Скамейка

 

       Наверняка, кто-то с негодованием скажет: «Какая ерунда! Есть о чём писать!»  И хотя отсюда не видно, кто это говорит, со стопроцентной уверенностью  можно утверждать,  что ему/ей немного за полста. Ибо у тех, кто стремительно и, что характерно, в нарастающем темпе близится к следующей, уже совершенно  округлой цифре, это слово  вызывает, или не может не вызывать, исключительно дружеский и, более того, благодарный отклик, граничащий с любовью. Смею уверить, что завидев её уже издалека, такие  люди ощущают неожиданный прилив бодрости  и сил, заставляющий их, или позволяющий  им целенаправленно  и весьма энергично двигаться в её направлении, т.е. ей навстречу, как самому  желанному другу.  А уж уютно расположившись и  устроившись на ней, враз забыв о предыдущих перенесённых страданиях, причинённых вроде своим другом, ставшим агрессивным противником --  двигательным аппаратом под названием «ноги» --   человек испытывает истинное  наслаждение,  погружается в сладостное ощущение блаженства и  приходит  в оптимистичное расположение духа.  В момент полного счастья он свято верит, или начинает верить,   в чудо, которое будет длиться  и после того, как человек  покинет этот райский уголок земли обетованной, способный исцелить, хоть на время, исстрадавшиеся душу и тело.
 
       Сидящему на скамейке человеку сладко: он может мысленно уплыть, уехать, улететь куда угодно -- его душа готова  и рвётся к новому, неизведанному, манящему, и тело не грозит ей пальчиком, мол, ишь, куда собралась. А как же немощное «я»?
       Скамье  немало лет, и на первый взгляд она до крайности банальна. Родилась в Древнем Египте, когда египтяне, привыкшие сидеть на земле, впервые соорудили доски, поставив их на  невысокие ножки. Впоследствии греческие ремесленники усовершенствовали конструкцию, добавив изголовье  и спинку скамейки.
       Что до происхождения самого слова,  то оно восходит к греческому языку, обозначая «сидение на строганой доске».  Вот и вся незатейливая история обыденного предмета нашего бытия.
       Скамейка настолько прочно вошла в обиход, что закрепилась даже в ряде  идиоматических выражений. Можно дружить с кем-то со школьной скамьи, можно оказаться, не дай бог, на скамье подсудимых. Не очень заманчиво спортсмену проводить время на скамье запасных или штрафников.
       Однако испокон веков свою самую воспетую роль скамья играет для влюблённых. Помните песенку: «На скамейке вдвоём мы, как прежде, споём»?

       В растревоженной памяти всплывает несколько эпизодов, связанных со скамейкой.  На одной вспышке она видит маму, сидящую на грубо сколоченной скамье  во дворе дома в ожидании всегда послушной, пунктуальной, согласно родительским требованиям, дочери, которой сегодня всё нет и нет.  А вот скамейка в знаменитом загородном парке, по обеим сторонам которой  по всей округе из переполненных урн рассыпан мусор, чему немало поспособствовали летающие стаями вороны,  который не замечает влюблённо-целующаяся парочка. Или вот ещё  драматически-запомнившаяся  картина, увиденная много лет назад. В довольно раннее воскресное утро она идёт мимо стоящих в ряд скамеек вдоль  недавно созданного бульвара на  пешеходной линии у станции метро. На одной из них, в центре скамьи,  вытянув руки вдоль изголовья и опустив голову,  сидит спящий мужчина. Он подозрительно неподвижен, но, видимо, не настолько, чтобы привлечь внимание редких  в ту утреннюю воскресную пору прохожих.  Некоторое время спустя она возвращается той же дорогой, опять проходит мимо неподвижно-сидящей фигуры  и к своему ужасу видит на лице мужчины накинутый кем-то носовой платок.
       Если бы можно было расспросить скамейку о том,  что она повидала  на своём веку, она бы поведала нам нескончаемую  историю о встречах, расставаниях, о надеждах и их крушении,  о безуспешных и  безутешных ожиданиях,  о быстротечных радостях жизни.
 
       Есть скамейки злые и добрые. Злые – это скамейки, сделанные из железа, на которых не засидишься, как бы этого не хотелось. Ими   изобилуют транспортные остановки и  они, к сожалению, встречаются даже  в роскошном парке Царского села. Или в кринолинах это неудобство не так ощущалось? Еще злыми ей представляются скамейки либо  со слишком короткими, либо со слишком длинными ножками - недурно бы придумать регулирующий рычаг, чтобы подогнать скамейку под свой рост. Идея, пожалуй, неплоха.
       Есть и добрые скамейки - это современные эргономичные волнообразные скамьи, охотно повторяющие созданные природой выпуклости и «впуклости» тела, водрузившись на которые испытываешь  настоящее блаженство.  А ещё среди добрых есть скамейки с активной жизненной позицией, призванные творить добро. Это скамейки для тех, кто в ссоре. Половинки скамейки сходятся под небольшим углом, что приводит севшие на неё рассорившиеся пары к неизбежному примирению.
          
       Обычно вид пустынной скамейки вызывает у неё грусть, как бы говоря: никто не ждёт, не надеется. Или уже ушёл. Не дождавшись.  Но,  оказывается,  есть и другие скамейки, искренне любящие  одиночество, переживаемое ими не как  опустошенность, а как ожидание, предвосхищение  чего-то таинственно-прекрасного, волшебного.
   
        Эту скамейку она полюбила сразу, как только увидела. Дело в том, что это была не просто деревянная скамья в уединённом уголке дворцового лабиринта. В серой дымке февральского вечера просматривалось видение:  вечерняя  пелена  окутывала едва угадывающиеся   очертания  фигуры,  плавно опустившейся на краешек холодной скамьи. Подогнув ноги и удобно примостившись, она прикрывает подолом  не-по-сезону-светло-серого воздушного платья босые стопы. Сквозь прозрачную шаль  проглядывают тонкие черты лица.  Она замирает на скамейке в ожидании, почти не ощущая  холод. Конечно, на сей раз она дождётся, ведь Он обещал обязательно вернуться в такой же уходящий зимний вечер ушедшего века.  Разве вам её не видно на картине? Присмотритесь получше...