Партизантика краткий курс

            ПАРТИЗАНТИКА: КРАТКИЙ КУРС


Теория и практика партизанских методов ведения войны в свете политической и военной истории


                ПРЕДИСЛОВИЕ
В закрытых спецшколах Коминтерна 1920-1930-х годах преподавалась учебная дисциплина под названием «Партизантика». На занятиях по этому предмету слушатели изучали историю вооруженных восстаний и «полевых революций» Коминтерна, проходили теорию и практику партизанской войны в различных условиях. Сейчас этот термин используется крайне редко, но именно он лучше всего подошел бы для научной дисциплины, всесторонне исследующей феномен партизанской борьбы в контексте военной истории, стратегии и тактики, политологии и социальной психологии. К сожалению, такой научной дисциплины нет.
Тема партизанской войны и партизанского движения до сих пор остается одной из наименее разработанных в российской военно-исторической литературе. Причин для этого много, о некоторых из них будет сказано ниже, но в любом случае такое положение нельзя назвать нормальным.
Замечательный партизанский практик и теоретик Петр Петрович Вершигора в предисловии к своей монографии «Военное творчество народных масс» отмечал, что «давно назрела необходимость создать специальные труды по теории и практике партизанского движения, в которых было бы теоретически исследовано и обобщено все то ценное из практики партизанских действий, что народы нашей страны накапливали в священной борьбе за независимость Отчизны и пере-давали из поколения в поколение. …Руководители партизанских отрядов и соединений, действовавших на территории нашей страны, временно оккупированной врагом, на территории Польши и Чехословакии, а также в странах — сателлитах гитлеровской Германии, отчетливо сознавали необходимость изучения истории и тактики партизанского движения и в особенности обобщения богатейшего опыта партизанских действий в годы Великой Отечественной войны. Эти вопросы и по сей день волнуют бывших партизан. Да и не только их. …Разработка теоретических проблем партизанской борьбы, безусловно, представляет большой теоретический и практический интерес. Но на первых порах, по нашему мнению, необходимо собрать и обобщить наиболее важные факты развития партизанского движения в нашей стране. Без этого любой труд о формах и методах партизан¬ской борьбы будет неполноценным».
Заметим, что приведенные выше слова партизанского генерала были написаны им еще в начале 1960-х годов, однако с тех пор принципиально ничего не изменилось. Тема партизанской войны и сегодня остается словно бы «проклятой» для исследователей. Учитывая все это, автору приходится только надеяться на то, что эта книга даст возможность российскому читателю с новым интересом взглянуть на такой феномен мировой военной истории как партизанство. Это не научная монография, а всего лишь беглый обзор некоторых страниц мировой военной истории, которые, по мнению автора, наиболее наглядно иллюстрируют эволюцию этого способа ведения войны.
Хорошо известная библейская легенда о поединке юноши Давида, вооруженного одной только пращой, и филистимлянского воина Голиафа, с ног до головы закованного в броню, приобретает особый смысл для нашего времени. Победа заведомо более слабого противника в лице Давида стала возможной только благодаря нестандартной тактике – бросок камня пращой вместо ожидаемого поединка на клинковом оружии. Сегодня это называется ассиметричной войной – войной, ведущейся неравными по своим военным, экономическим, финансовым и техническим возможностями противниками. Партизанство же подразумевает ассиметрию по самой своей природе, ибо партизанская борьба и есть борьба слабого против сильного. Недаром и Е. Э. Месснер, рассматривая еще в 1968 году ход Вьетнамской войны, писал в статье «Вьетнамская загадка» о том, что «двух врагов, сражающихся в Юго-Восточной Азии, нельзя сравнить с Давидом и Голиафом – о них можно было бы сказать: Супер-Голиаф и Мини-Давид. И праща этого Давидика в борьбе с Голиафищем оказывается равносильной летающим сверхкрепостям последнего. А победы США нет».
Нужно отметить, что практически невозможно в одной книге полностью охватить все разнообразие и великое множество восстаний, бунтов, революций, народных и национально-освободительных войн. За рамками нашего обзора остались гражданская война в Испании 1936-39 гг., движение европейского Сопротивления в ходе Второй мировой войны, многочисленные локальные вооруженные конфликты в африканских и южноамериканских странах второй половины ХХ века, вооруженный конфликт на Балканах в 1990-х. Эти и многие другие примеры «малых войн» еще требуют серьезного и вдумчивого изучения.
Несмотря на все старания энтузиастов и отдельных военных специалистов, вплоть до середины ХХ века ни одно правительство и ни один генеральный штаб не обратили на партизанские действия того серьезного внимания, которого они на самом деле заслуживают. В этом уже заключен один из парадоксов партизанской войны: она возникает и развивается исключительно за счет «инициативы снизу», а все попытки как-то упорядочить и систематизировать ее, ввести в рамки регулярности, оказываются чаще всего обречены на провал. Более того, что совсем уж поразительно и нелогично: армии, выросшие из партизанских отрядов, приняв «цивилизованную» форму, с поразительно быстротой теряют свои специфические «партизанские» навыки и способности – настолько, что допускают точно такие же чисто «армейские» промахи, что и их недавние оппоненты. Отсюда следует вывод, что главное достоинство и преимущество партизан, позволяющее им успешно противостоять многократно превосходящему их противнику, заключается в их «хаотичности»; как только эта «хаотичность» исчезает, пропадают и их преимущества.
Парадоксально, но в наше время взгляды военных специалистов все чаще обращаются назад, к древнейшим истокам войны, когда главной заповедью было наносить удары по слабым местам противника и избегать встречи с превосходящими силами. Особенность такой концепции заключается в широком сочетании «классической» партизанской войны на своей территории с активными диверсионно-террористическими действиями на территории противника, вызывающими последнего на неадекватные ответные меры.
Партизанская война имеет две основные разновидности: собственно партизанство и повстанческое движение. Несмотря на определенное сходство, эти формы имеют между собой существенные различия. Партизаны защищают свою землю от вооруженного агрессора, действуют в интересах регулярной армии, а в ряде случаев представляют собой специально выделенные для особых целей войсковые подразделения; к партизанским действиям можно отнести также и операции, проводимые в глубоком тылу противника подразделениями специального назначения. Подобные действия могут проводиться как в военное, так и в мирное время; главная их особенность — подчинение партизанских действий интересам полномасштабной войны. Что же касается повстанческого движения, то здесь повстанцы выходят из гущи народа и действуют не в интересах правительственной армии, а совсем наоборот, против нее. Главная задача повстанцев — свергнуть антинародный режим. Повстанцы в ходе партизанской войны сознательно или бессознательно стремятся создать собственное государство и армию, вступающие в конце концов в решающую схватку с существующей государственной машиной. Нужно отметить еще один момент: противопартизанскую борьбу со всей ее специфичностью тоже следует отнести к партизанской войне, поскольку, по выражению Карла Шмита, это «две стороны одной медали».
Важнейшими принципами партизанской войны являются расчетливость и осторожность. В то же время эти принципы не имеют ничего общего с пассивностью, как очень часто совершенно ошибочно полагают те кадровые военные, которым приходится бороться с партизанами. Повстанцы формируют свою «армию» постепенно и очень рационально, не создавая ничего лишнего или бесполезного, зато все имеющиеся силы и средства с максимальной эффективностью обращают для своей пользы. Более того, сама природа «малой войны» заставляет и современного повстанца отказаться от соблазна иметь тяжелое вооружение, если оно переводит бойца в подчиненное положение, поэтому партизану больше подходит легкий миномет, чем РСЗО, а снайперская винтовка будет более эффективна, чем крупнокалиберный пулемет.
В двух мировых войнах, в период между ними и, особенно, в последнее время конфликты тесно сплетались с военными мятежами, а военные мятежи — с локальными войнами. Их участниками все чаще выступают не столько регулярные вооруженные силы, правительства, полицейские силы и органы стратегического управления, сколько комбатанты, так называемые, «народные» движения и фронты, повстанческие формирования бандитского толка, полукриминальные, полувоенные, адаптированные под власть и принимающие все более легитимный характер организации. Явлению этому сопутствуют беспричинная злоба и жестокость, полная безыдейность и путаница идеологий, принципиальный протест и бессмысленный бунт.
Одним из парадоксов партизанства является то, что подобный метод вооруженной борьбы является более древним, чем война, ведущаяся с помощью регулярной армии, «правильными» способами. Военная история человечества дает нам такое огромное количество примеров партизанства, что остается только удивляться – почему же расточительный, кровавый и неэффективный способ ведения войны «по-европейски» из века в век продолжает считаться основным и даже правильным.











Часть 1
Пунктиры истории

…Народная война в общем должна рассматриваться как прорыв, произведенный в наше время стихией войны в ограждавших ее искусственных дамбах, как дальнейшее расширение и усиление того общего процесса брожения, который мы зовем войной.
К. фон Клаузевиц

Народ, который хочет завоевать себе независимость, не может ограничиться обычными способами ведения войны. Массовое восстание, революционная война, партизанские отряды – вот способы, при которых маленький народ может одолеть большой; только так более слабая армия может противостоять и более сильной, и   лучше организованной.
Ф. Энгельс

Имея за собой боевой опыт на протяжении двух тысяч лет, мы не имеем никаких оправданий тому факту, что, сражаясь, мы сражаемся недостаточно хорошо.
Т. Э. Лоуренс

Искусство партизанской борьбы тем и знаменательно, что оно впитало все лучшее из военного искусства и дополнило его теми неповторимыми особенностями, которые выработал сражающийся народ.
И.Г. Старинов


Говоря об истоках партизанства, нельзя не согласиться с мнением полковника П.П. Каратыгина, который полагал, что «партизанство надо признать прототипом боевых действий, оно не исчезло с развитием регулярных сил и долго будет спорить с последними в живучести. Партизанство было и останется обычным оружием слабой стороны, обычным средством борьбы угнетенных против угнетателей, побежденных против временных победителей, символизируя стихийное стремление к свободе».
Историки полагают, что первыми в достаточно больших масштабах применили отдельные элементы партизанской стратегии и тактики скифские племена. Под термином «скифы» античные писатели подразумевали различные кочевые и оседлые племена, обитавшие не только в Причерноморье, но и в Средней Азии. У Геродота есть указание, что саки, занимавшие степные пространства в районе Туранской низменности и являвшиеся древнейшими из известных нам восточно-иранских племен, были скифами. Скифы представляли собой народ-войско, состоявший из племен во главе со старейшинами. Племена объединялись в союзы. На войну скифы шли семьями, причем женщины участвовали в боях вместе с мужчинами.
Завоевательные походы против народов Средней Азии, пишет П. П. Вершигора в монографии «Военное творчество народных масс», персидский царь Кир начал на вершине своей военной славы, вскоре после захвата Вавилона (начало VI века до н. э.). Прежде всего, он совершил нападение на культурные оазисы в районе Аму-Дарьи и завоевал Бактрию, Хорезм и Согдиану (Согд). В 529 г. до н. э. персидское войско двинулось далее на север с целью покорить кочевые племена массагетов (местные скифские племена).
Царица массагетов Томирис умышленно допустила переправу персов через реку Сакс, считая, что ей легче сражаться в пределах своего собственного царства. Несколько дней полчища Кира пытались догнать отступающих массагетов и навязать им бой. Массагеты явно избегали сражения с врагом. На восьмой день Киру удалось напасть на один из отрядов массагетов, которым командовал сын царицы Спаргаписес. Персы разбили отряд Спаргаписеса, но это не решило исхода войны. Массагеты продолжали заманивать персов все дальше и дальше в глубь страны. Войско Томирис пополнялось новыми вооруженными отрядами. Наконец, когда были собраны все военные силы, массагеты решили перейти в контрнаступление. Умелым тактическим маневром они заманили персов в глухое ущелье и, внезапно напав, обрушили на них тучи стрел. Массагетам удалось поразить тылы вражеской армии. И в этом в дальнейшем будет заключаться смысл народной партизанской войны, разнообразной и многоликой, но всегда имею¬щей своим объектом это наиболее уязвимое место всех, даже самых, сильных армий.
В результате боя, закончившегося рукопашной схваткой, 200-тысячная армия персов была полностью уничтожена, а сам Кир убит. Это было, как утверждает Геродот, наиболее жестокое сражение из всех, в каких когда-либо участвовали варвары.
В действиях скифов-массагетов против армии Кира можно усмотреть элементы стратегии отхода в глубь страны для наращивания сил и выбора такой тактики, которая позволит воздействовать на тылы армии противника с целью ослабить ее и создать выгодные условия для последующего уничтожения главных сил врага в реши¬тельном сражении. Именно этим способом была подготовлена и осуществлена засада для целой армии, которая в результате была полностью уничтожена.
Такая стратегия скифов была названа Геродотом «малой войной». Некоторые греческие и римские авторы, не понимая сущности этой стратегии и тактики, называли скифов «беглецами», но более глубокомысленные, например, Порфирий Помпоний, утверждали, что «скифы сражаются и в бегстве». Такие действия были следствием миролюбивого характера народа, о котором Анахарсис (легендарный мыслитель скифов, считавшийся одним из семи мудрецов древнего мира) говорил, что скифы держат при себе оружие и совершенствуют свое военное мастерство «не против других, а для защиты себя в случае надобности».
Стратегия и тактика скифов определялись, прежде всего, условиями их экономической жизни, жизни кочевого народа, который не имел крупных городов-центров и которому потеря части территории не наносила ощутимого ущерба. Во всяком случае, урон, который несли скифы при отходе в глубь страны, был во много раз меньше, чем усилия, которые затрачивал враг на захват этой пустынной территории.
Византийская империя, просуществовавшая с IV до середины XV века, также вынуждена была вступать в боевые столкновения со славянскими племенами. На основании данных «Стратегикона», теоретического труда, в котором были обобщены практическое и теоретические знания Византийской империи (в том числе приводятся подробные описания действий славян и дан анализ их боевой деятельности), можно утверждать, что тактика славян и антов включала такие способы действий, как внезапность нападения, устройство засад, нападения из леса, из ржи, в теснинах, ночные нападения, уклонения от боя, отход в леса, заманивание противника и ослабление его постоянными нападениями, истребление фуражиров, нападения на табуны врага, отравление колодцев,, навязывание противнику тактической инициативы в на¬чале боя, применение неизвестных захватчикам боевых порядков, нанесение ударов с тыла и дезинформация противника ложными сведениями, быстрота и маневренность в действиях и т. п. Уже простое перечисление этих тактических приемов говорит о том, что способы действий славян и антов положили начало будущей партизан¬ской тактике. У восточных славян были и элементы стратегии: при нападении на врага они создавали союз племен и действовали по определенному плану.
Ведя народную войну против иноземных захватчиков, славяне и анты пользовались разнообразными формами борьбы: от отдельных нападений на тылы армии противника до крупных рейдов сильных отрядов по территории, захваченной врагом. Эти способы борьбы с захватчиками носили у славян и антов самобытный характер и уходили своими корнями в скифскую стратегию и тактику.
В период перехода славян от обороны к контрнаступлению на рабовладельческие государства их повстанческие, народные методы борьбы достигли наибольшего совершенства. Они позволяли сравнительно быстро изматывать сильного врага, имевшего хорошо вооруженные и обученные войска.
Переходя от контрнаступления к наступлению на захватчиков, осознав в ходе борьбы свою силу, возможность громить врага на его собственной земле, славяне создали новую военную организацию — дружину — как прототип постоянного войска. Народные формы и способы ведения войны, уже не отвечавшие новым задачам постепенно уходили на второй план. Понятно, что установить точно хронологию развития военного дела в этот период невозможно. Формы ведения народной войны изменялись, как изменялось и все военное дело, и организация войска. Первым этапом народной войны следует считать сопротивление народа победоносному вражескому войску, вторгшемуся в «варвар¬скую» страну. Здесь мы видим такие методы борьбы, как отступление вглубь своей страны, заманивание врага, затем нападение на него и т. д. Народ повсеместно ведет маневренную партизанскую войну.
Второй этап — восстание народа в оккупированной врагом стране. Повстанческую войну ведут поддерживаемые населением от-ряды, которые располагаются в труднопроходимой местности. Восставшие захватывают города, крепости и упорно обороняются в них.
Третий этап – захватчик на оккупированной территории обескровлен. Он потерял способность к дальнейшему вторжению и оккупации, однако еще в состоянии совершать отдельные нападения. Выросший в военном отношении народ все чаще и чаще поражает врага на своей земле. Но он уже не ограничивается одной обороной, а выделяет отряды, которые на время вторгаются во владения врага с целью мести и захвата добычи. Форма такого нападения — рейды. Формой военной организации становится дружина, в которой отразились социальные сдвиги, разложение основ патриархально-родо-вого строя.
На четвертом этапе рейды народных отрядов становятся длительнее, отряды заходят все глубже в тыл противника, причем они, если можно так сказать, профессионализируются. Нападение становится их постоянным занятием, военным промыслом. Военачальники, ранее избиравшиеся на некоторый срок, становятся постоянными, передают свою власть по наследству. Разрозненные дружины объединяются и действуют не от случая к случаю, не эпизодическими рейдами, а планомерно. К этому времени появляются первые элементы военного искусства: возникает боевой порядок «стена», создается сильный ладейный флот и т. д. По-иному решаются вопросы организации тыла. Военный вождь становится политическим деятелем, князем.
Эта форма ведения военных действий имела широкое распространение среди скифских племен, т. е. являлась своеобразной народной «стратегией» скифов. Но безоговорочно называть эту тактику, а тем более всю войну в целом партизанской – вряд ли будет правильно и научно обоснованно. Термины «партизанская война», «партизанское движение» исторически возникли гораздо позже, и только на определенном этапе феодальных отношений они получили тот смысл, который мы сейчас в них вкладываем. Безоговорочное распространение этих терминов на периоды первобытнообщинного и рабовладельческого строя неправомерно и неточно, ибо в то время племена, населявшие Северное Причерноморье и Закаспий, и не знали никаких других форм ведения войны, кроме всенародной войны.


*  *  *
В военной истории Западной Европы также можно найти примеры партизанских действий. Одним из наиболее ярких примеров использования партизанских приемов борьбы является движение гуситов в Чехии XV века. В это время начинается ожесточенная борьба чешского народа за свою национальную независимость, против немецкой колонизации страны. Предводителем восставших стал Ян Жижка (ок. 1360-1424 гг.). Природный ум этого человека, дополненный многолетним боевым опытом, сделал его выдающимся полководцем народных масс. Он сумел использовать особенности своей народной армии и применил тактику, в которой недостатки его отрядов стали их военным преимуществом. В частности, он восстановил значение пехоты на боле боя. Несмотря на то, что бойцы Жижки были плохо вооружены, они могли эффективно бороться с тяжелой рыцарской конницей за счет своей подвижности. Неповоротливый рыцарь в латах оказывался беззащитен перед крестьянами, которые уворачивались от его атак и кручьями стаскивали его с коня, а затем добивали на земле молотильными цепами. Такая тактика показала свою эффективность уже в первой большой битве около Судомержи 25 марта 1420 года, когда около пяти тысяч «железных всадников» атаковали четыре сотни воинов Жижки. В результате поле боя было покрыто телами рыцарей, а оставшиеся в живых были вынуждены отступить.
Ян Жижка учил своих воинов действовать применительно к условиям местности, замечать и использовать слабые стороны неприятеля. Он изобрел своеобразную тактику охраны своих отрядов от нападения противника в открытом поле. Для этого место стоянки окружалось обозом. Сначала это были обычные крестьянские повозки, а затем стали изготавливать специальные повозки, которые можно было связать цепями в крепкий ряд. Такие стены из повозок часто ставились на возвышенностях, образовывая таким образом передвижное укрепление. Такое укрепление стало называться «вагенбург» и использовалось для защиты обозов от нападения по всему миру в течение нескольких веков.
Благодаря военному таланту Жижки, изменилась роль артиллерии в бою. До этого тяжелые и неповоротливые пушки, обладавшие к тому же крайне низкой скорострельностью, в полевом бою принимали ничтожно малое участие. Жижка придумал устанавливать орудия на повозки, сделав их подвижными. 
Тактика таборитов выглядела следующим образом. Походный боевой порядок состоял из двух рядов повозок, которые образовывали два фланга, причем внешние ряды были длиннее. Передние и задние возы выступали из колонны и в случае опасности, по команде, должны были свернуть в сторону, чтобы прикрыть колонну спереди и с тыла. Возы двигались на расстоянии между собой, впереди шла конница в легких панцирях. Вслед за ними шел Жижка с помощниками, за ними специальные работники для починки повозок и наведения мостов, а затем двигалась колонна возов. Управление движением колонны осуществлялось с помощью флажков. В боевой повозке имелись специальные боевые щиты, которые устанавливались между повозками, рядом с повозками шли пешие воины. Хорошо организованная боевая колонна гуситов обладала гораздо большей маневреностью по сравнению с рыцарским войском. В случае боевой тревоги колонна должна была организовать замкнутую фигуру из повозок.
Повозки играли совершенно особую по важности роль и применялись для решения самостоятельных и совершенно новых в тактическом плане задач. Вагенбург мог иметь разную форму в зависимости от ситуации. Как правило, из повозок образовывалось две фигуры, одна большая внешняя и более маленькая внутренняя. Для установки вагенбурга использовалась местность наиболее выгодная для гуситов и наименее выгодная для их противника. Возы скреплялись специально подготовленными цепями, для возможности маневрировать между возами делались специальные проходы, которые во время боя закрывались досками. Колеса, соединенных в круг возов, с наружной стороны закрывались особыми приспособлениями, а выпряженные лошади отводились в центр окруженного возами пространства. В промежутках между повозками помещались пушкари со своими орудиями. Табориты часто устанавливали возовое укрепление на вершинах холмов и вообще в таких местах, где фланги и тыл были надежно защищены оврагами или водными преградами.
На повозках располагались повозочные войска и артиллерия. Каждая повозка имела свой экипаж, в который входили арбалетчики, стрелки из огнестрельного оружия, цепники, воины с дротиками, алебардщики и конюхи). Цепники, стрелки и воины с легкими копьями располагались на повозках, а алебардщики в промежутках между ними. Конница располагалась либо в лагере, либо у тыльного входа, либо вне лагеря. Приспособленные повозки и сооруженный из них вагенбург был практически неприступен для вражеской конницы, поскольку кавалерия попросту не могла преодолеть преграду из повозок. Еще на подступах к такой крепости противник нес значительные потери от артиллерии и стрелков гуситов, так как их оружие пробивало рыцарские доспехи. Если рыцарям все же удавалось прорваться к повозкам, то здесь их ожидали тяжелые боевые цепы, становившиеся в руках сильного и опытного воина грозным оружием, от которого не могли защитить самые лучшие рыцарские латы. Из-под возов их поражали выстрелы из огнестрельного оружия и арбалетов, удары копий. Зазевавшийся рыцарь в любой момент мог быть стянут с коня на землю под копыта лошадей или на вражескую повозку.
Потерявшие силу первого натиска и обескураженные потерями, рыцари отступали. Однако тут по особому сигналу между возами открывались заранее подготовленные проходы, и на спину отступающего врага обрушивалась конница таборитов. Расцепив повозки, гуситы имели возможность быстро начать преследование отступающего противника. Если опасность была устранена, то возы снова выступали в обычном походном положении, увозя раненых и добычу. В любой момент повозки снова могли превратиться из средства передвижения в надежную защиту.
В бою табориты стремились поразить самого рыцаря в рукопашной схватке, в то время как основным объектом поражения фламандских пикенеров и английских лучников была лошадь. Такой способ ведения полевых сражений, как показали последующие битвы, оказался самым удачным для войска гуситов. Можно сказать, что гуситы выработали тактику борьбы с рыцарским войском в наступательном и оборонительном бою, а также и на походе. Если швейцарская пехота (самая сильная в тактическом отношении пехота того времени) для борьбы с рыцарской конницей умело использовали гористую местность, то гуситы придумали тактику, которая позволяла разбить рыцарей на равнине.
Помимо этого, Ян Жижка придал совсем иное значение и самой функции командующего. Он командовал своими бойцами только как исполнитель воли народа, искренне полагая себя «божьим борцом» и «братом» среди «братьев».
В 1424 году Жижка умер, но сила гуситских отрядов не ослабела, поскольку организация этих отрядов уже так укрепилась в надорных массах, что они не распались и после смерти их основателя. Когда в 1426 году немцы снова вторглись в Чехию, появился новый вождь гуситов – Прокоп Голый. Под его командованием гуситы одержали блестящую победу в битве у Усти. Затем повстацы разбили войска крестоносцев у Тахова в 1427 году, а зетем в 1431 году у Домажлиц. После этого Прокоп Голый повел свои войска за границу и сумел взять несколько городов и замков в самой Германии. В целом же военное искусство гуситов сделало чехов самых выдающихмя бойцов XV века, которых можно встретить практически на всех театрах военных действий в Европе того времени.
*  *  *
Не менее интересным с точки зрения применения партизанских методов ведения войны явлением оказывается движение гёзов в ходе борьбы за независимость Нидерландов (1568-1648 гг.).
Движение за прекращение преследования кальвинистов со стороны испанских властей вылилось в широкую национальную борьбу за независимость от испанского короля. В течение 1565-1567 гг. можно наблюдать первый этап борьбы гезов, в течение которого наскоро сформированные отряды крестьян и ремесленников под предводительством дворян пытались на равных бороться с сильными испанскими войсками. Этот этап закончился разгромомо восставших и полной победой правительства, но, как оказалось, борьба еще только начиналась. На Нидераланды надвигалась армия под началом герцога Альбы, известного своим воинским искусством и жестокостью. Для эффективной борьбы с этой силой нужно было накопить и организовать свои собственные силы. Легче это было сделать за рубежом. Значительное число эмигрантов в соседние страны и в первую очередь в Англию позволяло руководителям национально-освободительной борьбы это сделать.
В то время как эмигранты копили силы для организации вторжения в Нидерланды, на территории самой страны остатки разбитых отрядов кальвинистов укрылись в непроходимых лесах и болотах, образовав там отряды так называемых «лесных гёзов» или «лесных братьев». Численность таких отрядов иногда достигала нескольких сот человек. В апреле 1568 года лесные гёзы составили заговор для нападения в лесу Суань на герцога Альбу, когда тот поедет на богомолье в один из монастырей около Брюсселя. Для этого был образован отряд в несколько сот всадников. Но заговор был раскрыт, последовали новые кровавые репрессии со стороны испанских властей. Несмотря на все жестокости, герцогу Альбе не удалось полностью искоренить лесных братьев: они упорно держались в округе Турнэзи и еще в 1574 году наводили страх на испанцев.
Принц Вильгельм Оранский, лидер повстанцев, делал ставку на вооруженное вторжение в страну, поддерживаемое Англией. Однако несколько таких разрозненных попыток потерпели неудачу и ясно показали, что не могут нанести серьезного удара испанскому господству в Нидерландах.
Зато гёзы повели на море своеобразную борьбу, приведшую в конечном итоге к очень важным результатам. Дело в том, что религиозные преследования, террор со стороны испанцев и непосильные налоги вызвали массовый уход в море разоренных, озлобленных и отчаявшихся жителей приморских провинций Фрисландии, Голландии и Зеландии. Чтобы выжить и отомстить испанцам, эти люди становились корсарами. Вождями морских гезов большей частью выступали дворяне-кальвинисты, лишившиеся своих поместий, потерявшие близких и сами находящиеся под угрозой смертной казни. Такие предводители гёзов как Адриен Фан Долен сеньер Сент Винокс (он же барон Люме), Виллем фан Блуа фан Трелонг и Луи де Буазо были настоящей грозой побережья.
Весной 1568 года Вильгельм Оранский вступил в контакт с несколькими предводителями морских гёзов и, пользуясь своим правом вести войну с любым монархом как равный с равным (поскольку был суверенным принцем Оранжа), снабдил их каперскими свидетельствами. По плану принца, гёзы должны были поддержать с моря очередную попытку вторжения. Эта попытка, которую предпринял в 1568 году Людовик Нассауский, брат Вильгельма, в районе Гронингема, такж оказалась неудачной. Основные силы эмиграции были разгромлены. В этих сложных условиях только морские гёзы смогли продолжить борьбу. В сентябре 1569 года Вильгельм Оранский выдал Доллену полномочия адмирала морских сил. В том же месяце Долен с семнадцатью большими военными кораблями вышел из Англии. Став у входа в Зейдерзе, эскадра Долена в течение первого же месяца перехватила около шестидесяти судов, направлявшихся в Амстердам, а к февралю 1570 года это число достигло трехсот. Таким образом, была парализована вся морская торговля в восточных Нидерландах.
Гёзы решались нападать и на сильные эскадры испанцев, часто добиваясь при этом успеха. Во время одного такого нападения на фландрскую эскадру, возвращавшуюся из Испании, было захвачено пять больших кораблей, а также большое количество золота. Вообще доля добычи гёзов была одним из основных источников средств Вильгельма Оранского для найма и вооружения военных отрядов за границей. Поэтому испанцам приходилось вести непрерывную борьбу с морскими гёзами в заливе Зейдерзе и в устьях реки Эмс.
Надо отметить, что сами гёзы не раз терпели поражение от голландских адмиралов, оставшихся верными правительству, но на смену потопленным судам и погибшим матросам приходили новые корабли с вновь навербованными командами. Основными базами морских гёзов были Эмден, Дувр и французская крепость Ла-Рошель. В 1572 году эскадра под руководством Люме и Трелонга захватила город Бриль на острове Фоорне, который также стал важным опорным пунктом – отсюда начался захват гёзами городов Зеландии и Голландии. В течение лета того же года почти все северные провинции Нидерландов отпали от испанского правительства.
Во время осады испанцами Гарлема, Алькмара и Лейдена душой обороны и главной военной силой были также гёзы. Особенно ярко их военные способности проявились во время снятия осады с Лейдена. После разгрома сухопутной армии Людовика Нессауского под Мооком осажденные не могли рассчитывать на помощь со стороны суши. Тогда были открыты шлюзы и перекопаны плотины на Маасе и Иселе – вода должна была прогнать испанцев из их укреплений и по воде же должны были подойти на выручку городу силы морских гёзов. Здесь было сосредоточено более двухсот плоскодонных судов, вооруженных артиллерией, на кораблях находилось две с половиной тысячи человек под командой адмирала Буазо. Эти силы должны были прорваться к городу через ряды десятитысячной испанской армии. Однако вода прибывала очень медленно, тем временем на плотинах, едва выдающихся над уровнем воды, разгорелись жестокие схватки. И лишь в последний момент этому смелому плану, едва не закончившемуся провалом, помог случай: сильный западный ветер сразу поднял уровень воды. Флот гёзов смог обойти сильные укрепления испанцев и подойти к городским стенам. Испанцы в панике перед наводнением покинули осадные траншеи и отступили от города.
11 октября 1573 года эскадрам гёзов из двадцати пяти кораблей удалось подойти вплотную и внезапно взять на абордаж снаряженный в Амстердаме испанский флот в количестве тридцати судов.  Бой длился двадцать часов, в результате пять испанских судов было захвачено (в том числе и огромный адмиральский корабль графа Босю, наместника Голландии и Зеландии, причем сам граф попал в плен), остальные обращены в бегство.
Через несколько месяцев, 29 января 1574 года, испанская эскадра, шедшая на выручку осажденного гёзами Миддельбурга, была встречена кораблями адмирала Буазо. В ходе жестокого абордажного боя было взято пятнадцать испанских судов. Сам командующий флотом Ромеро вынужден был вплавь добирался до берега, поскольку его адмиральский корабль был потоплен.
Эти победы окончательно утвердили господство гёзов на море и разрушили стратегические планы испанского наместника Рекезенса, сменившего герцога Альбу, по завоеванию опорного пункта на западном побережье Нидерландов. Разгромив испанский флот, гёзы смогли установить жесткую блокаду побережья и окончательно нарушить морскую торговлю. Это, а также усилившийся экономический развал в стране, способствовало нарастанию революционных настроений населения Нидерландов.
Нужно отметить, что военные успехи гёзов, достигнутые в неравной и упорной борьбе, носившей характер партизанских операций небольших групп фанатически убежденных людей с непреклонной волей и кипучей энергией, проходили на фоне полной неудачи организованных Вильгельмом Оранским крупных военных предприятий. Все три попытки вторжения в Нидерланды при помощи наемных войск – в 1568, 1572 и 1574 годах – окончились полной катастрофой. Настоящими победителями в борьбе Нидерландов за независимость оказались именно гёзы, которые из небольших разрозненных отрядов выросли в значительную силу, поскольку боролись за интересы основной массы народа и в своей борьбе опиралсь на него. Гёзы подняли восстание, постепенно охватившее всю страну; оказывали поддержку революционно настроенным горожанам; сламывали сопротивление происпанской партии и сдвигали с нейтральной позиции колеблющихся. Наконец, гёзы сумели использовать время как благоприятный для себя фактор, спутав все расчеты испанского командования на быстрые победы. Отметим, что затягивание борьбы есть один из классических принципов партизанской стратегии. Война постепенно превратилась в длительную борьбу, чрезвычайно опасную именно для Испании, поскольку расшатывала громоздкий аппарат испанской монархии в самом его слабом месте – в области финансов. В конце концов испанская военная машина не выдержала и из мощного орудия правительства превратилась во враждебную самой Испании силу. Кроме того, затяжка войны давалам повстанцам больше шансов для использования изменений в международной обстановке для проведения своих операций.
Наконец, восстание приняло общенациональный характер и привело к отделению от Испании северных провинций и образованию Голландии, первой буржуазной республики в Европе.

