Пейте божоле из миски

У меня есть троюродный брат. Младший. У нас разница в шесть лет. Его зовут Витя. Он мне всегда, с самого детства, любил повторять:
 - Я тебя, братец, дешевле на шесть лет.
В этой шутке, согласитесь, есть что-то коммерческое. Так оно и вышло, то есть так-то так, только наоборот: Витя стал крупным коммерсантом. А из меня такой же коммерсант, как из вши яичница.
Я же, как мрачно-задумчивый гуманитарий, начитавшийся в свое время всяких Кафок-Сартров, отвечал Вите, как и подобает суровому русскому экзистенциальному мыслителю:
 - А я тебя, братан, на шесть лет предсмертнее.
Если бы ко мне сейчас прилетел какой-нибудь «волшебник в голубом вертолете» и, весело улыбаясь, предложил:
 - Хочешь тысячу евро?
Я, недоверчиво-настороженно ответил бы:
 - Ну, предположим… А что?
 - Перечитай томик Сартра!
Я бы категорически отказался. Чего можно ждать от писателя, написавшего роман «Тошнота»?.. Роман «Просроченная ряженка»? Нет уж, ешьте сами своего Сартра. А эскимо и вообще сладкое я не люблю. Предпочитаю сладкому бараний шашлык. Или пельмени.
Мы с Витей всегда были антиподами. Наверное, это нас и сближает.
Витя всегда знал, чего он хочет. И шел к своей цели твердо и безо всяких истерик. Мужественно, как спартанец.
Он закончил английскую спецшколу круглым отличником. Заодно – музыкалку. И еще заодно получил первый разряд по теннису. Поступил в институт и занялся микробиологией. Закончил институт с отличием. Поступил в аспирантуру. Защитил кандидатскую диссертацию по этой самой микробиологии.
Помню, после защиты он подарил мне автореферат диссертации с надписью: «Братцу-доктору от братана-кандидата».
Я попытался автореферат прочитать. И был в шоке. Потому что не понял в тексте ни одного слова, кроме слов «и», «но», «вероятно», «можно предположить», «многоаспектный» и «итак».
В моей жизни был всего один аналогичный случай: когда бабка Анфиска-Синюшница из деревни Коровьи Плюхи как-то раз пронзительно заорала на рассвете:
 - Кшисся отсёйды, шландромахи подъёдные!
Предполагаю, что речь шла о кошках.
В Витином же автореферате я не смог предположить решительно ничего.
Толкин с его языками (синдорин, квенья, кхуздул, черное наречие и прочая чертятина) просто отдыхает. Наша гуманитарная феня тоже нервно курит Беломор в подсобке.
Термины микробиологии вызывали у меня туманные, но тревожные ассоциации. Сейчас я уже все забыл. Помню только, что там были какие-то «аспергиллы», которые мне снились в виде гигантских осьминогов с металлическими присосками. И было очень страшно.
После защиты Витю пригласили в американскую микробиологическую лабораторию в штате Айдахо. Проработал он там два года по контракту и вернулся в Россию.
Я спросил Витю:
 - Ну и как тебе Айдахо, братан?
 - Дыра дырой, братец.
 - Но все ж таки Америка… Не Бурунди и не Южный Судан… Перспективы, карьера…
 - Никаких перспектив, братец. Хотя опыта я там, конечно, поднабрался. Высосали бы они из меня все соки – и выкинули. А мне расти надо.
И Витя стал расти. Закончил курсы и стал менеджером в сфере фармацевтического бизнеса.
Его пригласили во Францию в очень крупную транснациональную фармацевтическую компанию. Настолько крупную и известную, что я даже боюсь ее называть. Через несколько лет Витя стал старшим менеджером. Еще через пару лет - менеджером региональным.
Он спокойно и настойчиво шел вперед. Никаких сомнений, жалоб.
Я помню, как много-много лет назад, еще в конце восьмидесятых, мы с Витей поехали ко мне на дачу, вернее – в деревню. Собирать смородину.
