Алло, вас плохо слышно

Огромная благодарность Киру Булычеву за его великолепный рассказ «Можно попросить Нину?»
-
Алло, вас плохо слышно
(Социальная фантастика)

Глава 1. Сквозняк
Сергей Владимирович поморщился, когда телефонная трубка в очередной раз отозвалась протяжными гудками. Декабрьский сумрак за окном сгущался, наполняя московскую квартиру промозглой серостью. Двадцать пятое число — канун Рождества по западному календарю, но в России 1992 года этот праздник ещё не успел вернуться из долгого забвения. Впрочем, какие уж тут праздники.

Палец привычным движением провернул диск телефона, набирая семь цифр. Старенький аппарат с потёртым диском был свидетелем лучших времён. Времён, когда звонок был событием, а не обыденностью. Сейчас телефон казался анахронизмом, как и многое в этой квартире, как и сам хозяин — шестидесятитрехлетний инженер, чей опыт и знания оказались вдруг никому не нужны в новой стране, рождённой из обломков империи.

Гудки сменились тишиной, потом лёгким потрескиванием. Сергей Владимирович вздохнул, собираясь положить трубку, но вдруг услышал детский голос:
— Алло? Алло, вас плохо слышно.
Голос был тонким, девичьим, немного напуганным. Сергей Владимирович на мгновение растерялся — он набирал номер своей бывшей коллеги Алёны Дмитриевны, женщины его возраста, с которой договорился обсудить возможность подработки.
— Извините, ошибся номером, — он помедлил. — Это квартира Крыловых?
— Нет, это квартира Сорокиных, — ответил детский голос. — Меня зовут Алёна. А вы кто?
Совпадение имён показалось странным, но Сергей Владимирович не придал этому значения.
— Сергей Владимирович. Простите за беспокойство.
За окном кружился редкий снег. В старом батареи, что-то булькало и стучало. Сергей уже собирался положить трубку, но что-то в голосе девочки — одиночество, затаённая грусть — остановило его.

— А где твои родители, Алёна?
— Папа на фронте, — ответила девочка. — А мама на заводе, она часто там ночует. Я сейчас одна.
Сергей Владимирович замер. Из трубки доносился треск и шипение, словно линия работала на пределе возможностей.
— На фронте? — переспросил он. — На каком фронте?
— На войне, — просто ответила девочка. — Сегодня 30 октября. Уже совсем скоро зима, а у нас в квартире холодно. И есть почти нечего.
Мужчина почувствовал, как что-то сжалось внутри. 30 октября? Но сейчас же декабрь... И какая война?

— Алёна, какой сейчас год? — спросил он, сам не понимая, почему задаёт такой странный вопрос.
— Тысяча девятьсот сорок второй, — ответила девочка. — А что?
Сергей Владимирович опустился в кресло, держа трубку дрожащей рукой. Октябрь 1942-го. Москва. Война. Холод. Голод. Всё это он сам знал не понаслышке — его собственное детство пришлось на военные годы. Но как такое может быть?
— Алёна, сколько тебе лет?
— Двенадцать. А что, дядя Серёжа?
Телефонная линия затрещала сильнее, словно огромное расстояние — не пространства, а времени — создавало помехи в эфире.
— Просто уточнил. Послушай, это может показаться странным, но я звоню тебе из будущего. Сейчас у меня двадцать пятое декабря 1992 года.

На другом конце провода повисла тишина. Сергей подумал, что девочка решила, что он сумасшедший. Но затем услышал её тихий голос:
— Я вам верю. У меня всегда было предчувствие, что могут быть такие чудеса. А как там, в будущем? Война уже закончилась?
Сергей Владимирович закрыл глаза. За пятьдесят лет, разделяющих их, планета совершила невероятный технологический скачок, взлетела к звёздам и едва не уничтожила сама себя в холодной войне. Родилось и умерло столько надежд. Но что из этого будет важно для голодной двенадцатилетней девочки из военной Москвы?
— Да, Алёнушка. Война закончилась. Мы победили.

