Художник умирает дважды

Моему учителю,                Цикареву Валерию Ивановичу

     Для некоторых людей в мироздании есть только четыре вехи: рождение, становление, зрелость и забвение. Человек, о котором пойдет речь, своей жизнью подтвердил все эти четыре основные вехи.
     2021-й год. В Центральном выставочной зале города Смоленска проходит Фестиваль архитекторов, посвящённый 65-летию Смоленского отделения Союза архитекторов России. Представлено большинство мастеров, творивших в городе в течение многих лет. На одном из выставочных стендов – реконструкция объёмной композиции входа в Центральный сквер с его благоустройством. Это проект Цикарева Валерия Ивановича, Главного художника города Смоленска с 1980 по 1992 год. Но о нём самом упоминания нет.
     В 60-х годах талантливый молодой человек, Валерий Цикарев, имея за плечами службу в армии и смоленское Строительное училище, окончил самое престижное учебное заведение в СССР – питерскую Академию художеств им. Сурикова, отделение архитектуры. На работу в Управление архитектуры и градостроительства его пригласили из крупного проектного института «Гражданпроект», где он трудился после окончания учёбы более десяти лет. Смелые проекты обращали на себя внимание, а солидное образование позволило чиновникам предъявлять его в качестве главной достопримечательности в административном аппарате. Должность Главного художника города, которую он занял, являлась очень престижной, это второе лицо после Главного архитектора. Вопросы осуществления проектируемых творений в реальности не возникали, он маэстро!
     Шли 80-е годы, тогда ему было под сорок. Высокий, крепкий, черноволосый, с приятными чертами, с аккуратной профессорской бородкой, которую отрастил из-за очевидной асимметрии лица. Походку имел выдающуюся – ноги шли далеко впереди, а все остальное тело с гордо поднятой головой где-то позади. Несомненно, Валерий Иванович являлся неординарной личностью – проницательный, острый на язык, человек-мыслитель со своим взглядом на всё, с собственной философией, отличной от философии большинства. Часто рассуждал вслух о месте архитектора в обществе, о роли государства. Перед нами предстаёт образ художника и философа, где-то циника, где-то реалиста, но, определённо, таланта с большой буквы. Цикарев был переполнен планами и фантазиями, открыто презирал людей недалёких и бесталанных. Интересно было бы послушать его сейчас, что он думает обо всем, что происходит. Акварели писал высочайшего уровня, делая это быстро и легко, кисточка в его длинных пальцах летала как смычок скрипки. Дело, и только дело – вот что было смыслом всей жизни. Среди женщин достойной пока не встретил, выражался резко: «Все бабы дуры».
     Город развивался, настоящей интересной работы было много, коллектив в Управлении архитектуры сложился многообещающий. Настало время высокого полёта Главного художника города Смоленска. Никогда он не был  карьеристом, даже не вступил в Союз архитекторов, но знал, на что способен. Впечатление было такое, что идеи приходили к этому человеку мгновенно, уже оформившись в готовый образ. Он зарисовывал их на каком-нибудь листике сразу в перспективе со всеми многочисленными деталями. Молодые архитекторы со своими послеинститутскими девственными мозгами только хлопали глазами, глядя на его стремительно возникающие эскизы или слушая его смелые не безопасные высказывания.    
     Несмотря на то, что он был жёстким и бескомпромиссным руководителем организации, оказался очень толковым наставником и дальновидным учителем молодых специалистов. Точно распознавал, есть ли у них талант или способности. Отпускал на все художественные выставки, понимая, что это необходимое условие для внутреннего роста. Он не давал творческого покоя – часто устраивал соревнования, например, кто придумает интереснее фонарь или мост через реку. В глаза не хвалил никого и никогда. За глаза говорил что-то оценивающе-приятное. Например, об одной девушке-архитекторе сказал:  «Она выше вас всех – она летает», – естественно, когда она отсутствовала. Приехала молодая специалистка, он спросил: « Что вы умеете?» Она: «Если чего-то не умеем – будем учиться…» « Нет, – отрезал он, – В институте надо было учиться, а здесь работать надо». С заказчиками вёл разговоры с большим темпераментом, если не был согласен. При этом не взирал на ранги и лица, за что его частенько не брали на высокие совещания. Любимым жестом его было покрутить пальцами кудряшки в своей бороде, это свидетельствовало о работе мысли, потом обязательно выдавалось что-либо крамольное. Скажем, зачем смотреть фильмы с Любовью Орловой, это же плохая копия Марлен Дитрих. Вы что не знаете? Не знаем. «Смотреть надо, читать, интересоваться, думать своею головой», – такие мысли он вкладывал в свободные головы молодых архитекторов. На улице при виде девушки в выходивших уже из моды туфлях-платформах бросил: «Поезд давно ушёл, а платформа осталась…» От него можно было услышать, что нет ничего более постоянного, чем временное. С большим юмором рассказывал историю с жалобой на недостроенный тир в районе за Днепром. Когда в отдалении от жилого дома возвели коробку без коммуникаций, сразу пришло письмо: «Идёт беспрерывная пальба, жить невозможно, у детей истерика!»
