Глава 1. Океаны и Psychosis

Следующие два дня Максим провел в состоянии перманентной цифровой тревоги. Каждая строчка кода в «Яндексе» давалась с усилием, мысли уплывали к черному экрану ноутбука и тому дерзкому сообщению, унесенному через океан. Он избегал Facebook, как зараженной зоны. Даже обед с Андреем в их привычном кафе «Да Винчи» неподалеку от парка культуры не принес обычного облегчения.
– Полтапки, ты сегодня особенно космический, – протянул Андрей, отодвигая тарелку с доеденным борщом. Он работал разработчиком в Mail.ru, и их дружба держалась на общем языке кода, пиццы, студенчества и легкого цинизма.
– Процессор перегрелся? Или девчонка виновата? Видок у тебя, будто тестируешь новую фичу – полная потерянность.
Максим вздохнул, отложив вилку. Неловко было признаваться, но Андрей был единственным, кому он мог сказать.
– Девчонка. Вернее… не совсем. Американка. На Facebook.
– Ого! – Андрей приподнял брови, явно заинтригованный. – И что, Макс, нашел свою заокеанскую принцессу? Пишете нежные сонеты в личку? Как обычно ты это делаешь.
– Почти, – Максим смущенно крякнул. – Написал ей. Вчера вечером. И теперь… черт, Дрюня, это было так глупо. Такая высокопарная чушь.
– Высокопарная? – Андрей засмеялся. – Ну теперь ты точно должен рассказать. Что же за произведение ты сочинил? Или сказки народов севера.


Максим покраснел, но выдохнул:
– Увидел у нее фото – океан, дикий, мощный. И написал что-то вроде: «Ты когда-нибудь чувствуешь, что принадлежишь морю больше, чем земле?» – Он сжал виски пальцами. – Представляешь? Полный отстой. Звучит, как цитата из дешевого романа Паоло Коэльо для старшеклассниц.
Андрей свистнул.
– Вау, Макс! Не ожидал от тебя такого романтического залпа! А что, смело. И оригинально. Лучше, чем тупое «Привет, красотка, как дела?». Она ответила?
– Не знаю, – честно признался Максим. – Не заходил. Боюсь.
– Боишься? – Андрей фыркнул. – Ты же 5 лет проучился и закончил ад, что может быть страшнее, чем Павлова во время принятия зачета?! Заходи, дурак. Худшее, что может случиться – игнор. А лучшее… – он многозначительно подмигнул, – кто знает? Может, «дешевые романы Коэльо» как раз ее стиль? Заходи, пока я тебя за монитор сам не засунул.
Уговоры Андрея сработали. Вернувшись вечером в свою тихую квартиру, Максим с решимостью обреченного открыл ноутбук. Сердце колотилось, как перегруженный сервер. И… было! Одно уведомление. От Rachel.
Рейчел: Hey Max (Hope I got the name right? Poltapov… sounds like “Po-tap-ov”? Almost like “Potapych” – that’s a classic Russian bear name, right? Perfect fit!). Your message about the ocean… wow. Deep stuff for a first contact! Made me smile. And think. Do I belong to the sea? Honestly? Most days I feel like I belong face-down on my surfboard after wiping out SPECTACULARLY . But yes, the ocean IS home. Scary, beautiful, unpredictable home. Kinda like… well, like trying to figure out why a guy from Russia is writing poetic stuff to a random San Diego girl? Spill the beans! ;)
Эй, Максим (Надеюсь, правильно запомнила имя? Полтапов… звучит как “По-тап-ов”? Почти как “Потапыч” – это же классическое русское медвежье имя, да? Идеально подходит!). Твое сообщение про океан… вау. Глубоко для первого контакта! Рассмешило. И заставило задуматься. Принадлежу ли я морю? Честно? Большинство дней я чувствую, что принадлежу лицу, прилипшему к серфу после ЭПИЧНОГО падения. Но да, океан ЭТО дом. Страшный, красивый, непредсказуемый дом. Вроде как… ну, как попытка понять, почему парень из России пишет поэтические штучки случайной девушке из Сан-Диего? Раскрой секрет! ;)
Ледяной ком в груди растаял мгновенно, сменившись волной тепла, доходившей до кончиков ушей. Юмор! Легкая самоирония! И это сравнение с “Потапычем”… Она не просто ответила – она зацепилась за его фамилию, за его суть! Он сам и его друзья никогда до этого не додумывались так обыграть ее. А у нее ни тени насмешки. И этот смайлик с подмигиванием… Он почувствовал, как сам невольно улыбнулся. Страх сменился приливом смелости и желанием ответить так же искренне и тепло.
