Однажды

После ночного дождя в лесу тихо и сумрачно, но травы умытые и полные сил. Как раз то, что мне нужно. Я насобирала целую корзинку тысячелистника*, он никогда не бывает лишним (тысячелистник считается в Ирландии лучшим из всех растений, применяемым как средство от болезней и для изготовления зелий; его зашивали в одежду для предотвращения заболеваний).
Пора возвращаться. Скоро придут с пастбища дядя Мэтт и мальчишки, нужно покормить их и разлить в склянки теплое молоко для новорожденных козлят. Сегодня я за хозяйку (как взрослая!) и мне это очень льстит.
На самом деле я уже большая. Мне скоро исполнится 270 лет, хотя Ба всем говорит, что 15. Я уже могу помогать Бабуле по хозяйству, и мне все чаще поручают ответственные дела вроде приготовления обеда, консервирования овощей и нашептывания дождя. Но несмотря на солидный возраст я всё ещё люблю играть в куклы. Ужасно смешно, когда потыкаешь иголкой в живот кукле-кузнецу Гарри, и через полчаса он тут как тут, прибегает к Бабуле за целебным отваром, так ему скрутило живот. Но вообще-то я очень бережно обращаюсь со своими куклами (а их у меня целая деревня), стараюсь не отрывать им ручки-ножки. А вот Энди может. Но даже если он открутит пупсу голову, с крошкой Эми ничего не случится.
Энди - мой единственный приятель.
Мы живем на отшибе, возле самого леса, кроме нас на десять миль окрест никого нет. За лесом обыкновенная человеческая деревня, но мы редко туда заглядываем. Мы с людьми не враждуем, просто держимся на расстоянии, не навязывая друг другу свое общество. Бабуля говорит, в соседней Англии народ панически боится таких как мы и даже сжигает на кострах. Глупость какая. Чем мы так страшны? Кто же тогда лечит людей, если доктор уходит в запой или прыгает вокруг больного с бесполезными пилюльками? Всем известно, что настоящая сила в заклинаниях и травах, нужно только уметь ими пользоваться, и белые ведьмы умеют это как никто другой. Доктора же этим пренебрегают и потому зачастую бессильны. И хотя оптимистичные ирландцы утверждают, что болезнь безнадежна только в том случае, если ее невозможно вылечить виски, деревенские обычно приходят к Ба, когда местный доктор признает свое поражение.
В школу я не хожу, разным премудростям меня обучают домашние. Бабушка говорит, мне не нужно общаться с человеческими детенышами. Наша семья хранит от меня какую-то историю, которую мне знать еще рано. Они говорят, связи с людьми приносят женщинам нашей семьи несчастья, и что-то такое случилось с моей мамой, поэтому меня тщательно оберегают от контактов с человеками. Общаюсь я только с Энди, который как и я сирота. Его дядя с утра до ночи пропадает в поле и ему некогда следить за малолетним племянником. Несколько лет назад Бабуля сторговалась с Морриган* (ирландская богиня смерти), значительно отсрочив ее визит к Энди, и с тех пор он очень привязан к нам. Мне он почти как брат. Мои кузены-близнецы почти совсем взрослые, дружить мне с ними не о чем, видимся мы только за обеденным столом. Зато Энди часто приезжает ко мне на своем черном Бойде поиграть. Если у меня нет неотложных дел, мы с ним лазаем по развалинам древнего замка на утесе, гоняем наперегонки на лошадях или доводим до истерики лесных гномов, перепрятывая их сокровища с места на место. Гномы мастера маскировать свои богатства, но им невдомек, что кто-то умеет видеть сквозь землю. Энди всегда хохочет до колик, когда очередная жертва розыгрыша, брызгая слюной, страшно ругается на гаэльском.
А еще! Еще мы обнаружили за пастбищем одно странное место. С виду ничего особенного, обычная полянка, но иногда над ней образуется что-то вроде воронки из воздуха, из которой появляются необычные предметы и даже, представьте, животные. Правда-правда. Однажды мы своими глазами видели, как из столба воздуха выпрыгнула кошка с ошалевшими глазами. Мы поймали ее, погладили, успокоили, и она даже позволила нам рассмотреть свой ошейничек (ой, я не могу, кошка в ошейнике!), на котором были написаны какие-то цифры и ненашенские буквы. Потом мы подумали, интересно, что будет, если забросить ее обратно в тот столб, пока он не исчез, и представьте себе, она в нем растворилась, как сахар в чае! А через некоторое время исчез и столб. Мы с Энди никому не рассказали о том, что видели, и договорились, что это будет наша тайна.
