Константин. Семнадцатая часть

Лицо матери побледнело. Лидия могла лишь хлопать глазами, а губы её то сжимались в тонкую полоску, то разжимались, словно над телом своим она теряла контроль. Ангелина не выдержала этого зрелища, и стыдливо опустила голову. Ну зачем?! Заче-ем она только заикнулась о своих мыслях? Уж лучше бы и дальше молчала. Уж лучше вечность молчать!

— Не смей даже думать в этом направлении!!! — голос Лидии трясся от нервов, — Откуда мысли такие?! Ты в лесу была?!

— Что? — на вздохе спросила она, — Нет. Нет, конечно! Нигде я не была! Ты же знаешь…

— Знаю ли? — она усмехнулась, — Ты странная стала, Гель. Странная! С того момента как ты забеременела, ты…

Ангелина не выдержала. Так резко поднялась на ноги, что стул под ней чуть не перевернулся, — Мам! Что ты хочешь?! Виктора я обратно не засуну! Неужели ты не понимаешь?!

Лидия осеклась. Нервно пригладила волосы, и сказала более спокойным тоном: — И не надо… Не надо! Внука я люблю, но…

— Что?!

— Но… ты же так и не рассказала от кого он… — она поджала губы, — Кто отец его? Ты с ним общаешься? Это… он мысли такие в голову тебе вложил, да?

Ангелина прикрыла глаза. Раз-два-три… Вздохнула, и внимательно посмотрела на маму, — Нет, не общаюсь. А мысли эти… сами в голову мою пришли. Сама я до этого догадалась, и не понимаю, почему никто этим вопросом раннее не задавался!

— Откуда тебе знать, что никто этим «не задавался»? — тихо спросила Лидия.

Ангелина встрепенулась, — Так… тебе что-то известно?

— Мне? Нет! — сказала, как отрезала, она.

— Тогда в чём дело? Почему ты так реагируешь? Скажи, что знаешь!

— Не знаю я ничего! Только… — она перешла на шёпот, — Знаю, что рождались уже такие, как ты, в деревне нашей. И… как ты понимаешь, ничего хорошего из этого не вышло!

— Какие «такие»?

— Которым всего мира мало!

— Но разве деревня наша — и есть весь мир?

— Да! — невозмутимо ответила она, — А люди те… тоже, как и ты, всё вопросами странными задавались. Мол: «А что там за лесом?» или «А есть ли другие деревни?», «А где водятся животные, о которых в справочниках написано?» и всё в таком ключе.

— Так… где они водятся? И есть ли деревни? — Ангелина нервно прикусила губу, — Как же так… живём, и даже не знаем, что там — вдали! Быть может, там, и правда, водятся эти странные существа, быть может, люди там другие! А мы сидим…

— Глупость! Глупость это несусветная — ничегошеньки там нет! А животные… это выдумки людей наших! Ты во всё, что видишь, веришь? Ты даже представить не можешь, сколько выдумок хранит библиотека!

— Ну, хорошо. Но… всё-таки… что там — за пределами нашей деревни?

— Ничего! Там нет ничего!

— То есть… совсем?

— Ну… — Лидия задумалась, — Снег там лежит. Лес густой. Волки воют! А жизнь вся здесь сосредоточена. Здесь, и нигде более!

— Неужели тебе самой не интересно бы было узнать?

— Нет! Ведь мне «узнавать» не нужно! Я и без того знаю!

— А мне вот интересно… Вот бы хотя бы одним глазком посмотреть, что там…

— Забудь об этом! — потребовала Лидия, — Забудь, и никому даже говорить не смей, что мысли такие у тебя были!

Ангелина цокнула языком, и решила разговор не продолжать — толка в нём не оказалось. Она медленно двинулась в сторону лестницы, но прямо посередине, всё-таки, остановилась. Не выдержала, и позвала:

— Мам…

— Что?

— Ты сказала, что были уже в деревне такие, как я. Ну… которым интересно было, что там за пределами.

— Были. Правда это.