Максим: Rachel! You remembered the name! And “Potapych”… I’ll take it!) (Though hopefully not implying I’m grumpy or sleep through winter!). Honestly? Your profile pic with the ocean and the surfboard just… hit me. It felt real. Powerful. Moscow can feel like an ocean too sometimes – huge, noisy, full of hidden currents. Rain on Tverskaya Street smells like wet asphalt and something ancient. The view from Sparrow Hills makes you feel tiny and part of something massive at the same time. And wipe-outs? Oh man, I know those! Not on a surfboard (sadly, no ocean here), but in code. Epic, face-palming failures that make you wanna hide. But then you fix the bug, and it’s the best feeling! So… surfing code crashes? Maybe we have more in common than I thought? How often do you REALLY kiss the water?
(Рейчел! Ты запомнила имя! И “Потапыч”… Я принимаю! (Хотя надеюсь, это не намек, что я ворчливый или сплю всю зиму!). Честно? Твоя профильная фотка с океаном и серфом просто… зацепила. Она ощущалась настоящей. Мощной. Москва тоже иногда кажется океаном – огромным, шумным, полным скрытых течений. Дождь на Тверской пахнет мокрым асфальтом и чем-то древним. Вид с Воробьевых гор заставляет чувствовать себя крошечным и частью чего-то грандиозного одновременно. А падения? О, да, я знаю толк! Не на серфе (увы, океана тут нет), но в коде. Эпичные, вызывающие желание спрятаться фейлы. Но потом чинишь баг, и это лучшее чувство! Так что… серфинг по падениям кода? Может, у нас больше общего, чем я думал? Как часто ты на САМОМ ДЕЛЕ целуешь воду?)
Писал он с непривычной легкостью. Но тут же подумал: “Дурак… Какой к черту код, баги, и прочая чушь, лучшее, что она это не поймет, а худшее… Худшее – решит, что он поехавший гик, один из тех, от кого девушки бежат как от огня!” Страх не ушел, волнение осталось, но приятное, как перед интересной задачей. Он раскрылся, рассказал о своем городе, о работе, о своих маленьких “падениях”. Ему было важно показать свой мир, как она показала свой океан. Но мысль не давала покоя: неужели он только что все испортил, вставив это про код? Он не хотел показаться занудным гиком, просто… это стало частью его жизни, его ежедневным “океаном”, его волнами и падениями. Это был его способ объяснить чувства, которые он понимал. Отправив сообщение, он почувствовал необычную легкость, смешанную с нарастающей дрожью сомнения.
Ждать ответа было уже не просто интересно, а мучительно. Он проверил время в Сан-Диего – раннее утро. Ответ придет не скоро. Эти 8 часов разницы растянулись в бесконечность. Он ловил себя на том, что мысленно перебирал каждую фразу, особенно ту, про “серфинг по падениям кода”. “Идиот”, – ругал он себя, – “нужно было остановиться на Воробьевых горах!”Ответ пришел через 5 часов, пока он был на работе. Он увидел уведомление только вечером, и сердце снова застучало чаще, на этот раз с оттенком паники.
Максим: Rachel! Listen… About that last bit, with the code crashes and bugs? I kinda hit ‘send’ and immediately wanted to crawl under my desk. Seriously, please don’t get the wrong idea. I’m not that kind of geek, you know? The basement-dwelling, binary-mumbling stereotype? God, no. Coding is… well, it’s just my job. A way to solve puzzles. Pays the bills. But it’s not me. Not really. My real currents? They’re made of words that stick in your head. Music that gives you goosebumps out of nowhere. That deep, ancient smell of wet stone after rain. The way the city lights up at dusk and turns everything into a painting. That’s the ocean I swim in, Rachel. I swear. Sorry for the freakout. Your turn: what’s the onesound that instantly makes you feel like you’re home, wherever you hear it? (Besides the ocean, obviously!).