Сегодня мой приятель не приехал, потому что утром я отправила ему мысль, что у меня масса дел. Бабуля страшно занята своими колдунскими делами и переложила на меня скучные повседневные хлопоты, так что до вечера я буду вся в заботах. Нужно и трав насобирать, и мужчин и кальцифера покормить, и новое полотно соткать. Забавы придется отложить.
Еще с пригорка замечаю суету возле нашего дома. Странно, Бабуля выползла из своего флигеля, хотя раньше ночи ее никто не ждал. Дядя Мэтт с озабоченным лицом дает какие-то наставления близнецам. Что там у них произошло, пока меня не было?
Бабуля встречает меня у калитки, отводит за руку в дом и велит на улицу носа не казать, пока не разрешат. Да что такое-то? Ее мысли я прочитать не могу, у нее слишком сильная защита. Зато поковыряться в дядюшкиной голове запросто. Он в суете позабыл усилиться и можно засунуть любопытный нос во временную брешь. Так, что там у нас. О, гость! Человек. Чудеса. В этот момент дядя замечает меня в своих мыслях и «захлопывает дверцу». Ну ничего, я всё равно всё узнаю.
Вечером Ба раскладывает засушенные травы, проводит ревизию баночек в шкафах, что-то перебирает, компонует и наконец начинает, бормоча, варить что-то в закопченном чугунке. Судя по запаху, это восстанавливающее снадобье. Опять кто-то из деревенских занемог. Но вот в аромате появляются новые нотки, которые меня озадачивают и настораживают. Нечасто такие запахи витают в нашей кухне, что-то из ряда вон должно было произойти. Но  со  стороны  деревни  я не улавливаю ничего тревожного, обычные простуды и колики, а здесь что-то вовсе необычное. Задавать вопросы бессмысленно, Бабулю в такие моменты лучше не отвлекать, а то и схлопотать можно.

Утром я снова за хозяйку, все наши разошлись, до обеда дом на мне. Обхожу свои владения, заглядываю в каждый угол. Ах, какая я ответственная и добросовестная. В мансарду можно не подниматься, там гостевые комнаты, в которых никто не живет. Мы проветриваем и убираем их раз в год, все остальное время они заперты. Туда только феи иногда заглядывают, но они сами о себе заботятся. Странно, засова нет. Толкаю дверь ; открыто. Кто это здесь хозяйничает? Заглядываю, вроде все на своих местах, никаких следов непрошеных гостей. А, нет, кто-то лежит на кровати. Я замираю, прислушиваюсь. Ровное дыхание спящего человека. Подхожу поближе. Любопытно же, кто гостит в доме без моего ведома. Какой странный человек. В том, что это человек, я нисколько не сомневалась. Видимо, чужестранец, в наших краях таких лиц нет. Странная прическа, странная одежда, на руке непонятная штука. На тумбочке  возле  кровати  нахожу  кружку  с  бабулиным снадобьем. Стало быть, чужестранца занесло в наши края, он болен и Бабуля взяла его к нам подлечить. Ну что ж, такое бывает. Только не помню я в нашем доме таких необычных гостей.
Я тихонько сидела и изучала диковинного спящего гостя, как вдруг он заморгал и открыл глаза. Я вежливо и довольно дружелюбно улыбнулась ему, гость все-таки, но он подскочил и уставился  на  меня  дикими  глазами, будто  увидел  приведение. Даже  если и так, приведение я довольно симпатичное (по крайней мере дядя всегда так говорит). Разумеется, пока меня не сравнишь с Этайн* (в Ирландии существует поговорка «Каждая хороша, пока не сравнишь с Этайн, каждая мила, пока не сравнишь с Этайн»). Признаться, я ни разу не видела своего отражения и о внешности своей знаю только со слов домашних. Бабуля утверждает, что зеркала не игрушки, и одно-единственное в доме зеркало хранит в запертой комнате своего флигеля, используя его исключительно для колдунских дел. Оно старинное. Ему, наверное, целых тысячу лет, как Ба. Оно видело древние кельтские обряды и рождение основателей древнейших династий, и если снимать с него слои один за другим, можно проследить хороший кусок ирландской истории. А я ни разу в нем не отражалась. Зато я точно знаю, что у меня длинные волнистые волосы цвета ирландского сеттера, ореховые глаза и рассыпанные по всему лицу веснушки. Это наша фирменная ведьминская масть. А зовут меня Элис. Элис О'Доэрти.