*  *  *
На территории России элементы «войскового партизанства» (т.е. использование армейских подразделений для действий на коммуникациях в тылу противника) появляются в эпоху правления Петра Великого.
Петр I, выдающийся полководец и государственный деятель, хорошо понимая значение партизанских действий против иноземного врага, включил их в общий стратегический план ведения Северной войны. До него Скопин-Шуйский и отчасти Иван Грозный использовали партизанские действия лишь для налетов на коммуникации врага и рейдов по его тылам. Петр же стал практико-вать организованные нападения на тылы противника специально выделенными для этой цели частями регулярных войск и тем самым положил начало собственно войсковому партизанству.
Русские войска еще в начале Северной войны, и особенно в кам-пании 1706-1707 гг. (в Саксонии и под Гродно), практиковали действия мелкими «партиями», засылаемыми в тыл врага, совершали партизанские налеты, разведывательные поиски и диверсионные акты.
Партизанские действия русских в Саксонии наносили шведам немалый урон. Они были возможны потому, что русские сражались, в Саксонии в союзе с поляками на польской территории. Но широкого размаха, влияющего на общий ход военных действий, партизанские способы борьбы там не получили, да и не могли получить, ибо трудно вести партизанскую войну на чужой территории.
В первый период Северной войны большое значение в русской армии придавалось тактической и стратегической разведке, т. е. определению продвижения шведских колонн и раскрытию замыслов врага.
Рейд четырехтысячного русского кавалерийского отряда Инфлянта в 1708 году был первым в истории войн мануфактурного периода нападением войскового отряда на тылы и коммуникации неприятеля. Очень близко по своему характеру и организованным действиям войсковых партизан стоит сражение у деревни Лесной. Известно, какие тяжелые последствия для главных сил армии шведов, оторвавшихся от своих баз, имело «нападение «летучего» корпуса Петра, I у Пропойска и Лесной на корпус Левенгаупта.
Разгром шведов у Лесной был осуществлен регулярными   русскими войсками, и он не относится к чисто партизанским   действиям, но тактика в этой битве была близкой к партизанским действиям. Многие исследователи партизанской тактики русской кавалерии, например, Гершельман и Вуич, сделали справедливые выводы о том, что Петр I правильно понимал   выгоду ударов с тыла небольшими подвижными   отрядами против вторгшегося   в страну неприятеля.
Стремясь сделать достоянием русской армии весь огромный опыт Северной войны, Петр I вносит в «Устав воинский 1716» описание и   регламентацию   партизанских    способов    действий.     Сознавая важность партизанского способа ведения военных действий, он учредил так называемые корволанты — «летучие» корпуса, назначением которых было вести крупные маневренные партизанские действия в тылу врага. В петровском уставе о корволантах прямо сказано: «...оному в тыл идти, или в его землю впасть и чинить диверсию».
Удары по базам неприятеля, стремительные рейды на фланги и в тыл его армии — вот задачи, которые ставил Петр I перед поисковыми партизанами. Состав корволантов Петр I определял в зависимости от поставленной задачи. Он указывал, что корволанты создаются «не только от кавалерии одной, но при том употребляема бывает и инфантерия с легкими пушками, смотря случая и места положения». И, таким образом, писал Петр I, корволант обладает большой подвижностью и может дать достойный отпор любому врагу.
Примерами действий корволантов могут считаться: сражение у Лесной, завязанное в результате быстрого рейда корволанта численностью до 12 000 во главе с Петром I; сражение под Калишем, для которого был сформирован конный «летучий» корпус под командованием Меншикова; действия «летучего» конного отряда под начальством Шереметева на направлении Полоцк — Рига летом 1705 г.; действия четырехтысячного кавалерийского отряда Инфлянта, брошенного к Стародубу и Новгород-Северскому наперерез авангарду Карла XII при его движении на Украину; маневр Меншикова к Батурину и другие.
Все эти примеры говорят о том, что Петр I умело использовал партизанские способы действий в борьбе с захватчиками. Он понял действенность этих методов, ясно представлял себе их задачи, а также перспективу дальнейшего развития.
*  *  *
Война североамериканских колоний за свою независимость в последней четверти XVIII века тоже содержит большое количество боевых примеров, которые можно с полным основанием отнести к партизанству.
Уже первые боевые столкновения английской армии с «минитменами» (народное ополчение милиционного типа) показали необычный характер этой войны. Так, 18 апреля 1775 года английскому отряду в количестве восьмисот человек было приказано выступить в Лексингтон, чтобы захватить скрывавшихся там видных вождей колонистов Ганкока и Адамса. Несмотря на принятые англичанами меры предосторожности, движение отряда было вскоре было обнаружено полченцами. К моменту прибытия англичан в Лексингтон там уже давно не было разыскиваемых, зато начали подтягиваться вооруженные фермеры. Когда британский отряд, не выполнив своей основной задачи, возвращался к месту дислокации, из-за стал, холмов и изгородей по нему был открыт огонь. Вначале англичане старались отступать, соблюдая боевой порядок, но непрерывный ружейный огонь со всех сторон вызвал панику среди солдат, и они обратились в бегство, оставляя на дороге тела убитых и раненых. Вскоре подошло британское подкрепление, около тысячи человек, но и оно не смогло рассеять партизан, продолжавших бой до тех пор, пока англичане не достигли безопасных позиций у Чарльстона, под прикрытием орудий королевских судов. Потери англичан составили 273 солдата, а ополченцы потеряли всего 93 человек.
В этом вооруженном столкновении американцы впервые применили свою тактику партизанской борьбы, частично позаимствованную у индейцев, но главным образом продиктованную тем, что ополченцы попросту не были обучены военному строю и поэтому воевали так, как умели. Партизаны показали большую стойкость и способность активно противостоять регулярным войскам, что воодушевило их для продолжения борьбы.
С образованием континентальной армии и назначением Джорджа Вашингтона ее главнокомандующим борьба американских переселенцев за независимость перешла в стадию открытой войны. Однако партизанские действия не прекращались. Надо отметить, что сама армия Вашингтона в первые годы войны носила характер партизанской армии. Ее ядром была милиция из добровольцев, которые записывались на один год военной службы; вокруг этого ядра группировались отряды партизан, состоявших, как правило, из земляков, под руководством своего вожака. Часть этих партизан впоследствии осталась в составе армии Вашингтона, а их командиры стали известными генералами и героями войны за независимость (Натаниэль Грин, Джон Салливан); другие же приходили на помощь армии только при необходимости, не оставаясь в ее составе (такими были отряда Джона Старка и Даниэля Моргана).
Кроме прямой помощи американской армии и совместных с ней операций, партизаны провели и несколько самостоятельных, вполне серьезных операций на западе и юге (там силы американской армии были особенно слабы). Так, Джордж-Роджерс Кларк, предводитель команды «пограничников» (жителей пограничных территорий), навербовав себе отряд, в мае 1778 года отправился с целью отвоевать на северо-западе Иллинойс и захватить британские посты. На плоскодонных лодках отряд спустился вниз по Огайо, прошел сто двадцать миль прериями и в начале июля внезапно появился у британского поста Кэскэкья. Внезапной атакой он сумел овладеть постом. Тогда другой пост, Венсенн, сдался сам. Но вскоре британский командир поста в Детройте, воспользовавшись помощью индейцев, отбил пост Венсенн обратно и стал готовиться к нападению на Кэскэкья. Тогда Кларк решил не ждать нападения англичан, а ударить первым. В феврале 1779 года со своим отрядом вышел навстречу противнику. Это был тяжелейший 230-мильный переход: реки приходилось переходить по шею в ледяной воде, а костры нельзя было развести из опасения быть замеченными индейцами. Но зато появление отряда Кларка перед городом было таким неожиданным для гарнизона, что он без боя сдался Кларку. Захватом этих главных британских постов Кларк смог укрепить власть американцев на северо-западе вплоть до начала мирных переговоров.
Американская армия того времени не была обучена военному строю регулярной армии, но это была своеобразная военная сила, сложившаяся в колониях в течение многих десятилетий войн с индейцами, когда каждому фермеру приходилось быть в то время и воином. Большинство этих фермеров были прекрасными стрелками, отлично знали местность и умели использовать ее во время боя гораздо лучше британских солдат. Поскольку в больших сражениях на открытой местности американская армия не могла противостоять регулярным английским войскам, то она выработала свою тактику, очень напоминавшую партизанскую.   Американцы с большим успехом использовали лес и пресеченную местность, укрывались за деревьями, кустарниками и строениями, выкапывали ямы в земле и из этих укрытий метко стреляли по врагу.
Ф. Энгельс считал эту новую тактику американцев в войне за независимость рождением нового способа ведения войны – рассыпного стрелкового строя. Американские бойцы, по мнению Энгельса, «не учились маршировать, но прекрасно стреляли из своих винтовок, сражались за свое собственное дело, а потому не дезертировали, как навербованные солдаты, и к тому же не имели любезности выстраиваться линиями и вступать в бой с англичанами в открытых местностях, но, наоборот, нападали на них в лесах, рассыпаясь мелкими подвижными отрядами стрелков. При таких обстоятельствах длинные шеренги оказались совершенно бессильными и пали под ударами невидимых и недосягаемых врагов».
Этим же своеобразием американской армии в значительной мере объясняется и стратегия Вашингтона. Он по возможности избегал больших столкновений с английской армией, почти не предпринимал крупных операций, но при этом ходил по пятам за основными силами англичан и всячески мешал осуществлению их планов.
Особенно большую роль партизанское движение сыграло в последние годы войны, когда основным театром военных действий стали южные колонии. Английское командование, не сумев добиться заметных успехов на севере, решило пренести свои действия на юг с целью создания там опорной базы. В мае 1780 года британским войскам удалось захватить Чарльстон, столицу Южной Каролины. В Чарльстоне в плен попала значительная часть американской армии (около семи тысяч человек). Теперь на юге американских войск не было, и план англичан уже казался удавшимся. Но тут на сцену опять выступили партизаны, которые начали непрерывно тревожить британские войска, нападая на вражеские посты, производя неожиданные и отчаянные атаки, а затем снова исчезая в лесах и горах. Партизаны поддерживали борьбу вплоть до прибытия в июле на юг новой армии под командованием Гейтса. Когда же в середине августа и эта армия была разгромлена англичанами, поворот в ходе боевых действий снова сделали партизаны. 7 ноября 1780 года партизаны в количестве тысячи бойцов атаковали сильный отряд британских войск под командой майора Фергюссона (около 1200 человек), занявший позицию на горных отрогах Кингз-Маунтин на границе между Северной и Южной Каролиной. Это сражение было выиграно во многом благодаря точному ружейному огню.
Победа американцев у Кингз-Маунтин стала преломным моментом в войне, поскольку дала возможность остаткам армии Гейтса соединиться с вновь прибывшими частями. Вместе с партизанами американская армия нанесла ряд чувствительных ударов по ослабевшим английским войскам и к концу 1780 года полностью очистила внутреннюю часть южных штатов. А еще через год, в октябре 1781 года, в Йорктауне капитулировали главные силы англичан. На этом закончились боевые действия на территории Америки.
*  *  *
Интересным и весьма показательным явлением для всякого историка, изучающего эволюцию партизанства и малой войны, является восстание Вандеи, одной из провинций Франции, против революционного правительства (1793-1799 гг.).  Политический аспект этого события мы оставим в стороне, рассмотрим только военную сторону.  Район Вандеи как нельзя лучше подходил для ведения партизанской войны: здесь было всего несколько дорог, подходящих для движения больших воинских частей, узкие проселочные дороги в дождливое время были практически непроходимы, а две трети территории занимала так называемая «лесистая Вандея», покрытая лесами и многочисленными мостами, рвами, живыми изгородями и плетнями. Другая часть – «болотистая Вандея» - представляла открытую равнину, пересеченную множеством каналов, рвов, мелких болотистых озер, между которыми тянулись узкие тропинки.
Население этого района (около 800 тысяч человек) были в основном людьми физически крепкими, трудолюбивыми, но при этом твердого и упрямого характера. Характерной чертой жителей Вандеи была крайняя набожность, которая на фоне поголовной неграмотности делала их прекрасным «материалом» для повстанческого движения роялистов (т.е. сторонников монархии).
Сначала восстание вспыхнуло в трех местах. Вандейцы быстро смогли овладеть многими населенными пунктами, разгромив находившиеся в них гарнизоны республиканцев и захватив значительное количество артиллерии. Отметим, что в этот период восставшие весьма успешно использовали неумелое руководство генералов Республики и били их войска по частям. Успехи придали восстанию силы, движение быстро охватило весь район.
Народное ополчение вандейцев действовало несколькими группами, из которых одна всегда была ядром восстания, определяя остальным направление для ведения боевых действий. Характерным моментом здесь является переход восставших крестьян от обычных для партизан приемов борьбы к открытым схваткам и «правильным» боям с регулярными войсками. В некоторые моменты времени вандейцы располагали действительно значительными силами, хотя, конечно, уступали республиканским войскам в организованности, дисциплине, грамотном управлении и правильности действий. Кроме того, раздоры и разногласия между руководителей восставших, доходившие иногда до умышленного выхода из боя, сильно дезорганизовали и расстраивали силы партизан.
Борьба эта тянулась шесть лет, сопровождаясь страшным опустошением края, с уничтожением целых деревень и массовыми расстрелами жителей. В конце концов, вандейцы потерпели полное поражение, но и республиканские войска понесли большой урон. Историк пишет, что «вандейцы в самом начале сделали ту ошибку, что вместо народной войны, в строгом смысле слова, какую начали вести слишком поздно, вздумали вести правильную войну массами, что нисколько не согласовалось ни со свойствами их народных ополчений, ни с истинными выгодами и пользами их. Но напрасно истощающие свои силы в правильной несвойственной им войне, к тому же веденной непоследовательно, они сами себя лишили возможности достигнуть цели своего восстания, тем более что, начав согласием, кончили – как всегда было и бывает в подобных случаях – несогласиями и раздорами».
В известном романе Виктора Гюго «Девяносто третий год» можно найти интереснейшие строки, посвященные контрреволюционному восстанию в Ванде в 1790-х годах. Удивительно, насколько перекликаются между собой различные времена и страны! Достаточно прочитать описание подземных укрытий вандейских повстанцев и сравнить их с «cхронами» боевиков УПА на Западной Украине в конце 1940-х годов и чеченских боевиков в начале 2000-х.
Вот как описывает классик французской литературы эту странную и страшную войну: «Трагические леса Бретани теперь, как и встарь, стали пособниками и прислужниками нового мятежа. Земля в таком лесу напоминала разветвленную   веточку звездчатого коралла, – во всех направлениях шла целая система неведомых врагу сообщений и ходов, пещерок и галерей. В каждой такой глухой пещерке жило пять-шесть человек.  Недостаток воздуха – вот в чем заключалась главная трудность…
Незримые батальоны подстерегали врага. Тайные армии змеей проползали под ногами республиканских армий, вдруг появлялись, вдруг снова уходили под землю; вездесущие и невидимые, они обрушивались лавиной и рассыпались, они были подобны колоссу, наделенному способностью превращения в карлика: колоссы – в бою, карлики – в норе. Ягуары, ведущие жизнь кротов.
…Подземное воинство прекрасно знало, что творится на поверхности земли. Вести передавались по лесу со сказочной быстротой и неведомыми путями. Вандейцы разрушили все мосты, сняли колеса со всех повозок и телег и тем не менее находили способ передавать друг другу необходимые сведения и осведомлять друг друга обо всем, что происходило окрест.  Сеть дозорных постов, расставленных повсюду, передавала сведения из леса в лес, из деревни в деревню, от мызы к мызе, от куста к кусту.
Какой-нибудь безобидный мужлан, глуповато улыбаясь, брел по дороге, но в выдолбленной палке он нес депешу.
…Вандейская армия насчитывала сто пятьдесят четыре дивизии. Они проводили регулярные осады городов, в течение трех дней они держали в осаде Брессюир.  Десять тысяч крестьян в страстную пятницу бомбардировали город Сабль раскаленными ядрами.  Как-то раз они ухитрились за один день разгромить четырнадцать республиканских лагерей между Монтинье и Курбвейлем.
…Вилы, косы, старые и новые ружья, браконьерские ножи, вертела, дубинки обыкновенные и дубинки с шипом на конце – вот их вооружение; кое-кто носил крест, сделанный из двух перекрещенных человеческих костей.  На врага они бросались с громкими криками, возникали сразу отовсюду, выбегали из чащи леса, из-за холма, из-за кучи хвороста, из-за дорожного откоса, рассыпались полукругом, убивали, истребляли, разили и исчезали. Проходя через республиканский город, они срубали дерево Свободы, сжигали его и плясали вокруг костра. У них были повадки ночных хищников.   Правило вандейца – нападать внезапно.  Они проделывали по пятнадцати лье без малейшего шума, даже не примяв на пути травинки.  Вечером предводители, сойдясь на военный совет, определяли место завтрашнего нападения на республиканские посты; вандейцы тут же заряжали карабины, потом, пробормотав молитву, снимали деревянные сабо и длинной вереницей шли через лес, шагая босыми ногами по вереску и мху, и из-под шатра сплетенных ветвей не доносилось ни звука, ни слова, ни вздоха. Так в темноте осторожно крадется кошка.
…Родной край и отечество – в этих двух словах заключена вся сущность вандейской войны; вражда идеи местной с идеей всеобщей.  Крестьянин против патриота».
В Вандее консерватизм крестьян и давняя традиция своеобразной «милиционной» формы местной военной организации стали теми главными факторами перерастания простого неприятия революционной политики в широкое и крайне серьезное повстанческое движение 1794-1796 годов. Подавить эту партизанскую войну революционному правительству удалось только с помощью жесточайших карательных мер в отношении всего местного населения с применением элементов геноцида. Революционная армия Франции, армия нового типа, использующая передовую стратегию и тактику, и с их помощью громящая в пух и прах лучшие армии Европы, оказалась бессильной перед постоянно тлевшим очагом сопротивления внутри своей собственной страны.
*  *  *
Участники испанской герильи 1808 года не были первыми, кто решился «нерегулярно» бороться против первых иностранной современной регулярной армии, однако именно они первыми в 19-м столетии применили партизанскую тактику в масштабе всей страны. Заметим, что французская революционная армия в то время была самой сильной и эффективной европейской армией. Наполеон осенью 1808 года разгромил регулярную испанскую армию; собственно говоря, испанская герилья началась только после этого поражения регулярной армии.
Эта партизанская война велась обеими сторонами с самой ужасной жестокостью – об этом пишут и сторонники французов, и их противники.  Однако суть дела от этого не меняется. Согласно Клаузевицу, часто половина общей французской военной силы находилась в Испании, и половина ее, а именно 250-260 тысяч человек, были втянуты в герилью; правда, другие исследователи предлагают гораздо меньшие цифры.
По мнению авторитетнейшего британского военного историка и теоретика Бэзила Лиддел-Гарта, французы били и продолжали бить любые регулярные испанские войска, но испанцы быстро сделали для себя соответствующие выводы из поражений – и основные усилия испанцы направили на ведение партизанской войны. Неуловимая сеть партизанских отрядов заменила менее гибкую и поэтому более уязвимую регулярную армию. Вместо ограниченных испанских генералов боевыми действиями отрядов стали руководить предприимчивые и чуждые рутине партизанские командиры. Вообще, традиции партизанской борьбы у испанского народа ведут свое начало еще со времени двухсотлетней борьбы испанцев с римлянами, а затем были значительно укреплены в эпоху Реконкисты, во время восьмивекового сопротивления испанцев арабскому владычеству.
Величайшим несчастьем для Испании, а, следовательно, и для Англии было то, что попытка испанского правительства создать новые регулярные силы увенчалась временным успехом. Однако эти регулярные войска вскоре были разбиты и французы рассеяли их, поставив тем самым свои войска в Испании под удар партизан. Яд снова распространился, вместо того чтобы сосредоточиться в одном месте.
Тем временем испанские партизаны становились все более активными, их количество росло. Только в Арагоне и Каталонии два французских корпуса (общей численностью около 60 тыс. человек) не могли оказать помощи армии Массены в Португалии, так как фактически были скованы в течение ряда месяцев действиями нескольких тысяч партизан и войсковыми подразделениями, также действовавшими партизанскими методами. Другим отвлекающим внимание противника фактором в течение этих лет являлись постоянная угроза и частые высадки английских войск в различных пунктах морского побережья, которые были возможны благодаря морской мощи Англии.
Именно в Испании Наполеону пришлось впервые столкнуться с таким специфическим видом боевых действий как партизанская война. Если отдельные элементы партизанства встречались в военной истории и раньше, то только теперь эта форма вооруженной борьбы превратилась в стратегически значимую, что было обусловлено особенностями завершающей стадии мануфактурного периода и, прежде всего, ростом зависимости армии от системы снабжения и достаточно высоким развитием средств связи (именно информация являлась основой пропаганды ненависти к захватчикам, которая и является основой партизанской борьбы).
Война на Пиренейском полуострове явилась выдающимся историческим примером использования, скорее по интуиции, чем сознательно, той формы стратегии, которую спустя столетие Лоуренс Аравийский развил в обоснованную собственную теорию и применил на практике, впрочем, без столь явного эффекта.
Интересно, что именно испанские партизаны получили первую официальную инструкцию, где указывались цели, задачи и тактические принципы гверильясов. В частности, там говорилось следующее: 
«Устав, который наш король Дон Фернандо VII и от его имени Верховная Центральная хунта королевства повелевает издать.
Испания богата людьми исключительной храбрости, которые, используя знание местности, являющееся большим преимуществом, и ненависть всей нации к тирану, пытающемуся самыми гнусными средствами подчинить ее, могут наводить ужас и вызывать замешательство в рядах чужеземной армии.
Для того чтобы содействовать достижению ими такой благородной цели и предоставить возможность честно обогатить себя добычей, отнятой у врага, и увековечить свои имена героическими подвигами, его величество счел нужным создать милицию нового типа под названием «партидас» и «куадрильяс», которая обязана подчиняться следующим правилам:
I. Каждая партида должна состоять из 50 всадников и примерно стольких же пеших бойцов, которые в случае необходимости сядут верхом вместе с первыми…
V. Во главе каждой партиды должен стоять начальник, которому присуждается звание командира. Кроме того, должны быть: 1 заместитель, 2 младших командира конных и 3 пеших…
XXI. Не могут быть членами партид лица, находящиеся на действительной военной службе или призванные в армию.
XXII. Задачей партид является: разобщать вражеские отряды, приостанавливать их действия, мешать их набегам в населенные пункты (которые они совершают с целью ограбить их, наложить подати или реквизировать продовольствие) и из подходящих укрытий обстреливать эти отряды, когда они идут походным маршем.
XXIII. Когда это целесообразно, две или три партиды могут объединяться, чтобы не допускать захвата врагом труднопроходимых мест или по крайней мере мешать этому, а также чтобы перехватывать его обозы и ложными атаками, особенно ночью, не давать ему покоя.
XXIV. Для того чтобы избежать беспорядка и действовать целесообразно против врага, партиды должны быть распределены между армейскими дивизиями и подчиняться соответствующим генералам».
Испанский крестьянин был прирожденным партизаном уже в силу условий его жизни: крепкий и выносливый, настойчивый и смелый; живущий чаще всего в нищете и потому привычно преносящий лишения; привычный к оружию и легко хватающийся за него для защиты своей семьи, чести или свободы; проникнутый чувством собственного достоинства, гордости и независимости. Народ, обладающий такими качествами, не мог легко продать свою свободу и подчиниться иноземным захватчикам. Каждый округ формировал свой отряд для защиты своей территории и участия в общей обороне. Но по мере того, как борьба затягивалась, составлялись постоянные отряды, составленные из солдат разбитых испанских армий, бывших контрабандистов, крестьян, монахов, студентов. Эти отряды были разной численности – от нескольких единиц до нескольких тысяч, причем численность каждого отряда могла меняться в зависимости от его военного счастья.
Герильясы не вели крупных сражений с французской армией, поскольку не могли ей противостоять как из-за отсутствия военных знаний у большинства командиров, так и из-за низкой дисциплины, плохого вооружения и отсутствия опыта. Зато они показали себя мастерами «малой войны».
«Они вели войну на истребление противника, не ограниченную во времени, но постоянную, без отдыха и передышки, войну неожиданностей, ловушек и засад. Им важно было не столько удержать определенное поле боя, сколько уничтожать побольше своих врагов. Они убивали одиночных французских солдат, захватывали курьеров, прерывали франзузские коммуникации, всячески мешали снабжению войск и сбору контрибуции с населения, захватывали обозы, истребляли или брали в плен небольшие отряды, а иногда и значительные вражеские соединения…
Приступая к какой-либо операции, герильясы всегда обеспечивали себе преимущество в борьбе – превосходство в количестве бойцов или более выгодные позиции. Они всегда нападали неожиданно и брали врага врасплох. Если им случалось встретиться с более сильным врагом, они рассеивались. Но и в этом случае они не отказывались от борьбы. Наоборот, они так же быстро собирались снова, перегруппировывались, престраивали свои планы нападения и кончали всегда тем, что преследовали своих врагов.  Скрывались гверильясы в густых лесах, в скалистых горах, в глубоких ущельях, в убежищах, известных местным жителям, но недоступных для врагов» (Косорез Н. «Борьба испанского народа против французской оккупации в 1808-1813 гг.).
Кроме того, партизаны жестоко расправлялись с предателями своей родины, пошедшими на службу к врагу. Зато практически все население было своеобразным «резервом»: когда предстояла крупная операция, находились сотни и даже тысячи добровольцев, присоединявшихся к партизанам на время операции и затем так же быстро возвращавшихся к своим обычным делам. Это же население бдительно следило за каждым шагом французов и доставляло герильясам самые свежие сведения.
В целом же сопротивление испанского народа французскому вторжению стало серьезным ударом по могуществу Наполеона. Непрекращающееся сопротивление всего населения и ожесточенная партизанская борьба значительно поколебали легенду о непобедимости наполеоновской армии и воодушевили покоренные народы Европы на борьбу с оккупантами.
*  *  *
Знаменитый поэт-партизан Денис Давыдов был не первым, кому пришло в голову в 1812 году использовать огромный потенциал партизанства. Кстати, не стоит забывать, что помимо него активно действовали в тылу французских войск такие партизанские командиры как Сеславин, Дорохов, Фигнер, Вадбольский, Кудашев и другие. Для России в той войне было характерно сочетание военных действий с типичными приемами и способами «малой войны». Эта война возникла стихийно, но в своем развитии она планомерно организовывалась военным руководством русской армии. Нужно отметить, что и само сохранение русской армии для дальнейших решающих сражений стало возможным во многом благодаря тому, что она частью своих сил преднамеренно прибегала к некоторым приемам «малой войны»: уклонялась от крупных столкновений с сильным противником в невыгодных условиях, постоянно маневрировала, изматывая силы противника и сохраняя свои силы за счет оставления территории. Одновременно с этим разгоралась сама «малая война» как в виде партизанского движения гражданского населения, так и боевых действий специально выделяемых с той же целью регулярной армией отрядов непостоянного состава – «войсковых партизан». На некоторых этапах, особенно после Бородинского сражения, именно «малая война» была главным содержанием русской обороны, обеспечивая ей активный и даже наступательный характер в промежутках между крупными сражениями регулярных армий. Боевой опыт Отечественной войны 1812 года характерен тем, что тогда было впервые осуществлено масштабное и исключительно эффективное взаимодействие регулярной армии и крестьянских партизанских отрядов.
Большинство исследователей партизанства 1812 года отмечают, что мысль об организации партизанских отрядов, которые, забравшись в тыл неприятеля и на пути его сообщения, неустанно беспокоили бы врага и, внезапно появляясь и исчезая, хватали бы пленных, истребляли запасы и обозы, возникла еще до Бородина. Уже тогда отдельные кавалерийские части, случайно попадая в положение партизан, наглядно доказали важность такого рода операций на растянувшемся столь неоглядно пути следования французской армии. Перед самым Бородинским боем подполковник Ахтырского гусарского полка Денис Давыдов послал записку генералу Багратиону, прося разрешения организовать партизанский отряд, который под его начальством мог бы действовать в тылу неприятеля на свой страх и риск. Мысль эта понравилась Багратиону, и он доложил о проекте Давыдова главнокомандующему. Кутузов, готовясь к генеральному сражению, сначала просто отмахнулся от этого предложения, но Багратион продолжал настаивать. Кутузов согласился послать «на верную гибель», как он выразился, пятьдесят гусар, полтораста казаков, если Давыдов возьмется идти с таким малым отрядом. Бородинский бой помешал немедленному выступлению нашего первого партизанского отряда, но уже во время отступления наших главных сил к Москве Давыдов с пятьюдесятью гусарами и восьмьюдесятью казаками окольным путем вышел на Смоленскую дорогу.
Во второй половине сентября армия Наполеона, сосредоточившаяся в Москве и ее ближайших окрестностях, оказалась окруженной почти сплошным подвижным кольцом наших партизанских отрядов, которые не позволяли отходить сколько-нибудь далеко от Москвы неприятельским фуражирам и держали в постоянной тревоге аванпосты французской армии. До самого выступления Наполеона из Москвы и во все время его отступления партизанские отряды были истинным бичом Божьим для неприятельской армии. Это была жестокая и беспощадная война. Не имея возможности охранять большие количества пленных, партизаны старались брать пленных поменьше. Французы не считали партизан регулярным войском и беспощадно расстреливали тех, кто им попадался в руки.
Предоставленные своим собственным силам, партизаны быстро выработали особые приемы и способы ведения своего отчаянного дела. О покое и отдыхе думать им не приходилось. Надо было постоянно передвигаться, не застаиваясь на одном месте, чтобы не навлечь на себя превосходные силы французов, надо было находиться в движении день и ночь, и ночью больше, чем днем. В осеннюю распутицу, а потом и в зимний мороз надо было пробираться по невылазным проселкам или по снежным полям без всякого следа дороги, прячась в лесах, скрываясь в оврагах. «Лучшая позиция для партий, — говорит Давыдов, — есть непрерывное движение, не дозволяющее противнику знать место, где она находится; причем необходима неусыпная бдительность часовых и разъездов». Строго руководясь этим правилом, Давыдов всегда успевал увертываться от грозившей ему опасности.
Обыкновенно в партизанском отряде никто, кроме начальника, не знал, куда идет отряд и с какой целью: попадется французам кто-нибудь из отряда, он для них все равно бесполезный пленник, от него ничего не узнаешь, потому что он сам ничего не знает. Узнав о приближении или месте стоянки какого-нибудь неприятельского отряда, начальник партизанского отряда один или с двумя-тремя провожатыми подбирался ближе к неприятелю, высматривал силу отряда, охрану, месторасположение и потом вел свой отряд на врага и старался устроить нападение врасплох, выбирая вечернее время, или на рассвете, или время обеда. Если неприятельский отряд был не под силу, то оповещались партизаны-соседи, и нападение устраивалось сообща, неожиданно для неприятеля, быстро, с различных сторон. Связь между партизанскими отрядами поддерживали добровольцы крестьяне, прятавшиеся в лесах от французов: пробираясь только им известными глухими лесными тропами, крестьяне переносили известия о французах из одного отряда в другой и доставляли донесения самих партизан в главную квартиру. Около каждого отряда образовалась постепенно целая сеть добровольных помощников и разведчиков, которые своим невидным, полным опасности, трудом очень облегчали дело партизан и не раз выручали их из трудных положений.
Еще один знаменитый партизан этого периода русской истории Александр Никитич Сеславин отличался большой вдумчивостью в своих действиях и, если так можно выразиться, особой содержательностью тех задач, какие ставил себе в качестве партизана. Так же, как и другие партизаны, он беспокоил чем только мог французов, но, как кажется, главное свое внимание сосредоточил на том, чтобы неусыпно следить за передвижениями наполеоновской армии с целью не упустить момента, когда начнется отступление французов от Москвы. Ему было суждено сыграть выдающуюся роль в тот поворотный момент кампании, когда Кутузов, встревоженный донесениями Дорохова о выступлении французов, послал генерала Дохтурова с большим отрядом, чтобы выяснить характер движения неприятельской армии. Сеславин в это время, скрываясь в лесу, в 4-х верстах от села Фоминского, видел самого Наполеона. «Я стоял, — рассказывает Сеславин, — на дереве, когда открыл движение французской армии, которая тянулась у ног моих, где находился и сам Наполеон в карете. Несколько человек отделилось от опушки леса и дороги, были схвачены...» С добытыми от них известиями Сеславин прискакал к Дохтурову, но осторожный Дохтуров не сразу поверил донесению. Тогда Сеславин бросился вторично на французские биваки около Боровска, захватил нескольких пленных и доставил Дохтурову для допроса и подтверждения своих слов. Это известие спасло отряд Дохтурова от гибели, а Кутузова вовремя оповестило о характере движения Наполеона и о взятом им направлении. В результате главные силы русской армии успели преградить Наполеону под Малоярославцем путь в южные губернии и заставили его отступать по разоренным войной местностям. Опоздай донесение Сеславина на несколько часов, французы обошли бы нашу армию под Малоярославцем, и исход войны мог бы стать тогда иным.
И во время отступления французов Сеславин стремился занимать раньше их важные стратегические пункты и пути. Так, он занял вовремя Вязьму, город Борисов, где захватил 3000 пленных, город Забреж, и один раз, около 23 ноября, чуть было не захватил в плен самого Наполеона. Сеславину принадлежит и честь занятия Вильны. Вообще это был партизан, у которого его частная задача начальника партизанского отряда больше чем у других согласовалась и гармонировала с теми общими целями, которые в каждый данный момент должны были осуществляться главными силами армии.
Когда партизанская война была в полном развитии и армия Наполеона была совершенно окружена партизанами, начальники этих отрядов отваживались сообща и на действия более широкие по своим масштабам и задачам. Одним из таких подвигов было взятие укрепленной французами Вереи, которую неприятель предполагал обратить в базу для своих действий против партизан.
Партизанские отряды наносили неприятелю очень чувствительный урон, и армия Наполеона за время своей стоянки в Москве и под Москвой потеряла, благодаря партизанам, столько людей, сколько могло стоить хорошее генеральное сражение. Только за десять дней с 9 по 19 сентября захвачено было более пяти тысяч пленных, и это при том условии, что партизаны вообще стремились не обременять себя пленными, до конца сентября партизанами только пленными было взято около 15 тысяч человек, количество же убитых даже не подсчитывалось. Наполеон в одном своем приказе пишет, что число людей, захватываемых неприятелем в плен при производстве фуражировок, простирается до нескольких сотен ежедневно, и что маршал Ней теряет каждый день при фуражировках больше, чем на поле сражения. Трудно также установить, сколько было захвачено и уничтожено партизанами запасов фуража и артиллерийских припасов. Перехватив все дороги в тылу неприятеля, неожиданно появляясь то тут, то там, партизанские отряды прервали всякое сообщение французской армии с ее тылом. Почти все транспорты и курьеры, направлявшиеся к французам, выслеживались партизанами и становились их добычей. В результате французская армия голодает. Так как благодаря деятельности партизан, фуражировки для малых неприятельских отрядов сделались невозможными, то для сбора припасов и для сопровождения транспортов приходилось отправлять большие отряды пехоты и конницы с артиллерией.
На Можайской дороге французам пришлось разместить целые массы войск, чтобы хоть сколько-нибудь обезопасить сообщение главной армии с ее этапами к Смоленску; вечное беспокойство, которое партизаны причиняли французам, заставляло их держаться под ружьем днем и ночью, так что полки, расположившиеся кругом Москвы на зимние квартиры, принуждены были вместо отдыха нести такие же труды, каким подвергались в походе; в результате все растет и растет деморализация армии, начало которой положил пожар Москвы.
Успех партизанских действий под Москвой вызвал организацию партизанских отрядов также и при других наших армиях — при корпусе Витгенштейна и при армии Чичагова. Чичагов бросил своих партизан глубоко в тыл неприятеля, в герцогство Варшавское, с поручением уничтожить там склады и магазины наполеоновской армии. Полковник Чернышев, командовавший этими партизанами, с честью выполнил возложенную на него задачу и навел панику до самой Варшавы.
Когда началось отступление французов из Москвы, кольцо партизан, окружавшее французскую армию, развернулось и, вытянувшись вдоль флангов отступавшего неприятеля, стремилось все время сомкнуться впереди него. Давыдов, Сеславин, Фигнер и другие действовали, главным образом, на флангах отступавших французов, производя все время набеги и налеты на колонны французов, беспокоя их биваки, охватывая обозы и орудийные парки. Полковнику Ефремову приказано было, следуя по правому флангу неприятеля, заходить вперед и, предупреждая его на марше, беспокоить при остановках. Большой партизанский отряд графа Ожаровского был направлен к Смоленску специально для истребления неприятельских магазинов, обозов и отдельных отрядов. С тыла французов преследовали казаки Платова.
Партизанские отряды и во время преследования наполеоновской армии действовали то в одиночку, то сообща. Сильно затрудняли партизаны движение французской армии и тем, что, забегая вперед, разрушали мосты, гати и плотины на пути ее следования; благодаря постоянному соприкосновению с противником, партизаны всегда были великолепно осведомлены о планах и намерениях противника; захватывая неприятельскую почту, перехватывая курьеров, посылавшихся в отдельные корпусы или во Францию, а также ехавших оттуда, партизаны нарушали связь между отдельными частями армии и тем затрудняли их совместное действие, а, с другой стороны, доставляя все добытые сведения в главную квартиру, давали Кутузову возможность знать почти наверняка и о состоянии французской армии и обо всем ее движении. Партизаны поддерживали в то же время связь между главной армией и армиями Витгенштейна и Чичагова. Но самым важным результатом деятельности партизан был тот толчок, который они дали развитию народной войны. В местностях, занятых неприятелем, крестьяне, вооружаясь топорами, вилами, дубьем и ружьями, устраивали настоящую охоту за отставшими французами, осмеливались даже нападать на отдельные мелкие отряды фуражиров, неосторожно забиравшихся далеко от своих главных сил.
*  *  *
«Опыт теории партизанского действия» Д. В. Давыдова вошел в военную историю России как первое отечественное теоретическое исследование на тему «малой войны», произведенное русским автором на русском материале. Илья Григорьевич Старинов очень ценил эту работу Давыдова и считал именно его первым теоретиком партизанства, поскольку тот включал партизанскую борьбу в стратегический план всей войны. Доказательством важности этой книги является хотя бы уже тот факт, что «Опыт…» входит в число источников, обязательных для изучения всеми офицерами войск специального назначения США (так же как и «Дневник партизанских поисков 1812 года»).
В первых строках книги Давыдов дает следующее определение партизанской войны, ставшее классическим: «Упрямство обозревать предмет не вполне или судить о нём с мни¬мой предусмотрительностью есть причина того понятия о партизанской войне, которое поныне ещё господствует. Схватить языка, предать пламени несколько неприятельских амбаров, сорвать внезапно передовую стражу или в умножении партий видеть пагубную систему раздробительного действия армии суть обыкновенные сей войны определения. И то и другое ложно! Истинная партизанская война состоит ни в весьма мелких, ни в первостепенных предприятиях; ибо занимается не сорванием пикетов, не нанесением прямых ударов главным силам неприятеля: она объемлет и пресекает всё пространство от тыла противной армии до естественного основания оной; разя в слабейшие места неприятеля, вырывает корень его существования, подвергает оного ударам своей армии без пищи, без зарядов и заграждает ему путь к отступлению. Вот партизанская война в полном смысле слова».
Денис Васильевич Давыдов первым среди русских военных обратил внимание на то обстоятельство, что к началу XIX века европейские армии, ставшие очень многочисленными и весьма сложными по устройству (по меркам того времени, конечно), в то время оказались весьма уязвимыми в области тыла. Доказывая это, Давыдов пишет: «От сего произошло, что армии, отделяя в особый предел все жизненные и военные потребности, подчинили действия свои части, исключительно обладающей сими потребностями; так что самые победы, умножая расстояние победоносной армии от её основания, подвергают оную гораздо значительнейшим опасностям в сравнении с теми, коими угрожаема побеждённая армия, беспрепятственно сближающаяся с магазинами и заведениями своими, в поле запасов расположенными; что сообщение с означенным полем сделалось сомнительнее с тех пор, как партизанская война поступила в состав предначертаний военачальников, и что тот из них, который употребит более усилия к истреблению у противника необходимых для войны предметов, неоспоримо возьмёт над ним поверхность и без генеральной победы.
 Нравственная часть партизанской войны прибавляет вышесказанной новые выгоды: страх в жителях, причинённый опустошительным проходом наступающей армии, хотя бы она им была союзная; поощрение, даваемое ею лазутчикам, поставщикам всякого рода про-довольствия и подстрекателям на всё вредное для оборонительной армий; всё сие может возбудить в народе такую стремительность, что ежели хотя мало дадут общему брожению умов постоянное направление, то вся занимаемая неприятелем область готова будет и снабжать армию его военными потребностями, и даже усиливать её своими ратниками. Но пусть захватят умы прежде данного им на-правления, представя обывателям точку соединения и цель, выгоднейшую для любочестия и корыстолюбия той, которая обещаема неприятелем; пусть явятся предприимчивые партизаны и первый шаг свой ознаменуют отбитием транспортов с хлебом, с одеждой и с казной, что верно привлекательнее бесполезного убийства мародеров: тогда тот же народ хлынет к куреням наездников и затолпится под их знамёнами. Успех очарователен; а можно ли сомневаться в успехе при внезапном нападении на тыл неприятеля, обыкновенно слабо охраняемый? Каких последствий не будем ли мы свидетелями, когда разорение неприятельских госпиталей, лабораторий и магазинов; истребление транспортов, курьеров, раненых и больных, следующих в больницы и возвращающихся из оных; словом, когда ужас, посеянный на пути сообщения, разгласится в противной армии? Когда мысль, что нет ни прохода, ни проезда от партий, похищая у каждого воина надежду при немочи найти безопасное убежище, а в рядах достаточное пропитание, в первом случае произведёт в нём робкую предусмотрительность, а в последнем увлечёт его на неизбежное гра-бительство, единственную причину разврата духа армии, а с ним и совершенного её разрушения?».
С целью более четкого определения границ такого специфического явления как партизанство, Денис Васильевич далее приводит краткий очерк «постепенного усовершенствования партизанства» в Германии, Венгрии, Испании и России в период с XVII по XIX век.
И, наконец, самый главный и самый важный раздел книги – изложение системы партизанского действия. Денис Васильевич Давыдов не без основания считал, что Россия имеет существенное преимущество перед европейскими странами, постольку поскольку имеет в своем распоряжении два фактора, позволяющие ей сделать партизанскую войну основой государственной оборонительной политики: «истинную» легкую кавалерию – казачество и, кроме того, обширность территории, позволяющую смело отступать вглубь, уклоняясь от ударов превосходящего противника, как это было в 1812 году. Доказывая правоту своей теории, Давыдов пишет: «Военное устройство каждого государства должно согласовываться с обычаями, нравами и склонностями народными, иначе полководцы обманутся в расчётах своих. Природа непобедима, дорого заплатят те, кои для успеха оружия своего дерзнут преобразовать турков в кирасиры и подчинить их тактическим построениям и оборотам; или обеспечатся в лагере, охраняемом европейцами, одетыми в казачье платье! Все армии между собой равны потому только, что составлены из людей; но учреждение, по коему каждая из них образуется и действует, определяет степени доброты войска, по мере большего или меньшего сближения оного учреждения с коренными способностями, склонностями и обычаями того народа, из которого войско набрано. Что говорю я об армиях и о нациях, то можно сказать и о целых частях света».
Такой род войск как казачество существенно отличается от самого понятия кавалерии, принятого в европейских армиях того времени. Действительно, казаки не похожи на кавалеристов ни одной страны, поскольку в них удивительным образом сочетались черты воинского искусства Запада и Востока.
«Верх совершенства военной силы государства должен бы заключаться в совокупном обладании европейской армией и войсками азиатских народов, дабы первой сражаться в полном смысле слова, а последними отнимать у неприятеля способы к пропитанию и к бою. Но как преклонить дикую необузданность азиатцев к правильному содействию регулярной армии? Одной России, объемлющей треть Европы и знатную часть Азии, предоставлено обладать устроеннейшей армией в свете и с тем вместе владычествовать и над народами одинаковых свойств на войне с азиатцами и подобно европейским войскам покорными начальникам. Я говорю о казаках.
Вековые вторжения племён восточных в недра России через Украину, берегами Днепра, Дона и Урала образовали в южной части отечества нашего народы, принявшие нравы, обычаи и образ действия на войне от племён, с ними враждовавших. Вся часть земли от южных берегов Днепра до берегов Урала, разных родов казаками обитаемая, есть живое доказательство справедливости моего изложения. Правда, что по мере покорения, отлива и рассеяния сопредельных им хищных народов, они уступили всадникам оных в пылкости натисков и в личной ловкости; но, сохраняя ещё в достаточной силе и пылкость, и ловкость наездников, чтобы быть пугалищем всей европейской лёгкой конницы, они превзошли азиатскую в том, что к качествам оной присоединяются чинопослушание, и по воле просвещённых начальников действуют на слабейшие части неприятельской армии, или на те, коих поражение более соответствует цели общего предназначения. Вот истинное войско наездников — наездников не по одежде, не по названию, но по преданию, по воинственным обычаям сородичей, и по неутомимому охранению своей личной свободы и собственности от хищных народов, с ними граничащих».
Учитывая высокие боевые качества казаков, а также уникальную, не сравнимую ни с одной европейской страной обширность территории России, Давыдов предлагает наиболее, с его точки зрения, целесообразную концепцию обороны страны. Новизны в этой концепции практически нет: при создании ее Денис Васильевич просто использовал свой боевой опыт 1812 года. Но только тогда это был удачный экспромт, а теперь читателям книги предлагается готовая оборонительная доктрина страны.
«…Пропитание войск представляет главные затруднения; оно производится только двумя способами: или армия питается тем, что находит в городах и селениях, на пути её лежащих; или она продовольствуется посредством магазинов и транспортов, наполняемых произведениями обывателей той области, в коей происходит действие. Но малолюдность и слабое население России, предание огню своей собственности и отлив жителей в леса и дальние губернии противятся первому способу; наглые и неутомимые наезды лёгких войск на путь продовольствия преграждают последний. В сём-то случае оказывается вся сила и всё достоинство оных. Летучие партии наши зорко и неусыпно маячат по всему пути неприятельского сообщения, пробираются в промежутки корпусов, нападают на парки и врываются в караваны съестных транспортов. Приноравливая извороты свои к изворотам армии, они облегчают её усилия и довершают успехи. Через сокрушительные их наезды неприятель разделяет и внимание и силы, долженствующие стремиться одной струёй к одной цели, невольно действует ощупью, вопреки свойству войны наступательной, и теряя надежду отразить сии неотразимые рои наездников, коих войско его ни догнать, ни отрезать, ни припереть к какой-либо преграде не в состоянии, лишается зарядов и пропитания, без коих остаётся ему только просить пощады или отступать по чрезмерному протяжению, — предшествуемый и окружаемый партиями, теснимый и поражаемый линейными войсками».
Конечно, в жизни не все так просто, как это излагается на бумаге. Давыдов прекрасно понимал, что такое средство обороны как партизанская война есть вещь тяжелая прежде всего для мирного населения, на которое неизбежно обрушатся не только грабежи, насилия и притеснения со стороны вражеских войск, но и вполне вероятные жестокие репрессии. Однако, по его мнению, «половинные меры и вялый род войны, употребляемые европейскими армиями, ещё ужаснее своими последствиями! Воспользуемся же духом войска и народа, необъятной обширностью и бездонной глубиной государства, в пучине которого теряются бесчисленные вражеские армии, и предпочтём всегда, как предпочли в 1812 году, гибель капиталов гибели чести и независимости».
Для удобства оперативного управления партизанскими отрядами, отряжаемыми из состава армии в тыл вражеской армии, Давыдов предлагал разделять их на три разряда. Так, партии первого разряда ведут свою боевую работу в тылу главной армии неприятеля; партии второго разряда действуют на той части коммуникаций противника, которая идет от зоны ответственности отрядов первого типа до так называемого «временного основания» неприятельской армии, то есть базы, скопления запасов, устроенного вражеской армией на завоеванной земле; наконец, партии третьего разряда производят поиски на линиях снабжения противника, идущих от его собственного государства (по военной терминологии того времени – «коренное основание») до его «временного основания». Помимо этого, назначаются и «экстренные» партии партизан, которые находятся при авангарде своей армии в качестве оперативного резерва.
Такое деление, как считал Давыдов, должно упорядочить удары партизан по тылу противника, сделать управление ими более гибким и, самое главное, равномерно распределить их боевую деятельность по всему протяжению вражеских коммуникаций. В качестве примера Денис Васильевич приводит боевой опыт русских войсковых партизан во время кампании 1812 года. «В 1812 году партизаны Фигнер и князь Кудашев состояли в первом разряде. Первый из них находился в с. Астафьеве в 22 верстах от Москвы на Серпуховской дороге, а последний производил поиски между означенной дорогой и с. Винковым. Второй разряд: генерал Дорохов около Вереи; партизан Сеславин около Фомннского; партизан Давыдов около Вязьмы. Третий разряд: полковник Чернышёв в Варшавском Герцогстве».
Каковы же основные обязанности партизан всех разрядов с точки зрения поэта-партизана? Итак, коренные обязанности всех без исключения партизан состоят:
«Во-первых: куда бы воюющие армии ни перемещались, какое направление или положение ни избирали бы они относительно одна к другой, — партизанам надлежит пресекать сообщение неприятеля и вместе с тем сохранять непрерывное сообщение с армией, коей они принадлежат.
Во-вторых: по мере движения сей армии им надлежит, не ожидая повеления и руководствуясь одними вышеизложенными правилами, мгновенно избирать выгоднейшие части затыльных путей неприятеля и бросаться стремглав на них.
В-третьих: сохранять относительно одна другой тот порядок номеров, по которым они были расставлены в начале кампании.
Точное соблюдение сих трёх коренных обязанностей удержат партии как от отдалённых залётов за круг боевых происшествий, так и от запутанности между собой в направлениях и действиях».
Очень важным моментом полагал Денис Васильевич выбор партизанского командира. Действительно, опыт многочисленных партизанских войн, имевших место в течение ХХ века, показывает, что роль партизанского командира оказывается намного более важной, чем роль обычного офицера в «классической» войне. Поэтому Давыдов, как опытный партизан указывает на такие моменты: «Начальник партии избирается прежде избрания войск для составления оной. Он никогда не поступает на сие место по очереди или против воли своей, но назначение методика с расчётливым разумом и со студёной душой, хотя бы то было и по собственному его желанию, вреднее для службы, нежели выбор вопреки оному или по очереди. Сие исполненное поэзии поприще требует романического воображения, страсти к приключениям и не довольствуется сухой, прозаической храбростью. Это строфа Байрона! Пусть тот, который, не страшась смерти, страшится ответственности, остаётся перед глазами начальников: немой исполнитель в рядах полезнее того ярого своевольца, который всегда за чертой обязанностей своих от избытка в предприимчивости; зато сей последний полезнее первого в деле, требующем тяжкого пожертвования репутации и будущности!
Но один дух недостаточен. Прозорливость, строгость, бескорыстие, несуетливость, изворотливость в соображениях, сопряжённая с упрямством в достижении цели, — суть стихии партизана. И этого недовольно: ему нужен необыкновенный союз молодых лет с опытно-стью. Время, наделяя последним, лишает нас той телесной подвижно-сти, которая партизану необходима и без коей все сии естественные и приобретённые дарования суть не что иное, как мёртвый капитал».
Относительно силы, которой должна обладать партия, направляемая для поисков в тыл противника, Давыдов отзывался таким образом. «Мнения о силе и составе партии различны. Одними предлагаются малосильные партии, другими — так называемые летучие корпуса, составляемые из всех родов регулярных и иррегулярных войск. Первые приводят в довод, что малые отряды от двух до трёх сотен казаков, не нуждаясь нигде в пропитании, могут беспрерывно двигаться вдоль неприятельского пути сообщения или в промежутках разобщенных частей его армии и чаще встречаться с транспортами, нередко ускальзывающими от сильных партий, окованных собственной тягостью.
…Будучи чужд причин, побуждающих отдавать преимущество как малосильным партиям над огромными отрядами, так и последним над первыми, я предлагаю составить каждую партию из трёх казачьих полков Донского, Черноморского или Уральского войска (предпочтительнее из Донского). Таковая партия не лишит армию ни полков, ни эскадронов, нужных для строевых битв, и по силе своей соразмерна будет как для удара, так и для подвижности. Равенство в силах каждой партии необходимо для того, чтобы, через равенство в способах содержать дух соревнования в честолюбивых, прекратить отговорки в нерешительных и дать главнокомандующему средство измерять службу каждого начальника партии по всей истине».
Далее в книге приводятся практические рекомендации по тактике действий партизан. Учитывая малочисленность партизанских отрядов и их невысокую огневую мощь, Давыдов полагал основным тактическим действием всех партизан – внезапную атаку из засады.
Многие советы поэта-партизана во многом актуальны до сих пор.
«Получа сведения о направлении неприятельского транспорта или отряда, начальник партии рассчитывает так, чтобы непременно при-быть к месту засады или нападения в один переход и прежде света. Если неприятель не проходит ещё по большой дороге, то начальник партии, приближаясь к ней, выбирает скрытое место, где и располагается со своей партией или с частью оной, запретя наистрожайше разводить огонь, шуметь и облегчать себя и лошадей, которых, однако ж, позволяется разнуздать и становить к корму. В сём случае нет ни пикетов, ни застав; а всходят два или три казака на колокольню, если партия расположена у деревни, или влезают на дерево, если она стоит у леса, и примечают за неприятелем.
Стараться выбирать место для засады не у самой дороги, а в не-котором расстоянии от оной. Мера отдалённости определяется по глазу так, чтобы удобно было обозревать как можно более пространства и различать, пехота ли, конница, артиллерия или обозы по ней следуют. Самое выгодное местоположение для засады избирается за обширной высотой, в долине, где бы вся партия могла поместиться.
Прежде, нежели предпринимать атаку, начальник партии объявляет всем полкам лично и вразумительно об избранном им сборном месте для партии в расстоянии четырёх или пяти вёрст от поля сражения. Сие сборное место определяется для того, чтобы представить казакам пункт соединения в случае, ежели партия потерпит сильное поражение и рассеется без возможности собраться на поле битвы. Казакам надлежит обращаться к оному поспешнее, но не толпой, а вроссыпь, окружными и скрытыми дорогами.
…Успехи облегчают предприятия, но в неудачах препятствия рож-дают препятствия. Тогда уже не один главный неприятельский отряд должен быть надзираем начальником партии; он обязан обеспечивать фланги и тыл части своей со строжайшей бдительностью и всечасно быть в готовности отражать силу силой, деятельность деятель¬ностью и хитрость хитростью. Тогда обстоятельства бросают его в места неизвестные или известные представляются ему в другом уже отношении к обстоятельствам; тут делаются необходимыми верные расчёты, точные предположения, уменье — столь редкое — пользоваться случаем и мгновеньем.
Самое малейшее по-видимому обстоятельство нередко бывает причиной последствий важных: оно препятствует или помогает отступлению партии, понуждает её отбиваться от опасного натиска или самой предпринимать успешное нападение и одним ударом освободиться от грозящей гибели и обратить победу на свою сторону.
Есть хитрости, которые бывают пренебрегаемы по чрезвычайной простоте своей, но которые почти всегда удаются. Надменного партизана можно завести в засаду легче другого, уступив ему несколько раз место и разглашая между жителями, что с ним опасаются входить в дело. Партизана, так сказать, застенчивого, но превосходного в силах, можно пугать частыми ночными нападениями, умножением огней бивака и размещением оного по окружным высотам, полускрытыми движениями на фланги его партии и даже передками телег, которые, будучи выставлены на высоту с положенными на каждой из них брёвнами, обороченными концом к неприятелю, представляются издали орудиями. Позади них, как я уже говорил, становятся каши, коих один фланг скрывается лесом, пригорком или деревней. Над искусным же партизаном нельзя взять превосходства другим образом, как внезапным и, так сказать, отчаянным нападением со стороны, которую полагает он непроходимой.
Часто мудрость бывает сбиваема с пути другого рода мудростью, которую глупцы называют сумасбродством. Кто знает, что произойти может, когда после поражения партии часть отборных казаков ворвётся решительно во время сумрака с неожиданной стороны в середину партии победившей и (как то случается обыкновенно) столь же расстроенной, как и побеждённая? Каждое годовое время не представляет ли особенные средства к защите и предприятию? Весной разлитие вод, которые, ужасая взор, успокаивают неприятеля в рас-суждении нечаянного нападения, но через которые, однако ж, всегда можно отыскать броды и воспользоваться его нерадением; летом — густота лесов, осушение рек, за которыми по привычке ещё все европейские войска берут позиции; осенью — мрачность ночей, туманные дни; зимой — замерзание рек, болот, глубоких и высокобережных ручьёв, следы проходящих войск, обыкновенное расположение их около деревень, смежность тёплых изб с биваками, увлекающих солдата в деревню и причиняющих по ней рассеяние партии, — что производит медленность сбора во время тревоги: одним словом, бесчисленное множество случаев, кои всё описать трудно и для употребления коих с успехом самый даже навык недостаточен».
*  *  *
Отечественная война 1812 года дала яркий, удачный и первый в своем роде пример массового партизанского движения, поддержанного армией. Даже такой педантичный и сухой в оценках военный теоретик как Карл фон Клаузевиц не смог пройти мимо такого яркого факта военной действительности, свидетелем которого он сам стал, и в своем главном сочинении «О войне» посвятил ему отдельную главу, которая так и называется – «Народная война».
Когда в Европе стало ясно, что вскоре начнется война между Францией и Россией, Клаузевиц весной 1812 года приехал в Россию и поступил в русскую армию. В ее составе он воевал на протяжении всей Отечественной войны, находясь под началом генерала П. П. Палена (в должности квартирмейстера кавалерийского корпуса), а затем – Ф. П. Уварова участвовал в Бородинском сражении. С октября 1812 года - в штабе корпуса (а затем армии) П. Х. Витгенштейна.
Клаузевиц ввел в военное искусство понятие «операция» как ряд боев и передвижений войск, объединенных единым замыслом и согласованных по времени и месту проведения. Он доказал неизбежность боя – прямого вооруженного столкновения на войне – как решающего фактора. Всевозможные хитрости, обманные тактические ходы и обходные маневры могут изменить в некоторых случаях соотношение сил, в целом же исход войны все равно решается только в реальных столкновениях армий. Следовательно, исход войны зависит от случая и его в принципе невозможно точно предсказать заранее. Нужно сразу сказать, что именно этот вывод оказался неверно понятым последующим военным теоретикам, которые пытались выстроить конкретную военную теорию на фундаменте, заложенном Клаузевицем. Здесь уместно отметить, что главный труд прусского генерала «О войне» вышел в свет 1833 году, уже после смерти автора (Клаузевиц умер в 1830 году от холеры); при этом сама книга представляет незаконченное произведение – ряд глав вообще остался в виде набросков. Некоторые фразы Клаузевица позволяют предположить, что незадолго до смерти он пришел к несколько иным выводам, нежели те, что изложены в его книге, но внезапная смерть не позволила ему изменить текст. Некоторые моменты теоретического наследия немецкого генерала вызывают сомнения и разночтения у различных исследователей, однако, открыв упомянутую выше главу «Народная война», мы с удивлением обнаружим, что этот педантичный немец, бывший ярым приверженцем «дисциплинированных армий», не смог пройти мимо нарождающегося феномена партизанской войны, свидетелем которой он был во время своего пребывания на русской службе в 1812 году.
В целом основные положения Клаузевица в этой области вовсе не противоречат выводам Д. В. Давыдова. «…Народная война в общем должна рассматриваться как прорыв, произведенный в наше время стихией войны в ограждавших ее искусственных дамбах, как дальнейшее расширение и усиление того общего процесса брожения, который мы зовем войной.
…Что такое раздробленное сопротивление не пригодно для сосредоточенного во времени и пространстве нанесения крупных ударов, вытекает из самой природы этого явления. Действие его направлено на поверхность, подобно процессу испарения в физической природе. Чем больше эта поверхность и чем шире соприкосновение между народными массами и неприятельской армией, — следовательно, чем больше последняя распространяется, — тем сильнее воздействие народной войны. Оно разрушает, как медленно тлеющий огонь, основные устои неприятельской армии. Так как результаты народной войны могут сказаться только по истечении некоторого времени, то в период, когда оба элемента так воздействуют друг на друга, возникает состояние напряжения, которое или постепенно разрешается, если народная война подавляется в отдельных местах, а в других сама мало-помалу угасает, или же ведет к кризису, когда пламя этого всеобщего пожара охватывает армию со всех сторон и вынуждает ее очистить страну, чтобы не погибнуть полностью.
…Так разгорается огонь, как пожар в степи, и достигает наконец тех пространств, на которые базируется наступающий, огонь охватывает его коммуникационные линии и подтачивает нерв его жизни. Ибо если даже не иметь преувеличенного представления о всемогуществе народной войны, — если не считать ее непреодолимой стихией, обуздать которую вооруженная сила не в состоянии, подобно тому как человек не может повелевать ветру и дождю, — словом, если основывать свое суждение не на красноречивых сочинениях, то все же следует признать, что невозможно гнать перед собой вооруженных крестьян совершенно так же, как отряд солдат, привыкших жаться друг к другу, подобно стаду, и всегда готовых бежать в ту сторону, куда обращены лицом, — между тем как крестьяне, будучи разбиты, рассеиваются в разные стороны, не нуждаясь для этого в каком-либо искусном плане.
…Согласно нашему представлению о народной войне, она должна сохранять свое облачное, туманное существование и никогда не должна сгущаться в действия компактных отрядов, иначе неприятель направит против них соответственные силы, уничтожит их и захватит много пленных. Тогда явится упадок духа; все будут полагать, что дело окончательно проиграно, что дальнейшие усилия напрасны, и оружие выпадет из рук народа. Но с другой стороны необходимо, чтобы этот туман стягивался густыми массами к известным пунктам, образуя грозные тучи, из которых могла бы блеснуть сокрушающая молния. Эти пункты, как уже было сказано выше, находятся главным образом на флангах театра военных действий неприятеля. Тут вооруженные народные массы должны собраться в более крупное и лучше устроенное целое с небольшим добавлением регулярных войск; тогда создастся вид организованного войска и явится возможность решиться на более крупное предприятие».
Создание ополчения и поголовное вооружение народа Клаузевиц связывал с появлением массовой армии и считал сильным средством, способствующим победе. По его мнению, «народ, разумно пользующийся этим средством, приобретает относительный перевес над народом, пренебрегающим им».
Клаузевиц правильно понимал стихийный характер народной войны: она не может быть вызвана или прекращена по произволу. Он подчеркивал также большое значение морального фактора в народной войне, о чем ни слова не говорил Жомини. «...Не приходится спрашивать, — замечал Клаузевиц, — во что обходится данному народу сопротивление, оказываемое им, когда он поголовно берется за оружие». Народная война распространяется тем больше, чем большую территорию захватил неприятель, чем шире соприкосновение неприятельской армии с народными массами.
Клаузевиц считал, что раздробленное сопротивление народа не-пригодно для нанесения крупных ударов, но оно, как медленно тлеющий огонь, разрушает устои неприятельской армии. «Не следует, — писал он, — применять ландштурма или вооруженных народных отрядов против главных неприятельских сил или даже против более или менее значительных войсковых частей; их задача — не дробить орех, а понемногу подтачивать его скорлупу. Народ должен поднимать восстания в провинциях, расположенных по сторонам театра военных действий, куда неприятель не может ввести крупные силы... Там, где неприятель еще не появлялся, не будет недостатка в мужестве, чтобы взяться за оружие против него; этот пример разожжет и массу населения, граничащую с неприятелем».
Немецкий теоретик признавал необходимость взаимодействия регулярной армии и партизанских отрядов. Он указывал: «Если не гоняться за призраками, то необходимо мыслить народную войну в соединении с войной, которую ведет постоянная армия, и обе эти войны сложенными в одно целое одним охватывающим их планом». Он считал, что партизанскую войну можно воспринять «или как последнее вспомогательное средство после проигранного   сражения, или как естественную помощь еще до того, как будет дано решительное сражение». В последнем случае необходимой предпосылкой, по Клаузевицу, является отступление в глубь страны.
Клаузевиц полагал, что, если сражение проиграно окончательно, следует все равно испробовать последнее средство — народную войну: «Как бы данное государство ни было мало и слабо по сравнению со своим противником, оно не должно скупиться на эти последние усилия, иначе пришлось бы сказать, что оно представляет собою уже мертвый организм».
Клаузевиц справедливо отмечал, что руководящим принципом развертывания народной войны является следующий: пользуясь на-родной войной как сильным средством стратегической обороны, стараться никогда не доводить ее до тактической обороны. Он говорил, что партизан можно» сравнить с плохими войсками, у которых много энтузиазма и мало выдержки и которые, как правило, не способны вести тяжелый оборонительный бой. Однако Клаузевиц суживал, стратегическое значение народной партизанcкой войны в наступлении. В Отечественной войне 1812 г. партизанская война главную роль сыграла как раз не во время отступления, а во время подготовки контрнаступления, и особенно при преследовании отступающей французской армии. Кутузов, включив партизанскую войну в свой стратегический план, использовал ее широко и с большим успехом именно при наступлении.
Признавая преимущества партизанской тактики при действиях в тылу и на коммуникациях врага, Клаузевиц писал: «...если даже не иметь преувеличенного представления о всемогуществе народной войны... то все же следует признать, что невозможно гнать перед собой вооруженных крестьян совершенно так же, как и отряд солдат, привыкших жаться друг к другу, подобно стаду, и всегда готовых бежать в ту сторону, куда обращены лицом, — между тем как крестьяне, будучи разбиты, рассеиваются в разные стороны, не нуждаясь для этого) в каком-либо искусном плане. В этих условиях всякий марш небольшого отряда в гористой, лесистой или вообще сильно пересеченной местности приобретает чрезвычайно опасный характер: такое походное движение каждое мгновение может превратиться в. бой, притом даже тогда, когда уже давно не было слышно о каких-либо неприятельских войсках. В любой момент в хвосте колонны могут появиться вооруженные крестьяне, которых уже давно отогнала голова той же колонны».
Для разрушения дорог и устройства засад, по мнению Клаузевица, тактика крестьян-партизан является более гибкой и эффективной, чем тактика регулярных войск и даже войсковых партизан. «Если речь идет о порче дорог и заграждении тесных проходов, — писал он, — то приемы, употребляемые сторожевым охранением и   летучими   отрядами   регулярного войска, относятся к действиям поднявшейся крестьянской массы приблизительно так же, как движения автомата к движениям живого человека».
Успеху народной войны, по Клаузевицу, способствует и то, что неприятельская армия, боясь распыления сил, не может посылать крупные отряды на фуражировку, охрану мостов, обозов. Огонь народной войны зажигается именно в борьбе с мелкими отрядами противника. В некоторых местах благодаря численному превосходству крестьяне одержат первые победы над такими отрядами, это поднимет их мужество, воинственный дух, и интенсивность борьбы увеличится.
Клаузевиц считал, что крестьянские партизанские отряды не могут самостоятельно предпринимать крупные действия, однако при-знавал целесообразным применять крупные действия на флангах противника объединенными силами крестьян и войсковых партизан.
*  *  *
Во второй половине XIX века на русском языке появляются серьезные работы по теории партизанской войны. В большинстве из книг партизанское движение рассматривалось, односторонне, лишь как войсковое партизанство, которое многие исследователи называли «малой войной», и совсем не принималась во внимание народная партизанская война или же, в лучшем случае, о ней просто упоминалось.
Так, в 1850 году была издана книга генерал-лейтенанта А. Энгельгардта I «Краткое начертание малой войны для всех родов оружия», в предисловии к которой автор называет «малую войну» важной отраслью военных знаний. В понятие «малая война» автор включает почти все мероприятия, связанные с подготовкой армии к бою: разведку, охранение и обеспечение армии, действия передовых отрядов, дозоров, объездов и даже караула. За армией он оставляет лишь непосредственное ведение боевых действий. Партизанскую войну народа автор не рассматривал.
Энгельгардт считал, что для ведения «малой войны» должны назначаться преимущественно малые отряды, которые являются самостоятельной частью войск и действуют в тылу или на флангах противника независимо от прочих частей армии. Для обеспечения главных сил от покушений неприятеля партизанские отряды, которые автор часто называет «летучими», должны: «1. Заранее узнавать о приближении неприятеля. 2. Препятствовать неприятелю выведывать наше расположение. 3. Удерживать внезапно приблизившегося неприятеля, чтобы дать главным силам время принять нужные по обстоятельствам меры».
Основная задача партизанских отрядов, по мнению Энгельгардта, «состоит в затруднении неприятельских сообщений, в истреблении его военных припасов, построек и магазинов, в собирании сведений, в захватывании курьеров, транспортов, малых отрядов, в препятствовании реквизициям, в обеспокоивании и утомлении неприятеля и в старании притом восстановить и поддержать хорошее расположение к нам в крае и приобресть некоторую власть над жителями, дабы с их содействием пользоваться всеми местными выгодами. Чем неожиданнее появление летучих отрядов, тем сильнее впечатление, ими производимое».
Тем не менее, какой-либо самостоятельной тактической задачи для партизанских отрядов, их активных, наступательных действий автор книги не предусматривает. Это явный шаг назад по сравнению с «залетным партизанством» Давыдова, Сеславина, Дорохова, Кудашева и других начальников войсковых «партий» в Отечественной войне 1812 года.
Большое значение в «малой войне», по мнению Энгельгардта, имеет личная инициатива. Он пишет: «Бывши в нескольких кампаниях в продолжении 35-летней службы моей я имел много случаев убедиться в важной пользе действий отдельных отрядов, беспрерывно посылаемых во время войны, где не только начальникам этих отрядов, но часто и младшим офицерам, по обстоятельствам, предоставляется действовать по их соображению; почему и необходимо им предварительно ознакомиться с правилами, или указаниями, при помощи которых они могли бы развить свою сметливость и отчетливо выполнить возлагаемые поручения». Однако, говоря о важности выбора начальника «партии», Энгельгардт в отличие от Давыдова считает, что успех партизанских действий зависит все-таки больше от случая, чем от инициативы и решительности начальника отряда.
В своей работе автор дает советы, как действовать малым отрядам на пересеченной и закрытой местности: как атаковать и оборонять мосты, броды, гати, леса, высоты, города, селения и даже отдельные строения, как вести бой на местности, изрезанной оврагами, глубокими канавами и другими препятствиями.
Интересны мысли Энгельгардта о действиях партизан при отступлении неприятельской, а также своей армии. «...В случае разбития или отступления неприятельской армии, — говорит он, — наши летучие отряды должны всеми силами затруднять и замедлять отступление противника, уничтожая мосты, портя дороги и переправы на пути его следования, и сверх того стараться усилить упадок нравственных сил неприятеля, прибегая для сего к разным военным хитростям, как например, распуская ложные слухи о народном восстании в тылу противника, о разбитии какого-либо второстепенного корпуса и проч. В случае же разбития или отступления наших главных сил партизаны должны не упадать духом, а напротив того удвоить, деятельность в тылу неприятеля, стараясь отнять обратно отбитые им трофеи, перехватывать курьеров с донесениями, освобождать пленных и вообще замедлять слишком быстрое наступление противника смелыми действиями на его сообщения и в особенности уничтожением его средств к продовольствию».
В 1850 году вышло в свет руководство «Малая война», написанное полковником Вуичем для военной академии. Оно состоит из двух частей: «Охранение войск от внезапных нападений» и «О действиях отрядами». Термин «малая война» автор трактует здесь очень широко, включая в него все второстепенные военные действия, способствующие выполнению главной задачи — разгрому войск неприятеля в открытом бою. Партизанские действия в тылу врата автор рассматривает как частный, притом не главный вопрос «малой войны». Более того, он вступает в полемику с Денисом Давыдовым, который видел смысл партизанской, т. е. «малой», по мнению Давыдова, войны в действиях отрядов в тылу и на флангах противника.
Говоря об эпохе наполеоновских войн, Вуич не мог обойти молчанием вопрос о народном характере Отечественной войны 1812 года. «При восстаниях народных, — говорит Вуич, — которые только частными нападениями и беспрерывными тревогами в мелких неуловимых частях могут надеяться нанести вред неприятелю, особенно же в странах гористых, лесистых или покрытых обширными болотами, все почти действия будут не иное что как действия малой войны». События в Испании, Португалии, России во время наполеонов-ских войн, по мнению автора, события исключительные, необычайные, им присуща «народность», что, как считает полковник Вуич, не столь уж часто встречается. Таким образом, действия народа против иноземных захватчиков автор относит к «малой войне» и признает целесообразным посылать в тыл врага партизанские отряды, чтобы побуждать народ к вооруженному сопротивлению неприятелю.
«Партизанами вообще, — пишет полковник Вуич, — называются легкие отряды, отделяемые от армии для отважных поисков или для каких-нибудь частных, но тем не менее смелых и решительных нападений». Партизанские отряды должны состоять преимущественно из лег¬кой кавалерии (от 500 до 3000 человек) и быть подвижными; если отряд большой, то ему может быть придано несколько орудий на конной тяге. Пехота, по мнению автора, может входить в состав партизанского отряда только в том случае, если он не отправляется в дальний поход. Партизаны должны находиться в постоянной бое¬вой готовности, чтобы противник не мог захватить их врасплох, действовать они должны скрытно, подолгу не задерживаясь на одном месте, нападать неожиданно и притом там, где неприятель меньше всего этого ожидает.
Целью партизанских отрядов является уничтожение запасов в тылу неприятельской армии, сожжение военных учреждений врага, перехватывание транспортов, частые нападения на отдельные не-приятельские отряды или подвижные колонны, назначаемые против-ником для охранения его операционной линии, освобождение своих пленных, перехватывание почтовых курьеров, захват каких-либо важных лиц, нарушение связи между отдельными корпусами или отрядами неприятельской армии, добывание сведений на флангах и в тылу врага. Автор говорит, что партизан должен действовать по правилу: «Ничего еще не сделано, пока еще что-либо остается сделать». Если на одном или смежных участках в тылу врага действует несколько партизанских отрядов, они должны быть тесно связаны между собой и должны иметь подробные сведения друг о друге, чтобы в случае необходимости можно было объединиться.
По руководству Вуича офицеры русской армии могли освоить основы ведения партизанской войны, так как в руководстве не только изложены общие положения, но и сделан разбор конкретных партизанских действий.
В 1885 году в свет появилось исследование полковника Ф. К. Гершельмана, посвященное вопросам истории и теории партизанской войны. Развитие партизанской войны автор связывает с состоянием военной техники, способом снабжения и военным искусством в данную эпоху. «С тех пор, когда огнестрельное оружие сделалось мало-помалу общим и главным видом оружия, с тех пор, когда увеличивается при армии количество артиллерии, обозов, когда самые армии начинают расти в численном составе, с тех пор, наконец, когда армии переходят от грабежа к магазинному способу довольствия, когда, таким образом, явилась совершенно новая, чуждая в прежние времена потребность подвоза к армии огнестрельных за¬пасов, а потом и продовольствия с тыла, с пунктов, служивших главными складочными местами, с тех пор, — пишет Гершельман, — возникает тыл армии, возникает необходимость постоянных, и обеспеченных сообщений с тылом.
Со времени же возникновения тыла армии получает значение и партизанская война».
Начало партизанских действий автор относит ко времени Петра I, которому, по мнению автора, принадлежит идея использования партизанских отрядов в районах путей сообщения противника. Петр I, указывает Гершельман, не только понял идею партизанской войны, но и сумел претворить ее в жизнь, причем более успешно, чем это делали на Западе. «Северная война, — пишет Гершельман, — представляет со стороны русских широкое развитие стратегической деятельности кавалерии вообще, а вместе с тем, как частный случай ее, дает и примеры чисто партизанских действий нашей кавалерии. Не трудно убедиться в этом, проследив поход 1708 года. Первоначальный план действий Петра состоял, как известно, в том, чтобы при наступлении Карла XII уклоняться от боя в пределах Польши и отступать к своим границам, опустошая край, с целью лишить шведов средств к продовольствию, а в то же время тревожить их легкими отрядами, дабы возможно задержать их в опустошенной стране и изнурять частыми тревогами. Эта идея изнурения против¬ника постоянными нападениями легких отрядов, лишением средств, продовольствия, всяческое затруднение продвижению армии вполне отвечала требованиям обстановки, была как нельзя лучше выполнена и проведена сквозь всю кампанию этого года. В исполнении ее мы и наталкиваемся на партизанские действия».
По мнению автора, успеху партизанских действий в XVIII веке в значительной мере способствовала малоподвижность неприятельских, армий, их зависимость от тыла. Поэтому легкий отряд с большим успехом мог действовать на коммуникациях противника.
Партизанские действия, утверждает Гершельман, имеют огромное значение и в войнах современной ему эпохи, не меньшая роль будет принадлежать ими в будущем. Более того, он считает, что с возникновением железных дорог и электрических средств связи партизанские действия усложнятся, а их роль возрастет.
Автор рассматривает партизанскую войну как один из видов, боевой деятельности небольших, легких отрядов кавалерии на значительном расстоянии от главных сил армии. Более того, возможность ведения, партизанских   действий   он признает только за этим родом войск и попытки посылать в   тыл врага крупные отряды, в состав которых входили бы представители всех трех родов войск (пехоты, артиллерии, кавалерии), считает несовместимыми с самой идеей партизанской войны.
Партизанская война, по мнению Гершельмана, призвана парализовать «все жизненные отправления неприятельской армии», т. е. лишить ее средств для продолжения военных действий, истребить, «самый источник жизни и силы неприятельской армии». Поэтому партизанские действия должны вестись преимущественно в тылу и на флангах противника. Задача партизанской борьбы, говорит автор, во все времена остается одинаковой — действия на коммуникациях неприятельской армии, которыми можно достигнуть, во-первых, результатов материальных, выражающихся во всех видах материального ущерба,, наносимого противнику, во-вторых, результатов моральных — под¬рыв   морального  духа   войск   противника,   в-третьих,   результатов политических — благожелательное отношение к партизанам населения края, в котором они действуют, и, наконец, результатов стратегических, к которым относятся лишение армии противника запасов продовольствия и снаряжения, замедление, а иногда и приостановка операций армии неприятеля, отвлечение его сил с главного театра войны на борьбу с партизанами, а иногда даже переход от наступательных операций к оборонительным. Кроме того, к стратегическим результатам партизанских действий автор относит затруднение связи между частями неприятельской армии, доставление сведений о ней, поддержку связи между частями своей армии и т. п. Гершельман пришел к выводу, что «партизанские действия имеют чисто стратегическое значение». Он говорит, что «партизанская война есть орудие стратегии и представляется одним из самостоятельных и притом могущественных средств стратегии для борьбы с противником».
Тактическую роль партизанские действия могут играть лишь в частных случаях, например, если партизанский отряд достаточной силы, действовавший в тылу неприятельской армии, атакует ее с тыла в тот момент, когда она с фронта занята боем. В этом случае партизанский отряд отвлекает на себя часть ее сил и тем самым влияет на тактическое развитие боя.
Соглашаясь с тем, что партизанские действия, как и «малая война», непосредственно не ведут к достижению главной тактической цели — разгрому неприятеля в открытом бою, Гершельман, однако, считает неправильным отождествлять партизанские действия с «малой войной». «Малая война», по мнению автора, — это действия в районе операции армии, будь то перед ее фронтом или в тылу, это второстепенные операции войны, тесно связанные с главными операциями, а партизанские действия — это действия вне района операции армии, действия, непосредственно не зависящие от операций главной армии. «Малая война» имеет с главными операциями тактическую связь, а партизанские действия — стратегическую.
Партизанские действия, по мнению Гершельмана, могут быть наступательные и оборонительные; последние применяются реже и главным образом с целью перекрытия и обеспечения путей сообщения собственной армии. Автор выделяет два основных вида партизанских действий, применение которых, по его мнению, зависит от обстановки. Партизанский отряд может скрываться и действовать в тылу неприятельской армии, как это было во время войны 1812 года или совершать набеги из расположения своих войск (война американцев за независимость). Партизанские действия первого вида целесообразны, по мнению автора, при наличии у противника глубокого тыла и длинной, но слабо обеспеченной в инженерном отношении и стратегическими резервами операционной линии, а пар¬тизанские действия второго вида   целесообразны при наличии   неглубокого тыла и короткой операционной линии (или длинной, но хорошо обеспеченной в инженерном и боевом   отношении).
Для постоянных действий в тылу врага автор рекомендует по-сылать более мелкие «партии», чем для набегов, так как, не огра-ниченные временем и местом действий, они могут добиваться поло-жительных результатов, несмотря на свою малочисленность. Мел¬ких «партий» в тыл врага надо направлять много, чтобы огонь пар-тизанской войны пылал повсеместно. Оба вида партизанских действий, по мнению Гершельмана, не исключают, а дополняют друг друга, поэтому наиболее благопри¬ятным является их сочетание.
Развитию партизанских действий в тылу врага способствует благожелательное отношение к партизанам местного населения. В период отступления неприятельской армии целесообразна народ¬ная война, способствующая развитию операций главных сил армии. Партизанские «партии» в тылу врата должны постоянно и повсе¬местно поддерживать и направлять огонь народной войны.
Он говорит, что «народная война, возбужденная в тылу неприятельской армии, представляет собою весьма сильное и ре-шительное средство, приводящее армию противника иногда к край-нему истощению средств, борьба с которым представляется делом в высшей степени трудным...». Гершельман считал народную войну средством вполне самостоятельным, отличным от партизанской войны: «Два эти средства... могут существовать рядом, могут на¬ходиться в связи одно с другим, — тем не менее они никогда не сли¬ваются, и каждое из них, все-таки, всегда останется вполне само¬стоятельным, не похожим на другое».
 «...Партизанская война, — делает вывод Гершельман, — оставаясь сама по себе всегда вспо¬могательным, второстепенным средством стратегии, может дать решительные результаты и проявить все то значение, которое мо¬жет принадлежать, как известному средству стратегии, только, по¬нятно, при условии решительно энергично веденных главных опе¬раций и при непременном условии постоянного и строгого согла¬сования партизанских операций с главными, при полной гармонии тех и других». Партизанские действия являются настолько своеобразным явле¬нием, что история их развития не представляет со¬бой никакой последовательности. По мысли Гершельмана, особых правил ведения партизанской войны быть не может: все зависит от условий быстро меняющейся обстановки. Партизанская война как средство борьбы с противником ведется время от времени в исто¬рии войн, как бы случайно. «Несмотря на блестящий результат партизанских действий, их как будто забывают даже в тех армиях, которые ими пользовались сами, и только после большого проме¬жутка времени, после нескольких войн, опять обращаются к этому средству».
Несмотря на некоторые противоречия и ограниченность, книга Ф. К. Гершельмана была лучшим исследованием по вопросам истории и теории партизанской войны в военной литературе второй половины XIX в. В книге, даже в ее теоретической части, имеется много примеров. Положительной стороной исследования является также и то, что вопросы стратегии и тактики партизанских дей¬ствий разобраны как самостоятельные проблемы, причем детально и подробно.
Большой интерес к себе вызвала в свое время книга В. Н. Клембовского о партизанских действиях (книга «Партизан¬ские действия», изданная в 1894 г. в Петербурге, и книга «Парти¬занские действия. Опыт руководства», изданная Политическим уп¬равлением всех вооруженных сил Украины и Крыма в годы граж¬данской войны).
В этих книгах, особенно во второй, четко излагаются правила, принципы и порядок ведения партизанских действий, приводятся многочисленные примеры. Автор преимущественно говорит о двух формах партизанских действий — набегах и поисках. Он определяет, когда и как выгодно действовать крупными силами: «Партизанский отряд может отде¬литься от своей армии только в минуту необходимости, забраться в тыл противника, прорезать его в одном или в нескольких направ¬лениях, по возможности сокрушая и разгромляя все на пути, и затем вернуться к армии, при которой ждать новой удачной минуты для повторения своего набега.
Принимая во внимание крайность времени, которым поль-зуется партизан для действия на сообщениях противника, и необ-ходимость достижения возможно более решительных результатов, которые окупали бы собою риск, сопряженный с подобным пред-приятием, надо высылать в набег отряд достаточной силы.
Итак, отдельные, периодические наезды на тыл противника срав-нительно сильных отрядов, могущих достигнуть в короткое время решительных результатов, — такова первая форма выполнения пар-тизанских действий, которую можно назвать набегами».
Далее Клембовский останавливается на другой форме партизанских действий: «Забравшись в тыл противнику, партизан может подолгу оставаться там, «гнездиться» на сообщениях не-приятеля, постоянными нападениями изнуряя «и обессиливая врага и не давая ему возможности восстановить спокойствие и порядок в тылу...
Главным руководящим условием успеха такого рода партизан¬ских действий будет скрытность их, так как только при этом усло¬вии партизану удастся надолго утвердиться в тылу противника. Отсюда следует, что партизанские отряды не должны быть много¬людны; малая партия может следовать быстрее и легче укрыться от глаз противника.
Такова вторая форма выполнения партизанских действий, ко¬торую можно назвать поисками: мелкие партии, надолго впиваю¬щиеся в сообщения противника и медленно, но беспрерывно выса¬сывающие его кровь и жизненные соки. Так действовали наши партизаны в 1812 году».
Действия отдельных небольших «партий» не будут оказывать решающего влияния на операции главной армии, но поиски многих «партий» в совокупности и в течение продолжительного времени могут подорвать основы неприятельской армии и тем самым по¬влиять на исход борьбы.
Клембовский утверждал, что, чем дальние неприятельская армия, отходит от своей базы, тем слабее становится ее тыл; тогда партизаны противной стороны получают возможность подолгу оставаться на путях сообщения противника и, располагая малыми си¬лами, наносить ему ощутимый урон. В ходе боя партизаны должны помогать своей армии, напа¬дая на ближайшие тылы противника, где всегда образуется скоп¬ление обозов, парков, лазаретов и т. п., а также, вступая в бой с ближайшими резервами неприятеля, оттягивать на себя возможно большие силы врага. Партизанские действия, говорит Клембовский, особенно эф¬фективны тогда, когда противник отступает. В этом случае энер¬гичные, лихие действия партизан могут превратить отступление врага в бегство.
Особый интерес представляет раздел книги Клембовского «Пар-тизанские действия», в котором автор разбирает пар¬тизанские действия пехоты. Авторы работ, рассмотренных ранее, считали, что партизанские действия преимущественно должна вести легкая кавалерия, имею¬щая иногда, при действиях больших отрядов, и конную артилле¬рию. Клембовский рассматривает также и пехоту как род войск, вполне пригодный для партизанских действий. По мнению автора, пехота во время действий в тылу врага имеет некоторые преимущества перед конницей. Так как пехота не может передви¬гаться так быстро, как конница, она «легче применяется к местно¬сти и пользуется большими средствами для укрытия от взоров про¬тивника, что способствует внезапности нападения. С другой сто-роны, пехотному партизанскому отряду нечего опасаться быть окру-женным неприятелем: легко снаряженный и втянутый в ходьбу, он без труда уйдет от высланной против него пехотной части; еще менее страшна для него кавалерия, так как всюду можно найти местные преграды, которые или вовсе остановят ее, или заставят спешиться, причем, отступая шаг за шагом, партизаны будут не¬уловимы для спешенных частей, связанных массою лошадей в тылу и потому гораздо менее подвижных; с наступлением же тем¬ноты пехота совершенно ускользнет от кавалерии». Пехотные и кавалерийские партизанские отряды преследуют одинаковые цели, но так как пехота менее подвижна, то результаты ее действий, осо¬бенно во время набегов, будут менее значительны, чем резуль¬таты действий кавалерии, и меньше повлияют на главные опера¬ции войск противника.
Отряды из пехоты, по мнению Клембовского, не должны быть многочисленными (не более 2000 человек), так как небольшому отряду легче укрыться. Сила огня пехоты и способность ее вести наступательный и оборонитель¬ный бой позволяют ей обходиться без артиллерии. Но для ведения разведки каждому пешему отряду автор рекомендует придавать несколько отделений кавалеристов.
Партизан-пехотинец чаще, чем кавалерист, может прибегать к ночным атакам, бесшумно и более успешно работать штыком. Пехота в отличие от кавалерии способна к упорной обороне. По¬этому сборный пункт пехотного партизанского отряда является не только местом отдыха и хранения запасов, но и пунктом, куда в случае нужды отряд отступает и где ведет оборону. Пешие партизанские отряды вследствие своей немногочисленно¬сти и малой подвижности не могут высылать части для преследо¬вания противника или введения его в заблуждение.
*  *  *
Уже к середине XIX века становится видно, что резкое увеличение темпов развития экономики европейских стран не может миновать и военное дело: вооруженные силы ведущих государств начинают увеличиваться количественно, в них возрастает количество артиллерии и иных технически оснащенных подразделений. Все это ведет к увеличению роли тыла, а значит, и тыловых коммуникаций, по которым к воюющей армии доставляется все необходимое. Именно к этому времени относится и начало активного использования железных дорог в военных целях. Кроме того, для управления войсками и государственными учреждениями активно внедряется телеграф. И, наконец, в это же время происходит изобретение мощного взрывчатого вещества – динамита. Все это знаменует собой новый этап в развитии теории и практики партизанской войны.
Первые примеры разрушения железных дорог в целях дезорганизации снабжения противника дает Гражданская война в США (1861-1865 гг.). В ходе военных действия обе стороны – и северяне, и южане – набегами, кавалерийскими рейдами и действиями небольших отдельных групп стремились разрушить в тылу у противника паровозные депо, поезда, станции, мосты и просто железнодорожное полотно. Например, дивизия северян Килпатрика в июле 1864 года разрушила более трех миль железной дороги; Килпатрик полагал, что нарушил сообщения, по крайней мере, на десять дней, но поезда пошли уже через сутки. Тогда солдаты Килпатрика разрушили свыше 100 миль полотна к югу от Далтона, а затем повредили еще почти 350 миль рельсов. На этот раз разрушения так отразились на снабжении южан, что командующий северян генерал Грант поздравил войска Килпатрика с победой.
«Конница южан сформировалась очень быстро ввиду наличия в населении неутомимых ездоков, пригодных лошадей, уменья ухаживать за ними», - пишет в книге «Эволюция военного искусства» А. А. Свечин. «При широком распространении партизан, работавших за свой счет и углублявшихся за неприятельский фронт, иногда на сотни километров, регулярная конница получила наклонность к действиям по разрешению самостоятельных задач. Никакой другой род войск не находится в такой степени в зависимости от сочувствия местного населения, как конница. Работая на территории своих штатов, конница южан имела перед собой как бы раскрытые карты противника и могла уверенно наносить удары в наиболее чувствительные пункты. Но и позади фронта северян имелось много сочувствующих и готовых помочь. Отдельные скауты (разведчики) Стюарта странствовали на несколько переходов позади неприятельского фронта и были почти неуловимы. Из этой осведомленности вырастали решения производить стремительные рейды, в течение коих южане прорывались мимо одного фланга, огибали тыл и уходили, миновав другой фланг противника. В наиболее угрожающие моменты рейда южане ускользали, делая 300 км в 4 дня. Конница южан умела мастерски разрушать железные дороги в неприятельском тылу, портить каналы, уничтожать склады, топить пароходы, уводить с собой лошадей и оружие, нападать на мелкие части противника, сеять панику, обманывать неприятеля ложными слухами.
Но конница южан умела работать и в оперативной связи с главными силами. Она мастерски устраивала завесу, скрывавшую маневрирование главных сил, тщательной разведкой обеспечивала уверенное вступление их в бой и принимала участие в самом сражении, развертываясь для боя на фланге и в тылу неприятеля.
Конные атаки (с револьверами в руках, вместо холодного оружия) имели место, но характерным для конницы являлся спешенный бой, редкие цепи спешенных кавалеристов чрезвычайно удачно вели арьергардные бои; атака их опиралась на самую самоотверженную работу конных батарей, выскакивавших на картечь».
Разгром прикрытия железных дорог требовал большой численности отрядов, отмечает В. Квачков в монографии «Спецназ России», и поэтому в ходе войны возник и получил название «рейд» — способ действий крупных масс конницы в тылу противника как набег. Рейды отрядов южан под командованием Фореста и Моргана в июле и августе, Стюарта в июне, Ван-Дорна в декабре 1862 года с целью разрушения и порчи тыловых железнодорожных путей противника вынуждают северян приостанавливать или замедлять проведение операций на фронте, а иногда и вовсе отказываться от них.
В апреле 1863 года рейд с целью разрушения железной дороги на участке Ричмонд-Фредериксбург совершает 5000-й конный корпус северян под командованием Стонемана. В том же году в Вирджинии полковник Дж. Мосби набирает партизанский батальон и к концу 1864 года на счету его отряда 1200 убитых, раненых и захваченных в плен солдат противника, сотни голов коней и скота, имея собственные потери только двадцать человек.
В то же время действия отрядов на железнодорожных коммуникациях не всегда бывали успешными. В 1864 году 4000-й конный отряд Кука, обходя левый фланг армии южан, стоявшей у Атланты, 28 июля захватывает в Лаведжое поезд со спиртом; все люди перепиваются, а 29-го неприятель неожиданно атаковывает и рассеивает отряд, захватив 1600 пленных. Действия отрядов в тылу противника, как и в предшествующее время, направлены и на срыв продовольственного снабжения войск. Так, в сентябре 1864 года конный отряд Гемптона захватывает в Сикаморче гурт быков в 3000 голов, предназначавшихся для потомакской армии северян.
Значение рейдов как операций, заставляющих противника разделять свои силы и отвлекать эти силы от своего прямого назначения, при том что в рейдах всегда участвовало значительно меньшее количество людей, позволило уже в то время говорить об их стратегическом значении.
Также и в ходе франко-прусской войны 1870-1871 гг. шла борьба на железнодорожных магистралях. Ф. Энгельс в своей статье «Шансы войны» писало том значении, которое приобрела железнодорожная линия Нанси-Париж: «Эта линия уязвима почти на всем ее протяжении от Парижа до Нанси. Несколько отрядов, каждый в составе одного или двух эскадронов конницы и некоторого количества метких стрелков, совершая нападения на эту линию, разрушая железнодорожные пути, тоннели и мосты, нападая на поезда и т.д., значительно содействовали тому, что немецкая кавалерия была отведена с фронта, где она особенно опасна».
Французские партизаны (франтиреры) регулярно совершали нападения, нарушавшие работу железных дорог в тылу прусских войск. В январе 1871 года, взорвав несколько железнодорожных мостов, французские партизаны добились того, что движение было прервано на десять дней. Пруссаки вынуждены были значительно усилить охрану своих тыловых путей сообщения: к концу войны для этого им требовалось уже около 150 тысяч человек при восьмидесяти пушках.
*  *  *
Одним из первых ярких примеров того, как в ХХ веке будет выглядеть партизанская и контрпартизанская борьба, стала англо-бурская война 1899-1902 гг. Этот военный конфликт, происшедший на грани двух веков, сочетал в себе характерные черты и прошлых войн, и будущих.
Отметим, что ни в одной из бурских республик – Трансваале и Оранжевой – не было регулярной армии, вооруженные же силы представляли собой народное ополчение, в котором командный состав выбирался голосованием. Все проживающие в бурских республиках потомки голландских переселенцев в возрасте от 16 до 60 лет были обязаны в случае войны браться за оружие. Каждый из семнадцати округов Трансвааля и четырнадцати Оранжевой республики должен был выставить так называемое «коммандо» - аналог батальона европейской армии. Общая численность вооруженных сил обеих республик к началу боевых действий составляла около 45 тысяч человек при восьмидесяти артиллерийских орудиях и тридцати пулеметах. Демократические порядки, царившие в «коммандо» на протяжении всего периода боев, наложили отпечаток и на сам характер англо-бурской войны. Например, почти 10% из каждого отряда буров постоянно находилось у себя дома в отпуске, и еще почти столько же – в банальных «самоволках».
Несмотря на всю эту «возмутительную партизанщину» среди буров, первые же более-менее серьезные бои показали, что и в английской армии тоже не все в порядке. В частности, ранним утром 20 октября несколько бурских отрядов вошли в боевое соприкосновение с британскими войсками возле железной дороги к востоку от Данди. Английский генерал Пенн-Саймонс повел свои войска в лобовую атаку на позиции буров. Дальнейшие события показали, что бурские ополченцы не знакомы с элементарными «цивилизованными» способами ведения войны: вместо того, чтобы встретить противника в штыки, они просто не подпустили англичан к своим позициям, открыв частый и убийственно точный ружейный огонь. В течение почти четырех часов британской пехоте пришлось под градом пуль упорно карабкаться на гребень горы, где засели бурские стрелки. Но когда штурм горы, наконец, завершился, неожиданно оказалось, что сражаться не с кем – бурский отряд оставил позицию и отошел. За полдня боя англичане потеряли более 200 человек убитыми и ранеными, еще 220 солдат пропали без вести. В числе убитых оказался и сам генерал Пенн-Саймонс.
Англо-бурская война впервые показала влияние возросшей интенсивности винтовочного огня на тактику и на сам характер боя. Буры все свои боевые действия основывали на огне, не прибегая к рукопашным схваткам – у их винтовок просто не было штыков, за их полной ненадобностью. Все действия сводились в конечном итоге к быстрому маневрированию и умелому огневому бою. По сути, буры представляли собой ездящую пехоту: оказавшись на дистанции ружейного выстрела от противника, они открывали сильный и точный огонь, стараясь заставить его покинуть занятые позиции; если противник ожесточенно рвался вперед и подходил на опасно близкую дистанцию, буры просто оставляли свою позицию, садились на находившихся в укрытии лошадей и скакали к новому выбранному ими рубежу, откуда снова открывали губительный огонь по противнику. Зачастую, благодаря таким стремительным перемещениям на поле боя, бурам удавалось обрушивать губительный ружейный огонь на противника, зайдя в его тыл – это, конечно, усиливало хаос и неразбериху во вражеских рядах.
Наблюдая за армией буров как бы со стороны, иностранные добровольцы отчетливо видели ее сильные и слабые стороны.  «Бур сам по себе представляет отличный боевой материал. Занимаясь с самого детства охотой, он делается превосходным стрелком и неутомимым наездником, для которого суточный переход в 70-80 верст ничего не значит. Жизнь в поле, постоянная борьба с дикими туземными племенами издавна выработали в нем неоценимые для каждого солдата качества – перенесение тягостей и лишений похода, храбрость, хладнокровие, умение отлично ориентироваться и применяться к местности и способность к разведывательной службе, в чем они очень напоминают наших казаков…
К отрицательной стороне их армии примешиваются слишком большая осторожность, выражающаяся в чрезмерно пассивном образе действий, и своеобразные взгляды на военное искусство, дающие разгадку некоторых странностей в течение нынешней войны. Они смотрели на войну как на некоторый вид спорта, где победа на стороне того, кто нанесет противнику урон, превосходящий собственный, благодаря чему достижение стратегических и тактических результатов отходит иной раз на задний план…», – так отзывался о бурах русский доброволец, участник той войны.
 Количество британских войск на юге Африки постоянно увеличивалось (уже к февралю 1900 года здесь находилось около 180 тысяч английских солдат и офицеров – 6 пехотных бригад, 8 кавалерийских полков, 22 артиллерийских батареи), поэтому, в конце концов, произошло то, что и должно было произойти рано или поздно: империя нанесла ответный удар. К 18 февраля 1900 года 45-тысячная группировка англичан окружила 4-тысячный отряд буров и принудила его капитулировать. Это первое серьезное поражение буров имело тяжелые для Трансвааля последствия. Уже в марте месяце английские войска заняли столицу Оранжевой республики Блумфонтейн, а затем и столицу Трансвааля Преторию.
Имея перед собой противника, располагавшего огромным превосходством в военной силе, буры на военном совете, состоявшемся в марте 1900 года, решили полностью перейти к партизанским способам ведения войны. На обширном пространстве страны небольшие отряды численностью от 500 до тысячи человек, возглавляемые такими бурскими генералами как Христиан Девет, Смутс и Луис Бота, начали изнурительную для англичан партизанскую войну, действуя на флангах и в тылу вражеских войск и всячески избегая фронтальных столкновений с превосходящими силами противника. Наиболее предпочтительными целями для ударов партизан стали коммуникации британских войск, их обозы и тыловые базы. Британское военное руководство оказалось в сложном положении: только за один месяц, с июня по июль 1900 года, отряды буров провели 255 операций против английских войск. Европейские военные эксперты того времени отмечали, что «сообщения по железным дорогам ежедневно прерывались, на отдельные английские отряды производились нападения; банды вооруженных буров свободно бродили по стране, легко уходя от английских отрядов, изнурявшихся при преследовании».
Длинная и уязвимая Дурбанская железнодорожная линия представляла собой единственную артерию для снабжения англичан. Однако буры долгое время не придавали ей особенного значения, лишь эпизодически нападая на поезда противника с единственной целью пополнить свои запасы за счет англичан. Но уже с 1899 года буры стали вести систематическую борьбу на этой линии, стараясь вывести ее из строя или хотя бы затруднить ее работу. Главными способами борьбы были повреждения железнодорожного пути, уничтожение мостов и крушение составов.
Генерал Х. Р. Девет в своих мемуарах приводит многочисленные факты о борьбе буров на коммуникациях англичан. Например, на рассвете 23 октября 1899 года он разрушил полотно железной дороги в 12 км от Ледисмита. В сражении на реке Модер 350 буров наголову разгромили отряд англичан, которые потеряли до 350 человек убитыми и ранеными, а также 480 пленными. Потери буров при этом составили 3 убитых и 4 раненых, буры захвалити семь орудий и около двухсот подвод. Но главным тут было то, что фельдмаршал Робертс, стоявший с большими силами всего в 17 милях от места боя, не смог послать подкреплений, потому что буры перерезали телеграфную линию. В июне 1899 года буры напали на станцию Вредефортвег, взяв в плен весь гарнизон и захватив огромную добычу: снаряды, гранаты, взрывчатка, патроны и т.д., общей стоимостью около 750 тысяч фунтов стерлингов. Поэтому Девет и писал позднее, что «давно уже принял за правило никогда не проходить мимо неприятельской дороги, не повредив ее в каком-либо месте».
Теперь деятельность британского военного руководства была направлена в основном на обеспечение безопасности своих коммуникационных линий и наиболее важных пунктов завоеванной ими страны. Для этого приходилось высылать по всем направлениям многочисленные отряды и патрули. Кроме того, англичане вынуждены были на оккупированной территории построить большое количество (около восьми тысяч) блокгаузов – небольших укрепленных пунктов, находившихся в постоянной связи между собой. Основной задачей, стоящей перед линиями блокгаузов, было прикрытие важных объектов и железных дорог ружейным и пулеметным огнем. Кроме того, англичане здесь впервые применили для охраны все тех же железнодорожных коммуникаций бронепоезда. Через полтора десятка лет этот вид оружия станет очень популярным во многих странах и особенно в России, объятой пламенем гражданской войны.
Активность действий партизанских отрядов буров постоянно возрастала: в ноябре 1901 года отмечено 225 случаев диверсий и вооруженных стычек, а уже в декабре эта цифра увеличилась до 309. Длительная, изнурительная и чаще всего безуспешная охота за неуловимыми бурами доводила англичан до бешенства, и свое озлобление они вскоре стали срывать на мирном населении, не без оснований подозревая его в пособничестве «бандитам». Уже с середины 1900 года начала проводиться так называемая «политика опустошения» – английские войска сжигали фермы буров, захватывали или уничтожали скот и запасы продуктов, а семьи участвовавших в партизанских действиях буров отправлялись в концентрационные лагеря. И мера повлияла – но только не так, как этого ожидало британское командование: теперь обе воюющие стороны перестали придерживаться каких-либо ограничений в формах и способах войны.
Генерал Девет в своих мемуарах писал: «В то время только что были выпущены прокламации лорда Робертса, заключавшиеся в том, чтобы каждое жилье, находившееся на расстоянии 10 миль от железной дороги, где буры взрывали или разрушали ее, было бы сожжено дотла. Это было приведено в исполнение, но не только на указанном расстоянии, но и по всей стране.
Дома сжигались до основания или взрывались динамитом. Но что еще того хуже – мебель, всевозможные домашние вещи, а также семена и корм, все предавалось пламени. А скот – овцы, быки и лошади – уводился. Вскоре затем лошади целыми кучами застреливались, а овцы тысячами убивались кафрами и перебежчиками, а также прокалывались солдатскими штыками. Опустошение росло с каждым днем, принимая все более и более отвратительные размеры».
   Постепенно английские войска, используя свое численное превосходство, загоняли своего противника в угол, сжимая кольцо окружения. Кроме того, они начали перенимать способы ведения у буров: были сформированы несколько отдельных частей «ездящей пехоты» - стрелков, посаженных на коней, а в конце войны стали проводиться ночные нападения на лагеря буров. Последнее решение с тактической точки зрения оказалось очень действенным: по признанию генерала Девета, «в большинстве случаев англичане нападали ночью на небольшие горсточки буров в их лагерях и, взяв с собою пленных, которые не успевали скрыться, оставляли на месте раненых и убитых… Мы считали, что эта тактика англичан была для нас наиболее убийственной».   
Два года партизанской войны вымотали обе стороны: силы буров были уже на исходе, но и британское правительство, в свою очередь, не могло не учитывать влияние международного общественного мнения, которое всецело было на стороне свободолюбивых буров. Кроме того, затянувшаяся война оказалась слишком обременительна для государственного бюджета Великобритании: неделя боевых действий стоила, по меньшей мере, миллион фунтов стерлингов. В связи с этим барон Китченер, главнокомандующий английскими войсками в Южной Африке, направил военному бурским генералам ультиматум, предлагая сложить оружие и обещая в противном случае навсегда изгнать всех непокорных за пределы Южной Африки. Хотя Девет отверг этот ультиматум, который по форме скорее напоминал судебный приговор, подобный «обмен любезностями» показал внимательным наблюдателям, что воюющие стороны вплотную подошли к тому моменту, когда настала пора садиться за стол переговоров.
Справедливости ради нужно отметить, что бурские генералы тоже хорошо осознавали тот факт, что затянувшаяся партизанская война не может принести победы – в то время как благодаря усилиям британских войск некогда процветавшие республики Трансвааль и Оранжевая постепенно превращались в выжженную пустыню, опутанную сетью вражеских блокгаузов.
В феврале-марте 1901 года в городе Мидделбурге прошли первые переговоры бурского генерала Луиса Боты с лордом Китченером. Впрочем, успеха они на первых порах не имели, поскольку буры не желали признать свои маленькие государства частью Британской империи. Тогда лорд Китченер сам настоятельно рекомендовал Лондону не только пообещать бурам сохранить самоуправление в бывших бурских республиках, но и гарантировать денежное возмещение ущерба за утраченное в ходе боевых действий имущество, выдачу субсидий на восстановление хозяйства и амнистию всем участникам вооруженной борьбы.
Наконец, к 31 мая 1902 года все же смогли выработать вариант соглашения, более или менее устроивший обе стороны. Война закончилась. Мирный договор положил конец непрерывным вооруженным столкновениям, длившимся два с половиной года.
*  *  *
В России в 1860-80-х годах революционеры совершили несколько крупных актов индивидуального террора – покушение В. Засулич на генерала Ф. Ф. Трепова, убийство С. Кравчинским шефа жандармов Н. В. Мезенцева, покушение Л. Мирского на начальника III отделения генерала А. Р. Дрентельна.
В истории мирового терроризма террористы-одиночки встречаются достаточно редко – гораздо чаще люди такого склада объединяются в группы, в которых очень большую роль играет лидер. С точки зрения террорологии, террористическая группа – это «объединение по предварительному соглашению нескольких лиц с целью проведения одного или нескольких актов антигосударственного терроризма». При этом считается, что отличительным признаком террористической группы служит отсутствие внутренней структуры и четкого разделения исполнительских функций.
Террористические группы условно делят на две категории: 1. автономные, никому не подчиняющиеся; 2. группы, являющиеся исполнительными структурными подразделениями крупных организаций.
Естественно, что подготовка и проведение теракта группой сильно увеличивает сложность совершения преступления, а распределение обязанностей между участниками облегчает подготовку акта, поскольку дает возможность установить наблюдение за передвижениями объекта и устроить грамотную засаду на маршруте его движения. При наличии соответствующих условий террористические группы могут перерастать в целые организации такого же направления. Так, после разгрома правительством крайне слабого в организационном и конспиративном отношении агитационного и подстрекательского движения, известного в истории как «хождение в народ», появилась революционная организация «Земля и Воля», а затем – уже чисто террористическая организация «Народная Воля».
Все организационные структуры революционно-террористического направления специалисты условно делят на простые организации и сложные структуры. Простая структура – это организация, члены которой объединены какой-либо общей идеей, при этом чаще всего «генератор идеи» находится за пределами организации. Обычно здесь нет какой-либо четкой внутренней структуры и распределения обязанностей между членами. В сложных же объединениях, наоборот, имеется организационное ядро – группа людей, выполняющих обязанности организаторов и руководителей. Чаще всего, для того, чтобы террористическая организация могла привлечь к своей деятельности как можно больше людей, разрабатывается программа, в которой формулируются цели и задачи, а внутри организации происходит распределение функций между отдельными ее членами или отдельными группами.
Признаками такой сложной террористической организации являются следующие: наличие организационного ядра, осуществляющего руководство; иерархическая подчиненность внутри организации; организационные связи между отдельными структурными подразделениями; наличие программы, формулирующей основные направления деятельности; обеспечение собственной безопасности; отработанные каналы финансирования и материально-технического снабжения; внутренняя система отбора и криминальной подготовки кадров.
24 января 1878 года Вера Засулич произвела несколько выстрелов в петербургского градоначальника генерала Трепова, и с этого момента начинается в российской истории период открытой гражданской войны горстки террористов-революционеров с правительством огромной империи.
15 июня 1879 года в Липецке в условиях строжайшей конспирации собрались сторонники террора, в том числе и некоторые лица, не являвшиеся членами «Земли и Воли». Уже на первом заседании А. Квятковский и А. Михайлов предложили проекты устава и программы нового террористического общества. В программе говорилось: «наблюдая современную общественную жизнь в России, мы видим, что никакая деятельность, направленная к лагу народа, в ней невозможна вследствие царящего в ней правительственного произвола и насилия. Ни свободного слова, ни свободной печати для действия путем убеждения в ней нет. Поэтому всякому передовому общественному деятелю необходимо прежде всего покончить с существующим у нас образом правления, но бороться с ним невозможно иначе как с оружием в руках…».
В августе того же года «Земля и Воля» разделилась на две специализированные организации – террористическую «Народную Волю» и пропагандистский «Черный передел». Осенью 1879 года появилась знаменитая «Программа Исполнительного Комитета». Хотя на первом месте в этой программе по-прежнему стояли революционная агитация и пропаганда социалистических идей, это не умаляло агрессивного характера новой организации, поскольку эта сторона деятельности преследовала только цель распространения и популяризации антигосударственных идей в самых различных слоях российского общества. Уже вторым пунктом в программе стояла «деятельность разрушительная и террористическая». Здесь были сформулированы задачи, решение которых было возможно только путем совершения терактов – уничтожение «наиболее вредных лиц правительства», «активная защита» партии от шпионов, убийство тех государственных служащих, чья деятельность направлена против террористов.
Помимо этого, предусматривалось создание разветвленной организационной структуры (при этом ставилась задача «организации мелких тайных обществ со всевозможными революционными целями», что затрудняло работу полиции и повышало уровень конспиративности), внедрение «агентов влияния» в органы государственной власти, армию и другие элементы государственного механизма (для сбора информации и обеспечения собственной безопасности), а также организация и совершение переворота.
Известно, что любая организация, независимо от сложности ее структуры, может эффективно действовать только при наличии у нее различного типа «базовых центров» – конспиративных квартир, типографий для изготовления агитационной литературы, учебных центров по подготовке боевиков, лабораторий по изготовлению взрывчатых веществ и т. д., поэтому создание таких хорошо законспирированных центров является обязательным условием деятельности любых террористических формирований.
Активная оперативно-розыскная работа полиции требовала от членов революционных организаций строгого соблюдения правил конспирации, одной из форм которой   являлся подбор конспиративных квартир для длительного или кратковременного пребывания. Уже организаторы «Народной Воли» уделяли этому моменту самое серьезное внимание. Один из лидеров народовольцев, Александр Михайлов требовал, чтобы члены организации выбирали конспиративные квартиры в тихих районах, обязательно с запасным выходом, не прослушивающиеся из соседнего помещения; также необходимым считалось выставлять на окне условные «знаки безопасности», хорошо видные со стороны улицы.
Для более эффективной деятельности и затруднения выработки мер противодействия со стороны полиции базовые центры создавались не только на территории России, но и за рубежом. Со времен «Народной Воли» активно использовались заграничные центры подготовки, где боевики проходили курс обучения. Например, Боевая организация эсеров создала в начале XX века такой «учебный центр» в Париже, где Максимилиан Швейцер, хорошо знавший химию и электротехнику, прививал навыки изготовления взрывчатых веществ и разрывных метательных снарядов. Здесь учились Иван Каляев, Борис Дулебов, Борис Савинков, Дора Бриллиант и другие.
Динамит стал подлинным символом индивидуального террора. Впервые в Российской империи взрывчатка была применена народовольцами при подготовке ряда покушений на Александра II. Под Одессой осенью 1879 года планировался теракт на маршруте возвращения императора из Крыма в столицу. Для этого в среду железнодорожников был внедрен боевик, который должен был заложить взрывное устройство в полотно железной дороги. Однако, маршрут следования царского поезда внезапно изменился, поэтому покушение не состоялось.
18 ноября того же года в железнодорожную насыпь под Александровском были заложены две мины общим весом 32 килограмма, оснащенные средствами дистанционного взрывания. Заряды были установлены таким образом, чтобы ударная волна охватила весь состав и сбросила его с насыпи высотой около сорока метров. Теракт не состоялся только потому, что электрические провода оказались кем-то перерезаны.
Затем в Одессе весной 1880 года террористы из «Народной Воли» производили подготовительные работы по минированию улицы вдоль маршрута движения кортежа Александра II. Взрыв не состоялся из-за недостатка времени для рытья тоннеля под улицей.
В самом же Санкт-Петербурге примерно в то же время был заминирован Каменный мост на улице гороховой, по которой должен был проехать император. В воду опустили около 100 кг динамита, уложенного в прорезиненные мешки; провода от электрических взрывателей вывели на плот, стоящий возле набережной. Взрыв не состоялся по совершенно банальной причине: исполнитель попросту опоздал на место покушения.
Наконец, к 1 марта 1881 года был сделан подкоп под проезжей частью улицы. Взрывчатки было заложено столько, что взрыв по расчетам террористов должен был выбить в мостовой воронку диаметром около пятидесяти метров. Но и этот теракт не удался: царь внезапно изменил маршрут движения.
Самым технически сложным в исполнении оказался для «Народной Воли» взрыв, произведенный Степаном Халтуриным в Зимнем дворце. Для его внедрения в Зимний дворец «Народной Волей» была проведена сложная и грамотно проведенная операция. Сначала революционерами был тщательно изучен состав столяров, работающих во дворце. Установив таким образом место жительства одного из них – отставного солдата Семеновского полка Романа Бундуля, революционеры вышли на его друга, тоже отставного рядового, работавшего в мастерских Адмиралтейства. Когда в марте 1879 года Халтурин поступил на работу в эти мастерские, то вскоре, совершенно «случайно», познакомился с этим человеком, а затем через него вышел на Бундуля, который помог Халтурину устроиться столяром во дворец.
В самом начале своей работы во дворце Халтурин сделал детальный план той части здания, где проживал император, причем он нарисовал схему именно тех помещений, где было вполне реально и с наибольшим эффектом использовать разрывные метательные снаряды. Однако провал явочной квартиры и арест двух членов организации смешал планы революционеров. И тогда Халтурин резко изменил тактику: он решил произвести взрыв помещения, находящегося под императорской столовой. Заметим: в условиях жесткого пропускного режима боевик сумел пронести во дворец около двух пудов динамита (более 32 кг), грамотно заложить его в помещении и затем в нужный момент подорвать с помощью огнепроводного шнура.
Вообще, в истории антигосударственного терроризма всегда сохранялся принцип использования новейших видов оружия. Уже боевики «Народной Воли» применяли взрывные устройства, новизна и боевая эффективность повергали в шок экспертов-врывотехников того времени. Позднее, уже в начале 20-го столетия, один из активных большевиков, некто Скосаревский, познакомился в Женеве с болгарским инженером Тюфекчиевым, который передал русским революционерам образцы и чертежи ручной бомбы македонских партизан. Большевистское «техническое бюро» под руководством Леонида Красина значительно усовершенствовало конструкцию снаряда.
С 1902 года начинает действовать Боевая Организация ПСР под руководством Г.А.Гершуни, а после его ареста в мае 1903 года БО возглавляет Е.Ф.Азеф, вскоре ставящий вопрос о переходе к отказу от прежней тактики «пистолетных» покушений и переходе к «динамитной технике», которая широко использовалась еще народовольцами, также совершившими такой переход около 1880 года. Для этих опытов в 1903 году были созданы за границей специальные лаборатории и даже проводились испытания – для проверки силы взрыва бомбу бросали в железную тачку, в которой была собака. Достаточно быстро технология производства самодельного динамита (и других взрывчатых веществ) и изготовления бомб перестали быть монополией эсеровской БО. Среди революционеров было достаточно и недоучившихся студентов, и уже дипломированных химиков, среди которых встречались порой весьма талантливые люди. Наиболее известным является пример народовольца Кибальчича, изобретшего совершенно новую взрывчатку, приведшую в восторг экспертов, а также создававшего в тюрьме чертежи реактивного снаряда.
Крупнейшим предприятием, фактически настоящей фабрикой бомб стало Южное Военно-техническое бюро при центральном комитете РСДРП. Один из его работников Н.Ростов оставил воспоминания, дающие представление буквально обо всех сторонах деятельности этого бюро, от конспиративной до изыскательской. Он вспоминал: «Как выяснил опыт ноябрьско-декабрьских восстаний, для массовой борьбы с царизмом… обычное вооружение, как револьверы, почти ничего не стоило. Нужно было пустить в ход такие средства, которые не только наносили бы врагу материальный вред, но и действовали бы на его ряды разлагающе, внося панику.
Эту задачу с успехом могли выполнить бомбы. И «Южное военно-техническое бюро» решило устроить собственную мастерскую для массовой выделки динамитных бомб и снабжать ими все организации области…
Военная экспертиза позднее признала изготавливаемые в мастерской бомбы полностью соответствующими своему назначению: сила взрыва была достаточной для того, чтобы можно было убить человека на расстоянии до десяти шагов. Всего бомб за время существования мастерской было изготовлено около двухсот. Характерно, что они были тщательно пронумерованы и записаны в книге расхода».
К различным модификациям и усовершенствованиям прибегали террористы и при использовании стрелкового оружия. Уже к концу 70-х годов ХIХ века недостаточная эффективность и ненадежность использования огнестрельного оружия при террористических актах заставила народовольцев сделать ставку на использование взрывчатых веществ. Только малая доля недовольства террористов относилась собственно к боевым и поражающим качествам пистолетов и револьверов того времени. Значительная часть проблем была организационно-тактического характера – необходимость стрелять с очень близкого расстояния, возможность приблизиться к царю, только в окружении и под прикрытием прохожих-зевак, в среде которых всегда мог найтись человек, помешавший произвести прицельный выстрел.
Но сложность, большие затраты, необходимость профессиональных навыков для производства взрывчатки и изготовления метательных снарядов, а также опасность гибели террориста от собственной же бомбы – все это оставило пистолеты и револьверы в арсенале террористов. Революционеры стали искать способы усиления их поражающих свойств. И таких способов было найдено и внедрено в практику как минимум два – распил оболочек пуль и их отравление (иногда оба способа сочетали). Крестообразный распил пули делался для деформации ее в момент соприкосновения с телом человека и изменения траектории дальнейшего движения в результате смещения её центра тяжести. Распилы пуль довольно широко практиковались российскими террористами различной партийной принадлежности с начала ХХ века, особенно в годы революции 1905 – 1907 годов.
Нужно отметить, что эффективность распила маломощных пистолетных боеприпасов, особенно к браунингу (излюбленному и, пожалуй, самому массовому оружию террористов), весьма спорна, в отличие от мощного винтовочного боеприпаса. Дело в том, деформированная пуля, выпущенная из короткоствольного оружия со слабым боеприпасом, теряла и без того небольшую убойную способность и, как правило, наносила меньший урон, чем обычная.
Более того, еще в 1902-1903 годах первый руководитель БО ПСР Г. Гершуни в первых организуемых им актах использовал яд, а крестообразные распилы пуль, как было уже отмечено, применялись в годы революции многими боевиками без различия партийной принадлежности. Так, уже на самый первый террористический акт только что созданной БО ПСР, на убийство министра внутренних дел Д.С. Сипягина С. Балмашев 2 апреля 1902 года шел с револьвером, заряженным отравленными пулями. В следующем террористическом акте БО ПСР, спланированном Гершуни, также должны были быть использованы отравленные пули: Е. Григорьев получил от Гершуни заряженный им револьвер, на котором была вырезана надпись «Так казнят врагов народа» для того, чтобы 5 апреля, в день похорон Сипягина, на которые должен был съехаться весь цвет чиновного мира, произвести покушение на К.П.Победоносцева. И в покушении Ф.К.Качуры на харьковского губернатора Оболенского (усмирявшего крестьянские волнения на Украине) 29 июля 1902 года Г. Гершуни снова снабдил террориста револьвером с надписями «За пролитую крестьянскую кровь», «Боевая Организация», «Смерть царскому палачу», заряженным отравленными пулями. Впрочем, Ф.К.Качура выстрелил только один раз (т. к. заело револьвер), пуля попала губернатору в шею и лишь контузила его, так как в момент выстрела Оболенский стал поворачиваться. И в этом случае, как и во всех других известных нам случаях использования отравленных пуль (в том числе и во время покушения на Ленина 30 августа 1918 года), отравления не произошло.
*  *  *
В. И. Ленин, став к началу ХХ века лидером российской социал-демократической партии, уделил в своих трудах значительное место разработке проблем борьбы народных масс. По мнению Ленина и его ближайших последователей, основной движущей силой революционного движения должны быть пролетарии, поэтому главное внимание большевиков было приковано именно к действиям в городских условиях. Ленин не только теоретически обосновал возможность и эффективность выступлений народных масс в городах и промышленных районах против вооруженного противника, но и всесторонне разрабатывал практические вопросы организации этих выступлений.
Говоря об особенностях первой русской революции, Ленин писал, что «гражданская война приняла форму отчаянно-упорной и повсеместной партизанской войны». В городе рабочий класс своими активными действиями (выступления боевых дружин, стачки, забастовки) «не дает отдыха врагу, парализует промышленную жизнь, останавливает постоянно всю машину местного управления, создает по всей стране тревожное состояние…», а в деревне в это же время также шла «длительная партизанская война». По мнению большевиков, это были стороны одного процесса, состоявшего из переплетения вооруженных и невооруженных действий трудящихся масс и представлявшего собой широкое и упорное затяжное народное восстание.
Уже в первых уличных боях восставший пролетариат действительно довольно успешно применял партизанские методы борьбы. Почти безоружные рабочие не могли в открытом бою успешно сражаться с хорошо вооруженными царскими войсками, поэтому в первых же столкновениях стихийно выработалась особая тактика борьбы — сражения на баррикадах.
Ленин говорил о необходимости изучать вопросы строительства баррикад и их защиты, организовывать мастерские для изготовления ручных бомб, а также, учитывая новейшие дости¬жения военной техники, учиться обращению со взрывчатыми веществами: «С изменениями военной техники изменяются и должны изменяться приемы и способы уличной борьбы».
Тем временем восстание продолжалось. Рабочие, невзирая на преследования, создавали дружины, боевые ячейки и отряды в Петербурге, Москве, Риге, Екатеринославе, в Закавказье. Для более целенаправленного изучения военного дела внутри боевых отрядов проводилась специализация: члены отрядов подразделялись на бомбометчиков, стрелков, связистов, разведчиков.
В начале сентября 1905 года отряд рижских рабочих, насчитывавший 70 человек, под руководством большевиков организовал нападение на центральную рижскую тюрьму. Рабочие перерезали телефонные провода и, используя веревочные лестницы, проникли в тюремный двор. Здесь произошла стычка с охраной, два тюремных сторожа были убиты и три тяжело ранены. Рабочие освободили двух политических заключенных, которым грозила смертная казнь. Этот налет Ленин посчитал началом боевых действий отрядов революционной армии, а участников его — пионерами вооруженной борьбы, застрельщиками народной революционной армии.
В борьбе против царских войск московские дружинники впер¬вые в истории применили новую тактику уличной борьбы — сочетание партизанских действий с баррикадной борьбой. Баррикады часто задерживали правительственные войска, в основном кавалерию. Пользуясь этим, дружинники, действовавшие небольшими группами, обстреливали ее с чердаков, с крыш и т. п., а при необходимости внезапно скрывались через проходные дворы. По словам профессора Е. Д. Черменского, «гибкая и подвижная партизанская тактика неуловимых дружинников вносила деморализацию в ряды противника».
Некоторые сведения о тактике повстанцев мы находим и в царских документах. Так, градоначальник Медем сообщал генерал-губернатору о событиях 15-20 декабря в Москве: «В настоящее время мятежники, руководствуясь преподанными им советом рабочих депутатов указаниями относительно партизанского образа действий, в борьбе с правительственными войсками, стараются, уклоняясь, по возможности, от открытых столкновений, захватить в свои руки власть над городом путем систематического сооружения баррикад, постепенно суживая кольцо последних к центру. Некоторые местности, таким образом, фактически уже находятся во власти восставших».
В том же донесении сообщалось, что свои сборные пункты восставшие устраивают в таких домах, которые могут служить удобным наблюдательным пунктом и откуда можно вести обстрел: «Дружинники тщательно оберегают баррикаду на углу Садовой и Малой Дмитровки, причем из находящейся здесь молочной Чичкина предполагается бросить бомбу в войсковые части, в случае их появления. В Введенском народном доме бывают заседания совета рабочих депутатов. Покровский мост, через который лежит туда путь, забаррикадирован, не безопасен для войск».
В 1906 году читинским большевикам не удалось развернуть партизанскую войну против карательных отрядов Меллер-Закомель-ского и Ренненкампфа. Но опыт партизанской войны большевики Сибири с успехом использовали в 1918-1919 годах в борьбе против Колчака и японо-англо-американских интервентов.
Во время революции на первый план выдвигаются военные вопросы. В статье «Черные сотни и организация восстания» В. И. Ленин указывал, что, не зная, не погашая военных вопросов, невозможно готовить вооруженное восстание, создавать революционную армию. «Расстановка патрулей, — писал Ленин, — расквартировка отрядов — все это чисто военные функции, все это начальные операции революционной армии, все это есть организация вооруженного   восстания, организация революционной  власти…»
Революционная гражданская война, по мнению Ленина, гораздо сложнее любой другой войны, и в ходе ее, кроме чисто военных, возникает множество других вопросов: «Гражданская война ...отличается от других войн тем, что формы сражений гораздо разнообразнее, число и состав сражающихся на обеих сторонах наименее поддается учету и наиболее колеблется, попытки заключить мир или хотя бы перемирие исходят не от сражающихся и переплетаются самым причудливым образом с военными действиями». Ленин пи¬сал, что «всякое сражение включает в себя абстрактную возможность поражения, и нет другого средства уменьшить эту возможность, как организованная подготовка сражения».
Здесь встает вопрос о тактике действий восставших. В. И. Ленин постоянно подчеркивал, что тактика действий любой армии, а тем более революционной, зависит от ряда объективных причин, и (прежде всего от состояния военной техники. Со времени революции 1848 года и Парижской Коммуны изменилась военная техника, изменилась и тактика баррикадной борьбы как основной формы действий революционного народа. Если в XIX веке восставшие в баррикадных и уличных боях отстаивали целые районы, то в пе¬риод революции 1905-1907 гг. в России баррикады, как правило, служили лишь преградой для действий правительственных войск, которых восставшие обстреливали из различных укрытий. Ясно, что повстанцы, не имевшие достаточного количества вооружения, не могли вступать в открытый бой с регулярными войсками и сра¬жаться с ними по правилам линейной тактики. Поэтому на очереди стоял вопрос об организации и действиях боевых отрядов революционной армии. Ленин считал, что в условиях нараставшего революционного подъема в стране за¬дачей боевых организаций и комитетов является организация отрядов революционной армии, осуществление связи между ними, изготовление оружия и подготовка к вооруженному восстанию.
В статье «Задачи отрядов революционной армии», написанной в октябре 1905 года, Ленин дает целую программу боевых действий таких отрядов. Число членов отряда, по его мнению, может быть различным, начиная от двух-трех человек и выше. Однако, какой состав отряда наиболее целесообразен, покажет опыт. В один отряд по возможности должны входить люди, живущие поблизости друг от друга, чтобы в критический момент можно было быстро собраться. Рабочие сами должны добывать себе оружие. Они могут использовать ружья, револьверы, бомбы, ножи, кастеты, палки, тряпки с керосином для поджога, пироксилиновые шашки. Кроме того, отряду необходимо иметь веревки или веревочные лестницы, лопаты для постройки баррикад, гвозди, которые можно использовать против кавалерии. В письме Боевому комитету при Петербургском комитете РСДРП 16 октября 1905 года Ленин подчеркивал, что обстановка до того накалилась, что нельзя дожидаться образования крупных отрядов. «Пусть тотчас же организуются отряды от 3-х до 10, до 30 и т.д. человек, — писал В. И. Ленин. — Пусть тотчас же вооружаются они сами, кто как может, кто револьвером, кто ножом, кто тряпкой с керосином для поджога и т. д.». Ленин говорил, что в Петербурге в короткий срок необходимо создать 200-300 отрядов.
Однако даже безоружные рабочие могут, по мнению лидера большевиков, руководить действиями толпы, нападать на городовых или казаков, спасать раненых и освобождать арестованных, если их сопровождает немногочисленная охрана, и т. п. Поэтому из-за отсутствия оружия не следует откладывать организацию отрядов. Каждому отряду должна быть заранее поставлена определенная задача, заблаговременно должен быть выбран руководитель. В отряде заранее устанавливаются определенные знаки оповещения и сигнализации.
Целью революционных отрядов является подготовка и переход к вооруженному восстанию. Действия их делятся на подготовительные и военные. Подготовительные действия очень разнообразны, но главное место в них должна занимать разведывательная работа. Рабочие должны узнавать планы тюрем, участков, министерств, расположение оружейных магазинов, складов, распределение работы в государственных учреждениях, условия их охраны, по возможности устанавливать связь со служащими полиции, суда, тюрем, почты, телеграфа. Большую помощь революционным отрядам в этом отношении могут оказать женщины и даже дети.
«Отряды могут и должны, — писал Ленин, — ловить сейчас же всякий удобный случай для живой работы, отнюдь не откладывая дело до общего восстания, ибо без подготовки в огне нельзя приобрести годности и к восстанию». При благоприятных условиях начинать нападение, по мнению В. И. Ленина, не только право, но и обязанность каждого революционера. Промедление, нерасторопность, пассивность в период восстания — преступление. Проволочки, споры, оттяжки, нерешительность, есть гибель дела восстания. Величайшая решительность, величайшая энергия, немедленное использование всякого подходящего момента, немедленное разжигание революционной страсти толпы, направление ее на более решительные и самые решительные действия — таков первейший долг революционера»
В это же время московский комитет РСДРП выпустил листовку под названием «Советы восставшим рабочим». В ней давались следующие советы: «Товарищи! Началась уличная борьба восставших рабочих с войсками и полицией. В этой борьбе может много погибнуть наших братьев, борцов за свободу, если все вы не будете держаться некоторых правил. Боевая организация при Московском Комитете Российской Социал-Демократической Рабочей Партии спешит указать вам эти правила и просит вас строго следовать им.
1. Главное правило - не действуйте толпой. Действуйте небольшими отрядами, человека в три-четыре, не больше. Пусть только этих отрядов будет возможно больше. И пусть каждый из них выучится быстро нападать и быстро исчезать. Полиция старается одной сотней казаков расстреливать тысячные толпы. Вы же против сотни казаков ставьте одного-двух стрелков. Попасть в сотню легче, чем в одного, особенно если этот один неожиданно стреляет и неизвестно куда исчезает. Полиция и войска будут бессильны, если вся Москва покроется этими маленькими неуловимыми отрядами.
2. Кроме того, товарищи, не занимайте укреплённых мест. Войско их всегда сумеет взять или просто разрушить артиллерией. Пусть нашими крепостями будут проходные дворы и все места, из которых легко стрелять и легко уйти. Если такое место и возьмут, то никого там не найдут, а потеряют много. Всех же их взять нельзя, потому что для этого каждый дом нужно населить казаками.
3. Поэтому, товарищи, если вас кто будет звать куда большой толпой и занять укреплённое место, считайте того глупцом или провокатором. Если это глупец - не слушайте, если провокатор - убивайте. Всегда и всем говорите, что нам выгоднее действовать одиночками, двойками, тройками, что это полиции выгодно расстреливать нас оптом, тысячами.
4. Избегайте также ходить теперь на большие митинги. Мы увидим их скоро в свободном государстве, а сейчас нужно воевать и только воевать. Правительство это прекрасно понимает и нашими митингами пользуется для того, чтобы избивать и обезоруживать нас.
5. Собирайтесь лучше небольшими кучками для боевых совещаний каждый в своем участке, и при первом появлении войск рассыпайтесь по дворам. Из дворов стреляйте, бросайте камнями в казаков, потом перелезайте на соседний двор и уходите.
6. Строго отличайте ваших сознательных врагов от врагов бессознательных, случайных. Первых уничтожайте, вторых щадите. Пехоты по возможности не трогайте. Солдаты - дети народа и по своей воле против народа не пойдут. Их натравливают офицеры и высшее начальство. Против этих офицеров и начальства вы и направьте свои силы. Каждый офицер, ведущий своих солдат на избиение рабочих, объявляется врагом народа и ставится вне закона. Его безусловно убивайте.
7. Казаков не жалейте. На них много народной крови: они всегдашние враги рабочих. Пусть уезжают в свои края, где у них земли и семьи, или пусть сидят безвыходно в своих казармах, - там вы их не трогайте. Но как только они выйдут на улицу, - конные или пешие, вооружённые или безоружные, - смотрите на них как на злейших врагов и уничтожайте без пощады.
8. На драгун и патрули делайте нападение и уничтожайте.
9. В борьбе с полицией поступайте так. Всех высших чинов, до пристава включительно, при всяком удобном случае убивайте. Околоточных обезоруживайте и арестовывайте, тех же, которые известны своей жестокостью и подлостью, тоже убивайте. У городовых только отнимайте оружие и заставляйте служить не полиции, а нам.
10. Дворникам запрещайте запирать ворота. Это очень важно. Следите за ними, и если кто не послушает, то в первый раз побейте, а второй - убейте. Заставляйте дворников служить опять-таки нам, а не полиции. Тогда каждый двор будет нашим убежищем и засадой.
…Наша ближайшая задача, товарищи, передать город в руки народа. Мы начинаем с окраин, будем захватывать одну часть за другой. В захваченной части мы сейчас же установим свое выборное управление, введем свои порядки, 8-часовой рабочий день, подоходный налог и т. д. Мы докажем, что при нашем управлении общественная жизнь потечёт правильней, жизнь, свобода и права каждого будут ограждены более чем теперь. Поэтому, воюя и разрушая, вы помните о своей будущей роли и учитесь быть управителями».
Сразу по окончании боев первой русской революции, А.А.Вановский, один из руководителей Военно-технического бюро при Московском бюро ЦК РСДРП разработал на основании опыта восстания в Москве и Киеве ряд установок по использованию «малой войны» в революционных целях. В 1907 в издательстве «Борьба» книга вышла в свет под названием «Тактика уличного боя» (автор скрыл свое имя под псевдонимом «С. Вычегодский»). По сути, это было учебно-методическое пособие для первоначальной подготовки рабочих-боевиков. Именно рабочих, потому что та информация, которая подавалась Ванновским, рассчитана была на грамотного человека, да и речь здесь шла о ведении боя в городских условиях. Грамотно, кратко и емко давались основные сведения, касающиеся тактики регулярных войск, их вооружения и снабжения; далее шли практические рекомендации по тактике городского боя, строительсва укреплений в домах и баррикад на улицах, применения «ручной артиллерии» (ручных гранат), организации разведки и способах шифрованной передачи важной информации.
Несмотря на некоторые технические недостатки, эта книга стала первым массовым учебным пособием русских революционеров, которым затем в течение ряда лет пользовались боевики различных партий.
*  *  *
Знаменитый Лоуренс Аравийский (Т. Э. Лоуренс), британский разведчик и ученый-востоковед, блестящий теоретик и практик «малой войны», организовавший и фактически возглавивший борьбу арабских племен в тылу турецких войск во время Первой мировой войны безусловно знал, о чем говорит, когда подводил итоги своих действий. Вспоминая партизанские рейды по турецким тылам, он писал, что «за исключением редких стечений обстоятельств, мы никогда не оборонялись. Объяснялось это превосходно налаженной разведкой. Мы всегда могли рассчитывать на проведение наших операций наверняка. В этом отношении главной действующей силой являлась голова полководца, и его знание неприятеля должно было быть безошибочным. Для того чтобы хорошо наладить разведку, нам пришлось проявить усилий больше, чем какому бы то ни было штабу, который я знал».
Относительно же стратегии и тактики «малой войны», то «Эмир Динамит», как его называли арабы, считал так: «Моя обязанность заключалась в осуществлении командования. Я попытался вскрыть значение этого слова и проанализировать его как с точки зрения стратегии — цели войны, так и с точки зрения тактики. В каждой из них я нашел те же элементы: один — алгебраический, другой — биологический и третий — психологический.
В применении к арабам алгебраический фактор играл роль, прежде всего, в отношении той территории, которую мы хотели завоевать…
Вторым фактором был фактор биологический — фактор критического момента, фактор жизни и смерти, или, правильней, фактор износа. Военные философы превратили этот фактор в искусство, а один из его вопросов — «кровопускание» — подняли до уровня принципа. При всевозможных оценках его основой являлся изменчивый фактор — человек… Турецкая армия отличалась тем, что в ней не хватало военных материалов и они были дороги, людей же было больше. Следовательно, нашей целью являлось не уничтожение турецкой армии, а уничтожение ее недостаточной материальной части. Гибель моста или железной дороги, пулемета или орудия для нас была выгоднее, чем смерть турок. Арабская армия должна была беречь и людей, и материалы, — людей потому, что они, будучи иррегулярными воинами, были не единицами, а индивидуумами, а потеря индивидуума подобна камню, брошенному в воду: он может сделать лишь на короткое время отверстие, но от него расходятся, постепенно замирая, круги. Мы не могли позволить себе иметь большие потери…
Большинство войн требует контакта с противником. Наша война должна быть войной отделения от противника: нам придется сдерживать его молчаливой угрозой громадной неизвестной пустыни, не обнаруживая себя до момента атаки. Последняя должна быть атакой лишь по названию, направленной не против людей, а против материальной части противника, — атакой, устремленной против его слабого места…
Третьим фактором, который необходимо было учитывать, является фактор психологический — та наука, в отношении которой наше представление следует признать совершенно недостаточным: Часть этой науки касается толпы — поднятия настроения до того момента, когда оно становится пригодным для использования в целях определенного действия, приспособления различных мнений для определенной цели. Другая часть касается отдельных личностей, и тогда она превращается в редко встречающееся искусство обхождения с людьми. Она рассматривает возможность подъема настроения наших людей, их многосложность и изменчивость и возможность культивирования в них того, что способствует выполнению намерения. Мы должны подготовить сознание людей к условиям боя так же тщательно и точно, как другие офицеры подготавливали их физическую сторону, и не только сознание наших людей, но и сознание противника, поскольку это окажется возможным, а также сознание народа, поддерживающего нас за линией фронта, и неприятельской стороны, ожидающей приговора, и нейтральных государств, следящих за нашими действиями».
Размышления Лоуренса о «малой войне» интересны и ценны, прежде всего, тем, что он, не будучи профессиональным военным (а значит, не будучи зажат уставами и инструкциями), но зато, тщательно изучив в свое время классические труды по военному искусству от Морица Саксонского до Клаузевица, он после долгих размышлений выработал для себя наиболее рациональный и эффективный способ ведения войны. Как показали дальнейшие события, именно такой стиль ведения войны (британский военный теоретик и историк Б. Лиддел-Гарт позже назовет это направление «стратегией непрямых действий») оказался самым верным в сложившихся обстоятельствах. Вряд ли Лоуренс читал записки Дениса Давыдова, но он, по сути, пришел к тем же выводам, что и поэт-партизан 1812 года. Результатом стало то, что партизанская армия арабов численностью всего около двух тысяч человек смогла полностью изгнать турок из Хиджаза, а это, в свою очередь, послужило одной из причин, повлиявших на выход Турции из войны.
 Впрочем, сам Лоуренс, которого в Англии встретили как национального героя, вовсе не считал себя таковым. В партизанской войне он видел себя, в лучшем случае, мозгом арабских войск, но никак не их предводителем. Лоуренс утверждал, что войны можно и нужно выигрывать с помощью ума, а не грубой силы: в то время как умственно отсталые генералы каждый день посылали на бессмысленный убой тысячи солдат, партизаны Лоуренса смогли обезвредить турецкую армию и освободить большую часть Аравийского полуострова без напрасного кровопролития.
«Малая война» в Аравии, в общем-то, не была исключением для того времени, нечто подобное имело место в Африке, в Месопотамии и вообще на азиатском театре военных действий. Однако была и своя особенность. «Англия вела организацию восстания племен против Турции, эксплуатируя национальное арабское движение. Используя эти силы, англичане взяли на себя не только снабжение их оружием, боеприпасами и т. д., но и переброску туда своих офицеров, формирование артиллерийских и пулеметных команд из солдат регулярной армии, подкрепление речным и морским флотом, централизуя все руководство этим фронтом в армейском штабе», – отмечал М. Дробов в своей классической книге «Малая война. Партизанство и диверсии».
  Мировая война, вопреки существовавшей в начале 20-го века теории партизанства, вынесла эту «малую войну» на другие, «мирные» театры, настолько расширив понятия фронта и тыла, что они охватили страны, формально в войне не участвующие.
Лоуренс, возглавляя партизанскую борьбу арабов, сумел вести ее, сочетая высокую боевую активность с малыми потерями. Это удавалось, в первую очередь, благодаря хорошо отработанной системе сбора информации о противнике. Кроме того, он применил золотое правило партизанской войны, сформулированное еще Денисом Давыдовым: не атаковать главные силы врага, а обессилить их мелкими налетами и отрезать от источников снабжения, уничтожая материальную базу (подрыв мостов и железных дорог, поджоги складов и т.д.). Именно поэтому малочисленные арабские соединения не только смогли без особых потерь вести длительную борьбу в тылу турецких войск, но и в конечном итоге изгнали их из Хиджаза.
Конечно, судьба первой мировой войны все же решалась на Западном фронте, а успехи стран Антанты на африканском и азиатском театрах военных действий оказали скорее психологическое влияние. Но Лоуренс все же стал национальным героем Великобритании – потому что в Аравии шла война личностей, а не масс, там ценился боевой навык и творческая инициатива.
Война в аравийской и сирийской пустынях имела очень экзотический вид: против регулярных турецких и немецких войск сражались толпы вооруженных пиками и ятаганами арабских кочевников, которых поддерживали своим огнем английские аэропланы и бронеавтомобили; повстанцы атаковали врага холодным оружием, а наступления его отбивали с помощью минометов и ручных пулеметов «льюис». И не случайно эта экзотика так привлекала внимание публики – романтика Востока хотя бы немного отвлекала внимание от ужасов окопной бойни и газовых атак.
Попытка добиться решающего результата была отложена на один год, т.е. до сентября 1918 года. Тем временем в пустыне, в восточной и южной ее частях, началась интересная кампания, которая помогла ослабить боеспособность Турции. Эта кампания несколько иначе осветила стратегию, в частности стратегию непрямых действий. Поводом для начала кампании явилось восстание арабов под руководством Лоуренса. Хотя эта кампания по характеру напоминает партизанскую войну, которая по самой своей сути основана на непрямых действиях, стратегия арабов имела такую научно обоснованную базу, что мы не можем не отметить ее влияния на обычные методы ведения войны. Являясь, по общему признанию, крайней формой непрямых действий, эта стратегия была экономически наиболее эффективной в тех пределах, в которых она применялась. Войска арабов обладали большей подвижностью по сравнению с обычными войсками, но были более чувствительны к потерям. Турки почти не обращали внимания на потери личного состава, но были очень чувствительны к потере вооружения, в котором они ощущали недостаток; они могли упорно обороняться в траншеях, стреляя в упор по атакующему противнику, однако они не могли выдержать напряжения быстро меняющейся обстановки; турки пытались держать под контролем огромную территорию, не имея достаточного количества солдат для укомплектования всех гарнизонов. Кроме того, они зависели от слабо развитых и чрезмерно растянутых линий коммуникаций.
Исходя из этих особенностей и была разработана Лоуренсом стратегия, в корне отличающаяся от общепринятой. В то время как обычные армии стремятся сохранить контакт с противником, арабы старались уклониться от него. Если обычные армии пытаются уничтожить противостоящие войска, арабы ставили своей основной задачей уничтожение военного имущества, особенно складов, расположенных вдали от войск. Однако стратегия Лоуренса шла еще дальше. Вместо того чтобы заставить противника отойти, отрезав от складов, он стремился задержать его на месте, давая возможность поступать небольшому количеству запасов в стан врага в расчете на то, что чем дольше противник будет находиться на одном месте, тем более слабым и подавленным он будет становиться. Нанесение ударов непосредственно по противнику могло вынудить его сосредоточить свои силы, лучше организовать снабжение и усилить меры по охране войск. Булавочные же уколы, наносимые арабами, вынуждали турок держать свои силы рассредоточенно. В общем же, несмотря на свою необычность, эта стратегия явилась лишь доведением до логического конца стратегии действий по линии наименьшего сопротивления.
Применение стратегии арабов при ведении обычной войны зависит от факторов времени, пространства и сил. Хотя стратегия арабов является более эффективной и активной формой блокады, ее влияние на ход военных действий сказывается значительно медленнее, чем влияние стратегии, ставящей своей целью нарушить устойчивость противника. Поэтому если национальные условия требуют быстрого завершения войны, то предпочтительнее, по-видимому, придерживаться второго вида стратегии. Но если для достижения победы не прибегнуть к непрямым действиям, то прямые действия, вероятно, окажутся более медленными, более дорогостоящими и более опасными, чем действия, основанные на стратегии Лоуренса. Недостаток пространства для маневра и большая плотность войск также являются помехами, имеющими иногда решающее значение. В обычной войне, безусловно лучше всего прибегнуть к непрямым действиям, которые обеспечивают быструю победу путем «улавливания противника в западню», если имеются хорошие шансы на это улавливание. В противном случае или если постигнет неудача, выбор должен остановиться на применении такого способа непрямых действий, при котором решающий результат достигается посредством подрыва сил и воли противника. Любой непрямой способ действий всегда предпочтительнее прямых действий.
Довести стратегические замыслы арабов до конца не удалось, так как в сентябре 1918 года, когда арабы полностью разгромили турецкие войска на Геджасской (Джиза) железной дороге основные турецкие силы в Палестине были разбиты одним решительным ударом Алленби. Однако при нанесении этого удара арабские войска сыграли значительную роль.
Тем не менее, победа была достигнута главным образом стратегическими средствами, и удельный вес боевых действий в этом сражении был незначительным.
Как ни парадоксально, но именно это обстоятельство привело к умалению достигнутого результата, особенно со стороны тех, на взгляды которых влияет догма Клаузевица, что кровь является ценой победы.
Более серьезной является «недооценка» морального духа турок. Тщательный анализ благоприятных условий, сложившихся к сентябрю 1918 года, показывает, что операции в Палестине по своему размаху и искусному проведению заслуживают того, чтобы они были поставлены в один ряд с другими классическими операциями. Хотя задача английских войск была несложной, прекрасный и хорошо осуществленный замысел, по крайней мере в общих его чертах, является почти уникальным образцом, достойным подражания, - отмечал Б. Лиддел-Гарт, исследовавший «военное творчество» Лоуренса.
Большой интерес представляет написанное Лоуренсом так называемые «Двадцать семь статей» – пособие для британских офицеров по работе с арабскими союзниками. Этот текст не только демонстрирует знание английским разведчиком особенностей психологии «восточного человека», но и показывает главное правило партизанской войны: психология стоит выше количества.
«Умение обходиться с арабами представляет собой искусство, а не науку; оно имеет исключения, но не имеет каких-либо определенных правил...
Для вас будет наиболее выгодным то положение, когда вы, присутствуя, остаетесь незамеченным. Не будьте слишком искренни и слишком настойчивы; старайтесь не бросаться в глаза. Желательно, чтобы вас не встречали очень часто с каким-либо одним шейхом. Для того чтобы иметь возможность выполнять свою работу, вы должны быть выше всяких подозрений, так как вы потеряете свой престиж, если будут думать, что у вас имеется какая-то связь с племенем или кланом и его неизбежными врагами...
Не пытайтесь снискать себе уважение своими знаниями военного дела. Геджас спутал все понятия об обычной тактике. Постарайтесь изучить принципы ведения войны бедуинами как можно лучше и как можно скорее: пока вы с ними не ознакомитесь, ваши советы шерифу не принесут никакой пользы. Бесчисленное множество набегов племен научили их тому, что в некоторых вопросах тактики они знают больше нас. В знакомых для них условиях бедуины сражаются хорошо, но незнакомые явления могут вызвать панику. Сохраняйте ваш отряд небольшим... Чем менее обычны ваши действия, тем больше вероятия, что они поразят турок, так как инициатива у них отсутствует и они считают, что и у вас ее нет. Не основывайте ваших действий только на обеспечении безопасности».
Первая мировая война показала всему цивилизованному миру невиданное до той поры кровопролитие, ужас газовых атак и тоскливый кошмар тысячекилометровых траншей, заполненных жидкой грязью. Одной же из главных и наиболее характерных особенностей той войны стала крайне низкая мобильность противоборствующих армий: ценой жизни сотен или даже тысяч солдат удавалось иногда продвинуться на считанные километры вглубь территории противника. Такое положение вводило профессиональных военных с обеих сторон в состояние бессильного бешенства, поскольку совершенно не походило на то, чему учили в военных академиях. Действительно, во времена наполеоновских войн, которые в начале ХХ века почитались эталоном стратегии, воюющие армии иногда за считанные дни бросками пересекали территории целых европейских стран.
По окончании войны Лоуренс не смог (или не захотел) серьезно обобщить и теоретизировать свой опыт малой войны. Единственным его теоретическим трудом можно считать статью о партизанской войне, написанную им для четырнадцатого издания Британской энциклопедии. Как и в «Семи столпах мудрости», здесь во главу угла поставлен принцип: «партизанская война гораздо более интеллектуальная вещь, чем штыковая атака». Подводя итоги арабского восстания, Лоуренс пишет, что «…партизанская война или восстание может рассматриваться как точная наука, способная добиться неизбежного успеха, если руководствоваться определенными показателями и следовать определенной линии поведения».
Что же это за показатели? По мнению Лоуренса, «восстание обязано опираться на недоступную для врага базу – такую, как имели арабы в портах Красного моря, пустыне или в умах людей, разделяющих их вгляды.
У восстания должен быть неприятель, имеющий дисциплинированную армию, возможностей которой не хватает для того, чтобы действовать согласно его доктрине боевых действий – должна сказываться нехватка необходимого количества солдат для осуществления контроля за удерживаемой территорией и эффективного преобладания с опорой на созданные укрепленные посты.
Восстание должно основываться на поддержке жителей – дружественных или выражающих свою симпатию в форме отказа от передачи неприятелю сведений о перемещениях мятежников. Оно может быть осуществлено двумя процентами активно действующего населения при девяносто восьми процентах пассивно симпатизирующего. Часть активных мятежников обязана обладать качествами скорости и выносливости, средствами перемещения и иметь независимые пути поставки продуктов и боеприпасов. Они должны иметь техническое оборудование для того, чтобы уничтожить или парализовать вражеские коммуникации…
Таким образом, победа достается повстанцам, если она основывается на мобильности, соблюдении мер безопасности (выражающейся в отказе быть целью для неприятеля), выигрыше во времени, умелом использовании собственной доктрины (прежде всего идеи преобразования каждого человека в своего сторонника), хороших математических расчетах и, что особенно важно и против чего бесполезно совершенство средств вооруженной борьбы, – силы духа».
*  *  *
Окопная грязь не способна рождать героев, но и без героев воюющий народ быть не может: идеологи государства обязаны регулярно поставлять образцы героизма и преданности своей стране, иначе у людей опускаются руки от лишений, и исчезает агрессивность. Германия явно проигрывала войну и потому нуждалась в героях еще острее. И в 1918 году такой герой появился – им стал полковник Пауль фон Леттов-Форбек. С именем этого офицера связана оборона наиболее ценной колонии Германской империи – Германской Восточной Африки (сегодня это территория Танзании).
Прибыв в страну в самом начале 1914 года, Леттов-Форбек еще не знал, что ему придется провести здесь несколько лет, ведя настоящую партизанскую войну. Неопытным он не был, штабным теоретиком-белоручкой его тоже назвать нельзя: еще в 1904-1906 годах он достаточно успешно воевал в Юго-Западной Африке (современной Намибии) с восставшими племенами гереро и готтентотов, а потому прекрасно знал все особенности ведения боя в условиях африканских кустарниковых пустошей. Еще раньше, на самой грани веков, в 1900-1901 годах, ему довелось участвовать в подавлении так называемого «боксерского восстания» в Китае. Именно в этот период Леттов-Форбек успел хорошо изучить тактические качества британских войск – потом эти знания очень пригодились ему при организации партизанских рейдов по тылам англичан.
С началом боевых действий, оценив военный потенциал Германской Восточной Африки и оперативные возможности вверенных ему колониальных войск, полковник Леттов-Форбек быстро пришел к выводу о том, что нужно не распылять имеющиеся у него силы для организации обороны на местах, а, напротив, собрать их в один сильный и мобильный «кулак», способный «схватить противника за горло». В планы германского военного командования входило с началом военных действий нанести удар по какому-либо британскому стратегическому объекту (например, по Угандийской железной дороге), а затем постараться привлечь к себе и удержать по возможности больше английских войск, не позволяя использовать их на других театрах войны.
В августе 1914 года британские корабли обстреляли столицу колонии Дар-эс-Салам артиллерией главного калибра, продемонстрировав тем самым свои серьезные намерения и недвусмысленно намекнув на капитуляцию. Немецкий губернатор не имел намерения вступать в боевые действия с англичанами, но был смещен со своего поста полковником Леттовым-Форбеком, который, по сути, и принял на себя всю полноту власти в условиях военного времени. Полковник двинулся на север, проведя свои войска вдоль кенийской границы. При этом небольшие мобильные отряды Леттов-Форбека сумели нанести англичанам несколько поражений в боях местного значения. В начале же ноября колониальные отряды германцев смогли даже отразить попытку высадки восьмитысячного англо-индийского десанта на стратегически важный порт Танга. Показательно, что под командой Леттов-Форбека в тот момент находилось чуть более тысячи человек, причем большинство из них составляли туземные солдаты-аскари.
Однако уже в следующем году полковник убедился в том, что явное количественное превосходство британских войск не оставляет германским отрядам ничего другого как вести классическую партизанскую войну и всячески избегать любых более-менее массовых операций, ведущихся классическими способами.
Вообще это была несколько странная война, особенно если сравнить ее с тем, что в это время происходило на европейском театре боевых действий. Для обслуживания каждого европейца в условиях партизанских рейдов приходилось по пять-семь человек цветных слуг. Один человек готовил пищу и исполнял обязанности денщика, а остальные несли на себе запасы одежды, продукты, палатку, постель и другие вещи. Главное различие между мирным и военным временем для путешествующего по Восточной Африке германского офицера состояло в том, что в обычных, мирных условиях его сопровождало бы примерно в два раза большее количество цветных слуг. Впрочем, сами солдаты-аскари тоже не отказывали себе в удовольствии иметь личного мальчика-слугу: наличие такого слуги было не только признаком достоинства, но и имело причины интимного свойства, поскольку множество аскари грешило гомосексуализмом.
Но несмотря ни на что немногочисленным кайзеровским офицерам удалось сформировать сильные и эффективные в бою колониальные войска, вполне способные вести активные партизанские действия в местных условиях. Эмпирическим путем немцы пришли к выводу о том, что не следует распылять свои основные силы, а действовать преимущественно небольшими патрулями. «В дальнейшем эти патрули ценились очень высоко. Из Энгаре Нероби маленькие смешанные отряды численностью от 8 до 10 человек европейце и аскари обходили лагеря противника, который продвинулся до Лонгидо, и действовали на его сообщениях с тылом. Благодаря добыче, взятой у Танги, мы располагали телефонными аппаратами; эти отряды включали их в английские телефонные провода и выжидали, пока мимо не проходили большие или меньшие неприятельские отряды или транспорты, запряженные быками. Противник обстреливался из засады с расстояния 30 метров, брались пленные и добыча – и патруль исчезал снова в бесконечной степи», - писал потом Леттов-Форбек.
Когда в результате нескольких налетов удалось получить некоторое количество лошадей и мулов, были образованы две конные роты, которые в виде довольно сильного партизанского отряда высылались в длительные поиски по обширным степным районам, находившимся к северу от горы Килиманджаро. Этот отряд доходил до Угандийской и Магадской железных дорог, разрушая мосты, нападая на сторожевые посты, подрывая железнодорожное полотно и производя иного рода диверсии на путях сообщения между железной дорогой и вражескими лагерями.
В то же время пешие патрули, высылавшиеся в области к востоку от Килиманджаро, для выполнения тех же задач в течение многих дней должны были продвигаться пешком через густой кустарник и вражеское охранение. Обычно они состояли из одного или двух европейцев, трех-четырех аскари и пяти или семи носильщиков. Их рейды длились иногда более двух недель.
Леттов-Форбек вспоминал о действиях этих пеших патрулей так: «Им приходилось пробираться через неприятельское охра¬нение, и их часто выдавали туземные шпионы. Несмотря на это, они большей частью достигали цели, иногда проводя в рейде бо¬лее двух недель. Для такого небольшого числа людей одно убитое животное или незначительная добыча представляли существен¬ную помощь. Несмотря на это, лишения и жажда при нестерпи¬мой жаре были так велики, что много раз люди умирали от жаж¬ды. Плохо обстояло дело, когда кто-нибудь заболевал или был ранен; часто, несмотря на все желание, не было никакой возмож¬ности его транспортировать. Переноска тяжело раненных от Уган¬дийской железной дороги через всю степь до немецкого лагеря, если это случалось, представляла неимоверные трудности. Это понимали и цветные, и бывали случаи, когда раненый аскари, впол¬не осознавая, что его оставляют на съедение многочисленным львам, не жаловался, когда его бросали в кустах, а, наоборот, от¬давал товарищам оружие и патроны, чтобы, по крайней мере, не погибли они.
Эта патрульная деятельность все более и более совершенство-валась. Росло знакомство со степью, и наряду с патрулями, кото¬рые действовали скрытно, избегали столкновений и занимались взрывами на железных дорогах, развивали деятельность боевые патрули. Они, состоя из 20—30 и больше аскари, иногда воору¬женные одним или двумя пулеметами, искали неприятеля и старались, нанести ему потери в бою. При этом в густом кустарнике дело доходило до таких неожиданных столкновений, что наши аскари иногда буквально перепрыгивали через лежащего противника и, таким образом, снова появлялись у нею и тылу. Влияние этих предприятий на развитие предприимчивости и готовности к бою было у европейцев и цветных так велико, что после серии ус¬пехов трудно было бы найти армию с лучшим боевым духом.
Правда, приходилось считаться с известными недочетами. При малом количестве патронов мы не могли тренировать меткость стрельбы и достигнуть той высокой степени стрелкового совер¬шенства, когда тяжелое положение противника означало бы его уничтожение».
Организовывая такие диверсионные рейды, немецкие офицеры удачно использовали в своих целях прекрасные охотничьи способности и воинственный дух аскари. Помимо этого, активно использовалось и тщеславие африканцев: все отличившиеся в боях туземные солдаты оперативно получали награды или повышение в чине. Такой грамотный подход к работе с «человеческим материалом» не мог не дать своих плодов: в течение всей войны чернокожие солдаты отличались удивительным доверием и привязанностью к своим германским офицерам.
Несколько удивленные упорным сопротивлением незначительных германских сил, англичане стали разрабатывать атаки немецких войск в районе горы Килиманджаро. Но Леттов-Форбек тем временем эвакуировал большую часть своих отрядов и наиболее ценное оборудования на юг (кстати, чтобы облегчить себе перевозку грузов, немцы даже построили себе ветку узкоколейной железной дороги) и стал без спешки готовиться к продолжению партизанской войны.
Англичане вынуждены были вспомнить уроки англо-бурской войны и вырабатывать тактику противопартизанской борьбы, чтобы защитить стратегически важную Угандийскую железную дорогу. Проведение этой «спецоперации» британцы поручили специалисту – бывшему предводителю бурских повстанцев в период англо-бурской войны генералу Яну Смутсу.
«По обе стороны железной доро¬ги англичане расчистили широкие полосы, которые с внешнего края были огорожены сплошной засекой из колючего кустарни¬ка. Затем, примерно через каждые два километра были устроены крепкие, снабженные искусственными препятствиями блокгаузы, или укрепления, из которых патрули должны были постоянно об¬следовать железнодорожное полотно. Наготове держались особые отряды, силой в роту или больше — для немедленной переброски в специальных поездах при получении сообщения о нападении на какой-либо пункт железной дороги. Кроме того, в нашу сторону были выдвинуты прикрывающие отряды, которые пытались от¬резать наши патрули при их возвращении с железной дороги — как только об этом сообщали шпионы или посты, расположенные на возвышенных пунктах», — вспоминал потом Леттов-Форбек.
Забегая вперед, сразу скажем, что все эти мероприятия англичан не дали в конечном итоге значительных результатов. И даже опыт бывшего партизана генерала Смутса не мог существенно изменить общую картину «малой войны» в Восточной Африке. Здесь мы видим, кстати, один из наиболее явных парадоксов партизанской войны: даже очень опытные вожди партизанского движения, став генералами регулярной армии, в борьбе с партизанами начинали допускать точно те же ошибки и промахи, как и их давние противники.
На высотах юго-восточнее Касигао и вплоть до берега моря и дальше в области прибрежных поселений также были расположе¬ны английские лагеря, против которых, в свою очередь, направ¬лялись действия германских патрулей и «летучих отрядов». Леттов-Форбек стреми¬лся непрерывно вредить противнику, заставляя его принимать меры защиты и, таким образом, связать его силы именно здесь, в области Угандийской железной дороги. С этой целью были созданы опорные пункты для немецких бое¬вых патрулей; в первую очередь — от побережья до Мбуджуни (на дороге Тавета - Вой). Такая же работа производилась и в бо¬лее северном районе. Неприятельский лагерь у Мзимы в верховье реки Тсаво и его сообщения с тылом, шедшие вдоль этой реки, являлись постоянными объектами диверсий, осуществ-ляемых как патрулями, так и более крупными отрядами немцев.
Тем не менее, в марте 1916 года генерал Смутс начал решительное наступление двумя колоннами от границы с Кенией в глубину немецких владений, при поддержке английских и бельгийских войск. К августу подразделения буров достигли гор Морогоро и перерезали железную дорогу, соединявшую порт Кигома на озере Танганьика с морским побережьем. Чтобы не попасть в окружение, немцы были вынуждены оставить противнику Дар-эс-Салам и отступить на юг, в долину реки Руфиджи. Впрочем, на этом основные успехи буров и закончились: люди были вымотаны тяжелыми переходами и, кроме того, вряд ли все буры из недавних врагов Британской империи стали ее ярыми союзниками, готовыми отдать жизнь за английскую королеву. В скором времени сам генерал Смутс был отозван из Африки, а следом за ним уехали и большинство южноафриканцев.
Покидая Восточную Африку, Ян Смутс был искренне уверен, что Леттов-Форбек долго не продержится, однако все получилось совсем наоборот. После отъезда Смутся, главного специалиста англичан по борьбе с партизанами, у немцев остался только один основной противник – недостаток продуктов, боеприпасов и фуража. Впрочем, со всеми этими трудностями немецкие «рейнджеры» уже научились справляться. Запасы продовольствия пополнялись с помощью охотничьих команд, добывавших в степи буйволов, слонов и антилоп. Сахар заменили большим количеством дикого меда, а соль смогли получать, выпаривая на берегу морскую воду. Африканские женщины пряли из местного хлопка ткань, которая шла на пошив одежды, мастерские шили обувь из кожи убитых животных, и даже дизельное топливо местные умельцы научились гнать из кокосовых орехов.
Тактика и стратегия Леттов-Форбека полностью укладываются в каноны классической партизанской войны – организованно отступая перед превосходящими силами противника, германские отряды постоянно искали возможности нанести своему врагу ущерб. Впрочем, закваска прусского офицера, воспитанного на теории «классической» войны Клаузевица, иногда давала себя знать и тогда Леттов-Форбек отваживался на открытый бой. Все же отрядам полковника Леттов-Форбека удалось провести еще несколько удачных операций. В конце 1917 года примерно триста европейцев и тысяча семьсот аскари – главные силы германцев – направились в долину реки Рувима, которая служила границей между Германской Восточной Африкой и Мозамбиком (тогдашней португальской колонией). Там они быстро и эффективно атаковали большой гарнизон португальцев. Большинство солдат этого гарнизона составляли плохо обученные и не обстрелянные новобранцы, которые, оказавшись под ударами с нескольких сторон, быстро сдались. Победителям достались многочисленные трофеи: продовольствие, патроны, пулеметы и винтовки. Эти приобретения избавили кайзеровцев от большинства наболевших проблем. Сам Леттов-Форбек даже получил от своих офицеров редкостный в условиях партизанской войны рождественский подарок – настоящую кровать с чистым бельем и противомоскитной сеткой.
Июль 1918 года ознаменовался еще одним оперативным успехом немцев и их чернокожих аскари, которые захватили один из наиболее важных железнодорожных узлов. Чтобы сбить со следа преследующие их британские части и избежать трудной переправы через большую реку Замбези, германцы резко изменили направление своего движения и быстрым маршем двинулись на север. Однако здесь произошло непредвиденное: удар нанес враг невидимый и беспощадный – распространенный тогда «испанский грипп». Большая часть немецких отрядов оказалась поражена этим инфекционным заболеванием. После эпидемии в распоряжении Леттов-Форбека осталось всего менее двух сотен немцев и около полутора тысяч аскари.
Стремясь всеми силами оторваться от врага и дать передышку ослабленным после эпидемии бойцам, полковник повел свои войска через северный берег озера Ньяса на территорию Британской Родезии. О том, что этот новый партизанский рейд проходил вполне успешно, говорит хотя бы такой факт: 11 ноября 1918 года, в тот самый день, когда обессиленная войной Германия вынуждена была пойти на перемирие, колониальные войска кайзера под командованием Леттов-Форбека с боем взяли населенный пункт Касама. Но это уже был последний боевой успех немецких «партизан» – на следующий день британский генерал Девентер, главнокомандующий военными силами региона, официально уведомил Леттов-Форбека о прекращении боевых действий.
Показателем эффективности военного руководства немецкого полковника может служить уже тот факт, что к моменту капитуляции Германии колониальные войска Восточной Африки, ослабленные недавней эпидемией и тяжелыми рейдами по вражеской территории, насчитывавшие всего полторы сотни европейцев и чуть больше тысячи туземных солдат, морально и физически вполне были способны на дальнейшее длительное ведение партизанской войны.
В 1920-30-е годы русский перевод книги кайзеровского полковника входил в число основных источников при подготовке советских диверсантов – наравне с книгами Дробова, Каратыгина, Дениса Давыдова и Лоуренса Аравийского.
*  *  *
Октябрьский переворот 1917 года, кардинальным образом изменивший весь ход русской истории, не мог не отразиться на всей военной теории в целом и тем более на подходе к ведению вооруженной борьбы в тылу врага. На первом же этапе развития теории и практики партизанства выделились два подхода – чисто профессиональный, военный, и классовый.
В основу классового подхода к партизанской войне было положено понимание В.И. Лениным этой формы вооруженной борьбы, изложенное им в 1906 году в работе «Партизанская война». Кстати сказать, основоположники научного коммунизма Карл Маркс и Фридрих Энгельс еще в середине XIX века осознали, что революционная война уже не может быть ограничена баррикадными боями. В особенности это подчеркивал Энгельс, который был автором многочисленных теоретических работ по военной науке. Однако сам он полагал, что буржуазная демократия с помощью всеобщих выборов в конце концов предоставит пролетариату большинство в парламенте и тем самым совершенно легально переведет буржуазный строй в бесклассовое общество. Маркс, в отличие от своего друга, не верил в возможность мирного перехода к коммунизму (заметим: не без оснований), поэтому высказывался так: «Народ, который хочет завоевать себе независимость, не может ограничиться обычными способами ведения войны. Массовое восстание, революционная война, партизанские отряды – вот способы, при которых маленький народ может одолеть большой; только так более слабая армия может противостоять и более сильной, и   лучше организованной».
Ленин, будучи прагматиком до мозга костей, быстро осознал неизбежность насилия и кровавых революционных гражданских войн, а потому полностью одобрял партизанскую войну как необходимую составляющую революционного процесса. Для него партизанская война просто была одним из методов ведения войны гражданской, поэтому вопрос вести и нет «малюю войну» в интересах революции не стоит, он касается лишь чисто стратегического и тактического моментов в конкретной политической ситуации. 
С точки зрения теоретиков революционного движения партизанская война, ведущаяся с освободительными целями, представляет собой примерно следующее. Ведение партизанской войны, в отличие от разнообразных путчей и переворотов, в гораздо большей степени зависит от целого ряда факторов. По опыту партизанских повстанческих действий основными факторами являются наличие революционной ситуации в стране либо предпосылок к ней, четкое осознание партизанами целей и задач революционной войны, широкая поддержка основной массы населения.
Гражданская война в России 1918-1921 гг. с ее многочисленными партизанскими отрядами всех цветов – красными, белыми, зелеными – снова после многолетнего перерыва заставила вспомнить о законах «малой войны». В течение нескольких лет Россия представляла собой огромное поле битвы, на котором практически одновременно осуществлялась иностранная интервенция, часть территории страны находилась в состоянии оккупации внешним противником, а на остальном пространстве шла ожесточенная гражданская война. На каждом очередном этапе в тылу у каждого из противников вспыхивали восстания и возникало партизанское движение. Больше того, во многих случаях партизаны на конкретной местности сохраняли полную политическую автономию и воевали против любых властей. Это именно то явление, которое Ленин назвал «партизанщиной». По некоторым данным, в 1918-1920 годах в тылу у интервентов и белогвардейцев действовало свыше 700 тыс. только «красных» партизан, сведенных в армии, дивизии и полки, а также действовавших отдельными отрядами.
На Украине и в Белоруссии партизанское движение возникло в 1918 году, с началом оккупации этих районов австро-германскими интервентами, и характеризовалось сочетанием острой классовой и национально-освободительной борьбы. Уже в феврале в Черниговской и соседних губерниях (район Гомель — Новозыбков — Чернигов) начал активные действия партизанский отряд Н. А. Щорса. К лету 1918 года партизанское движение приобрело достаточно широкий размах. В июне вспыхнули восстания против оккупантов и гетманщины, охватившие всю Киевщину и прилегающие губернии (там действовало около 30 тыс. партизан во главе с В. С. Балясом и др.). Для его подавления было брошено до 2 немецких дивизий. После упорных боев в начале августа партизаны были вынуждены уйти на левобережье Днепра, а затем в нейтральную зону между Украиной и РСФСР. Главной движущей силой партизанства на Украине были рабочий класс и трудовое крестьянство; однако в нём участвовали также зажиточные и даже кулацкие слои (характерный пример – Н. И. Махно).
Руководство партизанами на Украине осуществлял вначале Народный секретариат, а затем Всеукраинский центральный военно-революционный комитет, созданный по решению 1-го съезда КП(б)У (июль 1918). На съезде было принято решение о подготовке вооруженного восстания против оккупантов и диктатуры гетмана Скоропадского. 6 августа началось восстание на Черниговщине, которое возглавил Центральный военно-повстанческий штаб во главе с Н. Г. Крапивянским. Однако восстание потерпело неудачу, и восставшие отошли в нейтральную зону. Пленум ЦК КП (б) У (8—9 сентября) вскрыл причины этой неудачи, подверг критике действия Центрального ревкома, который без достаточной подготовки отдал (по инициативе А. С. Бубнова и Г. Л. Пятакова) приказ о всеобщем восстании в обстановке, когда Советская Россия, связанная условиями Брестского мира, не могла оказать украинскому народу эффективной военной помощи. В нейтральной зоне по указанию пленума началось формирование двух украинских повстанческих дивизий из добровольцев и партизан в районе Сураж — Новгород-Северский — Рыльск. 2-й съезд КП (б) У (октябрь 1918) призвал усилить работу в массах, готовить их к боям за Советскую власть. В ноябре 1918 развернулось наступление советских войск на харьковском и киевском направлениях, которое поддерживалось партизанами в тылу врага. Ещё до подхода советских войск повстанцами были освобождены Екатеринослав (ныне Днепропетровск), Конотоп, Павлодар, Полтава и др. В начале 1919 большая часть Украины была освобождена Красной Армией во взаимодействии с партизанами от интервентов и петлюровцев.
В Белоруссии в 1918 году активно действовали партизаны в Минской, Витебской и Могилёвской губерниях. Большую роль в развёртывании партизанства сыграли местные партизанские организации. Для осуществления централизованного руководства на конференции коммунистических организаций оккупированных районов Белоруссии и Литвы (август 1918 года) был создан Краевой комитет. Правильная тактика позволила к осени вовлечь в партизанскую борьбу значительные массы трудящихся. Опираясь на поддержку партизан, советские войска 10 декабря 1918 года освободили Минск, а 5 января 1919 года — Вильнюс. Партизанское движение явилось одной из причин поражения австро-германской оккупации на Украине, в Белоруссии и Прибалтике.
В период деникинской оккупации партизанами на Украине руководило Зафронтовое бюро ЦК КП(б)У во главе с С. В. Косиором (учреждено в июле 1919 года), непосредственное руководство осуществляли РВС и Главный штаб повстанческого движения. В октябре 1919 года Зафронтбюро дало директиву партизанам начать активные действия, в результате которых были освобождены Новомосковск, Полтава, Казатин, Кременчуг и др. В декабре 1919 года в тылу деникинских войск на Украине действовало свыше 50 тыс. партизан.
Важную роль во время борьбы с белогвардейскими армиями генерала А. И. Деникина играло партизанское движение на Дону, Северном Кавказе и в Причерноморье. Партизанское движение на Дону осуществлялось через Донское бюро (создано осенью 1918 года), которое позже было подчинено политотделу Южного фронта. В Причерноморье во главе партизан стоял подпольный Северно-Кавказский комитет партии в Екатеринодаре, при котором был создан военно-революционный штаб, координировавший действия партизанских отрядов. Активную работу проводил Новороссийский подпольный комитет РКП (б). В июле 1919 года Северно-Кавказский и Новороссийский комитеты созвали подпольную конференцию, на которой были созданы главный и районные штабы. 15-тысячная «красно-зелёная» армия в этом районе вела успешные бои с белогвардейцами, нарушала перевозки по ж. д. Майкоп — Туапсе. Значительный размах приобрело партизанство на Ставропольщине под руководством Кавказского краевого комитета РКП (б). Борьбу горцев Дагестана возглавлял Дагестанский областной комитет РКП(б) во главе с У. Буйнакским и Д. Кормасовым. В организации партизан на Северном Кавказе большую роль сыграли Н. Ф. Гикало, Б. Э. Калмыков, С. М. Киров, Ф. И. Махарадзе, Г. К. Орджоникидзе, А. Шерипов и др. Действия партизан на Северном Кавказе отвлекли значительные силы деникинцев и оказали помощь советским войскам в срыве вражеского наступления на Астрахань.
Партизанское движение на Урале, в Казахстане, Сибири и на Дальнем Востоке началось летом 1918 года. Отряды уральских рабочих и крестьян, ведя партизанские действия, оказывали упорное сопротивление белогвардейцам и мятежным чехословацким войскам. Наиболее знаменательным событием явился рейд партизанской армии под командованием Н. Д. Каширина и В. К. Блюхера из района Оренбурга через Южный Урал на соединение с 3-й армией Восточного фронта. В конце 1918 — начале 1919 года в Омске, Канске, Енисейске, Тюмени произошли восстания рабочих и мобилизованных крестьян. Характер действий партизан в этих районах отражал социальную неоднородность крестьянства. Для оказания помощи коммунистам Сибири и Дальнего Востока ЦК РКП (б) 17 декабря 1918 года создал Сибирское бюро ЦК (Ф. И. Голощёкин, А. А. Масленников, А. Я. Нейбут и др.). 19 июля 1919 года ЦК РКП(б) принял решение о развитии партизанского движения в Сибири, об объединении партизанских отрядов в крупные соединения и координации действий партизан и Красной Армии.
Наибольшего размаха партизанство достигло в Алтайской и Енисейской губернии. В Алтайской губернии летом 1919 года партизаны объединились в Западно-Сибирскую крестьянскую Красную Армию (около 25 тысяч чел.) во главе с Е. М. Мамонтовым и И. В. Громовым, которая действовала в районе Славгород — Алейск — Рубцовск; в др. районах Алтая действовали Чумышская и Горно-Алтайская партизанские дивизии. В Енисейской губернии весной 1919 года была создана 1-я крестьянская армия во главе с А. Д. Кравченко и П. Е. Щетинкиным. Юго-восточнее Енисейска в начале 1919 года возникла Тасеевская советская партизанская республика. Партизаны боролись также в районах Тайшета, Томска, Черемхово, Иркутска, парализуя движение по Сибирской ж. д. К осени 1919 года колчаковский тыл в Сибири был полностью дезорганизован. Около ста тысяч сибирских партизан ещё до подхода Красной Армии освободили обширные районы от белогвардейцев.
На Дальнем Востоке, оккупированном японскими и американскими интервентами, наиболее крупными объединениями партизан были Амурская армия и Восточно-Забайкальский фронт. В Забайкалье осенью 1919 против семёновщины и японских интервентов действовали партизаны под командой П. Н. Журавлёва. В начале 1920 года силы партизан были объединены в два корпуса, которые помогли Народно-освободительной армии Дальневосточной республики (ДВР) освободить в октябре Читу. В Амурской области борьбу партизан возглавляли В. А. Бородавкин и С. С. Шилов. В феврале 1920 партизаны (до 20 тысяч человек) освободили Амурскую область.
Партизанами Приморья руководили посланцы Далькрайкома РКП (б) С. Г. Лазо, В. М. Сибирцев, А. А. Фадеев и др. В начале 1920 года партизаны освободили Хабаровск и Владивосток, но после так называемого меркуловского контрреволюционного переворота в мае 1921 года партизанам снова пришлось взяться за оружие. Активные боевые операции партизан оказали большую помощь армии ДВР в освобождении Дальнего Востока в 1922 году.
Вообще нужно сказать, что партизанское движение, охватившее сотни тысяч рабочих и крестьян, сыграло действительно значительную роль в Гражданской войне. Оно дезорганизовало тыл белогвардейцев и интервентов и оказало значительную помощь Красной Армии в разгроме врагов.
*  *  *
Как уже говорилось выше, нигде в период интервенции и гражданской войны партизанское движение в России не достигало такого мощного размаха, как на Дальнем Востоке и в Сибири. Это объясняется главным образом тем, что на Дальнем Востоке и в Сибири трудовое население вплотную столкнулось с иностранными интервентами и непосредственно ощутило реальную опасность порабощения. Известную роль сыграло также и то обстоятельство, что дальневосточный крестьянин (так же, как и сибирский), непосредственно не испытывавший помещичьего гнета царской России, тем более не мог примириться с порядками насилия и произвола.
Центральный Комитет партии большевиков установил и постоянно поддерживал связь с подпольными партийными организациями Дальнего Востока. Через специальных уполномоченных ЦК информировал дальневосточные партийные организации о положении на фронтах Советской республики, о победах Красной Армии, об очередных задачах партии. Так, 19 июля 1919 г. Центральный Комитет утвердил специальный план развертывания партизанской борьбы в Сибири. Для улучшения непосредственного руководства борьбой против интервентов было создано Дальбюро ЦК РКП (б).
Для руководства борьбой против интервентов и белогвардейцев же были созданы три областных подпольных центра — во Владивостоке, Хабаровске и Благовещенске. Однако наличие крупных гарнизонов войск интервентов и жестокий террор неизбежно суживали работу партийных организаций в городах, поэтому центр тяжести этой работы переносился на периферию. Значительные силы коммунистов работали в деревнях и селах. Здесь, держа связь с городом, они вели работу с массами, поднимая самые широкие слои трудового крестьянства и казачества на народную войну против интервентов и белогвардейцев.
В резолюции Сибирской партийной подпольной конференции по тактическим вопросам указывалось: «Методы революционной борьбы в Сибири определяются необходимостью уничтожения вооруженной силы буржуазной реакции и практикой борьбы, усвоенной и применяемой в данное время массами, и обстановкой борьбы в условиях военной диктатуры: 1) главный метод — организованное вооруженное восстание рабочих, крестьянских и солдатских масс, имеющее целью установить в обширных районах и, если возможно, во всей Сибири Советскую власть; 2) всесторонняя поддержка стихийно начинающихся восстаний крестьянских, рабочих и солдатских масс и введение этих восстаний в организационное русло с целью возможно большего расширения базы восстания и восстановления в районах Советской власти; 3) партизанская война, вовлекающая массы в активную борьбу, отвлекающая значительные силы белых на поддержание «порядка», уничтожающая пути и средства сообщения, запасы снабжения, дезорганизующая тыл противника; 4) саботаж во всех областях хозяйственной жизни страны, парализующий организацию и передвижение боевых сил белых; 5) усиленная агитация среди рабочих, крестьянских и, самое важное, солдатских масс, подталкивающая их к активной борьбе и разлагающая организованную живую силу противника в тылу и на фронте; 6) агитация среди иностранных военных частей, находящихся в Сибири».
На местах все члены партии разбивались на десятки или «пятки», которые выбирали своего десятского или пяткового. На конференции десятских (пятковых) избирался общегородской (или общезаводской) комитет. В организациях, имевших значительное количество членов партии, создавались районы и выбирались, помимо общегородского, районные комитеты.
При общегородском и районных комитетах партии также создавались военно-революционные штабы, крестьянские секции, секции Красного Креста и паспортные бюро. Общегородские штабы состояли из следующих отделов: мобилизационно-организационного, снабжения, разведки, связи, оперативного, санитарного. Работа всех звеньев партийной организации должна была строиться на основе жесткой централизации, а штабов — на началах военной дисциплины. Значительное внимание было уделено конспирации, несоблюдение которой каралось военно-полевым партийным судом.
Для успешной подготовки восстания и развертывания партизанской борьбы специальная инструкция предусматривала создание в каждой деревне тайного революционного комитета из 5-10 грамотных и способных земледельцев и ремесленников. При этом в первую очередь должны были привлекаться старые фронтовики, бывшие во время революции на фронте и в больших городах и состоявшие там в партийных большевистских и солдатских организациях.
Деревенские комитеты должны были объединяться и создавать районные революционные штабы, связанные непосредственно с губернским или областным военно-революционным штабом, организуемым партийным комитетом. Районный штаб мог иметь отделы: 1) оперативный — для руководства действиями партизанских отрядов, 2) связи, 3) разведки. В момент развертывания повстанческого движения районный штаб во главе с председателем — комиссаром губернского или областного штаба мог стать военно-революционным комитетом, взяв на себя всю полноту военной и гражданской власти в своем районе.
Партизанские отряды рекомендовалось создавать из проверенных и активно сочувствующих Советской власти крестьян, представителей национальных меньшинств, красноармейцев, бежавших из плена, скрывающихся в деревнях рабочих, а также из призывников, уклоняющихся от мобилизации в белую армию. Наряду с организацией партизанских отрядов районные штабы должны были приобретать оружие, боеприпасы и другие военные материалы, а также заготовлять продовольствие, фураж, подготавливать транспортные средства.
В другой инструкции «для революционно-партизанских и повстанческих отрядов», также принятой на конференции, указывались боевые задачи отрядам. Они должны были: «а) захватывать склады оружия и снаряжения на линии ж. д. в слабо охраняемых городах; б) захватывать денежные средства в местах хранения крупных сумм...; в) разрушать средства и пути сообщения и передвижения противника — подрывать мосты, разрушать линию ж. д., уничтожать пароходы, баржи, разрушать станции, мастерские со всеми их техническими приспособлениями, уничтожать телеграф, взрывать шахты и т. д., уничтожать предметы продовольствия противника; г) готовить крестьян к революционной мобилизации и в случае надобности их мобилизовать, уничтожать отдельные отряды белых; д) помогать ближайшим другим партизанским отрядам, причем мелкие отряды должны стремиться объединиться для выполнения более серьезных операций, захватов».  Обращалось внимание на установление правильных взаимоотношений партизанских отрядов с местным населением, исключающих проявление какого бы то ни было произвола.
Особое значение инструкция придавала установлению твердой военной дисциплины в партизанских отрядах и во всей системе партизанского движения. Она требовала беспрекословного выполнения приказов вышестоящих штабов, комитетов и командиров отрядов. В инструкции указывалось, что каждый отряд должен организовать из трех или пяти человек Полевой революционный суд, который рассматривает дела белогвардейцев, контрреволюционеров и провинившихся членов партизанских отрядов. Суд имел право выносить приговоры вплоть до смертной казни.
19 октября 1918 года крестьяне поселка Средне-Белое первыми вступили в бой с белогвардейским отрядом, прибывшим для изъятия оружия, и разбили его. Подошедшее к белым подкрепление также потерпело неудачу.
К концу ноября 1918 года в Амурской области наметились три основных центра по руководству борьбой: подпольный штаб в Благовещенске, штаб 1-го района на территории западнее реки Зея и штаб 2-го района на территории восточное Зеи. Штаб 1-го района располагался в тайге в верховьях реки Юхты; штаб 2-го района не имел постоянного места — он переходил из села в село.
Взяв курс на массовый характер движения, районные штабы проводили большую агитационную и пропагандистскую работу. Они собирали сельские сходы, на которых крестьяне принимали резолюции с требованиями восстановить Советы, заявляли о поддержке штабов и готовности выступить по их приказу на борьбу с интервентами и белогвардейцами. В течение октября-декабря 1918 года было проведено свыше ста таких сельских сходов.
Собирая подобные резолюции, штабы предполагали при помощи их потребовать от консульского корпуса увода из края без кровопролития всех войск интервентов; не допустить влияния белогвардейцев на население области и вовлечь все крестьянское население в активную борьбу против интервентов и белогвардейцев. Одновременно ставилась задача добиться от крестьян выполнения распоряжений штабов и саботирования приказов белогвардейских властей в отношении мобилизации людей, лошадей, подвоза хлеба и других продуктов, а также дров, фуража, вооружения и т. п.
Толчком к вооруженному выступлению послужило восстание крестьян в селе Мазаново, вспыхнувшее 7 января 1919 года в результате издевательств интервентов над местными жителями. Хотя это восстание, по мнению руководителей партизанского движения, было преждевременным, но, уступая настойчивым требованиям восставших, Сахатинский волостной штаб отдал приказ о немедленной мобилизации своих сил. Около тысячи вооруженных партизан выступили в тот же день на помощь мазановцам, разгромили японский отряд и, заняв село, восстановили в нем Советскую власть. В мазановском бою было убито до шести десятков японцев; остальные бежали в г. Свободный. Одновременно партизаны разгромили казачий карательный отряд и освободили арестованных этим отрядом рабочих.
Советская власть существовала в Мазанове три дня. 9 января интервенты и белогвардейцы направили против повстанцев значительные силы и снова захватили Мазаново, подвергнув расправе оставшихся в нем жителей. Они расстреляли орудийным огнем село Сахатино и выжгли близлежащие села. За несколько дней интервенты убили более трехсот мирных жителей; остальные бежали в тайгу. Расправа иностранных палачей в Мазаново и Сахатино всколыхнула население других сел. Нарастало массовое выступление во многих пунктах области.
Для подавления разраставшегося повстанческого движения интервенты двинули в область крупные силы из состава 14-й японской пехотной дивизии. В первых числах февраля 1919 года произошло несколько столкновений партизан 2-го района с японскими войсками. Наиболее крупным из них было столкновение 4 февраля 1919 года под Виноградовской заимкой.
Партизаны 2-го района имели к этому времени около 2 тыс. человек под командованием И. Безродных. Этими силами они устроили засаду японо-белогвардейскому отряду, насчитывавшему около пятисот человек пехоты, два эскадрона конницы с двумя пулеметами и двумя орудиями. Вооружение партизан было самое различное — от шомпольных дробовиков до трехлинейных винтовок; артиллерии и пулеметов не было совсем. Однако численное превосходство и удобные позиции, занятые в лощине, по которой пролегал путь вражеского отряда, давали основание надеяться на успех. Но преждевременный выстрел по головной походной заставе противника сорвал замысел партизанского командования, намеревавшегося пропустить вперед разведку и охранение врага и нанести внезапный удар по его основной колонне. Японцы развернули свои главные силы и под прикрытием артиллерийского огня начали наступление. Партизаны встретили их ружейным огнем. Первая цепь противника была полностью уничтожена. Японцы выдвинули вторую цепь. Но и эта цепь, продвинувшись несколько дальше первой, вынуждена была залечь на открытой снежной поляне, представляя прекрасную мишень. Огонь партизан не давал противнику возможности подняться. Бой принял затяжной характер и длился около пяти часов. Израсходовав ограниченный запас патронов, партизаны отступили, но и японцы, понеся значительные потери, также начали отходить. Противник потерял около четырехсот человек убитыми, в том числе двух офицеров. Потери партизан были значительно меньше — 36 убитыми и 18 ранеными.
После боя под Виноградовской заимкой партизаны стали ждать сообщений о начале восстания в Благовещенске, чтобы двинуться туда. Областной военно-революционный штаб планировал ворваться в Благовещенск хотя бы на несколько дней, чтобы пополнить скудное вооружение партизан за счет военных складов. Не получив ожидаемых сообщений, штаб отменил наступление на город, так как считал, что без поддержки изнутри взять Благовещенск, при наличии в нем крупного японского гарнизона, невозможно. Поэтому было решено оттянуть силы на север и двигаться на соединение с партизанами 1-го района, захватывая по пути населенные пункты с небольшими гарнизонами интервентов и постепенно увеличивая за их счет боевые запасы.
Однако, несмотря на безрезультатный исход первого крупного столкновения с японскими войсками, силы партизан быстро росли. К партизанам присоединялись восставшие крестьяне окрестных сел и деревень. В начале февраля была установлена связь со штабом 1-го района, располагавшимся в деревне Мал. Пера. Получив сообщения о событиях во 2-м районе, штаб 1-го района развернул деятельную подготовку к восстанию. Было решено объявить мобилизацию всех трудоспособных трудящихся крестьян в возрасте от 18 до 45 лет, ввести на территории района осадное положение и создать военно-полевой суд. Намечалось нанести двойной удар силами 1-го и 2-го районов по гарнизону интервентов в г. Свободном. Однако из-за несогласованности действий операция по овладению г. Свободным не состоялась. 14 февраля 1919 года в деревне Мал. Пера произошло объединение партизанских сил обоих районов в партизанскую армию, в связи с чем была проведена реорганизация штабов и командования, выбран военный совет. Численность партизанской армии достигала 8 тыс. человек. Командующим армией был выбран Драгошевский.
Между тем японское командование решило окружить район концентрации главных партизанских сил и предприняло одновременное наступление с нескольких направлений. Из Благовещенска направлялся 32-й пехотный полк, из Свободного по железной дороге двигался сильный отряд японо-белогвардейцев, по Серебрянскому и Ново-Ивановскому трактам — отряд японцев, по Шимановскому тракту — отряд белоказаков. Все пути отхода партизанской армии были заняты противником. Она оказалась в кольце. Оставался один выход — пробиться через Амурскую железную дорогу и уйти на север.
Выходя из окружения, партизанская армия натолкнулась в районе деревни Чудиновка и разъезда Юхта на крупные силы японцев. В 20-х числах февраля здесь развернулись жаркие бои, завершившиеся победой партизан. В этих боях партизаны, в отличие от Виноградовского боя, показали большую организованность и гибкость тактики. В этом отношении особый интерес представляет бой под Чудиновкой. Японцы устроили на пути движения партизанской армии засаду на сопках восточного берега реки Перы в составе пехотного батальона с двумя орудиями. Партизанская разведка обнаружила противника. В сильный мороз под прикрытием густого тумана, поднимавшегося с речной наледи, партизаны частью сил обошли вражескую засаду, внезапным ударом с тыла захватили батарею, а затем атаковали японцев с фронта. Разгром противника был довершен своевременно введенной в бой конницей.
Для того чтобы восстановить положение, японское командование направило к разъезду Юхта семь эшелонов своих войск и два бронепоезда. В результате ожесточенного боя, продолжавшегося семь часов, партизанская армия все же прорвалась через железную дорогу и вышла в район Желтого Яра.
В боях под Чудиновкой и Юхтинским разъездом японцы потеряли свыше 1 200 человек убитыми (в том числе одного генерала) и более тысячи ранеными. Потери партизан составляли 142 человека убитыми и 200 ранеными. Партизаны захватили два орудия, более тысячи винтовок, 15 тыс. патронов и другое военное имущество.
Победа, одержанная при прорыве вражеского кольца, вселила в партизан уверенность в своих силах. В конце февраля военный совет партизанской армии решил перейти к наступательным действиям и двинуться к Благовещенску. Двигаясь по густонаселенным районам, армия получала возможность увеличивать свои силы за счет присоединения мелких партизанских отрядов, действовавших на огромной территории Амурской области, вне оперативной связи с главной армией. Таких отрядов в феврале 1919 года насчитывалось 15-20, общей численностью в полторы — две тысячи человек.
В конце февраля партизаны провели два больших боя с интервентами. В первом бою под деревней Белогоркой интервенты были разгромлены. Наскочив на партизанскую засаду, они потеряли свыше 400 человек убитыми, одно орудие, два пулемета и весь обоз. В бою под деревней Павловкой противнику, имевшему превосходство в артиллерии и пулеметах, удалось выйти во фланг партизанских позиций. Партизаны понесли потери и были вынуждены отступить.
В первых числах марта белогвардейская контрразведка раскрыла подпольный большевистский комитет в Благовещенске. Провокатор Розенблат выдал Ф. П. Мухина, за голову которого была обещана крупная сумма, а вместе с ним и других коммунистов. 7—8 марта белогвардейцы арестовали 66 руководящих подпольных работников. 9 марта Ф. Н. Мухин был убит белогвардейцами по дороге в тюрьму. Провал подпольного центра в Благовещенске и убийство Мухина явились тяжелой утратой для партизанского движения и всего трудящегося населения Амурской области.
Партизанская армия продолжала действовать и укрепляться. После боя под Павловкой она проделала огромный переход по Зейско-Бурейской равнине, двигаясь по маршруту Песчано-Озерское — Чуевка — Тамбовка — Гильчин — Михайловка — Кивдинские каменноугольные копи. В районе копей армия провела ряд мелких стычек с противником и, присоединив к себе несколько сот горняков, двинулась по направлению к ст. Завитой. Выход на железную дорогу был обусловлен необходимостью пополнить за счет вражеских гарнизонов и складов истощившийся запас боеприпасов, а также нарушить переброску неприятельских войск и грузов. После налета на ст. Екатеринославку партизаны двинулись к ст. Бочкарево.
28 марта 1919 года партизанская армия предприняла наступление на Бочкарево с двух сторон и после жестокого боя овладела частью населенного пункта. В этом бою японо-белогвардейский гарнизон потерял около 450 убитыми и ранеными. Однако японцы успели вывезти из Бочкарево склады вооружения и продовольствия. Партизаны, израсходовавшие последние боевые запасы, оказались в тяжелом положении. Ввиду начавшихся весенних полевых работ военный совет и штаб решили распустить армию по домам, оставив на летний период небольшие конные отряды «особого назначения», которые должны были нарушать железнодорожное сообщение и связь противника.
С выходом партизан в апреле 1919 года к селу Натальино (на реке Зея) остатки армии были распущены. Военный совет объявил, что по окончании летних работ вновь будет проведена мобилизация всех сил для захвата Благовещенска.
Так закончился первый период партизанской борьбы в Амурской области — период организации и развертывания повстанческого движения на огромной территории. Из небольших подпольных ячеек создавались партизанские отряды. Объединяясь вокруг организующих центров — районных штабов, эти отряды выросли в настоящую партизанскую армию, насчитывавшую к весне 1919 года свыше 10 тыс. активных бойцов и имевшую единое командование. Партизаны нанесли интервентам и белогвардейцам значительные потери, истребив до 17 600 человек. Были скованы значительные силы врага, который, несмотря на превосходство в численности и вооружении, оказался в конечном счете бессильным задушить разраставшееся движение.
Но вместе с тем первый период партизанской борьбы на Амуре выявил ряд существенных недочетов: партизанская армия недостаточно парализовала железную дорогу и телеграфную связь врага; во время боев и переходов слабо поддерживалась связь с центрами и отдельными отрядами партизан; армия имела малочисленную кавалерию и очень большой обоз (до 3 тысяч повозок), что затрудняло маневр; командный состав выбирался, а не назначался; была слабо организована разведка противника (на удалении не более 20-40 км); недостаточно была развернута агитация среди солдат вражеских частей; слабо конспирировалась работа штабов, в результате чего армия теряла активных работников и противник имел возможность обнаруживать местонахождение партизанских сил.
Опыт показал также, что создание больших, малоподвижных партизанских соединений, оперирующих на оккупированной противником территории компактной массой, нецелесообразно.
Оккупанты, обладая численным превосходством и удерживая в своих руках важнейшие дороги, имели возможность изолировать такую партизанскую армию и блокировать ее. Неприемлемыми оказались и многие из тех методов и приемов борьбы, которые свойственны действиям регулярной армии в условиях резко очерченной линии фронта, в частности позиционные формы боевых действий.
Поэтому перед руководителями партизанского движения встала задача реорганизовать партизанские отряды и изменить тактику их действий, что потребовало большой и кропотливой работы.
Летом 1919 года на территории Амурской области было несколько мелких отрядов партизан. Деятельность их была преимущественно диверсионной. Только некоторые из них, более крупные по своему составу, такие, как отряд «Черный ворон», отряд «Старика», имели несколько стычек с японо-белогвардейцами. Одновременно проводилась подготовка к новой осенне-зимней кампании. В середине августа в деревне Албазиновке состоялся созванный по инициативе коммунистов съезд представителей партизанских отрядов Амурской области. Вся область была разделена на четыре района: первый — между реками Зеей и Томью; второй — между реками Томыо, Зеей, Амуром и Буреей; третий — между реками Бурсей и Архарой; четвертый — в междуречье Амура и Зеи. Руководство каждым районом осуществлял районный военно-полевой коллектив. Основной боевой единицей признан был отдельный партизанский отряд численностью не свыше 200 человек. Отряды объединялись по своим районам в четыре армии без промежуточных инстанций (полков, бригад, дивизий и т. п.). Военно-полевой коллектив пополнил старые и сформировал новые партизанские отряды, обратив особое внимание на повышение их боеспособности и дисциплины. Были организованы специальные команды по разрушению железных дорог, а также заградительные отряды для нарушения работы вражеского судоходства.
В конце августа штаб Областного военно-полевого коллектива разработал план грандиозной операции одновременного разрушения Амурской железной дороги на протяжении около полутора тысяч километров от станции Ерофей Павлович до станции Бира. Эта операция под названием «Капитальный ремонт Амурки» имела целью вывести из строя Амурскую железную дорогу и одновременно проверить способность партизан к проведению крупных операций подобного рода. Штаб проделал колоссальную подготовительную работу. Все участки дороги подверглись детальному изучению и описанию. Отрядам были заранее указаны исходные районы, маршруты движения и объекты нападения. Подготовка к операции завершилась инструктивным совещанием командиров отрядов.
В ночь на 30 августа 1919 года на протяжении сотен километров Амурской железной дороги загорелись железнодорожные мосты и путевые сооружения. Только на перегоне Архара — Есауловка было сожжено 44 моста; на участке Екатеринославка — Завитая были уничтожены все мосты и ремонтные казармы. Дорога перестала действовать. Чтобы помешать противнику быстро восстановить разрушенное, партизаны и после операции продолжали совершать диверсионные налеты на дорогу.
В сентябре Архаро-Буреинский партизанский отряд сжег 59 мостов и прервал телеграфное сообщение от станции Бурея до станции Облучье.
В первых числах октября оперативный отдел военно-полевого коллектива за каждым отрядом закрепил определенный участок железной дороги. Отряды обязаны были мешать восстановительным работам интервентов и систематическими налетами разрушать железнодорожное полотно, мосты и телеграф. Для этой же цели были выделены специальные типовые подрывные команды, каждая из которых состояла обычно из семи человек с девятью лошадьми, две из которых предназначались для перевозки горючего материала.
Едва интервенты успевали починить один мост и перейти ко второму, как первый снова оказывался разрушенным. Уберечь мосты не помогали и японские бронепоезда, специально выделенные интервентами для охраны дороги, так как они часто попадали в ловушки, оказываясь отрезанными между внезапно разрушенными участками. Чтобы разрушить путь на большом расстоянии, отряды выбирали участки с высокими насыпями, затем сдвигали к краю полотна несколько звеньев рельсов вместе со шпалами и ставили их на ребро. Под действием собственной тяжести рельсы с грохотом падали вниз, увлекая за собой остальные звенья.
Партизаны срывали перевозки войск интервентов для колчаковского фронта, не давали им возможности перебрасывать свои части и против партизанских отрядов. Даже рис для японских гарнизонов, расположенных вдоль железной дороги, противник вынужден был доставлять под усиленной охраной гужевым транспортом. Колчаковский министр путей сообщения Устругов в секретном докладе «верховному правителю» в октябре 1919 года доносил: «На Амурской железной дороге с февраля с. г. до конца сентября, не считая повреждений на отрезанной в настоящее время от управления дороги западной ее части, были триста двадцать девять случаев сожжения мостов общей длиной 3781 погонных саженей, причем только в августе и сентябре сожжено 146 мостов».
Одновременно с действиями партизан на Амурской железной дороге Областной военно-полевой коллектив начал с половины сентября 1919 года подготовку к новому наступлению на Благовещенск. Была объявлена мобилизация мужского населения в возрасте от 20 до 30 лет и разработан следующий план действий. Два отряда («Ворона» и Юшкевича) должны были парализовать наступление белогвардейцев со стороны сел Ивановка, Тамбовка. Одному отряду с двумя пулеметами надлежало преградить подход белогвардейцев со стороны г. Зеи. Отряд «Красных орлов» должен был вести наступление на Благовещенск; в то же время Архаро-Буреинский отряд и отряд Никитина — наступать на станции Бурея, Завитая и Бочкарево. Одновременно в Благовещенске должно было произойти восстание под руководством коммунистической подпольной организации.
10 октября на заседании Областного военно-полевого коллектива совместно с представителями районных и отрядных коллективов было решено предпринять общее выступление партизанских отрядов в соответствии с разработанным планом.
16 октября отряды «Красных орлов», Юшкевича и Архаро-Буреинский после небольшой перестрелки с белоказачьим гарнизоном заняли деревню Успеновку (северную) и повели наступление на юг. Белоказаки стянули крупные силы и также перешли в наступление. В результате развернувшегося пятичасового ожесточенного боя противник потерпел поражение и был отброшен на юго-восток к деревне Николаевке. Партизаны, захватив трофеи, продвинулись до деревни Ерковцы. Здесь военно-полевой коллектив окончательно уточнил план наступления на Благовещенск и поручил командованию партизанскими войсками разоружить близлежащие контрреволюционные казачьи хутора.
Однако дальнейшие события резко изменили обстановку. В 20-х числах октября белогвардейцам удалось раскрыть подготовку к вооруженному восстанию в Благовещенске. Они арестовали и расстреляли 16 активных членов подпольного центра. С провалом благовещенской подпольной организации план действий военно-полевого коллектива был нарушен.
Одновременно интервенты решили зажать партизанские силы в районе Ерковцы с двух сторон. 25 октября японские гарнизоны сел Ивановки и Песчано-Озерского начали наступление на Ерковцы. Бой длился целые сутки. Японцы потерпели поражение. Через два дня они бросили из Бочкарево в тыл партизанским отрядам более крупные части, но партизаны повернули свои силы на север и сами перешли в наступление. Конец октября и начало ноября ознаменовались ожесточенными боями в районе Вознесеновки, Озеряне, Круглое, Тарбогатай (к юго-востоку от ст. Бочкарево).
Попытки интервентов разгромить партизан в этом районе не увенчались успехом. В это же время подрывные команды продолжали свое дело на Амурской железной дороге и совершенно парализовали ее. Не добившись успеха, командование интервентов во второй половине ноября начало стягивать свои силы в крупные города и к Амурской железной дороге. Оно опасалось за свои коммуникации и боялось истребления по частям разобщенных партизанами японских гарнизонов.
С уходом японских войск белогвардейская администрация лишилась опоры в лице иностранных интервентов и теряла свою силу внутри области. В начале зимы 1919 года власть атамана Кузнецова фактически уже не распространялась на периферию. Карательные же отряды, как правило, уничтожались поголовно.