(Рейчел! Слушай… Насчет той последней части, про падения кода и баги? Я вроде как нажал “отправить” и сразу захотел залезть под стол. Серьезно, пожалуйста, не пойми меня неправильно. Я не один из тех гиков, понимаешь?Стереотипный, живущий в подвале и бормочущий на бинарном? Боже, нет. Программирование… ну, это просто моя работа. Способ решать головоломки. Оплачивает счета. Но это не я. Не совсем. Мои настоящие течения? Они из слов, которые застревают в голове. Из музыки, от которой неожиданно бегут мурашки. Из этого глубокого, древнего запаха мокрого камня после дождя. Из того, как город зажигается в сумерках и превращает все в картину. Вот в этом океане я плаваю, Рейчел. Клянусь.Извини за панику. Теперь твоя очередь: какой один звук мгновенно заставляет тебя почувствовать себя дома, где бы ты его ни услышала? (Кроме океана, само собой!)
Он замер, уставившись на экран. Отправил. Теперь точно все испортил. Звучало как оправдание параноика. “Фрик-аут”, “извини за панику” – кто так пишет? Он мысленно представил ее недоуменное лицо или, что хуже, насмешку. Сердце бешено колотилось, а в горле стоял ком. Эти несколько минут ожидания показались вечностью. И вот – уведомление.
Рейчел: Max! Whoa, easy there, bear! First off, take a deep breath. Seriously. In… and out. Okay. Got both your messages. Your Moscow ocean? Still sounds amazing and poetic. Wet asphalt = post-storm salt tang here. Got it. And wipe-outs? Yeah, mine are definitely saltier! Now, about your second message… Max. Dude. Relax! So you mentioned code? Big deal. Happens. Right now, I’m getting zero ‘basement dweller’ vibes from you. Like, at all. What I amgetting? Major ‘poet trapped in a programmer’s body’ energy. And honestly? If code is part of your ocean? Then it’s part of your ocean. It’s what makes your currents flow. Sounds pretty damn cool to me. ; So stop stressing! That sound of home? Easy. The specific crack-hiss when a perfect wave breaks just right behind me. Pure, instant “you’re where you belong”. Now, back to you: spill it! What’s the weirdestadventure you’ve ever had? The kind that makes a great story later?
(Максим! Воу, полегче там, медведь! Во-первых, глубоко вдохни. Серьезно. Вдох… и выдох.Ладно. Получила оба твоих сообщения. Твой московский океан? Все еще звучит потрясающе и поэтично. Мокрый асфальт как соленый привкус после шторма здесь. Поняла. А падения? Да, мои определенно солонее! Теперь насчет твоего второго сообщения… Максим. Чувак. Расслабься!Ну упомянул код? Ерунда. Бывает. Прямо сейчас я не чувствую от тебя ни капли “жителя подвала”. Вообще.Что я чувствую? Очень сильную энергию “поэта, запертого в теле программиста”. И честно? Если код – часть твоего океана? Значит, это часть твоего океана. Это то, что заставляет твои течения течь. Звучит чертовски круто, по-моему;) Так что хватит переживать! Звук дома? Легко. Конкретный треск-шипение, когда идеальная волна разбивается как раз позади меня. Чистое, мгновенное “ты там, где должен быть”. Теперь вернемся к тебе: выкладывай! Какое самое странное приключение у тебя было? Такое, про которое потом отлично рассказывать?)
Максим прочитал сообщение. Потом еще раз. Особенно постскриптум, вплетенный в текст. “Поэт в теле программиста”… “Это то, что заставляет твои течения течь”… “Чертовски круто”…Волна облегчения, такая сильная, что у него подкосились ноги, смыла панику и стыд. Он прислонился к стене, закрыл глаза и глупо, счастливо улыбнулся в пустоту. Она не просто поняла. Она приняла. И даже защитила его от его же собственных страхов. “Расслабься!” – ее слова эхом отозвались в нем, растворяя последние остатки напряжения. Он открыл глаза и потянулся к телефону, набирая ответ. Теперь – только легкость. И благодарность.