Глава 2. Голоса прошлого
Связь прервалась внезапно — как оборванная струна. Сергей Владимирович долго сидел с трубкой в руке, слушая короткие гудки. Потом медленно положил её на рычаг. Стоило лишь прикрыть глаза, и память услужливо подбросила картины из собственного детства: холодная комната коммуналки, тусклый свет коптилки, постоянный, изматывающий голод и страх за отца, который был где-то на фронте.

В тот вечер он больше не набирал никаких номеров. Просто сидел у окна, глядя на огни ночной Москвы 1992 года — растерянной, полуголодной, но всё равно гораздо более сытой и тёплой, чем Москва военной зимы сорок второго.
Утром Сергей Владимирович проснулся с твёрдой уверенностью, что вчерашний разговор ему просто привиделся. Странный сон, навеянный воспоминаниями и одиночеством. Однако что-то непреодолимо тянуло его к телефону. Рука сама потянулась к диску, пальцы набрали тот же номер.

После нескольких гудков в трубке раздался уже знакомый голос:
— Алло?
— Алёна? Это Сергей Владимирович, вчера мы с тобой разговаривали.
— Дядя Серёжа! — в голосе девочки послышалось одновременно облегчение и радость. — Я думала, вы больше не позвоните.
Линия потрескивала, но голос был отчётливо слышен.
— Как ты там? — спросил Сергей, и в собственном голосе услышал неподдельную тревогу.
— Холодно очень. Мама вчера не пришла с завода, у них там какое-то важное задание. Я укрылась всеми одеялами, но всё равно замёрзла ночью.
Сергей Владимирович стиснул трубку. Картина была до боли знакомой. В его детстве было так же — те же холодные стены, то же отчаянное ожидание родителей.
— А что ты ела вчера?

Пауза в линии показалась ему бесконечной.
— Вчера ничего. Позавчера был хлеб, мама оставляла. А сейчас я пью кипяток с сахарином.
Сергей почувствовал, как внутри поднимается волна бессильной ярости. Полвека прошло, а он ничем не может помочь этому ребёнку, такому же, каким был сам когда-то.
— Алёна, послушай меня внимательно. Я хочу тебе кое-что рассказать. Скажи, на какой улице ты живёшь?
— Мы с мамой живём на Таганке, в коммунальной квартире, на втором этаже, — ответила Алёна.
— Это замечательно! — обрадовался Сергей. — Слушай меня внимательно и запоминай. Рядом с вами есть улица Гончарная. В доме номер 2, в первом подъезде есть подвал. Запомнила?
— Да, дядя Серёжа, запомнила. Улица Гончарная, дом 2, первый подъезд, подвал. — подтвердила девочка.
— Хорошо, запоминай дальше. В дальнем углу этого подвала, справа от входа, есть вентиляционное отверстие в стене. Оно заложено кирпичами, но один кирпич — тот, что третий снизу — можно вынуть. За ним тайник. Запомнила?
— Да. Вентиляция, третий кирпич снизу можно вынуть.

Сергей Владимирович говорил, и перед его глазами возникала картина из прошлого: он сам, тринадцатилетний мальчишка, случайно обнаруживший этот тайник, когда с пацанами играли в жмурки. В нём он нашёл золотые украшения, завёрнутые в грязную, промасленную тряпку. Испугавшись, он оставил всё на месте и никогда никому об этом не рассказывал. Позже, когда прошли годы, он не раз задумывался, кто и зачем спрятал эти ценности. Теперь он мог их использовать, чтобы помочь.

— Дядя Серёжа, вы думаете, там что-то есть? — в голосе девочки промелькнула надежда.
— Я знаю, что там есть. Ты найдёшь там свёрток завёрнутый в грязную тряпку. В нём золотые украшения. Их можно обменять на продукты на рынке. Только будь осторожна, никому не говори, откуда они. Скажи маме, что нашла на улице.
Линия затрещала сильнее, словно сопротивляясь этому вмешательству в ход времени.
— Но это же чужое... — неуверенно начала Алёна.
— Нет, — твёрдо сказал Сергей. — Считай, что это от меня тебе подарок на 7 ноября. Я... я знаю, кто это спрятал. Тот человек хотел бы, чтобы ты взяла это... Чтобы выжила.

