Дура-Анка

Всё правильно, без любви нельзя ничего, ни глазеть друг на друга, ни детей рожать, любовь облагораживает всё и вся, без нее никуда и никогда, только сейчас поняла как была бы мне невыносима физиономия, которая когда-то была мне близка, бр-р-р, избави бог, попасться в ловушку, как там в Молитве Оптинских старцев: и не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого.., избавь, право слово, избавь меня от того самого лукавого, я вблизи плохо разбираюсь в людях, вон человека, который мне был настоящим другом, за приятеля считала, а в друзья записывала совсем других-прочих, которые с самого начала знакомства уже виделись совсем неподходящими людьми, что сказать, как в песне 90-х годов “Дура-Анка”, дура я, констатирую. Но в силу необъяснимых причин, брала и записывала всяких-разных-немазных в корифеи и конечно же в связи с этим в свои друзья, не могу спокойно пройти мимо так называемых гениев, только с какой стороны они гении и мне сейчас не понятно, “жизнь”, и под это слово можно списать всё что ни попадя. Да ладно, прощаю и себя и их, пусть числились, пусть были, но сейчас то, я сама ого-го какой стреляный воробей, и меня на мякине не проведешь, ан-нет, запросто проведешь, “на дурака не нужен нож, ему немного подпоешь и делай с ним, что хошь”, когда в детстве напевала эту песенку, всегда понимала, что пою про себя, а, всё равно плевать, я живу тем, что я человек брезгливый, ни к кому близко не подхожу, никого не трогаю, просто потому что мыло и вода мои лучшие друзья, шучу, Маяковский был невероятно брезгливым человеком, даже ручку двери не открывал без перчатки, а умер от другого, разделавшись с собою самолично, а может дело в другом, отец его умер в его подростковом возрасте, наткнувшись на обыкновенный заржавевший гвоздь…Сегодня - это уже не вчера, и найти утешение для глаз я уже не смогла бы, хотя нет-вру, муж нравится, на него и смотрю, детей буравлю взглядом, и всё также как в их младенчестве боюсь их сглазить, что на моей младшей многократно подтверждалось, потому и старалась впоследствии особо не смотреть, чтобы не навредить, на мамулика стараюсь вовсе не смотреть, слезы моментально наполняют глаза, не могу видеть изменения плоти человеческой с возрастом, я ясно помню какой была мамуля лет - дцать назад и осознавать, какой она стала теперь, но с другой стороны не перестаю сочувствовать своей сестрице, что прекратила свое всяческое общение с ней, по всяким мыслимым и немыслимым разрешимым и неразрешимым с ней и со мной разногласиям, мне-то что, а вот мамулику до смерти обидно, но мне и хорошо, мамулик сейчас со мной, а не с ней, хотя в детстве я во всю ревновала мамулика к ней, а сейчас она в моей власти, шучу, и мне удивительно и немного жалко ту наразумную, она лишена счастья общения с мамой, нашим первым сакральным и бесконечно любимым существом, а сейчас она из красивой когда-то женщины превратилась в гнома, и я тут же отвожу от нее глаза, а если я отвела глаза, то значит, этого и нет вовсе, мама она там в голосе, запахе, движениях. Как в моем стихе о маме: “Всё что было в жизни важного, словом “мама” назову..” . Во даю, начала с Фомы, а пришла к Ереме, нет было о чем-то пакостном и закончилось почти подобным…