Ее ответ был как глоток свежего воздуха. Легкий, теплый, с отличным чувством юмора. Она сравнила его с собой – "поэт"! И продолжила тему, найдя параллели в их мирах. Он почувствовал связь, настоящую и растущую. Ее вопрос про приключения заставил его улыбнуться – ей действительно интересна его жизнь! Он с энтузиазмом описал один особенно нелепый случай из студенческой поездки в Питер, когда они с Андреем заблудились среди дворов старого Питера, несмотря на белые ночи. Рейчел была очень удивлена, что в 3 часа ночи может быть светло как днем, когда Максим объяснил ей что это такое.
Переписка стала их ежедневным ритуалом.
Иногда они пробовали звонить друг другу по Skype. Связь была с задержками, звук отставал, но даже это казалось чудом. Он слышал, как она смеется, как произносит его имя с мягким, певучим акцентом. Их разговоры были короткими, порой сбивчивыми, но в этой несовершенности — жила подлинность. Это не было кино — это была жизнь.
 Сообщения летали туда-обратно с разницей в 4-8 часов, заполняя паузы в их днях и ночах. Максим ловил себя на том, что думал: "Что бы ей ответить на это?" или "Интересно, что она делает сейчас?". Он стал замечать детали в ее фото, вчитываться в слова. Он узнал о ее любви к странной инди музыке 90-х, о ее ненависти к бурито, так как он был на каждом шагу (даже слово "бурито" она писала с отвращением), о ее подруге Фиби, с которой они вместе учились в колледже. Каждый ответ Рейчел приносил ему радость узнавания и легкое головокружение от того, что эта яркая, свободная душа из другого мира общается именно с ним. Через несколько дней таких оживленных разговоров обо всем на свете, Максим, набравшись смелости, спросил о том фото, которое давно привлекало его внимание в ее профиле. О фотографии со Шайей ЛаБафом. Ответ Рейчел пришел с характерной самоиронией:
Рейчел: «Ха-ха! Привлекло твое внимание, да? Не только вечеринка! На самом деле... мы работали вместе. Над фильмом под названием "Psychosis". Низкий бюджет, ВЫСОКИЕ амбиции. Результат? Скажем так, он не скоро станет отбирать Оскары у Коэна. Но знаешь что? Я играла Скарлетт! Настоящую, почти главную роль! Травмированную молодую женщину, пытающуюся раскрыть ужасную правду, пока её терроризирует... ну, скажем, персонаж Шаи. Полное погружение в метод. Думаю, он к концу меня реально побаивался, потому что Скарлетт его раскусила!»
Его глаза широко раскрылись. "Почти главная!" Актриса! Играла Скарлетт – сильную, сложную героиню! Восхищение смешалось с удивлением. Он тут же спросил о других ролях.
 
Максим: Звучит мощно! А что до "Psychosis"? И после?»
Рейчел: «До? О, обычное актерское крещение огнем! “Сырные" банальные молодежные комедии – ну знаешь, солнце, бассейны, глупые драмы. Я обычно играла типажи Джессики: саркастичную лучшую подругу, которая спасает положение одной фразой, или чудаковатую соседку, которая спотыкается о собственные ноги, но получает парня. Как в "Sunset High" – я была Джессикой Парк, бунтаркой из арт-клуба, которая помогает застенчивой героине найти свой голос. Куча сцен, куча ужасных каламбуров! После "Psychosis"? Все стало... серьезнее. Больше драм. Как "When I Return" с Томом Хэнксом.»
 
Максим замер. Том Хэнкс? Двукратный обладатель "Оскара"? И Рейчел снималась с ним?
Максим: «Погоди. ТОМ ХЭНКС?! Ты работала с ТОМОМ ХЭНКСОМ?! Расскажи все!»