Так вот. Незнакомец повел себя крайне невежливо и я, признаться, немного растерялась. Такими безумными глазами на меня не пучился даже Рыжий Пит, когда я взглядом испепелила его соломенную шляпу. Но я продолжала приветливо улыбаться как положено гостеприимной хозяйке. Потом он что-то произнес на неизвестном мне языке, и я поняла, что нужно настроиться на его мысли. Я всегда так делаю при встрече с чужестранцами. Говорим мы все по-разному, но мыслим одинаково, и если хочешь понять человека, настройся на его мысли. Я взглядом попросила его повторить вопрос и услышала что-то вроде "Ты что здесь делаешь?" и ошалелый взгляд в придачу. Удивительно невоспитанный народ эти чужестранцы. Мысленно я ответила, что живу здесь, сколько себя помню, на что он закатил глаза и снова откинулся на подушку. Я внимательнее присмотрелась к нему. Святой Патрик, да у него вокруг головы все фиолетовое! Что же с ним произошло?
Резкий окрик заставил меня вздрогнуть. Это Бабушка возникла на пороге и свирепо смотрит на меня. Терпеть не могу этот взгляд, у меня обычно не хватает духу его вынести. Она держит в руках дымящуюся кружку и чистую рубашку. Как ни странно, ее появление незнакомец воспринял спокойно. Хм, неужели на самом деле я страшна как лесная друида по весне?
Меня немедленно выставили за дверь с наказом не появляться, пока не разрешат. Подумаешь, не больно-то хотелось, своих дел навалом. И я, вздернув нос, удаляюсь.
Однако через пару дней Бабуля сама попросила меня подняться во флигель отнести чужестранцу обед, наказав не приставать к нему с расспросами. А я никогда и не пристаю, обычно я жду, когда человек сам захочет выговориться. На этот раз он только едва заметно вздрогнул, увидев меня на пороге, но быстро справился с собой и даже изобразил что-то вроде улыбки. Я поставила на столик поднос, предложила гостю салфетку и, пока он ел, прохаживалась по комнате, смахивая пыль и снимая нагар со свечей. Неприлично наблюдать за спящими и трапезничающими людьми, поэтому я терпеливо ждала, пока он пообедает, и мы по правилам хорошего тона должны будем посидеть немного, беседуя о погоде и ценах на овес. Наконец мой гость опустошил котелок и произнес короткое слово, очевидно, обозначающее благодарность. Я в ответ кивнула и улыбнулась. Вот теперь можно рассмотреть его. Необычный разрез умных серых глаз, волосы цвета выгоревшего льна, тонкие, но приятные губы. Совсем не похож на ирландца и даже англичане выглядят иначе.
Энди говорит, им в школе рассказывали, будто существуют другие земли и люди там живут совсем другие, не как мы. Бывают даже черные и желтые. Но, думаю, он меня разыгрывал. Говорят, их Господь серьезный парень, он вряд ли позволил бы себе подобное хулиганство. Разве только Люци, тот может. Чувство юмора у него своеобразное.
Вот и этот вроде как мы, но совсем другой. Чужой, странный. Чужестранец. И все бы у него хорошо, да чего-то нехорошо. Сижу с ним рядом и печёнкой чувствуют, неладно у него внутри. Может, ему было бы легче, если бы он поведал о своих печалях, но я никогда не посмею предложить ему это. Каждый зверь сам знает, какая трава для него целебна. Ну что же, сэр, доброй ночи и поправляйтесь поскорее.
После этого я еще раз поднималась к нему по поручению Бабули, поила пахнущим хвоей отваром и приносила воду для умывания. Он начал привыкать ко мне и даже улыбался при встрече. Улыбка у него оказалась очень мягкая и приветливая. А в глазах все равно тоска.
  Однажды я принесла гостю ужин и обнаружила, что он спит. Я поставила поднос и бесшумно вышла. Уже спускаясь по лестнице, услышала из его комнаты приглушенный стон. Замерла, прислушалась, уловила еще один. Вернулась и зажгла свечу. Он метался в кровати, невнятно бормотал какие-то слова и постанывал. Неужели опять жар? Я приложила ладонь к его лбу.  Прохладный. Странно, обычно бабулины снадобья быстро ставят на ноги. Я посидела немного возле его кровати, соображая, чем помочь бедняге. Похоже, я знаю, что делать. Дай-ка, мой хороший, я проникну в твой сон. Никто кроме меня не умеет так хорошо управляться со снами, это даже Ба признает. И я ныряю в беспокойный сон чужестранца.