— Так… и где они теперь? Кто это был?

— А тебе что?! Неужто пообщаться с ними захотела?!

— Нет-нет… просто интересно…

Она тяжело вздохнула, — Впрочем… даже если захочешь с кем-то из них поговорить, — не сможешь. Нет их более в живых.

— Что?

— То! Сгинули они! Любопытство их и погубило. Не любит мир людей таких. Никто не любит тех, кому на месте не сидится! Жить мы должны так, как нам приказано жить. Не стоит изобретать велосипед, Геля!

— То есть… как это «сгинули»?

— Ты что, не слушаешь меня? Так и сгинули! Взяли, и сгинули!

— Но… что случилось?

— Мир их сожрал. Уничтожил! Не любит мир, когда за его пределы выглянуть хотят. Что неясно?

— Как это произошло?

Лидия тяжело вздохнула, — Ну… лично я никого из них не знала…, но слышала о них истории! Жил когда-то в деревне нашей такой вот мужичок. Ничем полезным занят не был, вот и мысли у него были дурные! Ходил по соседям, да на мозги всем капал. Мол, «А вы бывали там, за лесом густым?». Всё покоя ему это никак не давало… Слухи он пускал, пытался народ для похода набрать.

— И… как? Набрал?

— Ага. Человека три их пошло на поиски «других деревень»! А может, и двое их было. Иль четыре… не помню!

— И что дальше было?

— Как это? Не вернулись они! Так и померли в лесу. Мир их уничтожил за излишнее любопытство. Мир, земля, зимушка, Боженька… называй, как хочешь! Но факт остаётся фактом — не вернулись они.

— То есть вы… нашли их тела, да?

— Кто «мы»?! Я же сказала: мне это рассказывали! Никого из этих идиотов я никогда не знала, да и знать бы не хотела ни за что!

— Так… тела нашли?

— Да!!! А может… не знаю я!

— Кто тебе об этом рассказал?

Лидия начала злиться, — Тот, кто рассказал, мёртв давно! Всё, дочка, не смей больше тему эту поднимать!



Бам-бам-бам-бам… глухой звук отдавался по всему телу. Бам-бам… Константин словно пытался вынырнуть из мутной плотной воды, но погружался лишь глубже. БАМ! Он слышал странные звуки, что отдавались тупой болью в голове, и пытался взять их за ориентир. БАМ! Константин хватался за них, как за последнюю соломинку. Не то откуда-то сверху звук раздавался, не то снизу. Как же разобраться, куда плыть?

То и дело он погружался в сон. Такой приятный и такой желанный. Каждый раз, когда очередное «Ба-ам» раздавалось где-то внутри тела, он просыпался. Пытался поймать звук за хвост, но тот хитро увиливал, словно мелкий карась. Константину жуть, как хотелось спать, однако что-то неведомое заставляло его проснуться. БА-А-АМ! В этот раз звук оказался оглушительным. Константин вдруг начал ощущать собственное тело. Вот они — уставшие от ходьбы ноги, вот тебе и онемевшие от холода пальцы. Заболело всё и сразу — вены начали ныть, голова гудеть, спина ощутила что-то холодное и твёрдое. Он вдруг осознал, что… лежит? И уж как бы ему того не хотелось, лежал он очевидно не в кровати! Звуки прекратились, вынырнуть почти получилось. Как бы ни хотелось уснуть обратно, но Константин заставлял самого себя проснуться. Желудок вдруг скрутило, а по ушам ударила тишина. Кажется он… в помещении? Память вернуться не успела, поэтому волноваться не приходилось. Пока что. Несколько мгновений тишины, и до ушей донеслось что-то вроде:

— У-уф…

Константин только сейчас понял — он не один! Некто вдруг плюхнулся совсем рядом, и устало застонал. Константин потратил все силы, чтобы открыть глаза. Сначала чернота, потом туман начал рассеиваться. Перед глазами всё плыло, но родной храм не узнать он бы не мог. Он лежал прямо на полу в храме недалеко от лестницы. Попробовал пошевелить головой, и…

— Константин? Вы в сознании? — Марья встрепенулась.