Рейчел: «Ха-ха! Дыши, Максим! Это была не главная роль, но она была... особенной. Он играл Роберта Морроу, тихого, сломленного человека, чья младшая сестра Джессика бесследно исчезла много лет назад. Мой персонаж, Джанет, была дочерью Роберта. Она никогда не теряла надежды, что тетя Джессика жива. Фильм был об их путешествии – он, преследуемый виной за то, что не защитил сестру, я, движимая отчаянной потребностью найти её, восстановить семью. Это было тяжело. Эмоционально. Том... он невероятен. Он делает тебя настоящей. Даже в моей небольшой роли второго плана – может, 8 минут общего экранного времени? – я чувствовала, что каждая секунда важна. Он относился ко мне как к равной, заставлял копать глубже. Финал... о, он закончился хорошо! Они нашли Джессику живой, напуганной, но живой. Та сцена воссоединения... да, я плакала по-настоящему. Не играла!»

Его восхищение переросло в нечто большее. Она не просто снималась с голливудскими гигантами – она играла сложные, эмоциональные роли с глубиной. От Джессики-бунтарки в комедиях до Джанет, ищущей пропавшую тетю в драме с Томом Хэнксом! Её скромность ("всего 8 минут") лишь подчеркивала её талант и отношение к работе. Он представлял её на съемочной площадке с Хэнксом – её глаза цвета океана, полные настоящих слез в финальной сцене.
Максим: «Рейчел... это невероятно. Играть Джанет, дочь, ищущую тетю Джессику... с ТОМОМ ХЭНКСОМ. И ты заставила людей почувствовать это всего за 8 минут? Это не "мало". Это талант. Настоящий талант.»
Рейчел: «Остановись, я покраснею! Но... спасибо. Эта роль была подарком. Она показала, что я могу больше, чем орать на вечеринках у бассейна.»
Он читал, и его охватывала гордость за нее. Она прошла путь от "Джессики" в молодежках до Джанет в психологическом триллере и драме с Хэнксом, и теперь возможно она бралась за еще более сложные проекты. Её целеустремленность, талант и отсутствие звездной болезни поражали. И где-то в глубине души загорелось желание: найти те самые фильмы. Найти Джессику. Найти Скарлетт. Найти Джанет Увидеть её.

Максим загуглил где играла Рейчел, и да в основном там были дешевые комедии про чирлидерш. Не более десятка фильмов. Но она была реальна – со своими "Перьями Ярости", криками "Уууу!" в комедиях, восемью минутами экранного времени рядом с легендой и невероятными глазами, которые видели гораздо больше, чем показывали камеры. И она переписывалась с ним. Океан в её глазах затягивал всё сильнее, и Максим уже не хотел сопротивляться течению.
Максим: «Рейчел, это потрясающе! Я должен посмотреть "When I Return"! И "Psychosis"! И... ладно, может, даже "Sunset High" ради легендарной Джессики Парк! Но где? Первая мысль была... ну, знаешь, Бухта Пиратов? Очень удобно! Но потом подумал: стоп, Рейчел же серьезная актриса! Это заслуживает уважения! Может, найти DVD? Купить? Даже ради... эээ... "художественной ценности" уровня пиццы с сыром? (Шучу! В основном!)»
Рейчел: «Максим, ты милый, нелепый человек! Сама эта мысль бесценна! Но серьезно? Pirate Bay? Ужас! Кто же я после этого за актриса, если скажу "Давай, качай!"? Даже ради "Sunset High"! Нет, нет, никакого пиратства, пожалуйста. Моя профессиональная гордость (то, что от нее осталось после некоторых этих сырных фестивалей!) требует этого сказать. НО!» Ее тон стал теплее. «За эти молодежные комедии? Мои контракты обычно были "байаут" – фикс за работу, никаких роялти. Так что хоть я не получу ни цента, купишь ты его или нет... пожалуйста, не качай пиратку. Ради меня? Найди запылившийся DVD на распродаже, посмотри легально, если он вдруг всплывет... или просто представь ужасные каламбуры Джессики! Сам факт, что ты ХОЧЕШЬ их посмотреть... особенно зная, что это я дурачусь... это честно значит для меня больше любого воображаемого гонорара прямо сейчас.»