Пресвятая дева Мария, что здесь происходит! Какой-то странный мир, созданный сумасшедшим художником. Странные люди в странных одеждах на странных механизмах, среди них даже одна женщина. Я наблюдаю какую-то битву, воздух дрожит от накала страстей. Среди воюющих узнаю нашего гостя. Вот он направляет в сторону женщину металлический предмет, будто целится, и хотя она находится от него на некотором расстоянии, падает замертво. Чужестранец приближается, снимает с ее головы что-то вроде рыцарского шлема, только совсем глухого, и вскрикивает. Взгляд его становится безумным. Он проводит рукой по рассыпавшимся по ее плечам каштановым с рыжеватым отливом волосам, издает глухой стон и кулем валится на землю. Зачем же ты такую красавицу убил! Она молода, прекрасна и вся жизнь принадлежала ей.
Да, парень, накрутил ты себе сон, разве так можно. Выныриваю и, приложив пальцы к вискам чужестранца, шепчу заклинание, и как из глубокой воды вынимаю его из его сна. Просыпайтесь, сэр, кошмар закончился, все хорошо. Успокаивающе поглаживаю его лицо, беру его руки в свои и мысленно приказываю открыть глаза. Он открывает и снова отшатывается от меня. Ну сколько можно! Что ли у меня третий глаз вырос? Ну всё, всё, успокаивайтесь, всё хорошо. Пою его горячим отваром, дотронуться до его руки я больше не решаюсь. Теперь он сам должен справиться со своими демонами. Но он просит меня не уходить и посидеть немного с ним. Хорошо, сэр. А знаете, сэр, у вас снова фиолетовое облако над головой. Что Вы так на меня смотрите? Это же ясно как божий день: когда человек будто укутан в фиолетовое, это признак внутреннего разлада, что-то его терзает и гнетет. Умиротворенные люди светят нежно-зеленым, но чисто зеленый встретишь нечасто, да оно и понятно. Неужели Вы никогда этого не замечали? Нет? Вы шутите. Видите же Вы небо, солнце и радугу, это такие же вещи.
Через некоторое время снадобье начинает действовать и наш странный гость засыпает нормальным сном. Я еще с полчаса сижу с ним, на всякий случай сжимая его запястье и разгоняя свободной рукой фиолетовые туманообразные клочки над его головой, а потом, убедившись, что до утра кошмары не вернутся, на цыпочках выхожу из комнаты.
И зачем люди так усложняют себе жизнь?

Утром я хлопотала на кухне и размышляла о том, что произошло накануне. Сон незнакомца поставил меня в тупик. По всем признакам и по моим внутренним ощущениям он не был создан воображением, а воспроизводил то, что произошло на самом деле. Но на самом деле такого произойти не могло, потому что не бывает таких земель, природы, людей, нарядов и непонятных металлических штук. Только если незнакомец прибыл откуда-то очень издалека, с самого края земли. Но как  в  таком  случае  он  оказался в нашей глуши?  Надо  бы расспросить близнецов, вдруг они краем уха слышали что-нибудь. А меж тем я засылаю дождь в соседнюю деревню. У бедолаг, я вижу, все овощи на огородах скрючились и ручей обмелел.
Я сложила в корзинку козий сыр, свежеиспеченный хлеб и отправилась к мальчишкам на пастбище. Пока они трескали, я сидела в тенечке, поглаживая рыжих коржей, и как бы между прочим заметила, что гость наш довольно необычный джентльмен, и хотела бы я знать, из каких далеких далей он к нам явился. Дик снисходительно сообщил, что есть вещи, которые девчонкам знать не положено, и близнецы переглянулись с видом людей, посвященных в великую тайну. Ну-ну.
Удаляясь, верчу в руках вынутых из кармана кукол с лицами моих недальновидных братцев. То на животики надавлю, то ушко покручу, а то и головёнки поотвинчиваю. До этих двоих никак не дойдет, что со мной лучше дружить. Наконец доходит, и они издалека орут мне, что незнакомца нашел дядя Мэтт на поляне за пастбищем. Чужестранец лежал на земле без сознания, а над головой кружилась воронка. Его подобрали и принесли в наш дом, но взрослые строго-настрого запретили рассказывать мне подробности.
Так бы сразу. Я посылаю им воздушный поцелуй. 
Вон оно что. Интересно, интересно. Значит, воронка та начала выбрасывать из своего нутра людей и место это уже известно взрослым. 