*  *  *
Крайне интересными и ценными представляются извлеченные из архивов неизданные и записки партизан периода гражданской войны, поскольку в них не только ощущается «дух эпохи», но приводятся те мелкие детали партизанского быта, особенности психологии и военные хитрости, которых не найти в мемуарах, прошедших редактирование и цезуру.
В качестве примера таких записок приведем здесь фрагменты воспоминаний бывшего командира партизанского отряда Карла Карловича Некундэ-Байкалова «Из опыта партизанской войны в Сибири» (орфоргафия и пуктуация первоисточника в основном сохранены):
«Если взять огромное большинство красных партизанских отрядов в Сибири и на Дальнем Востоке, то они просуществовали в тылу Колчака, Семенова и других белогвардейцев с начала и до конца их власти. Изловить и уничтожить их не могли никакими силами и средствами. Погибли лишь отдельные отряды из дезертиров, великие уголовные бандиты и крестьянские отряды, не имевшие надлежащее твердое руководство, твердой дисциплины, необходимых мер предосторожности и охранения. Только отдельные хорошие отряды погибли не вынужденные общей обстановкой, а благодаря случайности, непростительной беспечности, излишней доверчивости и предательству. К частностям. Эти частности объясняются главным образом малоопытностью и некультурностью руководителей отрядов. То же видим у белогвардейских отрядов при Советской власти в период колебания на их сторону середняцких слоев крестьянства. Донской, Кайгородов, Артемьев и другие бандиты партизанили несколько лет подряд. За ними тщетно гонялась иногда цельная дивизия. Они погибли тогда, когда от них отшатнулось большинство крестьянства, т.е. общая обстановка изменилась не в их пользу. Продолжительное время держались басмачи (по-моему, благодаря неумелым методам ликвидации басмачества), махновцы и другие. Чрезвычайно характерна упорная партизанская война туземных народностей Сибири и Кавказа против русских завоевателей, длившаяся десятками лет…
Неуловимость партизанских отрядов обеспечивается, как показывает история всех партизанских воин, достаточной площадью с редкими населенными пунктами, бездорожьем, плохой связью и пересеченностью местности (горы, леса, тайга и болота). Главное же, без чего почти немыслимо более или менее продолжительное существование партизанских отрядов – сочувствующее к движению большинство местного населения. Этим и объясняется быстрая ликвидация всяких бандотрядов в настоящее время. Кроме того, партизанские отряды обычно формируются из местного населения, прекрасно знающего местность, имеющего кругом родство и знакомство, умеющего пользоваться природными условиями и приспосабливаться к природным невзгодам погоды.
<…> Само собой разумеется, что снабжение отрядов производилось за счет реквизии у кулаков, частных торговцев, коопераций и различных правительственных учреждений. Особенно практиковались реквизиции грузов в пути (на больших трактах, ж/д, водных путях и др.). В исключительных случаях по снабжению продфуражом пользовались общей разверсткой за наличный расчет по средней рыночной цене. Также деньги конфисковали у кулаков (контрибуцию), торговцев, кооперации, земства, почты-телеграфа, винных лавок и других правительственных учреждений. Реквизированное продовольствие направлялось на хранение в надежные деревни, либо вглубь тайги в специальные склады. В построенных при складах (в различных пунктах) пекарнях беспрерывно пекся хлеб и сушились сухари. Местонахождение складов и пекарен знала только надежная группа товарищей.
<…> Быстрый рост отрядов и их активность крайне тормозили отсутствие оружия и, в особенности, патронов. За винтовки брали дикие цены и ездили за много десятков километров. На сотню человек в первой и средней стадии колчаковщины было не более 15–20 трехлинеек с проржавелыми запалами (при 15–20 патронах). Для остальных – несколько нарезных бердан1 и различные дробовики и пики. Было еще несколько гранат различных систем. Конечно, при таком вооружении отряды не могли довести до конца много прекрасно начатых ночных набегов и засад. Ограничились лишь короткими ударами. Они вынуждены были охотиться на мелкие группы белогвардейцев, производить налеты на села с целью лишь обезоружить милицию и других правительственных агентов…
Численность отрядов обусловливалась многими обстоятельствами. В первое время после чешского переворота, когда середняк и часть бедноты колебнулась в сторону «демократической» контрреволюции, численность отрядов не могла быть сколько-нибудь значительной – 3–5–10 человек. Потом отряды увеличивались в зависимости от партизанских задач и целей, действовали совместно или распадались. Иногда распыление требовалось соображениями снабжения продфуражом, невозможностью найти в пути следования достаточного количества лошадей, или же моменты занятия (блокады) всего района превосходящими калачевскими отрядами. Самые подходящие для сибирских условий отряды состояли из не более 100 человек…
В отличие от фронтовых войск, партизанские отряды не могли поставить себе основной задачей уничтожение живой силы противника, т.к. на стороне последнего была огромная численность и технический перевес. Кроме того, за отсутствием медпомощи и тыла, большинство серьезно реальных партизан в большинстве случаев были обречены на гибель. Отряды, ставившие основной задачей отвлечение своими действиями на себя с фронта как можно больше войск неприятеля. У меня нет данных, но можно быть уверенным, что роль «громоотвода» отряды выполнили превосходно, отвлекая на себя огромные силы колчаковцев и силы интервентов.
Вторая задача – дезорганизация тыла неприятеля. Она заключалась приблизительно в следующем: А) Прекращение дорожного и водного движения. Б) Приостановление почтовой и телеграфной связи. В) Уничтожение правительственных и земских органов власти. Г) Реквизиция всяких денежных сумм и грузов, раздавали их трудящемуся населению в случае избытков. Д) Прекращение всяких разъездов агентов правительства. Е) Недопущение никаких мобилизаций (людей, лошадей и др.), а также сбора всяких налогов. Ж) Прекращение всяких правительственных, а иногда и земских работ. З) Освобождение из тюрем арестованных, по мере необходимости и целесообразности, поджоги и взрывы мостов, складов, водокачек и различных промышленных предприятий и т. д. С этой задачей отряды справились удовлетворительно, а иногда даже пересаливая.
Третья важная задача – организация восстаний в тылу неприятеля и руководство вспыхнувшими восстаниями. Почти во всех районах действиями отрядов после колебания середняков на сторону Советской власти, «прелестей демократии» и атамановщины партизаны подготовили обширное восстание крестьян и приняли над ними руководство. В некоторых местах за отсутствием связи восстания крестьян не были увязаны с восстанием рабочих в городах. В отдельных районах повстанческие части, как более громоздкие (обремененные семействами), слабо вооруженные и дисциплинированные, были разгромлены колчаковцами. Однако партизанские отряды повстанцев оказались мало уловимыми и ускользали, продолжая свои партизанские действия. С этой задачей отряды справились отлично…
Тактика партизанских действий дает много нового и интересного, она чрезвычайно богата и многогранна, ее нельзя ни в какой мере исчерпать на опыте одного человека, ограничивается следующими разделами: А) Засады. Б) Набеги и налеты. В) Меры против преследования. Г) Выход из блокады. Д) Действия объединенными силами и мелкими частями. Е) Наступление и оборона. Ж) Разведка, агентура и связь между частями. З) Меры охранения и предосторожности. И) Скрытие запутанных следов. К) Прятать захваченный груз. Л) Пленные.
Я уверен, что не ошибусь, если скажу, что засады – это основной тактический прием борьбы сибирских партизан против белогвардейцев. Больше этого, этот способ борьбы был основным в истории всех партизанских воин. На партизанские засады сильная сторона всегда несла совершенно невероятные жертвы и потери. На партизанских засадах также и колчаковцы, чехи и прочие потеряли ни одну тысячу человек. Но и мы несли потери на засадах белогвардейской партизанщины.
Если отбросить пустое бахвальство и смазывание вопроса о фиктивных донесениях, то надо прямо признаться, что благодаря неизучению вопроса о засадах и неопытности командиров полевых войск, на засадах мы потеряли десятки тысяч бойцов. Я являюсь свидетелем, что одни Якутские партизаны Довекой и Кайгородов на засадах убили несколько тысяч красноармейцев, но официальные учебники тактики и программы наших школ дают нам лишь самые общие понятия о засадах. Нарваться на хорошо организованную и своевременно неоткрытую засаду – это значит подвергнуться полному уничтожению в течение нескольких десятков минут. Многократный численный и технический перевес ворвавшейся стороны, не успевающие перестроить свои походные порядки и лишенные всяких позиций, естественных прикрытий (такие именно места выбираются засадой). Устроившие засаду, залегши за надежными прикрытиями и замаскировавшиеся, остаются совершенно невредимыми. Борьба с засадой в сибирских условиях чрезвычайна трудна. По крайне мере, засада лишает более сильную численно и технически наступающую сторону преимуществ. Вскрывать засаду своевременно, а это значит уже не нарваться на нее, требует массу усилий разведки и в первую очередь глубоких боковых дозоров. Опытные партизаны никогда не устраивают засады, просто сходя с дороги, и не занимают одну или обе стороны ее навстречу движущемуся противнику. Там их немедленно обнаружат по следам (в особенности зимой) головные дозоры разведки противника, движущиеся далеко впереди главных сил. Опытные партизаны заблаговременно определяли или угадывали направления противника и занимали место засады (одну или обе стороны дороги) глубоким обходом со стороны, совершенно не касаясь самой дороги. Не обнаруживая себя ни малейшим движением, ни шорохом, партизаны спокойно пропускали головные дозоры и разведку противника, когда в сфере убийственного флангового и косого огня ложились на главные силы и обоз противника, они брали его в оборот. Кто сам попадался в засады, или сам участвовал в них, тот знает ошеломляющее действие первых залпов, массы убитых и кричащих раненых. Это моральное потрясение, осознание полной своей беззащитности и уязвимости почти всегда ведет к быстрой сдаче нарвавшихся. Но тут мне скажут, что дураки нарвавшиеся, которые двигались без боковой рекогносцировки (без боковых дозоров), которые должны были и могли своевременно обнаружить засады и предупредить катастрофу. Конечно, подлежащая боковая рекогносцировка всегда может открыть засаду, но при этом не надо забыть сибирских условий: страшны глубокие снега, колючие кустарники, бурелом, горы, валежники, зыбкие топи, болота, глубокие ущелья, поперечные горные реки, тысячи крутых оврагов и непреступных скал. Все это требует, во-первых, смену быстро выбивающихся из сил лошадей и людей, а во-вторых, до крайности замедляет продвижение (иногда 10 км в день – большое достижение). А когда нужно приделывать отряд или отрезать ему путь или окружить его, разве тогда будет оправдано такое черепашье движение? <…>
Имея оперативное задание, очень часто за несколько сотен километров, тем более нельзя проходить всю дорогу с боковыми дозорами, т.к. потеря времени для военных операций была бы чрезмерно велика, а партизанам выкинуть сотню-другую километров навстречу продвигающемуся противнику ничего не стоит. Есть места, где военные боковые дозоры ни в коем мере не смогут спрятать себя. Это ущелья глубоких горных рек, как, например, Чуя, приток Оки, много рек в Монголии и другие, тысячу великих теснин, места овражистые и такие крутые высокие берега, как у реки Лены за Киренском. Поэтому как более надежную меру против засад партизан сильная сторона иногда избирала ночные передвижения. Засады возможны и ночью, за исключением светлых ночей и в особенности полярных ночей, но все же ночные засады очень большого ущерба причинить не могут. При маршах на большие расстояния, во избежание засад партизан, сильная сторона всегда избирала частые перемены направления движения или движение производила целесообразно. При сибирском бездорожье очень часто никакого выбора другого направления не было. В сильно пересеченных, неподдающихся боковой рекогносцировке местах применялось эшелонирование главных сил, продвижение их отдельными частями на расстоянии 1 км эшелон от эшелона. В случае обстрела засадой одного эшелона, другой бросался в обход засады и сбивал ее. Однако и эта мера не может считаться сколь угодно надежной. Засада обычно берет в переплет первый эшелон, и пока развертываются движущиеся в обход следующие за первым эшелоном, головной эшелон оказывается уже уничтоженным. А очень часто и отобранными (обезоруженными) попытки сбить заблаговременно обнаруженные засады лобовым наступлением оканчивались почти всегда тяжелым поражением для наступающего. Имея маломальский опыт по борьбе с засадами, немедленно развертываясь производить обходное движение засад, которые партизаны не долавливают, что почти всегда без возражений уходят к своим оставленным у себя в тылу коням. Вообще принцип партизан – бить наверняка, когда при незначительных потерях можно достигнуть большой результат. В случаях сомнительных, а тем более рискованных, они предпочитали «дать тягу» или «смазывать лыжи», на что они имеют и должны иметь особый опыт.
Набеги и налеты – второй основной тактический прием отрядов, как с наименьшей кровью достигнуть наисильнейшего поражения превосходящего противника. Набеги и налеты основаны также на внезапном ошеломляющем ударе по противнику, но только не на марше, а на привале или ночлеге. Для более надежного обеспечения внезапности удара, а также в случае неустойки незаметного отступления, набеги и налеты обычно производились только ночью, да еще при непогоде (проливной дождь, буря, туман и др.). Еще с вечера через своих разведчиков, а главным образом через крестьян старались устанавливать, где именно установлены посты, чтобы их снять (это производилось реже) или обойти. Очень часто, чтобы измотать противника и усилить его внимание (приручить), его предварительно несколько ночей подряд тревожили, шуровали, не давая ему спать и заставляя развертываться против мнимого наступления. «Шурованием» занимались не более десятка партизан. Набеги производились обычно так: спешившиеся партизаны, зная подходы к занятой противником деревне и место их расположения, подходили к ней как можно ближе и потом, разбившись на несколько групп, верхами на весь мах заскакивали в деревню, окружив намеченные дома, забрасывали их гранатами или обстреливали их, ворвавшись вовнутрь, и обезоруживали или убивали (при сопротивлении) ошеломленных от неожиданности белогвардейцев. Чаще же это все проделывалось налетом, т.е. в пешем порядке (оставляя лошадей в деревне) с той разницей, что к занятым белогвардейцами домам, подкрадывались незаметно. Очень часто благодаря растянутости деревень и темной ночи партизаны не смогли произвести набег или налет на намеченные дома достаточно одновременно, и тогда белогвардейцы, выскочив из не окруженных еще домов, начинали отстреливаться, партизаны перепутывались и стреляли иногда в друг друга и бежали. Почему чаще всего набеги практиковались и налеты на одну какую-нибудь часть деревни всем отрядом вместе, что почти всегда давало хорошие результаты. Обычно целью таких результатов и налетов было отбить у противника обоз, лошадей, пленных командиров и т. д. При преждевременном обнаружении набегов и налетов противником, отряды почти всегда после небольшой перестрелки во избежание больших потерь отступали.
Самое действенное средство против преследования – это беспрерывные засады. Сначала делают засады мелкими частями отряда, заставляя противника развертываться, делать отходное движение, терять напрасно время и измотаться. Потом, когда главные силы отряда уже оторвались от противника на достаточное расстояние, отряд сворачивает с дороги и вдоль нее глубиной 2–3 метра отправляется обратно в сторону противника. Сделав вдоль дороги км 3–5 навстречу противнику, отряд выбирает место для настоящей засады, обычно головные дозоры идут впереди главных сил по дороге противника километрах в 2–3-х, не в состоянии поэтому обнаружить следы поворота отряда в сторону противника и предупредить об этом свои главные силы. Боковые же дозоры производят рекогносцировку редко глубиной 1–1,5 км (обычно они берут глубину около 1 км). Поэтому обычно засада бывает не обнаруженной боковыми дозорами. Очень часто, чтобы увеличить действенность своего огня, засада пропускает головные дозоры противника приблизиться к дороге на более близкое расстояние. Чтобы совсем оторваться и уйти от преследующего отряда, практиковали угон всех лошадей в пути преследования…
Блокада целого района противником и занятие всех населенных пунктов – опасное положение для отрядов, которые не могут осуществлять связь с населением (продфураж, свежие лошади и др.). Обычно отряды уходили заблаговременно при намечавшейся блокаде, но так как в чужих районах благодаря незнакомству с местностью и населением отрядам приходилось преодолевать большие неудобства, то они очень часто держались у себя до последней возможности. Выйти из блокады летом не так уж трудно. Сделав некоторое расстояние на конях, которые позже могут продержаться на подножном корму, отряды прятали седла и уздечки и отпускали лошадей, уходили пешедралом. Другое дело зимой. Пробиваясь целиной, через одни сутки кони уже выходили из строя, и отряды, если у них не было заготовленных лыж, гибли в глубоких снегах от изнурения, лютого холода и голода, по пятам преследуемые врагом. Большинство же отрядов в таком положении вынуждены были производить налеты на занятые противником деревни и с огромными жертвами отчаянной схватки с превосходящими силами противника, добыть себе продовольствие и свежих лошадей, чтобы потом уйти. Окружение отрядов превосходящими силами противника зимой почти всегда кончалось полным уничтожением их. Если и удавались с большими потерями прорывы, то и тогда все пешие были истреблены преследованием конного противника. Летом единственный выход из окружения – прорыв посредством энергичного и дружного ночного удара в сторону окружения, и окруженные уходили с небольшими потерями. Вообще партизаны никогда не допускали окружения, а если это случилось, то по оплошности охранения.
Для выполнения большинства поставленных перед собой задач, само собой разумеется, не требовалось объединенных сил всего отряда. Для этих операций штаб отряда рассылал мелкие части, пятерки, десятки, двадцатки и т. д. Действие этих мелких частей противник всегда принимал за действия «всей банды», да и сами эти мелкие части выдавали себя населению за целый отряд, утверждая, что они только разведчики, а главные силы стоят тут же поблизости…
Вблизи своих складов и мест отдыха отряды себя никогда не проявляли и никаких пакостей там не устраивали. Эти места (районы) власти считали благонадежными, там свободно и без опасения приезжали милиционеры и всякие правительственные агенты. Расположение главных сил и штаба во время операций мелких частей эти последние не знали. Это делалось с целью предупреждения провалов на основе указаний своих же партизан, которые, попадая в плен и подвергаясь страшным пыткам, иногда выдавали все, что им известно. Уходящим на операции мелким отрядам для возвращения в отряд указывали определенный пункт и давали определенное время, к которому они должны явиться. А потом их уже растаскивала агентура отряда или высланные партизаны. Распыляясь, отряды [оседали] также в чрезвычайно слабозаселенных районах с мелкими населенными пунктами, где трудно пропитаться и получить лошадей. При крайне изнуряющих преследованиях в суровые многоснежные зимы отряды также на время распылялись и попрятались в землянках в дебрях тайги. <…>
Все передвижения отрядов или отдельных его частей производились почти исключительно ночью. Только в исключительных случаях ввиду спешности или вынужденности передвижения, оно производилось днем. Это создавало большую скрытность и большую безопасность, так как колчаковцы (так же как и наши отряды при Советской власти) редко пускались на ночные операции. Далеко впереди (за 5–6 часов до выступления) отрядами посылалась агентура из местных надежных крестьян, которые, собрав в попутных деревнях необходимые сведения, вернулись обратно, навстречу отрядам, и передали им добытые данные.
Для отдельных групп деревень отряды имели своих резидентов, которые, снабженные достаточно денежными суммами и товарными фондами, регулярно рассыпали свою агентуру собирать сведения крестьян. Разведка обычно посылалась глубокая – 4–5 километров впереди отряда. Разведка обычно высылала одни лишь головные дозоры – 3 человека впереди себя на 300–500 метров. Метрах в 100–150 позади в резерве следовал «поддозорный», который должен был предупредить разведку в случае внезапного захвата дозоров до подхода главных сил. Связи с отрядом даже тогда, когда он находился на отдыхе, отдельные его части, находящиеся в операциях, не имели, они должны были явиться в определенное время на определенное место и ждать связчика отряда. Очень часто, если отряд находился в движении, связчик не имел с ним непосредственной связи и должен был явиться на отрядный явочный пункт (обычно недалеко от места расположения отряда).
Меры охранения на марше уже указали в предыдущем разделе. Стоянки в деревнях охранялись на всех дорогах конными дозорами и часовыми в самой деревне. Во время стоянки из деревни никого не выпускали, а если через деревню пролегали дороги, всех приезжих задерживали. Если кто-либо вызывал подозрение, то его отправляли к дежурному по кварталу, обыскивали и устанавливали личность. Отряды располагались обычно в нескольких смежных домах, никоим образом не допуская распыления по всей деревне, а также хождения в части к знакомым (требовалось разрешение дежурного на караул). Дежурная часть или караульная часть в зависимости от обстановки, [составляла] примерно 20–25% отряда при одном дневальном и часовом у дверей, спали не раздеваясь и в полном снаряжении. Дежурный по караулу также не спал. В полночь обычно дежурная часть получала смену. Так же и во всех других помещениях бодрствовали дневальный и часовой у дверей. Разувались и раздевались для сушки по очереди отдельными частями (десятками). Спали в зависимости от обстановки, иногда снимая лишь шинели или шубы, а иногда и сапоги, и изредка в одном белье. На одежде спали, а оружие, патроны, гранаты и пр. всегда держали под боком. Стоянки в деревнях летом устраивали очень редко т.к. этим раскрывались численность и оружие отряда, его личный состав и др. Кроме того, почти за каждую стоянку партизан деревни расплачивались репрессиями вплоть до сжигания и расстрелов. Зимой в силу необходимости приходилось устраивать стоянки в деревнях. Останавливались обычно у кулаков, у них больше дома и меньше поджигали, расстреливали и пороли за прием партизан, переселяли всех в один дом (в целях конспирации) и не допускали к партизанам никого из крестьян вообще (это соблюдали не все отряды).
На видном месте иногда выставлялись прикрытые ложные пулеметы и даже пушки. Стоянки летом в тайге или сопках охранялись также конными дозорами около прилегающих поблизости дорог и пешими около стоянки. Чрезвычайную осторожность приходилось соблюдать с кострами, которые своим дымом выдавали отряд с высоких сопок на десятки километров. Был, например, случай, когда тунгус-охотник вдруг явился к нам в глубокую тайгу и в густом кедряке передал мне пакет от резидента. «Как же ты нашел нас», – спрашиваем его с удивлением. – «Ну да я утром рано ходи вот эта гора (показывает сопку километрах в 25 от нашей стоянки), большой дым смотри, ну потом сразу сюда ходи», – объясняет ломаным языком мне тунгус. Обнаружить место расположения отрядов в тайге, зная лишь приблизительно район расположения отрядов по дыму костров, даже без бинокля дело очень нетрудное. Надо лишь выбрать тихую погоду и забраться на высокую сопку. Лучше всего до восхода или после захода солнца. Многие отряды, которые не знали этого предательства своих лучших и близких друзей (костров) или обращались с ними неосторожно, вместо сухих дров пользовались выделяющими большой дым гнилушками, сырыми дровами и даже хвоям, вдруг нежданно-негаданно попадали в окружение и погибли.
На зимних стоянках в тайге опасность представляют также костры, близко прилегающие к дороге, а главное – оставленный за собой отрядами след. На этих дорогах и на следу далеко позади стоянки ставились конные дозоры, а около стоянки – несколько пеших. Чтобы сократить число живых дозоров, партизаны очень часто пользовались самострелами – обрезами винтовок, которые они ставили на подходах (тропах, проселках лесовозных дорогах, оврагах, речках и т. д.) к своему расположению. Для этого они перетягивали эти подходы белой (зимой) или черной (летом) ниткой длиною в 10–15 метров, один конец нитки прикреплялся к длинному спусковому рычагу обреза, а другой конец – к дереву. Никто не мог пройти по такому подходу, чтоб не задеть ногой натянутою и совершенно незаметную даже днем нитку. А задетая нитка сразу спускала курок самострела, и тревога среди партизан. Причем должен сказать, что с самострелами бывает много курьезов. Очень часто нитку задевают сороки и вороны и главным образом зайцы. Иногда же на нитку упадет ком снега или сорванная ветром ветка или сучок. И вот получается выстрел и тревога. Отряд мигом хватается за оружие, развертывается в боевой порядок и посылает разведку узнать, в чем дело. Потом уже выясняется, что самострел на месте дозорной службы сыграл роль предателя, своим выстрелом выдавая стоянку отряда.
Очень часто на стоянках отрядов на их дозоры нечаянно выходили охотники, в особенности туземцы. В большинстве случаев тогда приходилось сниматься и переходить на другое место, так как противник очень часто прибегал к услугам местных охотников. Установить шпионскую роль таких охотников, а очень часто и их личность, не представлялось возможным, а расстреливать их лишь на основе предположений, конечно, было нельзя. Кроме того, другие охотники, в особенности сородичи туземцев, жестко бы отомстили отрядам за расстрел невиновного их товарища. Отряды всегда дружили с охотниками и только кулаков и отдельных подозрительных субъектов предупреждали под страхом расстрела (в тайгу на охоту не выходить). Правильный подход к туземцам малых народностей Севера принес огромную пользу отрядам, но разведка, связи, доставка оружия и т.д. Ставя высшим принципом предосторожности скрытность отряда при передвижении им через свою разведку, задерживала всех встречных и уводила в тайгу, пока отряд не прошел мимо их. Подозрительных опрашивали и обыскивали. Опередить себя никому не давали. Обычно далеко позади себя движущийся отряд оставлял человек пять партизан, которые вернулись обратно всех нагоняющих отряд, иначе была бы оставлена возможность опередить отряд боковыми дорогами и предупредить противника. В случае продолжительного отдыха летом, отряды, попрятав седла лошадей, угоняли на 30–50 километров от выбранного места стоянки и там сдавали деревенским властям для возвращения хозяевам. Во всех деревнях, где отряды имели свою агентуру, или где проживали их резиденты или же родственники партизан, на видном месте становился какой-нибудь с виду невинный условный знак – прислоненная жердь, вывешенная тряпка, надетая на столб лоханка и т.д., говорящий: «Опасности нет». В случае же прибытия противника эти знаки сейчас же снимались, что означало: «Есть опасность». В случае занятия резидентских деревень противником и невозможности попасть резиденту, последний обязан был доставить в заранее обусловленное место письменную информацию.
Отлучки домой на побывку, на страду, на свадьбу, похороны и т. д. были большим злом для отрядов, так как родным много разглашалось отрядных тайн, и главное, отпускники очень часто проваливались – под шомполами или под угрозой расстрела выдавали все, что им известно (конечно, самым лютым образом приканчивали и выдающих тайны), поэтому многие отряды отпуска сокращали по минимума. А если отпускали, то только летом, без права захода в деревню, конечно, за исключением одного случая, чтобы предупредить о своем приходе. Невыполнение этого условия каралось иногда расстрелом. Зимой отпуска не давали совсем, некоторые отряды организовали лишь почтовую связь через своих резидентов и агентуру. <…>
Были отряды, озлобленные зверствами и расстрелами белогвардейцев, [которые] всех захваченных и сдавшихся пленных убивали тут же на месте, допускали даже «художества» и издевательства над трупами. Само собой разумеется, что это было на руках не только белогвардейцев. Зная, что расстрела и даже «художеств» не миновать в случае совершенно даже безвыходных переплетов, белогвардейские части сопротивлялись с крайним упорством и отчаянием. Однако большинство отрядов делали строгий классовый и вообще дифференцированный подход к пленным, расстреливали лишь офицеров, некоторых цензоров и добровольцев, не допуская при этом никаких жестокостей и безобразий. Большинство пленных, обезоружив и переменяясь с ними обмундированием, отпускали на все четыре стороны, зачисляя в отряд надежных ребят из мобилизованных. Многими примерами можно доказать, что такие более выдержанные отряды имели большие успехи, т.к. сопротивление противника, в особенности мобилизованных солдат, было гораздо слабее.
Будущим нашим возможным противником могут быть только иностранные интервенты, использующие все остатки белоэмигрантских сил и мобилизующие все остатки притаившейся внутренней контрреволюции и кулачества. Наряду с восстановлением контрреволюционной и, вероятно, самой реакционной политической власти, противник будет производить коренную ломку нашего социалистического хозяйства и восстановление частнокапиталистического хозяйства. Крупные промышленные предприятия будут захвачены интервентами как компенсация за «спасение» России и избавление ее от варваров. Нет сомнения, что противник будет стараться примирить население с интервенцией и контрреволюцией посредством наводнения захваченных районов завалявшимися у империалистов товарами, отпуская их сначала по дешевым ценам и даже в кредит. Интервенты вынуждены будут пойти на христианские или буддийские «жертвы» по восстановлению финансовой системы и «крепкого» рубля также с немедленной компенсацией или надежной гарантией. Смогут ли примириться с буржуазными порядками, капиталистической эксплуатацией, поповскими мракобесами, самым свирепым террором выродившихся белоэмигрантов и озверелых кулаков трудящиеся Советского Союза? <…>
С первого дня захвата районов интервентами и белогвардейцами масса трудящихся как деревни, так и города вынуждена будет либо безусловно и беспомощно погибнуть, либо «уйти в сопки», организоваться в партизанские отряды, чтобы героической борьб[ой] отвлечь силы противника и облегчить этим положение красных армий на фронтах, чтоб организовать трудящихся под знамя поголовных восстаний и руководить этими восстаниями, чтоб вообще ускорить неизбежный, логический конец контрреволюционной авантюры и интервентов. Нет сомнения, что партизанская война в новых условиях будет несравненно труднее, чем при гнилой колчаковщине. Интервенты начнут свою авантюру с учетом всех обстоятельств и с обеспечением ее достаточными силами и средствами. В первую очередь захваченные районы, по крайне мере, в основных их центрах будут оккупированы второстепенными войсками. Вполне допустима полная блокада районов, охваченных партизанским движением. Несомненно, что кулачество и все контрреволюционные элементы в деревне будут вооружены с ног до головы. Кулачье, конечно, будет сопротивляться и наступать с остервенением, прекрасно понимая, что это их последняя ставка. Для обнаружения и преследования партизанских отрядов широко будет применяться авиация, ищейки, радиотелеграф и др. Рассчитывать на получение оружия и огнеприпасов у населения не придется, т. к. привезенное с империалистической бойни оружие и огнеприпасы уже ликвидированы или пришли в полную негодность.
Маленькая связь с партизанскими отрядами, снабжение продфуражом, дача лошадей и помещений, хотя и под вынужденным, повлечет за собой, очевидно, уничтожение целых деревень, массовые расстрелы и избиения. Но партизанский бог слишком милостив, Сибирь слишком обширна, трущобы ее тайги слишком глубоки и темны, а сами партизаны слишком живучи и далеко еще не исчерпали своих изобретательских способностей. Они еще основательно прощупают зарвавшегося империалистического гада, а всяким мелким белогвардейским, кулацким и демократическим гадюкам не привыкать быть лупленными сибирскими партизанами.
Ввиду неполного учета изменившейся обстановки и отсутствия сколько-нибудь исчерпывающего изучения и обобщения опыта партизанской войны в прошлом, я могу здесь высказать лишь свои собственные соображения, основанные на собственном учете обстановки и собственном опыте, приобретенном в партизанской войне, также вопросы о задачах партизанских отрядов и тактике действий партизанских отрядов с учетом приобретенного опыта в прошлом. Потом эти же вопросы перенести на печать. Я думаю, что это создаст большой интерес и вызовет большое оживление в «тихом болоте» партизанских объединений. Кстати, должен отметить, что многие лучшие начальники партизанских отрядов с огромным боевым опытом и стажем, попав в полевые части Красной Армии, не смогли там ужиться ввиду постоянных и глубоких расхождений во взглядах с командованиями по тактическим вопросам во время операции.
Мне кажется, что в Красной Армии не изжито еще старое, несколько подозрительное отношение к «нашей партизанщине». Все это говорит о необходимости участия в проработке указанных вопросов и командиров Красной Армии. Партизан, очевидно, нужно будет перевоспитать в духе более активных наступательных и ночных действий. Придется их (в особенности начсостав) подготовить также к организации восстаний, вождению крупными повстанческими частями и тактике действий крупных повстанческих частей. Это их слабая сторона, впоследствии придется выработать особый «устав партизанских действий», или еще шире – «устав партизанских отрядов». Положение партизанских объединений, если о таковых еще можно говорить, в настоящее время неопределенно. Партизаны не знают, что с ними будет впереди: не то они будут партизанить, не то их мобилизуют в полевые части, к службе в которых большинство из них не подготовлены.
Вопрос также, по-моему, нужно проработать. Я стою на той точке зрения, что партизан надо организовать в отряды по территориальному принципу и исключительно для действий в тылу противника. Всегда во главе отрядов сейчас поставить начальников (командиров). Отряды вооружить. В мирное время по мере надобности использовать отряды для борьбы с бандитизмом…
Было бы непростительной ошибкой, если в будущем партизанское движение в тылу противника было бы опять предоставлено самотеку. Поэтому вопросы связи, снабжения оружием, огнеприпасами, подрывными средствами, газами (очень важно), радио и т. д. – все эти вопросы требуют проработки и разрешения до того, как «грянет гром». (ГАНИИО. Ф. 300. Оп. 1. Д. 616. Л. 1–12)/