Его смущение от собственной "пиратской" идеи сменилось сначала уважением, а потом – еще большим восхищением. Она не просто разрешала – она просила не делать этого, потому что это было важно для нее как профессионала. Это было не про деньги (которых ей все равно не светило), а про уважение к ремеслу. И ее тон... Она не читала нотаций. Она смеялась, называла его "милым, нелепым", и ее просьба звучала тепло, по-человечески: "For me?". Это сочетание принципиальности и легкости, профессионализма и отсутствия звездности... оно поражало его. Но больше всего его поражало вообще все это. Почему она? Актриса, снявшаяся с Томом Хэнксом. Невероятно красивая. Живущая жизнью, о которой он читал в статьях. Она могла общаться с кем угодно. А он... Максим. Программист из Москвы. Застенчивый. С английским, далеким от совершенства. И вот она... пишет ему. Не о фильмах, не о славе, не о Голливуде. А о запахе дождя в Москве, о его "эпичных падениях", о глупых студенческих историях. Она смеялась над его шутками, пыталась говорить по-русски, делилась своими провалами ("сырные комедии") и радостями (идеальная волна). Она разговаривала с ним так просто. Так легко. Так по-настоящему. Как будто между ними не было ни океана, ни статусов, ни экранов. Это восхищало его больше всего. Больше, чем ее роли, больше, чем ее глаза. Ее естественность и отсутствие барьеров. Желание выразить это, сказать что он чувствует, пересилило страх показаться глупым. Он набрал сообщение, стараясь передать суть, а не идеальную грамматику:
Максим: «Рейчел... Я... понимаю. Никакого пиратства. Обещаю. Но... это сейчас не самое главное. Главное это... ты. Как ты говоришь. Со мной.» Он сделал паузу, подбирая слова. «Ты большая актриса. Работала с Хэнксом! Красивая. Живешь как... мечта. Но ты говоришь со мной. О запахе дождя. О моих глупых падениях в коде. О дурацких студенческих временах. Ты смеешься. Пытаешься говорить по-русски. Делишься... всем. Просто. Легко. Как будто... как будто нет океана между нами. Как будто нет... разницы. Это... это восхищает меня больше всего. Больше, чем роли в кино. Больше, чем океан в твоих глазах. Что ты просто... Рейчел. Здесь. Со мной. Спасибо тебе. За это. За настоящий разговор.»
Рейчел: «Максим. Посмотри на меня.» Он представил ее мягкую, серьезную улыбку. «Хватит про "большую актрису". Здесь, прямо сейчас? Я просто Рейчел. Девушка, которой сегодня нахлебалась соленой воды, считает твои сообщения самым светлым моментом дня и любит разговаривать с ТОБОЙ. Потому что ТЫ настоящий. Ты смешной, ты добрый, ты видишь мир иначе... и тебе важны запах дождя и дурацкие студенческие истории. Это редкость. Это драгоценно. Разговаривать с тобой легко. Это чувствуется... правильно. Как найти тихую заводь посреди бушующего океана. Так что спасибо ТЕБЕ. За то, что ты есть. За то, что ты делаешь это таким легким. За то, что видишь меня - не актрису, не картинки, просто меня. Это лучшая плата, лучшая связь... лучше любого блокбастера.»
Он читал... и чувствовал, как тяжесть сомнений растворяется в тепле ее слов. "Just Rachel", "calm spot in the wild ocean", "you make it easy", "seeing me", "better than any blockbuster". Она не просто приняла его – она ценила то, что он давал ей: простоту, подлинность, отсутствие игры. Она находила в их общении отдых и ценность. Его корявые слова, его восхищение ее человеческими качествами – она поняла. Совершенно. Он улыбнулся, широко и искренне. Неловкость испарилась. Осталось чистое чувство радости и глубокой связи. Он набрал ответ, его пальцы легко скользили по клавиатуре:
Максим: «Ок. Никакой "большой актрисы". Только Рейчел. Просто Рейчел. С океанскими глазами и... тихой гаванью внутри. И я нахожу тебя там. Каждый день. Лучшее место. Лучше Оскара! А теперь... я пойду на охоту за легальной "Sunset High"! Пожелай удачи найти Джессику!»