— Ма-арья… — хриплым голосом позвал он, — Э-это… ты?

Её рыжая голова выросла прямо перед лицом Константина. Она преградила ему весь обзор, глаза её были испуганными.

— Как вы?

— Что… случилось… — продолжал хрипеть он.

— Вы потеряли сознание. — объяснила Марья, — Я затащила вас внутрь, и… не переживайте! Сейчас осмотрю вас, немного передохну, и — будьте уверены — отнесу вас в кровать!

Виски отозвались тупой болью. Вот и они — воспоминания! Они обрушились на Константина лавиной, а сердце его так бешено застучало, что он почти сумел подскочить. Константин дёрнулся, почти поднялся на ноги, но врезался лбом в лоб лекаря. Марья от испуга свалилась на спину. Она взялась рукой за лоб, и спросила:

— Вы чего?!

А чего он? Как бы плохо ему не было, но допустить, чтобы Марья комнату его сейчас видела… Только через его труп! Он уже успел вспомнить, как перетаскивал тела в лес всё утро. Как снег кровавый собирал, как Марью у окон своих увидел, и как Костеньку попросил улететь! Он вспомнил всё… и разумеется то, что комната его вся в крови испачкана. Да и совушка далеко… Как бы плохо не было, но нужно срочно во всём разобраться. Он попробовал подняться опять, а когда не вышло, попытался звучать как можно спокойнее:

-Марьюшка, милая, ну, чего ты спину гнёшь? Оставь меня… Иди по делам своим! У тебя, небось, уже целая очередь у дома!

— Константин. — строго позвала она, — Прекращайте. Вы — мой приоритет. Вы сознание потеряли! Вам осмотр нужен и покой. О спине моей не волнуйтесь, — не страшно! И не такие тяжести я в своё время таскала.

— Нет-нет, Марья, не стоит! — настаивал он, — Тем более, что мне уже лучше…

Но она, кажется, совершенно ему не поверила. Опять над ним нависла, и нагло потянула холодными пальцами за веко, чтобы осмотреть глаза. Константин сопротивляться не смог. Стойко выдержал осмотр глаз, проверку пульса и слушание его лёгких. Когда Марья закончила, он тихонько спросил:

— Ну, вот… видишь же? Или слышишь… в норме я! Переусердствовал просто…

— Я бы не сказала, что вы в норме… — она мотнула головой, — Но… да. Переусердствовали — это точно! Беречь себя надо… тем более, вы уже немолоды…

— Знаю-знаю. И буду! Честно-честно буду. Только вот с делами разберусь, и сразу отдыхать!

— Какие ещё «дела»? Нет у вас «дел»! Обойдётесь! А за дровами, что вы в лесу оставили, я сама схожу, и принесу вам. Народу нашему скажу, что вы болеете, и службы отменим как минимум до конца лунного цикла! Еды вам тоже приготовим. Нет у вас дел! Не выдумывайте!

У Константина спёрло дыхание. Тело его онемело, боль вся ушла, и ему даже удалось сесть. Он прохрипел:

— Какие «дрова»? Не пойдёшь ты! Не женское дело это!

Марья закатила глаза, — Как же я, по-вашему, одна выживаю?

— Не надо! Не ходи за ними! Сам я схожу! — начал ругаться он.

Марья переменилась в лице, — Константин… если уж вы так за меня переживаете, то… давайте мужика какого попросим за дровами сходить? Например… Антона! Он крупный, сил у него немерено. И… — она прищурилась, — Раз о нём заговорили… приходил он к вам ночью?

