Портрет

В её гостиной на видном месте висит портрет её мамы. Она уже и не помнит, когда он появился в их семье. Наверное, когда ей было лет десять-двенадцать, а маме, соответственно, около сорока. Да, давно это было. И мамы давно уже нет, а портрет вот висит. Потом перейдёт к её сыну, а от сына к его сыну. Ведь такие вещи передаются из поколения в поколение. Память, а тут ещё и запечатлённая на холсте.
Правда, мама на портрете почему-то грустная. Странно, но в сорок лет мама такой не была, она это точно помнит. А была она жизнерадостной, энергичной, как заводной моторчик, даже готовила пританцовывая, отбивая чечётку по пути от мойки до холодильника и обратно. А если, к примеру, на машине на дачу ехали, то мама всю дорогу романсы пела. Мелодичный у неё был голос, слух отменный, и пела она чувственно-проникновенно. И вот, глядя сейчас на мамин портрет, призадумалась она. Откуда же такая печаль в маминых глазах? Подошла, сняла портрет, перевернула, посмотрела на дату на обороте: 1975 год. Давно это было, она совсем ребёнком была, не вспомнит ничего. Повесила портрет обратно на место. Вздохнула. И откуда же такая грусть в маминых глазах?
К 1975 году он стал уже известным художником. Пока ещё без мирового имени, но уже выезжающий за рубеж с персональными выставками. Это огромное достижение – выезжать за рубеж из СССР. В те времена такое было дозволено немногим, и он попал в их число. К тому были все основания. Безусловно талантлив. Несомненно одарён. С огромным потенциалом. Со своим особым узнаваемым стилем. Фанатично влюблённый в своё дело. Ну как всё это не использовать? Вот ему и доверили почётную миссию – нести советское искусство в загнивающий мир капитализма, чтобы они там у себя на Западе видели, что советская страна – это цивилизация талантливых, одарённых и духовно развитых людей, а не каких-нибудь неотёсанных лесорубов, пьющих водку в обнимку с медведями. Вот кто там вообще придумал этот дурацкий образ? Никакого креатива, а теперь старайся, крутись, доказывай обратное.
Художник с вверенной ему миссией справлялся на отлично. Ему недавно исполнилось сорок пять, золотая середина, расцвет мужских и творческих сил, когда многое достигнуто, но многое ещё впереди. Семья, жена, дочь, безупречная биография, правда есть один небольшой изъян. Неравнодушен Художник к слабому полу. Ну многие не без этого греха. Однако тут ведь особый случай, тут поездки за рубеж. Как такому давать характеристику «морально устойчив, военную тайну хранить умеет». С тайной понятно, хранить умеет, поскольку ничего не знает, а вот с моральной устойчивостью проблемка. Приходилось парткому художественного совета закрывать на это глаза. Ну а что делать? Команда сверху – отправить в поездку, а на местах – один роман за другим. Но он же Художник, творческая личность, ему вдохновляться надо. И тут каждый сходит с ума по-своему, кто ищет озарение в вине, кто в запрещённых препаратах, а конкретно наш Художник – в женщинах.
— Товарищи, ну какие мнения будут на этот счёт? Ведь не самый ужасный порок для мужчины? Кто же из нас этих женщин не любит? — задавал риторические вопросы председатель парткома, чьё мнение было решающим. Но лучше всё же, чтобы это решающее мнение было коллегиальным. Члены парткома подумали и единогласно решили, что это – издержки профессии. Ведь у каждой профессии есть свои издержки, а у этой творческой личности – шуры-муры с прекрасным полом. Главное, чтобы призы на международных выставках получал и советское арт-искусство в западные массы продвигал, а с шурами-мурами мы как-нибудь сами разберёмся, на местах.
Художник знал о своей репутации ловеласа, но совершенно не переживал по этому поводу, а даже, наоборот, гордился. А что в этом плохого? Он же ухаживает с благими помыслами – порадовать себя и разделить эту радость с избранницей. Он умел красиво ухаживать, дарил дорогие подарки и каждую свою избранницу боготворил. Правда, недолго. Быстро остывал. Так же быстро, как и загорался. Ни одна из его избранниц на него не жаловалась, в партком не писала. Жене Художника – отдельное спасибо. Дамочка оказалась понимающая, сориентировалась, что к чему, сор из избы не выносила. Короче, все счастливы и довольны. Художник творит, призы заграничные получает, жена и избранницы в балансе друг с другом, члены парткома идут на повышения. Взаимовыгодный консенсус.
И тут Художник встретил Любовь, звали её так, Любой. Он увидел её на вернисаже, кто-то из общих знакомых пригласил. Одета с невероятным вкусом, но слишком вызывающе для серо-чёрных тонов советской действительности. Голубой замшевый костюм, голубые туфли на невероятно высоком каблуке. Как на таких стоять-то можно? А она на них плыла, как будто танцовщица из ансамбля «Берёзка». Волосы окрашены в сиренево-голубой цвет. Необычно. Женщины обычно седину прячут, а она, наоборот, свою подчёркивала. Интересная женщина, подумал Художник, но, скорее всего, эпатажно-капризная. Однако не познакомиться с ней он не мог.