*  *  *
О «красном» партизанском движении в Сибири в 1920-х годах широкому читателю было известно довольно много, зато о повстанческих действиях против Советской власти стали открыто говорить только со второй половины 1980-х годов.
Открытая вооруженная борьба против коммунистов на территории советской Сибири длилась без малого четыре года. Она началась в мае 1920 года мятежом в Причернском крае Алтайской губернии («роговщина»), который возглавили анархисты Г. Ф. Рогов и И. П. Новоселов, и завершилась в мае 1924 года убийством, осуществленным чоновцами Хакасского уезда, командира Горно-конного отряда имени Великого князя Михаила Александровича И. Н. Соловьева, не чуждавшегося монархических лозунгов и армейской атрибутики царских времен.
В повстанческом движении в Сибири можно выделить два пика. Первый из них пришелся на лето 1920 года. В июле 1920 года только в Западной Сибири численность мятежников составляла 23-25 тысяч человек. Самое крупное соединение мятежников — оперировавшая в Степном Алтае Народная повстанческая армия — в общей сложности насчитывала около 18 тысяч человек. Большее количество мятежников на территории советской России в это время было только двух военных округах – Орловском и Северо-Кавказском.
Второй, еще более мощный взрыв повстанческого движения в Сибири произошел в феврале - марте 1921 года. Тогда численность мятежников, как минимум, составила 30 тысяч в феврале и 40 тысяч — в марте месяце. В конце зимы – начале весны 1921 года по количеству мятежников Сибирь выдвинулась в советской России на первое место, опередив Орловский военный округ с его знаменитой «антоновщиной» и Петроградский округ, где находился мятежный Кронштадт. Основное количество повстанцев Сибири в это время дали Омская и Тюменская губернии. Однако примерно с середины весны 1921 года начался спад численности сибирских повстанцев: 16 тысяч в конце апреля, 8 тысяч в конце мая, немногим более 5 тысяч — в июне 1921 года.
Районы повстанческого движения были довольно четко очерчены. В каждом конкретном случае масштабы территории, на которой мятежникам удалось ликвидировать коммунистические порядки и установить свой контроль, были различны. В тех случаях, когда советские власти действовали против повстанцев быстро и решительно, мятежники смогли утвердиться всего лишь нескольких деревнях. Причем после разгрома этих мятежей нигде очагов сопротивления не сохранилось.
Чаще всего мятежи захватывали несколько волостей. Например, роговцы (май-июль 1920 года, Причернский край) оперировали на территории почти двух десятков волостей, Бухтарминский (июль-август 1920 года, Усть-Каменогорский уезд), Вьюнско-Колыванский (июль-август 1920 года, Ново-Николаевский и Томский уезды) и Сорокинский (январь-февраль 1921 года, Причернский край) мятежи также поразили примерно по два десятка волостей каждый.
В ряду мятежей начала 1920-х годов своими территориальными размерами выделялись два восстания: в Степном Алтае летом 1920 года (Народная повстанческая армия) и Западно-Сибирский мятеж 1921 года. Первый из них охватил смежные районы Барнаульского, Змеиногорского и Славгородского уездов Алтайской губернии, Павлодарского и Семипалатинского уездов Семипалатинской губернии. Границы второго были еще значительнее. Повстанцы свергли коммунистов и вели бои на территории от Камышлова и Шадринска на западе до Тары и Омска на востоке, от Обдорска на севере до Каркаралинска на юге. По своим масштабам — как по количеству участников, так и по размерам охваченной территории — Западно-Сибирский мятеж был самым крупным восстанием за все годы коммунистического правления в России.
Повстанческие очаги в Сибири возникали в силу многих обстоятельств и причин.  Сюда нужно отнести категорическое неприятие советской власти в принципе и ее коммунистического варианта в частности, недовольство политикой и конкретными мероприятиями властей (в частности, созданием ревкомов, продразверсткой, военными и трудовыми мобилизациями, продналогом), а также недовольство злоупотреблениями и жестокостью представителей местной власти. В мятежах и повстанческом движении в Сибири начала 1920-х годов приняли участие все слои населения региона, за исключением рабочих. В рядах борцов против коммунистического режима находились крестьяне и казаки, интеллигенты и инородцы, кустари и торговцы. Однако степень участия разных категорий населения в этой борьбе была неодинаковой. Наибольшей активностью отличались интеллигенты, особенно бывшие офицеры и священнослужители, а также казаки. В абсолютном же отношении среди повстанцев преобладали крестьяне.
В то же время социальный состав участников разных мятежей, отрядов и очагов партизанского сопротивления не был одинаковым. Такое различие отражало как специфику населения разных районов Сибири, так и особенность времени борьбы. Тем не менее, главной фигурой вооруженного движения в масштабах региона всегда были русские крестьяне. Причем в их числе находились представители абсолютно всех социальных групп: старожилы, новоселы и неприписаннные, кулаки, середняки и бедняки. В 1920 году особенно большой процент середняков и бедняков был в Народной повстанческой армии, в первой половине 1921 года — среди сорокинских мятежников и западносибирских повстанцев. Со второй половины 1921 года бедняки и середняки безусловно преобладают во всех повстанческих районах и отрядах. Нельзя не отметить активность в повстанческом движении еще одной категории населения — бывших партизан, ранее сражавшихся против Колчака. Они составляли руководящее ядро Роговского и Лубковского мятежей. Заметный процент бывших партизан имелся в Народной повстанческой армии Степного Алтая. Высокий удельный вес алтайского, бурятского, хакасского и якутского населения был среди повстанцев и партизан, действовавших на национальных окраинах Сибири.
Точно так же не был однородным состав руководителей вооруженного сопротивления. В их числе было довольно много крестьян, одни из которых уже имели значительный военный и даже политический опыт, другие были в политике неискушенными новичками.
Обращает на себя внимание высокий процент на командных должностях кадровых офицеров и офицеров военного времени, как правило, выходцев из сельской интеллигенции. Например, кадровые казачьи офицеры руководили Бухтарминским мятежом. С середины июля 1920 года Народной повстанческой армией командовал кадровый офицер, житель станицы Ямышевская Павлодарского уезда есаул Шишкин. Младшие офицеры военного времени возглавляли Вьюнский повстанческий штаб. Сотрудники 33-го полевого строительства, дислоцировавшегося в Ишимском уезде, заняли командные и штабные должности в Южной Ишимской дивизии.
В то же время, за почти четыре года вооруженной борьбы населения Сибири с большевиками сколько-нибудь крупных политических фигур на повстанческом горизонте так и не появилось, ни одна политическая партия и ни одна организация не пришли на помощь сибирякам своими интеллектуальными и организационными силами. Повстанцы были вынуждены полагаться только на себя. Кроме того, в ряде случаев мятежники сознавали недостаток грамотного, квалифицированного руководства, необходимость иметь во главе движения авторитетных лидеров или хотя бы людей со званием. В таких случаях они прибегали к такому испытанному на Руси приему как самозванство. Например, один из участников Сорокинского мятежа присвоил себе фамилию командира дислоцировавшегося в Барнаульском уезде 26-го кавалерийского полка А. В. Виноградова, а среди руководителей западносибирских мятежников появились «полковник Генерального штаба Кудрявцев» и «генерал Белов».
Важно указать на реальное положение офицеров в партизанской среде. И здесь оказывается, что полноправными командирами являлись лишь некоторые из них, большинство же являлось лишь «техниками», «спецами», использовалось мятежниками — иногда в принудительном порядке — в качестве военных руководителей, как это практиковали коммунисты, создавая регулярную Красную Армию. Отношение к таким офицерам со стороны повстанцев было довольно жестким и даже жестоким. Например, когда западносибирские мятежники стали терпеть поражение, часть бывших служащих 33-го полевого строительства была расстреляна по обвинению в предательстве. Такая же судьба постигла имевшего звание поручика учителя А. Родина, сначала командовавшего боевым участком, затем служившего начальником штаба Ишимского фронта, а потом ставшего командующим Сибирским фронтом повстанцев.
Несмотря на широкий спектр политических требований, все же основная масса сибирских мятежников поднялась на вооруженную борьбу под лозунгом «За советы без коммунистов». Причем во многих районах, уничтожив в ходе восстаний большевистские ячейки, сельскохозяйственные коммуны и совхозы, повстанцы на практике приступили к созданию беспартийных советов. В тех случаях, когда местные советы состояли из пользовавшихся доверием местного населения людей, не скомпрометировавших себя сотрудничеством с коммунистическими властями, они не подвергались реорганизации. Во всех остальных случаях состав советов заменялся новыми выборными членами.
По своей численности, территориальным размерам, продолжительности и упорству борьбы антикоммунистическое вооруженное движение начала 1920-х годов превосходит антиколчаковское партизанское движение. И, тем не менее, в отличие от последнего, оно потерпело поражение. Причины таково финала видятся не только в слабости, присущей каждому движению, имевшему в качестве своей главной социальной опоры крестьянство со всеми его недостатками и пороками. Дело еще и в том, что «красные» партизаны в период борьбы с Колчаком имели мощного союзника в лице советской России и Красной Армии, которые отвлекали на себя главные силы колчаковцев, являлись для повстанцев серьезной моральной поддержкой. Антикоммунистические повстанцы такой поддержки не имели. Существовавшие же в Монголии и Китае остатки белых вооруженных формирований, которые коммунистическое руководство Сибири пыталось представить как потенциального союзника и даже реального помощника мятежников, такую задачу решить не могли, да и до мая 1921 года перед собой не ставили.
Двумя другими важными факторами, объясняющими поражение антикоммунистического движения в Сибири, нужно считать наличие у коммунистического режима довольно широкой социальной опоры, в том числе внутри самой сибирской деревни, а также решительность и жестокость, с которой власть расправлялась со всеми противниками. Только решительное и жестокое подавление летних восстаний 1920 года объясняет, например, тот факт, что в следующем году алтайское крестьянство, за исключением его небольшой части, уже не поднялось вновь с оружием в руках, хотя большевики такое восстание ожидали.
Одним из наиболее ярких, показательных и потому наиболее известных стало начавшееся 26 августа 1920 года в селе Каменка Кирсановского уезда Тамбовской губернии. Главной его причиной была разверстка, непосильная из-за двухлетнего неурожая, усугубленного боевыми действиями против конницы генерала Мамонтова в августе 1919 года. Согласно ей в губернии планировалось собрать одиннадцать миллионов пудов зерна. Первоначально это было исключительно крестьянское выступление против разверстки, вспыхнувшее вопреки указаниям местных организаций эсеров, которые позднее возглавили движение, придав ему политические лозунги.
Первоначально крестьяне Кирсановского, Тамбовского и Козловского уездов ограничивались налетами на ссыпные пункты и местные органы власти. Губернскому военкому П.И.Шикунову казалось, что выступление удастся ликвидировать жестокими репрессиями: сжиганием «бандитских» селений, конфискацией всего имущества и скота. В сентябре 1920 года эта участь постигла села Кензарь, Периксы, Новосельское и другие населенные пункты. Похожей тактики придерживались и его преемники на посту командующего «группой войск по борьбе с бандитизмом в Тамбовской губернии». Части внутренних войск нанесли несколько поражений плохо вооруженным отрядам повстанцев, но не могли ликвидировать движения, поскольку население поддерживало восставших. В случае поражения или сосредоточения крупных сил противника они скрывались в лесах или населенных пунктах. Это вводило в заблуждение советское командование, дважды в сентябре-октябре доносившее о ликвидации бандитизма.
Однако к ноябрю 1920 года восстание распространилось на новые территории. К этому моменту оно уже не было стихийным. Им руководил созданный местным отделением ПСР Союз Трудового Крестьянства.
А. С. Антонов начал активную борьбу против Советской власти еще в октябре 1919 года. Созданная им вооруженная группа, пользуясь поддержкой крестьян и большей части сельской интеллигенции, стремительно перемещалась из уезда в уезд, уничтожая ссыпные пункты, раздавая зерно крестьянам. Повстанцы уничтожили также представителей местных органов государственной власти и карательных органов, проявивших наибольшую жестокость при сборе разверстки и подавлении крестьянских выступлений. Среди убитых был бывший председатель Тамбовского губисполкома Чичканов, заведующий губернским контролем Клоков и несколько сотрудников ЧК. Попытки подразделений ВОХР окружить и ликвидировать отряд остались безуспешными. С наступлением зимы Антонов распустил большую часть отряда, а с оставшимися сторонниками укрылся в заранее подготовленном лагере у села Рамза.
В декабре 1920 года была организована Партизанская армия Тамбовского Края, включавшая в свой состав 20 полков, сведенных в дивизии и отдельные бригады, численность которых составляла 8-11 тысяч человек, а с учетом местных отрядов самообороны достигала 50-60 тысяч. Сначала ее возглавлял П. М. Токмаков, а после его гибели 5 марта 1921 года - сам Антонов. В ходе боевых действий против частей ВЧК и Красной Армии последние, часто формировавшиеся из местных уроженцев, неоднократно переходили на сторону повстанцев с оружием или сдавались без боя. Несмотря на жестокие репрессивные меры командования войск Тамбовской губернии и местных органов власти борьба с повстанцами была неэффективной.
7-8 февраля 1921 года войска Тамбовской губернии, сосредоточив силы, значительно превосходившие повстанцев, особенно в боевой технике и обеспеченности боеприпасами, начали наступление по сходящимся направлениям из районов Балашов-Новохоперск и Тамбов-Кирсанов. Повстанцы понесли ряд серьезных поражений. К 18 февраля их основные отряды рассеялись под ударами превосходящих сил Красной Армии, которым, тем не менее, не удалось уничтожить противника, ушедшего в леса Моршанского уезда.
В конце февраля - начале марта повстанцы осуществили ряд налетов на отдельные гарнизоны Красной Армии и войск ВЧК. Самым крупным успехом был захват отрядом Селянского станции Отхожая и находившихся там орудий.
После этого отдельные части Партизанской армии объединились и совершили поход в Пензенскую губернию с целью расширения территории, охваченной антибольшевистским движением. Однако руководители восстания переоценили солидарность крестьян соседней губернии. Повстанцы из Тамбовской губернии были для них чужими, помогать которым опасались из-за боязни репрессий после их ухода со стороны карательных органов советского государства. Неудачным был и замысел похода в трех расходящихся направлениях, из-за чего отдельные части не могли оказать друг другу помощь в ходе боев с превосходящими силами неприятеля. В период с 6 по 17 марта повстанцы потерпели несколько серьезных поражений, потеряли почти все орудия и пулеметы, значительную часть личного состава регулярных частей Партизанской армии. Они были вынуждены возвращаться небольшими группами, избегая столкновений, в Моршанский уезд, а затем - в район Рамзенских озер, недоступный в период половодья для проникновения крупных сил.
Весной был отмечен типичный для повстанческого движения рост активности. 11 апреля повстанцы совершили налет на станцию Рассказово, где находились значительные силы войск ВЧК и Красной Армии. Гарнизон был застигнут врасплох. Восставшие захватили значительное количество вооружения, боеприпасов и пленных, подавляющее большинство которых вскоре отпустили.
Вскоре после смены командования в начале мая в губернию были переброшены 10-я стрелковая дивизия, две стрелковые и две кавалерийские бригады, создан лагерь, где проходили боевую стажировку курсанты военных школ ряда округов. Общая численность «армии по борьбе с бандитизмом» достигла к 15 мая 56 тысяч человек, на ее вооружении состояли около 800 пулеметов, более 100 орудий, 21 бронемашина, 12 бронепоездов и 18 аэропланов, что свидетельствовало о том, что Советская власть не отказывалась от применения вооруженной силы для подавления крестьянских выступлений. В мае 1921 года в губернии была установлена «оккупационная система», при осуществлении которой десятки тысяч членов семей повстанцев были взяты в заложники и содержались в концентрационных лагерях на Тамбовщине, а затем были отправлены на север.
Одновременно на территории губернии развернулись широкомасштабные боевые действия, в ходе которых главные силы повстанцев были разгромлены во второй половине июня и начале июля подвижными группами Уборевича и Какурина под Сердобском и станицей Урюпинской в Донской области. В боевых действиях этого период активное участие приняли аэропланы, которые доставляли информацию о движении главных сил повстанцев, вели бомбометание и штурмовые налеты.
После поражения главных сил повстанцев запуганное массовым террором население уже не оказывало им прежней поддержки, и Партизанская армия не смогла даже частично восстановить свои силы после понесенных поражений. В сентябре были, в основном, ликвидированы мелкие группы повстанцев, но страх местных органов власти перед новыми выступлениями был настолько велик, что штаб войск Тамбовской губернии был расформирован лишь в декабре 1921 года, а на ее территории были оставлены на постоянное расквартирование стрелковая и кавалерийская дивизии и стрелковая бригада.
Антоновское восстание, эта «Вандея Черноземья», не могла не найти своего отражения в работах тех, кто занимался теорией партизанской войны. Так, П. Каратыгин приводил тамбовских повстанцев в пример, когда писал о таком преимуществе партизан как знание местности: «Знание местности расширяет район действий, обеспечивает партизанам свободу; какие-нибудь «непроходимые» болота и леса, запутанные узлы оврагов и долин, представляющие серьезные препятствия для противника, для партизан являются скрытыми подступами, кратчайшими путями и надежными убежищами. Яркий пример – борьба с Махно; не в меньшей степени, в этом отношении, поучительная борьба в Тамбовской губернии с бандитом Антоновым. В военной литературе достаточно очерков, обрисовывающих условия борьбы с тамбовскими бандитами: схватки в камышовых зарослях, тайные убежища на болотах, знаменитые «кочки» с укрывающимися в них бандитами, укрывание под воду с камышовыми трубками во рту, «кучи листьев» и т.п.».

*  *  *
После окончания гражданской войны вдоль западной границы СССР несколько лет не прекращались мелкие вооруженные стычки, диверсии, нападения на пограничников и т.д. Причем партизанскими методами здесь пользовались не только враги Советской власти. В ноябре 1918 года окончилась первая мировая война, а подписанный в июне 1919 года мирный договор основательно решительно перекроил политическую карту Европы, на которой появился целый ряд новых государств, в том числе Чехословакия, Югославия, Польша. Созданная в результате этого передела независимая Польша почти сразу же, путем вооруженной агрессии, ограбила своих соседей. Так, у Советского государства были отняты значительные области почти с чисто украинским и белорусским населением, у Литвы - кусок ее территории, включающий ее нынешнюю столицу Вильнюс. Русофобия, помноженная на ненависть к большевикам, толкала руководство Польши на откровенно враждебную политику по отношению к СССР, а ее территория на долгое время стала пристанищем для различных антисоветских вооруженных формирований.
Так, в 1921 году, по данным штаба войск Минского района, с польской территории против Советской Белоруссии орудовали отряды Ройцевича, Черного, майора Гомина, капитана Марцелло, генерала Адамовича и других белоэмигрантских лидеров, некоторые из которых пытались сформировать даже целые армии. Прежде всего это относится к известному террористу Борису Савинкову, атаману Булак-Булаховичу и генералу Перемикину.
На территории Польши и Румынии сосредотачивались и интернированные войска петлюровской Украинской народной республики (УНР) численностью до 25 тысяч человек. Во Львове по указанию Симона Петлюры был образован «Центральный повстанческий штаб», во главе которого встал Юрко Тютюник, возведенный в звание «генерал-хорунжего». «Центральный повстанческий штаб» фактически находился на содержании польской разведки, так называемой двуйки (2-й отдел польского генштаба). Давала деньги и французская разведка. Петлюровцы держали свои военно-вербовочные пункты в ряде городов: Станиславе (ныне Ивано-Франковск), Львове, Перемышле, Тернополе.
Петлюровцы не собирались бездействовать, в их намерения входила вооруженная борьба против советской власти.  В ночь на 27 октября 1921 года в районе Гусятина на территорию Советской Украины прорвался отряд атамана Палия численностью 500 сабель. Палий раздал крестьянам оружие и призвал их к восстанию против «коммунистов, жидов и москалей», после этого к нему присоединилось до 280 местных жителей. Однако основная масса крестьян проявила полное равнодушие к идее самостийной Украины, в результате отряд Палия был разгромлен, потерял почти половину личного состава и четыре пулемета.
Однако Палий успел выполнить свою главную задачу – обеспечить прорыв основных сил петлюровцев. В ночь на 5 ноября 1921 года на советскую территорию вступил отряд генерал-хорунжего Тютюника, в состав которого входили кадровые войска нескольких петлюровских дивизий. Тютюника даже сопровождали трое бывших министров Петлюры - гражданского управления, путей сообщения, торговли и промышленности. В Олевском районе националистам удалось сформировать повстанческий полк численностью 600 человек. На рассвете 7 ноября Тютюник атаковал Коростень, рассчитывая приурочить захват этого важного стратегического пункта, открывающего дорогу на Киев, к четвертой годовщине Октябрьской революции, однако защитники города отбросили самонадеянных «самостийников».
Разгром основных сил Тютюника был осуществлен 17 ноября 53-м и 54-м кавполками дивизии Котовского в болотистом районе юго-восточнее города Овруч. При этом 250 повстанцев убито, 517 взято в плен, захвачено 22 пулемета. Полсотни человек во главе с Тютюником в ночь на 21 ноября смогли перейти польскую границу в обратном направлении. 25 ноября к ним присоединились остатки другой половины отряда во главе с полковником Черным, который смог вывести с собой полторы сотни сабель и сто штыков. Большей же части участников рейда не удалось прорваться в Польшу, и они рассеялись по территории Украины. Причем многие из них продолжали вести активную антисоветскую работу и на протяжении нескольких лет причиняли постоянную головную боль чекистам Украины.
Однако правящие круги Польши не ограничивались поддержкой антисоветских повстанцев. Уверовав в собственную безнаказанность, руководители Польши надеялись путем захвата территорий соседних государств, и в первую очередь СССР, создать великую Польшу «от моря до моря». В крайнем случае, они рассчитывали на помощь и покровительство Англии и Франции. В итоге эта политика польского руководства привела в сентябре 1939 года к национальной катастрофе. Но тогда, после недавней победы над советскими войсками, подобный вариант развития событий Пилсудский и его окружение предвидеть не могли.
Все эти обстоятельства превращали Польшу в начале 20-х гг. в вероятного противника №1. В подобной ситуации Советский Союз, ослабленный недавно закончившейся Гражданской войной и экономической разрухой, мог противопоставить только партизанскую войну. Сразу же после заключения мирного договора с Польшей в марте 1921 года Разведупр начал создание и переброску на территорию Западной Украины и Западной Белоруссии отрядов боевиков для организации массового вооруженного сопротивления польским властям. Предполагалось, что эти вооруженные отряды станут ядром всенародного партизанского движения на оккупированных белорусских и украинских землях, которое в перспективе приведет к их освобождению и воссоединению с СССР. Подобная деятельность получила название «активная разведка». При этом надо заметить, что деятельность Разведупра по активной разведке была настолько тщательно законспирирована, что о ней не знали даже органы ОГПУ.
Партизанское (а по сути дела – диверсионное) движение в Белоруссии началось летом 1921 года.  Среди руководителей белорусских партизанских отрядов выделялись бывшие «краскомы» (красные командиры) РККА Кирилл Орловский (он же Артем, Аршинов, атаман Калиниченко, Муха-Михальский), Станислав Ваупшасов, Василий Корж, Александр Рабцевич. Все они позже участвовали в подготовке партизан на территории СССР в конце 20-х - начале 30-х годов и в испанской гражданской войне, а в годы Великой Отечественной войны стали видными руководителями партизанского движения в тылу немецких оккупантов.
Здесь же необходимо отметить, что на территории Западной Белоруссии действовали не только красные партизаны, которые контролировали Полесское, Новогрудское воеводство и большую часть Виленского, но и белорусские эсеры в Беловежской Пуще, Волковысском и Гродненском поветах, а также литовские националисты в Виленско-Трокском и Свенцянском поветах. Однако красные партизаны явно доминировали. Это привело к тому, что уже в 1922 году от белорусской партии эсеров откололась группа боевиков (300-400 человек) во главе с Иосифом Логиновичем (Павел Корчик), которая в конце следующего года объединилась с белорусскими коммунистами.
В результате действий партизанских отрядов обстановка в пограничных районах Польши стала весьма напряженной. По данным 2-го (разведывательного) отдела Генштаба польской армии (явно завышенным), на территории Виленщины, в лесах Полесья, в Налибокской, Беловежской и Гродненской пущах действовало 5-6 тысяч партизан. Поэтому неудивительно, что польское правительство принимало все меры для того, чтобы надежно перекрыть границу с Советским Союзом. В пограничные волости стягивались регулярные части польской армии, преимущественно кавалерийские, а малоэффективная пограничная полиция заменялась частями корпуса пограничной стражи.
Однако вскоре произошло событие, заставившее свернуть активную разведку на территории Польши. В ночь с 7 на 8 января 1925 года отряд партизан, прижатый польскими войсками к советской границе, с боем прорвался на территорию СССР, разгромив при этом советскую погранзаставу у местечка Ямполь. Партизаны были одеты в польскую военную форму, которой часто пользовались, и советские пограничники решили, что нападение совершили польские регулярные части. Такое предположение оправданно еще и потому, что руководство погранвойск ОГПУ не было проинформировано о том, чем занимался у них под боком Разведупр. Тревожное сообщение о бое на границе ушло в столицу Украины Харьков и в Москву, и вскоре пограничный инцидент начал разрастаться до уровня крупного международного скандала.
В итоге активная разведка Разведупра в Польше к концу 1925 года была свернута. Так, в июне 1925 года отряд Ваупшасова (успешно действовавший на территории Польши с 1921 года) расформировали. Такая же участь постигла и другие партизанские отряды. Часть партизан перевели на территорию Советской Белоруссии, часть осталась в Польше, они переехали на жительство в отдаленные от родных мест уезды. Разумеется, было бы неправильным считать, что активную разведку прекратили вести только из-за ямпольского инцидента. Во-первых, используя ошибки партизанского движения, польские власти перешли в наступление и только в апреле 1925 года арестовали значительное число партизан и подпольщиков. Во-вторых, изменилась международная обстановка, и агрессивные планы Польши уже не представляли для СССР непосредственной угрозы.
Примерно такая же ситуация сложилась и в Западной Белоруссии. 30 ноября 1924 года на 2-й конференции КПЗБ был выдвинут лозунг свержения правительства и принято решение о политической и организационной подготовке вооруженного восстания. После отмены этого курса в начале 1925 года, в связи с общим отказом от активной разведки за рубежом, часть местного руководства во главе с М.Гуриным (Морозовский) и Томашевским (Старый) вопреки мнению Москвы и польского ЦК, выступила за вооруженное восстание, за бунтарско-эсеровские методы работы. Это привело к расколу в партии. Группа раскольников, так называемая «Сицессия», захватила центральный орган Компартии Западной Белоруссии - газету «Большевик». Однако подавляющее большинство белорусских коммунистов не решилось выступить против воли Москвы и подчинилось в 1925 году решению о прекращении боевых действий.
Руководителем военной организации Западнобелорусской компартии являлся представитель РККА Лазарь Аронштам, работавший в Польской компартии. В Польше он действовал под именем Якуб Черняк и имел кличку Артур. В 1928 году с группой других польских коммунистов его обменяли по договоренности между Польшей и СССР. Интересно, что в эту группу вместе с Аронштамом входили нелегальный резидент Разведупра в Польше Мария Скаковская и ее агент Винценты Ильинич.
Заметим, что западнобелорусские и западноукраинские партизаны снискали массовую поддержку населения в своих районах. В результате на их сторону перешли представители местных национально-революционных организаций: в Западной Белоруссии – местные эсеры, а на Западной Украине – будущие бандеровцы из Украинской военной организации (УВО).
В целом в последний период активной разведки в Польше (весна 1925 года) в Западной Белоруссии было проведено 59, а с июня по август - 50 боевых операций. Всего с 1 декабря 1924 года - 199 боевых операций, из них 153 - вооруженные нападения на полицейские участки, железнодорожные станции, гминные управления, пограничные посты. 100 нападений сопровождались сожжением недвижимости, 11 - поджогом лесов и 46 – повреждением средств связи. Однако, воспользовавшись растерянностью, которая охватила партизан после отмены курса на вооруженное восстание, польская полиция провела массовые аресты. Так, только в Новогрудском воеводстве было арестовано 1400 человек.
Кроме Польши активная разведка проводилась и в других странах. Например, в Румынии она велась Разведупром при посредстве национально-революционных организаций – Союза революционных крестьян Бессарабии (молдаване), Добруджанской революционной организации (болгары) и буковинской национально-революционной организации «Вызволение». Наиболее крепкой являлась первая, имевшая свои партизанские отряды и точно копировавшая НВО Западного фронта. Собственно говоря, Союз революционных крестьян Бессарабии и был сформирован из остатков местной Военной организации (ВО), которая имела цель помочь Красной Армии с тыла при освобождении Бессарабии в 1919-1920 годах.
После Татар-Бунарского восстания 1924 года структуру организации изменили, а с 1925 года ее, как и все подобные формирования в других странах, вывели из подчинения Разведупра и превратили в политическую организацию. Руководство ею передали Компартии Румынии.
Добруджанская революционная организация (ВДРО) была значительно меньше и своей структурой копировала Бессарабскую. Ее руководители контролировали около 130 сел. Территорию поделили на 7 районов, в каждом районе действовали четы, причем каждая чета насчитывала 10-12 человек во главе с воеводой. Таким образом, всего четы насчитывали не более 100 человек. Четами руководил один из членов руководства организации Стефан Боздуганов. Всего же в организацию входило около 1000 членов. В декабре 1924 года в организации произошел раскол. Просоветская ее часть контролировала всего лишь четыре района - Силистрию, Тутракан, Курт-Бунар и Добрин. В них действовало три боевые четы по 10 человек в каждой.
Активная разведка проводилась и в Болгарии. Там в 1924 году во время подготовки всеобщего вооруженного восстания действовало 16 партизанских отрядов (чет), в том числе 11 коммунистических и 5 анархистских. Отряды эти были немногочисленны и насчитывали всего 300 человек. (Для сравнения - военная организация компартии Болгарии имела в своем составе 6000 человек.) В августе 1924 года для инструктажа болгарских партизан с очередным транспортом с оружием прибыла группа советских военных советников. Среди них был и опытный нелегал Разведупра Х.Салнынь, находившийся в партизанских отрядах на юге Болгарии четыре месяца.
В 1923-1924 годах партизанское движение развернулось и в Черногории. Здесь в горах сосредоточилось свыше двухсот партизан. Руководил ими прибывший из СССР Вукашин Маркович, обрусевший военврач, активный участник гражданской войны в России. Другой руководитель черногорских партизан – Петко Милетич, в свое время он сражался за Венгерскую советскую республику.
Однако весной 1924 года черногорские партизаны по договоренности с правительством Югославии в обмен на амнистию добровольно разоружились. Их лидер Маркович был арестован, но вскоре бежал из тюрьмы и нелегально переправился в Советский Союз. Впрочем, партизанская деятельность в Югославии на этом не закончилась, так как на территории Сербии в данный период развернулась подготовка болгарских партизан, ожидавших восстания в Болгарии и готовящихся в случае его начала немедленно вторгнуться на ее территорию.
В конце 1923 и в начале 1924 года создавались партизанские отряды и в Германии. И хотя в отличие от польских, черногорских или болгарских партизан активных боевых действий они не вели, но были довольно многочисленны. Так, на март 1924 года партизанские группы Восточной Пруссии и Мекленбурга насчитывали до полутора тысяч человек.