Рейчел: «Вот он, милый дорогой мишка! Удачи в благородном квесте! Да пребудут с тобой боги DVD! И доложи о эпических уровнях сырности Джессики!»
Он рассмеялся. "Dear bear!", "Noble quest!", "DVD gods!", "Epic cheese levels!" Она не просто приняла его – она играла с ним. Легко, тепло, с тем самым юмором, который с самого начала пробил его застенчивость. Все его комплексы, весь страх оказаться "недостаточным" для ее мира, развеялись перед очевидной истиной: их миры совпали здесь, в этих сообщениях. Она ценила его и их легкое, настоящее общение больше, чем любые статусы. Он откинулся на спинку стула, глядя на закат за окном. Москва погружалась в сумерки, но его сердце было наполнено светом тихой гавани, которую он нашел в океане ее глаз. Он открыл браузер и набрал: "Sunset High DVD". Найди меня, Джессика. Он знал, что найдет не просто персонажа. Он найдет еще одну грань Рейчел, чья тихая гавань теперь была и его пристанью. Но одна мысль, как назойливая мошка, вертелась в голове, подтачивая радость. Почему? Не в смысле "почему она вообще с ним говорит" – это они уже обсудили. А в смысле... почему сейчас? Почему в ее жизни, такой яркой, наполненной встречами со звездами, съемками, океаном, серфингом, вдруг появилось место для долгих переписок с ним? Искренность ее слов не вызывала сомнений, но логика подсказывала: у такой девушки должен быть кто-то рядом. Кто-то реальный, осязаемый, а не пиксельный друг за океаном.
Набравшись смелости, подогретой вечерней откровенностью, он спросил:
Максим: «Рейчел... еще кое-что. Глупый вопрос, наверное. Но... девушка как ты. Красивая, умная, актриса... ловящая волны, встречающаяся со звездами. У тебя же должен быть... парень? Кто-то реальный? А тут ты... проводишь вечера, переписываясь с каким-то застенчивым русским медведем, у которого падает код. Разве это... не странно? Как шутка?» Он замер, ожидая. Ответ пришел быстро, но тон был уже не таким беззаботным.
Рейчел: «Максим. Не глупый вопрос. Настоящий.» Пауза. «Кто-то был. Тоже актер. Мы расстались... около полугода назад.»
Рейчел: «Сначала было... страстно. Но потом... он подхватил "звездную болезнь", наверное. Стал видеть себя по-другому. Роли, внимание... это ударило ему в голову. Все стало сводиться к связям, имиджу, следующей большой вещи. Парень, в которого я влюбилась? Тот, кто обожал тупые инди-концерты и пиццу в три ночи? Он как бы... исчез. Его заменил этот... отполированный, амбициозный незнакомец. Стало тяжело. Изматывающе. Так что... да. Никакого парня.»
Рейчел: «И честно? Вот почему... это ощущается так... драгоценно.» Он представил, как она смотрит куда-то вдаль. «Многие парни после... они видят актрису. "Потенциальную связь". Девушку из фильма с Хэнксом. Или ту, что встречалась с тем парнем. Они видят поверхность. Блеск. Не... девушку, которая эпично падает, читает Мураками на пляже и считает, что Сэлинджер понял подростковую тоску как никто другой.»
Рейчел: «Ты... ты видишь волны. Падения. Странный выбор книг. Меня за картинками. Это... редкость. И не шутка. Не для меня.»
Максим читал, и его охватила волна... признательности? Облегчения? Еще большего понимания. Она не просто свободна. Она устала от фальши, от звездной пыли, от людей, видевших в ней только статус. Она искала то же, что и он – настоящность. И нашла ее в их переписке. Его сердце сжалось от сочувствия к ее прошлому, но тут же расправилось от радости, что он мог дать ей это ощущение подлинности.
Максим: «Мураками... Сэлинджер...» Он улыбнулся. «Рейчел, ты только что назвала двух моих любимых авторов. "Кафка на пляже"... эта странность, говорящие коты, одиночество, которое ощущается как физическое место... это меня сильно задело. Как будто кто-то вложил мои собственные запутанные мысли в слова. И "Норвежский лес"... тихая печаль, музыка...»