Я немедленно отправилась туда и внимательно осмотрела всю поляну. Ничего необычного, примятая трава и лисы шныряют. Почесывая за ушком одну из них, свою старую приятельницу Марго, я сидела и размышляла, что же здесь произошло. Но потом подумала, что мои предположения это всего лишь мои предположения, а правду можно узнать лишь из уст свидетелей, и свидетель этот лежит в нашем доме. Уже собираясь уходить, я еще раз окинула взглядом пятачок и вдруг увидела в траве странный предмет. Небольшой черненький прямоугольничек. Ни разу таких штук не видела. Возьму, покажу потом Энди.
О, как раз время обеда, можно под благовидным предлогом посетить обитателя флигеля. И дома никого. Тук-тук-тук, к Вам можно? Ух ты, кажется, мне даже рады. Добрый день, сэр. Как поживаете, как самочувствие? Спасибо, у меня всё отлично, чего и Вам желаю. Не нужно ли Вам чего-нибудь? За что Вы меня благодарите? Ах, за вчерашнее. Право, не стоит. Набор стандартных вежливостей исчерпан, далее оставаться здесь становится неприличным, но я усиленно придумываю, как бы еще поддержать беседу. И неожиданно предлагаю совершить прогулку, если, конечно, джентльмен чувствует себя вполне окрепшим. К моему удивлению, он охотно соглашается.
Поворачиваясь к двери, я нечаянно задела стул и из кармана моего выпал тот странный черный предмет. Видели бы вы глаза незнакомца! Они стали круглыми как у кошки, он схватил прямоугольник и спросил, откуда у меня это. Я ответила, что расскажу, как только он поведает, откуда он и как попал в наши края. Мгновенные сумерки.
- Если бы мне знать...

Погода отличная, спутник мой вроде в порядке и я устраиваю ему экскурсию по окрестностям.
Сразу за домом с одной стороны луга, на которых два рыжих коржа Пем и Брок пасут скот, с другой ; лес, где мы с Ба собираем травы. Если пройти через лес и потом еще полями, выйдешь к деревушке, где живет Энди. Туда тоже можно будет потом сходить, если захотите. Деревня  хоть  и  небольшая,  но в  ней есть  собственная церковь. Говорят, ей более 600 лет. А возле церкви кладбище, тоже старинное, там спят монахи. Мы с Энди иногда бродим там и устраиваем соревнование, кто найдет могилу подревнее. Выиграл он, его монах спал уже почти 300 лет.
Да, я люблю эти места, как же иначе. Эри прекрасна, а мой дом в особенности. Что с того, что я больше нигде не была, некоторые вещи известны и так.
Улыбается.
Давно ли мы здесь? Да, очень. Ба говорит, ее родители осели в этих краях около 700 лет назад, она тогда была совсем крохой. Опять улыбается. Какой сейчас год? Сэр, Вы, верно, подтруниваете надо мной. 1683 был с утра.
Чужеземец вздрогнул, вцепился в мое плечо и уставился дикими глазами. Что за манеры.
Некоторое время мы шли молча. Я, право, была в замешательстве и не знала, как вести себя. Чтобы прервать неловкое молчание, я поинтересовалась, есть ли у незнакомца имя. Да, имя имелось, тоже странное. Макс. Представилась и я. Лучше бы я этого не делала, потому что спровоцировала этим новый приступ безумия собеседника. Он снова уставился на меня как на приведение и, попробовав на язык мое имя, сообщил, что я очень похожа на одну даму. Смешной. Конечно, похожа. Говорят, я копия своей прапрабабки, а ее девический портрет как раз висит в комнате гостя. Мы с ней к тому же полные тезки, хоть это и нарушение всех традиций. Я старшая дочь, и по ирландской традиции должна была унаследовать имя бабки по матери, то есть Ба, но старая ведьма сказала, что во мне теперь живет душа Элис О'Доэрти и я должна именоваться только так и никак иначе. О'Доэрти ; это наш патроним, клановое имя, которое в 11 веке выбрал Ивар, основатель нашей ветви. Наверное, через много лет моя душа тоже переселится в какую-нибудь маленькую девочку, и у нее тоже будут каштановые волосы и карие глаза. Надеюсь, она будет красавицей. И ведьмой, разумеется. Все женщины в нашем роду умели колдовать, кто-то больше, кто-то меньше. Мужчины обычные люди, а женщины ведьмы все поголовно.