*  *  *
В истории «революционного партизанства» значительную роль сыграл Коммунистический интернационал (Коминтерн) – организация, поставившая своей целью разжигание революционной борьбы во всем мире. Созданный в начале весны 1919 года Коминтерн (Коммунистический, или 3-й интернационал) в течение почти четверти века являлся международной организацией, объединявшая компартии различных стран. Он был основан по инициативе РКП(б) и лично Ленина для развития и распространения идей революционного интернационального социализма, в противовес реформистскому социализму Второго Интернационала, окончательный разрыв с которым был вызван различием позиций относительно Первой мировой войны и Октябрьской революции в России. После прихода к власти в СССР Сталина организация служила проводником интересов СССР, как их понимал Сталин.
«Отметим, что в советской и югославской историографии Коминтерн обычно рассматривался, как некая аморфная и «советодательная» конфедерация партий, что-то вроде своеобразной Лиги наций для коммунистических партий. Лишь после открытия для историков архивов Коминтерна в начале девяностых годов стала ясна истинная роль Коминтерна – высокоорганизованной и разветвленной организации, которая руководила, финансировала и полностью контролировала внутреннюю жизнь легальных и в особенности нелегальных партий, членов III Интернационала. Нелегальные коммунистические партии имели в лице Коминтерна не только источник финансирования, но и логистическую опору, базу для переподготовки, фильтрации и обучения своих кадров. Важной составляющей процесса обучения была подготовка к вооруженному восстанию и партизанской войне. Коминтерн с момента окончания Гражданской войны в России в 1921 г. и до своего роспуска в 1943 г. находился под контролем руководства ВКП(б) и действовал по его приказам, а с 1929 г., после ухода Николая Бухарина с места председателя Исполкома Коммунистического Интернационала (ИККИ), в Коминтерне началось постепенное вытеснение старых кадров, в нем стали доминировать сталинские кадры, окончательно взявшие верх в 1935 г. с приходом к власти в ИККИ Г.Димитрова», — пишет современный исследователь А. Ю. Тимофеев.
 Первый учредительный съезд Коминтерна проходил в Москве в марте 1919 года, на нём присутствовали 52 делегата от 35 партий и групп из 21 страны мира. Был образован Исполнительный комитет Коммунистического интернационала (Исполком Коминтерна, ИККИ). На первом съезде его состав постоянно менялся. На протяжении первых 7 лет Коминтерном руководил Григорий Зиновьев, затем в 1926-29 гг. — Николай Бухарин, а с 1935 по 1943 год — болгарин Георгий Димитров.
К этому моменту в активе революционеров было почти сто лет непрерывных восстаний, бунтов, волнений и революционных войн. Этот богатый опыт показывал, что обойтись без партизанской войны в ходе борьбы за власть практически невозможно. Этот постулат обусловил неизменный интерес работников Коминтерна к проблеме «малой войны» и партизанства.
По словам А. Ю. Тимофеева, «коминтерновские кадры активно участвовали в организации восстаний в Германии, Болгарии, Эстонии и Китае. Хотя эти восстания закончились неудачами, накопленный опыт собирался и анализировался. (Анти) военная комиссия ИККИ рекомендовала коммунистическим партиям усиливать вербовку и разложение государственной армии, не прекращать разработку планов вооруженного восстания, не забывая при этом о координации своих действий с интересами безопасности "первого государства победившей пролетарской революции" - СССР. Для усовершенствования кадров, уже имевших подготовку, и обучения новых членов военных комиссий иностранных партий Коминтерн активно готовил методические материалы. В качестве примера можно привести разработку 1925 г., автором которой был Н.Я.Котов, помощник инспектора пехоты РККА, боевой офицер Первой мировой и гражданской войн, опытный революционер и выпускник Военной академии. На 18 отпечатанных без пробела страницах с грифом "Сов.Секретно" имевший богатый опыт партизанских действий Н.Я.Котов подробно изложил общие, организационные и специальные рекомендации по тактике партизанских действий как формы гражданской войны. В этой разработке, как и в других подобных учебных материалах Коминтерна (или созданных для его структур), прослеживается одна общая особенность – путем узкого фокусирования на конкретной проблеме максимально сократить время обучения».
Интересно, что бюро агитации и пропаганды Коминтерна совместно с командованием Красной Армии подготовили и выпустили в 1928 году на немецком, а в 1931 году – на французском и русском языках книгу А. Ю. Нейберга «Вооружённое восстание», представлявшую своего рода учебно-справочное пособие по теории организации вооружённого восстания. До сих пор точно неизвестно, кто же входил в число авторов, но, скорее всего, основным автором книги был А. Ю. Гайлис-Вайлир, сотрудник РУ РККА – именно он пользовался в свое время этим псевдонимом. Эта книга использовалась для практической подготовки специальных кадров литер «А» в ИККИ (Исполнительный комитет Коммунистического Интернационала).
В 1931 году в свет выходит книга М.А. Дробова, ответственного сотрудника Разведупра РККА, «Малая война (партизанство и диверсии)». Для нас эта небольшая книжка интересна в первую очередь тем, что основные положения автора отражали тогдашние (начала 1930-х годов) взгляды высшего советского партийного и военного руководства СССР. Кстати, известный специалист по диверсионно-разведывательной деятельности В. Квачков в книге «Спецназ России» также дал работе Дробова весьма высокую оценку.
Дробов вкладывал в понятие малой войны следующее утверждение: «Содержание и формы современной малой войны, это выражение классовой вооруженной борьбы, по отношению к которой малая война есть лишь часть, отдельный момент, особая ступень в развитии. Иными словами, малая война — переходная форма классовой вооруженной борьбы, развивающейся во всеобщее вооруженное восстание для захвата власти и установления диктатуры восходящего класса, поэтому она естественна и закономерна как в «мирное», так и в военное время». К основным формам малой войны автор отнес партизанство и диверсии. При этом собственно партизанство он подразделял еще на две формы: партизанство-повстанчество и партизанство войскового типа. Дробов считал, что первое являлось основой для второго. В книге постоянно подчеркивалось преимущество в современной борьбе партизанства-повстанчества перед партизанством войскового типа, обусловленное развитием, формами и задачами классовой борьбы. Партизанство в целом рассматривалась как форма вооруженной борьбы, связанная с обстановкой восстания. Одним из основных положений, выдвинутых Дробовым, является то, что партизанство постепенно вырастает в ходе углубления классовой борьбы, что оно должно созреть на местах в массах и не может быть принесенным извне.
Исходя из такого понимания сущности партизанской борьбы, формулировались и соответствующие задачи партизанства: распространение в народных массах понимания партизанской борьбы как одного из условий вооруженного восстания против социального (и национального) гнета; создание организаций рабочих и крестьян, группирующихся вокруг партии с целью проведения активных мероприятий; втягивание широких масс на путь революционных действий для ускорения процесса классовой дифференциации общества; охрана революционных организаций, партийных аппаратов и вождей; действия по истощению сил и средств противника; подготовка и организация революционной армии для захвата или закрепления власти рабочих и крестьян. Таким образом, задачи партизанских действий в тылу противника рассматривались исключительно с точки зрения политической борьбы за власть.
Различие же форм партизанских действий на данном этапе развития специальных действий определялось по классовому составу населения (чисто крестьянские, чисто рабочие, полурабочие-полукрестьянские); по типу местности (болотисто-лесистые, горные, степные и т.п.); по периодам развития классовой борьбы — предреволюционный (первоначальное выступление партизан и их зарождение) или революционный (размах и организованность партизанских действий вплоть до восстания) и период открытой гражданской войны.
В качестве второй формы малой войны Дробов рассматривал диверсии как активные действия секретных мелких отрядов и групп. Он полагал, что в отличие от партизанства, всегда связанного с массовыми движениями, диверсии не имеют корней в массах на местах, носят индивидуальный характер и исполняются специально подготовленными людьми, засланными в данную местность со стороны. Сами же диверсионные действия, по Дробову, делились на экономические (удар по предприятиям, железнодорожным путям и транспорту, финансам и вообще экономическим связям страны), политические (пропаганда, разложение и интриги в среде правительственных и влиятельных общественных организаций), военные (взрыв и порча вооружения, боевого снаряжения, складов, арсеналов, укреплений, станций связи и др.) и террористические (убийство или отравление общественно-политических и военных деятелей).
В «Малой войне» впервые в советской военной литературе четко говорилось о недопустимости смешивания диверсий и разведки: «Так как обыкновенно разрушительная работа сосредоточивалась в разведывательных органах, имеющих агентурный аппарат, то и диверсии проходили по их же линии, но теоретически смешивать «активку» и диверсии совершенно невозможно и вредно, несмотря на пространственную совместимость их на практике. Первая преследует цели только разведки. Как на полях сражения войсковая разведка иногда добывает сведения боем, так и агентурная разведка принуждена получать нужные ей данные различными способами вплоть до убийств и разрушений. Однако цель всегда разведывательная. Диверсии — это боевая работа, они всегда имеют задачей ослабление мощи противника, не задаваясь совершенно разведывательными целями (для них разведка нужна постольку, поскольку она обеспечивает осуществление боевой задачи), почему и организация диверсионной работы должна быть выделена от работы по активной разведке».
Работа Дробова активно использовалась в 1930-е годы инструкторами Коминтерна при подготовке кадров для работы за рубежом.
Однако «атмосфера сравнительно либеральной коминтерновской «партизанщины» не соответствовала общему направлению преобразований в предвоенном СССР», — отмечает А. Ю. Тимофеев. «Многолетние попытки вывести гомункулюса мировой революции заканчивались многочисленными неудачами и выглядели как пустая трата ресурсов и средств. Примером падения роли Коминтерна могут служить заявления Сталина по вопросу о международном коммунистическом движении, данные в отчетных докладах на XVI (1930), XVII (1934) и XVIII (1939) партийных съездам.
Если в 1930 и 1934 гг. Сталин выражал надежду на то, что в случае агрессии империалистов рабочий класс этих стран ударит им в тыл, то в 1939 г. упоминания о международной солидарности рабочего класса отошли в самый конец, и уж совсем не говорилось о вооруженном восстании рабочих в странах, дерзнувших напасть на СССР».
 Коминтерн был распущен уже во время Второй мировой войны 15 мая 1943 года, преемник Коминтерна стал Коминформ, или Коминформбюро (1947—56 гг.).
 В сентябре 1947 года, после парижской конференции о помощи Маршалла, состоявшейся в июне, Сталин собрал социалистические партии и создал Коминформ — Коммунистическое информационное бюро, как замену Коминтерну. Это была сеть, созданная коммунистическими партиями Болгарии, Чехословакии, Франции, Венгрии, Италии, Польши, Румынии, Советского Союза и Югославии (руководимой Тито, она была исключена в 1948 году). Коминформ прекратил существование в 1956 году после XX съезда КПСС. Формального правопреемника у Коминформа не было, однако фактически его роль перешла к Организации Варшавского договора и СЭВ.
*  *  *
Китайский коммунистический лидер Мао Цзэдун сформулировал свою теорию революционной партизанской войны в середине 30-х годов, однако востребована она была в странах «третьего мира» уже после Второй Мировой войны. Вплоть до создания теории городской партизанской войны в середине 60-х Карлосом Маригеллой все руководители герильи ориентировались на разработки Мао.
Мао четко и ясно сказал, что партизанская война – это война сельская, война крестьянская, и основная движущая сила ее – крестьянство. Это – война, понятная крестьянину, привычная для крестьянина. Крестьяне стихийно вели именно такую войну на протяжении многих столетий. Когда в ходе классового противостояния дело доходило до оружия, крестьяне на протяжении многих поколений переходили именно к партизанской войне. Речь идет только о том, чтобы поставить эту форму борьбы на более или менее систематическую, научную основу.
Мао Цзэдун разложил партизанскую войну на три этапа. Первый этап – это создание партизанской базы. Или, говоря языком самого Мао, «деревня выступает против города». Партизанский очаг представляет собой схему будущей народной власти, где всё подчинено распространению движения. При этом ведется массированная пропаганда в самых доступных формах.
Мао Цзэдун проводил в зоне очага ряд мероприятий, которые обеспечивали партизанам-коммунистам популярность среди местного населения и поддержку большей части сельских жителей. Но при этом населению постоянно разъяснялось, что все это лишь полумеры, а полностью осуществить свои прогрессивные преобразования мы не можем, поскольку вынуждены вести постоянную войну с правительственными войсками. Это была психологически и пропагандистски очень правильная линия потому, что население в партизанском очаге все свое недовольство тяжелой судьбой преобразовывало в ненависть к гоминдановцам или японцам.
Второй этап партизанской войны Мао назвал так: «деревня окружает город». На этой стадии партизанские действия выходят за границы партизанской базы и создаются партизанские районы, т.е. районы, где партизаны проводят свои боевые операции. Они эту территорию еще не захватили, но на ней они постоянно проводят свои походы, рейды и вылазки. При этом сфера действия партизанских соединений распространяется далеко за пределы первоначальной базы. Таким образом, партизаны не дают возможности противнику постоянно атаковать саму базу, противник вынужден гоняться за ними по окружающим территориям, кроме того, эта тактика дезорганизуют жизнь и нарушает коммуникации противника во всем этом районе. Задача второго этапа: измотать силы противника, создать атмосферу неуверенности и неустойчивости.
Третий этап партизанской войны Мао Цзэдун назвал «деревня захватывает город». К тому моменту, когда официальные власти начинают выдыхаться в бесконечной борьбе с герильей, они пытаются сосредоточить все свои силы в крупных городах, в стратегических центрах, на важнейших военных базах. Противник полностью утрачивает стратегическую инициативу. При этом желательно сначала создать несколько баз, чтобы при потере одной базы иметь возможность отходить на другую. Противник может сосредоточить крупные силы, окружить базу и ее разгромить. Чтобы сохранить инициативу, нужно отходить на другую заранее подготовленную базу. В этом случае потеря базы не станет поражением. Мао Цзэдун называл это «стратегическим отступлением».
Таким образом, по логике Мао, партизанская война – это бесконечная игра в поддавки. И вот, когда на третьем этапе партизанской войны правительственные войска полностью утрачивают стратегическую инициативу, а города начинают терять связь друг с другом. Тогда основная цель партизан сводится к максимальному разрушению коммуникаций между этими правительственными очагами, чтобы они не могли общаться друг с другом, перебрасывать воинские соединения на помощь друг другу и вообще проводить согласованные действия. После чего партизаны начинают методично уничтожать поодиночке территории, контролируемые врагом. Партизанские силы переходят к крупным стратегическим операциям по захвату укрепленных пунктов противника. Как правило, это означает, что в начале гибнут наиболее удаленные от столицы гарнизоны правительственных войск, а в конце партизаны занимают столицу.
Таким образом, очевидно, что непонимание стратегии партизанской войны, разработанной Мао, неизбежно ведет к поражению сельской герильи – даже если партизан поддерживает местное население, даже если успешно удалось провести аграрную реформу и крестьяне поголовно готовы воевать на стороне повстанцев. Поддержка местного населения – это еще не все. Как правило, у партизан постоянно не хватает технических средств и сил для ведения современной войны. У партизан нет авиации, как правило, нет тяжелой техники и артиллерии, партизаны ограничены в мобильных людских ресурсах, в то время как перемещение из очага в очаг, с базы на базу означает, что можно постоянно набирать новых бойцов вне зоны непосредственных боевых действий.
До середины 60-х годов, до «обновления» тактики партизанской войны, т.е. до создания Карлосом Маригеллой теории городской партизанской войны, учение председателя Мао о «народной партизанской войне» оставалась последним словом в теории герильи. И лишь в 60-х, в Бразилии, в Уругвае («тупамарос») и Аргентине («монтанерос»), а затем уже и в Европе (РАФ, «Красные бригады» и т.д.) на практике был опробован новый тип революционной войны – городская герилья. Фактически никаких принципиальных новаций в стратегии ведения сельской партизанской войны со времен Мао Цзэдуна сделано не было. Во Вьетнаме развитие теории партизанской войны Во Нгуен Зиапом заключалось в основном в приспособлении ее к местным условиям. Во Нгуен Зиап исходил из того, что Вьетнам – это страна, узкой полосой протянувшаяся вдоль побережья, где вдоль всей страны проходит всего одна стратегическая шоссейная дорога. Только на крайнем юге страны стратегические дороги расходятся нормальной сетью. Поэтому достаточно перерезать эту стратегическую дорогу лишь в одном месте, чтобы вызвать серьезные нарушения в жизнедеятельности государственного организма.
У партизан всех времен всё сводится к чисто военным задачам, в то время как противостоит им государство, которое, как известно, к одной только армии не сводится. Государство представляет собой бюрократический аппарат, суды, полицию, юстицию, средства пропаганды и, наконец, многочисленные социальные структуры, которые вынуждены заниматься сразу многими вещами. Если государственный аппарат занят только чем-то одним – неизбежно страдают другие его цели и функции, армия и правоохранительные органы отбирают деньги у прочих частей государственного механизма. А это рано или поздно приведет к политическому кризису.
В книге Мао Цзэдуна «Партизанская война», вышедшей в свет в Китае еще в 1937 году, в различных местах простым и понятным языком излагаются правила ведения партизанской войны. По мнению «товарища Мао», правила эти таковы:
Надо избегать столкновения с превосходящими силами противника. Но, если партизаны все же встретятся с превосходящими силами, они должны отходить, когда противник наступает; беспокоить его, когда он останавливается; они должны атаковать противника, когда он измотан, и преследовать, когда он отступает.
Главным условием успешных действий партизан является внезапность.
Нападение должно тщательно планироваться. Партизаны должны всегда атаковать по своей собственной инициативе.
Партизаны должны сосредоточивать свои действия против более слабого противника.
Партизаны должны наносить сильные молниеносные удары и быстро добиваться успеха.
При неблагоприятных условиях партизаны должны немедленно рассредоточиться и изменить тактику действий. К этому необходимо прибегать особенно тогда, когда партизаны не могут выставить достаточных сил, когда они попадают в окружение, когда они оказываются на местности, не благоприятствующей их действиям, или испытывают недостаток в снаряжении и провианте.
Партизаны должны сосредоточивать свои силы, когда противник ведет против них наступление и имеется возможность его уничтожить.
Партизаны должны овладеть искусством введения противника в заблуждение. Они должны уметь создать впечатление, что наступают с востока и севера, а ударить с запада и с юга.
Партизаны должны всегда передвигаться скрытно.
При создании партизанами своих баз важное значение имеет сотрудничество с народом.
*  *  *
Война между СССР и Финляндией (с 30 ноября 1939 года по 12 марта 1940 года) стала практически такой же репетицией предстоящей мировой войны, как и англо-бурская перед началом Первой мировой. Это была странная война: большая, прекрасно вооруженная и механизированная Красная Армия в течение полугода с огромным трудом и тяжелейшими потерями пыталась сломить сопротивление совсем небольшой (около 100 тысяч человек) финской армии.  Многие советские солдаты и офицеры совсем не были готовы к тому, что им придется столкнуться с малыми, очень подвижными отрядами лыжников, многочисленными минами-ловушками и знаменитыми снайперами-«кукушками».
Участник боев на Карельском перешейке позднее вспоминал: «Замечаем: пули ложатся вокруг нас. Откуда они? Вдруг падает пулеметчик. Спрашиваем: - Куда ранен? - В затылок, - отвечает наклонившийся к нему товарищ.
Значит, стреляют с тыла. Начинаем осматривать деревья. Ветви густые, завалены снегом. Замечаю, что ветви одной из елей чуть-чуть колышутся. Всматриваюсь через прицел снайперской винтовки и вижу: «люлька», а на ней ноги в пьексах. Стреляем. С дерева падает человек. Подбегаем: белофинн с автоматом.
Осматриваем другие деревья; на некоторых замечаем тоненькие полоски – круговые срезы коры, вглядываемся – на каждом из таких деревьев устроены «люльки», но людей нет, очевидно, эти деревья подготовлены «про запас».
…В первые минуты мы думали, что сбитые нами белофинны – случайные люди, отрезанные от своих и спрятавшиеся на деревьях, чтобы вредить в наших тылах. Тогда мы еще не знали, что подобный способ войны – система, которую враг станет применять по всему фронту». (И. Кульпин «Бои в Финляндии»).
Тактика партизанской войны и мелких диверсий, проводимая малочисленной финской армией, принесла свои плоды: по свидетельству некоторых военных историков, потери советских войск были огромными, при этом есть немалые основания полагать, что значительная часть солдат была уничтожена именно снайперами. Финские «кукушки» отработали основные тактические приемы, которые позднее русские снайперы с успехом применили против немцев. Например, работа снайпера в контакте с пулеметчиком и подрывниками. «Кукушки» также придумали зимнее снайперское укрытие «финский сугроб», использование ложных позиций для отвлечения противника, минирование покидаемой «лежки» и многое другое.
Бывший сотрудник НКВД СССР С. А. Ваупшасов в мемуарах пишет: «Умный и коварный противник оставлял на занятой нами земле многочисленные подразделения стрелков и автоматчиков, целые лыжные батальоны с задачей дезорганизовать функционирование войсковых тылов, рвать коммуникации, нападать на госпитали, штабы, склады. Легкие, подвижные группы шюцкоровцев были мастерами такой вот «малой» войны и доставляли нашему командованию много хлопот.
На борьбу с диверсионными отрядами были брошены пограничные батальоны и другие войска НКВД. Базируясь в тылу действующей армии, мы охраняли подъездные пути, линии связи, тыловые учреждения, выслеживали, вылавливали и уничтожали вражеских лыжников…
Наибольшую опасность представляли одиночные финские автоматчики и снайперы, засевшие на деревьях в белых маскировочных халатах и совершенно сливавшиеся со стволом и ветками, запорошенными снегом. Советские бойцы прозвали их «кукушками», видимо, за одиночество и «древесный» образ жизни. «Кукушки» имели задачу выводить из строя командный состав. Наши командиры и политработники очень скоро перестали носить далеко видные знаки различия, но «кукушки» все же ухитрялись узнавать начальников по кобуре пистолета, портупее, командирским полушубкам и стреляли без промаха. Ни на минуту нельзя было снять маскхалат, чтобы не выделиться из среды бойцов» (С. А. Ваупшасов «На тревожных перекрестках»).
Финны проиграли войну на всех направлениях кроме одного. Противопоставить партизанской войне Красной армии было практически нечего. Возможно, это одна из причин того, почему СССР не стал оккупировать «страну Суоми». Характерно, что, по сути, финны применили против Красной Армии ту самую тактику «малой войны», которую в 1920-е годы разработали советские военачальники – М. В. Фрунзе, И. П. Уборевич, А. И. Егоров, В. М. Примаков. Это мнение поддерживал и «советский диверсант №1» – И. Г. Старинов: «Опустошение территории при отходе командование финляндской армии дополняло действиями партизанских снайперов и различного рода минами. Все это составляло значительные трудности для Красной Армии» (И. Г. Старинов «Мины замедленного действия»).
В 1940-м году, сразу после окончания боевых действий на Карельском перешейке, в Военном издательстве вышла брошюра под названием «Партизанский учебник». Это было переведенное на русский язык пособие для солдат и офицеров финской армии. Интерес сегодня вызывает краткое предисловие, которым снабдило издательство свою брошюру. В частности, там говорится, что «учебник содержит ряд ложных положений в оценке преимуществ бандитских действий белофиннов против регулярных частей Красной Армии и возможностей опоры этого бандитизма на широкие слои местного населения».  Иначе говоря, даже ряд вполне показательных примеров из боевой практики военного конфликта между СССР и Финляндией ничему не научил тогдашнее военное руководство РККА.
Итак, что же рекомендовалось финским партизанам?
«Назначением партизанского движения является расстрой¬ство рядов неприятеля в его тылу и на флангах, тем самым, отвле¬кая возможно большее количество его сил на второстепенные участки, как-то: на охранение, конвоирование и пр., а также на¬несение неприятелю наибольшего материального ущерба. Основ¬ной предпосылкой удачи партизанских действий является их скрытность.
В высших руководящих штабах имеется командующий партизанскими отрядами, который и организует партизанское движение в районе соответствующего войскового соединения.
В зависимости от обстоятельств действия партизанского отряда определяются следующими задачами:
нападение на штабы, органы связи неприятеля и на команд¬ные пункты; уничтожение или расстройство телефонной и те¬леграфной связи, пленение посыльных и т.д.;
нападение на обозы, обменные пункты и склады; уничтоже¬ние транспортных сооружений, например, железных дорог, железнодорожных и других мостов, а также уничтожение средств передвижения; сжигание в условиях зимнего време¬ни деревень и всех жилых помещений.
Наряду с перечисленными задачами нужно вести разведку и всеми способами (в том числе используя местное население) сообщать о ее результатах своим частям. Удачный исход парти¬занских действий в большей части основан на взаимодействии с местным населением, которое помогает партизанам тем, что ук¬рывает их и сообщает им о движении противника. При помощи населения можно распространять ложные сведения в тылу про¬тивника.  Иногда возможна в его тылу организация восстаний.
Действия партизан должны быть согласованы с действия¬ми своих регулярных частей с таким расчетом, чтобы отряды партизан могли в решительный момент и на решающем направ¬лении своими атаками и разрушающими действиями способство¬вать победе. Но выполнение задач регулярными частями ни в коем, случае не должно зависеть от действий партизанских отрядов.
…Партизанские отряды формируются на основе доброволь¬ности. Лучше всего для этого подойдут физически развитые и преданные люди, знакомые с местностью и языком неприятеля. Состав партизанского отряда меняется в зависимости от постав¬ленной задачи. Количество офицеров и младших командиров в отряде должно быть многочисленно, имея в виду возможность дробления отряда и потери. Отрядом численностью больше взво¬да в условиях партизанских действий трудно руководить, но все же иногда, в особенности в населенной местности, можно допу¬стить применение и больших отрядов.
…Партизанская война богата случайностями и многообрази¬ем условий, она изменчива и полна приключений. Поэтому от партизан требуют, кроме хладнокровия и сообразительности, крепкого физического развития, а прежде всего исключительной смелости и геройства».
*  *  *
В Советской России в 1920-30-е годы наблюдался мощнейший выброс творческой энергии во всех сферах деятельности, в том числе (или даже в первую очередь) в военном деле.  Учитывая особые условия существования, – страна была со всех сторон окружена враждебно настроенными державами – в это время проводились активные попытки теоретического осмысления и обоснования партизанских действий.
Анализ содержания и форм партизанских действий, понимание их значения, масштаба и сложности, даже в рамках классового подхода к явлениям вооруженной борьбы, позволили советскому военно-политическому руководству прийти к выводу о необходимости организации этой работы Генеральным штабом еще в мирное время. Такая работа должна была включать определение районов действий партизан по полосам (в тылу противника, на самом театре боевых действий - в приграничной полосе и в тылу у себя) с точной разработкой плана действий в каждом районе по периодам, создание в этих районах сети партизанских ячеек со всеми необходимыми для будущей боевой работы органами и материальной базой, а также подготовку намеченного кадра партизан в политическом, организационном и тактически-боевом отношениях. Также подчеркивалась необходимость соответствующей подготовки во всей армии и флоте, и в особенности среди комсостава, чтобы каждый знал существо партизанских действий и умел на практике и противодействовать им, и осуществлять самостоятельно задачи, могущие быть ему поставленными во время войны как партизану.
С 1932 года в оперативных планах приграничных округов в начальном периоде войны важная роль отводилась партизанским формированиям. Предусматривалось, что в случае, если войскам противника удастся углубиться на нашу территорию, на расстояние около 100 км от государственной границы, они должны были наткнуться на наши укрепрайоны и увязнуть в боях по их преодолению. В это время на оккупированной территории с первого дня начала боевых действий партизанские формирования начинают организованные действия по систематическому нарушению железнодорожных и других коммуникаций противника. Израсходовав находящийся в войсках запас боеприпасов, продовольствия, горючего и других материальных средств, противник будет вынужден отступить. Партизанские формирования также перемещаются, в том числе за пределы территории СССР, постоянно оставаясь в тылу противника и продолжая проводить диверсии. В соответствии с планом Генерального штаба РККА вдоль западной границы оборудуются десятки тайников с вооружением и боеприпасами.
Осенью 1932 года в Ленинградском военном округе проводились специальные учения, на которых воинские партизанские формирования, сформированные из выпускников партизанских спецшкол, показали высокую эффективность действий в тылу противника. На них впервые были организованы диверсионные действия на железных дорогах с применением экспериментальных противопоездных мин. Свыше 500 выпускников партизанских спецшкол участвовали в Бронницких учениях под Москвой. В 1933 году в Украинском военном округе проводятся специальные учения с привлечением диверсионных отрядов и авиации. По их итогам делается вывод, что заранее обученные подразделения при управлении из единого центра в состоянии провести внезапную и широкомасштабную операцию, которая парализовала бы все коммуникации в западных областях Украины и Белоруссии, занятые условным противником. Интересно, что когда в 1957 году был издан русский перевод нашумевшей на Западе книги «Коммунистические партизанские действия», в предварявшем ее предисловии говорилось, что «от начала до конца вымышленным является донесение немецкого офицера о том, что в начале 1941 года Красная Армия проводила в нескольких военных округах большие маневры, в которых отрабатывались методы ведения партизанской войны, и что в маневрах принимало участие гражданское население. Вздорность такого утверждения совершенно очевидна. Советскому читателю известно, что маневры с подобными целями и с участием гражданского населения никогда не проводились».
Однако в июне 1937 года высшие военные руководители, допускавшие возможность ведения боевых действий на территории СССР, в приказе Наркома обороны Маршала К.Е. Ворошилова о «раскрытии Наркоматом внутренних дел предательской, контрреволюционной военной фашистской организации в РККА» были обвинены в том, что «пытались подорвать мощь Красной Армии и подготовить ее поражение в случае войны».
В результате репрессий 1937-1938 годов обученные и подготовленные, как их тогда называли, кадровые советские диверсанты были поголовно уничтожены. Все партизанские отряды были расформированы, а тайники с оружием, боеприпасами и минно-взрывными средствами демонтированы. Сами термины «диверсия», диверсионная деятельность», «диверсант» и т.п. стали применяться исключительно в отрицательном смысле и только применительно к врагам.
По мнению большинства исследователей, весь опыт партизанской войны этого исторического периода говорит о том, что специальные войсковые формирования, действующие партизанскими методами совместно с местными партизанами, опирающиеся на всевозможную помощь и поддержку населения, представляет суть партизанской борьбы. А с точки зрения организации и реализации основных стратегических задач такая «малая война» предстает как планомерное развертывание на базе войсковых спецподразделений партизанских структур и последовательное их преобразование в войсковые специальные подразделения – в этом диалектика партизанской войны.
*  *  *
Как известно, нападение фашистской Германии стало полной неожиданностью и для советского народа, и для руководства страны. 27 июля 1941 года начальник Генерального штаба РККА Г.К. Жуков и начальник Разведупра Генштаба РККА Ф.И. Голиков шифрограммой в адрес начальников фронтовых штабов предписывали им «немедленно приступить к формированию и заброске в тыл противника большого количества мелких партизанских диверсионно-разведывательных групп из храбрейших людей личного состава войск и из лучших элементов гражданского населения». Организация партизанских действий в тылу немецких войск советским политическим руководством с началом войны рассматривалась в основном не как задача вооруженных сил, а как одна из задач партийных и советских органов.
Так, в постановлении ЦК ВКП (б) от 18 июля 1941 года «Об организации борьбы в тылу германских войск» в частности говорилось следующее: «Чтобы придать всей этой борьбе в тылу германских войск самый широкий размах и боевую активность, необходимо взяться за организацию этого дела на месте самим руководителям республиканских, областных и районных пар¬тийных и советских организаций, которые должны в занятых немцами районах лично возглавить это дело, возглавить группы и отряды самоотверженных борцов, уже ведущих борьбу по дезорганизации вражеских войск и по унич¬тожению захватчиков. Между тем, все еще не редки случаи, когда руководители партийных и советских организаций в районах, подвергшихся угрозе захвата немецких фашистов, позорно бросают свои боевые посты, отходят в глубокий тыл, на спокойные места, превращаются на деле в дезертиров и жалких трусов. При этом руководители республиканских и областных парторганизаций в ряде случаев не принимают мер к решительной борьбе с этими позорными фактами.
ЦК ВКП(б) требует от всех партийных и советских организаций и, прежде всего, от их руководителей покончить с таким нетерпимым положением и предупреждает, что наша партия и правительство не остановятся перед самы¬ми крутыми мерами в отношении шкурников и дезертиров, и выражает уве¬ренность в том, что партийные организации примут все меры к очистке парторганизаций от этих перерожденцев и к сплочению всех своих сил для разгрома врага на фронте и в тылу, для подготовки нашей победы над фаши¬стскими бандами.
В соответствии с этим ЦК ВКП (б) требует от ЦК национальных ком¬партий, обкомов и райкомов в захваченных и находящихся под угрозой захва¬та врагом областях и районах проведения следующих мер:
Для организации подпольных коммунистических ячеек и руководства партизанским движением и диверсионной борьбой в районы, захваченные противником, должны быть направлены наиболее стойкие руководящие партийные, советские и комсомольские работники, а также преданные советской власти беспартийные товарищи, знакомые с условиями района, в который они направляются. Засылка работников в эти районы должна быть тщательно подготовлена и хорошо законспирирована, для чего следует каждую группу (2-3-5 человек) засылаемых связывать только с одним лицом, не связывая засылаемые группы между собой.
В районах, находящихся под угрозой захвата противником, руководители партийных   организаций должны немедля организовать подпольные ячейки, переведя уже сейчас коммунистов и комсомольцев на нелегальное положение.
Для обеспечения широкого развития партизанского движения в тылу противника партийные организации должны немедля организовать боевые дружины и диверсионные группы из числа участников гражданской войны и из тех товарищей, которые уже проявили себя в истребительных батальонах, в отрядах народного ополчения, а также из работников НКВД, НКГБ и др. В эти же группы должны быть влиты коммунисты и комсомольцы, которые не используются для работы в подпольных ячейках.
Партизанские отряды и подпольные группы должны быть обеспечены оружием, боеприпасами, деньгами и ценностями, для чего заблаговременно должны быть в надежных местах зарыты и запрятаны необходимые запасы.
Необходимо также заблаговременно позаботиться об организации связи подпольных ячеек и партизанских отрядов с советскими районами, для чего их снабдить радиоаппаратами, использовать ходоков, тайнопись и проч., а также обеспечить посылку и печатание на месте листовок, ло¬зунгов, газет.
Партийные организации под личным руководством их первых секретарей должны выделить для сформирования и руководства партизанским движением   опытных боевых и до конца преданных нашей партии, лично известных руководителям парторганизаций и проверенных на деле товарищей.
ЦК Компартий союзных республик, крайкомы, обкомы должны сообщать ЦК ВКП(б) по специальному адресу фамилии товарищей, выделенных для руководства партизанскими отрядами.
ЦК ВКП(б) требует, чтобы руководители партийных организаций лично руководили всей этой борьбой в тылу немецких войск, чтобы они вдохновляли на эту борьбу преданных советской власти людей личным примером, смелостью и самоотверженностью, чтобы вся эта борьба получила размах непосредственной, широкой и героической поддержки Красной Армии, сражающейся на фронте с германским фашизмом».
С точки зрения организации вооруженного сопротивления в тылу противника данная директива была не более чем лозунгом, поскольку никакой руководящей партийной или государственной структуры, предназначенной для организации партизанской войны, заблаговременно создано не было. Установка на ведение открытой вооруженной борьбы с хорошо оснащенными и подготовленными частями немецкой армии заранее обрекало партизанские отряды на разгром и чрезвычайно большие потери.
Одной из причин неверного выбора целей и задач партизанских отрядов и диверсионных групп в тылу противника был механический перенос форм партизанской борьбы с гражданской войны на новые условия начавшейся войны. Если в годы гражданской войны вооружение партизанских отрядов и противостоящих им частей регулярных войск, за исключением артиллерии, было в основном одинаковым (пулеметы, винтовки, гранаты, сабли), то в 1941 году противник имел большое количество танковых и механизированных соединений и частей, которые при поддержке авиации и артиллерии обладали подавляющим превосходством в открытом бою с партизанами. Поэтому, если в гражданскую войну «партизанские отряды занимали города» и могли разгромить противника в открытом бою, то к началу второй мировой войны они эту способность в основном утратили. Чем крупнее был партизанский отряд, ввязавшийся в открытый бой с немцами, тем легче было противнику применить современные средства поражения и уничтожить партизанское формирование.
В качестве иллюстрирования подобного отношения к проблеме развития партизанства в условиях начавшейся войны приведем выдержки из изданной в 1941 году Наркоматом обороны брошюру «Партизанские отряды и их тактика». В этой брошюре, в частности, говорится: «По характеру своих задач партизанские отряды делятся на боевые, действующие налетами и из засад по штабам, аэродромам, складам, колоннам, мостам и т. п., и диверсионные, создаваемые для разрушения проводной связи, устройства крушения поездов, уничтожения отдельных лиц и слабо охраняемых военных объектов (особенно мостов). Задачи, возлагаемые на диверсионные группы, выполняются также и боевыми отрядами.
Боевые партизанские отряды должны быть хорошо вооружены и достаточно сильны для активных действий. Их основной организационной единицей должен быть взвод в 15-30 человек.
При благоприятных условиях состав отряда может доходить до роты в 100-150 человек и более; при опасности уничтожения отряд должен распыляться на свои основные единицы (взводы). Район действия боевого отряда примерно 200-300 кв. км. В районе действия должны быть леса, в которых отряд мог бы укрываться. Для диверсионных действий формируются отдельные мелкие группы в 3-5 человек и используются отдельные партизаны.
Диверсионные группы формируются из местных жителей. Район действия группы распространяется на территорию постоянного местожительства членов группы с радиусом до 10 км. При невозможности привлечения местных жителей диверсионные группы должны формироваться из жителей соседних районов, обязательно из лиц, хорошо знающих данную местность.
Боевые отряды и диверсионные группы действуют одновременно на одной территории и в своей работе дополняют друг друга. Партизанскими отрядами и диверсионными группами должна быть покрыта по возможности вся территория в тылу противника. Диверсионные группы должны быть строго законспирированы; кроме людей своей группы, о них никто не должен знать. Задачи диверсионным группам ставятся заранее; отчитываются они только после занятия района их действий частями Красной Армии.
Главной основой партизанских действий является применение боевых и диверсионных отрядов и групп в большом числе.
Каждый район выделяет для руководства партизанскими отрядами, действующими на его территории, оперативную группу в составе 5-8 человек. В районе будут действовать примерно 5-8 партизанских отрядов; объединяющий их районный центр следует считать штабом батальона во главе с командиром и военным комиссаром батальона и в составе начальника штаба, начальника связи, шифровальщика и 2-3 инструкторов.
Штаб находится в подполье, и его местопребывание должно быть скрыто как от бойцов, так и от начсостава партизанских отрядов. Все управление отрядами и связь с ними производятся через связных и пункты связи. Места пунктов связи и адреса передач должны знать командиры партизанских отрядов и по 2-3 бойца-связных из их отрядов. (Обратим внимание на эту фразу: боевой опыт четко показал, что руководство партизанским отрядом должно находиться непосредственно в отряде, но никак не в подполье. Тем более что возглавляемое неопытными в своем большинстве партийными работниками подполье с конспиративной точки зрения оказалось малоэффективно и легко уязвимо. – Авт.)
В целях конспирации товарищи, на квартирах которых происходит явка для связи, не должны знать местонахождение штаба. Пароль и отзыв сообщаются только строго ограниченному кругу лиц.  Пунктами связи могут быть квартиры проверенных товарищей, а также специальные обменные пункты. Обменный пункт связи представляет «почтовый ящик», выбираемый в укрытом месте (в дупле дерева, куче хвороста, под камнем и т. п.), отмеченном признаками, которые позволяют легко и свободно найти его ночью. Таких обменных пунктов для партизанского отряда должно быть 2-3, из которых один основной и остальные запасные. В «почтовый ящик» командиры отрядов не реже чем раз в 2-3 дня кладут свои донесения и получают из него приказания и извещения.
Вся переписка должна вестись шифром, хотя бы и простым. Каждый район должен разработать свой шифр.
Для связи с Красной Армией штабы должны иметь радиоприемники, настроенные на заранее условленную волну для приема (шифром) от раций самолетов. Самолеты связи должны периодически раз в 2-3 дня высылаться Красной Армией.
Для доставки донесений районные штабы посылают ходоков через фронт или используют для связи почтовых голубей. Голуби заранее берутся с собой или сбрасываются в клетках на парашютах. Для сбрасывания парашютов в каждом районе должны быть намечены 2-3 пункта и выработаны опознавательные сигналы. Парашюты служат и средством пополнения отрядов боеприпасами и вооружением».
Далее в этом пособии даются странные рекомендации по тактике нападения партизан на вражеские части. При этом совершенно забыто то обстоятельство, что дело происходит уже не в годы гражданской войны, а в начале сороковых годов, когда стали привычной реальностью фронтовая авиация, автотранспорт и радиосвязь: «Нападение на части противника, находящиеся на отдыхе, производится стремительным ударом главных сил отряда. Противник уничтожается штыком, ручной гранатой, огнем. На пути отхода противника заранее высылаются заслоны с сильными огневыми средствами».
Тем не менее, с первых же дней войны партизаны начали активные действия в тылу вражеской группы армий «Центр» в Белоруссии на железнодорожных магистралях Брест–Минск–Орша, Минск–Осиповичи–Гомель, в районе Полесья, Витебская, Полоцка, позже на территории Брянской, Смоленской, Орловской, Ленинградской и Московской областей. Затем партизанская борьба развернулась в тылу группы армий «Юг» в районах Киевской, Сумской, Черниговской и Харьковской областей, и по мере продвижения неприятеля дальше на юг в тылу у него создавались все новые очаги сопротивления.
В качестве организаторов и руководителей партизанской борьбы на оккупированной территории были направлены сотни партийных, советских и комсомольских работников. Большой вклад внесли бывшие участники гражданской войны, прошедшие суровую школу подполья и партизанской борьбы. Они делились опытом и готовили партизанские кадры, многие из них возглавили партизанские формирования и подполье. В Белоруссии такими руководителями были В.З. Корж, М.Ф. Шмырёв, С.А. Ваупшасов, К.П. Орловский, на Украине - С.А. Ковпак, М.И. Карнаухов, И.Г. Чаплин, в РСФСР - И.М. Бортников, Г.Е. Водопьянов, Н.З. Коляда, Д.Н. Медведев, А.В. Мокроусов, А.Г. Флегонов и др. Однако таких специалистов было очень мало.
Но первые попытки организации партизанских действий были не вполне удачны. Так, по состоянию на 1 марта 1942 года из 1974 партизанских отрядов, сформированных и заброшенных на оккупированную территорию Украины, в ЦК компартии Украины имелись сведения только о 241 отряде. В течение второй половины первого года войны на оккупированную территорию Белоруссии было отправлено 437 отрядов. Но к началу 1942 года в числе действующих значилось только 50 отрядов. На 10 июля 1942 года в Ленинградской области действовало 72 партизанских отряда. Значительно лучше обстояли дела у смоленских, брянских и калининских партизан, где через год осталось до 25-30% отрядов и групп, переброшенных или оставленных в тылу противника при отходе наших войск. В Ленинградской области на оккупированной территории в первый период войны немцам удалось разбить четыре партизанские бригады, 41 партизанский отряд, уничтожить десятки подпольных организаций и групп.
В организации и развитии партизанского движения было два этапа. Для первого из них (1941-осень 1942 года) характерно стремление партизанских формирований к обособленным действиям на территории своих районов и областей. Разрозненные вылазки приводили к большим потерям. На втором этапе (осень 1942 – осень 1944 года) наметился переход к крупным, хорошо спланированным и подготовленным операциям. Из разрозненных и эпизодических акций в первый период партизанские действия становятся более эффективными. Появилась тенденция к объединению отдельных отрядов в партизанские соединения и созданию для руководства их деятельностью штабов партизанского движения (ШПД).
Создававшиеся партизанские отряды столкнулись с опытным противником, вооруженным современной техникой и заранее подготовленным к борьбе с партизанами. Не всем из них удалось выдержать испытания первых месяцев войны. Отсутствие должной подготовки и вооружения тормозило их боевую деятельность. Многие отряды, выйдя в наш тыл, рассыпались, другие погибли вследствие предательства. Некоторые командиры партизанских отрядов в первые месяцы войны боялись широко привлекать в свои отряды население, оставшееся в тылу противника. Это приводило к замкнутости многих партизанских групп и снижало их боевые возможности.
Самым трудным периодом для развития партизанского движения была зима 1941-1942 гг. Но уже к 1942 году партизанская война вступила в новую фазу своего развития. К этому времени Красная Армия не только остановила противника на некоторых участках фронта, но и смогла отбросить его к западу. Немцы совершенно неожиданно для себя встретили вооруженное противодействие, стоившее им весьма ощутимых потерь. Но по мере расширения партизанского движения стал чувствоваться недостаток в централизованном руководстве, отсутствие подготовленных кадров, нехватка вооружения и очень плохое снабжение.
Одним из первых достаточно продуманных документов, регламентирующих деятельность партизанских отрядов и групп, стала инструкция Политуправления Северо-Западного фронта по организации и действиям партизанских отрядов и диверсионных групп от 20 июля 1941 года.
В ней, в частности, говорилось:
«Партизанские отряды и диверсионные группы в первую очередь надо создавать на основных операционных направлениях, т. е. на направлениях действий основных группировок противника.
По характеру своих действий партизанские отряды делятся на боевые и диверсионные.
Боевые партизанские отряды должны быть хорошо вооружены и быть достаточно сильными для активных действий в тылу противника. Общая численность такого отряда может достигать 75-150 человек, организационно состоящим из 2-3 рот, рота из 2-3 взводов.
Боевые отряды действуют в основном поротно и повзводно. Их задача — используя, как правило, ночное время, засадами совершать налеты на колонны и скопления, мотопехоту, на склады и транспорты с горючим и боеприпасами, на штабы, аэродромы, железные дороги, эшелоны, устраивая предварительно крушения поездов.
Район действия отрядов должен иметь достаточное количество лесов, чтобы отряды могли укрываться в них. Территория при этом может достигать 2-3 административных районов, но действовать надо по основным магистралям противника. Желательно, чтобы каждый административный район имел не менее одного партизанского отряда.
Кроме боевых отрядов, в каждом районе надо создавать диверсионные отряды общей численностью 30—50 человек. Организационно отряды состоят из 5-8 групп, каждая группа 10 человек.
Диверсионные группы должны быть законспирированы так, чтобы партизаны одной группы не знали партизан другой группы. Организационное све¬дение этих групп в отряд необходимо только для контроля за их действиями и для создания новых диверсионных групп в данном районе.
Основные задачи диверсионных групп: разрушение почто-телеграфных линий, поджог складов и транспортов с горючим или их обстрел из винтовок, разрушение путей (растаскивание) же-лезнодорожного полотна, уничтожение одиночно едущих или малых групп мотоциклистов, легковых машин, захват документов, находящихся там, забра¬сывание скопившихся танков бутылками с горючим с целью их поджога, уничтожение офицеров, распространение среди войск противника панических слухов (о появлении в тылу у них войск, танков, десантов Красной Армии)...
Только дерзкие и решительные действия партизанских отрядов обеспечат успех и окажут существенную помощь действиям Красной Армии. Сила партизан состоит в том, что в их руках находится инициатива и внезапность действий.
…Партизанские отряды и их группы должны быть подвижными и неуловимыми для противника. Для увеличения своей подвижности отряд и группы могут рассчитывать только на транспорт, захваченный у противника и полученный от местных жителей. Колесный транспорт привязывает отряд к дорогам и становится больше его обузой, чем помощью. Хорошим средством передвижения являются верховые лошади, хотя бы и без седел, но подвижность отряда в основном достигается натренированностью в быстром движении походным порядком и, главным образом, ночью.
…Главный источник снабжения партизанского отряда вооружением, боепри¬пасами, питанием — захват их у врага. Из излишков в разных укрытых местах создавать собственные базы, о которых должно знать ограниченное число лиц.
Партизанские отряды не ждут сверху указаний, они должны проявлять инициативу самостоятельно, руководствуясь указаниями товарища Сталина: «Создавать невыносимые условия для врага. Уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия» для того, чтобы освободить нашу Родину от чужеземного фашистского нашествия».
Следует отметить, что руководство страны в начальный период войны уделяло недостаточное внимание снабжению партизанских формирований. Так, например, командиры партизанских отрядов Федоров, Кизя и Бегма сообщили в центр, что «создание в тылу врага народных партизанских армий вполне реально при достаточной заброске им вооружения и боеприпасов».
Но это мнение не разделял Сталин. Он считал, что оружие и боеприпасы партизаны должны сами добывать в бою. Эта установка была закреплена в директиве Центрального штаба партизанского движения (ЦШПД) от 18 августа 1942 года и в разделе «Партизанские действия» Полевого устава РККА в 1943 году. Она нанесла огромный вред и являлась тормозом в развитии партизанского движения.
Обширные леса, болота, горы, покрытые густой растительностью, затрудняли применение современных технических средств войны. Этот фактор ограничивал возможности противника и давал преимущества партизанам. Именно такие районы стали местами зарождения партизанского движения, организации их баз сосредоточения и воздействия на расположение и коммуникации противника. Лесные массивы превращались в партизанские зоны, районы, края. На стыке Белоруссии, Украины, брянских и орловских лесных массивов собирались, крепли и начинали действовать многие прославленные партизанские соединения - С.А. Ковпака, А.Н. Сабурова, М.И. Наумова и многих других. К апрелю 1942 года в Белоруссии, в Ленинградской, Смоленской, Орловской и Брянской областях имелось 11 партизанских краев и несколько зон, охватывавших обширную территорию в тылу врага. Гарнизоны противника занимали в них лишь важные, узловые пункты. В последующем подобные партизанские зоны были созданы и в других оккупированных областях.
Отдельные небольшие по численности группы, руководимые опытными командирами, получившие специальную подготовку, успешно действовали и в степных, и горных районах, при исключительно сложных условиях. Карело-финские партизаны и астраханские диверсионно-разведывательные группы, вследствие сурового климата, отсутствия сплошного фронта, недостатка продовольствия, а в степные условиях и отсутствия воды, в основном базировались и проходили подготовку на территории, занимаемой нашими войсками, и лишь по определенным заданиям армейского командования совершали рейды в тыл противника и после их выполнения возвращались на свои базы.
Расширение масштабов партизанской войны требовало централизации руководства и координации боевых действий партизанских формирований и нанесения их ударов по противнику для оперативного содействия Красной Армии. В связи с этим появилась необходимость в создании единого органа военно-оперативного руководства партизанской войной.
В мае 1942 года заместитель наркома обороны генерал-полковник артиллерии Н.Н. Воронов обратился к Сталину с предложением о создании единого центра по руководству партизанскими и диверсионными действиями. Он обосновывал это тем, что почти годичный опыт войны показал низкий уровень руководства партизанской борьбой в тылу врага. Ею руководят различные органы, что вызывает неизбежную путаницу. В конце мая Государственный Комитет Обороны (ГКО) принял решение о создании при ставке Верховного Главнокомандования (СВГК) Красной Армии Центрального штаба партизанского движения. Его начальником был назначен от ЦК ВКП(б) секретарь ЦК КП(б) Белоруссии П.К. Пономаренко, непосредственно подчиненный Верховному Главнокомандующему. Его заместителем от НКВД стал В.Т. Сергиенко, от Генштаба РККА - Т.В. Корнеев.
Одновременно с ЦШПД при Военных советах соответствующих фронтов были созданы фронтовые штабы партизанского движения: Украинский (при Военном совете Юго-Западного фронта), Брянский, Западный, Калининский и Ленинградский. Несколько позже, решением ГКО были образованы также ШПД: Южный - Краснодарский, Белорусский, Воронежский, Эстонский, Латвийский, Литовский, Крымский. Это решение положило начало централизованному руководству партизанским движением.
Подчиненность фронтовых ШПД была двойственной. С одной стороны они подчинялись ЦШПД, а с другой - Военным советам соответствующих фронтов. С обкомами ВКП(б) они координировали свои действия, через секретарей обкомов, которые в основном стояли во главе фронтовых ШПД, Вскоре фронтовые штабы стали областными.
16 июня 1942 года постановлением ГКО на Военные советы фронтов было возложено формирование штабов, оперативных групп и подвижных радиоузлов. Задача обеспечения их кадрами была поручена Главному управлению (ГУ) кадров НКО СССР, а вооружение, снабжение всеми видами имущества и транспорта - ГУ тыла НКО СССР.
ЦШПД осуществлял общее руководство партизанской борьбой, создавал партизанские отряды и соединения, координировал их действия, обобщал и распространял опыт партизанских действий, готовил кадры, организовывал взаимодействие партизанских формирований с войсками Красной Армии. Он работал в тесном контакте с Генеральным штабом РККА. Фронтовые ШПД несли ответственность за руководство партизанскими формированиями и дальнейшее развитие партизанского движения на всей оккупированной территории, определяемой линией и глубиной направления данного фронта с границами областей,
Так, с 15 июля по октябрь 1942 года приказом начальника ЦШПД Калининскому ШПД были подчинены районы в границах Калининского фронта, Витебской, Вилейской областей Белорусской ССР, Литовской ССР; Западному ШПД - районы Западного фронта, Могилевской, Минской, Гомельской, Барановической, Брестской и Белостоцкой областей Белорусской ССР; Брянскому ШПД были подчинены районы Брянского фронта, включая северные районы Сумской и Черниговской областей Украины, часть Гомельской, Полесскую и Пинскую области Белоруссии.
На штабы партизанского движения всех рангов были возложены следующие основные задачи: развитие партизанского движения; руководство боевыми действиями партизан; установление связи с партизанскими формированиями; обеспечение партизан всем необходимым для борьбы с оккупантами; политическое обеспечение; подготовка специалистов.
Основными задачами партизанского движения были определены: дезорганизация тыла противника; разрушение коммуникаций и связи; уничтожение складов, нападение на штабы и войсковые части противника; разрушение материальной части на аэродромах; осведомление Красной Армии о противнике.
Штабы партизанского движения располагали мощными радиоузлами для оперативной связи с партизанскими соединениями, отрядами и разведывательно-диверсионными группами и с подпольными партизанскими организациями. Кадры ШПД, в основном, укомплектовывались кадровыми офицерами Красной Армии, войск и органов НКВД и возглавлялись партийными работниками.
ЦШПД потребовал от своего разведотдела и от республиканских и фронтовых ШПД активизировать разведку в тылу противника в интересах Красной Армии, считая эту работу одной из важнейших задач деятельности партизанских формирований. В мае 1943-го  начал укомплектовываться личным составом Разведотдел ЦШПД и уже в конце июля приступил к выполнению своих обязанностей. Согласно приказу ГКО от 5 сентября 1942 года № 00189 перед ним была поставлена задача по руководству разведывательной деятельностью республиканских и областных ШПД и отдельных партизанских соединений, а также информационно-разведывательная и агентурно-разведывательная деятельность.
Разведотдел ЦШПД вел работу по установлению новых войсковых соединений, прибывающих на советско-германский фронт, группировок и перегруппировок войск, состояния и работы коммуникаций противника, контролю за его мероприятиями по подготовке оборонительных рубежей, дислокации и перебазированию аэродромов и складов, готовностью немцев к химической войне, численностью и боеспособностью полевых и охранных частей противника, а также политико-экономическим положением на оккупированной территории СССР.
Оперативный отдел ЦШПД занимался руководством боевой деятельности партизанских соединений. Оно осуществлялось как через соответствующие штабы партизанского движения, так и непосредственно.
В отделе были созданы: группа по применению и внедрению методов партизанской борьбы и современных диверсионных средств, группа учета и склад топографических карт. Оперативным отделом помимо операций местного значения был разработан и ряд масштабных операций с привлечением к участию в них подавляющего числа партизанских соединений и отрядов – «Рельсовая война», «Концерт», «Зимний концерт», «Пустыня» и др. Кроме того. Оперативный отдел занимался созданием рейдовых партизанских соединений и отрядов, засылкой организаторских и диверсионных групп и переформированием партизанских соединений, определял им новые районы деятельности и ставил им боевые задачи, а также занимался контролем выполнения приказов начальника ЦШПД.
11 мая 1942 года приказом начальника ЦШПД при Оперативном отделе штаба было создано отделение по диверсионной тактике и технике и поставлены перед ним конкретные задачи. Это отделение приступило к работе 10 июня. Для выполнения заданий ЦШПД привлекались различные научно-технические организации и управления Генштаба РККА. Летом 1943 года в тыл противника с группой офицеров вылетел начальник Украинского ШПД генерал-лейтенант Т.А. Строкач. Он на месте руководил подготовкой партизанских соединений к выполнению весенне-летнего плана боевой деятельности украинских партизан. Для организации взаимодействия партизанских формирований с частями Красной Армии на Брянском фронте была создана специальная группа Оперативного отдела ЦШПД, возглавляемая заместителем начальника этого отдела, подполковником В.П. Шестаковым. В ее задачи входила координация работы Орловского и Западного ШПД с частями Брянского фронта. Эта группа работала вплоть до расформирования Брянского фронта 23 октября 1943 года.
6 сентября 1942 года ГКО, учитывая опыт партизанской войны, указал на необходимость учета административного деления оккупированной территории, на то, что полосы действия фронтов не совпадали с границами республик и областей, и в связи с этим предложил ЦШПД иметь при Военных советах фронтов свои представительства, руководители которых входили бы в их состав.
Тогда же был учрежден пост Главнокомандующего партизанским движением «для сосредоточения ответственности и централизации руководства партизанским движением». Эту должность занял член Политбюро ЦК ВКП(б), ГКО и СВГК маршал К.Е. Ворошилов, отстраненный осенью 1941 года от командования Ленинградским фронтом за грубейшие ошибки в руководстве войсками, приведшие к тяжелым последствиям с рекомендацией использовать его в дальнейшем только на тыловой военной работе. Ворошилову был подчинен ЦШПД.
28 сентября 1942 года в составе ЦШПД было создано Политуправление. Его начальником был назначен секретарь ЦК ВКП(б) В.Н. Малинин. Оно стало органом, через который ЦК ВКП(б) руководил работой среди населения и партизан на оккупированной территории. Этим же решением создавался ряд республиканских, областных и фронтовых штабов партизанского движения. 19 ноября 1942 года должность Главнокомандующего партизанским движением была упразднена, и Ворошилов вновь получил направление на фронт в качестве представителя Ставки ВГК. В постановлении ГКО это объяснялось интересами достижения большей гибкости в руководстве партизанским движением. С упразднением поста Главкома вся полнота ответственности за руководство партизанским движением вновь перешла к ЦШПД. Однако его деятельность из-за межведомственных трений и отсутствия опыта разворачивалась весьма медленно. Только в 1942 г. он дважды подвергся крупным организационным изменениям.
В марте 1943 года ЦШПД был упразднен, но через месяц 17 апреля постановлением ГКО № 3195/сс его вновь восстановили при Ставке ВГК, однако при этом из подчинения ЦШПД был выведен Украинский ШПД. Он стал непосредственно подчиняться Ставке ВГК. На ЦШПД были возложены обязанности по руководству боевой деятельностью всех партизанских формирований (кроме украинских), направленных на выполнение приказа ВГК № 95.
Упорядочение системы управления партизанским движением путем совершенствования ЦШПД и фронтовых штабов партизанского движения позволило существенно поднять уровень руководства вооруженной борьбой в тылу вражеской армии и придать ей должный размах и эффективность. Проведенная реорганизация позволила ликвидировать двойственность подчинения фронтовых штабов партизанского движения: с одной стороны, ЦШПД, с другой - военным советам фронтов. Теперь представительства ЦШПД подчинялись только тому, кого они представляли. В результате появилась реальная возможность обеспечивать взаимодействие партизанских формирований с операциями фронтов.
В связи с этим знаменательно признание немецкого генерал-полковника Л. Рендулича. Он отмечал, что «централизация руководства партизанскими отрядами была очевидна. Ибо при подготовке и проведении какого-либо значительного наступления немецких или русских войск партизаны в этом районе немедленно активизировали свои действия с целью дезорганизации снабжения и связи между частями немецкой армии, захвата и ликвидации складов с боеприпасами и нападения на места расквартирования войск. Эти действия стали тяжелым бременем для армии и представляли собой немалую опасность. Ни на одном другом театре военных действий не было такого тесного взаимодействия между партизанами и регулярной армией, как на русском».
Централизация руководства партизанским движением способствовала тому, что в ходе войны оно стало фактором стратегического значения.  Одновременно с совершенствованием органов управления шел поиск оптимальной организационной структуры партизанских формирований. Состав и структура партизанских формирований были весьма разнообразны и зависели от местных условий выполняемых задач, их численности и индивидуальных качеств командиров. Соединения делились на отряды (полки, батальоны), отряды на подразделения (роты, взводы), подразделения на отделения (группы). Численность отряда колебалась от нескольких человек до нескольких сотен, соединения - от нескольких сотен до нескольких тысяч бойцов,
Многие партизанские соединения назывались бригадами. Они также имели разную численность и структуру. Иногда полки были крупнее бригад. В некоторые белорусские формирования входило несколько десятков тысяч человек.
Все партизанские соединения возглавлялись командиром и, как правило, комиссаром. При них находился штаб. Большинство командиров имели заместителей по разведке, диверсиям и материально-техническому обеспечению.
К концу 1943 года многие партизанские формирования были переименованы в бригады и дивизии, а некоторые отряды стали называться полками и батальонами. Так, в феврале 1944 года соединение С.А. Ковпака было переименовано в 1-ю Украинскую партизанскую дивизию. С 13 января 1944 года, учитывая, что большинство партизанских отрядов действуют на территории Украинской и Белорусской республик, которые имеют свои штабы партизанского движения, ГКО СССР решением № 4945/сс окончательно расформировал Центральный штаб партизанского движения. Это было сделано несмотря на то, что Прибалтика, Крым, часть Карело-Финской республики, Калининской и Мурманской областей все еще были оккупированы противником. На этих территориях продолжало действовать более 250 тыс. партизан.
Тем же решением ГКО передал руководство партизанским движением на еще оккупированной территории центральным комитетам партий республик: Украины, Белоруссии, Эстонии, Латвии, Литвы, Молдавии, Карело-Финской и Крымской АССР и обкомам Ленинградской и Калининской областей.
Партизанское движение с самого начала стало ощущать острый недостаток в специалистах. В первую очередь нужны были квалифицированные подрывники-диверсанты, разведчики и радисты. А руководящий состав партизанских формирований от соединений до отдельных групп должен был обладать хотя бы минимумом специальных знаний. Это поставило вопрос о необходимости срочной подготовки партизанских кадров.
Первыми руководителями и инструкторами партизанских формирований стали командиры Красной Армии, войск и органов НКВД, имевших опыт подготовки партизан до войны. Они оказали действенную помощь в подготовке партизанских кадров и переброске их в тыл противника, особенно в первые месяцы войны. Обладая опытом борьбы с вражеской агентурой, в том числе и с фашистской, они передали будущим партизанам и подпольщикам знания конспирации, ведения разведки и контрразведки.
В свете этих проблем в НКВД в июле 1941 года была создана Особая группа, одной из задач которой была организация партизанской войны в тылу противника. Войска Особой группы НКВД состояли из двух бригад, каждая бригада делилась на батальоны, отряды и спецгруппы. Командиром этого соединения был назначен комбриг П.М. Богданов, а начальником штаба - В.В. Гриднев.
В октябре 1941 года Особая группа была преобразована в Отдельную мотострелковую бригаду особого назначения (ОМСБОН) НКВД, Она стала своеобразным учебным центром по подготовке организаторов партизанского движения и подполья, разведчиков, диверсантов-подрывников, а также для выполнения специальных заданий в тылу врага. Она формировалась только из числа добровольцев. Среди чекистов, составивших ядро бригады, особенно прославились С.А. Ваупшасов, В.А. Карасев, Д.Н. Медведев, Ф.Ф. Озмитель, К.П. Орловский, Н.А. Прокопюк и М.С. Прудников, ставшие впоследствии Героями Советского Союза. В состав бригады входило более 800 спортсменов. В этом соединении сражались и революционеры-политэмигранты из стран Европы, которым удалось выжить во время сталинского террора 30-х годов. Они составляли отдельный интернациональный батальон численностью более 10 тыс. бойцов.
Непосредственное участие в подготовке партизанских кадров и работников подполья принял Оперативно-учебный центр (ОУЦ), созданный в июле 1941 года по инициативе секретаря ЦК КП(б) Белоруссии П.К. Пономаренко при штабе Западного фронта. Возглавил его опытный военный специалист, начальник отдела Главного военно-инженерного управления Генштаба РККА И.Г. Старинов. На ОУЦ были возложены задачи подготовки специалистов, формирование, снабжение и заброска в тыл противника партизанских отрядов и диверсионно-разведывательных групп. Его переменный состав насчитывал 250 человек. Срок обучения в начале составлял 5-7 дней, но позже увеличился до 3-4 месяцев. ОУЦ получал от Военного совета фронта только снабжение. Фактически он являлся учебным заведением и мастерской-лабораторией по разработке диверсионной минно-подрывной техники при ЦК КП(б) Белоруссии. ОУЦ организовал на местных предприятиях производство необходимой партизанам минно-подрывной техники и гранат и изготовлял в своих мастерских опытные образцы этих изделий. ОУЦ Западного фронта помогал в организации партизанских школ и обучении партизанских кадров в городах Киеве, Вязьме, Орле, Чернигове, Харькове и Ростове.
Уходящие в тыл противника партизанские отряды и группы, помимо стрелкового оружия, обеспечивались и специальной минно-подрывной техникой. Только с июля по октябрь 1941 г. ОУЦ подготовил и отправил в тыл противника более 4 тыс. подготовленных партизан и диверсантов.
1 августа 1941 года ЦК КП(б) Украины организовал большую партизанскую школу в Киеве. В ней было подготовлено 45 высококвалифицированных инструкторов. Они по плану ЦК партии Украины обучили в ряде городов республики свыше 4500 специалистов. Такая же школа действовала в Харькове. Учебные пункты с аналогичными задачами в 1941 г. действовали в различных городах Украины. В течение первого года войны в них прошло обучение большое количество подготовленных специалистов для работы в тылу противника.
Орловский обком партии по инициативе П.К. Пономаренко организовал с помощью ОУЦ партизанскую школу в Орле, которая подготовила не одну сотню специалистов для партизанских отрядов Орловской области. В августе 1941 года Ленинградским обкомом ВКП(б) совместно с Военным советом Ленинградского фронта была создана тройка по организации и руководству партизанским движением на оккупированной территории Ленинградской области. В ее состав вошли представители обкома партии, военной разведки и органов государственной безопасности.
Для подготовки квалифицированной агентуры, способной решать поставленные задачи в тылу врага, органами госбезопасности была создана сеть конспиративных квартир по обучению кадров диверсионно-разведывательной работы и трех школ по подготовке агентов-радистов. Там же готовили агентов-боевиков для работы в тылу врага, которые придавались в качестве прикрытия оперативным работникам при проведении ими мероприятий в тылу противника, и агентов-маршрутников, связников, вербовщиков, которые затем оседали на оккупированной территории.
25 августа 1941 года приказом НКВД СССР № 001151 оперативные органы государственной безопасности, в задачу которых входила борьба с парашютными десантами и диверсантами противника, были преобразованы в Четвертые отделы управлений НКВД прифронтовых республик. А в центральном аппарате НКВД было создано «Зафронтовое» - 4-е управление, которое руководило их работой. В его функции входила организация агентурно-войсковой разведки, проведение диверсий силами партизанских отрядов и диверсионно-разведывательных групп. Оно также стало создавать свои диверсионно-разведывательные школы, где шла подготовка специальных кадров для работы в тылу противника. Формировались группы по 20-30 человек. На учете 4-го управления состояло 1798 партизанских отрядов – 70796 бойцов и командиров и 1153 диверсионно-разведывательных групп – 7143 разведчиков и подрывников. НКВД осуществлял финансирование и развертывание партизанской борьбы до середины 1942 года, когда эти функции были переданы ЦШПД.
Аналогичные ОМСБОН функции выполнял Московский истребительный мотострелковый полк, сформированный в октябре 1941 года для выполнения заданий командования Западного фронта. Диверсионно-разведывательные подразделения полка действовали во всех оккупированных районах Московской, Калининской, Смоленской и Брянской областях. В период обороны Москвы этим полком было подготовлено и переброшено в тыл противника 125 партизанских диверсионно-разведывательных групп общей численностью 3673 человек. В это время партизанские кадры готовились в Брянске, Вязьме, Ельце, Ленинграде, Москве, Рязани, Орле, Тамбове и некоторых других городах.
В течение последних пяти месяцев 1941 года в прифронтовых и фронтовых районах Ленинградской области было сформировано и переправлено через линию фронта 287 партизанских отрядов и диверсионно-разведывательных групп общей численностью 11683 человека.
В это же время из числа личного состава войск НКВД и истребительных батальонов было сформировано 15 отрядов, которые были переправлены в тыл противника для проведения операций по заданию Военного совета Ленинградского фронта. В то же время специальные диверсионно-разведывательные школы создавались и при Главном разведывательном управлении Генштаба РККА.
Большую роль в развитии партизанского движения сыграли истребительные отряды и батальоны, возникшие в первые дни войны во многих городах и районах, которым угрожало вторжение войск противника. Уже к концу 1941 года их насчитывалось более 1500.  Они составили значительную часть партизанских отрядов и диверсионно-разведывательных групп, забрасываемых органами государственной безопасности на оккупированную врагом территорию. Всего за первый год войны в партизанских спецшколах было подготовлено и заброшено в тыл противника свыше 12 тысяч специалистов.
Однако подобная система подготовки партизанских кадров через краткосрочные курсы уже не удовлетворяла растущих запросов партизанского движения. Требовалась коренная перестройка системы обучения партизанских специалистов. Суть ее состояла в том, чтобы подготавливать специалистов более узкой, но высокой квалификации, способных не только выполнять порученное задание, но и организовывать массовое обучение тактике партизанских действий прямо в тылу врага.
К концу 1942 года в стране действовало 8 специальных школ и 10 учебных заведений по подготовке специалистов для партизанского движения. Срок обучения в этих школах достигал 3-6 месяцев, численность переменного состава в партизанских школах достигла 4 тысяч человек. В 1943 году количество школ было сокращено, в них теперь обучалось менее 2 тысяч человек. Всего же в школах и учебных пунктах в годы войны было обучено, по отчетам штабов партизанского движения, 27 тысяч человек, в том числе в процентах: подрывников-минеров - 75%, разведчиков - 8%, радистов - 3%, организаторов-командиров - 5%, инструкторов-минеров - 5% и прочих - 4%.
С 1943 г. обучение партизан-диверсантов началось непосредственно в партизанских формированиях. В мае того же года по решению ЦК КП(б) Украины в крупных партизанских соединениях были созданы школы подготовки партизан-диверсантов и спецслужбы для руководства диверсионной работой.
Немало специалистов было переброшено на оккупированную территорию по воздуху, но чаще диверсионно-разведывательные группы и партизанские отряды перебрасывались в тыл противника походным порядком через линию фронта.
С января 1944 года, после расформирования ЦШПД и его спецшкол, подготовка партизанских кадров продолжалась в стационарных школах республиканских штабов партизанского движения и учебных пунктах их представительств при фронтовых штабах.
Большое значение в ведении боевых действий в тылу противника имеют тактические приемы партизанской войны. С одной стороны, у них много общего с боевыми действиями регулярных войск, с другой - ей присущи и специфические особенности. Партизанский фронт существует без флангов и тыла. Поэтому деятельность партизан протекает в условиях постоянного вражеского окружения и может существовать и развиваться только при поддержке народа. Там, где партизанское движение приобретает массовый характер, население и партизаны сливаются как бы в единый боевой коллектив, и в этом его сила.
Действия советских партизан включали в основном три вида деятельности: боевую, диверсионную и разведывательную, и проводились в четырех основных формах: операции отдельных отрядов в одном административном районе; действия группы отрядов и соединений на территории, превращенной в партизанские зоны и края; партизанские операции во взаимодействии с частями регулярной армии и рейды партизанских формирований по оккупированной врагом территории.
Исключительное значение для развития партизанского движения и диверсионной работы в тылу противника всегда имело отношение к партизанам местного населения. Действия партизан и все акты сопротивления оккупантам в его тылу вызывали с его стороны репрессии против местного населения. Но и они не помогали немцам. Удачные действия партизан подрывали прочность тыла противника и вселяли бодрость в сердца патриотов, так как население оккупированных районов видело беспомощность врага и неуловимость партизан.
В отличие от регулярных войск партизанские отряды и соединения не имели единой организационной структуры. Все зависело от обстановки, от опыта командного состава и выполняемых задач. Партизанские отряды имели разную численность, структуру и оснащение. Их тактика также отличалась от тактики регулярных войск. Они были хуже обеспечены в материально-техническом отношении. Поэтому партизаны стремились не ввязываться в затяжные бои с противником, а, применяя широкий маневр, наносили удары, после чего быстро исчезали.
Современные средства войны и поставленные задачи определяли и приемы тактики действий партизан. Они носили разнообразный характер: налеты, засады, оборонительные и наступательные бои, как самостоятельно, так и совместно с войсками Красной Армии. Но наиболее эффективным способом боевых действий партизан являлись диверсии, особенно широко проводившиеся на вражеских коммуникациях. И если в начале войны диверсии носили эпизодический характер, то в последующем, с созданием партизанских штабов, они стали объединяться общим замыслом и переросли в форму крупных операций, согласованных по времени и месту с операциями действующей армии. Главная черта современной диверсионной тактики - это уничтожение живой силы и технических средств противника в установленное время, когда партизаны будут уже в безопасности.
Выдвигая диверсии на коммуникациях противника на первое место среди других видов партизанских действий, ЦШПД объяснял это рядом причин:  малое число участников и необходимых средств по сравнению с другими видами операций; небольшие потери партизан по сравнению с вражескими;  отвлечение значительных сил врага на охрану своих коммуникаций, что уменьшало возможности противника вести активные действия против партизан;  более широкий выбор мест для проведения операции по сравнению с другого рода действиями, например, по разгрому гарнизонов.
Для работы на коммуникациях противника партизаны обладали разнообразной минно-подрывной и поджигательной техникой. Посредством мин и фугасов весом от 200 г до 10 кг небольшие группы партизан-диверсантов пускали под откос воинские эшелоны. При этом учитывалась не только сила взрыва, но и кинетическая энергия поезда, которая усиливала разрушение подвижного состава. Танковый или пехотный батальоны, имеющие определенную силу в бою, были совершенно беспомощны против мины, установленной небольшой группой партизан-минеров или диверсантом-одиночкой.
Важная роль отводилась небольшим диверсионно-разведывательным группам, за которыми, как правило, закреплялись определенные участки железных дорог, где они действовали продолжительное время. Диверсионные группы обычно передвигались днем в лесных массивах, а ночью по полям и полевым дорогам, соблюдая меры охраны и разведки. Они избегали населенных пунктов и столкновений с противником, пока не достигали заданного места диверсии. Если группы возглавлялись опытными и решительными командирами, они были неуловимы. При столкновениях с противником они стремились оторваться от него, часто применяя при этом минные заграждения и гранаты замедленного действия. Так, соединение А.Ф. Федорова мелкими группами в весьма сложных условиях без потерь со своей стороны, наносило сокрушительные удары по Ковельскому и Брестскому железнодорожным узлам.
Практика показала возможность диверсионной деятельности и в городах, и в степных и горных районах. В этих условиях значительный урон противнику наносили мелкие законспирированные группы и одиночки партизаны-диверсанты и подпольщики. Они, действуя на узловых точках коммуникаций противника, нарушали работу промышленных предприятий, наносили удары по складам и базам снабжения армии, а также нарушали работу его тыловых организаций.
Примером могут служить диверсионные действия минского, ростовского и крымского подполья, а также действия диверсионных групп в прикаспийской, калмыцкой и сальской степях, на коммуникациях и связи между немецкими группировками «А» (кавказская) Э. фон Клейста и «В» (сталинградской) Ф. Паулюса. Еще более показательной может служить уникальная операция, проведенная в конце 1942 года в Харькове, при непосредственном руководстве И.Г. Старинова, в результате которой при помощи радиоуправляемых фугасов был уничтожен штаб коменданта и командующего харьковской группировкой немцев. При этом погиб сам командующий генерал фон Браун.
Удары по вражеским коммуникациям оказались значительно сильнее и эффективнее, чем удары немецкой авиации по нашим железным дорогам и даже эффективнее ударов авиации союзников по железным дорогам немцев. Партизанские диверсионные группы на один час срыва движения на коммуникациях противника затрачивали в 5-10 раз меньше взрывчатых веществ, чем бомбардировочная авиация.
Опыт партизан по разрушению вражеского тыла обгонял опыт и возможности немцев по охране своего тыла. Охрана вражеских коммуникаций оказалась не в силах защитить их от партизан. На фронте на один подорванный танк противника приходилось около тысячи противотанковых мин, а в тылу на подрыв эшелона с танками во время их перевозки достаточно было установить фугас весом до 10 кг в удобном месте.
В июле 1943 года ЦШПД разработал план операции, получившей название «Рельсовая война». Ее целью являлось нанесение одновременных повсеместных ударов по железным дорогам противника с целью их полной дезорганизации и срыва операций неприятеля на фронтах. Эта операция началась в ночь с 3 на 4 августа 1943 года. В итоге было взорвано 214700 рельс, что составляло 1350 км одноколейного железнодорожного полотна в обширном районе на 1000 км по фронту и 750 км в глубину на территории Белоруссии, Украины и РСФСР. Эта операция была увязана с планами Ставки ВГК и способствовала успеху наших войск в ходе Курской битвы. Смоленской операции и наступления на Левобережной Украине.
Только белорусские партизаны в ходе «Рельсовой войны» подорвали 836 эшелонов и 6345 вагонов, платформ и цистерн с горючим, разрушили 184 железнодорожных моста, 556 мостов на шоссейных и грунтовых дорогах, уничтожили 119 танков и бронемашин, 1430 автомашин и разгромили 44 гарнизона противника. К выполнению этой операции были привлечены 167 партизанских бригад общей численностью 95615 человек.
В сентябре 1943 года по решению ЦШПД началась повторная операция по разрушению железных дорог противника, получившая наименование «Концерт». Она была приурочена к битве за Днепр и проходила с 19 сентября до конца октября. К ее выполнению было привлечено 183 партизанских бригады и отрядов общей численностью 120600 человек. В итоге было взорвано 148500 рельс. Массовое разрушение коммуникаций позволило снизить пропускную способность железных дорог в тылу противника на 40% и сорвало его планы по подвозу и сосредоточению войск, накоплению резервов и материальных средств, значительно затруднило маневрирование силами и тем самым способствовало наступлению фронтов наших войск.
В декабре 1943 года была проведена третья операция по разрушению коммуникаций противника, получившая наименование «Зимний концерт». В связи с расформированием ЦШПД ее проведение было возложено на республиканские и областные ШПД. Одновременно с разрушением железнодорожных путей осуществлялась операция «Пустыня» по выводу из строя водоснабжения железнодорожных станций. Это стало хорошим дополнением к операциям «Рельсовая война», «Концерт» и «Зимний концерт».
5 сентября 1942 года И. В. Сталин подписал Приказ №00189 «О задачах партизанского движения». Этот документ стал программой по планированию и осуществлению боевой работы партизанских частей и соединений во второй половине Великой Отечественной войны. Здесь впервые за всю войну партизанам ставились разумные и посильные задачи и четко очерчивался круг их оперативных обязанностей: «Необходимо прежде всего добиться, чтобы партизанское движение развернулось еще шире и глубже, нужно, чтобы партизанская борьба охватила широчайшие массы советского народа на оккупированной территории. Партизанское движение должно стать всенародным.
Это значит, что существующие сейчас партизанские отряды не должны замыкаться, а втягивать в партизанскую борьбу все более широкие слои населения. Нужно наряду с организацией новых партизанских отрядов создавать среди населения проверенные партизанские резервы, из которых и черпать пополнения или сформировать дополнительно новые отряды. Нужно повести дело так, чтобы не было ни одного города, села, населенного пункта на временно оккупированной территории, где бы не существовало в скрытом виде боевого резерва партизанского движения. Эти скрытые боевые партизанские резервы должны быть численно не ограничены и включать в себя всех честных граждан и гражданок, желающих освободиться от немецкого гнета.
Основные задачи партизанских действий: разрушение тыла противника, уничтожение его штабов и других военных учреждений, разрушение железных дорог и мостов, поджог и взрыв складов и казарм, уничтожение живой силы противника, захват в плен или уничтожение представителей немецких властей.
В настоящий момент разрушение путей подвоза врага имеет важнейшее значение. Враг сейчас вынужден перебрасывать резервы, боевую технику, го¬рючее и боеприпасы на фронт из далекого тыла, а также перебрасывать из нашей страны в Германию награбленный хлеб, мясо и всякое другое имущество. Железные, шоссейные дороги, по которым враг питает свои войска, растянулись на тысячи километров. Во многих местах они пересекаются лесами. Это создает благоприятные условия для действий партизанских отрядов по разрушению путей подвоза. Закрыть пути подвоза – значит лишить врага возможности пополнять фронт живой силой, техникой, горючим, боеприпасами, а также вывозить в Германию награбленное в нашей стране народное добро и тем самым облегчить Советскому Союзу разгром врага».
Отдельно нужно сказать о партизанской разведке. Организационная структура партизанской разведки по мере накопления опыта превратилась в специальную службу. На первых порах она столкнулась с множеством трудностей. Нехватка квалифицированных кадров, незнание методов конспирации и специальных знаний часто приводили к досадным ошибкам, непоправимым просчетам и утратам. Опыт накапливался по крупицам. Положение несколько улучшилось после организации Центрального и фронтовых штабов партизанского движения. Потребовалось введение в партизанских формированиях должности заместителей по разведке. И в июле 1942 г. такие должности были установлены.
Создание штабных разведслужб в партизанских формированиях и обеспечение их квалифицированными специалистами и разведаппаратурой значительно повысило уровень партизанской разведки. На оккупированной территории Белоруссии к концу 1942 года действовало 5150 разведчиков, 68 радиостанций, с помощью которых 329 партизанских соединений и отрядов поддерживали постоянную радиосвязь с ЦШПД и ШПД Белоруссии.
К началу следующего партизанская разведка приобрела довольно стройные организационные формы. От получения достоверных разведданных зависел успех войсковых и партизанских боевых операций. Однако основные сведения о противнике собирались агентурной разведкой партизан. Они велись главным образом в интересах Красной Армии и были направлены на оперативное и боевое обеспечение ее войск. Агенты-подпольщики не входили в состав партизанских формирований. Связь с ними осуществлялась через широко развитую систему «почтовых ящиков», явочных квартир, условных сигналов, связников-маршрутников и другими способами.
В апреле-июне 1943 года партизаны-разведчики собрали такие сведения, которые помогали ВГК Красной Армии разгадать замыслы врага на предстоящие кампании, определять места сосредоточения его наступательных группировок и направление готовящихся ударов. Они выявили дислокацию многих штабов, соединений, аэродромов, баз снабжения, объектов строительства оборонительных рубежей. Партизанская разведка выявила подготовку немцев к химической войне и определила отравляющие вещества и пункты их размещения.
Особое внимание Сталин придавал организации разведки в тылу противника в интересах Красной Армии. 19 апреля 1943 года был издан приказ № 0073 «Об улучшении разведывательной работы партизанских отрядов», предписывавший назначать заместителями начальников республиканских и фронтовых ШПД по разведке командиров Разведуправления Генерального штаба Красной Армии. Практика показала, что с этого времени разведывательная деятельность партизанских формирований в интересах регулярных войск стала более результативной и разносторонней. Она приобрела важнейшее значение для принятия военным командованием более обоснованных оперативных решений и достижения успехов в проводимых им боевых операциях.
В распоряжении начальника Центрального штаба партизанского движения начальнику украинского штаба партизанского движения «Об организации и постановке агентурной разведки» от 14 июня 1942 года говорилось: «Опыт борьбы партизан с немецкими оккупантами показывает, что успех боевой деятельности партизанских отрядов в тылу противника во многом за¬висит от того, насколько хорошо поставлена в отрядах служба разведки, на¬сколько предварительно тщательно разведан и изучен партизанами тот или иной объект нападения, диверсии.
Развитие партизанского движения в тылу противника открывает широкие возможности для разведывательной и агентурной работы, для приобретения всех тех сведений, материалов, документов, которые позволили бы глубоко изучать политическое и экономическое положение в тылу противника, состояние режима, железнодорожного транспорта, сельского хозяйства, промышленности, политики оккупантов в области религии, народного образования, здравоохранения, деятельности враждебных СССР националистических формирований, политических настроений среди населения, характеризующих его отношение к оккупантам.
При помощи хорошо поставленной агентурно-разведывательной работы можно значительно повысить неуловимость партизанских отрядов и групп.
Умелая постановка разведки и агентурной работы с использованием широких возможностей партизанского движения должна также дать в наши руки значительные данные о местах расположения, численности, передвижениях, состоянии войск и штабов, аэродромов, складов, химических базах, материальной части, вооружении и способах борьбы противника с партизанским движением».
В период Сталинградской и Курской битв, операций по освобождению Украины, Белоруссии, Крыма, Ленинградской и Новгородской областей, Прибалтики, Молдавии и Карелии партизаны не только наносили удары по неприятелю, но и собирали разведданные о нем. Это помогало советскому командованию распознавать замыслы врага, правильнее планировать и проводить боевые операции. По данным ЦШПД, осенью 1943 г. партизаны захватили у противника десятки тысяч оперативных карт, схем, отчетов и других документов и более 9 тыс. из них переправили в Москву. Эффективность партизанской разведки в 1943 г. отмечал маршал Г.К. Жуков, который писал, что «партизаны снабжали советское командование разведданными, которые помогали правильно оценить обстановку и замыслы вражеского командования на лето 1943 г.».
Разведданные о противнике поступали в Разведотдел ЦШПД от подчиненных штабов в виде сводок, спецсообщений, протоколов, допросов пленных, захваченных документов противника и радиограмм от отдельных партизанских соединений и отрядов. Вся полученная информация обрабатывалась и направлялась в Оперативный и Разведывательный отделы Генерального штаба РККА, а также командующим соответствующих фронтов. А разведданные, имеющие особую важность, в ГКО и Политбюро ЦК ВКП(б).
В соответствии с планом ЦШПД о выполнении приказа ГКО от 5 сентября 1942 года началось проведение рейдов партизан по тылам противника. Рейды стали одной из наиболее эффективных форм деятельности «народных мстителей». Их основными задачами являлось развитие партизанского движения в новых регионах; удары по важнейшим объектам тыла противника в основном по его коммуникациям; непосредственная помощь Красной Армии; разведка и внедрение агентуры; разгром мелких гарнизонов противника: уничтожение предателей и, конечно, благополучный выход из-под ударов противника.
Партизанские рейды осуществлялись как большими соединениями, так и малыми группами. Количество их участников зависело от поставленной задачи, географических условий и общей обстановки. Численность больших соединений достигала до нескольких тысяч человек, а мелкие группы не превышали 13-15 человек. Продолжительность рейдов в среднем была 2-4 месяца. При подготовке к ним тщательно разрабатывались планы их проведения, подготавливалось материальное обеспечение.
Основой успеха партизанских рейдов была  четкая организованность и дисциплина; правильный выбор маршрута с учетом всех факторов, в том числе и отношение населения на пути следования; соблюдение скрытости и введение противника в заблуждение; маневр и быстрота движения, умелое преодоление возможных препятствий (болот, лесов и гор), внезапность появления у цели для нанесения удара, избегая ненужных боев, приводящих к снижению маневра и ненужным потерям; внезапность отхода, умение растворяться на местности, действовать мелкими группами и проявлять военную хитрость, умело проводить разведку и контрразведку.
Движение вне партизанской зоны или края происходило по ночам. Большие соединения двигались несколькими колоннами по параллельным маршрутам. При этом артиллерия, обозы и медчасти двигались в центре колонн. Днем, когда действовала авиация противника, движение отрядов вне лесных массивов было невозможно. Они, маскируясь, занимали круговую оборону, выставляли засады и заставы, отдыхали в балках, рощах или населенных пунктах, вдали от коммуникаций противника. Зимой дневки осуществлялись в основном в населенных пунктах.
Задачи застав и засад, выставляемых в 5-6 км от расположения соединения (отряда), должны были заставить противника развернуться как можно дальше от места стоянки, чтобы выяснить силы врага и дать возможность соединению принять необходимые меры для организации круговой обороны. Большое значение при этом имел резерв, в котором оставлялось до 1/3 численности боевого состава соединения. Резерв предназначался для прорыва окружения места стоянки соединения, сосредоточения основной части формирования. А вдали от расположения соединения обычно действовали отвлекающие диверсионно-разведывательные группы. Стоянки дольше суток в одном месте допускались только в том случае, если противник не нащупал партизан или не располагал достаточными силами для наступления.
При переходе железнодорожных путей или шоссейных дорог широко применялись мины и фугасы, которые закладывались впереди застав. Когда эшелоны или автотранспорт с войсками противника подрывался, автоматчики партизанского заслона добивали живую силу противника, оставшуюся после крушения транспорта, захватывали и уничтожали перевозимые грузы.
Нападения партизан на районные центры держали немецкую администрацию и ее пособников в постоянном страхе, распыляя силы врага на охрану и затрудняя использования им местных средств. Они сковывали силы противника, облегчая борьбу против карателей, и способствовали усилению боевой деятельности партизан на коммуникациях немецкой армии.
В мае-июне 1942 года отряд Г.М. Линькова совершил рейд из района Лепеля в пинские болота и оказал большое влияние на развитие партизанского движения и совершение диверсий в новых районах. Осенью и зимой 1942 года соединения С.А. Ковпака и А.Н. Сабурова совершили рейды из брянских лесов на Правобережную Украину. Впоследствии такие же рейды совершали и другие украинские и белорусские партизанские соединения. Рейд по степной полосе Украины совершило конное соединение М.И. Наумова. Оно прошло за 65 суток 2396 км. В 1943 году в сложных погодных условиях длительный рейд провело соединение В.В. Мельникова. Он длился почти год. Примерно тогда же партизанский отряд подполковника М.И. Шукаева, заброшенный 20 июля в леса севернее Нежина, с пятью группами, общей численностью в 52 человека, прошел через Западную Украину и Польшу в Чехословакию в район Попрад, и пробыл там до соединения с частями Красной Армии. За время рейда Шукаева его отряд превратился в соединение численностью 2800 человек. Оно прошло с выходами на операции свыше 10500 км и произвело 832 диверсии и совершило 194 крушения эшелонов.
За период с 17 апреля 1943 по 13 января 1944 гг. партизанскими формированиями было пущено под откос 7411 эшелонов с живой силой и техникой, разбито 6214 паровозов, 61222 вагона, платформ и цистерн, уничтожено 153 самолета, 817 танков и бронемашин, 10918 орудий и минометов, 434 железнодорожных моста и 3532 моста на грунтовых и шоссейных дорогах, 498 складов и баз, захвачено 6 танков, 65 орудий, 231 миномет, 1442 пулемета, 895 автомашин и 16100 винтовок.
Наибольшее число рейдов совершило соединение С.А. Ковпака. Оно пустило под откос 19 эшелонов, взорвало 14 железнодорожных мостов и 38 мостов на автострадах. Всего соединение Ковпака за два года прошло по разным маршрутам в тылу врага более 20 тыс. км.
С 15 января по 18 августа 1944 года партизанское соединение П.П. Вершигоры (бывшего заместителя по разведке С. А. Ковпака) осуществило рейды через Польшу, Украину и Белоруссию протяженностью более 4000 км, уничтожили 24 эшелона, 11 паровозов (не считая действий мин замедленного действия), 227 автомобилей, подорвали 10 железнодорожных мостов, 61 мост на шоссейных дорогах, взорвали 15 заводов и 2 электростанции. Они заняли ряд городов, форсировали реки Неман, Березину, Шуру, Свислочь, Горынь, Стоход, Днепро-Бугский канал и Западный Буг.
В течение всего периода Отечественной войны партизанские формирования своими действиями оказывали неоценимую помощь войскам Красной Армии, открывая в тылу противника подобие второго фронта.
В сентябре 1943 года приказом начальника Украинского ШПД были привлечены партизанские соединения для обеспечения переправ через Днепр, Припять и Десну. Партизанские соединения численностью 16700 человек, разделенные на две группы, одна численностью 7200 человек действовала на левобережье, другая - численностью 9500 человек - на правобережье. В результате умелого сосредоточения и маневрирования ими были захвачены и удержаны до подхода частей Красной Армии 10 переправ через Днепр и 14 через Десну и Припять.
Наступление Красной Армии под Ленинградом и Новгородом сочеталось с ударами по тылам противника 13 партизанских бригад общей численностью более 3500 человек. Им удалось нарушить движение на коммуникациях немцев. К началу этой операции партизаны занимали около 50% оккупированной немцами территории Ленинградской, Новгородской и Псковской областей.
В июне 1944 года Красная Армия начала крупное наступление в Белоруссии. Оно сочеталось с ударами белорусских партизан по коммуникациям противника, которые производили массовые крушения поездов и подрыв рельсов. Численность их соединений достигала 240 тыс. чел. Они совместно с наступающими частями Красной Армии заняли города Вилейка, Молодечно, Слуцк и многие районные центры республики. В период подготовки этой операции партизанские соединения вели активную разведку. За все время операции ими было произведено 3625 крушений вражеских эшелонов и взято в плен около 45 тыс. вражеских солдат, офицеров и несколько генералов. Действия белорусских партизан имели большое оперативно-стратегическое значение в разгроме немцев в этой операции.
В августе 1944 года во время Львовско-Тернопольской операции Красной Армии на коммуникациях противника западнее Львова действовало партизанское соединение М.И. Шукаева. Их действия вынудили противника тратить значительные силы на охрану своих коммуникаций. Украинские партизаны с помощью польских партизан парализовали работу транспорта противника северо-западнее Львова в полосе наступления наших войск.
В конце августа 1944 года Красная Армия проводила крупные наступательные действия против Ясско-Кишиневской группировки противника, которые совпали по времени с мощными ударами по врагу в Чехословакии. В эти районы были заброшены организационные партизанские группы для поддержки народного восстания в Словакии. Туда же вышло и партизанское соединение Шукаева. Это отвлекло значительные силы немцев на борьбу с ними. В сентябре-октябре 1944 года наступление наших войск в Прибалтике сочеталось с действиями партизанских соединений Прибалтийских республик.
В 1944 году наиболее боеспособные партизанские формирования перешли границу СССР и вышли на территорию Польши и Чехословакии для оказания интернациональной помощи народам этих стран в борьбе с фашистской Германией. Советские партизаны приняли участие и в Словацком национальном восстании. В октябре 1944 года удары Красной Армии между Тисой и Дунаем проводились в тесном взаимодействии с украинскими партизанами и действиями чехословацких партизан в Чехословакии. Все это время партизанские соединения действовали совместно с батальонами подрывников-минеров специальных войск НКВД, а те в свою очередь опирались на партизанские базы.
В тот же период партизанские соединения Белоруссии Я.И. Мельника-Бурченко, М.И. Шукаева, А.Ф. Федорова, А.З. Одуха и другие, парализуя движение немцев по железной дороге и уничтожая средства его связи, оказали неоценимую помощь наступательным операциям Красной Армии.
В соединениях и отрядах А.Ф. Федорова, А.Н. Сабурова, К.С. Заслонова, Т.П. Бумажкова, А.З. Одуха, В.М. Ярмчука, Ф.И. Павловского, В.П. Чепиги, М.А. Гурьянова, И.И. Игнатьева и многих других 90% боевой деятельности составляли удары по вражеским коммуникациям. Рейдирующие соединения, действуя там, где коммуникации противником охранялись недостаточно, в основном направляли свои удары по мостам, разрушая их, подрывали поезда, вызывая их крушение, и производили другие диверсии на путях сообщений противника.
В апреле-мае 1944 года крымские партизаны – шесть бригад общей численностью более 3500 человек, пережившие трудное время вражеской блокады, активизировали свои действия и по существу заставили немцев открыть в Крыму второй фронт. Эффективно действовало и крымское подполье. В июне 1944 года операции Красной Армии сочетались с усилением активности карело-финских партизанских отрядов, которые доставляли армии ценные разведданные и действовали на коммуникациях противника.
В связи с освобождением Красной Армией советской территории, по состоянию на 13 января 1944 года, в советский тыл вышли 55 партизанских бригад, 47 отрядов и 15 групп общей численностью 57063 человека, большинство из них были направлены в ряды Красной Армии. В это же время на сторону партизан перешло 8887 человек из националистических формирований противника. Партизаны Белоруссии удерживали и контролировали территорию свыше 108 тыс. кв. км. Занимаемая ими площадь превышала территорию стран Бенилюкса.
Численность партизан в действительности была значительно больше, чем значилось в штабах партизанского движения. Уже к концу 1941 года действовало более 2000 партизанских отрядов общей численностью свыше 90 тысяч человек. На 1 августа 1942 года на учете ЦШПД количество партизан составляло 4610 человек, а в действительности, как выяснилось позже, было 6821 человек. В начале 1943 года в отрядах, имеющих связь с ЦШПД, сражалось свыше 120 тысяч партизан. На 1 января 1944 года в списках ЦШПД, включая потери и выход в тыл Красной Армии, числилось до 1000000 человек, в том числе в Белоруссии - 360 тыcяч, на Украине - 220 тысяч. В тылу у противника действовало 6200 партизанских формирований.
Всего за годы войны непосредственно в вооруженной борьбе в тылу противника участвовало свыше 1,3 млн. партизан, входивших в состав 6200 партизанских формирований.  За годы войны, по уточненным данным, ими было произведено 20 000 крушений поездов, уничтожено 2500 паровозов, подорвано 12 000 мостов на железных, шоссейных и грунтовых дорогах, 42 000 автомашин, 350 000 вагонов, цистерн и платформ, окончательно выведено из строя около 100 000, 6 000 танков и самоходных установок и бронемашин, сбито в воздухе и взорвано на аэродромах 1100 самолетов, выведено из строя 17 000 км линий связи, уничтожено более 600 000 и взято в плен более 50 000 солдат и офицеров и десятки генералов противника. Такого количества живой силы и техники хватило бы для создания крупной стратегической группировки врага. В результате действий партизан на коммуникациях противника его потери оказались в пять раз больше тех, что нанесла ему англо-американская авиация, соответствуя эффективности 2,5 млн. тонн бомб, сброшенных ею в немецком тылу.
*  *  *
С момента окончания Великой Отечественной войны в СССР, а затем и в России на тему партизанского движения изданы сотни книг и тысячи публикаций в периодических изданиях. Однако практически все эти источники грешат одним – неизменным возвеличиванием роли КПСС в развертывании партизанского движения на оккупированных территориях Советского Союза. Только в последнние 20 лет историкам и специалистам стали доступны многочисленные архивные документы, ранее имевшие гриф секретности. Стало возможным непредвзято, объективно оценить реальную роль партизанского движения в Великой Отечественной войне и сделать соответствующие выводы на будущее.
Несмотря на это многие аспекты данной темы все еще остаются мало изученными. Например, плохо освещены действия органов военной разведки и НКВД по созданию партизанских формирований, методы подготовки партизанских кадров, совершенствование форм и способов применения партизанских сил. К сожалению, не менее слабо отражен в специальной литературе и военный аспект партизанского движения, хотя научные исследования всего комплекса способов и видов партизанской борьбы (особенно тех, которые сохраняют свое значение и в современных условиях) были бы очень ценными.
Извлечение уроков из партизанства минувшей войны является одной из важнейших задач не только для лучшего познании истории Отечества, но и для практического использования в деле обороноспособности России.
Партизанское движение в годы Великой Отечественной войны наглядно и вполне убедительно доказало, что разнообразная боевая деятельность партизанских формирований в тылу немецко-фашистских войск относится к области теории и практики военного искусства, составляя полноценный вид вооруженной борьбы с противником, не менее важный, чем боевые действия регулярных армий. Действия партизан велись не только в тактическом, но и в оперативном и стратегическом масштабах.
Партизанская борьба была очень разнообразна, включая в себя такие виды деятельности как боевую, диверсионную, разведывательную, а также различные их сочетания. Нужно отметить, что партизаны осуществляли и иную деятельность, не менее важную в тылу противника – вели массовую политическую работу с населением и «окруженцами» (военнослужащими, оказавшимися на оккупированной территории), проводили подрывную работу по разложению войск противника и их пособников и т.д.
В ходе Великой Отечественной впервые в военной истории было осуществлено крупномасштабное оперативно-стратегическое использование партизанских сил в интересах регулярной армии. Нужно отметить, что под оперативно-стратегическим использованием понимается организация и проведение боевых, диверсионных и разведывательных действий на всей оккупированной территории для достижения военно-политических целей и решения задач стратегического и оперативного масштаба. Оперативно-стратегическое применение партизанских сил в годы войны прежде всего проявлялось в постоянно возраставшем количестве партизанских формирований, принимавших непосредственное участие в вооруженной борьбе, и в результатах партизанских действий, оказавших серьезное влияние не только на ход отдельных операций, но на исход войны в целом.
Боевая деятельность партизанских формирований была направлена на выполнение таких задач как уничтожение гарнизонов, штабов, учреждений и подразделений войск противника; истребление отдельных солдат и офицеров, охраны транспортов, складов, а также команд и агентов по изъятию у населения продовольствия и имущества; захват и разрушение железнодорожных станций, узлов и технических сооружений; уничтожение складов и баз с вооружением, боеприпасами, горючим, продовольствием; нападение на аэродромы противника с последующим уничтожением самолетов, ангаров, складов, а также истребление охраны аэродромов и летно-технического состава.
С помощью диверсий партизаны разрушали вражеские пути подвоза (подрыв мостов, порча железнодорожных линий, крушения поездов, уничтожение автомобильного и гужевого транспорта), громили эшелоны с живой силой и техникой; разрушали линии связи и аппаратуру связи (телефон, телеграф, радиостанции), уничтожали связистов; разрушали и сжигали объекты, имеющие военно-экономическое значение (электростанции, котельные установки, системы водоснабжения, промышленные предприятия).
В области разведки перед партизанами стояли такие задачи как осведомление советского командования о расположении, численности и перемещении войск противника. Кроме того, они должны были устанавливать точное местоположение вражеских частей и соединений, их наименование и нумерацию органов и учреждений оккупационных властей; проводить разведку аэродромов противника, устанавливая при этом количество и типы самолетов, имеющиеся запасы горючего и масел, а также систему охраны аэродрома на земле и с воздуха; организовывать разведку городов и населенных пунктов с целью установления количества войск в гарнизонах, ПВО, складов, предприятий военной промышленности, местонахождения военной и гражданской администрации; выяснять нахождение оборонительных рубежей врага, степень их оборудования в инженерном отношении, вооружение, устройство связи; следить за результатами бомбардировок советской авиации и фиксировать их; выявлять и раскрывать агентурную и диверсионную деятельность противника на советской территории.
Самыми распространенными формами партизанской борьбы с течение всей войны были действия обособленных групп и отрядов, не имевших постоянных мест базирования, но не выходивших при этом за пределы своих административных районов; действия нескольких отрядов и групп в районах, освобожденных от противника и превращенных в партизанские края и зоны; рейды партизанских отрядов, бригад и соединений по тылам противника; партизанские операции, по единому замыслу и плану крупными силами. Нужно отметить, что на разных этапах войны преобладала та или иная форма борьбы, при этом каждый вид партизанской деятельности имел свои специфические способы действий.
Основными факторами, влияющими на развитие форм и способов партизанской войны, были следующие: социально-политическая обстановка в том районе, где разворачивалась борьба партизан; плотность населения и степень его участия в борьбе с противником; уровень развития и общее состояние экономики данного района; удаленность мест базирования от линии фронта; время года и условия местности (наличие лесов, озер, гор, болот и других труднодоступных участков). Помимо этого, на выбор тактических приемов, безусловно, влияли и характер поставленных военным командованием задач, и уровень овладения командным составом искусства подготовки и ведения партизанских боевых действий, и оснащенность партизанских формирований средствами вооруженной борьбы (оружием, боеприпасами и средствами взрывания).
Совершенствование тактических приемов партизан шло в соответствии с основными принципами военного искусства, но при этом партизаны вносили в боевую практику множество новых тактических приемов. Эти приемы были результатом своеобразного «военного творчества народных масс» (по определению П. П. Вершигоры). Прежде всего, партизанская тактика отличалась от тактики регулярных войск тем, что на оккупированной территории имела место своеобразная с военной точки зрения обстановка; кроме того, партизанские формирования чаще всего были довольно плохо вооружены, а материальное снабжение их «оставляло желать лучшего» на протяжении всей войны. Партизанская тактика не терпит шаблона и строится исключительно на творческом поиске, изобретательности и использовании неожиданных для противника засад, ловушек и западней.
Исходя из этого, при выполнении боевых задач партизанские формирования старались придерживаться того принципа, чтобы не ввязываться в затяжные бои с противником, а решать их стремительными ударами. Как известно, затяжной бой противоречит самой природе партизанской войны, поэтому вступать в него – значит ставить себя в заведомо невыгодные условия. При непосредственном соприкосновении с противником партизаны применяли в основном налеты, засады, а также оборонительные и наступательные действия «классического» типа. Если же соприкосновения с противником не было, то применялись преимущественно диверсии. В ходе рейдов использовался весь арсенал тактических приемов.
Наиболее широко применявшимся видом борьбы партизан была их боевая деятельность. К основным направлениям этой деятельности относились удары по железнодорожным, шоссейным и водным коммуникациям противника, борьба с вражескими гарнизонами, освобождение и удержание советской территории в тылу немецких войск, уничтожение войсковых штабов, складов и других объектов, нападение на автоколонны, транспорты, одиночные машины, повозки и отдельные группы вражеских солдат, захват и удержание переправ для форсирования рек частями Красной Армии, ведение совместных оборонительных и наступательных боевых действий с регулярными войсками.
На протяжении всей войны именно коммуникации и всевозможные транспортные средства противника были важнейшим объектом боевой деятельности советских партизан. Объясняется это тем, что транспорт и линии сообщений, прежде всего железные дороги, играли первостепенное значение для снабжения немецкой армии личным составом и материальными средствами, а также позволяли командованию вермахта осуществлять широкие маневры при выполнении оперативных и стратегических задач. Нужно учесть еще и то, что в России значение железных дорог было гораздо выше, чем в других странах; этому способствовали огромные расстояния, низкое качество шоссейных дорог, суровый климат и необходимость быстрой переброски войск с одного участка фронта на другой. С усилением ударов партизан по вражеским коммуникациям не просто снижалась их пропускная способность, но и наносились большие потери в живой силе и военной технике, увеличивалось количество солдат противника, привлекаемых для охраны путей сообщения.
