Подранки. Горечь желторотая ч. 2 гл. 3 18 плюс

Демонстрируются сцены жестокости и насилия. Ограничения 18 плюс

Часть 2 Маришка

Глава 3 Предел

Изнасиловали, избили, вытерли ноги.

УНИЧТОЖИЛИ.

Она плакала, глотая слезы, даже не стараясь их унять. Раны на лице саднило от слезной влаги, и от того было еще горше, больнее и обиднее.

«Мама, мамочка! Теперь ты пожалеешь меня и поможешь мне остаться на этом свете? Посмотри, что я сделала с собой, чтобы достучаться до тебя. Ты пожалеешь твою маленькую девочку, и тогда я не буду думать о том, что я – ничтожное, серое существо, недостойное жить на этой земле. О том, что не справлюсь с задачей, которую ты на меня возложила. Не по силам мне этот груз на моих детских хрупких плечах. Мамочка. Помоги мне, родная, милая мамочка. Вытащи меня из этой ямы. Я погибаю, мамочка! Я уничтожила себя. Пускай это были чужие руки, измывавшиеся над моим телом, но я сама так решила. Чтобы ты услышала меня, пожалела, увидела мои мучения. ПОЛЮБИЛА меня, мама! Обними свою доченьку, прижми покрепче, не отпускай. Только не отпускай меня, мама, никогда не отпускай».

- Эх, девонька, жалко тебя. Как-то тебя сейчас родители-то встретят? Может тебе в больницу надо? Так я тебя отвезу, горемычная. Пускай Тонька мне и наказала отвезти тебя домой, но я тебя доставлю, куда скажешь. Она ведь мне не указ. А, девонька?

Пожилой водитель, дядя Федя, искренне переживал за девочку. Много он повидал на своем веку. И таких вот несчастных, как она. Сколько же наивных, молоденьких вишенок прошло через общагу, коих уничтожили, растоптали и унизили! Одни сгинули, не выдержав издевательств и оскорблений, другие заболели дурной болезнью, лишившись здоровьица на всю жизнь, а третьи так и не смогли выйти замуж, а пошли по дорожке кривенькой, измываясь над телом своим в доме блуда да разврата.

«А что с этой подранкой дальше станется? Сильнёхонько ей досталось. Вся покорежена, места живого нет. Сидит, слезами умывается. Надоть ее проводить до квартиры. Только ее родителям показываться не стану. Вдруг на меня все свалят. А мне проблемы не нужны».

- Ох-охоюшки, горемычная. Ночь-полночь на дворе. Тебя, поди, заждались-обыскались? Ну вот и приехали. Тебя проводить?

- Спасибо. Я уж сама как-нибудь.

- Ну, ступай, дочка. Выздоравливай. Ты уж сильно сердечко свое не надрывай. Все забудется, перетрется, и мука будет.

***

Мать всю ночь не находила себе места.

«Где же эта паршивка шляется? И в школе не была, дрянь такая. Так-то она готовится к экзаменам?! Придет, убью ее, негодяйку!

Долгожданный звонок в дверь…

Чуть не бегом пустилась открывать и…не поверила своим глазам.

Грязная, оборванная, избитая. Лицо в синяках и ссадинах, один глаз заплыл и закрылся, а вместо губ – выпуклая уродливая кроваво-сизая улитка. Шея в черных следах от засосов и отпечатков пальцев чьих-то рук. Голые ноги в кровавых подтеках. Зрелище…

Лицо матери побагровело, затряслось мелкой трясучкой. Вытаращив глаза и вращая бельмами, она истерично завизжала, что есть мочи:

- Ты откуда явилась? Где ты шлялась, что тебя так уделали? В публичном доме? Пр…...ка! Ш...ва подзаборная! Т..рь подколодная! Кому ты раздвинула ноги, бесстыжая? Кто же тебя пользовал с таким удовольствием, что живого места на тебе не оставил? Отвечай, п....да!

Она размахнулась и со всего маху ударила дочь по лицу.

Маринка стукнулась головой об косяк и упала. Из носа фонтаном брызнула кровь.

Лежа на полу, она больше не слышала маминой истерики. Ей стало удивительно спокойно, ведь сейчас она поняла раз и навсегда…

«Вот и все. Наверное, не стоило так над собой издеваться, чтобы мама меня пожалела. Она просто меня не любит и не хочет видеть. В этом все дело. Я ей не интересна, не нужна. Даже увидев меня в синяках, у нее не дрогнул ни один мускул от жалости. Только злоба и ненависть.