Мой собеседник задумался. Потом спросил, не знаю ли я, как он у нас оказался. Ха! Этот же вопрос я хотела задать ему. Может быть, прогулка на ту поляну пробудит в его памяти какие-нибудь воспоминания. Мальчишки сказали, он был тогда без сознания, но вдруг. И я веду его в то самое место. Ни малейшего проблеска в памяти. Жаль.
Наверное, на сегодня достаточно и впечатлений, и физических нагрузок. Погуляли мы хорошо, а человек только-только поправился. Я проводила его до двери, попрощалась и повернула к дому, но не удержалась и обернулась. Он стоял на пороге и провожал меня странным взглядом. Очень странным.

Чужеземец стал понемногу выходить из дома и частенько сам просил составить ему компанию. Мы обошли все окрестности и вскоре он мог ориентироваться на местности не хуже меня. Я начинала привыкать к нему, и, хотя Бабуля не одобряла наши совместные прогулки, мне казалось естественным помочь человеку адаптироваться в чужом мире и я как могла старалась, чтобы он не чувствовал себя одиноким. Мы общались и понемножку начинали понимать языки друг друга. Когда на меня  нападало  хулиганское  настроение,  я забавлялась, внезапно возводя вокруг  него  невидимую стену, и он ошалело тыкался в нее и не мог сделать ни шагу. Я с удивленным видом оборачивалась и спрашивала, что стряслось. Постепенно он стал связывать происходящие с ним необъяснимые вещи со мной, но вслед за этим начинались дурацкие вопросы и я прекратила хулиганства, опасаясь, что это дойдет до Бабули.
Он в свою очередь рассказывал мне о своей земле и была она в сотни раз чудесатее нашей. Показывал диковинные штуки, в том числе пытался объяснить, что за вещь я нашла на поляне. Называлась вещь "телефон", и нужна она была, чтобы общаться на расстоянии. Смешные человеки. Зачем для этого носить в кармане, который может оказаться дырявым, непонятные предметы, если можно просто подумать и человек твою мысль услышит. Я попросила показать, как работает та штука, но он, конечно, стал отнекиваться, говоря, что для этого ему необходима какая-то розетка и зарядник. Иногда мне кажется, что он держит меня за деревенскую дурочку. В ответ на это я пролила на его голову дождь и он мигом угомонился.
Постепенно мы подружились. Иногда он пытался помочь мне по хозяйству, но руки у него росли не из того места. Вот только стрелял он метко, и Ба частенько отправляла его в лес за свежим мясом. Птицу он совершенно не различал. Бывало, поспросишь его подстрелить фазана, а он принесет куропатку. Городской, что с него взять. Зато он здорово рисовал. Мы с ним устраивали целые соревнования, кто изобразит кельтский узор позаковыристее.
Вообще он оказался довольно приятным человеком, несмотря на все свои странности. Физически он восстановился, но кошмары по-прежнему продолжали мучить его. Я выжидала, когда он привыкнет ко мне настолько, что смог бы поделиться своими печалями, но, похоже, в его жилах все же текла английская кровь, потому что его сдержанность была невероятной и он очень долго держал меня на расстоянии. Я его не торопила. Как говорят ирландцы, терпеливый покорит даже судьбу. Конечно, я могла бы сама залезть в его мысли, но это было бы некрасиво.
Однажды я спросила Ба, надолго ли к нам чужестранец, на что она раздражённо вздохнула и посоветовала держаться от него подальше.
Вот ещё, подальше. С ним так интересно. К тому же он совсем меня не чурается и иногда мне кажется, что мое общество ему не неприятно.

Прошел месяц с тех пор, как чужестранец оказался в нашем доме. За это время мне удалось узнать его тайну. Узнать, но не разгадать.
Однажды мы сидели вечером на крылечке, требушили хмель, разговор лился и переливался, поворачивая то в одну, то в другую сторону, и слово за слово мы подошли к тому самому дню, когда Макса нашли на поляне за лесом. И он наконец рассказал мне, что произошло тогда. Поверить в это было невозможно, но я чувствовала, что он не морочит мне голову. К тому времени мы стали довольно близкими друзьями, я даже доверяла ему некоторые свои секреты и точно знала, что он их не выдаст. Он уже знал, что я не совсем человек, и хотя ему было нелегко поверить в это, он принял знание достойно и не начал шарахаться от меня. Я тоже из уважения к нему и к нашей дружбе принимала на веру его немногочисленные скупые рассказы, которые он выдавал мне осторожно, малыми порциями.