Глава 3. Эхо войны
Следующие дни превратились для Сергея Владимировича в странную двойную жизнь. В реальном мире декабря 1992 года он выходил на улицу, покупал продукты, встречался с немногочисленными друзьями, переживавшими, как и он, крушение привычного мира. А возвращаясь домой, снова и снова набирал тот номер, который стал для него нитью, соединяющей с прошлым — с ноябрем 1942 года, с двенадцатилетней Алёной.
Каждый раз, когда связь устанавливалась, он испытывал облегчение. Значит, девочка всё ещё там, на другом конце временного туннеля. Жива.

— Алло? Дядя Серёжа, это вы?
Сергей улыбнулся, услышав знакомый голос.
— Да, Алёнушка, я. Как ты?
— Спасибо вам большое! — в голосе девочки звучала искренняя благодарность. — Я всё нашла, там, где вы сказали. Мама отнесла серёжки на рынок и обменяла на хлеб, сахар и даже немного масла! Теперь мы не голодаем.
Сергей Владимирович на мгновение прикрыл глаза. Он помнил цену хлеба в те годы — буханка на рынке могла стоить целое состояние. Золотые серьги, цепочка и другие украшения должны быть хорошим подспорьем.

— Я помню там было небольшое золотое колечко с малахитовым камнем.
— Да оно очень красивое. Мама оставила его. Сказала, что это будет моё приданое после войны.
Сергей невольно улыбнулся. В голосе девочки впервые за всё время их разговоров звучала надежда.
— Дядя Серёжа, а расскажите мне ещё про будущее, — попросила Алёна. — Когда закончится война?
— В мае 1945 года, — ответил Сергей. — Девятого мая. Этот день станет главным праздником страны — Днём Победы.
— Три года ещё, — задумчиво протянула девочка. — Это так долго.
— Но мы победим, — уверенно сказал Сергей. — И после будет много всего хорошего. Москва станет огромным красивым городом. Построят Новый Арбат — целую улицу из стекла и бетона. А в 1980 году в Москве пройдёт Олимпиада — мировые спортивные соревнования. Весь мир будет смотреть на нашу столицу.
— А летать в космос будут? — неожиданно спросила Алёна.
Сергей улыбнулся. Даже в голодном военном детстве дети мечтали о звёздах.
— Будут. Первым полетит наш, советский человек — Юрий Гагарин. В 1961 году, 12 апреля. А потом на Луну полетят американцы.
— На Луну! — в голосе девочки звучало искреннее восхищение. — Хотелось бы дожить до этого.

Сергей почувствовал, как сжалось сердце. Эта девочка сейчас не уверена, доживёт ли до завтра, не то что до космической эры.
— Конечно, доживёшь. И ещё много хорошего увидишь.
С каждым днём разговоры становились всё более личными. Алёна рассказывала о своей жизни: о школе, которая работала с перебоями, о подруге Тане, с которой они вместе собирали книги для раненых в госпитале, о вечерах в бомбоубежище под вой сирен.
Сергей Владимирович в ответ делился историями о послевоенной Москве, о том, как быстро залечивались раны войны, как строились новые районы, открывались школы и институты. Он намеренно избегал рассказов о перестройке, распаде Советского Союза, о тяжёлом настоящем, в котором жил сам. Зачем омрачать надежду ребёнка?

— Дядя Серёжа, а вы сами в войну маленьким были? — спросила однажды Алёна.
Сергей помедлил с ответом. Да, он был ребёнком войны. И его детство было таким же, как у этой девочки — голодным, холодным, напуганным.
— Да, Алёна. Я тоже помню войну. Помню, как было трудно. Но мы справились. И ты справишься.

Глава 4. Связь времён
Связь с прошлым длилась уже почти месяц. Сергей Владимирович каждый день звонил по тому номеру, и каждый раз Алёна отвечала. Иногда разговоры были короткими — несколько минут, иногда длились почти час, пока не начинало сильно трещать в динамике телефона.
В один из январских дней 1993 года, набрав привычный номер, Сергей услышал длинные гудки. Никто не отвечал. Сердце кольнуло тревогой. Он набрал номер ещё раз, потом ещё. На четвёртый раз трубку сняли, но вместо знакомого детского голоса он услышал незнакомый женский:

— Алло? Алло, говорите.
Сергей Владимирович растерялся. Возможно, это мама Алёны — та, что работала на заводе, постоянно производя снаряды для фронта.
— Здравствуйте, это Сергей Владимирович. Могу я поговорить с Алёной?
Пауза.
— С Алёной? А кто вы ей?
— Я... — Сергей замялся. Кем он был для этой девочки из прошлого? Другом? Наставником? — Я знакомый. Мы часто разговариваем по телефону.
Женщина на том конце линии тяжело вздохнула.
— Алёны нет дома. Она в больнице. Воспаление лёгких.
Сергей почувствовал, как холод пробежал по спине. Воспаление лёгких в условиях военной Москвы, при нехватке лекарств и врачей, при постоянном недоедании — это было крайне опасно.