За что она меня так ненавидит? Что я ей плохого сделала? Ах, да. Она говорила много раз, что папа нас бросил из-за меня. Он меня не хотел. Он мечтал, чтобы родился мальчик. Я знаю. Господи! Зачем ты позволил мне появиться на свет? Я ведь была маленьким ангелочком и так хотела, чтобы меня любили.

Но меня здесь не любят, и я никому не нужна, Господи. Забери меня к себе!»

Она с трудом поднялась, не обращая внимания на мать, орущую и размахивающую руками, будто граблями, ощущая восхитительное чувство безмятежности, словно Боженька дал ей сил.

Обращаясь к матери, стиснула зубы и с трудом выдавила:

- Заткнись.

Наполнив ванную, с удовольствием забралась в теплую воду.

«Пусть же она смоет всю грязь, боль, стыд и унижения. Лишь ненависть матери вода смыть не сможет».

А еще Маринке было совершенно безразлично, какое было выражение лица у ее родительницы, оторопевшей от этого ее «заткнись». Не удивительно, ведь с этого момента у Маришки больше НЕ БЫЛО матери. С этого момента каждый сам по себе.

***

Едва-едва забрезжил рассвет. Мать все еще храпела в соседней комнате, а Маринка уже одевалась. Джинсы, свитер, кепчонка. Разложила вещи по своим местам. Любимую куклу, книжку с цветными закладками, журнал мод, дневник.

В дневнике сделала последнюю запись.

«Мне очень жаль, что все так получилось. Я не хотела появляться на этом свете. Но я родилась. И с этим надо что-то сделать…Ухожу, чтобы никому не мешать и не портить жизнь. Я очень-очень устала…»

В дверях обернулась, попрощавшись с комнатой и игрушками.

- Не грустите. Я знаю, сегодня мне станет очень хорошо.

***

В церкви было спокойно и умиротворяюще. Горящие свечи освещали иконы, священник читал молитвы, исполняя церковную службу.

Маришка не знала, какой иконе помолиться.

«Спрошу, пожалуй. А то пришла к Богу, а не знаю ничего».

Стесняясь своего невежества, никак не решалась спросить монашку в черном одеянии, копошившуюся в трудах праведных в церковной лавке.

- Простите. А как узнать, какой иконе помолиться?

- Да все по-разному, доченька. Каждый приходит в Дом Божий со своими просьбами. Смотрю, и ты пришла со своей болью. Поставь за здравие свечку и помолись. Можешь всем святым на аналой, а можешь своей иконе. Как звать тебя?

- Марина.

- Есть такая икона. Марине Антиохийской — христианской деве, почитаемой в лике великомучениц. Пойдем, покажу тебе, доченька. Возьми-ка свечку и поставь перед иконой. Помолись о здравии. А еще попроси святую Марину о помощи при несправедливости, чтобы оградила от злых людей, оберегла от вранья и одержимости бесами. Поможет, доченька.

«Красивая у тебя икона, святая Марина. Раньше надо было к тебе прийти. А сейчас не осуждай за то, что собираюсь сделать. Передай Боженьке, что не смогла я по-другому поступить. Пусть простит меня. И ты меня прости…»

«Ну вот, вроде все сделала. Можно и уходить…»

***

«Как же наверху красиво! Всегда хотела забраться так высоко. Даже не знаю, сколько здесь этажей. Четырнадцать или шестнадцать? Все-равно. Мне хватит, чтобы больше никогда не мучиться от боли, стыда, неразрешимых проблем. В следующем лучшем мире меня обязательно будут любить родители, и я стану самой счастливой девочкой на свете. Никому не придется меня оскорблять, унижать, бить, уничтожая каждый день, каждую минуту. Как же это хорошо! Все. Пока. Увидимся …»

***

«Кто-то умер от «передоза»,

Доведя до инфаркта мать.

Кто-то выйти не смог из наркоза.

Только мы продолжали дышать…

Кто-то верил, что люди-птицы,

И упал на асфальт из окна.

Чья-то плоть в зверских лапах убийцы

Была заживо сожжена.

Кто-то спал, но не смог проснуться,

Запятнавши в крови простыню.

Кто-то к Богу устал тянуться

И скрутил из веревки петлю.

Каждый миг чьи-то души взлетали

В поднебесную звездную гладь.

Люди медленно умирали…

Только мы продолжали дышать».

(Лилия Гринь-Райен)

Продолжение следует.

Ираида.

Благодарю за прочтение и комментарии.