Он рассказал, что жил в далекой стране, огромной, как несколько Ирландий, но на несколько веков впереди нас. Я знаю, что некоторые ведьмы умеют перемещаться во времени, но это сверхискусство, им владеют единицы. Скакать по временам забавы ради категорически запрещено, для этого требуется особое разрешение, оно дается немногим избранным. Я никогда не слышала, чтобы на временные путешествия были способны простые смертные.
Так вот, он там жил и занимался какой-то секретной деятельностью. Вроде как за кем-то следил, узнавал коммерческие тайны (что это? спросить у Ба), продавал их и все такое. У него были очень влиятельные хозяева, которые платили ему и защищали. Сердце его принадлежало одной девушке, которая тоже занималась узнаванием секретов, но служила другим хозяевам. И однажды так случилось, что во время очередного задания он убил ее, но узнал о том, что это она, только когда снял шлем с побежденного противника. Потрясение Макса было настолько сильным, что он лишился сознания, а очнулся в нашем доме, и не понимает, как  к нам попал. С тех пор он каждую ночь видел тот страшный день, когда убил свою рыжеволосую Алису (так вот кого я видела тогда в его сне), и даже бабулины варева постепенно перестают действовать. Я могла бы заподозрить, что это сказка для деревенской девочки, если бы не его безумные глаза и не враз сгустившееся фиолетовое облако над его головой.



В тот же вечер я засела за бабулины книги. У нее во флигеле целая библиотека старинных книг в переплетах из тонкой свиной кожи. Читать их нелегко, потому что почерки у многих рукописцев хуже, чем у докторов, некоторые страницы заляпаны воском или вовсе вырваны, а в формулах сам черт ногу сломит. Но я запаслась свечами и терпением и ночь за ночью изучала толстые фолианты. Ба решила, что я взялась за ум и наконец начала серьезно относиться к фамильному ремеслу, и не возражала против моего торчания в библиотеке. К тому же я была рядом с чужестранцем, и если слышала в ночной тиши его стоны, спешила на помощь и вызволяла из кошмарных снов. Потом оставляла с ним крошечную фею, которая плела ему красивые кружевные сновидения.
Однажды, придя в себя и отдышавшись, Макс сказал, что каждый раз вздрагивает, выныривая из сна и видя мое лицо. Оказывается, я ужасно напоминаю ему Алису. И он почему-то поцеловал мою ладонь. А я потом долго сидела в задумчивости на краешке кровати и поглаживала его мягкие волосы цвета выгоревшего льна.
Не зря я провела столько ночей в библиотеке. По крохам, как курочка зернышки, собирала из разных книг то, что имело отношение к нашей истории. Я узнала, что на земле существуют так называемые туннели времени, которые периодически открываются и случайно попавшие в них люди проваливаются в прошлое. Такие случаи не так уж редки. Я сразу поняла, что воздушный столб на нашей поляне и есть та самая воронка. Теоретически человека можно вернуть обратно,  нужно  только  оказаться  в  том самом месте в момент, когда тоннель откроется снова. Что же, мне переселить Макса в лес, чтобы он день и ночь караулил тот столб? Но вернуть его домой было задачей минимум. Задачей максимум я считала сохранить жизнь Алисе, но не снадобьями, разумеется, а вмешавшись в ход времени и чуть-чуть изменив ход событий. Я знала, что такие вещи строжайше запрещены, но... 
Но к тому времени я уже была по уши влюблена в чужестранца.
Время шло. Я продолжала проводить ночи за книгами, выписывая формулы и ставя пробные опыты. Никто не знал, чем именно я занимаюсь, а я чувствовала, что расту как ведьма, и однажды обнаружила на своем подоконнике  розовое  пёрышко,  что являлось извещением о переводе на следующий уровень.
Я продолжала общаться с Максом, выуживая из него новые подробности, которые могли бы оказаться полезными. У него по-прежнему были глаза тоскливой собаки, при виде которых у меня неприятно тянуло где-то слева. Однажды, видя, что он опять погрузился в воспоминания и терзает себя, я решила сделать ему хоть что-то приятное. Незаметно провела рукой над его затылком, засыпила, взяла его ладонь и серебряной иголкой перерисовала линию жизни, чуть выпрямив и удлинив ее. Я давно заметила, что она неожиданно обрывается, и мне все время хотелось ее продлить. Милый, это тебе маленький подарок от меня.

Решение созрело в одну грозовую ночь. Оно возникло в моей голове одновременно с ударом молнии, и я удивилась, почему не догадалась раньше. Я не буду нарушать законы, так как это грозит проклятием всему нашему роду, я поступлю иначе. По моим расчетам воронка должна появиться в день, следующий за полнолунием, то есть завтра. Это означает, что сегодня, а точнее сейчас, я должна...