Я собирал смородину, так сказать, порывисто, импульсивно. Потому что терпеть не могу это занятие. Я ж не деревенская баба, чтоб сутками гречневую крупу перебирать… Никакого ведь творчества!
Витя рвал смородину методично, вдумчиво, ягодку за ягодкой.
А тут еще пошел мелкий дождик. Нудный и нескончаемый, как лекция по истории КПСС. Я говорю:
 - Братан, может, ну ее, эту смородину? А?.. Вон ее сколько еще! До ночи ведь будем ковыряться.
 - Нет, братец, всего-то осталось три куста. За час управимся.
Мы были в целлофановых плащах, но резиновых сапог у нас не было.
Мы действительно закончили ровно через час. Ноги промокли. Зашли в избу, зажгли печь. Рядом подвесили кроссовки. Сидим на веранде, отогреваемся чаем. Причем чашки мы не нашли и пили чай из мисок. А чего? Прикольно, даже вкуснее получается.
Вдруг чуем, пахнет чем-то паленым. Метнулись в избу. Глядим: Витины кроссовки все обугленные, мои – в полном порядке. Что делать?
Залез я в сарай, покопался, нашел кеды. Вьетнамского производства. Старые, но целые.
Витя натянул кеды, я – кроссовки. Загрузили смородину в пластмассовые ведра, ведра – в рюкзаки. Пошли на станцию, до нее четыре километра. Час шли. Сели в поезд, полтора часа ехали. Потом час на автобусе. Еще через полчаса были у меня дома. В общем, за четыре часа добрались.
Пришли, сели на кухне, сняли кеды-кроссовки. Мать приготовила нам ужин. Едим. Мать смотрит на нас, то на меня, то на Витю. Вдруг говорит:
 - Витьк, а чего ты такой бледный? Устал что ли?
 - Да нет, теть Надь…
 - Не болит ничего?
 - Да нет, теть Надь…
 - Ну да ладно… А что это там кеды стоят? Твои?
Тут встрял я:
 - Мы Витины кроссовки случайно сожгли, а эти кеды я в нашем сарае нашел.
Мать взяла кеды, повертела их, покачала головой:
 - Витьк?..
 - Что, теть Надь?
 - А у тебя какой размер ноги?
 - Сороковой, теть Надь.
 - Ну и ну… Смотри сюда.
Она перевернула кеды подошвой. Я тоже приник к кедам.
На подошве было четко отгравировано в резине: «37».
Теперь вы поняли, почему Витя стал региональным менеджером? Я бы уже десять раз в обморок упал, орал бы от боли.
Региональный менеджер Витя в Россию приезжал редко. В основном мы перезванивались, списывались по почте.
Один раз я прилетел к нему во Францию. Он провез меня по замкам Луары. Хорошие замки, хотя на третьем замке я начал позевывать. Пили Божоле, ели петуха в вине. Вкусно. Хотя это все не очень мое. Я все больше насчет домашних пельменей. И смородинового варенья.
Еще через год Витя стал куратором нескольких регионов. Забыл, каких. Помню: Австралия, Великобритания, Мексика… И еще какие-то.
А потом был ковид. Сразу после ковида Витя прилетел в Москву:
 - Поздравь меня, братец.
 - С чем, братан?
 - Я долларовый миллионер, братец.
 - Круто, братан. Поздравляю!
 - Спасибо. А помнишь, как мы кроссовки мои сожгли?
 - Ну. И ты, как китайская женщина, в колодках четыре километра по-спартански чапал?
 - Ну. И как чай из мисок пили?
 - Ну. И как пили божоле в замке Шамбор?..
Мы продолжаем созваниваться, списываться. Каждый год я пишу братану Вите на день рождения какой-нибудь стишок.
Вот в этом году, например, написал такой:
Дорогой братан мой Витя,
Вас поздравить разрешите
И за вас, вскричав «Оле!»,
Скушать миску божоле!
Лучше б уж бокал, вы правы,
Но у нас тут проще нравы…

Так себе стишок. Но жизненный.