— В какой больнице? — машинально спросил он, хотя понимал, что не сможет её навестить.
— В детской, на Полянке, — ответила женщина, и в её голосе Сергей услышал ту же усталость, что звучала в голосах множества женщин военного времени. — Врачи говорят, что у неё сильное двухсторонняя пневмония. Это я виновата — всё на заводе, заводе...
Голос женщины сорвался, и Сергей понял, что она плачет.
— Она поправится, — твёрдо сказал он. — Обязательно поправится. Передайте ей, что я звонил, что буду звонить ещё. Скажите, что дядя Серёжа о ней помнит.
После этого разговора наступили дни тревожного ожидания. Сергей Владимирович звонил несколько раз в день, но трубку никто не брал. На четвёртый день он услышал тот же женский голос:

— Алло?
— Здравствуйте, это Сергей Владимирович. Как Алёна?
— Ей лучше, — в голосе женщины звучало облегчение. — Врач сказал, что кризис миновал. Её должны выписать через неделю.
Сергей выдохнул с облегчением.
— Я очень рад. Пожалуйста, передайте ей, что я звонил, что очень за неё переживал.
— Обязательно передам, — пообещала женщина. — Знаете, она всё время о вас спрашивала в бреду. Говорила что-то про то, что вы из будущего, что рассказали ей о победе и космосе...
Сергей почувствовал, как внутри всё сжалось.
— Это просто детские фантазии, — осторожно сказал он. — Мы иногда фантазировали во время разговоров.
— Да, конечно, — голос женщины смягчился. — Спасибо вам. В наше время детям так нужны чудеса. Я рада, что у Алёны есть такой друг.

Когда Алёна наконец вернулась домой, их разговоры возобновились, но стали короче — девочка ещё была слаба после болезни. Однако каждый раз она рассказывала о маленьких радостях: о новой книге, которую принесла мама, о письме от папы с фронта, о первых весенних лучах солнца, ненадолго заглянувших в окно.
А потом, в один из мартовских дней, связь между временами оборвалась. Сергей набирал номер снова и снова, но вместо знакомого голоса слышал лишь механический голос телефонной станции: «Неправильно набран номер».
Невидимый мост через пятьдесят лет рухнул, оставив после себя только воспоминания.

Глава 5. Замкнутый круг
Прошла неделя с тех пор, как оборвалась связь с прошлым. Сергей Владимирович впал в странное оцепенение. Он по-прежнему ходил по магазинам, разговаривал с соседями, даже встретился с бывшей коллегой Алёной Дмитриевной, чтобы обсудить возможность подработки. Но всё это казалось ненастоящим, словно декорация на фоне той другой, более реальной жизни, которую он проживал в разговорах с двенадцатилетней Алёной из 1942 года.
По ночам ему снилась война, которую он когда-то пережил ребёнком. Снились бомбёжки, голод, страх. И девочка Алёна.

Однажды утром Сергей Владимирович проснулся с чётким осознанием: он должен узнать, что случилось с той девочкой. Прошло пятьдесят лет, но она могла быть жива. Если, конечно, выжила в той войне.
Он достал старую записную книжку, перелистал пожелтевшие страницы. Многие имена принадлежали людям, которых уже не было в живых. Найдя нужный номер, он набрал его на диске телефона.

