Записка 20

Записка №20

Родина в русой косе. Нью-Йорк, осень 2001-го
(Почему номер двадцать? Потому что два — это разделение, а ноль — пустота.
И вместе они создают ту самую дистанцию, которая делает память святыней.
Именно на расстоянии мы начинаем понимать, что было важно.)

В одесских снегах — которых никто никогда не видел —
я искал берёзы, как в Тверской губернии. Не находил.
Кедров, как в Ливане, тоже не было.
Зато была она.
С русой косой, обрусевшей душой и взглядом,
в котором было больше Иудеи, чем во всей округе Бруклина.

Мы зашли тогда в простое кафе. Некашрутное.
Но для неё — безопасное.
Там она, испугавшись чего-то — может быть, жизни,
может быть, меня —
спрятала страх в бокале красного вина.
Сентябрь был.
После девятого числа.

Я запомнил этот взгляд.
Эту девочку — с лицом взрослой,
с походкой той, кто давно идёт одна,
но всё ещё ждёт, что кто-то догонит.

Прошли годы.
Но я не могу её забыть.
Не потому, что люблю.
А потому что в тот вечер она стала моим зеркалом.
Моей родиной.
Моим Синаем.
Моей Иудеей — без храма, но с огнём.

Я больше не ищу кедров.
Я просто иногда думаю о ней.
И, может быть,
именно через неё
Всевышний когда-то привёл меня
к Себе.

Продолжение следует…