Голова его пошла кругом. Марья… не человек, — чёртов дождевой червь! Всё лезет и лезет, копает и копает. Неугомонная! Насколько проще бы было, если бы вместо Томы, Марья… Константин не закончил мысль, — самого себя резко одёрнул. Посмотрел на Марью, и спокойно ответил:

— Антон? Ночью? Да он и днём ко мне не ходил никогда! А тут «ночью»! Что же ему тут делать? Ты сама как, Марья? Хорошо себя чувствуешь? А-то вопросы странные задаёшь…

Она прищурилась, — Ева у меня утром была… Юркину голову посмотреть просила, да, про Антона рассказала…

Он подался вперёд, — Да-а? И что? Что там с Антоном?

— Он, говорит, к вам ночью собирался… С брагой перебрал, да разбираться к вам шёл.

— Ко мне?! А я-то что?!

Марья отвернулась, — Давайте не сейчас…

— Говори сейчас! Иначе когда?

— Я уже сказала, а вам плохо стало… Из-за головы Юрки, что он у вас разбил.

Константин сглотнул подступивший к горлу ком. Вот оно как… Значит, Юрка-то, небось, проболтался! Рассказал отцу, что видел внутри храма, а тот с разборками решил прийти. Выходит, что хорошо оно… внезапная смерть Антона на руку всем. И Константину, и Косте, Юрке, и даже господу Богу… Долго он молчал слова подбирая. К счастью, Марья с пониманием отнеслась, и совершенно его не торопила. Но увы, «понимание» её было совсем неверным… Он сказал:

— Если бы я только знал… Юрка же не сказал мне, что голову повредил. Если бы я знал! Я бы никогда…

— Ну, ладно. Довольно. Что было, то было. Тем более, рана у него небольшая. Юра в порядке, и слава Богу! Просто если вдруг следующий раз случится… Ну, стоит быть аккуратнее с детьми, и думать наперёд.

— Ну, естественно! Ну, конечно же! Конечно! Именно так я и буду делать!

— О… — Марья посмотрела на него, — Кстати… Я когда к вам пришла… Я же не просто так здесь очутилась!

— Так-так?

— Я вообще-то пришла вас о многом расспросить. О Тамаре, Антоне, Юрке, Ангелине… О вас… Пришла к вам, а храм заперт был. Начала оглядываться, и заметила, что снега под окнами словно… не хватает. Подумала, что странно это. Немного порылась, и… кровь нашла. Это… Ох, Константин! — она прищурилась, — Скажите мне правду: это…

Сердце его замерло от страха. Он перестал дышать дожидаясь продолжения Марьи. А она, в то же время…

— Это у вас из носа кровь шла, верно?

Он опешил, — Ну-у… да. Моя это кровь. Прямо из носа моего! Как ты узнала?

— Я же лекарь… А вы перенапряглись. Такое бывает, если перенапрячься! Тем более у людей, что уж давно по земле ходят…

Он размашисто кивнул, — Да. Это у меня из носа. Знаешь, Марья, я так тогда перенервничал… А как заметил, что из носа течёт, так и… В общем, сильно я переживал! Я просто перед этим решил снег впервые почистить. И вот итог… больше не буду!

— Хорошо, что мы это выяснили… Значит, не приходил к вам Антон?

— Нет…

— Странно это…

— Ой, да ладно тебе! — он улыбнулся, — «Странно»! Ты у Евы спроси, если мне не веришь… Антон выпивкой увлечён… что в голове его творится — тайна! Может, и правда, ко мне собирался, а пока шёл… забылся. Дом соседа на пути у него встал, а он и решил, что к нему путь и держал. Или… — он понизил голос, — Или, быть может, Антон соврал Еве… дела у него какие были вне дома… А про храм… это он так — для отвода глаз сказал.

Марья пожала плечами, — Может, вы и правы. А Ангелина? Была утром? Вы с ней после того случая общались?

Он задумался. Столько всего произошло… настолько плотным на события вышло время, что Константин уже и не помнил, какую именно ложь сочинил касаемо Ангелины. Он решил ответить честно:

— Нет, не было её. Не общался с ней, к сожалению. Как только с делами разберусь, так на разговор её и приглашу… Узнаю, что с ней происходит. — он помолчал, — Ой! Марья, а как же ты меня сюда затащила-то?