— Алло? — раздался в трубке голос знакомого милиционера, работавшего в архиве.
— Михаил Петрович? Здравствуйте. Это Сергей Владимирович, помните меня?
— Сергей Владимирович, рад слышать! Конечно, помню! Сколько лет, сколько зим! Ты как, старина?
Они обменялись обычными фразами о здоровье, о детях и внуках, о трудных временах. Затем Сергей задал главный вопрос:
— Михаил Петрович, мне надо разыскать семью Сорокиных живших на Таганке в 42-ом году. Информации о них почти нет. Девочку звали Алёна, Алёна Сорокина, в 42-ом ей было 12 лет, значит 30-го года рождения. Ни имя матери, ни имя отца не знаю. Знаю только, что мать работала на заводе, делала снаряды, отец воевал. Вот и все вводные. — Вздохнул Сергей.
— Не густо, не густо, — поцокал языком Михаил Петрович. — Хорошо, посмотрю, что можно сделать. Всё, до связи. Рад был тебя слышать. — И повесил трубку.

Через неделю не выдержав, позвонил Михаилу Петровичу.
— Не переживай, старина. Ищем. — ответил старый приятель. — Найдем, позвоню.

Через две недели, вечером раздался телефонный звонок.
— Приветствую, Сергей Владимирович, — голос милиционера звучал радостно. — Ну и задачку ты мне задал. Короче, с тебя магарыч и шоколадка. Магарыч мне, шоколадка Танечка, она такой объем работы выполнила... Думаю, шоколадки будет мало, ещё и коробку конфет.
— Да хоть две коробки. Говори, не томи.
— Ну ты и торопыга, Сергей Владимирович, ладно, слушай.

Отец, Сорокин Виктор Викторович, 1908 года рождения, погиб в 45-ом не задолго до победы.
Мать, Сорокина Нина Васильевна (в девичестве, Пастухова), 1910 года рождения, умерла в 1990 году.
Дочь, Сорокина Алёна Викторовна, родилась 28 февраля 1930 года. Жива, на пенсии.
— У тебя есть её адрес или телефон? — Не выдержал Сергей.
— Телефона нет, адрес сказать? — И ехидное, хи-хи.
— Ладно, записывай...
***
Через час Сергей Владимирович уже стоял перед дверью обычной московской квартиры в старом доме на Сретенке. Он долго не решался нажать на звонок. Что он скажет этой женщине? «Здравствуйте, мы с вами разговаривали, когда вам было двенадцать лет, а мне — шестьдесят три, хотя на самом деле мы почти ровесники»? Это звучало бы безумием.
И всё же он позвонил.

Дверь открыла пожилая женщина с седыми волосами, собранными в аккуратный пучок.
— Алёна Викторовна? — осторожно спросил Сергей.
Женщина внимательно посмотрела на него, и вдруг её глаза расширились от удивления.
— Дядя Серёжа? — прошептала она. — Это вы?
Сергей растерялся. Он не ожидал, что она узнает его — ведь они никогда не виделись, только разговаривали по телефону.
— Вы... помните меня?

Алёна улыбнулась и жестом пригласила его войти.
— Конечно, помню. Не каждый день разговариваешь с человеком из будущего.
Они прошли в небольшую, но уютную комнату. На столике стоял старинный телефонный аппарат, точно такой же, как у Сергея Владимировича дома.
— Присаживайтесь, — сказала Алёна. — Я давно вас ждала. Всю жизнь, можно сказать.
Сергей опустился в кресло, не сводя глаз с женщины. В её голосе слышал те же интонации.
— Я не понимаю, — сказал он наконец. — Как вы узнали меня?
Алёна вздохнула и достала из ящика серванта небольшую шкатулку. Открыв её, она вынула старинное золотое кольцо с малахитовым камнем.
— Вы помогли мне с мамой выжить, — просто сказала она. — Те украшения спасли нас от голода. А кольцо я сохранила на память. И стоило мне увидеть вас в дверях, как я сразу поняла — это вы, тот самый дядя Серёжа, который звонил мне из будущего.

Сергей смотрел на кольцо, и воспоминания нахлынули на него с новой силой. Он вспомнил, как нашёл этот тайник в подвале в 42-ом году, будучи тринадцатилетним мальчишкой. Как испугался и оставил всё на месте, никому не рассказав. А потом забыл об этом на долгие годы.
— Но я не понимаю, — сказал он. — Как это могло произойти? Как я мог звонить вам в прошлое?
Алёна покачала головой.
— Я не знаю. Может быть, это какая-то аномалия во времени. Может, это судьба. Знаете, я ведь стала инженером по телефонной связи именно из-за наших разговоров. Всю жизнь пыталась понять, как такое возможно.