Максим: «А Сэлинджер... "Над пропастью во ржи". Холден Колфилд. Этот голос! Эта злость на "фальшивок", это отчаянное желание защитить невинность... даже если он сам ее вроде как потерял. Читал три раза. Каждый раз чувствовал себя понятым.»
Рейчел: «Холден! Да! Именно! Эта грубая, неловкая честность! Как будто он говорит прямо в твою душу! А Мураками... то, как он смешивает обыденное с совершенно причудливым... это просто работает. Делает реальное волшебным, а волшебное реальным. Так что... ты действительно понимаешь!»
Рейчел: «Но погоди... Русская литература? Тяжелая артиллерия? Достоевский? Толстой? Набоков? Не твоя стихия? Все таки русские классики. Я пробовала "Преступление и наказание" однажды... почувствовала себя, как будто карабкаюсь на Эверест в шлепанцах!»
Максим засмеялся, представляя Рейчел, штурмующую Раскольникова в пляжных шлепанцах.

Максим: «Ха-ха! Шлепанцы на Эвересте! Идеально! Честно? Я чувствую... что еще не готов? Типа... нужно больше прожить жизни? Больше... шрамов? Чтобы по-настоящему понять этот уровень... русской душевной муки?»
Максим: «Плюс... школа. "Война и мир". Форсированный марш через сотни страниц. Иногда ощущалось как настоящая война против скуки. Это меня немного отпугнуло от тяжелой классики на время. Может, позже. Когда вырасту?»
Рейчел: «Максим Максим! Ты только что сравнил Толстого с окопной войной?! Это... честно, гениально. И я полностью понимаю. Школа может убить любовь к чему угодно. Может, мы однажды штурмнем русский Эверест вместе? В подходящих ботинках? А пока... Сэлинджер и Мураками идеальны. Наш собственный маленький книжный клуб через океан.»

Максим почувствовал, как тепло разливается по груди. "Наш книжный клуб через океан". Еще одна ниточка, связывающая их миры. Еще один слой понимания. Она не просто актриса, читающая странные книги. Она была Рейчел, которая видела в нем не просто программиста, а человека, способного чувствовать те же книги, ту же музыку, ту же смесь одиночества и надежды, что и она. И они вместе смеялись над "Войной и миром" как над окопной войной.
Максим: «Договорились. Океанский книжный клуб. Первое задание: выжить после уровней сырности Джессики Парк в "Sunset High". Пожелай мне мужества! И Рейчел... спасибо. За то, что настоящая. За то, что делишься. Даже тяжелыми вещами. Это значит... многое.»

Рейчел: «Мужество даровано сильным, дорогой медведь! Вперед! И доложи о результате! А теперь... этой океанской девушке нужен сон. Волны сами себя на рассвете не ловят! Сладких снов, Максим. Поговорим завтра?»
Максим: «Всегда. Сладких снов, Рейчел. Поймай идеальную волну за меня.»
Он вышел из чата, оставив окно браузера с поиском “Sunset High DVD”. На столе лежал потрепанный томик “Над пропастью во ржи”. Он взял его в руки, перелистнул знакомые страницы. Холден Колфилд. Рейчел Митчелл. Казалось бы, что общего? Но теперь он видел нить. Ту самую сырую, неловкую честность, которую она ценила в книгах и, как оказалось, находила в их переписке. Он не был Томом Хэнксом. Он не ловил волны. Он был Максимом Максимым, простым парнем, который боялся Достоевского и любил Сэлинджера. И для Рейчел, уставшей от фальши и “звездной болезни”, этого было достаточно. Более чем достаточно.

Он улыбнулся про себя, глядя на обложку книги. Завтра он найдет “Sunset High”. А потом… может быть, перечитает “Кафку на пляже”. Вдруг обнаружит что-то новое, о чем можно будет рассказать своей океанской девушке в их странном, чудесном, книжном клубе через океан. Идеальная волна ждала ее на рассвете. А его идеальная волна – этот поток искренних слов на экране – уже катилась ему навстречу. Завтра.