караваевой - Семенович) Качка, один из лучших горных деятелей Алтая, в ее изображении недалек умом, обжорлив, плюет на ковер и глубоко презирает "чернь" . ("Кто с чернью якшается, сам подлым духом грязи ее и невежества заражен бывает".) И на заводы-то он попал потому, что "с важным каким-то барином в карты играли - играли, да и поругались. А царице сей барин-дружок..."

Тут правда и не ночевала. Такой же черной краской изображены и остальные начальствующие лица. Тогда это было то, что надо. "Историко-революционный" роман был поднят на щит, экранизирован, многократно переиздавался. Ну а теперь он лишь памятник пресловутому "классовому подходу" в истории и литературе, из-за которого мы вынуждены теперь чуть ли не заново учить нашу отечественную историю.

По алтайским впечатлениям Анной Караваевой написан и роман "Лесозавод" (1928).

После губсовпартшколы Анна Караваева некоторое время, по направлению губкома партии, работала инспектором по народному образованию, проверяла работу школ, библиотек, детдомов. Ее отчеты, на мой взгляд, представляют немалый интерес как для биографов Анны Караваевой, так и для истории нашего города.

Вот лишь несколько выдержек из них:

1 марта 1923 г. "Произвела обследование 8-й советской школы. Учащихся 125 человек. Библиотека скудная - 600 книг. Острая нехватка учебников. Из материалов для наглядных работ -лишь кусок глины..."

15 - 17 сентября 1923 г. "1-я детская библиотека в Народном доме. Помещается в одной комнате. Дверь не запирается. Холод. Дрова хранятся под столами и лавками. Рядом - биллиардная, оттуда - шум, пьяная брань. Иногда пьяный завсегдатай лезет в библиотеку. Книг числится 10747, налицо - 9004, остальные "зажилили" еще в 1921 - 1922 гг. Зарплата, и без того мизерная, выдается неаккуратно, библиотекари голодают, не имея денег даже на хлеб..."

8-12 августа 1923 г. "Обследовала 11-й детдом. Размещается в двухэтажном монастырском здании из 16 комнат. Кровати со старыми рваными одеялами, а то и без оных, почти полное отсутствие подушек. В доме 149 детей дошкольного возраста. Питание: утром - небольшой кусок хлеба с топленым маслом, в обед - 100 г хлеба, две кружки супу, кусочек мяса, вечером - кружка каши с маслом без хлеба. От недоедания и клопов - беспокойный сон. Плачут, дерутся, едят траву, расползаются кто куда, воспитательницы гоняются за ними... 10 детей объелись беленой ("она сладкая"). При мне принесли одну отравившуюся девочку. Вид этого ребенка был ужасный: распухшие веки, зрачок во весь глаз, раздутый живот. (Мимоходом замечу: ребенок был грязен до корост)".

Воспитанниками детдомов были в основном, сироты мировой и гражданской войн, "подранки", по чьему-то меткому выражению. Немало слез пролила, наверно, Анна Александровна, глядя на них. Ведь сама была матерью двух малюток.

Надо сказать, что городские и губернские власти прилагали немало усилий для облегчения участи сирот, но враз решить эту проблему в той разрухе было невозможно.

Анна Александровна Караваева прожила в Барнауле около шести лет и оставила добрый след в развитии образования и культуры в нашем городе. Эти годы занимают важное место в ее творческой судьбе.