Их представили друг другу. Завязался обычный для таких случаев разговор – обо всём и ни о чём конкретно. К его удивлению, Люба оказалась невероятно эрудированной, начитанной, прекрасно разбирающейся в литературе и искусстве и в довершение всего ещё и восхитительной рассказчицей. Она работала в Московской Филармонии администратором концертной деятельности. Знала многих музыкантов, актёров, композиторов, сыпала смешными случаями из их артистической жизни, рассказывала с юмором вперемешку с анекдотами, очень по-доброму, легко и непринуждённо, такую можно часами слушать. Вокруг них быстро образовалась толпа, причём в центре внимания был не он, а Люба.
Понятно, думал про себя Художник, почему её выбрали администратором – красивая, умная, разбирающаяся, всё подмечает и облекает в интересные истории. Беседуя с ней, он поймал себя на мысли, что вот ради такой женщины, наверное, в прошлом совершались дуэли, а рыцари шли на смерть. Такую женщину хочется притянуть и не отпускать, оберегать, защищать, наслаждаться её присутствием, наполняться ею.
Художник не спросил её телефона и не дал ей своего, не пригласил к себе в мастерскую и не анонсировал свою следующую выставку. Впервые он растерялся. И впервые ему захотелось написать портрет, её портрет, хотя это был совсем не его жанр. Вот натюрморты, пейзажи, иллюстрации, гравюры – это его. Но идея портрета «Женщины в голубом» прочно засела в его голове.
— Старик, с ней ты в полном пролёте, — предупредил его их общих знакомый. — Во-первых, она влюблена в своего мужа и ничего не станет делать, что ему может не понравиться. К слову, он какая-то шишка из МИДа, у таких на первом месте – карьера, они и жён-то себе подбирают, чтобы служили им верой и правдой. Брось ты эту затею с портретом.
Но идея с портретом не давал Художнику покоя. Он попытался сделать несколько набросков, однако писать по памяти он никогда не умел, а умел только с натуры. Нужно живое присутствие, чтобы Люба сидела напротив него, чтобы он на неё смотрел, вдохновлялся её видом, впитывал её красоту своими глазами, чтобы передать это своё состояние на холсте, наполнить его эмоциями, оживить. Но как предложить Любе позировать, чтобы не нарваться на отказ?
Художник стал бывать на концертах в Филармонии, где она работала. Люба оставалась на вечерние выступления, которые организовывала, и эти дежурства входили в круг её обязанностей. В антракте он всегда находил её, они шли пить кофе в буфете, всего пятнадцать-двадцать минут, но в эти моменты ему становилось особенно хорошо. Иногда ему везло, и Люба вместе с коллегами принимала его предложение поужинать в ближайшем ресторане. После таких вечеров в Художнике поднимался невероятный творческий запал, он писал картины целыми сериями, залпом, не чувствуя никакой усталости.
— А сможете написать жанровую серию под заказ на тему «трудовые будни советского народа»?
И всего через пару недель он представлял на художественном совете цикл работ под названием «Советские субботники»: уютный дворик, где убираются играючи школьники, городской парк, где пенсионеры заботливо протирают столики для шахматных игр, девятиэтажка, где жители квартир моют окна, радостно приветствуя друг друга. Будничная тематика, но каждая работа какая-то солнечная, как будто её подсветили изнутри, в каждой столько тепла и радости, сразу понимаешь: люди здесь счастливы. То, что надо для выездных выставок за рубеж.
Художник работал легко, с упоением, он понимал, что это как-то связано с Любой, и он держался за это чувство парения, боясь его потерять. А портрет «Женщины в голубом» подождёт, решил он, пусть всё идёт своим чередом.
Но однажды Люба пригласила его к себе в гости, вместе с женой. Люба часто устраивала у себя большие вечеринки, иногда по двадцать – тридцать человек приглашённых, даже мебель выносили на лестничную площадку, чтобы всех разместить. Но Художника она раньше никогда не приглашала. А тут пригласила. Он сразу же согласился, поинтересовавшись:
— А что за повод такой?
— Мужа отправляют в длительную командировку в Штаты, лет на пять, а может, и дольше. Мы уезжаем всей семьёй. Правда, здорово? Вот, решили устроить прощальный ужин, позвать всех друзей. Придёшь?
— Конечно, мы обязательно придём. Спасибо за приглашение. Я за вас очень рад, — но в душе у него как будто разом что-то оборвалось. Как будто кто-то выключил свет. И стало очень темно. И страшно. Как же теперь он без Любы?