Поскрипев гусиным перышком, я написала Максу письмо, в котором сообщала, что должна отлучиться в деревню к тяжело заболевшему малышу, и, скорее всего, задержусь до вечера. А он, Макс, должен ровно в полдень прийти на ту самую поляну и войти в центр воздушного столба. Пусть просто поверит мне, как верил до этого, и сделает, как я велю. Это единственный шанс вернуться домой. К сожалению, нам не удастся проститься, но я целую его и желаю счастливого возвращения.
А сама, захватив записи и кое-что из ведьминских причиндалов, бесшумно вошла в его комнату. Спит тихо, как ангел, но я знаю, что скоро начнется еженощный кошмар, и я должна как следует подготовиться. Через некоторое время дыхание его сбивается и я слышу привычные стоны. Пора. Шепчу заклинание и ныряю в его сон. Все как обычно, погоня, перестрелка. Итак, вот он, этот момент. Несколько слов на галльском и ....
Всё произошло так, как предсказала Элис. Чужестранец действительно вернулся в своё время, в тот самый день, в тот самый момент. Разница со вторым дублем заключалась лишь в том, что Алиса не была убита.
А Элис обнаружили наутро бездыханной. Очевидно, в неё попала молния. Гроза в ту ночь была нешуточная.

2026 год
Впервые за последние несколько лет у нас с Алисой совпали отпуска и мы решили махнуть куда-нибудь, отключив телефоны и забив на все. Не совсем  куда-нибудь, конечно. Почему-то  в последнее время меня манит и зовет Ирландия. Кто бы мог подумать. Однажды мне приснился диковинный сон, как раз про Зеленый остров. Он мне почему-то запомнился и я даже погуглил слегка на тему кельтских поселений. Алиса не возражает, так почему бы и нет. Однажды Рыжая обмолвилась, будто в ней течет крошечная капелька ирландской крови. Вроде как одна из ее прапра- (не помню сколько раз пра-) -бабок была оттуда. Подозреваю, была она ведьмой, и прапраправнучке немного перепало по наследству.  Я давно перестал удивляться тому, что пули моей ненаглядной ложатся точнёхонько в центр, будто магнитом притянутые, а от неё самой отскакивают, как от заговоренной, что в нашей работе плюс агромадный. Особенно в тот день… В тот день, запрятанный в дальние чуланы моей памяти, куда я до сих пор боюсь заглядывать.


Спустя месяц. Корк.
Алиса спит, а я все ворочаюсь, перебираю в памяти детали этого странного дня.
Мы долго петляли по дорогам, через изумрудные дремучие леса, по роскошным ирландским полям с белоснежными овцами, мимо старинных городков, пахнущих древностью, и наконец выехали к совсем крошечной деревушке. Крошечной, но с историей, которой позавидовал бы не один крупный город. Рыжеволосая любительница древностей, естественно, потащила меня в местную церковь. Моя пассия сходит с ума от готики и не пропустит ни один древний храм. Должен признать, неплохие снимки у нее получились.
Обратно мы возвращались через кладбище, некоторые могилы на котором древнее этого мира. Сплошь почтенные монахи. Уже за оградой я заметил одну маленькую неприметную могилку. Могила девочки. Я запнулся и у меня перехватило дыхание.
Элис О'Доэрти, 1668-1683
И портрет...
Моя Алиса.. 

Я не стал окликать свою спутницу, она уже садилась в машину.
Я не помню, как ехал обратно. Должно быть, увиденное настолько поразило меня, что мысленно я был где-то далеко. Но почему? Почему могила неизвестной мне ирландочки, умершей сотни лет назад, так меня взволновала? Я становлюсь сентиментальным, вот так новость.
Видимо, я был настолько погружён в свои мысли, что не заметил выехавший из-за поворота трейлер. Почему-то он ехал по встречке. Черт, по встречке ехал я. Никак не привыкну, что движение здесь левостороннее. Мы мчались лоб в лоб, оба будто парализованные, а расстояние стремительно сокращалось. А потом... Как будто кто-то повернул руль (клянусь, это был не я), машина резко дернулась и мы разъехалась в миллиметре друг от друга.
Помертвевшая Алиса с остановившимися глазами..
И нежный переливчатый полудетский смех, странно знакомый, и легкое прикосновение невидимых губ к моему лбу…