Сергей смотрел на женщину перед собой — живое доказательство их невероятной связи через время. И вдруг понял, что именно эти разговоры, эта случайная помощь девочке из прошлого, стали самым важным делом его жизни.
— И вы всё это время знали, что встретите меня?
— Не знала наверняка, — ответила Алёна. — Но надеялась. Вы ведь сказали тогда, что живёте в 1992 году. Я всё эти годы ждала, высчитывая, когда наступит этот момент.

Сергей Владимирович смотрел на женщину перед собой, не в силах поверить в реальность происходящего. Полвека пролегло между их телефонными разговорами и этой встречей.
— Получается, мы с вами жили на соседних улицах? — спросил он.
— Да, мы даже могли встречаться, — кивнула она.
— В конце декабря 42-го я с родителями уехал в Ташкент, в эвакуацию. Вернулись уже после войны.
Она помолчала, глядя на кольцо в своей руке.
— Знаете, мама меняла украшения, на хлеб, тушёнку, сахар... Они действительно спасли нас обеих. Я тогда болела, истощение было сильное, врачи не давали особых надежд. Но благодаря продуктам, которые мама выменивала, я выкарабкалась.

Сергей почувствовал, как к горлу подступает комок. Он сам был ребёнком войны, пережил голод и холод, но теперь узнал, что ещё и помог другому ребёнку выжить — из прошлого, которое для него самого стало настоящим.
— А ваши родители? — спросил он.
— Мама дожила до восьмидесяти лет, — с теплотой в голосе ответила Алёна. — Всю жизнь работала на том же заводе. Отец с войны не вернулся, погиб при штурме Кёнигсберга в апреле сорок пятого.
Она вздохнула, а потом чуть улыбнулась:
— Но знаете, что помогло мне пережить все трудности? Ваши рассказы о будущем. О том, что война закончится, что будет победа, что Москва станет красивой. Полёте Гагарина ждала с нетерпением! И Олимпиаду ждала, зная, что она обязательно состоится.
Пожилая женщина встала, подошла к серванту и достала фотоальбом. Перелистывая страницы, она показывала фотографии: вот она, молодая студентка, рядом с первыми автоматическими телефонными станциями; вот она с коллегами возле Кремля в День Победы; вот её дети и внуки.

— Всё это стало возможным благодаря вам, — тихо сказала она. — И я всегда хотела сказать вам спасибо.
Она нежно обняла его и поцеловала в щеку.
— Спасибо вам, дядя Сережа.

Глава 6. Эхо будущего
Весна 1993 года выдалась холодной и промозглой. Москва медленно просыпалась от зимней спячки, нехотя сбрасывая с себя остатки снега. Для Сергея Владимировича эта весна стала временем удивительных открытий и осознаний.
Он часто навещал Алёну Викторовну в её квартире на Сретенке. Они подолгу говорили, восстанавливая события тех далёких дней.

— А вы знаете, что после того, как наша связь оборвалась я долго пыталась до вас дозвониться, на тот номер который вы мне оставили? — сказала однажды Алёна, разливая чай. — Каждый день набирала тот же номер, но ответом была тишина.
Сергей покачал головой:
— А я думал, что схожу с ума. Представляете, каково это — разговаривать с девочкой из прошлого? С девочкой, которая ещё не знает, что будет дальше, для которой всё, что для тебя история — пока только неизвестное будущее.
Алёна улыбнулась:
— Мне кажется, мы с вами попали в какую-то временную петлю. Вы помогли мне выжить, рассказав о тайнике с сокровищами.
Сергей задумчиво смотрел в окно на московские крыши.

— Знаете, что самое странное? Я ведь действительно нашёл тот тайник в декабре 42 -го года. Но испугался и оставил всё как есть. А спустя почти пятьдесят лет сам же и рассказал вам о нём. И вы его нашли раньше меня...
— Но кто же тогда спрятал там эти драгоценности? — спросила Алёна.
Сергей пожал плечами:
— Этого мы, наверное, никогда не узнаем. Может быть, кто-то из довоенных жильцов, кто не вернулся из эвакуации. А может...
Он запнулся, внезапно осенённый странной мыслью.
— Что? — спросила Алёна.
— А может быть, их там спрятал я сам. В будущем. Чтобы потом рассказать вам об этом в прошлом.