Характерно, что при нанесении ударов по коммуникациям противника боевая деятельность партизан тесно переплеталась с диверсионными действиями. Наиболее распространенными способами боевых действий партизан были налеты на железнодорожные станции и узлы, захваты железнодорожных мостов с их последующим подрывом, нападения из засад на поезда и другой транспорт противника, захват и удержание перегонов и отдельных участков дорог для проведения диверсий. Ряд таких налетов можно смело отнести к действиям оперативного масштаба. Например, если партизаны захватывали станцию, то стремились полностью вывести из строя все технические сооружения, средства связи, водокачки, стрелки, семафоры и другое оборудование; охрана и обсуживающий персонал станции уничтожались или захватывались в плен. Чаще всего, партизаны не стремились удержать захваченную станцию, ограничиваясь ее разгромом. При подходе крупных сил противника, они, захватив трофеи и документы, отходили к месту базирования.
Постепенно шло совершенствование боевых порядков партизан при налетах. В конце войны боевые порядки обычно состояли из нескольких боевых групп, которые обеспечивали захват объекта, ударной (штурмовой) группы, нескольких групп обеспечения и прикрытия, групп отвлекающих действий и резерва. На ударную группу возлагалась основная задача по захвату или уничтожению объекта налета; она могла включать в себя от нескольких подрывников до целого диверсионного отряда. Заслоны прикрывали действия ударной группы, в их задачу входило предотвратить подход вражеских подкреплений к объекту нападения. Группы отвлекающих действий, в свою очередь, максимально сковывали силы противника в стороне от объекта.
По сигналу или в заранее условленное время партизаны начинали операцию. Первой обычно вступала в бой ударная группа: ее передовые подразделения снимали часовых и наружную охрану, уничтожали освещение объекта и немедленно атаковали противника. После захвата объекта ударная группа удерживала его до окончания минирования.
Нужно отметить, что по количеству участников налета и их вооружению партизаны в большинстве случаев значительно уступали силам и средствам противника, поэтому замысел на налет складывался из тщательного анализа разведывательных данных о противнике, длительного наблюдения за его поведением, выявления слабых мест в созданной им системе обороны. Особое место в подготовке налета отводилось разведке. До начала операции подробно изучались подходы к объекту, пути, связывающие его с другими, а также возможность противника оказать помощь из других районов. Устанавливалась численность гарнизона и его вооружение, расположение огневых позиций, режим караульной службы. В зависимости от оценки сил и средств противника, охранявших объект налета, определялись партизанские силы и средства, выделяемые для операции.
Одним из первых крупных налетов на железнодорожные станции явилось на¬падение орловских партизан в декабре 1941 года. Три партизанских отряда под общим командованием А. И. Виноградова ночью внезапно ворвались на станцию Судимир (железная дорога Брянск-Сухиничи) и надолго вывели ее из строя. В конце августа 1942 г. белорусские партизаны провели налет на станцию Славное желез¬ной дороги Минск-Орша, главной магистрали снабжения и подвоза резервов группы армий «Центр». Операцию провела 8-я Круглинская партизанская бригада. Для бо¬лее полного разрушения станционных сооружений были привлечены 500 человек местного населения, снаряженных пилами, топорами, ломами, гаечными ключами и т. п. За четыре часа ночного времени были уничтожены волостное управление, станция и ее сооружения, два эшелона, шесть складов, машинное отделение водокачки, две водонапорные башни, железнодорожный мост через реку Плиса. Разобрано полотно на километровом железнодорожном участке, спилены столбы телефонно-телеграфной связи на расстоянии 15 км.
В ночь на 5 ноября 1942 года Ворговская партизанская бригада совместно с отря¬дами 2-й Клетнянской бригады под командованием Т. М. Коротченко провела опе¬рацию по разгрому железнодорожной станции Пригорье, находящейся на рокадной магистрали Смоленск-Брянск. Эта рокада имела важное значение для маневриро¬вания силами между группами армий «Центр» и «Юг».
Налет на станцию Жудилово, находящуюся на одной из основных двухколейных железных дорог Гомель-Брянск, совершили в ночь на 4 августа 1943 года орловские партизаны бригады «За Родину». По этой магистрали, имеющей важное оперативно-стратегическое значение, противник снабжал 2-ю танковую армию группы армий «Центр». Решение на разгром станции Жудилово было принято командиром бригады юсле получения приказания ЦШПД на подрыв 1 000 рельсов по плану операции (Рельсовая война». В налете на станцию приняли участие 800 партизан, вооруженных винтовками, автоматами, ручными пулеметами и противотанковыми ружьями. После ночного ожесточенного боя партизаны захватили станцию и начали ее разгром. Из трех составов, находящихся на станции, были уничтожены 30 вагонов с артснарядами и авиабомбами, 17 вагонов с патронами, 9 цистерн с бензином, сожжен элеватор, взорван железнодорожный мост, а также подорваны 1026 рельсов.
Всего за годы войны только на западном стратегическом направлении партизаны разгромили 226 железнодорожных узлов и станций.
Одна из операций по взрыву моста была осуществлена 4 августа 1942 года партиза¬нами бригады «За Советскую Белоруссию». Для нападения командование бригады выбрало, двухпутный четырехпролетный 110-метровый мост на железной дороге Двинск-Полоцк через реку Дрисса. При налете партизаны использовали противотанковые пушки, что позволило в короткие сроки сломить сопротивление гарнизона и создать условия для подрыва моста. Движение по железной дороге было прекращено на шестнадцать суток. Затем восста¬новили один путь. Пропускная способность дороги сократилась с шестидесяти до восьми эшелонов в сутки. Через месяц белорусские партизаны взорвали еще один железнодорож¬ный мост. Этот мост через реку Нача находился на магистрали Минск—Орша, имев¬шей важное стратегическое значение для противника. План взрыва моста был хоро¬шо продуман и реализован партизанами 277-го отряда. В результате на шесть суток бы¬ло парализовано движение эшелонов к фронту и обратно.
Тяжелыми ударами по снабжению войск немецких групп армий «Центр» и «Юг» явились взрывы в ноябре 1942 — начале марта 1943 года крупных железнодорож¬ных мостов через реки Птичь и Десна на магистралях Брест-Гомель и Брянск-Гомель. После этих операций движение было парализовано в одном случае на 18 су¬ток, в другом — на 23 суток.
К числу наиболее крупных операций, проведенных калининскими партизанами с целью дезорганизации работы транспорта противника, следует отнести захват и разрушение одновременно нескольких железнодорожных и шоссейных мостов в районе Савкино-Могильно, находящихся на транспортных магистралях, связывающих Ригу с Великими Луками. Особенность этой операции, проведенной в ночь на 31 мар¬та 1943 года, заключается в том, что к участию в ней привлекалось большое количе¬ство партизанских формирований. Под руководством одного из представителей Ка¬лининского ШПД, майора А. И. Штрахова, была создана группировка из 22 отрядов, выделенных 8 различными бригадами. Привлечение большого количества партизан-ских отрядов объясняется сильной охраной объектов нападения и наличием вблизи них крупных вражеских гарнизонов. В ходе операции было уничтожено 10 мостов, в том числе четыре железнодорожных (длиной до 50 метров каждый), разгромлено три гарнизона и две волостные управы. Движение эшелонов по одному из важных уча¬стков железной дороги Рига — Великие Луки прекратилось на 10 суток.
Всего по данным штабов партизанского движения советские партизаны взорвали и вывели из строя другими способами 1600 железнодорожных мостов.
Не менее важным направлением боевой деятельности партизан была борьба с гарнизонами противника. В ходе таких налетов пред партизанскими формированиями главной была задача нанесения противнику максимального ущерба в живой силе и технике. Кроме того, при этом партизаны освобождали военнопленных, захватывали вооружение и боеприпасы, получали разведывательные сведения путем захвата пленных и документов. Показательно, что для борьбы с вражескими гарнизонами партизаны часто применяли не только налеты, но и засады: с помощью засад, минирования и завалов на дорогах населенный пункт блокировался; одновременно уничтожались линии связи, велся сильный обстрел из стрелкового оружия и минометов. Результатом таких действий обычно было то, что вражеский гарнизон не выдерживал и вынужден был искать защиты в городах с более сильным гарнизоном. Примером практики блокады фашистских гарнизонов могут служить действия партизан Витебской области. За¬блокировав гарнизон противника в Освее и лишив его связи с Полоцком, они 10 сентября 1942 года вынудили оккупантов оставить этот районный центр. Подоб¬ным образом были освобождены райцентры Россоны и Ушачи.
Результатом таких действий партизан против гарнизонов противника на оккупированной территории было появление «партизанских краев» — обширных территорий, полностью освобожденных от гитлеровцев. Эти партизанские края имели серьезное оперативно-стратегическое значение в ходе войны. Освобожденная партизанами территория нарушала целостность тыла немецких войск, а партизанские формирования, базирующиеся на ней, представляли постоянную угрозу всем транспортным линиям противника, расположенным поблизости. Гитлеровское командование отвлекало большие силы для охраны своих сообщений и, кроме того, прилагало существенные усилия для проведения активных контрпартизанских операций. Так, в ходе январского наступления 1942 года войск Западного фронта в тылу противника юго-западнее Вязьмы оказались значительные силы 33-й армии, 1-го гвардейского кавалерийского и 4-го воздушно-десантного корпусов. Совместно с партизанскими формированиями они вели активные боевые действия в этом районе. В частности, в середине февраля 1942 года был освобожден г. Дорогобуж, что положило начало со¬зданию Дорогобужского партизанского края. Одновременно возникли и три других партизанских края Смоленской области: Вадинский, Северо-Западный и Южный Ельнинский. Ослабление вражеских гарнизонов в связи с ожесточенными боями под Моск¬вой, а также бурный рост партизанских сил во многом способствовали созданию партизанских краев и в других областях оккупированной территории СССР. В феврале 1942 года в Орловской области образовались два партизанских края — Дятьковский и Южный Брянский. Еще раньше, осенью 1941 года, начали образовываться партизанские края и зоны в Белоруссии. В сентябре — октябре один за другим возникли Октябрьский, Любанский и Кличевский партизанские края.
Достаточно часто удары партизан направлялись командованием Красной Армии на те объекты, которые считались наиболее важными. В частности, партизаны оказывали существенную помощь регулярной армии тем, что проводили регулярные боевые действия, направленные на разгром и уничтожение вражеских войсковых штабов, складов, баз и иных объектов в тылу противника. Захватывая и уничтожая баз и склады с вооружением, боеприпасами, продовольствием и горючим партизаны, во-первых, снижали тем самым боеспособность войск противника, а во-вторых, пополняли свои запасы вооружения, боеприпасов и т.д.
Нападения на вражеские автоколонны, транспорты, отдельные машины и небольшие группы солдат и офицеров также занимали важное место в боевой деятельности партизанских формирований. Именно с таких действий начинали свою боевую работу большинство партизанских отрядов. Исходя из своих ограниченных возможностей, учитывая недостаток оружия, боеприпасов, собственную малочисленность, группы и небольшие отряды партизан ставили перед собой только посильные задачи. И уже затем, по мере накопления опыта, роста партизанских сил и увеличения масштабов борьбы от разгрома мелких групп и подразделений противника партизаны переходили к нападениям на крупные обозы и транспортные колонны, а эпизодические нападения из засад постепенно превращались в систематические удары по транспортным линиям врага с использованием разнообразных подрывных устройств. Наиболее частыми в практике советских партизан были нападения на транспорты и автоколонны в период отступления немецко-фашистских войск под ударами Красной Армии. При этом, партизаны часто прибегали к такому испытанному методу как засада; действия из засад, как правило, дополнялись и значительно усиливались диверсиями.
Боевая практика показала, что крайне выгодными с оперативной точки зрения являются совместные действия партизан с регулярными войсками. Совместно с регулярными войсками партизанские формирования обороняли населенные пункты, удерживали переправы через реки, участвовали в арьергардных боях, удерживая наступающего противника. Так, к 20 сентября 1943 года наступающие части 50-й армии Западного зонта в районе юго-восточнее Рославля вышли на рубеж реки Вороница, где войска противника заняли оборону. Чтобы обеспечить форсирование реки и прорыв сильно укрепленного оборонительного рубежа, командующий 50-й армией генерал-лейтенант И. В. Болдин приказал командиру 1-й Клетнянской партизанской брига¬ды подполковнику Ф. С. Данченкову оказать поддержку частям армии и нанести по противнику удар с тыла. 23 сентября в результате согласованных действий совет¬ских войск и партизан гитлеровцы вынуждены были покинуть занимаемый рубеж и отступить за р. Ипуть. В дальнейшем партизанская бригада оказывала помощь частям 50-й армии и при форсировании р. Ипуть.
Ярким примером успешной организации совместных боевых действий партизан¬ских формирований с частями Красной Армии явилась пятимесячная борьба смолен¬ских партизан совместно с группой войск генерала П. А. Белова в составе 1-го гвардейского и 4-го воздушно-десантного корпусов. В оперативном подчинении генерала Белова находились несколько партизанских формирований численностью до 15 тыс. человек. Объединенные силы частей регулярных войск и партизан использовались при разгроме крупных вражеских гарнизонов, проведении ударов по коммуникациям и при совместной обороне освобожденной от противника советской территории. Так, части группы войск генерала Белова и партизанский отряд «Северный медведь» освободили и длительное время удерживали крупные железнодорожные станции Угра, Вертехово, Баскаковка на линии Занозная-Вязьма.
Наиболее широкое распространение получили совместные боевые действия партизан с регулярными войсками начиная с лета 1943 года. Этому способствовали ряд факторов, в том числе централизация руководства партизанскими силами, улучше¬ние их материально-технического снабжения, установление устойчивой радиосвязи. В августе-сентябре 1943 года с войсками Брянского и Центрального фронтов взаимо¬действовали 13 партизанских бригад (69 отрядов) и 4 отдельных отряда Орловской области общей численностью около 12,5 тыс. человек. На их вооружении находи¬лось 165 орудий и минометов, 71 ПТР, 470 пулеметов, 1500 автоматов и 6762 вин¬товки.
Вступая в боевое взаимодействие с советскими войсками, партизанские формиро¬вания прифронтовых районов Полесской и других восточных областей БССР при¬нимали непосредственное участие в освобождении белорусских населенных пунк¬тов. По данным Центрального штаба партизанского движения, к 13 января 1944 года с Красной Армией соединились 27 бе¬лорусских партизанских бригад и 25 отдельных отрядов общей численностью 26 981 человек. Значительная часть этих формирований в период с сентября 1943 по январь 1944 года участвовала в боях за освобождение Мозыря, Ельска, Калинковичей и других населенных пунктов.
Засада была одним из широко распространенных и эффективных способов партизанских действий. Засады организовывались на путях вероятного движения вражеских колонн, поэтому устраивались, как правило, возле шоссейных и грунтовых дорог. В ряде случаев партизаны применяли многочисленные засады для того, чтобы не допустить проникновения противника в районы своего базирования.
Выгода засады как тактического приема заключается в том, что партизаны имели возможность выбрать себе посильную цель для нападения. Если даже преимущество противника было слишком большим, партизаны обстреливали его и, как только он начинал оказывать организованное сопротивление, скрытно отходили в безопасные районы. Используя преимущество внезапного нападения, партизаны наносили немцам чувствительные удары, добывали в бою оружие и боеприпасы, приобретали боевой опыт.
Устройство засады требовало специальных знаний, умения и предварительной подготовки. Прежде всего, требовались самые свежие и достоверные сведения о маршрутах и времени передвижения противника, они добывались с помощью визуального наблюдения и контактов с местными жителями. Также исключительно важное значение имел выбор места для засады: оно должно иметь скрытые пути подхода, обеспечивать удобство обстрела с ближних дистанций и, кроме того, позволять столь же скрытно выйти из боя.
Боевой порядок в засаде определялся стоящей боевой задачей и конкретной обстановкой. Чаще всего он состоял из нескольких ударных (огневых) групп, групп обеспечения и прикрытия, а также резерва. Ударные группы внезапным огнем по противнику наносили ему максимально возможное поражение, а группы обеспечения с помощью завалов и минирования местности задерживали подход вражеских подкреплений к месту засады. В целом успех засады определялся внезапностью нападения, плотностью и точностью огня, быстротой действий. Поэтому главной задачей ударных групп было ошеломить противника, дезорганизовать его и нанести максимальные потери.
Все подготовительные мероприятия к засаде обычно осуществлялись с соблюде¬нием правил маскировки. Выдвижение в район, намеченный для засады, партизаны проводили скрытно. Предварительно проводилась разведка местности, намечались наиболее подходящие места для всех элементов боевого порядка, определялись уча¬стки для минирования, пути отхода и район сбора после выполнения задачи.
Метод засад наиболее часто применяли при воздействии на колонны отступа¬ющего противника, и особенно они были успешными, когда предварительно мини¬ровались дороги в местах избранных для нанесения удара. Примером такого типа засады может послужить разгром 2-й Клетнянской бригадой колонны противника на большаке Чериков-Краснополье. Командование бригады, получив от разведчиков сведения о маршруте и времени выхода одной из отступающих колонн противника, решило путем засады разгромить ее. С этой целью в ночь на 29 августа 1943 года бригада произвела подготовительные работы. Участок дороги деревни Заводок на протяжении до 100 м партизаны заминировали пятью фугасами (в каждом по 7-8 кг взрывчатки). Они были заложены на метровую глубину. Поверх фугасов уложили камни, битый кирпич, куски железа и т. д. Взрыв должен был производиться электрическим путем, в которую включили 80-вольтовую сухую анодную батарею.
Канавы вдоль дороги на значительном протяжении были заминированы минами (всего около 80 штук). По высотам вдоль большака партизанами были отрыты окопы и пулеметные гнезда, на крышах и чердаках деревни было размещено до десяти снайперов.
С наступлением рассвета личный состав бригады был отведен от большака на 700-800 м с тем, чтобы не обнаружить себя преждевременно. Утром 29 августа, после того как основная часть противника численностью до 450 человек с обозом оказалась на заминированном участке, одновременно были подорваны все фугасы. Взрыв послужил сигналом для открытия ружейно-пулеметного огня личным соста¬вом трех батальонов бригады, находящихся в засадах.
Нужно отметить, что помимо действий крупных партизанских формирований практиковались действия «охотничьих» и снайперских групп в составе от 3 до 5 человек, а иногда и одиночных «охотников». Согласно доклада командира партизанского соединения полковника И. А. Вельского от 20 июля 1943 года в Минской области было организовано до 100 групп охотников. Особенно эффективными их действия стали после получения снайперских винтовок и приспособлений «бромит» для ведения бесшумной стрельбы. Снайперы и охотники, снимая почти ежедневно часовых, патрулей, охранников и т. п., держали в постоянном напряжении представителей фашистской администрации и их прислужников.
Например, снайперы «Новороссийского куста» за декабрь 1942 года и январь 1943 года уничтожили около 400 фашистов. Из них снайперы отряда «Буря», который и стал местным инициатором снайперского движения, уничтожили 272 немцев, стрелки отряда «Вихрь» - 72 человека. Снайперы «Славянского куста» истребили 145 немецких солдат и офицеров, при этом партизан Могильный (отряд «Бойкий») имел на своем счету 41 фашиста, партизан Зоря (отряд «Кубань») – 25, а партизан Решетняк (отряд «Боевой») – 22.
«…Еще до рассвета наша снайперская группа залегла метрах в трехстах пятидесяти от дзотов, недавно сооруженных немцами для прикрытия подступов к горе Ламбина.
…Все лежим неподвижно. Дзоты — как на ладони. В окуляр снайперской винтовки отчетливо видна даже трава на брустверах.
Партизаны лежат уже добрый час — немцы не показываются.
…Около бугорка, где расположен дзот, чуть правее его выступа, из-за кустов маскировки на какую-то секунду появляется офицерская каска.
Выстрел. Каска резко дергается назад: офицер убит.
К нему бросается несколько солдат.
Гремят выстрелы — солдаты падают.
Мы уже знаем, что будет дальше: немецкие наблюдатели обнаружат нас, вступят в бой фашистские минометы. Быстро меняем позиции. В кустах, где мы только что сидели, уже рвутся мины.
Через несколько минут — снова тишина. Мы терпеливо ждем.
Проходит не меньше часа, прежде чем наши пулеметчики, сидящие на деревьях, увидели, как из двух крайних дзотов, по команде, вытянувшись цепочкой, идут с котелками за обедом десятка два солдат. Впереди — широкоплечий рыжий фельдфебель.
Две длинные пулеметные очереди сливаются в одну. Немцы падают — они уже никогда больше не будут обедать.
Мы уходим в горы. На сегодня «охота» кончена. Завтра повторится то же, с некоторыми вариациями…», — так описывает боевую работу «сверхметких стрелков» из партизанских отрядов Краснодарского края П. К. Игнатов в книге мемуаров «Записки партизана».
Боевая практика советских партизан показала, что даже малочисленные отряды и группы с помощью засад добивались высоких результатов. В ряде случаев партизанские командиры принимали решение на проведение засады даже при явно отрицательном соотношении сил и средств, поскольку успех здесь во многом обуславливался внезапностью нападения, хорошим знанием местности и умелым ее использованием.
Как уже отмечалось, в условиях непосредственного соприкосновения с противником партизаны наряду с засадами и налетами в некоторых случаях вели оборонительные и наступательные бои, хотя «классическая» войсковая тактика для партизанской войны наименее пригодна.
Достаточно часто открытые наступательные бои приходилось вести партизанам тогда, когда возникала необходимость прорыва кольца окружения. Например, тактику наступательных действий с целью выхода из окружения вынуждены были применить партизаны южного массива Брянских лесов, где к концу мая 1943 года противник при проведении карательной операции добился значительных успехов. В результате его активных действий территория Брянского партизанского края была сокращена по фронту до 18-20 км и в глубину 7-8 км. В окружении оказались подразделения 11 партизанских бригад. Прижимая партизан к заболоченной части реки Десны, противник готовился к полной ликвидации партизанских сил. Чтобы не допустить уничтожения бригад и отрядов, партизанское командование приняло решение: в ночь на 1 июня 1943 года прорвать линию обороны на стыке двух немецких дивизий в районе поселка Пролетарский и вывести партизанские формирования в восточный массив леса по расходящимся направлениям. Сосредо¬точив на узком участке прорыва (200-300 м) около 70 ручных пулеметов и более 250 автоматов, партизанам удалось прорвать оборонительные линии противника. Через образовавшуюся брешь вышли из окружения остальные партизанские форми¬рования.
Оборонительные бои, в основном, велись партизанскими формированиями в тех случаях, когда противник предпринимал карательные экспедиции, а также для отражения контратак в ходе захвата и удержания партизанами отдельных объектов. В таких оборонительных действиях партизанские командиры широко применяли инициативу и изобретательность в выборе способов ведения боя. Как правило, оборонительные бои были по своему характеру маневренными и кратковременными – это вытекало из самой природы партизанских действий. Система обороны была, чаще всего, круговой и находилась в труднопроходимой лесистых и болотистых участках местности. Боевой порядок включал первый эшелон, огневую группу, группу отвлекающих действий (заслоны) и маневренные группы для диверсий и ударов в тыл наступающему противнику. При организации обороны партизаны стремились компенсировать недостаток людей и оружия за счет использования местности – устраивали завалы, волчьи ямы, минировали дороги и мосты, ведущие в район базирования.
Большое значение при обороне районов базирования уделялось разведке. Задача разведывательных подразделений заключалась в данном случае в том, чтобы не допустить внезапного нападения врага и держать командование партизан в курсе всех действиях подразделений противника.
При ведении оборонительных боев партизаны стремились маневрировать, уклоняться от лобовых ударов по превосходящим силам противника, при первой же возможности старались оторваться от карателей и просачиваться или прорываться через боевые порядки врага в его тыл, а затем снова переходить к маневренным действиям. Широко использовались засады всех видов, внезапные удары с целью заманить противника в новую засаду и в огневой мешок. При этом отдельные группы партизан вели активную оборону, а основные силы при этом уклонялись от боя. Небольшие диверсионно-разведывательные группы действовали в тылу карателей, своими действиями приковывая к себе часть сил противника.
Диверсионная деятельность партизан имела своей основной целью нарушение работы тыла противника. Опыт многих войн, и Великой Отечественной в особенности, показал, что вражеские коммуникации и транспортные средства, особенно железнодорожный транспорт, оказываются очень уязвимыми для диверсионных действий. В связи с этим именно диверсионные действия занимали в партизанской деятельности одно из основных мест. Действительно, регулярные многочисленные диверсии не только снижали пропускную способность транспортных линий врага и наносили ему большие потери в живой силе и технике, но и принуждали командование противника привлекать для охраны тыла значительные силы и средства, снимая их с фронта. Диверсии проводились партизанами, как правило, без непосредственного соприкосновения с противником, что значительно уменьшало их потери. В некоторых случаях диверсионным действиям предшествовали боевые действия, целью которых было не только нанести потери врагу, но и захватить объект для его последующего разрушения и уничтожения. Это в первую очередь, относится к операциям по разгрому железнодорожных станций, захвату и разрушению мостов и отдельных участков железных дорог.
Эффективность диверсионных действий напрямую зависела от наличия у партизан взрывчатки, мин и специальной подрывной техники, уровня обученности партизан приемам их применения, а также от уровня охраны противником своих тыловых объектов. Наиболее распространенными способами партизанских диверсий были: устройство крушений эшелонов, подрыв рельсов и механическое разрушение железнодорожного полотна, выведение из строя паровозов и другого подвижного состава, разрушение  водокачек, водонапорных башен и станционных сооружений, взрыв или сжигание мостов, подрыв или порча самолетов, танков, автомобилей и другой военной техники, выведение из строя линий и средств связи, разрушение электростанций, котельных и других промышленных объектов.
Необходимо отметить, что разрозненная и эпизодическая диверсионная работа партизан в первые месяцы войны постепенно становилась все более квалифицированной и эффективной. Одновременным участием в ней тысяч партизан достигались результаты не только тактического, но и оперативного значения. Наиболее результативной диверсионная работа партизан стала со второй половины 1942 года, когда было создано централизованное руководство партизанским движением. К тому времени на вооружение партизан стала поступать современная подрывная техника – мины замедленного действия с электрочасовым или химическим взрывателем, магнитные мины и другие специальные взрывные устройства. Кроме того, этому способствовала организованная подготовка специалистов-подрывников, минеров и инструкторов по подрывному делу.
Так, например, партизаны Жито¬мирской области в сентябре 1941 года вывели из строя 260 вражеских автомашин. Один из партизанских отрядов Одесской области с 24 по 31 августа 1941 года уничтожил 74 немецких грузовых автомобиля и автоцистерн. Особенно широко партизаны практиковали минирование автомобильных дорог. Так, лужские партизаны Ленинградской области в течение трех месяцев почти ежедневно минировали дороги Толмачево-Осьмино, Луга-Ляды. После многочисленных взрывов противник был вынужден направлять машины в Осьмино из Луги через Плюссу и Ляды, то есть увеличивать их пробег почти в пять раз. Но и здесь вражеские машины не были в безопасности и могли продвигаться только с соблюдением различных мер предосторожности и под усиленной охраной. Немцы были не в состоянии проверять дороги перед проходом каждой колонны, особенно ночью. Поэтому устанавливавшиеся партизанами на дорогах противотанковые мины давали весьма большой эффект, выводя из строя не только вражеские автомашины, но нередко и танки.
Хорошо замаскированные мины наносили гитлеровцам огромный ущерб, особенно на железных дорогах, где даже небольшая мина или простой колесный замыкатель с зарядом всего в 4-5 килограммов взрывчатки при умелом выборе места могли вызвать крушение целого эшелона с войсками и техникой. С помощью мин партизаны били противника почти без потерь со своей стороны, так как минирование, как правило, производилось до появления войск врага.
При операциях на вражеских путях сообщения партизаны несли гораздо меньше потерь, чем противник. Если все потери противника от действий партизан принять за 100 процентов, то не менее 55 процентов потерь противника в живой силе и свыше 75 процентов в материальных средствах приходится па потери от действий партизан на вражеских путях сообщения. В то же время сами партизаны во время операции на путях сообщения противника понесли менее 5 процентов от всех своих потерь. Это объясняется тем, что при диверсиях на транспорте с помощью автоматических мин, особенно при при¬менении мин замедленного действия, партизаны не входили в боевое соприкосновение с перевозимыми войсками противника или нападали на них в момент наименьшей их способности к сопротивлению.
В первый период войны широкое распространение получил своеобразный способ подрыва поездов и автомашин «на удочку». Он заключался и следующем. На дороге устанавливался заряд с упрощенным взрывателем, к чеке которого привязывалась бечевка. Все это маскировалось. Бечевку протягивали в сторону от дороги на расстояние до 50-100 и более метров. При прохождении поезда или автомашины рывком бечевки выдергивалась чека и происходил взрыв. Этот способ при относительно слабой охране немцами дорог и недостатке у партизан взрывчатых веществ в первый период войны себя оправдывал. Он давал возможность экономно расходовать взрывчатку, подрывать не всякие проходившие поезда и машины, а представлявшие наибольшую ценность для врага. С наступлением зимы применение этого способа стало затруднительным. В связи с этим многие партизанские отряды перешли к использованию скоростных, или, как их называли партизаны, «нахальных» мин. Делалось это так: диверсионная группа выходила в исходное положение и ожидала нужный ей поезд. Непосредственно перед его проходом минер выбегал на путь, ставил мину и отбегал в безопасное место. Часто эти операции производились на охраняемых участках, что требовало от партизан большой смелости и умения незаметно устанавливать мины.
Безуспешность попыток подавить партизанское движение вынуждала фашистское командование тратить все больше сил и средств на непосредственную охрану путей сооб¬щения.
Особое внимание противник уделял охране больших мостов и крупных железнодорожных станций. Здесь, как правило, со¬здавалась мощная круговая оборона, располагались сильные, хорошо вооруженные гарнизоны, прикрытые сложными инже¬нерными заграждениями. Кроме того, железнодорожные узлы и большие станции в большинстве случаев находились в крупных населенных пунктах или вблизи их, где имелись значительные гарнизоны немцев, которые привлекались к охране перегонов и участков дорог, прилегавших к узловым пунктам коммуникаций немецко-фашистских войск. В случае необходимости к обороне станций и пристаней привлекались и части, находившиеся в воинских эшелонах. При этом в райо¬нах, где партизаны действовали особенно активно, здания станций, водонапорных сооружений и другие важные объекты обносились высокими бревенчатыми заборами с земляной прослойкой или двойными заборами, проволочными заграж¬дениями. На особо опасных участках подходы к станциям за¬щищались дзотами. На важных двухпутных железнодорож¬ных магистралях была установлена усиленная охрана и всех малых мостов. В большинстве случаев она состояла из уси¬ленных взводов, располагавших бункерами, дзотами и инже¬нерными заграждениями.
Для охраны перегонов и участков дорог вне населенных пунктов противник создал множество инженерно-технических сооружений, ввел систему патрулирования, постов, засад. На железнодорожных магистралях курсировали бронепоезда, а на шоссейных дорогах — бронеавтомобили, танки и танкетки.
Первоначально патрули, имевшие служебных собак, серьезно затрудняли минирование железных и шоссейных дорог. Однако партизаны вскоре приобрели необходимый бое¬вой опыт и научились обходить охрану и патрулей. «Размещалась охрана по ж.-д. будкам, казармам на переездах и больших мостах командами от 40 до 120 человек. Порядок патрулирования: по полотну шло 2-3 человека, и две команды по 6-8 человек шли в боковом охранении. Такая организация охраны не тревожила партизан. Группа партизан в количестве 5-6 человек подходила к ж.-д. полотну, залегала и ждала момента, когда подойдет патруль; пропустив его, свободно ставила мину» — говорилось в отчете штаба соединения В. А. Бегмы.
Не оправдались надежды гитлеровцев и на бронепоезда, брошенные для охраны перегонов. Партизаны часто наблюдали такую картину: впереди идут немецкие минеры с миноискателями и собаками, по сторонам вдоль пути, несколько впереди минеров, идет охранение, иногда также с собаками, а  сзади  за   минерами   медленно,   рывками   следует   бронепоезд, толкая впереди себя 2-3 платформы, груженые балластом.
Подобная охрана сама по себе вызывала длительную задержку движения воинских эшелонов. Кроме того, партизаны ухитрялись устанавливать мины после прохода бронепоезда. А более опытные подрывники специально охотились за бронепоездами, так как крушение их вызывало значительно больший перерыв движения, чем крушения обычных поездов.
На перегоне Нежин-Носовка систематически курсиро¬вали два вражеских бронепоезда. Командир полка партизан¬ского соединения «За Родину» выделил для уничтожения бронепоездов роту, состоявшую из ста бойцов и вооруженную двумя 45-миллиметровыми пушками, станковым пулеметом, автоматами и винтовками. В ночь на 23 июня 1943 года пар¬тизаны заминировали путь двумя 50-килограммовыми бом¬бами и 152-миллиметровыми снарядами, протянули шнуры к местам управления и залегли в засаде. Рано утром со стороны Нежина показался бронепоезд, шедший со скоростью около 10 километров в час. Впереди паровоза двигались две плат¬формы, груженные рельсами, шпалами и другими материа¬лами. В момент крушения благодаря взрыву обеих мин под бронепоездом паровоз перевернулся, вагоны остановились. В это время по вагонам был открыт огонь из пушек и стрел¬кового оружия. Команда была уничтожена. С бронепоезда были взяты две 45-миллиметровые пушки, три ручных пуле¬мета, винтовки, шесть ящиков с патронами, три ящика гранат, 300 снарядов. Оставшееся вооружение и боеприпасы партизаны сожгли. Отряд потерь не имел. Движение поездов было прервано на 12 часов. Второй бронепоезд после этого немцы предпочитали держать на станции. Так же удачно и без потерь со своей стороны группа подрывников соединения А. М. Грабчака уничтожила вражеский бронепоезд на участке Славута-Здолбунов.
Так возникли специальные группы истребителей бронепоездов. Только на дороге Ковель-Сарны эти группы вывели из строя четыре бронепоезда, крушения которых вызвали боль¬шой перерыв движения поездов. Прибывавшие для расчистки и восстановления пути ремонтно-восстановительные поезда сами подрывались на минах.
Не располагая достаточным количеством войск, немцы пытались привлечь для охраны перегонов местное население. Насильственно   мобилизованные   жители   окрестных сел расставлялись парами вдоль пути на расстоянии 50-100 метров. Им вменялось в обязанность сигнализировать о появлении партизан немецким постам, которые располагались на рас¬стоянии 50-100 метров один от другого. Нередко к столбам и деревьям около дорог немцы привязывали собак, чтобы они лаем предупреждали о появлении подрывников. Но и эта за¬тея гитлеровцев провалилась. Большинство охранников из местных жителей помогало подрывникам. Они успокаивали собак, сигнализировали немцам о «благополучии», выводили партизан в безопасные места. Вскоре немцы были вынуждены почти везде снять местных жителей с охраны дорог и усилить свои посты засадами. Но партизаны научились бороться и с засадами, производя отвлекающие действия, минируя дороги в момент смены засад.
Нараставшие удары партизан вынуждали немцев еще более усиливать меры по охране путей сообщения. Они соору¬жали доты и бункера на перегонах, около переездов, станций и мостов, различные проволочные препятствия, в том числе и электрифицированные, устанавливали минные заграждения, вырубали леса по обеим сторонам магистралей полосой в 50-300 метров. Вдоль железных дорог устанавливалась запретная зона: охране вменялось в обязанность уничтожать всякого человека, появившегося на полотне без предупрежде¬ния. Днем запретные зоны просматривались с вышек и в слу¬чае необходимости простреливались из пулеметов. Во многих местах были установлены автоматические сигналы, затруд¬нявшие подходы к объектам, а на особо важных и опас¬ных направлениях в глубоком тылу пути непрерывно осве¬щались.
Одновременно противник стал широко предпринимать технические меры, затруднявшие партизанам установку мин и облегчавшие врагу обнаружение их. С этой целью широко практиковалась специальная обработка пути (балласта) граб¬лями, цепями, поливка известью, мелом и другими красящими веществами, иногда посыпка свежим песком. Но партизаны усилили разведку и улучшили маскировку мин — сами под¬крашивали грунт после их установки.
Пытаясь затруднить минирование пути, немцы нередко удаляли балласт из-под рельсов. Пар¬тизаны в таких случаях ставили мины под шпалы. Для отыска¬ния мин противник применял миноискатели, щупы, собак, а в некоторых случаях производил перекапывание балласта. Гит-леровцы широко   использовали   также   специальные   поезда-миноискатели и поезда-тралы, состоявшие из нескольких плат¬форм с балластом, толкаемых сзади паровозом, мотовозом, а иногда и бронепоездом. Подобные «тралы» вызывали взрыв всех типов мин мгновенного действия. Но они оказались мало¬эффективными после того, как партизаны стали применять мины замедленного действия.
Немецкое командование было вынуждено пойти на введе¬ние одностороннего и прекращение ночного движения на же¬лезных дорогах и значительное сокращение скорости поездов. Однако все эти меры не столько снижали потери немцев, сколько затрудняли движение поездов, резко уменьшали про¬пускную способность, тем самым задерживали доставку мате¬риальных средств и пополнения на фронт.
Советские партизаны применяли специальные мины, которые пропускали защитные платформы и взрывались только под паровозами, ставили мины, не взрывавшиеся под контрольными поездами, но подрывавшие следовавшие за ними эшелоны с войсками и техникой, использовали мины для уничтожения немецких саперов, разминировавших пути, и т. д. Вражеские машинисты боялись ездить, всячески уклонялись от рейсов, «для храбрости» часто выходили на работу пьяными. Особенно они боялись ружейно-пулеметных обстрелов. В этих случаях увеличивали скорость, чтобы проскочить место обстрела. И это было учтено партизанами. Так как медленное движение поездов снижало результаты крушений, то партизаны стали практиковать обстрелы эшелонов за 1-1,5 кило¬метра от мест установки мин, чтобы эшелоны наезжали на них на большой скорости.
На автомобильных дорогах, особенно сильно подверженных нападениям партизан, противник также отказался от ночного движения одиночных машин. Автотранспорт стал пере¬двигаться колоннами, охранявшимися бронеавтомобилями и танкетками. На дорогах велась тщательная разведка, устанавливалась сигнализация, осуществлявшаяся специальными постами и патрулями. На грейдерных дорогах немцы широко применяли миноискатели, специальные катки-тралы и боронование полотна. Все это также требовало много технических средств и войск, а главное значительно сокращало объем автомобильных перевозок противника.
На многих автомобильных дорогах гитлеровцы прибегали к варварским способам разминирования: пропускали по доро¬гам стада скота, принадлежащего местному населению, авто¬мобили с русскими шоферами. В связи с этим партизаны противопоставляли гитлеровцам новые средства и методы борьбы. Они широко применяли мины «сюрпризы» и приборы, взрывающие мины при попытках их извлечения, уничтожали вражеские команды по разминированию.
Также важными объектами диверсий партизан были линии и средства связи противника. Учитывая уязвимость таких объектов, партизанские командиры постоянно нацеливало действия партизан на дезорганизацию работы вражеской связи. Линии связи выводились из строя как механическим путем (спиливание столбов, обрыв и уничтожение проводов, порча изоляторов), так и путем взрыва (кабельные линии подрывались небольшими сосредоточенными зарядами). Поскольку диверсионные действия партизан на линиях связи значительно затрудняли работу немецких штабов, военных учреждений и оккупационной администрации, в ходе войны внимание к этому виду диверсий постоянно повышалось. Например, в донесении командующего немецкими охранными войсками в тылу армий «Центр» говорилось о резком увеличении числа «диверсий на линиях связи (245 повреждений линий связи по сравнению с 195 в прошлом месяце)». Здесь же обращается внимание на количество спиленных столбов – более трех тысяч. В девятистах случаях магистральный провод перерезался и уносился.
Немаловажное значение придавалось партизанами выводу из строя электростанций, котельных установок и предприятий местной промышленности. При этом особенно много усилий они прилагали для выявления и уничтожения объектов, имеющих отношение к хранению и переработке горючего. Наибольшее распространение при этом имели такие способы как поджоги, механическое повреждение объектов, нарушение их водяного и электроснабжения.
Как мы видим, диверсии занимали одно из центральных мест в практике партизанской войны. Начав с небольших по масштабу диверсий, советские партизаны накопили опыт применения различных видов минно-подрывной техники и постепенно перешли к сложным крупномасштабным операциям. В первые годы войны диверсионной деятельностью занимались только отдельные формирования, а затем к ней привлекались уже и крупные партизанские соединения. Диверсионные действия в сочетании с боевой деятельностью вносили дезорганизацию в работу вражеского тыла и подрывали моральный дух вражеских солдат и офицеров.
Разведывательная деятельность советских партизан в интересах Красной Армии приобрела в годы Великой Отечественной войны оперативно-стратегическое значение. Действительно, в военной истории до сих пор не было примера настолько широкого, организованного и целенаправленного использования партизан для ведения разведывательных операций в интересах регулярной армии. Разведка для получения данных для советских Вооруженных сил являла собой крайне важную область в деятельности партизан. С каждым годом войны можно отметить все большее увеличение интереса армейского командования к данным партизанской разведки. Объясняется это, во-первых, тем, что постепенно увеличивался размах вооруженной борьбы, повышалась подвижность и маневренность войск (как советских, так и противника), совершенствовались средства и методы маскировки; во-вторых, опыт войны доказал большие потенциальные возможности партизанской разведки как источника самой разнообразной информации о действиях противника. Партизаны по своей природе были тесно связаны с местным населением и подпольем, и это позволяло им держать под наблюдением огромные территории в тылу врага и информировать советское командование о любых мероприятиях противника.
Организационная структура органов партизанской разведки, а также формы и методы ее складывались параллельно с зарождением и становлением партизанского движения на оккупированных немецко-фашистскими войсками территориях. Партизанские отряды, особенно те, которые действовали в прифронтовой полосе, с первых же дней своего существования предпринимали постоянные попытки установить постоянную связь с регулярными войсками. В первый год войны этим занимались в основном связники и курьеры, которые с разведывательными данными сотни километров пробирались по занятой врагом территории, а затем пересекали линию фронта. Они часто гибли при этом, а их разведданные успевали устареть к тому времени, когда их доставляли в разведотдел армии. Эта проблема была решена только с появлением радиосвязи.
Примерно до середины 1942 года большинство партизанских формирований были заняты добыванием разведывательной информации исключительно в целях проведения своих боевых операций и диверсий. Новый качественный этап в развитии разведки начался только после создания летом и осенью 1942 года центрального, республиканских и фронтовых штабов партизанского движения. В штабы партизанского движения всех уровней вошли представители НКВД и ГРУ.
Во взаимодействии с подпольными организациями партизаны должны были непрерывно следить за местами расположения и передвижениями войск и грузов по железным и шоссейным дорогам; выяснять численность и марки боевой техники, направление ее движения и время следования; устанавливать места дислокации частей и штабов; устанавливать местоположение аэродромов противника, количество и типы самолетов, базирующихся на них, запасы горюче-смазочных материалов, а также систему наземной охраны и ПВО;  вести разведку городов и населенных пунктов для выяснения количества войск в гарнизонах, состояния ПВО, местоположение складов и объектов военной промышленности; разведывать оборонительные рубежи, уровень их оборудования в инженерном отношении, вооружения и наличия гарнизонов; фиксировать результаты бомбардировок советских ВВС; захватывать всевозможные документы противника; выявлять и вскрывать агентурную и диверсионную деятельность врага на советской территории и в партизанских формированиях. 
К лету 1943 года работа по организационному укреплению сети разведывательных органов в партизанских формированиях была в целом завершена. К этому времени разведывательной деятельностью в партизанских формированиях занимались заместители командиров по разведке; ответственность же за их работу возлагалась на штабы партизанского движения. В штабах же разведкой занимались разведотделы, а в оперативных группах и представительствах на фронтах – помощники начальников по разведке. Они ставили конкретные задачи по разведке каждому конкретному партизанскому отряду и контролировали их выполнение.
Способы добывания информации о противнике были очень разнообразны, но в основном сведения добывались путем захвата пленных, документов и образцов вооружения противника, а также наблюдением, опросом местного населения и перебежчиков. Наиболее эффективным способом был, естественно, захват пленных. Сами условия партизанской войны в тылу врага позволяли во время боевой и диверсионной работы достаточно легко захватывать пленных и документы.
Наблюдение было одним из важнейших способов разведки. Штабы партизанского движения закрепляли за каждой партизанской бригадой и отрядом районы их действия, а также участки железных и шоссейных дорог, где организовывалось непрерывное наблюдение. Те формирования, которые располагались недалеко от линий коммуникаций, создавали свою агентуру из местных жителей и специальные диверсионные группы из партизан; партизанская агентура вела наблюдение, а диверсанты на основе полученной информации совершали подрывы. Хорошо организованное наблюдение позволяло не только определять количество и состав войск противника, но и характер их действий, время и направление движения, и даже нумерацию частей.
Наглядным примером успешной деятельности в интересах регулярной армии является следующий случай. В августе 1943 года Клетнянской бригадой был осуществлен налет на штаб 296-й немецкой пехотной дивизии в деревне Нешковичи. В ходе налета партизаны захватили карту, где были нанесены участки обороны не только этой дивизии, но и трех соседних с ней. Сведения об этом были немедленно переданы в штаб Западного фронта.
Партизанская разведка оказывала серьезное влияние на планирование и проведение операций авиации фронтов и авиации дальнего действия. От партизан в штабы армий регулярно поступала информация о противовоздушной обороне городов, железнодорожных узлов и других важных объектов. Только в период с апреля по декабрь 1943 года партизанская разведка вскрыла 388 вражеских аэродромов, определив при этом количество и типы находившихся на них самолетов, а также местоположение 871 военного склада и 152 предприятий военной промышленности. Советская бомбардировочная авиация, используя эти данные, неоднократно наносила по вскрытым объектам противника бомбоштурмовые удары. При этом партизаны помогали наводить самолеты на цели с помощью заранее условленных сигналов, а по окончании налета оценивали результаты и сообщали их в штабы авиационных соединений.
Наконец, такой характерный для партизан способ действия как рейды представляет особый интерес. Преимущество рейдовой тактики заключалось в маневренных возможностях партизанских отрядов и соединений. Немцы достаточно быстро устанавливали местоположение партизанских лагерей, блокировал эти районы и начинал карательные экспедиции. В то же время рейдирующие отряды были свободны в выборе своих маневров и целей и, соответственно, почти неуязвимы. Организуя выход в рейд, командование партизанского формирования обычно определяло исходный и конечный пункты марша, маршрут движения, походный порядок и задачи походного охранения, величину переходов, места привалов и дневок, порядок перехода через охраняемые противником железные и шоссейные дороги, преодоления водных преград, действия при столкновении как с крупными силами, так и небольшими подразделениями противника, мероприятия по боевому и материальному обеспечению, порядок управления и поддержания связи.
При подготовке рейда особое внимание обращалось на разведку маршрута движения и объектов предстоящего воздействия партизан. Обычно посредством заблаговременно высланной войсковой, а также агентурной разведки устанавливалась дислокация гарнизонов и резервных частей противника на пути следования рейдирующего партизанского формирования, их численность, вооружение и боеспособность, вы¬являлись места расположения опорных пунктов, характер укреплений и возможные пути их обхода.
При прокладке маршрута рейда учитывалась необходимость преодоления крупных рек, сильно охраняемых железнодорожных линий и шоссейных дорог. Поэтому серьезное внимание уделялось разведке, охране колонны на марше, строжайшему со¬блюдению дисциплины и военной тайны. При следовании нескольких формирований их разведывательные подразделения обычно передавались под единое командова¬ние.
До выхода рейдирующих формирований в назначенный приказом район или до выполнения основной задачи рейда, партизаны стремились не ввязываться в затяжные бои с противником. Одновременно с совершением рейдовых действий выделенные из состава главных сил диверсионные и разведывательные группы выполняли свои задачи: выходили на большаки и железные дороги, рвали связь, подрывали эшелоны, разрушали мосты, вели разведку, распускали ложные слухи.
Чаще всего подготовка к рейду проходила в пределах партизанского края. Отряды и другие формирования, отправляющиеся в рейд, переформировывались, накапливали оружие, боеприпасы, готовили снаряжение и средства передвижения к походу. Под руководством командиров партизаны совершенствовали свои навыки в огневой подготовке, обучались подрывному делу, правилам конспирации, ориентированию на местности. Командование партизанских формирований стремилось все подготовительные мероприятия проводить скрытно. Особой заботой командования было сохранение в тайне задач, сроков и маршрута рейда, численности отрядов и их вооружения. С этой целью распускались ложные слухи, высылалась маршрутная разведка в ложном направлении, стремясь всячески дезинформировать врага.
В ходе рейда партизаны передвигались обычно пешим порядком, верхом, на санях или подводах. Суточный переход в зимних условиях нормальным маршем на санях составлял 40-50 км, а форсированным — до 80 км. Летом условия для рейда партизан были менее благоприятными в связи с короткими ночами и большими возможностями авиации и автотранспорта противника. Однако в это время партизаны были меньше привязаны к населенным пунктам.
Построение походного порядка партизанского формирования при совершении рейда было различным. Оно зависело от его боевого состава и условий местности. Как правило, вперед и на фланги высылались разведывательные группы, которые действовали на удалении 15-20 км от колонны главных сил. Организовывалась охрана колонн с флангов и тыла: создавались головная, боковая и тыльная походные заставы.
Партизанские формирования при совершении рейда двигались, как правило, но¬чью, днем располагаясь в местах, укрытых от воздушной разведки противника и в стороне QT основных дорог. Обычно главные силы на марше шли глухими проселка¬ми, лесными тропами, а диверсионные группы выходили на большаки и железнодо-рожные линии, взрывая мосты, пуская под откос эшелоны, разрушая дорожное по¬крытие и линии связи.
Большие трудности испытывали партизаны рейдирующих формирований в слу¬чаях, когда необходимо было пересекать крупные железнодорожные магистрали. Иногда при переходе через железные и шоссейные дороги крупные отряды выстав¬ляли в обе стороны заслоны-засады, силы и средства которых определялись воз¬можностями партизан и ожидаемыми силами противника. Реки партизаны преодоле¬вали вброд, на подручных средствах или по переправам, захваченным у врага. При этом они нередко взаимодействовали с местными отрядами, которые предпринимали отвлекающие действия, значительно облегчая им задачу преодоления водных пре¬град.
При встрече с карателями партизаны стремились, прикрываясь походным охране¬нием и используя ночное время, оторваться от противника, резко изменив маршрут движения. Если же этот маневр не удавался, то партизаны закреплялись на местно¬сти, организуя круговую оборону. Предпринимались также меры по высылке отдель-ных подразделений и групп в тыл атакующим войскам противника с задачей путем за¬сад, налетов и диверсий отвлечь часть сил карателей на себя.
Одновременно штаб партизанского формирования разрабатывал варианты выхо¬да из окружения. Обычно они реализовывались в форме прорыва. Тщательно из¬учив группировку противника, партизаны наносили мощный удар по наиболее уязвимой ее части, прорывались через боевые порядки карателей. Как правило, прорыв начинался ночью или на рассвете. Партизаны применяли и такой способ, как временное разделение крупного соеди¬нения на отдельные отряды, которые, рассредоточившись, наносили одновременные удары в различных направлениях, прорывали кольцо войск противника и выходили в заранее назначенный им район сбора, где вновь объединялись.
С. А. Ковпак, являвшийся главным специалистом по рейдам партизанских формирований того времени, писал в воспоминаниях: «За время маневренных действий у нас постепенно выработались свои железные законы партизанского марша: выступать в поход с наступлением темноты, а при дневном свете отдыхать в лесу или в глухих селах; знать все, что делается далеко впереди и по сторонам; не идти долго в одном направлении; прямым дорогам предпочитать окольные; не бояться сделать круг или петлю; проходя мимо крупных гарнизонов врага, прикрываться от них заслонами; небольшие гарнизоны, заставы, засады уничтожать без остатка; ни под каким видом не нарушать в движении строй, никому не выходить из рядов, всегда быть готовым к тому, чтобы через две минуты после появления врага походная колонна могла занять круговую оборону и открыть огонь из всех видов оружия: одни пушки выезжают на позицию, другие тем временем бьют прямо с дороги; главные силы идут глухими проселками, тропками, которые известны только местным жителям, а диверсионные группы выходят на большаки и железнодорожные линии, закрывают их для противника, рвут мосты, релсы, провода, пускают под откос эшелоны.
Там, где идет ночью партизанская колонна, – тишина, а далеко вокруг все гремит и пылает. Вступаешь в село, поднимай народ на борьбу, используй для этого все: листовки, радио, агитаторов. Вооружай местных партизан, учи их своему опыту, чтобы завтра, когда будешь далеко, позади тебя не затухало пламя пожаров, не умолкал грохот разрывов…  Никто не знает, куда мы идем, и никто не должен знать, откуда мы пришли. Весь народ воюет. И мы – только струйка в грозном потоке, пусть враг попробует найти нас».
 В целом, тактические приемы, применявшиеся партизанами в ходе рейдов, были весьма разнообразны. Выполняя поставленные задачи, партизаны стремились избе¬гать шаблона в своих действиях, проявляя разумную инициативу и боевое творчество.
С 22 января по 22 марта 1944 года рейдовало по тылам врага украинское кавалерий¬ское партизанское соединение под командованием М. И. Наумова. Уже в первые дни рейда соединение вынуждено было вести непрерывные бои с гитлеровцами. Ударом по врагу в районе Воротново и занятием населенных пунктов Острожец, Свищев, Поляны, Торговица соединение содействовало успешному наступлению на г. Луцк 1-го гвардейского кавалерийского корпуса. В ночь на 5 февраля партизаны успешно форсировали реки Иква и Стырь и, продолжая движение, 6 февраля совместно с 1-й партизанской дивизией заняли город Горохов.
7 февраля произошла встреча командиров 1-й партизанской дивизии П. П. Вершигоры и командира кавалерийского партизанского соединения М. И. Наумова. Они договорились об участках, на которых соединениям предстояло форсировать Западный Буг, и о дальнейших действиях. Они признали целесообразным осуществлять рейд по параллельным маршрутам на расстоянии не менее чем 30 км. Такая форма действий позволила осуществлять широкий маневр внутри соединений и не давала возможности противнику окружить партизанские силы в небольшом районе.
9 и 10 февраля партизаны кавалерийского соединения вели бои с пограничными заставами на границе с Галицией, а также с немецко-фашистскими войсками, наседавшими со стороны Тартакова и Стоянова. Успешно форсировав Западный Буг и преодолев железнодорожную магистраль в районе Забужье-Добротвор, соедине-ние продолжало рейд. 10 февраля были заняты населенные пункты Стремень, Бентюха, Купичволя. В последующие дни, продолжая ожесточенные бои с врагом, пар¬тизаны пересекли шоссейные дороги Жолква-Старые Мосты, Рава-Русская-Жолква. В ходе этих боев они занимали ряд населенных пунктов, в том числе районный центр Магеров.
Дальнейшее рейдирование проходило в сложных условиях. Противник бросил против кавалеристов значительные силы, которые поддерживала авиация. Партизанам приходилось вести тяжелые бои и при этом нести значительные потери. Это вынудило партизанское командование принять решение повернуть обратно. К середине марта рейд был завершен, а 22 марта соединение встретилось с частями Красной Армии.
За период рейда кавалеристы-партизаны прошли с боями в тылу противника по территории тридцати пяти районов Ровенской, Волынской, Львовской и Дрогобычской областей Украины и Люблинского воеводства Польши, форсировали восемь рек и пересекли четырнадцать железных и тридцать пять шоссейных дорог, разгромили или рассеяли гарнизоны в районных центрах Острожец, Торговица, Горохов, Магеров, Оглядов, Станиславчик, Бели¬це, Вельке-Очи и на станции Броды.
Этот рейд заставил гитлеровское командование оттянуть с фронта значительные силы регулярных войск и бросить их против партизан. В многочисленных боях со¬ветские патриоты уничтожили более 4800 солдат и офицеров противника, подбили и сожгли 16 танков, 2 бронемашины, 102 автомашины, самолет и 12 мотоциклов. В результате диверсий на железных дорогах были пущены под откос 21 эшелон, подорваны 24 паровоза, 15 платформ, 227 вагонов, 2 железнодорожных и 2 шос¬сейных моста и 34 моста на грунтовых дорогах; разрушено 89 км телеграфно-теле¬фонных линий и 5 узлов связи, взорвано 2 электростанции, 5 спиртзаводов и уничтожено десятки тысяч литров спирта и много других материалов.
Оценивая рейд кавалерийского соединения с точки зрения его военного значе¬ния, немецкий историк В. Герлитц писал, что «...рейд генерала Наумова является превос¬ходным примером ведения оперативной партизанской войны».
В целом тактика партизанской борьбы в ходе войны развивалась по линии улучшения качества разведки и других видов боевого обеспечения, которые зачастую предопределяли успех партизанских операций; более широкого использования маневра, партизанских уловок и хитростей; постоянного стремления применить имеющиеся силы и средства с наибольшей эффективностью. Также успех в операциях достигался за счет улучшения планирования и совершенствования централизованного управления партизанскими формированиями.
Анализируя опыт партизанского движения на территории СССР во время Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза Г. М. Линьков отмечал многочисленные ошибки и недоработки высшего руководства. Многие выдающиеся партизанские командиры Великой Отечественной оставили свои мемуары, но практически все они сильно «подрезаны» цензурой. О том, как на самом деле выглядела партизанская борьба в немецком тылу, сегодня можно судить в основном по архивным документам и скупым рассказам немногих еще живых ветеранов. Но «закрытые» записки Г. М. Линькова тем и ценны, что не прошли через цензурное сито. Приведем только несколько отрывков, сохранив стиль и орфографию первоисточника.
«…Мы всячески уклонялись от боевых стычек с живой силой противника даже и в том случае, когда враг мог нести в этих столкновениях во много крат большие потери. Ведь каждый наш удар по коммуникациям противника соответствовал удачному шквалу артиллерийских батарей на фронте или удачному налету эскадрильи бомбардировщиков.
Мы уничтожали живую силу врага и выводили из строя его боевую технику в самый выгодный для нас момент, когда эта живая и механическая сила еще только следовала к линии фронта и не принесла еще никакой пользы своим владельцам, когда она не только сама бессильна против партизанской мины, но отвлекает силы на охрану коммуникаций.
Если на фронте убиваются люди или выводится из строя военная техника, то в бою это происходит в такой момент, когда они уже сумели выполнить какую-то часть поставленной задачи. Уничтожать же людей и технику до введения их в бой значит предупреждать те потери и разрушения, которые они в состоянии были нанести. Чтобы это понять окончательно, нужно представить себе ту разницу, которая получается при уничтожении самолета до подхода к объектам бомбежки и после того, когда он выполнил частично поставленную перед ним задачу.
Каждый наш подрывник – в состоянии боевой пятерки, которая у нас являлась основными боевыми звеньями в диверсионной работе, мог сделать столько, сколько могло сделать в среднем звено самолетов. Но взрывчатки мы расходовали в сотни раз меньше, чем авиация бомб.
…Главной же нашей задачей весной сорок второго года являлась диверсионная работа на железных дорогах противника. В соответствии с этой задачей мы приняли организационную структуру, в которой низовым звеном у нас являлась диверсионная пятерка. Две диверсионные пятерки мы считали отделением, два отделения взводом; от двух до четырех взводов у нас назывались отрядом, а несколько отрядов, расставленных в определенном районе и подчиненных единому руководству, назывались соединением, а позже центром.
У нас не было бригад, которые были приняты в партизанских соединениях, руководимых впоследствии центральным штабом партизанского движения.
Наша диверсионная пятерка прекрасно справлялась с нашей главной задачей подрыва вражеских эшелонов и мы эти пятерки только в редких случаях объединяли для совместных боевых действий, как например, организации нападения на подразделения немцев с целью захвата пленных и т.п.
…Некоторые командиры отрядов тратили силы и средства на вооруженные нападения на мелкие склады, канцелярии (так называемые штабы). Они могли бы в сотни раз усилить удары по врагу, переключив основные силы на диверсии на вражеских путях подвоза.
Весь опыт минувшей войны подтвердил, что уничтожать врага, его технику, его штабы и материальные средства выгоднее всего крушениями поездов – это самый эффективный и самый сильный способ. Враг делал все возможное, вплоть до провокационных листовок, чтобы отвлечь партизан от диверсий на коммуникациях.
…По численности наши подразделения составили небольшой процент по отношению к общей массе людей, участвовавших в партизанском движении на Белоруссии и Украине. Насколько бы улучшился результат, если бы опыт партизанского движения предшествующих лет был учтен и в тыл врага вовремя заброшено какое-то количество подготовленных кадров? Я уже не говорю о том, какие бы враг понес потери и сколько бы у него войск было занято на борьбе с партизанским движением, если бы хоть сорок - пятьдесят процентов подразделений Советской Армии, попавших в окружение, переключилось на партизанские действия в тылу фашистских захватчиков.
Я в корне не согласен с теми, кто в настоящее время пытается изобразить партизанские отряды настолько боеспособными, что немцы от них не знали куда деваться, а при боевых столкновениях неизменно несли многократные потери и, как правило, оставляли занимаемые ими населенные пункты или рубежи обороны. Мне, например, хорошо известно, какие потери понесло соединение Сидора Артемовича Ковпака при попытке выбить немецкий гарнизон в сто пятьдесят - двести человек, занимавший бывший совхоз Сосны, расположенный в пятнадцати - двадцати километрах севернее Князь - Озера.
…Отдельные наиболее боеспособные партизанские отряды наносили немалые потери немецким подразделениям при хорошо организованных засадах или при внезапном нападении на немецкие гарнизоны, но это были отдельные эпизоды в общем партизанском движении, основным воздействием на врага была диверсия и это надо учесть.
…Из всего этого вывод такой, что партизаны, как подсобная сила Советская Армии, приносили максимальный эффект в борьбе с противником, лишь в том случае, когда они организовывали диверсионные группы и вели диверсионные действия на коммуникациях и других важных военных объектах противника.
Многие же партизанские отряды и соединения воевали с полицией и мелкими группами карателей, расположенных поблизости от своего района базирования. Такие партизанские отряды немцы старались особенно и не тревожить. А некоторые партизанские «воеводы» воображали, что немцы к ним не идут потому, что они их боятся.
…Минирование, как одна из форм диверсионной тактики в тылу врага, самое надежное, самое простое и наиболее эффективное средство борьбы с живой силой и техникой противника, как при обороне, а также и при нападении. И особенно при организации засад и внезапного удара по живой силе и технике врага, ошеломленного взрывом.
Наши люди, владея техникой минирования, иногда готовы были многое заплатить за то, чтобы заманить врага в поставленную ловушку - заставить его выйти на заминированный участок дороги, чтобы он взлетел на воздух. В тех же случаях, когда враг следует за тобой сам - идет следом, идет в ловушку, что называется, так нет причины об этом беспокоиться.
Достаточно сказать, что восемь - десять человек хорошо подготовленных партизан смогут за час - полтора заминировать сто, сто пятьдесят метров не мощеной дороги так, что этот участок в нужный момент взлетит на воздух со всем содержимым.
Только недооценка диверсионной техники в партизанском движении на первом этапе позволила врагу безнаказанно использовать наши ж. д. магистрали в первые десять - пятнадцать месяцев на территории Белоруссии.
Что же касается Юга Украины и других безлесных районов, занятых оккупантами, то в них диверсионная деятельность по подрыву вражеских коммуникаций не получила должного развития за все время оккупации.
Если бы после войны проверить беспристрастной комиссией боевые действия партизан, то был бы безусловно подтвержден тот факт, что 90 % урона в живой силе и технике врагу партизаны нанесли диверсионными действиями на коммуникациях, что основой разрушения тыла врага был не бой, а диверсия.
...Наши диверсии, принявшие массовый характер, в этот период одновременно решали две задачи. Первая из них заключалась в том, чтобы сорвать действия врага на линиях коммуникаций и других промышленных объектах. Вторая же задача заключалась в том, что массовые диверсии позволяли людям, случайно оказавшимся на стороне врага, возвратиться в семью советского народа для активной борьбы с фашистскими оккупантами. А особенно на последней стадии войны, когда людские резервы были использованы и каждый боеспособный человек, потерянный врагом и приобретенный нами, имел большое значение.
Однако это был не простой численный переход, каким является, например, потери врагом танка или орудия, когда у врага становится вооружения на единицу меньше, а у нас на единицу увеличилось. У людей, переставших быть пособниками врага и вступившими в ряды защитников своей родины, происходит коренная перемена во взглядах и в мышлении.
К каким же выводам и заключениям можно прийти в результате краткого обзора опыта диверсионной работы, которой я руководил, или с которой мне приходилось соприкасаться в тылу врага в период Великой отечественной войны?
Как показала практика и, это частично вытекает из приведенных мной фактов и примеров, мы не были достаточно подготовлены к войне сорок первого года.
В частности, не использовали тех особенностей и преимуществ, которые при соответствующей подготовке можно было получить в случае вторжения оккупантов на нашу советскую территорию.
Мы выдержали огромный натиск сильного и коварного противника и одержали победу огромной исторической важности.
Но все успехи и достижения вытекают из содержания нашей советской социалистической системы и являются результатом огромного авторитета нашей большевистской партии в среде широчайших слоев советского народа. Разгром фашистской Германии, наша победа и все вытекающие последствия не дают никакого права забыть серьезные недостатки, имевшие место в практике ведения войны, особенно на первом ее этапа, не дают нам права забыть и о причинах наших поражений в начале войны – преступных сталинских репрессий, поставивших нашу страну под угрозу порабощения.
Первое. Наши боевые командиры от генералов до лейтенантов не были достаточно подготовлены к ведению войны вражеского окружения и не ставили своей задачей в случае необходимости, перейти со своими подразделениями на партизанскую и диверсионную борьбу в условиях вражеского тыла. Очень трудно объяснить то обстоятельство, что командиры отдельных советских частей, не имея возможности выбраться через линию фронта, распускали подчиненных им бойцов и командиров и расходились по деревням.
Если бы воинские части, попавшие в окружение врага, переходили на партизанскую тактику, то немцы, несомненно, понесли бы осенью сорок первого года значительно большие потери и, следовательно, их натиск на фронте был бы слабей, а темп продвижения медленней.
Второе. Наши общевойсковые командиры не владели искусством нарушения работы вражеского тыла диверсией, в частности, минированием, в том числе и саперные, части, которые могли минировать и взрывать при отходе, но не имели представления, как это делать в тылу врага.
В этом не трудно было убедиться при встрече с бойцами и командирами Советской армии, попавшими в окружение фашистских оккупантов. Поэтому они иногда выбрасывали взрывчатку, артиллерийские снарядов, авиабомбы, гранаты, в водоемы, зарывали в землю и в лучшем случае взрывали их на месте, вместо того, чтобы все это использовать в качестве средств минирования железных дорог, шоссе, проселков и других участков наиболее вероятного продвижения противника.
Достаточно сказать, что любой снаряд, начиненный взрывчаткой, при помощи детонирующего шнура и капсюля детонатора является готовой миной, стоит только все это соответствующим образом соединить, расположить в соответствующем месте и надлежащим образом замаскировать. Например, любая авиабомба может быть зарыта и замаскирована в ж.д. насыпи или кювете и, настороженная соответствующим образом, она взорвется от проезжающей машины, или может быть подорвана посредством воздействия извне, по усмотрению подрывника, знающего расположение снаряда и способы приведения его в действие.
При наличии электродетонаторов и электрических батареек от карманного фонаря, эти возможности значительно расширяются. Но если нет детонирующих средств, но есть взрыватели снарядов и авиабомб или капсюли гранат, то их так же можно использовать как мины, закладывая в ж. д. полотно под шпалы таким образом, чтобы при прохождении поезда было создано необходимое сжатие капсюля взрывателя.
Наконец, можно широко использовать взрывчатку этих снарядов для соответствующего минирования оставляемых врагу объектов.
Третье. Перед войной, и в период первых дней, широкие слои партийного и советского актива, остающегося на территории подлежащей вражеской оккупации, не были познакомлены с существующими методами осуществления взрывов и других видов диверсий при наличии тех или иных необходимых для этого средств. Больше того, среди населения не было подготовлено или оставлено необходимое количество инструкторов, знающих различные формы диверсионной работы для подготовки взрывов, порчи линий связи, порчи продуктов питания и источников водоснабжения, оставляемых на территории подлежащей вражеской оккупации.
Четвертое. Соответствующие армейские органы, органы НКВД и другие, в первые дни войны не имели у себя необходимого количества подготовленных кадров для организации диверсионной работы в тылу противника. И поэтому требовался сравнительно большой отрезок времени для их подготовки и посылки в тыл противника.
В практике своей деятельности в тылу врага, мне не приходилось встречать людей, которые имели специальные полномочия поступать на службу к немцам в административный и полицейский аппарат, создаваемый оккупантами. Если такие факты и имели место, то они являлись исключительно редкостными и практического значения не имели.
Пятое. Мы растеряли обобщенный опыт партизанской борьбы времен гражданской войны, опыт боевых действий диверсионных республиканских частей в Испании и других странах и не сделали этот опыт в предвоенный период достоянием даже офицеров и руководящих работников. Только этим можно объяснить тот факт, что на огромной территории лесисто-болотистой местности, занятой оккупантами - враг около года, пользовался линиями ж.д. магистралей без всякой сколько-нибудь значительной охраны. Получалось так, что врагу не только достались почти исправные советские железные дороги вместе с частью подвижного состава, но у него оказались и благоприятные условия для эксплуатации этих линий, включая большой процент людских кадров, оставшихся на службе у врага».
Примерно такого же мнения придерживался и С. А. Ваупшасов, командир спецгруппы НКВД, в течение длительного времени работавшей в районе Минска. В книге воспоминаний «На тревожных перекрестках», которая в советские времена неоднократно переиздавалась массовыми тиражами, он пишет следующие, несколько неожиданные для кадрового чекиста слова: «В те грозные предвоенные годы возобладала доктрина о войне на чужой территории, о войне малой кровью. Сама по себе, абстрагированная от конкретно-исторической обстановки, она, разумеется, не вызывала никаких возражений, имела ярко выраженный наступательный характер. Однако проверку реальной действительностью эта доктрина не выдержала и провалилась уже в первые дни Великой Отечественной войны.
…Нет слов, шесть белорусских отрядов (подготовленных в начале 1930-х годов. – О. Р.) не смогли бы своими действиями в тылу врага остановить продвижение мощной немецкой группировки, наступающей на Москву. Но замедлить его смогли бы! Уже в первые недели гитлеровского вторжения партизаны и подпольщики парализовали бы коммуникации противника, внесли дезорганизацию в работу его тылов, создали бы второй фронт неприятелю. Партизанское движение Белоруссии смогло бы быстрей пройти стадию организации, оснащения, накопления опыта и уже в первый год войны приобрести тот могучий размах, который оно имело в 1943-1944 годах».
*  *  *
Известный кубинский революционер, партизан и теоретик «малой войны» в условиях национально-освободительной борьбы Эрнесто Че Гевара также руководствовался теорией герильи. Герилья, по мнению Гевары, это война слабых против сильных, безнадежно малого числа герильеро против значительно превосходящих сил противника; это вариант тотальной войны, не придерживающейся тра¬диционной формы военных действий, не имеющей фронта, не отделяющей регулярную армию от граждан¬ского населения. Сила герильеро состоит именно в том, что у него решительно ничего нет, нет даже надежды на успех борьбы. Как ни парадоксально, но именно без¬надежность ситуации составляет психологическое пре¬восходство герильеро. Лишь тот, кто ставит на карту во имя борьбы собственную жизнь, может считать оправ¬данным лишение жизни других. А противнику есть что терять: собственность, блага, привилегии, безопасность, собственную жизнь, которой он дорожит, а также жиз¬ни тех, к кому он привязан или за которых в ответе.
Че Гевара разработал также саму технологию захвата власти в стране, испытавшую влияние работ Мао Цзэдуна, о которых уже говорилось выше. Он считал, что для начала революционерам следует развязать партизанскую войну, которая проводится в три этапа: «На первом этапе борьбы главное для партизан заключается в том, чтобы не дать себя уничтожить; день за днем партизанам, объединенным в партизанские отряды, будет все легче приспосабливаться к новому образу жизни. Таким образом, им будет легче скрыться, сбить со следа противника, брошенного на преследование партизанского отряда. После того как данная цель достигнута, нужно занять неприступные для противника позиции и добиваться того, чтобы противник отказался от намерения атаковать отряд, постепенно изматывать, ослаблять его силы, брошенные в первый момент против партизан в места, наиболее близкие к очагам активной борьбы. Затем, проникая в глубь территории противника, совершая налеты на его коммуникации, атакуя, а также не давая ему покоя в районах боевых действий на его основных базах, нужно преследовать, насколько позволяют возможности партизан.
Удары должны наноситься непрерывно. Вражескому солдату, находящемуся в районе боевых действий, нужно не давать покоя. Следует систематически нападать на вражеских связных и ликвидировать их. У противника постоянно должно создаваться впечатление, что он попал в окружение, и днем и ночью, и в горно-лесистой местности и на равнинных, легко просматриваемых вражескими патрулями местах. Для всего этого необходимо полное взаимодействие с населением и отличное знание местности. Вот те два условия, которые партизан должен постоянно иметь в виду.
Наряду с созданием органов по изучению нынешних и будущих районов боевых действий нужно вести интенсивную работу среди населения, объясняя причины и цели революции, пропагандируя ту непреложную истину, что, в конечном счете, народ непобедим. Кто не постиг этой истины, не может быть партизаном…
Можно использовать также определенные, тесно сплоченные группы (которые должны предварительно продемонстрировать на менее опасных участках свою способность к действию) для проведения саботажа — еще одного мощного оружия в руках партизанского отряда. Используя такие группы, можно парализовать целые армии, нарушить промышленную жизнь района, полностью прекратить работу в городе, оставив его без света, воды, средств сообщения с тем, чтобы жители осмеливались выходить на улицу лишь в определенные часы. Если все это будет достигнуто, моральный дух противника упадет, а благодаря этому скорее созреет плод, который можно будет сорвать в нужный момент.
Все это предполагает расширение территории, на которой действуют партизанские отряды. Но никогда не следует добиваться чрезмерного расширения этой территории. Нужно всегда сохранять надежную базу для развертывания боевых действий и укреплять ее в ходе войны. Нужно использовать все формы политической работы среди населения, проводить в жизнь мероприятия, направленные против непримиримых врагов революции и в пределах этого района совершенствовать такие оборонительные средства, как, например, траншеи, минно-взрывные заграждения, различные коммуникации.
Когда партизанский отряд достигнет достаточной огневой мощи и численного состава, следует заняться формированием новых групп. Это похоже на пчелиный улей, который в определенный момент выпускает новую матку, и та, с частью роя, отправляется на новое место. Партизанский «улей» во главе с наиболее способным командиром остается в менее опасных местах, в то время как новая партизанская группа проникает на вражескую территорию, повторяя описанный уже цикл.
Наступает такой момент, когда территория, занятая партизанскими отрядами, становится для них тесной, и тогда они проникают в районы, где сталкиваются с крупными силами противника. В этом случае отряды объединяются, образуют монолитный фронт, переходят к позиционной войне — войне, какую обычно ведет регулярная армия. Однако нельзя допускать, чтобы ядро партизанской армии оторвалось от своей базы. Следует создавать новые партизанские отряды в тылу врага, которые действовали бы так же, как и другие отряды, то есть проникали в глубь территории противника, чтобы овладеть ею.
Действуя подобным образом, можно предпринимать наступление и окружение гарнизонов противника, уничтожать его подкрепления, опираться на все более энергичные действия масс на территории всей страны, что ускорит достижение конечной цели войны — победы».
Именно по этой схеме проходили все удавшиеся революции второй половины XX века: Китай, Куба, Ангола, Вьетнам, Никарагуа...
Феномен Че Гевары состоит в том, что он, будучи профессиональным революционером, смог очень верно уловить внутренний смысл, самую суть партизанской войны, как это редко удается сделать. Теоретическая работа Че Гевары «Партизанская война» с 1960-х годов служит настольной книгой для партизан и повстанцев всего мира. И хотя там, безусловно, есть ряд очень спорных моментов, а некоторые положения вообще применимы только в тех объективных условиях, в которых пришлось партизанить самому Геваре, все равно эта книга должна стоять на полке каждого исследователя партизанства.
Излагая основы теории герильи, Че, как и Мао, имеет в виду повстанческое движение в сельских районах. Однако в конце книги, в качестве приложения, добавлены и некоторые рекомендации по ведению подпольной работы в условиях города.
 «В основе партизанской войны лежит целый ряд законов, вытекающих из общих законов войны. Кроме того, ей свойственны особые законы. При всем этом очевидно, что партизанская война возникает в условиях подполья при отсутствии прямой связи с действиями народных масс. Ее начинает небольшая группа людей, составляющих партизанское ядро. Именно так должно обстоять дело, если предполагают начать войну с территории какой-либо другой страны или из отдаленных районов своей страны.
Если партизанское движение зарождается в результате стихийных действий какой-либо группы людей, которые выступают против любой формы насилия, то, возможно, и не потребуется других условий, кроме последующего организационного укрепления этой партизанской группы, с тем чтобы ее не могли уничтожить. Но, как правило, партизанскую борьбу подготавливают, и она начинается организованно. Это значит, что ее поднимает какой-либо вождь, пользующийся несомненным авторитетом, поднимает во имя освобождения своего народа. Ему приходится работать в трудной обстановке, находясь за пределами своей страны…
И, несмотря на эти трудности, все же непростительно, что в партизанское движение проникают враждебные элементы, которые позднее могут стать источником информации. В период, предшествующий активным действиям, желающие вступить в организацию должны были бы сосредоточиваться в законспирированных местах, известных только одному или двум лицам — тем, кто находится под неослабным контролем своих руководителей и не имеет никакого контакта с внешним миром.
В момент подготовки сил к выходу из подполья, с целью проведения военных занятий или с целью избежать полицейской облавы, не следует слишком доверять новичкам, о которых мало что известно; их не следует допускать к важным объектам.
Каждому члену подпольной организации полагается знать лишь самое необходимое и не вступать ни с кем в контакт. На определенной фазе деятельности партизанского подполья целесообразно установить контроль над перепиской, с тем чтобы иметь полное представление о связях подпольщика с внешним миром. Нельзя оставлять его без присмотра. У будущего бойца освободительной армии не должно быть никаких личных связей…
В условиях подполья, когда революционер готовится к войне, он должен стать аскетом. Это поможет ему стать высоко дисциплинированным бойцом, поскольку без настоящей дисциплины нельзя завоевать подлинный авторитет. Если человек, игнорируя приказы своих командиров, поддерживает связь с женщинами, заводит недозволенную дружбу и т. д., его надо немедленно изолировать, потому что подобные контакты потенциально опасны, а, кроме того, и потому, что это нарушает революционную дисциплину.
Предоставление убежища правительством какой-либо страны не следует рассматривать как основу для ведения деятельности на территории этой страны. При этом не имеет значения, с симпатиями или нейтрально правительство данной страны относится к борьбе патриотов. Нужно знать и оценивать обстановку так, как если бы вы оказались на вражеской территории. Исключение составляют лишь некоторые случаи. Но они лишь подтверждают наши положения.
…Другой достойный серьезного внимания фактор — это подготовка людей к ведению суровой борьбы, людей, воспитанных в строжайшей дисциплине, морально выдержанных, ясно представляющих себе задачу, которую нужно осуществить. Это должны быть скромные люди, а не прожектеры, рассчитывающие на легкую победу. Им предстоит суровая и длительная борьба, будут неудачи) организация может оказаться на краю гибели. И только высокий моральный дух ее членов, железная дисциплина, вера в окончательную победу и выдающиеся личные качества вождя партизанского движения помогут этой организации преодолеть все трудности и преграды. Об этом говорит наш кубинский опыт, когда двенадцать человек смогли создать ядро армии, смогли потому, что отвечали всем этим условиям, и потому, что ими руководил такой человек, как Фидель Кастро.
Но наряду с идеологической и моральной подготовкой каждый партизан должен быть закален и физически. Очевидно, партизанские отряды выберут для своих действий горную или сельскую местность. Во всяком случае, о любой обстановке партизанским отрядам часто придется совершать марши. На марше люди не должны проявлять ни лепи, ни усталости. Те, кто прошел настоящую подготовку, легко перенесут изнурительный марш, какими бы темпами он ни проводился. Быстрота и выносливость — основные требования — для совершающей марш партизанской группы.
Кроме того, эта группа должна получить различные теоретические знания, например, уметь ориентироваться на местности, читать карты, знать методы саботажа. Если возможно, партизана обучают стрельбе из винтовки по мишеням, а также умело расходовать боеприпасы.
Партизан должен всегда свято помнить о необходимости экономить каждый патрон. Если будут соблюдены все эти указания, партизанские силы легко выполнят свою основную задачу».
Теория герильи с 60-х годов ХХ века взята на вооружение и так называемыми «городскими партизана¬ми», то есть ультралевыми террористами. Единственная проблема состояла в том, что эта тактика была разработана для стран с преобладанием сельского населения. А как быть жителям мегаполисов? Начиная с 1960-х гг. латиноамериканские радикалы начинают применять схему партизанской войны в джунглях больших городов. Именно так и там возникает современный терроризм.
Наибольшую роль в обосновании принципов городской герильи сыграл Хуан Карлос Маригелла, руководитель террористической группы в бразильском городе Сан-Паулу. Маригелла был долгое время членом Бразильской коммунистической партии и Исполнительной комиссии ее ЦК. В середине 1960-х годов, вскоре после военного переворота в Бразилии, Маригелла был исключен из партии за пропаганду немедленного обращения к вооруженной борьбе. Маригелла стал известен как автор настольной книги повстанцев и террористов всего мира под названием «Мини-учебник городской герильи».
Маригелла исходил из убеждения, что каковы бы ни были обстоятельства, долг революционера делать революцию, что означало для него принципиальный отказ от «политического решения». Основная стратегическая идея заключалась в том, чтобы посредством насильственных акций превратить политический кризис в вооруженный конфликт и этим вынудить власти «трансформировать политическую ситуацию в военную». А такая ситуация, по Маригелле, заставит массы взбунтоваться против армии и полиции. Таким образом, он фактически снимал вопрос о том, революционна или нереволюционна данная ситуация, заложены или не заложены в ней возможности для быстрого развития массовой борьбы, подменяя его установкой на насильственное формирование революционной ситуации. Точно так же вопрос о политической целесообразности так-тики вооруженной борьбы в данных конкретных обстоятельствах он переводил в плоскость утверждения, что они не оставляют иного выбора, кроме как обращение к вооруженной террористической борьбе, поскольку сами характеризуются наличием двуединого террора сверху: с одной стороны, военной диктатурой или угрозой ее установления, с другой — так называемым террором «индустрии сознания».
В этих условиях, считает Маригелла, понятие «террорист» не содержит в себе того отрицательного смысла, который был справедлив ранее. Он подчеркивал, что быть террористом в наши дни делает честь каждому человеку доброй воли, так как это значит бороться с оружием в руках против постыдной военной диктатуры и ее ужасов. Причем, что следует отметить, он считал террор оружием, от которого революционер откажется только в случае полной и окончательной победы революции. Следовательно, даже если в стране власть перейдет из рук военных к гражданскому правительству и если оно не объявит о социалистическом выборе, то борьба будет продолжена.
Чтобы подтолкнуть массы к решительным действиям, с точки зрения Маригеллы, требуется непосредственный пример таких действий. В то же время Маригелла не отрицал значения легальных массовых организаций, но полагал возможным параллельное развертывание легальной и нелегальной борьбы. Подчеркивая, что террористические группы должны быть не вооруженным отрядом каких-либо партий, но «вооруженной рукой» народа, Маригелла аргументировал это, в частности, заботой о том, чтобы действия террористов не были использованы в качестве поводов для репрессий против легальных организаций. Однако сами эти организации, по его мнению, не способны подготовить массы к восстанию, в силу чего и возникает потребность в подпольных террористических группах.
Маригелла дал характеристику перспективной (национально-освободительная и социальная революция) и ближайших (демонстрация силы «революционного авангарда», деморализация и ослабление правительства, пропаганда действием, самообеспечение) целей городской герильи. Своими акциями герилья должна подрывать силу и авторитет власти, демонстрировать ее неспособность успешно защищаться против атак со стороны вооруженной оппозиции. Он писал: «Перед нами тысячи мишеней. В нашей воле выбирать наиболее подходящую из них. Мы можем атаковать государство в тот момент и в том месте, которые сочтем необходимыми. Наше правило: нападать с яростью боевого быка, защищаться с упорством кабана, скрываться с легкостью и хитростью волка». Результативность атак призвана послужить аргументом в пользу целесообразности и эффективности городской герильи, доказательством возможности конечной победы над правительством.
Основным полем битвы для Маригеллы выступал город. Вооруженная борьба разворачивается в городах, так как именно они в настоящее время являются сердцем системы. Одновременно это — самый слабый пункт системы. Противоречия здесь самые острые, это — организованный хаос, который характеризует современное общество, он предстает здесь в самой наглядной форме. Именно сюда — в самое сердце следует поразить систему. Характерно, что заинтересованность Маригеллы в участии рабочих в городской герилье диктовалась пре-имущественно тем, что они, будучи лучшими специалистами, чем террористы-гуманитарии, могли бы взять на себя осуществление промышленного саботажа. Маригелла считал, что террористическая организация в стране должна складываться из автономных групп, связанных друг с другом и с центром не столько организационно, сколько идеологически. Он решительно предостерегал против опасности, таящейся в излишней централизации и иерархичности организации и отстаивал право отдельных групп самостоятельно планировать и осуществлять операции. Он считал, что даже отряда из 10 человек достаточно для начала борьбы. Группа в 50-60 революционеров может рассчитывать на взятие власти в стране. Единственное непременное условие для этого — конспирация и дисциплина. Выйти из террористической организации — задача нереальная. Маригелла писал: «Физическое истребление предателей даже больше оправданно, нежели убийство врагов. Добиваясь торжества нашей истины, мы не имеем права испытывать сомнения!»
Исходя из принципа «горстка борцов может обрушить лавину», Маригелла к самим этим борцам предъявлял высокие человеческие и профессиональные требования. Судьба герильи, по Маригелле, зависит от идейного и нравственного облика ее участников. Он постоянно подчеркивал, что герильерос призваны руководствоваться не принципом личной корысти, но политическими целями, и предостерегал своих сторонников от соскальзывания с этой платформы. Он писал, что герилья разовьется и упрочится только в том случае, если найдутся люди, которые могут действовать и не терять нравственности. Маригелла требовал относиться к делу герильи ответственно и профессионально. Он подчеркивал, что этапу непосредственной террористической активности должен предшествовать период серьезной подготовки, включающей тренировку бойцов и самообеспечение организации. Логика самообеспечения организации, начинающей с нуля, сводится, по Маригелле, к формуле: моторизация, деньги, оружие, боеприпасы, взрывчатка.
Маригеллой были намечены и охарактеризованы основные формы террористических акций: нападения на полицейские участки и военные казармы; покушения на повинных в репрессиях политических деятелей, юристов, офицеров полиции и армии; налеты на редакции газет, радио- и телестудии с целью воздействовать на средства массовой информации; акции промышленного саботажа и диверсии, с тем чтобы, угрожая экономике страны, содействовать обострению кризис¬ной ситуации; «пролетарские экспроприации», важные не только с финансовой стороны, но еще и как воспитательные акции; политические похищения, захваты самолетов, преследующие и финансовые и пропагандистские цели, а также используемые как метод давления на правительство, чтобы добиться освобождения арестованных соратников.
Маригелла формулирует ряд условий, необходимых для успешного осуществления акций; главное из них — неожиданность. Необходимо захватывать противника врасплох, лучше него знать поле боя, иметь лучшую информацию, быть более подвижным и маневренным, а также обладать высокой решимостью. Тактика проведения самих акций должна быть, во-первых, наступательной, ибо для обороны у террористов сил недостаточно; во-вторых, с целью сбережения сил они должны проводиться по принципу внезапной атаки и быстрого отступления («бей и беги!»). Он разработал и систему политических обоснований и даже нравственных оправданий терроризма. Словом, Маригелла написал книгу, вместившую в себя программу, устав и инструкцию терроризма в условиях современного мегаполиса.
Высокий уровень урбанизации действительно дает определенные преимущества в плане «легкости на подъем» партизанам-горожанам, но в то же время в городах нет такой связи между жителями, как в сельской местности. Партизанские отряды и группы, помимо описанных выше, выполняют следующие задачи: разоружение или уничтожение полицейских участков и небольших воинских подразделений, захват и демонстрация населению реальной власти в зоне ответственности, блокирование столицы государства и других крупных городов (блокада автомагистралей, «рельсовая война»).
Едва ли не самой главной задачей, стоящей перед партизанами, является подрыв экономической мощи правящего режима. К таким операциям относятся: уничтожение или установление контроля над путями экспорта и импорта (трубопроводы, железные дороги, автомагистрали, морские и речные порты), месторождениями полезных ископаемых, а также над всеми другими источниками доходов (туризм и т. д.).               
Опыт многих стран мира свидетельствует о том, что наиболее опасным для правящего режима является сочетание борьбы, протекающих, в основном, в сельской местности, с диверсионно-террористической деятельностью в городах. Должным образом организованная партизанская борьба в городах и пригородной зоне может полностью или почти полностью парализовать торговую и промышленную деятельность в данном секторе и затруднить переброску войск. Однако главной задачей городских партизанских отрядов считается создание среди представителей правящего класса атмосферы напряженности, страха и паники, что обеспечит возможность успешного захвата и последующего удержания городов силами партизанской армии.
*  *  *
В декабре 1979 года советское руководство приняло решение о вводе войск в Афганистан. При этом имелось в виду, что соединения и части разместятся гарнизонами и возьмут под охрану важнейшие объекты. Однако ввод советских войск в Афганистан не привел к спаду вооруженного сопротивления оппозиции, наоборот, с весны 1980 года оно началось активно разрастаться. В соответствии с решением политического руководства СССР советские войска в ответ на многочисленные обстрелы их гарнизонов и транспортных колонн отрядами оппозиции начали проводить совместно с афганскими подразделениями боевые действия по поиску и ликвидации наиболее агрессивных вооруженных групп противника. Это еще больше обострило обстановку. Количество беженцев в Пакистан и Иран стало возрастать, и соответственно стало возрастать количество забрасываемых оттуда в Афганистан обученных и хорошо вооруженных отрядов оппозиции.
Таким образом, введенные в Афганистан советские войска оказались вовлеченными во внутренний военный конфликт на стороне правительства.
В борьбе против народной власти афганская оппозиция, силы внешней реакции сделали главную свою ставку на вооруженные формирования, являвшиеся их главной опорой в антиправительственной борьбе.
Действия мятежников и контрреволюционного подполья в Афганистане можно разделить на два этапа. На первом этапе — с января 1980года — мятежники вели боевые действия сравнительно крупными формированиями, нападая на мелкие гарнизоны афганских войск с целью их уничтожения и ликвидации таким образом афганской армии. Мятежники оказывали упорное сопротивление в открытом бою и советским войскам.
Кроме того, в ряде районов вооруженные антиправительственные формирования действовали небольшими по численности (по 30-40 человек) группами и отрядами, основными способами действий которых были устройство засад, внезапные огневые налеты (иногда контратаки) во фланг и тыл советским и афганским подразделениям с целью создать видимость окружения и посеять панику. При этом они умело использовали тактические просчеты советских и афганских командиров, например, отсутствие бокового охранения при движении в горной местности. Прямых наступательных действий против советских войск мятежники не вели, к обороне переходили вынужденно, в оборонительных боях вели себя стойко.
Имея на момент ввода советских войск в РА под своим контролем значительную часть территории страны и не испытывая противодействия армии, милиции и отрядов Царандоя, противник действовал, как правило, открыто. На нелегальном положении находились только крупные руководители контрреволюционного движения.
Потерпев поражения от советских войск в ряде операций и не добившись поставленных целей применением крупных формирований, мятежники с мая 1980 года перешли преимущественно к действиям малочисленными отрядами и группами, что явилось началом второго этапа тактики вооруженной оппозиции.
Получив указания руководства не вступать в открытые бои с превосходящими силами афганских и особенно советских войск, мятежники стали применять тактику диверсий и террора, совершая нападения на одиночные машины и колонны войск. К тому же утратив контроль над значительной частью ранее занимаемой территории и испытывая постоянное воздействие со стороны советских и афганских войсковых подразделений, а также местных органов власти, активистов из числа местного населения, основные силы контрреволюции были вынуждены уйти в подполье. Одновременно мятежники накапливали силы, готовясь к летней кампании, и к июню 1980 года восстановили в некоторых провинциях крупные вооруженные формирования. В отдельных районах страны они насильственным путем принуждали местных жителей к участию в бандах. Разведывались и осваивались новые маршруты переброски оружия и боеприпасов из Пакистана и Ирана, которые бы обеспечивали безопасность их доставки.
В составе мятежных формирований увеличилось число пакистанских, китайских, иранских и других инструкторов и советников. Повышалась обученность ведению боевых действий, техническая оснащенность отрядов и групп. На их вооружении все в больших количествах стали появляться автоматическое оружие и противотанковые средства.
Тем не менее, мятежники начинали терпеть поражение за поражением на всей территории страны. Это вынуждало их принимать дополнительные меры, чтобы удержать на своей стороне население. На этом этапе лидеры афганской контрреволюции приходят к выводу, что в основу ведения борьбы против власти и советского военного присутствия необходимо заложить методы и способы партизанской войны.
Условно партизанскую войну можно разделить на три стадии: первая — организационная, характеризовалась незначительной активностью боевых действий, в которых главной задачей ставилось удержание отдаленных пунктов и районов, проведение широких агитационно-пропагандистских мероприятий среди населения и привлечение его на свою сторону; вторая — ведение активных действий с применением диверсионно-террористических актов, совершением нападений на гарнизоны и посты, на воинские колонны. Целью таких акций являлось завладение оружием, боеприпасами и материально-техническими средствами. Характерными для этой стадии были попытки консолидации сил в отдельных районах, создание исламских комитетов, которые ставились на место законных органов власти; третья — полное и повсеместное уничтожение противника.
Главными способами боевых действий являлись: уклонение от прямых столкновений с превосходящими силами регулярных войск; внезапность нападения, широкое использование приемов басмаческого движения, а также террора и идеологической обработки личного состава афганской армии и населения; стремление не допустить перехода боевых действий в позиционную войну, отказ от удержания любой ценой занимаемых районов в течение длительного времени.
Тактика моджахедов не была стабильной и постоянно менялась в зависимости от конкретных условий — времени года, характера местности, этнического состава населения, количества и видов получаемого оружия. Наибольшую активность мятежники проявляли в весенний и летний периоды. Характерными особенностями действий мятежников являлись длительная блокада и огневое воздействие на гарнизоны афганских войск, уездные и волостные центры с целью их захвата; диверсионно-террористические действия в населенных пунктах и на промышленных объектах; широкое применение мин и фугасов, в том числе управляемых, на дорогах и важных объектах; групповое применение пулеметов ДШК по воздушным и наземным целям.
Вооруженные акции проводились обычно группами мятежников численностью от 3 до 30 человек в светлое время суток в местах, где имелись естественные укрытия и пути отхода.
Анализ потерь советских войск показывает, что значительная часть военнослужащих погибла в результате именно диверсионных действий противника. Так, например, только в апреле 1981 года мятежниками было совершено 33 нападения на колонны, в ходе которых было выведено из строя 22 единицы техники, погиб 41 человек, ранено 40.
К концу 1981 года существенно повысилась степень обученности противника. Появилось большое количество автоматического оружия, в первую очередь крупнокалиберных пулеметов ДШК, ручных противотанковых гранатометов, а также средств ПВО — ЗРК «Стрела-2», ЗПУ-2.
К этому времени мятежники достаточно изучили тактику действий советских подразделений и перенесли свою диверсионную деятельность на маршруты передвижения воинских колонн. Нападения на колонны они проводили на выгодных для этого участках местности в промежутках между постами охранения, широко применяя огонь из гранатометов и автоматического оружия. Вооруженные группы действовали главным образом из засад. Только в январе 1981 года они произвели 24 таких нападения на советские колонны, в результате которых погибли 31 и ранены 22 военнослужащих, было подорвано на минах и подбито из гранатометов 9 единиц техники, совершены нападения на аэродромы Кабул и Баграм, поврежден самолет Ан-12.
Спад активности действий мятежников в зимние периоды можно объяснить, с одной стороны, стремлением сохранить силы для дальнейшей борьбы, а с другой — хитростью и уловками в тактике действий, т.е. держать войска и население в постоянном напряжении перед лицом неожиданных «ударов возмездия».
С января 1982 года отмечаются дальнейшая активизация диверсионных действий мятежников на основных коммуникациях, а также обстрелы пунктов постоянной дислокации частей и районов расположения подразделений, выделенных для охраны объектов и маршрутов. Тактика мятежников при этом оставалась прежней: скрытый выход к дороге, маскировка, занятие господствующих высот вдоль дороги. Диверсионные группы (до 10 человек) имели на вооружении гранатометы, мины различного предназначения. Диверсанты внезапно наносили удары и незаметно отходили.
По мнению штаба ОКСВ, активизации диверсионных действий способствовали такие  причины как отсутствие контроля со стороны афганской армии за передвижениями по дорогам транспорта и людей (досмотра караванов, машин); регулярная доставка через границу оружия и боеприпасов для оснащения вооруженных формирований мятежников; сложный рельеф местности — большое количество подъемов, спусков, поворотов, теснин и т.п., что облегчало проведение диверсий; слабое знание командирами советских подразделений обстановки на маршрутах движения; недостаточная оперативность действий подразделений охраны маршрутов.
Тактика мятежников в зимние периоды строилась в соответствии с указаниями руководства оппозиции, которые в основном сводились к следующему. Спустившись с гор, мятежники стремились рассредоточиться по кишлакам, чтобы перезимовать и сохранить основное боевое ядро своих вооруженных формирований. Это ядро было в состоянии за короткое время, объединив значительные силы в кишлаках, решать возникавшие задачи. С подходом советских или афганских войск члены боевого ядра скрывались, а остальные, попрятав оружие, растворялись среди мирных жителей. Одновременно мятежники вели усиленную агитационно-пропагандистскую работу с целью привлечения населения на свою сторону через сеть исламских комитетов, предпринимали попытки сорвать призыв молодого пополнения в афганскую армию, активизировали диверсионные действия на основных магистралях движения войск и грузов.
Уклоняясь от прямого соприкосновения с противником, мятежники упорно сопротивлялись попыткам проникнуть в районы своего влияния, которые оборудовались в инженерном отношении; на территории районов создавались системы ПВО. Отряды внутри районов были объединены под единым руководством для координации действий, широко применялась радио и телефонная связь.
Для предохранения от поражения авиации мятежники оборудовали склады и пункты расположения в пещерах на высоте 5-15 м от дна ущелья. Противник совершенствовал систему разведки и оповещения. В некоторых отрядах имелись отделения разведки, применялись приборы наблюдения. Была развернута агентурная сеть в городах, районах дислокации афганских и советских войск вдоль дорожных направлений, в органах ХАД и Царандоя, что позволяло им иметь достаточную оперативную информацию.
Боевые группы часто меняли свое расположение, рассредоточивались среди местных жителей, создавая при подходе войск видимость обстановки мирной жизни. В некоторых случаях для затруднения продвижения боевой техники устраивались зоны затопления с использованием оросительной сети «зеленых зон».
Захваченное советскими войсками трофейное вооружение показывает, что продолжался процесс количественного и качественного обновления всех видов оружия противника. Так, на группу в 20 человек (это была основная единица для проведения диверсионных действий) в среднем приходилось 2-3 РПГ, до 10 АК и другого стрелкового оружия, несколько ручных гранат, 2-3 ПТМ. Совершенствовалась тактическая и огневая выучка мятежников. Отряды численностью 60-70 человек, помимо стрелкового оружия, как правило, имели 2-3 миномета, до 10 РПГ, 2-3 пулемета ДШК или другие зенитные средства. Появились хорошо подготовленные снайперы, артиллеристы-минометчики, специалисты минновзрывного дела, связисты. Противник стал широко использовать средства радиоперехвата для контроля сети управления огневыми средствами подразделений афганских правительственных и советских войск.
Уже в 1982 году была отмечена согласованность действий мятежников различных оппозиционных партий, их объединение в более крупные формирования — «батальоны» и «полки» с соответствующим армейским укладом жизни и боевой деятельности. Такие формирования усиливались группами наемников, прошедших школу ирано-иракской войны, приток которых был отмечен после заключения перемирия между этими государствами. Мятежники хорошо приспособились к тактике советских и афганских войск, постоянно совершенствовали приобретенный ими опыт партизанской войны, научились своевременно и с минимальными потерями выходить из-под ударов авиации.
Характерным моментом в вооруженной борьбе являлось стремление к реорганизации структуры бандформирований по образцу армейских частей с целью повышения эффективности управления и ведения боевых действий.
Отмечалась относительно высокая насыщенность бандформирований тяжелым оружием, особенно минометами. Летом 1982 года один миномет приходился на каждые 70-80 мятежников, были созданы специальные подвижные минометные группы.
С августа 1982 года мятежники активизировали войну на дорогах, перейдя от одиночных обстрелов к нападению на транспортные колонны крупными силами.
Стремясь к снижению потерь, лидеры мятежных формирований постоянно меняли способы ведения боевых действий. Так, с середины 1983 года окруженные в кишлаках моджахеды подпускали советские подразделения на расстояние 50-100 м и только тогда открывали огонь из всех видов оружия. Такая тактика не позволяла советским войскам применять для уничтожения огневых точек противника артиллерию и авиацию, так как это могло привести к потерям своих солдат и офицеров.
Упорное сопротивление мятежников в районах севернее Кундуза и восточнее Талукана в операциях сентября 1983 года показали, что противник не всегда избегал боевого соприкосновения с подразделениями советских и афганских войск. Напротив, мятежники, заранее оповещенные через свою агентурную сеть о предстоящих действиях советских войск, сосредоточивали силы и средства для оказания организованного сопротивления и недопущения войск в контролируемые ими районы.
Не ослабевали, а, наоборот, принимали все более ожесточенный и дерзкий характер диверсии на коммуникациях. Хотя мятежники и не имели поддержки бронегрупп и артиллерии, но в оснащенности стрелковым оружием ничуть не уступали советским войскам, а в знании местности и способах ведения борьбы в горах имели превосходство. Главным в своей тактике они выбрали способ задержки бронегрупп путем сплошного минирования маршрутов в районах боевых действий, а также отсечения бронегрупп от подразделений, наступающих в пешем порядке. Была отмечена также и подготовка районов в противодесантном отношении, когда на господствующих высотах и площадках, удобных для десантирования, выставлялись специальные посты с одним-двумя расчетами пулеметов ДШК.
Мятежники стали все чаще прибегать к обстрелам различных объектов. В течение 1985 года до 90% вражеских акций составили обстрелы административных центров, постов и гарнизонов, диверсии на коммуникациях. Участились случаи обстрелов из минометов, значительно возросло применение мятежниками реактивных снарядов. Вместе с тем в 1,3 раза снизилось количество нападений и обстрелов колонн, почти в два раза уменьшилось количество повреждений топливопроводов. В целом к 1985 году способы действий мятежников стали более разнообразными. В крупных бандах отмечалось наличие специализированных групп подрывников, террористов, мобильных ударных групп, групп по уничтожению бронированных объектов. Узлы сопротивления стали лучше оборудоваться в инженерном отношении, подступы к ним — более продуманно прикрываться минными полями и организованной системой огня. В августе впервые в ходе боевых действий в провинции Пактия при выходе из окружения мятежники применили дымы. Усилилась борьба с авиацией. Система ПВО объектов стала более продуманной и организованной. Для прикрытия объектов противник стал чаще массированно использовать пулеметы ДШК, ЗГУ и ЗПУ. Значительно возросло количество пусков ПЗРК «Стрела-2М» по самолетам и вертолетам афганских и советских войск. Если в течение 1984 года всего было зафиксировано 62 пуска, то в 1985 году — 141. Афганская оппозиция продолжала восполнять понесенные боевые потери за счет помощи своих зарубежных покровителей, прежде всего США, Китая и стран Ближнего Востока. Возросли поставки из-за рубежа средств ПВО, минометов и автоматического стрелкового оружия. В 1984-м, а затем в 1985 году стала более тщательно обеспечиваться проводка караванов, предназначенных для мятежников.
В 1986 году были отмечены случаи временного объединения группировок противника под общим командованием перед проведением крупных операций правительственных и советских войск. В провинции Ургун, к примеру, руководителем объединенной группировки был известный полевой командир Джеллалуддин, в Нангархаре подобной операцией руководил Тур Пага.
«В последующем тактика действий вооруженных формирований существенных изменений не претерпела и оставалась неизменной вплоть до вывода советских войск из РА. По оперативным сводкам штаба 40-й армии в 1981-1983 годах на каждого убитого советского военнослужащего приходилось около 60 убитых мятежников, в 1984-1988 годах около 30, а в первые месяцы 1989 года эта цифра достигла 144. Вместе с тем приведенные данные вызывают сомнение в реальной результативности боевых действий советских и афганских войск и объективности докладов в штаб ТуркВО, так как, во-первых, мятежники не оставляли на поле боя раненых и убитых, во-вторых, согласно этим сведениям, в боевых действиях независимо от их масштаба в среднем уничтожалось до 15 мятежников, наконец, в-третьих, по разведывательным данным, последующая численность группировок противника, против которых велись боевые действия, сокращалась, как правило, весьма незначительно» - пишет Е. Никитенко в книге «Афганистан от войны 80-х до прогноза новых войн».