Она улыбнулась, — «Как»? На спине своей!

— Нет-нет. Не об этом я. Дверь же заперта сюда была… Как ты её открыла? Ты же сама сказала, что закрыт храм был…

— А вы как думаете? — она хмыкнула.

— Я не знаю…

— Силой мысли! — она рассмеялась, — Шучу. У вас в кармане ключ нашла.

Он неуверенно кивнул. Хорошо… Хорошо, что более в карманах у него ничего не было. Ни сердец людских, ни кишок, ни зубов старческих… Он сказал:

— Спасибо тебе, Марья, за помощь. Ну а теперь… не буду держать я тебя. Мне уже тем более куда лучше! Я… пойду к себе… посплю…

— Решение верное, но никуда я не уйду, пока наши с вами вопросы не решим.

— Какие?

— Во-первых, нужно решить, кого мы за дровами вашими наколотыми отправим. А во-вторых…

— Никого! Не надо, Марья, прошу тебя! Сам я за ними схожу! Тем более что объяснить даже не смогу, где именно их оставил.

Она подошла к окошку у лестницы, отодвинула от него ковёр, встала на цыпочки, и выглянула наружу. Сказала:

— Снег нынче не шёл… Выходит, по следам найти дрова ваши можно.

— Не стоит!!! — настаивал он, — Не надо. Стыдно мне. Стыдно о таком просить! Тем более, если ты просить кого будешь, то народ наш узнает, что дурно мне в последние дни… А если узнает, то… начнут на меня давить. Скажут, что стар я стал, и что пора священника заменить… А у меня, как знаешь, детей нет. Пока что некому мне дело своё оставить!

— А… у вас, вообще, есть идеи, кто бы мог вашим приемником стать?

Он неуверенно кивнул, — Да… На Юрку я глаз положил… Но мал он ещё. Рано мне на покой! Рано!

— Рано-рано. Кто же спорит? Просто холодно у вас уже… надо бы за дровами…

— Схожу я сам! Схожу! Прекращай, Марья. Не позорь меня предложениями этими. И сама ходить не смей! Поняла?

Неожиданно для Константина, но она согласилась. Немного подумала, и вдруг подпрыгнула на месте.

— Ах! Боже, а я и забыла…

— О чём?

— О чём главном спросить-то хотела. Вы Тамару давно видели?

Он замер, — Ну… да. А что?

— Когда?

— Тогда же, когда и тебя… выходит, вчера дело было.

— О… это… плохо.

— П-почему?

— Вчера я, по вашему настоянию, ходила к ней. Чтобы крест и ягоды отдать. А там… не было никого. Ни Томы, ни Тани.

— Может, спала она, а ты не заметила?

— Нет! Я весь дом осмотрела. Потом к Толику сходила, ведь знаю, что Таня сейчас с ним романтические отношения строит. Таня сказала, что и она не видела Тому нашу. Сказала, что она на службу раньше времени вышла! Но ведь не было Тамары тогда, когда у вас дверь сломалась… Значит, не дошла!

— Ну… — он напрягся, — Не знаю… Мало ли, что могло произойти? Быть может, как и Антон, в гостях у кого?

Марья заикнулась, чтобы сказать что-то, но в итоге слова проглотила. Константин продолжил:

— Или… не знаю даже… Что с ней могло произойти?

— И я не знаю. Но выясню!

Она подошла к нему, и протянула руку, — Ладно. Выходит, пора мне на поиски Томы. Идём, я вас наверх провожу.

— Зачем? Не стоит! Я же не младенец, чтобы спать меня укладывать! Тем более мне… вообще-то, мне в туалет надо.

— Так идите. Я подожду. Могу пока кровать вам расправить.

— Ни в коем случае! Тем более… Пока ты здесь, я… в туалет сходить не сумею. Ну… стесняюсь, понимаешь? Ты иди… Тому пока попробуй найти, а я… отдохну, да за дровами схожу. Договорились?

— Как скажете… — загадочно сказала Марья, и ушла.