    Судьба улыбнулась нашему герою и в личной жизни  – до 90-х женился. Она – на «Кристалле» главный бухгалтер, зарплата хорошая. Дама деликатная, в возрасте, умница, не особенная красавица, детей ей тоже не надо. «Она что-то во мне заметила, я нашел в ней точно такого человека, как я, но лучше», – думал он. Кто знал о его жизни, радовались, потому что ни квартиры, ничего другого у него не было. Он изменился, стал надевать белые рубашки, галстук. Сарказма в речах поубавилось. В двухкомнатной квартире жены всё на своих местах, в интерьере расставлены гипсовые отливки мужа из академии. С большим желанием и удовольствием начали строить дачу за городом.   
     На главного художника города всегда ложилось много высокотворческой работы, а когда закончились эти времена – перестройка, развал – стало не на что жить, так как работы больше не было. Все делали деньги, а он не мог, да и не хотел. Никогда не брал в рот спиртного, а тогда потихоньку начал. Пришла ещё одна тяжёлая беда – у жены рак головного мозга. Ухаживал за больной со всей страстью, на какую был способен, но она прожила недолго. Вскоре не стало мамы и младшего брата, с детства слабого здоровьем. «Ушли» его из Управления в начале 90-х, просто сократили должность, вот тогда и запил. Абстрагировался от всех. Когда встретили в городе молодые коллеги: «Валерий Иванович, вы наш учитель, мы вас любили…», а он отстранялся. Никого к себе не подпускал, но ум работал аналитически постоянно. Были надрывные усилия жить в одиночестве и брошенности. Нет любимой вдохновляющей работы, нет единственной женщины, для которой имело смысл выживать и подниматься, нет и страны, в которую можно верить, и даже близкие не могут спасти, если он сам этого не хочет. Он мог испытывать различные чувства, разочарование, надломленность, стыд, обиду, жалость к себе, но даже тогда не сомневался в собственной уникальности. Не единожды возвращался к реальности, к творчеству, и опять «тонул» в вине, хотел достроить дом, брался за любые подработки. И опускался всё ниже, и упрощал весь свой мир до размеров стакана. Жизнь с большим усердием разворачивала героя-одиночку в разные стороны. Детей нет, где-то жила племянница, приехала за ним, уговорила, согласился, уехал. Но опять появился в городе  через полгода. Когда Валерий Иванович пришел в Дом художника повидаться с другом, живописцем-графиком, выглядел дурно, а с ним подруга с бутылкой.
     Неясно, как ему удалось преодолеть извечную русскую тягу к такого рода  утешению,  только у него было крылатое выражение:  «Образованный человек не может спиться!»  И ещё более десяти лет бывший главный  художник, архитектор Валерий Цикарев занимался строительством и  ремонтом коттеджей, интерьерами некоторых общественных зданий, мелкими заказами. Ушёл в одиночестве, запертый в своей квартире, странно и внезапно, скорбь о нём отяжелила плечи только близким. 
     Есть место в картине мира, где он среди своих, где его гордость и достоинство вновь обретают смысл. Он пополнил «небесные ряды», чтобы стать плечом к плечу со старыми друзьями, такими же отверженными. Там, и только там, всё по справедливости, там, и только там, его примут по душе. Там не важны награды и звания, которых он не имел. Там нет неудачников, там все равны.
     Целое поколение творческих талантливых людей ушло, не найдя себе места в новом мире. Они были неудобны, не смогли вписаться в новую действительность, хотя были талантливы и полны сил. Современность с легкостью и безжалостностью стёрла их образы, оставив след только в памяти немногих людей, тех, которые знали, ценили и сумели отдать им должное. Художник умирает дважды, один раз физически, уходя из жизни, а второй раз навсегда уходя из памяти людской.
     Душа человека, похожего и на художника, и на архитектора, Валерия Ивановича Цикарева, ярого атеиста, божественного осколка, нашла покой в самом лучшем из миров.