*  *  *
Российская армия в конце 1994 года была по решению правительства введена на территорию Чечни и в результате оказалась в роли классического агрессора и оккупанта. Особенно же поражает тот факт, что именно наши, российские, силовые ведомства, имеющие в своем активе богатейший многолетний опыт борьбы с партизанами, повстанцами и террористическим подпольем в 1920-50-е годы, оказались абсолютно не готовы к такому развитию событий. Впрочем, ничто не ново под луной… Ч. Диксон и О. Гейльбрунн, авторы книги «Коммунистические партизанские действия», вышедшей в 1957 году, писали: «Ни в одной стране мира еще не было организовано подготовки войск по борьбе с партизанами: везде войскам приходилось учиться на своем горьком опыте. Необходимые знания личный состав получал не на курсах, а приобретал дорогой ценой в борьбе против партизан, и часто, когда эти люди, наконец, накапливали богатый опыт борьбы, война кончалась и они уже не могли им воспользоваться».
Вожди чеченских сепаратистов уже в 1994-95 годах прекрасно понимали, что их небольшая полупартизанская армия не имеет ровно никаких шансов одолеть российские войска. Соответственно, главная ставка была сделана на резко отрицательное общественное мнение по отношению к чеченской войне в России и за рубежом как реакцию на гибель мирного населения. Эта реакция должна была заставить российское правительство пойти навстречу требованиям сепаратистов. Можно даже сказать, что в тот момент имел место своеобразный террор против чеченского народа, организованный главарями сепаратистов и осуществленный руками российских военных, а «демократическая общественность» стала невольной соучастницей.
При выполнении задач по восстановлению конституционного порядка в 1994-96 гг. и в ходе проводившейся затем «контртеррористической операции» российским войскам противостояли достаточно хорошо оснащенные и подготовленные незаконные вооруженные формирования, применяющие, главным образом, партизанские методы вооруженной борьбы, зачастую используя в качестве «живого щита» местное население. Эти особенности потребовали выработки особых решений, методов и приемов действий.
Чеченские НВФ создавались, как правило, по территориальному или тейповому принципу.   Многолетний   опыт   ведения   борьбы   с   официальными   правительствами (Афганистан, Таджикистан) или федеральным руководством (Чечня) для достижения сепаратистских целей научил мятежников вводить единое централизованное руководство   над всеми создаваемыми вооруженными формированиями с целью координации их действий.
Численность и организационная структура НВФ не были постоянными и могли изменяться в зависимости от решаемых задач, конкретных условий обстановки, наличия сил и средств. Во главе НВФ стоял командир (или «командующий») со своим штабом (как правило, это были лидеры политических, общинных или религиозных движений). Их нередко поддерживали зарубежные движения и организации, оказыващие им финансовую и материальную помощь. Под руководством такого командира находились 1-2 группировки, насчитывающие от 500 человек и более каждая,
На территории Дагестана в ряде населенных пунктов Кадарской зоны были созданы и подготовлены вооруженные отряды ваххабитов общей численностью около 500 человек. Вооруженным формированием обычно называют крупное военизирован¬ное соединение, руководимое авторитетным политическим или военным лидером, созданное для силовой защиты интересов определенной финан¬сово-экономической и политической (религиозной) группировки. Воору¬женное формирование чаще всего включало представителей одного или нескольких родственных тейпов (джамаатов), оно могло быть усилено наемниками и специалистами по ведению минной войны, снайперами, операторами ПТУР и другими. Вооруженное формирование состояло из командира, штаба и (на период боевых действий) двух, приблизительно одинаковых по численности (до 500 чел.), группировок — боевой, предназначенной для непосредственного проведения операции в указанном районе, и резервной, развернутой на территории Чечни и пред¬назначенной для наращивания усилий и плановой (как правило, через не¬делю) замены воюющих боевиков.
Вооруженное формирование делилось на пять-шесть отрядов (по 100 и более чел.), которыми руководили амиры (полевые командиры). Отряды, в свою очередь, делились на группы. Достаточно условно в структуре НВФ можно выделить следующие элементы: главарь и один или два его помощника, выполняющие роль штаба (как правило, подготовленные люди из числа бывших военнослужащих или сотрудников органов внутренних дел); группа охраны руководства, сопровождающая главаря и охраняющая его на стоянках и в базовых районах; группа разведки и сеть разведчиков (последняя может состоять из местных жителей, непосредственно не входящих в отряд); связники; специалисты по диверсиям и террору; снайперы и стрелки. Специально назначенные боевики занимаются вопросами обеспечения отряда боеприпасами, продовольствием и другими средствами, а также связью. Создаются и службы безопасности (контрразведки).
Отряд состоял, как правило, из трех групп. Наиболее многочисленная (80-100 чел.) и подготовленная, хорошо оснащенная центральная группа (по опыту Афганистана – боевая), которая постоянно находилась с командиром в постоянной готовности к бою и не имела постоянного места дислокации. На ее вооружении имеется только легкое стрелковое оружие, она постоянно находится в движении: совершает нападение и уходит. Основная группировка является боевой и предназначена для непосредственного ведения боевых действий.
Вторая группа (специальная), дислоцируется в населенном пункте, подчиняется только командиру отряда. Эта группа, количество бойцов в которой зависит от размера территории и может составлять до 20 человек, находится в населенном пункте. Это глубоко за-конспирированная группа, члены которой прошли обучение в специальном учебном центре. Они подчиняются, контролируются и имеют связь только с амиром. Группа специализируется на разведке, минировании, снайперской стрельбе. В нее входят диверсанты-разведчики, которые занимаются легальной деятельностью. Помимо основного назначения эта группировка еще и предназначена для восполнения потерь, наращивания усилий, доподготовки, а также плановой замены воюющих боевиков, которое осуществляется, как правило, через неделю.
Боевики третьей группы (так называемые «помощники» или, по-другому, «группа обеспечения», в количестве 20-30 человек) также проживают в своих населенных пунктах. По приказу амира они прибывают в отряд, выполняют вместе с ним задачу и возвращаются домой. Могут действовать и самостоятельно, с согласия командира. Кроме того, они выполняют вспомогательные функции по сбору информации, оборудованию баз и позиций, доставке материальных средств к местам боевых действий.
Объединение отдельных вооруженных формирований в крупные группировки осуществляется для захвата стратегически важных участков территории, населенных пунктов или объектов. Так, при подготовке вторжения в Дагестан на территории Чечни были созданы  три вооруженных формирования: центральное под руководством Шамиля Басаева,  северное - Шервани Басаева и южное Багаутдина. Общая численность этих группировок оценивается примерно 3000 боевиков. Действия отрядов были   спланированы в районах населенных пунктов Ботлих, Анди и Гигатли   соответственно.
Формирования структурно делились на батальоны по 50-70 человек, роты по 15-20 человек и взводы по 5-7 человек.
На Цумадинском направлении к началу сентября 1999 года сосредоточилась группировка Абдул Джафара, насчитывающая до 600 человек. На вооружении боевиков, кроме стрелкового оружия, имелись зенитные установки, большое количество гранатометов, АГС-17, минометы и крупнокалиберные пулеметы).   
На стороне НВФ действовали наемники из других государств (чаще всего – арабских), активно использовались криминальные элементы и их формирования. Наемники действовали как в составе единого формирования, численность которого доходила до 250 человек, так и отдельными группами, включенными в основные группировки или отряды.
Особое внимание руководство НВФ уделяло созданию инфраструктуры для организации и ведения вооруженной борьбы: создавалась сеть базовых районов, баз, перевалочных баз, опорных пунктов, складов и зон для размещения руководства и всестороннего обеспечения действующих групп и отрядов боевиков.
Базовые районы – это значительные по площади территории в труднодоступной горной местности, хорошо охраняемые, оборудованные в инженерном отношении, имеющие развитую сеть оборонительных сооружений и заграждений, находящиеся под прикрытием средств ПВО.
Основными элементами базовых районов были штаб (исламский комитет), учебный центр, склады ремонтные мастерские, госпиталь, жилые постройки, убежища. Там же располагались гарнизоны для их обслуживания, охраны и обороны.
Базы – это небольшие по площади объекты, предназначенные для размещения вооруженного формирования (группировки), хранения его оружия и имущества. Классические базовые районы были оборудованы в районах населенных пунктов Ведено, Шатой, Серженъ-Юрт, под городом Варгилаам и других районах горной части Чечни.
Перевалочные базы и пункты - промежуточные места снабжения боевиков. Здесь осуществлялась перегрузка оружия, боеприпасов и материальных средств с транспорта, пришедшего из соседней страны, на транспорт боевиков. В юго-восточной и юго-западной зонах Чечни было оборудовано свыше 60 баз и складов с запасами оружия, боеприпасов, медикаментов, продовольствия.
Для обеспечения партизанских действий была создана разветвленная сеть тайников с материальными и финансовыми средствами. Для их оборудования использовались бывшие пионерские лагеря, базы отдыха, заброшенные здания, промышленные сооружения, различие постройки и жилые дома в сельской местности. Подобные базы и склады создавались и на равнинной части республики, в Самашкинском лесу, на Терском и Сунженском хребтах и в других районах. Определяются и подготавливаются маршруты подвоза. Так, подвоз продуктов питания, оружия и боеприпасов в Новолакский район Дагестана осуществлялся по маршруту Атуры - Майртуп - Ялхой-Мохк - Шуани - Саясан и далее по двум направлениям: через Балансу, через Ножай Юрт на Зандак).
К весне 2003 года общая численность активных членов НВФ, действующих на территории Чеченской Республики, насчитывала свыше 1,5 тысяч человек. Из них около 400 наемников из стран дальнего и ближнего зарубежья, до 350 из которых входили в состав отрядов Абу аль-Валида и Ш.Басаева и действовали на востоке республики.
Тактика действий незаконных вооруженных формирований была разработана с участием военных советников из Пакистана, Афганистана, Саудовской Аравии и других стран и включает различные методы и способы борьбы с федеральными войсками, в том числе проведения диверсионно-террористических актов и агитационно-пропагандистских мероприятий. В ее основе лежали принципы партизанской борьбы и терроризма, главными из которых являются следующие: избегание прямых столкновений на открытой местности с превосходящими силами противника; отказ от позиционных действий и вместе с тем упорное удержание ключевых объектов (районов), особенно при бое в крупных населенных пунктах и горах; нападение на наиболее уязвимые объекты превосходящими силами; внезапность действий и стремление удержать инициативу в своих руках; быстрое   сосредоточение   сил и средств для решения   важных   задач   и рассредоточение при угрозе блокирования и разгрома; согласованное нанесение ударов в одном или одновременно в нескольких районах; широкое использование в качестве прикрытия мирного населения; захват заложников за пределами территории вооруженного конфликта; широкое применение минно-взрывных устройств для ограничения движения войск и диверсий; дезинформация противника с использованием местного населения и СМИ; всемерное  использование  средств  морально-психологического  воздействия  на население противника, мировое общественное мнение.
Тактика действий НВФ не являлась постоянной и систематически менялась в зависимости от конкретных условий обстановки, решаемых задач и возможностей. Широкое применение имели нестандартные, специфические способы противодействия войскам.
Основы    тактики    боевиков – хорошая   разведка, мобильность, высокая маневренность, умелое применение средств борьбы, особенно минно-взрывных, а также минометов и зенитных средств, доскональное знание местности, внезапность действий, быстрое сосредоточение сил и средств, своевременный выход из боя и отвод своих отрядов в труднодоступные места, взаимная поддержка и стойкость в бою.
Диверсионно-террористические акции занимают особое место в деятельности экстремистов разных мастей и рассматриваются как важный фактор ослабления государственной власти. Основные объекты диверсий – линии электропередач, государственные и культурно-просветительные учреждения, промышленные и сельскохозяйственные объекты, жилой сектор, места массового скопления людей.               
Главные задачи террористической деятельности экстремистов - физическое уничтожение государственных руководителей различного уровня, командного состава силовых структур, политических и религиозных лидеров, а также создание обстановки страха, неуверенности, недоверия к государственной власти, стремление показать неспособность правительства навести порядок, обеспечить безопасность населения.
Основные методы террора: убийство или захват должностных лиц и заложников; поджоги и грабежи; минирование транспортных средств, перевозящих людей; подрыв автомобилей, начиненных взрывчаткой, вблизи мест скопления людей; использование детей для установки мин на автомобили должностных лиц; использование домашних животных для доставки ВВ в районы базаров и других мест скопления людей; применение на рынках и других людных местах мин-сюрпризов.
Террористическая деятельность НВФ является одним из наиболее действенных средств их арсенала и охватывает широкий спектр преступных действий: от похищения отдельных лиц до захвата сотен заложников; от подрывов каких-либо объектов до физического уничтожения высокопоставленных должностных лиц. Расчет делается на то, что факт теракта оказывает сильнейшее психологическое воздействие не только на личный состав сил структур, но и на население целых регионов.
Боевики широко используют классический арсенал методов террора: захват заложников, шантаж, пытки, угрозы. Действия террористов отличаются внезапностью, дерзостью, хитростью, решительностью и жестокостью.
Особое место в арсенале боевиков занимает захват заложников. Они используются как для получения выкупа, так и для обмена на задержанных боевиков.
Попытки захвата не предпринимаются в отношении военнослужащих, которые ведут себя настороженно, правильно организовывают наблюдение, находятся в постоянной готовности к отражению нападения, не входят во внеслужебные контакты с местным населением. В свою очередь, беспечность и самоуверенность командиров и личного состава провоцируют боевиков и создают предпосылки для их пленения.
Характерен пример захвата заложников, случившийся на начальном этапе ввода войск в Чечню. 12 декабря 1994 года на окраине Хасавюрта (Республика Дагестан) местные жители, собравшиеся на антивоенный митинг, блокировали колонну внутренних войск. Одновременно дорога была перекрыта большегрузными автомобилями. Скрывавшиеся в толпе боевики, прикрываясь женщинами и детьми, приблизились к колонне и, угрожая оружием, обезоружили и захватили 40 военнослужащих, два БТР и ЗИЛ-131. Причинами захвата явились неправильный выбор маршрута, нерешительность командиров и самих военнослужащих, потеря бдительности и боевой настороженности.
Захват заложников производился примерно по одной и той же схеме. Как правило, для захвата боевики выбирали такое место, чтобы сигнал о нападении не мог быть принят или помощь не могла быть оказана своевременно. Предпочтение отдавалось районам, прилегающим к рынкам, кафе, шашлычным и источникам воды. Наблюдением, ведущимся в течение нескольких дней, устанавливалось время появления военнослужащих, их количество, намерения и характер действий. Для нападения выбирался момент, когда захватываемые не готовы к его отражению, у них заняты руки или отвлечено внимание. Нападающих всегда в несколько раз больше.
Группа боевиков условно подразделяется на подгруппу нападения (2-3 человека), подгруппу прикрытия и эвакуации - 2-3 человека на легковых автомобилях, расставленных по маршруту отхода через определенное расстояние. Во всех случаях боевики действуют стремительно и дерзко, стремятся сблизиться с захватываемыми вплотную. Затем, угрожая оружием, подавляют и деморализуют их. Человек, не обладающий хладнокровием, в такой ситуации теряет способность к сопротивлению. Жертва немедленно уничтожается при малейшей попытке отпора.
Используется также заманивание военнослужащих на квартиры (в отдельные дома). Типичная ситуация: с военнослужащим под любым благовидным предлогом знакомятся и устанавливают дружеские отношения подростки или его ровесники. Через некоторое время будущего заложника приглашают в гости, где и происходит захват. Объектами таких акций становятся военнослужащие, вступающие во внеслужебные связи с местным населением.
Заложники содержались в хорошо охраняемых специальных лагерях и полевых тюрьмах незаконных вооруженных формирований, расположенных в труднодоступных местах. В ряде случаев заложники становятся объектом работорговли или расчетов между отрядами, а за некоторых боевики требуют выкуп у родственников.
Несмотря на то, что бандформирования в основном действовали вблизи своих баз, в ряде случаев (как правило, это отряды наемников) они осуществляли и рейды - скрытое передвижение по определенному маршруту в сочетании с налетами и устройством засад. Основным способом сосредоточения необходимых сил и средств в районе планируемой масштабной акции было «просачивание», когда невооруженные боевики по нескольким маршрутам вполне легально, под видом местных жителей, мелкими группами или поодиночке проходили через посты и выходили к местам сбора.
Оружие проносилось заблаговременно или провозилось в большегрузных автомобилях, спрятанное под грузом, досмотр которого практически невозможен (чаще всего это сельхозпродукция или сыпучие материалы). Боевики, внимательно следящие за постами сил правопорядка, предварительно устанавливали, какие грузы ими не досматриваются, определяли наряды, несущие службу небдительно. Активно использовался подкуп личного состава.
В случае угрозы поражения командиры НВФ часто использовали такой прием как выход на переговоры с целью выиграть время, сохранить свои силы и средства, получить помощь ее стороны. В «первой чеченской» кампании боевики несколько раз оказывались на грани разгрома, но каждый раз в последний момент для войск звучала команда «отставить». Начинались переговоры, боевики получали передышку, проводили перегруппировку и доукомплектование, пополняли запасы оружия и боеприпасов, активно готовились к возобновлению боевых действий.
Боевые действия против регулярных войск НВФ ведут, как правило, только в редких исключительных случаях. Однако особенностью боевых действий НВФ в Дагестане стало применение наступательных действий, которые носили преимущественно «объектовый» характер и велись с целью захвата административных центров или важных в тактическом отношении объектов (господствующих высот, перевалов). Особое внимание уделялось достижению внезапности, максимально выгодному использованию местности.
НВФ велись также и активные оборонительные действия, при этом особое внимание уделялось обороне горных перевалов, господствующих высот, проходов, узлов дорог и троп, а также населенных пунктов. Оборона населенных пунктов Бамут, Старый Ачхой, Гойское, Тандо, была организована с привлечением значительных сил и средств (до 300 человек и более.) Здесь боевики создали мощные, хорошо укрепленные опорные пункты. Непосредственно на позициях находилось лишь небольшое количество боевиков, осуществлявших охрану и ведущих разведку. С началом атаки подразделений российских войск основные силы обороняющихся, до этого находившиеся в укрытиях, используя скрытые подступы и ходы сообщений, выдвигались на огневые позиции. Для проведения контратак из соседних населенных пунктов подтягивались резервы.
При попытке овладения селом Гойское рейдовым отрядом в составе двух мотострелковых батальонов после захвата ими первой линии траншей из сел Комсомольское и Урус-Мартан на автомобилях выдвинулось несколько групп боевиков. По ходам сообщения они вышли к участку вклинения российского мотострелкового батальона, плотным огнем нанесли атакующим подразделениям существенные потери и сорвали выполнение задачи. При бое за Гойское погибли двадцать четыре и получили ранения сорок один военнослужащий, три человека пропали без вести.
Мощный укрепленный район боевики оборудовали в предгорном Бамуте. Используя господствующие высоты и комплекс бетонных сооружений бывшего позиционного района МБР, боевики   создали   рубежи, подготовленные   к   ведению   длительной   обороны, способные выдерживать воздействие авиации и артиллерии.
Наиболее мощно были укреплены северо-восточные склоны, где оборудованы четыре хорошо замаскированных опорных пункта с блиндажами в несколько накатов бревен диаметром 30-60 см. Часть огневых точек была укрыта железобетонными колпаками. Подходы к опорным пунктам заминированы, вся местность перед ними пристреляна с использованием ориентиров, закрепленных на деревьях.
Особенностями подготовки обороны в населенном пункте Тандо является ее построение с учетом защитных свойств рельефа местности для защиты от огня артиллерии и ударов авиации: использованы естественные «мертвые зоны». Огневые точки и участки траншей прикрывались бетонными плитами и каменными валунами с использованием домкратов.
При артиллерийских и воздушных ударах плиты опускались, а с переходом подразделений федеральных войск в атаку — поднимались и открывали амбразуры. Это позволяло наносить войскам значительные потери и свести к минимуму свои.
Значительные потери боевики несли в результате действий армейской авиации, что вынуждало руководство НВФ совершенствовать ПВО своих формирований и наиболее важных объектов, увеличивать количество зенитных средств, совершенствовать тактику борьбы с авиацией.
Основными направлениями при этом являлись усиление обстрелов   аэродромов   и   вертолетных   площадок   для   нанесения максимального ущерба авиации еще на земле; более интенсивное применение средств ПВО, в первую очередь ПЗРК, в районах аэродромов и на маршрутах полетов самолетов и вертолетов; организация более надежного прикрытия от ударов с воздуха важных объектов, базовых районов, перевалочных баз, складов; повышение качества подготовки расчетов ПЗРК, ЗУ и ЗПУ и крупнокалиберных пулеметов по боевому применению этих средств.
Основными средствами борьбы мятежников с воздушными целями были крупнокалиберные пулеметы ДШК, НСВТ, различные виды зенитных и зенитно-пулеметных установок калибра 12,7 - 35-мм, а также нашедшие широкое применение ПЗРК типа «Стрела», «Стингер» и «Блоупайп».
Группы, предназначенные для борьбы с авиацией в режимных зонах аэродромов с помощью ПЗРК, включали расчет комплекса и охранение численностью 10-15 человек. Места для пусков ракет выбирались с учетом курса заходов самолетов и вертолетов на посадку, обычно на близлежащих высотах. ПЗРК проносились на огневые позиции накануне применения. После применения ПЗРК группа немедленно покидала район пуска.
ПВО базовых районов, перевалочных баз, крупных складов включала, как правило, 2-3 ПЗРК, 2-5 ЗУ или ЗПУ, до 10 ДШК или НСВ. При этом для каждого средства подготавливалось 3-5 позиций на вероятных направлениях подлета авиации. С целью повышена эффективности ПВО крупных объектов на подступах к ним устанавливались посты наблюдения и оповещения, оснащенные средствами радиосвязи. Как показывает опыт, для повышения эффективности противодействия авиации, особенно вертолетам, боевики широко использовали массирование огня из всех видов оружия, вплоть до РПГ и ПТУР.
Среди населения постоянно велась агитационно-пропагандистская работа, подкрепляемая террором. Для этого использовались общественные и религиозные организации, различные средства пропаганды и агитации, угрозы и даже акты насилия к тем, кто отказывается сотрудничать с НВФ. Население привлекалось для сбора разведывательной информации, организации массовых беспорядков, осуществления актов саботажа, ведения подрывной деятельности, выполнения охранных функций и инженерных работ. Моли также создаваться и подпольные организации.
Этап подготовки к операции предполагал проведение детальной разведки и непосредственную подготовку боевиков и района боевых действий. Детальная разведка района операции включала в себя: вербовку местных жителей на основе религиозных, национальных и родственных принципов; идеологическую обработку выявленных сторонников и привлечение их к пропагандистским мероприятиям; изучение местности, путей подхода, труднопроходимых участков и дорог в ущельях, господствующих высот, источников воды, естественных укрытий — пещер, расщелин в горах; разведку мест расположения федеральных войск, их системы охраны и обороны, мест хранения оружия и боеприпасов, военной техники, характера деятельности войск, маршрутов выдвижения резервных групп при усилении (для проведения засад и минирования дорог). При разведке велась детальная видеосъемка.
Непосредственная подготовка операции включала отработку плана распределение  сил на объекты, определение времени и последовательности проведения операций); создание складов и тайников оружия, боеприпасов, продовольствия и запасов воды; проведение переговоров с администрацией и местными жителями с целью обеспечения поддержки и совместных действий или же не препятствования действиям боевиков путем убеждения, подкупа или угроз представителям власти, правоохранительных органов и духовенства; создание отрядов и набор наемников из числа местных жителей с последующей их подготовкой на территории Чечни; боевая подготовка подразделений в базовых лагерях и учебных центрах.
Операцию вооруженных формирований чеченских экстремистов и местных сепаратистов можно условно разделить на четыре периода: разведка маршрутов выхода и захват подступов к населенным пунктам; выход передовых отрядов, разоружение работников милиции и инженерное оборудование района; выход и занятие района основной группировкой; ведение боевых действий против федеральных войск и отход.
Разведка маршрутов выхода и захват подступов к населенным пунктам проводились в ночное время головными дозорами по 5-8 человек (пулеметчики — 1-2, гранатометчики — 2-3). После подхода к населенным пунктам и занятия крайних домов или хозяйственных построек головными дозорами организовывалось наблюдение, затем, если не было опасности, отдавалась команда действовать передовым отрядам.
Передовые отряды, как правило, захватывали населенный пункт с двух направлений. После разоружения работников милиции проводилась идеологическая обработка населения, направленная на убеждение жите¬лей, что боевики только ведут борьбу против «неверных». Одновременно проводились мероприятия по организации систем наблюдения, связи и инженерному оборудованию местности. При этом для оборудования блиндажей, укрытий для боевиков и техники, складов боеприпасов использовались местные жители.
После полного захвата населенных пунктов и частичного их инженерного оборудования, в ночное время на автотранспорте с использованием средств светомаскировки осуществлялся выход основных сил незаконно созданных вооруженных формирований.
Для размещения основных сил НВФ занимались дома местных жи-телей (выгодные в отношении расположении), здания больниц, школ, предприятий. Жители занятых домов выгонялись под угрозой авиаударов и налетов артиллерии со стороны федеральных сил. На начальном этапе, прикрываясь законами шариата, у некоторых жителей забирали продукты, скот, имущество. Позднее, с началом боевых действий, боевики открыто занимались мародерством, грабежами, угоном автотранспорта для пере¬движения, инженерной техники (тракторов, бульдозеров и т. д.) для вос¬становления дорог и оборудования окопов.
С началом боевых действий против федеральных войск вооруженные формирования чеченских экстремистов и дагестанских сепаратистов в своей тактике использовали классические приемы боевых действий в горах и населенных пунктах: захват господствующих высот, перевалов, выгодных маршрутов и размещение там огневых средств; для ведения огня широко использовались закрытые огневые позиции, пещеры и подвалы домов в населенных пунктах; зенитные установки для прикрытия позиций боевиков располагались, как правило, на господствующих высотах, однако огонь на поражение открывался после выхода цели на минимальное расстояние; широко применялось минирование местности.
Как особенность боевых действий следует отметить применение небольших групп, состоящих из минометного расчета, гранатометчика и пары снайперов (стрельба снайперов производилась под прикрытием звуков от минометных и гранатометных выстрелов из пещер или других укрытий); после захвата района из нескольких населенных пунктов проводилась работа по проникновению боевиков в тыл федеральных войск для организации очагов сопротивления в глубине районов расположения войск (в Буйнакске и Махачкале, на Хасавюртовском и Кизлярском направлениях) с целью отвлечения части их сил. Высылались диверсионные группы с целью перерезать пути подвоза средств для снабжения войск (дорогу на Ботлих).
После нанесения авиационных ударов проводилось усиление маскировки и инженерного оборудования. Повторяя опыт боевых действий в Чечне, была организована строгая ротация боевиков. Замена уже воевавших боевиков на свежих осуществлялась из резервной группировки, отход производился на автомобилях в Чечню на заранее подготовленные базы отдыха. Для осуществления отхода боевики использовали небольшие группы прикрытия (1-2 минометных расчета, 2 расчета крупнокалиберных пулеметов, 2 снайпера, 2 гранатометчика, 1-2 расчета АГС-17). При этом часто велась видеосъемка боевых действий, особенно когда ситуация развивалась благоприятно для боевиков; видеоматериалы затем использовались для поднятия боевого духа исламистов.
До начала боевых действий в РД религиозные экстремисты в качестве одного из способов доставки вооружения в Кадарскую зону Дагестана использовали завоз большегрузным автотранспортом навоза для весенне-полевых работ. Оружие и боеприпасы, как правило, в герметичной упаков¬ке засыпались навозом, что предотвращало досмотр данных машин на КПП и блокпостах.
Понимая бесперспективность открытого вооруженного противоборства с федеральными войсками, руководство чеченских формирований с октября 1999 года приняло на вооружение тактику очаговой обороны, засад, ловушек, стремительных рейдов и налетов мобильных отрядов, особенно в ночное время. С этой целью в узлы обороны были превращены населенные пункты Ищерская, Горагорск, Наурская, Алпатово, Виноградное. Боевики, как и в первом чеченском конфликте 1994-96 годов применяли методы партизанской борьбы, основанные на постоянном ведении разведки, внезапности, быстротечности и военной хитрости.
Не вступая в непосредственное противостояние с федеральными силами, НВФ предпочитали действовать малыми группами по 3-5 человек, включающими гранатометчика, снайпера, пулеметчика и 1-2 автоматчиков. Они не рассчитывали на результат с нанесением больших потерь, а довольствовались короткими, но зато частыми и успешными обстрелами без потерь со своей стороны.
Наиболее эффективны были их действия на мобильных огневых средствах. На автомобили типа УАЗ, «джип» и других грузовых вариантах машин устанавливались минометы, зенитные установки, крупнокалиберные пулеметы, автоматические гранатометы или секции реактивных установок; ночью передвигались с использованием на автомобилях приборов ночного видения, не включая фар. Огонь велся с временных огневых позиций – производилось 5-6 выстрелов, затем местоположение быстро менялось.
Дозорные при ведении разведки использовали лошадей, что значительно увеличивало их маневренность. Разведчики часто маскировались под беженцев или пастухов, действуя по 1-2 человека. В ходе устройств засад практиковалась тщательная маскировка, пропуск противника через себя, после чего открывался огонь с тыла и с флангов.
При действиях в лесу на деревьях часто располагались снайперы, невдалеке от них — по кругу или квадрату лесного массива — находились наблюдатели, которые вскрывали цели и докладывали о них снайперу. Установка растяжек с минами осуществлялась между деревьями на высоте до 3-5 метров. Техника противника задевала растяжки, мины взрывались и поражали личный состав
В ходе обороны участка – непосредственно перед началом артподготовки или при ударах авиации – боевики делали стремительный бросок в сторону наших войск в безопасную зону и скрывались на местности. После подъема мотострелков в атаку их расстреливали в упор с расстояния 100-150 метров. Были случаи, когда боевики успевали подойти на расстояние броска гранаты.
На пути выдвижения наших войск умышленно демаскировались опорные пункты, где на позиции находилось 2-3 человека. Постепенно отходя, они выманивали подразделения федеральных сил в выгодном для себя направлении, после чего совершали нападение во фланг.
Часто в первые минуты боя снайперами боевиков уничтожался командный состав и наиболее активные солдаты и сержанты с целью посеять панику.
НВФ успешно использовали снайперские группы и снайперов в составе боевых групп, предназначенных для обстрелов войск. Группа обычно включала 1-2 снайперов (наблюдателя и стрелка), прикрывающих их автоматчиков и гранатометчиков (2-3 чел.), а также саперов, которые минируют огневую позицию после отхода. Заняв господствующие высотные здания вблизи районов расположения федеральных сил (мест несения боевой службы), группа открывала огонь, иногда неприцельный, по объекту; в то же время снайпер, пользуясь шумовым прикрытием, поражал наиболее важные цели.
В психологическом отношении борьба со скрытым врагом, каким является снайпер, для военнослужащих и сотрудников МВД, выполняющих боевые задачи в Чеченской республике, оказывается намного тяжелее, чем участие в открытых боевых действиях. Особенно трудно приходится тем, кто находится на изолированных от центра «точках» и блокпостах. Помимо ощущения оторванности от внешнего мира эти люди испытывают сильный психотравмирующий стресс оттого, что постоянно чувствуют себя под прицелом невидимого стрелка. В результате возникает нервная перегрузка, которая может привести не только к конфликтам с сослуживцами, но и к вполне реальным стрессовым болезням – желудочно-кишечным заболеваниям, болям в области сердца, повышению артериального давления.
Некоторые солдаты, подсознательно стремясь избавиться от страха, прибегают к алкоголю и наркотикам или же начинают бравировать показной храбростью, доказывая себе и окружающим свое презрение к опасности. У других людей в подобной ситуации может проявляться нарочитая беспечность, что объясняется довольно легко: психика, угнетенная длительным стрессом, попросту перестает реагировать на сигналы опасности.
Неотъемлемый атрибут любого партизанского движения – «минная война», т.е. не ограниченное по масштабам, месту и времени применение минно-взрывных средств. Минирование является наиболее доступной, эффективной и сравнительно безопасной формой деятельности для НВФ. Минирование, как правило, производится в узких местах дорог, мостов, тоннелей (повороты, серпантины, спуски, подъемы), то есть там, где ограничена видимость, затруднены маневр и объезд. При минировании используются контактные, радиоуправляемые мины и фугасы, магнитные мины, а также мины в пластмассовом корпусе, что значительно затрудняет их обнаружение.
Способы и техника минирования очень разнообразны. На дорогах с твердым покрытием мины устанавливались на съездах и обочинах, под асфальтом и бетоном, путем подкопа под них или в местах нарушения дорожного полотна. Для увеличения мощности взрыва использовались фугасы, в том числе изготовленные из неразорвавшихся авиационных бомб и артиллерийских снарядов.
Для поражения живой силы применялось комбинированное минирование – когда совместно с противотанковой или противотранспортной миной устанавливавались противопехотные мины и мины (фугасы) направленного действия. Управление подрывом фугаса (мины) осуществлялось по радиоканалу или проводам (в основном от ПТУР). Нередко могли устанавливаться несколько фугасов на расстоянии 100-150 м друг от друга.
В населенных пунктах боевики широко применяли минирование зданий, отдельных предметов, образцов вооружения и техники, трупов. При закладке мин действия группы минирования обеспечивала группа прикрытия (3-5 чел.). В районе минирования, как правило, делалась засада. С целью контроля за состоянием участка минирования, пропуска своих транспортных средств выставлялись посты наблюдения (охраны). Так, 5.05.96 г. инженерная разведка федеральных сил в районе Старые Атаги обнаружила минированный участок дороги – 12 фугасов и 150 кг тротила.
В первую кампанию в Грозном на фонарных столбах боевики устанавливали управляемые по проводам мины МОН-50 для уничтожения личного состава, передвигающегося «на броне».
В ходе боевых действий в районе населенного пункта Рахата боевики минировали часть воронок от снарядов и авиабомб и укрытий, затем оставляли их и занимали позиции на удалении 300-400 м от минированных укрытий. При подходе подразделений федеральных войск на рубеж заминированных укрытий боевики начинали интенсивный обстрел, вынуждая личный состав укрыться от огня. Затем происходил подрыв фугасов. В таких воронках личный состав атакующих подразделений нес большие потери.
Незаконные вооруженные формирования в основном использовали мины отечественного производства: противотанковые ТМ-57, ТМ-62, противопехотные ПМН-2, ОЗМ 72 и МОН-50 (МОН-100), самодельные фугасы, а также гранаты, запалы которых устанавливались с помощью растяжек.
На дорожных направлениях устанавливались в основном фугасы и отдельные мины. Боевики отдавали предпочтение управляемым по проводам самодельным фугасам трех типов: для поражения боевой техники, для поражения личного состава десанта, находящегося на броне, и комбинированные.
Фугас состоял из одного или нескольких (обычно артиллерийских) боеприпасов различного калибра, электродетонатора, дополнительного заряда тротила и линии управления. Как правило, фугас устанавливался на проезжей части или на обочине дороги, в том числе в канализационных колодцах (колодцах ливневой канализации). Иногда фугас выкладывался на грунт и маскировался мусором, строительными материалами и т.п. Для увеличения поражающего действия он обсыпался щебнем или обкладывался (обвязывался) гайками, болтами и другими металлическими предметами.
Фугасы устанавливаются и в разбитой, сгоревшей технике. При их подрыве формируется сильный осколочный поток в радиусе до 70 м, наносящий поражение личному составу. На горных дорогах боевики устанавливали взрывные устройства в кронах деревьев или на каменистых склонах. Кроме фугасов, управляемых по проводам, при минировании дорог широко применялись противотанковые мины и неуправляемые фугасы.
В населенных пунктах и горно-лесистой местности боевики устанавливали взрывные устройства с применением различных видов растяжек. В качестве последних использовалась «паутина» (горизонтальная, вертикальная, смешанная), изготавливаемая из провода системы управления ПТУР, лески, ветвей деревьев, кустарника и т.п. Высота установка растяжки различная. Применялись также и ложные растяжки.
При комбинированной установке взрывных устройств один фугас устанавливался на проезжей части для подрыва техники, второй (осколочные мины с дистанционным управлением) на определенной высоте (склоне, дереве, столбе и т.п.) для уничтожения десанта. Их подрыв производился одновременно или с незначительным интервалом.
С целью определения точного времени подрыва вблизи фугасов устанавливался ориентир («прицел») – несколько хорошо видимых, но не привлекающих внимания предметов, расположенных в створе с предполагаемой целью. Сам подрывник находился в укрытии на удалении 500-1000 м от фугаса, и как только отслеживаемая цель появлялась в створе с ориентиром, производил подрыв.
Изощренность, выдумка и коварство боевиков не имела предела. Известен, например, случай, когда в полотно дороги был уложен заряд ВВ (до 10 кг), а в плафон расположенного рядом столба линии электропередачи — осколочная мина МОН-50. Линии управления были выведены на силовой щиток и разъемное устройство электросети. Когда бронеобъект вошел в зону поражения, было подано напряжение на электродетонатор. Взрыв фугаса вывел из строя машину, а направленная вниз МОН одновременно поразила личный состав на броне.
При установке взрывных устройств в неизвлекаемое положение наряду со стандартными взрывателями боевики использовали ручные гранаты, рычаги запалов которых фиксировались корпусами мин.
После захвата района из нескольких населенных пунктов, проводилась работа по проникновению боевиков для организации очагов сопротивления в глубине районов расположения федеральных войск (Буйнакск, Махачкала, Хасавюрт, Кизляр и т.д.), с целью    отвлечения   части   их   сил.   Высылались   диверсионные   группы, с   целью блокирования путей подвоза средств для снабжения федеральных войск; после нанесения авиационных ударов, проводилось усиление маскировки и инженерного оборудования; по опыту первой чеченской кампании была организована ротация уже воевавших боевиков нa новых, которые прибывали из резервной группировки. Отход проводился по приказу на заранее подготовленные базы отдыха; для осуществления отхода, боевики использовали небольшие группы прикрытия (1-2 минометных расчета, 2 расчета крупнокалиберных пулеметов, 2 снайпера, 2 гранатометчика, 1-2 расчета AГC-I7); велась видеосъёмка боевых действий, особенно когда ситуация развивалась благоприятно для боевиков.  В последующем видеоматериалы использовались для поднятия боевого духа НВФ.
Изнурение противника обычно рассматривается как одна из важнейших целей деятельности незаконных вооруженных формирований. Уместно привести высказывание руководителя чеченских сепаратистов Джохара Дудаева: «Мы будем действовать так, чтобы ни один оккупант не мог свободно ходить по чеченской земле, его неотступно будет сопровождать чувство страха при передвижении, расположении на месте, во время сна или приема пищи».
Психологическое обеспечение подрывной деятельности – один из давних принципов тактики мятежников. Основные цели психологического обеспечения сводились к формированию высокого боевого духа личного состава отрядов, поддержанию их авторитета среди местного населения, деморализации и разложению сил правопорядка. С этой целью широко применялись радио и телевидение, печатные издания (как отечественные, так и зарубежные), распространяемые с их помощью ложь, дезинформация, подтасовка фактов и т.п.
Тактике действий НВФ в основном присущ активный и дерзкий характер. К обороне они прибегают крайне редко, в исключительных случаях: при обороне базовых районов, отдельных населенных пунктов; окружении отрядов или его угрозе.