Они посмотрели друг на друга, ошеломлённые этой мыслью. Время свернулось в странную петлю, где причины и следствия поменялись местами.
— Но это невозможно, — медленно произнесла Алёна. — Ведь тогда... откуда вообще взялись эти вещи?
Сергей развёл руками:
— Кто знает? Может быть, время вовсе не линейно, как мы привыкли думать. Может, всё существует одновременно — и прошлое, и настоящее, и будущее. А мы просто движемся по нему в одном направлении, как поезд по рельсам.
После этого разговора они начали встречаться чаще. Сергей приносил старые фотографии и документы, они вместе пытались восстановить хронологию событий, найти логику в этом необъяснимом пересечении времён.

Однажды, перебирая старые вещи, Сергей нашёл среди бумаг маленькую записную книжку, которая принадлежала его матери. Листая пожелтевшие страницы, заполненные выцветшими чернилами, он вдруг замер. На одной из страниц был записан тот самый телефонный номер, по которому он звонил в прошлое.
— Алёна Викторовна, — сказал он при следующей встрече, — я, кажется, понял, как произошло наше соединение через время. Этот номер был записан в книжке моей матери. Возможно, это был ваш номер телефона в военные годы?

Алёна покачала головой:
— Нет, у нас не было своего телефона. В квартире был только один телефон — в коридоре, общий на всех. Но номер я помню, это был не тот, по которому вы мне звонили.
Загадка оставалась неразгаданной. Но с каждым днём Сергей всё больше убеждался, что их встреча не была случайной. Что-то или кто-то соединил их через время, позволив изменить ход событий, спасти жизнь.

В один из вечеров Алёна достала из шкатулки то самое золотое кольцо с малахитом.
— Я хочу, чтобы оно было у вас, — сказала она, протягивая кольцо Сергею. — Это ведь благодаря вам оно сохранилось, а теперь должно вернуться к вам.
Сергей долго смотрел на кольцо, лежащее на его ладони. Невероятная мысль пришла ему в голову.
— А что, если... — начал он, но не закончил фразу.
Алёна, казалось, поняла его без слов.
— Вы думаете, что именно это кольцо вы должны спрятать в том тайнике? Чтобы замкнуть круг?

Сергей кивнул, не в силах произнести ни слова. Мысль была безумной, но в то же время — единственно возможной в этой фантастической истории.
— Но ведь дом на Таганке... Он уже снесён, — сказала Алёна. — На его месте построили новое здание ещё в семидесятых.
Сергей почувствовал странное облегчение. Возможно, так было даже лучше — не пытаться вмешиваться в ход времени ещё больше.
— Значит, пусть кольцо останется с вами, — сказал он. — Как напоминание о нашей удивительной истории.

Глава 7. Последний звонок
Лето 1993 года выдалось жарким. Москва изнывала от зноя, плавилась на солнце. В душной квартире Сергея Владимировича вентилятор приказал долго жить. Но он почти не замечал неудобств, поглощённый своим новым ритмом жизни.
Теперь у него была цель — каждый день он отправлялся в библиотеку, где изучал книги по физике времени, квантовой механике, теории относительности. Он пытался найти научное объяснение тому чуду, которое произошло с ним и Алёной. Но наука лишь разводила руками — всё, что случилось, противоречило известным законам физики.

А по вечерам они встречались — он и Алёна Викторовна — два пожилых человека, связанных невероятной историей. Они вместе ходили в парк, сидели на скамейке, наблюдая за детьми на площадке, и говорили, говорили, говорили...
— Знаете, я ведь пыталась рассказать об этом своим детям, — сказала однажды Алёна. — Но они лишь посмеялись, решили, что это просто фантазии старой женщины. И я их понимаю — ведь это действительно звучит невероятно.
Сергей кивнул:
— Я и сам иногда думаю — а не приснилось ли мне всё это? Но потом вспоминаю наши разговоры, вспоминаю, как вы, маленькая девочка, рассказывали мне о своей жизни там, в сорок втором году. И понимаю, что это было. По-настоящему было.
— Что вы думаете, — спросила Алёна, — это могло повториться? Может быть, и сейчас кто-то где-то разговаривает через время?
Сергей задумался:
— Мне кажется, что время полно таких... разломов, трещин. Просто мы редко их замечаем. А если замечаем — не верим, списываем на совпадение, на случайность. Но иногда эти трещины становятся мостами. И тогда происходят чудеса.