В ту ночь Художник не сомкнул глаз. Он не мог уснуть. Чёрт подери, что с ним происходит? Откуда такая реакция? Он что, полюбил? Как такое могло произойти? Нет, это всего лишь очередное увлечение. Необычный для него опыт, поскольку отношения платонические, в этом-то и вся причина. Раньше у него всегда была телесная романтика, а сейчас впервые духовная. «Сдаёшь, старик», – попытался он сам себя подбодрить. Но на сердце было тяжело. Художник пытался найти понятное, рациональное для себя объяснение. Может, эта несбывшаяся идея с портретом? Конечно! Вот оно! Ему просто надо написать её портрет. И тогда всё встанет на свои места. Казалось, решение найдено.
Прощальный ужин у Любы удался на славу. Гостей было много, кого-то Художник знал, с кем-то виделся впервые, но Люба всех рассадила за стол таким образом, что каждому было интересно со своим ближайшим соседом. Застолье протекало за оживлённой беседой, темы не иссякали, шутки и анекдоты сыпались в изобилии, все гости находились в приподнятом настроении. Художник оказался рядом с Любиным мужем, который, к его удивлению, ему понравился. Открытый, лёгкий в общении, поболтаешь с таким минут пять-десять и такое ощущение, что знаешь его всю жизнь. С таким всегда легко, и за столом водку пить, и вместе работать, и дружить семьями, и, наверное, любить такого тоже легко, думал Художник, в последнем случае имея в виду Любу.
— А хотите, я напишу портрет вашей супруги? Как знать, где мы все окажемся через пять-десять лет? А портрет останется. На память.
Супруг согласился, приятная атмосфера вечера не располагала к отказу.
Люба стала вечерами после работы приезжать в мастерскую Художника, позировать ему. У него было около месяца, чтобы написать её портрет. Для него это целая вечность. За такой срок он справился бы с любым заказом. Но портрет Любы почему-то не получался. Вернее, он получался, но не таким, каким его задумывал Художник. Люба выходила на портрете всегда грустной. Художник начинал заново, переписывал, но рука, дойдя до глаз Любы, вновь прорисовывала в них грусть. Да что же за наваждение такое?
— Может, я просто уставшая после работы, а выгляжу как будто грустная? — робко спросила Люба.
Нет, дело в другом. Рука Художника писала сама по себе, не подчиняясь его воле. Лишь когда портрет был практически готов, Художник всё понял. С портрета на него смотрели Любины глаза, но в них отражалось его состояние. Это его собственные переживания, это его тоска... по любви, которой не суждено состояться, по женщине, которая никогда не станет его. Это его ощущение утраты, которое ему доселе было незнакомо. Про всё это он множество раз читал в книжках, а теперь, когда такое случилось с ним, ему придётся вычеркнуть это из жизни, закопать поглубже в своей памяти и заново научиться жить, теперь уже без этой большой любви.
Он закончил портрет вовремя, как раз к Любиному отъезду. Муж Любы долго его благодарил. И заплатил вдвое больше оговорённой суммы. Люба уехала, а Художник остался с разбитым сердцем, на руинах собственной жизни, такой успешной и невероятно несчастной, которая в один миг потеряла для него всякий смысл.
Вместо любовных романов он запил, почти дошёл до дна, но вытащили друзья. И жена, его верная подруга. Они помогли ему справиться, не сразу, но постепенно он всё же вернул себе жизнь обратно. Спустя пару лет он снова взял кисти в руки и стал опять писать. И ушёл в этот мир с головой. Он писал ещё больше, чем прежде. Только портретов больше не писал. Никогда.
С Любой они больше не виделись. Жизнь разбросала их по разным континентам. Она долго жила с мужем в Штатах, а когда тот вышел на пенсию, и они вернулись в Россию, Художник переехал в Израиль, по линии еврейских корней своей жены. Но Любе он каждый год из Израиля звонил на её день рождения, поздравлял.
Как-то раз трубку подняла дочь Любы.
— А мамы больше нет. Она умерла месяц назад. Рак лёгкого, мы слишком поздно обнаружили.
— Какой ужас! Ведь ещё относительно молодая. Мои соболезнования! А что с портретом? – робко поинтересовался он.
— А это ваша работа? Очень красивый портрет. Теперь висит у меня в гостиной.
Художник спросил, сможет ли она сделать фотографию портрета и прислать ему на электронную почту.
— Это очень важно, лично для меня. Для каталога моих работ. Этот портрет никому не известен, я вообще портретов не пишу, но работа для меня особенная, эмоционально заряженная. Не хотелось бы совсем терять её из виду.
— Конечно, — сказала дочь. И прислала, как и обещала.
А ещё через пятнадцать лет Художника самого не стало. Его друзья и коллеги решили сделать памятную выставку в его честь. На центральном месте выставки они разместили не картину, а фотографию портрета «Женщины в голубом», малоизвестной работы, но которая нравилась Художнику больше всего. Годы спустя этот портрет был признан его лучшей работой. Портрет-фантом, потому что он нигде никогда не выставлялся, оставшись лишь фотографией в каталоге работ. Как и любовь Художника, оставшаяся фантомом, про которую, кроме него, никто не знал.
8 июня 2023
Приложенная фотография - портрет женщины неизвестного художника, находится в частной коллекции.