В августе Сергей Владимирович почувствовал себя плохо. Сердце, давно барахлившее, начало сдавать всерьёз. Врачи разводили руками — возраст, стрессы последних лет, общее истощение организма. Ему прописали покой и лекарства, но он продолжал каждый день встречаться с Алёной, словно торопясь наговориться за все те годы, что были потеряны.
— Я всё думаю, — сказал он ей в один из вечеров, — что было бы, если бы мы не встретились тогда? Если бы я не набрал тот номер?

В сентябре Сергею стало хуже. Его положили в больницу с диагнозом "обширный инфаркт". Алёна навещала его каждый день, приносила домашнюю еду, читала книги. Они оба понимали, что времени остаётся мало.
— Я хочу, чтобы вы кое-что сделали для меня, — сказал однажды Сергей, когда Алёна собиралась уходить. — В моей квартире, в ящике письменного стола, лежит тетрадь. Я записал там всю нашу историю — от первого звонка до наших встреч. Возьмите её, пусть она останется с вами.
Алёна кивнула, сдерживая слёзы:
— Хорошо, дядя Серёжа. Я сохраню её.

В октябре, когда московские парки окрасились в золото и багрянец, сердце Сергея Владимировича остановилось. На его похоронах было немного людей — несколько старых коллег, соседи по дому, Алёна Викторовна с дочерью и внуком.
А через месяц на его могиле появился скромный гранитный памятник. На нём, под датами рождения и смерти, была выбита короткая фраза: "Человек, подаривший двоим жизнь".
Алёна часто приходила на это кладбище. Сидела на скамейке у могилы, перебирая в памяти их разговоры — те давние, через время и пространство, и те недавние, когда они наконец встретились лицом к лицу.
А иногда, в особенно тихие дни, ей казалось, что старый телефонный аппарат в её квартире начинает тихонько звенеть, словно кто-то очень далеко набирает её номер, пытаясь дозвониться через время.

Эпилог
Москва, ноябрь 2003 года.
В маленькой квартире на Сретенке раздался телефонный звонок. Старинный аппарат, сохранившийся с середины прошлого века, протяжно зазвенел. Девушка лет двадцати, с тёмными волосами, собранными в хвост, подняла трубку:
— Алло?
— Здравствуйте, можно попросить Алёну Викторовну? — раздался в трубке молодой мужской голос.
— Бабушки больше нет, — тихо ответила девушка. — Она умерла два месяца назад.
— Простите, — голос в трубке дрогнул. — Я... не знал. Меня зовут Сергей, я историк, изучаю феномены времени. Мне порекомендовали поговорить с вашей бабушкой...
Девушка на мгновение замерла, услышав имя звонившего. Затем, словно решившись на что-то, сказала:
— Знаете, у бабушки осталась тетрадь. Она просила передать её человеку по имени Сергей, который когда-нибудь позвонит и будет спрашивать о телефонных разговорах через время.
Повисла пауза.
— Это... это про меня, — наконец произнёс молодой человек. — Но как ваша бабушка могла знать, что я позвоню?
Девушка улыбнулась:
— Она многое знала наперёд. Говорила, что времени у неё было предостаточно, чтобы научиться его понимать. Если хотите получить тетрадь, приходите завтра к пяти вечера.
Она продиктовала адрес и положила трубку, задумчиво глядя на старый телефонный аппарат. Потом подошла к серванту, достала шкатулку и открыла её. На бархатной подушечке лежало старинное золотое кольцо с малахитовым камнем.
"Бабушка говорила, что это кольцо должно вернуться назад, в прошлое," — подумала девушка. — "Может быть, теперь пришло время?"
За окном сгущались сумерки, и первый снег начал падать на московские улицы, укрывая город белым покрывалом, словно стирая границы времени.

КОНЕЦ