 


Часть 2
ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА

Дальнейшее развитие вооружения и боевой техники не приведет к изменениям принципов партизанской борьбы.
             Э. Миддельдорф «Тактика в Русской кампании»

…В связи с глобальностью проблем «горячих точек» история и теория малых войн сегодня уже интересует …как геополитическая проблема предотвращения и сдерживая процессов возникновения и развития партизанско-повстанческих движений экстремистского характера, ведущих к дестабилизации обстановки в отдельных регионах и мире в целом.
                И. Г. Старинов, П. И. Нищев

Такое социальное явление как партизанство является неизменной составляющей большинства войн и вооруженных конфликтов. Этот парадоксальный метод вооруженной борьбы может быть использован народными массами для отражения вражеской агрессии, однако он же может служить средством для борьбы общества с произволом антидемократической власти; метод используется экстремистскими организациями против законного правительства, но аналогичные способы борьбы могут эффективно применяться спецслужбами и силами специального назначения в противоповстанческих мероприятиях. Как справедливо заметил В. И. Боярский, один из немногих сегодня серьезных исследователей феномена партизанской борьбы, «двойственный смысл возвышенного понятия «партизан», легко перетекающий в уничижительное понятие «бандит», свидетельствует о том, что мы имеем дело с очень непростым явлением. И кому-то, вероятно, даже выгодно, чтобы оно по-прежнему оставалось за рамками и науки, и закона».
Не стоит забывать о том пристальном внимании, которое обращают на теорию и практику партизанской войны западные специалисты. Об этом говорит большое количество полевых уставов, инструкций и пособий по данному вопросу.
Российские специалисты в области «малой войны» в своих теоретических разработках вполне обоснованно опираются, прежде всего, на авторитет профессора Ильи Григорьевича Старинова, который в течение многих лет очень серьезно и глубоко работал в этой области. Тщательно изучив и проанализировав боевой партизанский опыт, накопленный в ходе наиболее значимых войн и вооруженных конфликтов XIX-XX столетий, а также теоретическое наследие многих авторов трудов по партизанству, он пришел к важному выводу о том, что партизанская борьба представляет собой одну из форм вооруженной борьбы. Как бы странно это ни звучало, но официальная военная наука в России до сих пор старательно «не замечает» партизанства как метода.
Федор Константинович Гершельман, издавший в 1885 году фундаментальное исследование «Партизанская война», полагал, что никакой последовательности в развитии партизанских способов ведения войны не существует, а это означает, что «вся задача теории партизанских действий сводится к тому, чтобы исследовать, при каких условиях партизанские действия получают то или другое развитие, направление, ту или другую форму, что влияет, таким образом, на известную форму развития партизанских действий; наконец, теория должна указать, если можно, на наиболее типические, характерные формы приложения партизанской войны, но только как виды, типы, отличающиеся наиболее характерным, типическим случаем обстановки, а не как системы, претендующие отвечать всем случаям».
Мы полагаем, что партизанская война, так же как и война традиционного типа, развивается по определенным объективным законам и изучать ее теорию, безусловно, следует. Тем не менее, трудно не согласиться и со следующим выводом Гершельмана:  «Теория может и должна установить лишь общие руководящие условия успеха партизанских предприятий и указать на средства, обеспечивающие эти условия, но опять-таки не в форме каких бы то ни было универсальных правил, а лишь в смысле примеров – образцов из истории партизанской войны, указывающих на различные способы достижения успеха, приложение которых в практическом разрешении вопроса всегда будет обусловливаться исключительно ближайшей обстановкой; а удачный выбор между ними средства, подходящего для каждого данного случая, всегда составит удел таланта исполнителя, его личного военного глазомера, находчивости и характера».
Десятки более или менее масштабных локальных конфликтов, имевших место в течение 20-го столетия, а также опыт использования партизанских методов вооруженной борьбы в ходе Второй мировой войны, несмотря на все их огромное разнообразие в политических, военных и географических условиях, дают возможность выделить некоторые закономерности, присущие большинству партизанских войн и повстанческих движений, и на основании выявленных закономерностей сделать некоторые обобщения и выводы

*  *  *
Как известно, всякая война представляет собой, по самой своей сути, конфронтационную политику, которая осуществляется с применением всех доступных путей, методов, способов и средств. Война может вестись не только силовым путем, способов ведения войны несколько. Так, к способам ведения войны относят психологическое воздействие на противника, политическое и дипломатическое давление, экономические меры воздействия и, наконец, вооруженную борьбу – от отдельных диверсий и террористических актов до полномасштабной мировой войны. Вооруженная борьба, в свою очередь, использует в качестве средств вооруженные силы, спецслужбы (разведывательные и контрразведывательные) и партизанские (или повстанческие) формирования.
Военные действия могут быть традиционного типа (их еще называют «дихотомическими», что означает разделение пополам единого целого) и ассиметричными. Традиционные военные действия делятся на два основных вида, взаимосвязанных и взаимоподчиненных, – наступление и оборону. Если же одна из сторон намеренно отказывается от классического метода ведения войны, упорно уклоняется от открытых форм вооруженной борьбы, используя преимущественно партизанские, диверсионные и иные спецоперации, то военные действия приобретают ассиметричный характер. Иначе говоря, к партизанским формам и методам военных действий прибегают в тех случаях, когда открытая вооруженная борьба с превосходящим противником не имеет реальных шансов на успех; зато именно такая ассиметричная война во многих случаях дает слабой стороне единственный шанс на победу.
Основной задачей партизанской войны является организованная вооруженная борьба народных масс по изгнанию оккупантов и освобождению территории своей страны либо свержению антинародного режима и завоевание политической власти). Интересно, что западными аналитиками был подсчитан примерный характер участия населения в партизанской борьбе. Предполагается, что в случае захвата отдельной страны агрессором, уже через несколько лет оккупации примерно 10% населения могут стать коллаборационистами (3% активными и 7% выражающими симпатии оккупантам), а из оставшихся примерно 20% станут участниками сопротивления и будут вести вооруженную борьбу с врагом и 70% станут выжидать, на чьей стороне окажется победа.
Такие понятия как «партизанская борьба», «партизанская война» и «партизанское движение» значительно отличаются друг от друга. Так, под партизанской борьбой понимаются вооруженные действия народных масс против агрессора или собственного, внутреннего, антидемократического режима. Главной и определяющей вооруженной силой при этом являются партизанские соединения, отряды и группы из числа добровольцев. Помимо них в борьбе могут участвовать подпольные боевые организации («городские партизаны»), а также и регулярные войска. Отдельные подразделения регулярных войск могут быть специально подготовлены, а затем выведены в тыл противника; но это могут быть и обычные части, которые вынуждены перейти к партизанским методам борьбы в связи со сложившейся боевой обстановкой.
Если борьба партизан активно поддерживается местным населением, то операции партизан часто дополняются другими формами сопротивления населения противнику – забастовки, агитация и пропаганда, саботаж. В этом случае можно говорить о партизанском движении в этом регионе или стране.
Если же партизанская борьба является основным видом вооруженной борьбы в конкретной стране и представляет собой вооруженное противоборство народа с диктаторским, антидемократическим режимом, то это называют уже партизанской войной, а участников такой борьбы правильнее называть повстанцами. Этот термин используется в основном применительно к национально-освободительным войнам.
Что же из себя представляет искусство партизанства в свете военной теории? Оно включает в себя организацию и подготовку партизанских сил, а, кроме того, всестороннее обеспечение и ведение партизанских действий. Подобное определение искусства партизанской войны, безусловно, включает такие понятия как специфические – именно партизанские – стратегию, тактику и оперативное искусство. 
И. Г. Старинов полагал, что партизанская стратегия должна охватывать теорию и практику подготовки и ведения стратегических операций, проводимых совместно с регулярными войсками, или же составлять основной компонент достижения стратегических целей в самостоятельной партизанской войне. В первом случае стратегия определяет планирование и проведение отдельных стратегических операций партизан; во втором случае – всей партизанской войны.
Так, в Великой Отечественной войне стратегия партизанской борьбы нашла выражение в использовании партизанских сил в интересах стратегических операций Советской Армии, а также в централизации руководства боевой деятельностью партизан до стратегических масштабов. Иначе говоря, партизанская борьба как одна из форм вооруженной борьбы играла вспомогательную роль, главная же роль принадлежала вооруженным силам.
Партизанская стратегия и практическая деятельность руководства партизанскими силами должны не допускать действий, которые бы насторожили противника в ходе выполнения операций, чтобы не вызывать у него труднопреодолимых или даже вовсе не преодолимых контрпартизанских мероприятий раньше, чем завершатся операции, которые достигнут поставленной цели.
Партизанская война имеет ряд особенностей. Во-первых, партизанские формирования ведут борьбу на вражеской территории, причем борьба эта может вестись как одновременно с действиями регулярной армии, так и самостоятельно. Во-вторых, партизанские силы, помимо собственно иррегулярных формирований, могут в себя включать армейские подразделения, предназначенные для действий во вражеском тылу, а также подразделения сил специального назначения. Партизанские действия могут вестись как при активной поддержке местного населения, так и автономно.
В условиях затянувшейся войны «классического» типа или локального вооруженного конфликта «низкой интенсивности» партизанское движение во всех своих видах, используя специфические формы и способы ведения боевых действий, имеет возможность не только нанести противнику значительный материальный урон, значительно ослабить его военную, экономическую и политическую мощь, но и значительно повлиять на весь ход вооруженной борьбы.
Важнейшими факторами, оказывающими влияние на успех или неудачу партизанской борьбы, считаются следующие: военно-политическая обстановка в регионе; силы противника, их качественный состав и уровень вооружения, а также избранная ими тактика контрпартизанской борьбы; потенциальные возможности создания партизанских (или повстанческих) формирований; общественная среда, в которой разворачивается партизанская борьба. Помимо этого, если речь идет о ведении партизанской борьбы против иностранного агрессора, то важным фактором служат результаты боевых действий регулярной армии на основном фронте военных действий и уровень подготовленности государства к ведению партизанской борьбы.

В стратегическом отношении полный цикл развития «малой войны» можно разделить на три последовательных этапа – обороны, равновесия и наступления. Очень важным, считают специалисты по партизанству, является последовательность наступления и смены этих фаз: при восхождении на более высокие уровни не допускается перескакивания или поспешного прохождения предыдущих фаз, в ходе которых происходит накопление количественных и качественных факторов, чья совокупность знаменует наступление следующей.
Обычно начало активного сопротивления связано с действиями нескольких или даже всего одного вооруженного отряда. Первые партизаны на этом этапе проникают глубоко в труднодоступные районы и создают там опорные базы. По сути, именно создание опорных баз является основным содержанием данного этапа. Опорные базы – это пункты дислокации партизанских формирований, включающие в себя жилье, склады, оборонительные сооружения, госпитали и средства связи. Чаще всего опорные базы располагают в безлюдных или малонаселенных районах. В то же время, учитывая проблемы снабжения питанием, медикаментами и т.д., а также для поддержания связи желательно, чтобы расстояние до ближайшего населенного пункта не превышало одного дневного перехода (20-30 км).
Затем начинается освоение района – налаживается контакт с местным населением, ведется разведка, организуются каналы снабжения, привлекаются новые бойцы, ведется активная пропаганда своего движения. Эти задачи являются важнейшими для данного этапа, поэтому и первые осторожные боевые вылазки партизан обычно напрямую связаны с их решением. Это «фаза обороны».
Здесь нужно отметить психологическую важность первого боя для партизан. С. А. Ковпак, воевавший на трех войнах, часто говорил: «В партизанском деле самое главное — выиграть первый бой. Потом может быть с тобой всякое, могут тебя и поколотить — оправишься; может быть и так, как часто бывает на войне: постреляли, постреляли и разошлись — и не поймешь, кто кого побил. Но первый бой ты обязан выиграть!».
Постепенно радиус действия партизан увеличивается, растет численность отрядов и эффективность боевых действий. В результате образуется партизанский район, или зона, примыкающий к опорной базе.
Вполне естественно, что очень большую роль в успехе или неудаче партизанских действий играет руководство. Руководители партизанской борьбы должны осуществлять политическое (выработка общей политики развертывания партизанской борьбы в тылу противника, определение целей и задач, организация материально-технического обеспечения боевых действий) и военное (непосредственное управление партизанскими формированиями, разработка конкретных операций, организация взаимодействия между отдельными формированиями) руководство.
Основным органом руководства борьбой, как нам показывает опыт и в особенности опыт Великой Отечественной войны, является главный штаб партизанского движения. Его основная функция – организация партизанской борьбы в общегосударственном масштабе, а также определение ее целей и задач. Функциональными отделами или управлениями штаба должны быть: оперативный отдел (планирующий основные операции партизанских формирований в стратегическом масштабе и   координирующий их действия), разведывательный отдел (организующий войсковую и агентурную разведку, собирающий, обобщающий и анализирующий информацию о намерениях и действиях противника, а также оказывающий помощь нижестоящим штабам в области разведки), информационно-аналитический отдел (собирающий и обобщающий опыт партизанской борьбы, внедряющий его в боевую практику, а также разрабатывающий предложения по совершенствованию форм и способов партизанской борьбы), отдел пропаганды (планирующий противодействие психологическим операциям противника, организующий разъяснительную и просветительную работу в партизанских формированиях и среди местного населения), отдел связи (обеспечивает связь штаба с подчиненными ему штабами и формированиями), инженерный отдел (планирует применение минно-взрывных средств, обеспечивает формирования партизан инженерными средствами и создает их резерв, а также разрабатывает самодельные МВУ и обобщает опыт их применения), тыловой отдел (организующий обеспечение материальными средствами и переброску их в боевые формирования) и отдел безопасности (занимается вопросами организации борьбы со шпионажем, терроризмом и диверсиями в партизанских формированиях).
Способы боевых действий партизан всегда зависят от конкретной обстановки, поэтому тактика партизанской борьбы носит исключительно творческий характер, не допуская никакого шаблона. Одним из ее правил всегда было требование: никогда не повторяться. В то же время опыт партизанской борьбы в течение всего ХХ века показывает, что органы руководства партизанским движением не могут и не должны стоять в стороне при определении основных способов боевых действий партизан. Они должны внедрять в практику партизанской борьбы наиболее целесообразные способы боевых действий, добиваясь их творческого применения.
Если обратиться к опыту централизованного руководства партизанской борьбой в период Великой Отечественной войны, то видно, что оперативное планирование боевой деятельности партизан было весьма разнообразным. Штабы партизанского движения разрабатывали как общие, так и конкретные планы оперативного использования партизан в период подготовки и проведения различных операций войск на фронтах. В конкретных планах указывались задачи, выполнение которых могло бы оказать наиболее эффективную помощь войскам, оговаривались силы и сроки, необходимые для решения поставленной задачи, указывались материальные средства, которые будут переброшены через линию фронта, предусматривался определенный порядок управления партизанскими формированиями на период подготовки и проведения операции.
Личные качества людей, руководящих партизанскими формированиями и тем более мозговым центром борьбы – центральным штабом – должны быть весьма специфичны. Например, по словам Дениса Васильевича Давыдова, начальник партизанской партии «никогда не посту¬пает на сие место по очереди или против воли своей, но назначение методика с расчётливым разумом и со студёной душой, хотя бы то было и по собственному его желанию, вреднее для службы, нежели выбор вопреки оному или по очереди. Сие исполненное поэзии поприще требует романического воображения, страсти к приключениям и не довольствуется сухой, прозаической храбростью. Это строфа Байрона! Пусть тот, который, не страшась смерти, страшится ответственности, остаётся перед глазами начальников: немой исполнитель в рядах полезнее того ярого своевольца, который всегда за чертой обязанностей своих от избытка в предприимчивости; зато сей последний полезнее первого в деле, требующем тяжкого пожертвования репутации и будущности! Но один дух недостаточен. Прозорливость, строгость, бескорыстие, несуетливость, изворотливость в соображениях, сопряжённая с упрямством в достижении цели, — суть стихии партизана. И этого недовольно: ему нужен необыкновенный союз молодых лет с опытно-стью. Время, наделяя последним, лишает нас той телесной подвижно-сти, которая партизану необходима и без коей все сии естественные и приобретённые дарования суть не что иное, как мёртвый капитал».
В свою очередь, полковник (впоследствии – генерал-майор) Ф. К. Гершельман, продолживший и существенно доработавший давыдовскую теорию войскового партизанства в 80-х годах XIX века, полагал, что всякий командир партизан «должен обладать: сильным характером, железной волей, предприимчивостью, настойчивостью в достижении цели, храбростью, бескорыстием, прозорливостью, соединять бодрость юноши с опытностью старца, пользоваться полным доверием подчинённых». Кроме того, «любовь к ремеслу партизана должна y него доходить до страсти».
Несмотря на сильно изменившиеся условия, в которых приходится действовать партизанам, основные требования к командиру в основном остались такими же.
Если партизанское или повстанческое движение не было задавлено в зародыше и смогло пережить первый этап своего развития, то наступает момент, когда первоначальный район для партизанских отрядов становится слишком тесен. Тогда часть партизанских сил направляется для освоения такими же методами другого района. Такая экспансия партизан будет продолжаться и дальше, причем во все нарастающем масштабе. Оружия, боеприпасов и взрывчатки, добытых у врага и закупленных в других странах, к этому времени уже вполне достаточно, чтобы обеспечить партизанскую (повстанческую) армию, создать тайные склады за пределами уже освоенных районов и начать вооружение части населения, поддерживающей данное движение.
Характерно, что на данном этапе начинают проявляться черты регулярности, которая обычно проявляется в том, что лучшая часть партизанской армии выделяется и обособляется, вооружается лучшим оружием, комплектуется лучшими командирами и бойцами. Такие особые ударные отряды уже способны решать широкий круг боевых задач, поэтому они играют у партизанского командования роль гвардии. В то же время командование не забывает и о том, чтобы продолжать формировать новые отряды, народное ополчение и силы самообороны. Таким образом, одновременно развиваются оба компонента – вооруженные народные массы и «тяготеющая к регулярности» часть партизанской армии.
Другим типичным для этого этапа показателем является все большая политизация войны, а силы сопротивления все больше трансформируются из чисто военной организации в военно-политическую. Кроме того, все большее значение приобретает «борьба за сердца и умы» местного населения, поэтому часть операций уже проводится по соображениям политической целесообразности.
Этот этап называется «фазой равновесия», поскольку активное развитие опорных баз, расширение партизанских зон и все более дерзкие и масштабные операции партизан приближают момент, когда для оккупационной (или правительственной) армии борьба с нарастающим партизанским движением становится основной задачей. Ожесточенное противоборство иррегулярных и регулярных войск делается основным содержанием войны.
По мнению авторов монографии «Армия и внутренние войска в противоповстанческой и противопартизанской борьбе», именно вторая фаза войны является настоящей школой партизанско¬го военного искусства, главные уроки которого преподает противник, придерживающийся противоположных принципов: «Партизан не случайно называют иезуитами войны, поскольку вся их борьба подчинена одному только закону целесообразности и рациональности во всех их действиях. Находясь большую часть времени в режиме выживания, всемерного сохранения собственных сил, будучи в то же время сильно зависимыми от противника (его действий и его запасов), но неизмеримо более свободными, чем он, в выборе форм и способов действий, они часто применяют методы, которые действительно ассиметричны методам противника, противопоказаны и даже губительны для него. Они бесконечно изобретательны в приемах ухода из-под ударов, в достижении внезапности, инициативы и свободы действий, в навязывании выгодных только им условий, в не шаблонно-сти и не повторяемости предпринимаемых шагов, в маскировке и сокрытии своих истинных намерений».
Постоянная индивидуальная и коллективная импровизация, достигаемая благодаря отсутствию чрезмерного нормирования деятельности отрядов со стороны руководящего центра, настоящий демократизм при принятии решений и определении способов их выполнения возводят партизанскую войну в степень подлинного искусства, гнушающегося серийных поделок и всякий раз удивляющего противника уникальными находками. Война активно развивает творческие начала личности рядового бойца и командира, вынужденных быть в постоянном поиске. По существу, каждый отряд представляет собой миниатюрную армию, отличающуюся от других составом, вооружением, опытом, а также личностными качествами своего командира.
Партизаны приступают к решительным действиям только тогда, когда уверены в победе, всячески воздерживаются от боя, если возможность достижения успеха вызывает сомнение, и никогда не вступят в схватку, если от ее исхода зависит устойчивость обороны, судьба вооруженных сил или страны. Партизанская армия отвергает саму идею поля боя, как естественно удобного или приспособленного для расположения и боевых действий войск пространства.
Че Гевара в своей книге «Партизанская война» писал, что в отличие от застывших методов классической войны партизаны в каждый момент изобретают свою собственную тактику и этим постоянно застают противника врасплох.
Наконец, заключительная фаза («фаза наступления») ознаменовывается маневренными действиями обеих противоборствующих сторон на большей части территории. Вся партизанская армия выходит из своих тайных баз, из городского подполья и «настойчиво предлагает» регулярному противнику помериться силами в открытом бою. Партизанские формирования самостоятельно или во взаимодействии с регулярной армией на каждый удар противника отвечают ударом, проводят все более масштабные и результативные операции с целью достижения устойчивого контроля над обширными территориями. Такие действия уже можно охарактеризовать как стратегическое наступление по нескольким операционным направлениям. Как правило, оно завершается блокированием вражеских гарнизонов и полевых группировок в крупных городах и населенных пунктах и выходом главных партизанских сил к столице.
Однако и на этой, завершающей, фазе мы не увидим традиционного столкновения двух армий. Здесь не будет ни генерального сражения, ни «последнего штурма»: партизаны остаются верными своей стратегии и предпочитают стремиться к победе путем накапливания мелких успехов. С другой стороны, партизанская армия. Включая ее «регулярную» часть, продолжает действовать наперекор военным канонам, используя обходы и охваты, старательно избегая сосредоточенных действий перед вражеским фронтом, позиционных боев и прямолинейных обменов ударами.
Тем не менее, нужно отметить, что партизанские боевые действия чаще всего не имеют все же достаточного потенциала для уничтожения государственного аппарата противника, но зато они вызывают такую усталость и внутреннюю «коррозию» этого аппарата, что со временем от него остается только бесполезная внешняя «скорлупа». Поэтому в «малых войнах» день победы часто наступает вдруг, а последним актом такой многолетней драмы становится общее восстание, политическая забастовка или капитуляция правительственных войск.
Оперативное искусство занимает промежуточное положение между стратегией и тактикой – оно подчинено стратегии и в то же время определяет задачи и направления развития тактики.
Главными факторами, определяющими содержание оперативного искусства, являются следующие: военная политика и доктрина государства (или народного фронта), оснащение партизанских формирований вооружением и другими средствами борьбы, качество военной и морально-психологической подготовки, качество противостоящих войск противника, условия театра военных действий.
И. Г. Старинов определяя оперативное искусство (или малую стратегию) партизанских сил отмечал, что оно «охватывает теорию и практику подготовки и осуществление операций, способных в войне против агрессора отрезать войска противника от источников их снабжения с использованием наземного и подземного транспорта, захватывать плацдармы при форсировании рек, водных преград, а также другие операции, способствующие успеху действий своих регулярных войск».
Вся партизанская борьба должна основываться на принципах оперативного искусства и выражаться в подготовке и ведении партизанскими формированиями боевых действий оперативного масштаба. Такими действиями могут быть операции по одновременному выводу из строя важнейших военных, промышленных или транспортных объектов на значительной территории; операции по борьбе с крупными карательными группировками противника; операции в интересах регулярных войск.
Наконец, партизанская тактика составляет теорию и практику подготовки и осуществления действий одиночек, групп, отрядов и соединений по конспирации, передвижению, преодолению контрпартизанских мероприятий противника, осуществлению поставленных задач и нанесению урона противнику, не вступая с ним в бой, а также вынужденные оборонительные действия.
П. Каратыгин описал партизанскую тактику так: «Тактика партизан есть использование всех известных моментов в обстановке враждебной стороны (безразлично, во времени или в пространстве), «выхватывание» этих моментов, действие на одну из слагаемых обстановки, независимо от остальных ее данных.
В идее же эта тактика – нарушение внешних тактических приемов противника, расчленение его сил, парализование стройной системы организации, управления и действий противника путем противопоставления случайностей и неожиданностей, т.е. тех условий, в которых теряются многие преимущества регулярных войск, связанных этой системой».
Для партизанской борьбы вообще не характерны открытые боевые действия, такие как наступление и оборона. Это обусловлено ограниченными боевыми возможностями партизан, неизбежными большими потерями среди них и, следовательно, низкой эффективностью. Однако полностью исключить их, конечно, нельзя.
Так, наступление партизан возможно, главным образом, ночью и в условиях ограниченной видимости. Оно проводится с целью захвата важнейших объектов или рубежей, а также при прорыве из окружения. Еще может возникнуть такая ситуация, когда в ходе налета не удалось достигнуть внезапности, противник успел организовать оборону объекта вот и тогда для выполнения боевой задачи может происходить наступление партизанских сил.
В наступлении боевые порядки партизан чаще всего строятся в один эшелон с выделением сильного резерва, обязательно создается огневая группа. Наиболее тактически сложным является наступательный бой с целью выхода партизан из окружения. Успех здесь обычно связан с тщательной разведкой, правильным выбором направления главного удара и внезапность.  При прорыве следом за первым эшелоном должен двигаться штаб и тыловые подразделения партизан с группой прикрытия.
Оборону партизаны могут вести для отражения нападения карателей на район базирования, для обеспечения других тактических или оперативных задач или для удержания важных объектов в интересах регулярных войск.
Считается, что при обороне района базирования или партизанского края партизаны должны сосредотачивать свои усилия на том, чтобы удержать на нужное время ключевые районы местности, одновременно широко используя засады и налеты в тылу своего противника. «Суть его (боя в обороне) заключается в том, чтобы не допустить противника к месту расположения отряда, прикрыть обоз, штаб, раненых, затянуть бой до сумерек, не раскрыв перед противником расположения своих главных сил, количества огнестрельных средств. Их надо приберегать до решительного момента на тот случай, если противник сможет за один день сконцентрировать силы и создать обстановку, которая потребует введения в бой всех боевых ресурсов. Затянув же бой до вечера, надо оторваться от противника и уйти», – писал Петр Петрович Вершигора.
Боевые порядки партизанских формирований при ведении обороны могут включать первый эшелон, огневую группу, группу отвлекающих действий, резерв и диверсионные группы для работы в тылу наступающего противника. Кроме того, на случай отхода из обороняемого района для прикрытия назначается арьергард, который ведет сдерживающий бой на промежуточных оборонительных рубежах.
И все же еще раз нужно подчеркнуть, что предпочтение в тактике партизанской борьбы отдается тем способам боевых действий, которые дают максимальный эффект при минимальных потерях. При этом все способы боевых действий партизан должны опираться на скрытность, решительность, маневренность и взаимодействие.
Партизанская тактика может быть только наступательной. Оборона в ее классическом виде – с километрами траншей, проволочными заграждениями и гектарами минных полей – не для партизан. Столкнувшись с превосходящими силами противника, следует не стоять насмерть, а избегать боя. Несостоявшийся бой есть выигранный бой, а время в ходе партизанской войны работает против врага.
Один из главных принципов партизанской тактики удачно сформулировал Мао Цзедун: «Враг наступает – мы отступаем, враг остановился - мы тревожим, враг утомился – мы бьем, враг отступает – мы преследуем». Бывают обстоятельства, когда партизаны должны обороняться. Это происходит, например, при защите освобожденных районов. Но и в этих случаях действия партизан носят наступательный характер. Оборона должна начинаться на дальних подступах и представлять собой череду постоянных нападений на войска противника с тем, чтобы, захватив территорию и тем самым формально достигнув своей цели, они были бы измотаны, отягощены убитыми и ранеными, потеряли боевой дух и «спасительные узы подчиненности». Так поражение превращается в победу.
Во всех остальных случаях, например, при внезапном нападении войск противника на лагерь партизан, цель обороны заключается не в нанесении поражения врагу, а в создании условий для отхода или же прорыва из окружения. Партизаны должны уметь нейтрализовать сильные стороны регулярной армии, заключающиеся, в первую очередь, в гигантской огневой мощи и в практически неисчерпаемых запасах оружия, боеприпасов, продовольствия и амуниции.
Другим широко применяемым партизанами всего мира тактическим приемом является так называемый «захват за пояс». Ведение боя на дальности броска ручной фанаты позволяет компенсировать недостаток тяжелого вооружения и не дает противнику возможности реализовать свое преимущество в огневой мощи. Одной из главных особенностей партизанской тактики является постоянное и, по возможности, скрытное маневрирование. Партизаны должны перемещаться, по словам Мао Цзедуна, «подобно текучей воде и быстрому ветру». Остановка, в широком смысле этого слова, влечет за собой опасность окружения и гибели партизанского отряда. Такое маневрирование позволяет обмануть противника в полном соответствии с афоризмом Сунь-Цзы: «Когда цель близко, показывай (противнику), будто она далеко; когда же действительно далеко, создавай впечатление, что она близко». Если партизаны будут непрерывно находится в движении, то удары авиации и артиллерии будут наноситься по пустому месту, а войска противника будут бесцельно расходовать горючее, боеприпасы, продовольствие и ресурс машин. Наличие тяжелого вооружения не должно ограничивать маневра партизан. Все, что невозможно унести с собой, следует прятать или уничтожать.
Если же в силу тех или иных причин (например, неблагоприятная местность, наличие большого числа раненых и больных) возможности для маневрирования ограничены, необходимо использовать сеть хорошо замаскированных естественных и искусственных укрытий («схронов»). Так, бойцы Народного фронта освобождения Южного Вьетнама (Вьетконга) строили и использовали огромное количество подземных сооружений. При этом особое внимание уделялось маскировке. В этом искусстве вьетнамцы достигли невиданного ранее мастерства: противник обнаруживал вьетконговские дзоты только тогда, когда они открывали огонь. Если же этого не происходило, то американские и южновьетнамские солдаты, прочесывавшие джунгли, могли неделями находиться буквально над головой у партизан.
Учитывая саму специфику партизанских действий, основными способами решения боевых задач являются засады, налеты (в том числе и огневые) и диверсии.
Засада представляет заранее подготовленное внезапное нападение на движущийся объект противника для его захвата или уничтожения. Силы, которые выделяются для устройства засады, зависят от условий обстановки и могут включать до 30-40 человек, а иногда и больше.
Организуя засаду, командир партизан определяет место засады, места установки заграждений (мин, фугасов, завалов) на пути движения противника, боевой порядок, порядок открытия огня, действия бойцов по захвату техники, пленных, трофеев и документов, а также порядок отхода в пункт сбора после выполнения боевой задачи.
Место для засады выбирается на таких участках местности, где противник вынужден уменьшать скорость движения и где ему будут ограничены обзор и маневр. Поэтому лучше всего засады устраивать в местах сужения дорог, в теснинах, оврагах и ущельях.
Боевой порядок в засаде обычно состоит из 1-2 штурмовых групп, группы обеспечения и группы резерва.
В успехе засады достаточно большую роль играет порядок открытия огня – для этого устанавливается специальный сигнал. Если засада устраивается против колонны, то огонь сначала открывается по головным и замыкающим машинам, а уже затем переносится на остальные. Атака намеченных объектов также производится по отдельному сигналу.
Засада может быть и подвижной; при устройстве подвижных засад все элементы боевых порядков партизан находятся в движении: партизаны, переодетые в форму противника, сближаются с объектом засады или обгоняют его, а потом совершают нападение.
В современных условиях все чаще партизаны устраивают засады на маршрутах пролета вражеских вертолетов и легких самолетов. Тщательно замаскированные и оснащенные ПЗРК группы партизан могут нанести вполне серьезный урон воздушному транспорту противника.
Небольшие формирования партизан могут в некоторых ситуациях применять так называемые «мгновенные» засады. Такая засада производится на маршруте обнаруженного противника очень быстро, с ходу. Главной особенностью мгновенной засады является очень  ограниченное время (до нескольких минут) на ее подготовку, включая оценку командиром партизан сложившейся тактической обстановки и принятие им решения,  постановку задач бойцам. Во многом успех мгновенной засады зависит от слаженности действий всего личного состава, от командира до рядовых бойцов.
В целом успех засады зависит от правильного выбора места и времени ее проведения, тщательной маскировки, надежного прикрытия от внезапных ударов противника, удачного размещения и использования огневых средств и быстроты действий.
По своему целевому предназначению засады подразделяются на засады для сдерживания и засады для уничтожения (захвата). Выбор вида засады находится в прямой у зависимости от боевой обстановки, соотношения сил, условий местности и других факторов. Для проведения засад, главной целью которых является замедление продвижения сил и средств органов и войск, изменение их направления, принуждение к преждевременному развертыванию в боевой порядок, требуется значительно меньше сил, чем для засад на уничтожение. Если для сдерживания подразделения силой до роты в течение нескольких часов требуется всего несколько человек, то эффективное его поражение осуществляется сопоставимой численностью боевиков.
В зависимости от места, применяемого боевого порядка и способа действий засады делятся на встречные, параллельные и круговые. Многочисленные примеры различных видов засад дает нам недавняя «малая война» в Чечне.
Встречная засада обычно неподвижная, устраивается на маршруте выдвижения подразделений с целью их сковывания или поражения авангардных подразделений. Она часто применяется против мелких подразделений и транспортных средств, следующих самостоятельно. Место засады оборудуется заблаговременно, готовятся запасные и ложные позиции, намечаются пути отхода. Встречная засада часто применяется одновременно с демонстрацией налета на какой-либо объект для инициирования выдвижения к нему резервов.
В ноябре 2001 года разведывательная группа одного из подразделений российских внутренних войск на трех БТР-80 во время выдвижения из Шали в пункт временной дислокации после выполнения боевой задачи была обстреляна группой боевиков до 5 человек. Обстрел велся из стрелкового оружия и гранатометов с двух направлений. В результате кратковременного боя два военнослужащих погибли, трое получили ранения. Среди боевиков потерь не установлено.
Параллельная засада характеризуется тем, что объектами нападений боевиков, неотступно следующих вдоль направления движения колонн, становятся походное охранение, разведка, тыловые колонны, а иногда и главные силы. В этом случае основные силы боевиков рассредоточены и располагаются вдоль маршрута движения с одной или обеиx сторон.
В августе 2002 года командиром мотострелкового полка, дислоцирующегося в ЧР, была получена оперативная информация о месторасположении тайника с оружием и боеприпасами. Разведывательная рота полка провела поиск, в результате которого обнаружено и изъято большое количество боеприпасов к стрелковому оружию и средства минирования, в том числе пластид. Возвращение в ПВД осуществлялось по тому же маршруту. Колонна подверглась нападению группы боевиков. Огнем из РПГ, подствольных гранатометов и стрелкового оружия замыкающий колонну бронетранспортер был подбит. После прямого попадания двух гранат, боекомплект и изъятый пластид сдетонировали. В результате боевого столкновения пять военнослужащих погибли, девять человек получили ранения различной степени тяжести. Данных о потерях боевиков нет.
Круговая засада является наиболее сложной в подготовке и проведении. При ее организации группы боевиков в ожидании выдвигающихся войск располагаются по периметру заранее избранного района. Первая из них, открыв огонь во фланг колонны и завязав бой, отходит, отвлекая внимание и огонь на себя.
Подобным же образом действуют и другие группы, последовательно вступая в бой и вынуждая тем самым войска наступать в разные стороны или отражать нападение с нескольких направлений. При определенных условиях может быть потерян контроль над обстановкой и управлением силами и средствами, что обрекает их на уничтожение.
В зависимости условий обстановки и задачи в засадах обычно участвуют от десяти до двадцати, а в отдельных случаях и более ста человек. В последнем случае они, как правило, располагаются на нескольких рубежах.
Состав отряда, проводящего засаду, меняется в зависимости от ее цели и наличия сил. Он может включать: огневую или ударную группу; отвлекающую группу; группу препятствия маневру и отходу сил и средств противника (сковывающую); резервную группу; группу наблюдения, связи и информирования. При наличии техники в состав отряда входит транспортная группа.
Огневая (ударная) группа - основная. Она уничтожает живую силу и технику, располагается вблизи зоны планируемых действий и включает в себя стрелков, подгруппу захвата пленных и вооружения, а также специалистов-подрывников.
Отвлекающая группа размещается на некотором удалении от зоны действий. Ее задача – вызвать на себя ответный огонь подразделений охранения (иногда и основных сил), обеспечить внезапные действия огневой группы. Она начинает действия первой. Сигналом к началу может быть подрыв мины или фугаса.
В ряде случаев отвлекающая группа, расположенная на одной линии с огневой группой, открыв огонь с дальней дистанции по приближающимся силам, отходит и, увлекая за собой преследующих, создает условия для нанесения им удара во фланг.
Сковывающая группа, препятствующая маневру и отходу сил и средств противника, занимает позиции на предполагаемых направлениях их действий, как правило, единственно возможных. Она нередко прикрывает их минно-взрывными и другими заграждениями.
Резерв при необходимости усиливает огневую группу или группу, препятствующую маневру и отходу. Его задача - обеспечить выход из боя и отход главных сил отряда. На него же возлагается наблюдение и прикрытие отряда с флангов и тыла.
Группа наблюдения, связи и информирования в бою не участвует. Ее сфера деятельности – разведка, определение времени выхода сил и средств органов правопорядка или войск из мест дислокации, состава и направления движения.
Боевики из ее состава активно прослушивают переговоры в открытых радиосетях, сопровождают колонны. Информация о движении оперативно поступает основным силам отряда. Личный состав группы наблюдения может действовать без оружия, под видом «севшей» на хвост колонны, а затем обогнавшей ее попутной машины.
Транспортная группа рассредоточивается в укрытиях на направлениях отхода отряда и находится в готовности к эвакуации отряда, захваченных пленных и вооружения.
Засада, как правило, пропускает идущие впереди разведку и охранение. Подрывом управляемого фугаса боевики выводят из строя головные машины главных сил, после чего огонь сосредоточивается на КШМ и на хвосте колонны. В первую очередь уничтожаются танки, БМП, БТР и другие мощные огневые средства.
Для нанесения максимального урона противнику боевики часто устраивают активные засады, то есть целенаправленно наводят на них подразделения федеральных сил через подставных проводников из числа местных жителей.
С целью получения упреждающей информации о графике движения, составе колонн и наличии охраны активно проводится работа по насаждению агентуры в пунктах формирования колонн. Вдоль маршрута выставляются наблюдатели со средствами связи.
Для проведения засад привлекаются как мелкие группы (10-15 человек), так и крупные отряды (100-150 человек). Боевой порядок, как правило, включает подгруппы наблюдения, управления, огневую, захвата, прикрытия и отвлекающих действий. Позиции засадных групп выбираются с таким расчетом, чтобы обеспечить эффективное огневое поражение, надежную маскировку и скрытые пути отхода.
Основные силы засады располагаются вдоль дороги группами по 3-4 человека на расстоянии 3-5 м друг от друга и в 25-40 м группа от группы. На флангах размещаются РПГ, пулеметы и снайперы, на близлежащих высотах – крупнокалиберные пулеметы.
При приближении колонны к месту засады разведка и головное охранение пропускается, а на выходе из района засады сковываются боем отвлекающей группой. В это время колонна попадает под огонь главных сил засады. Первыми обычно открывают огонь снайперы по водителям и старшим машин, а гранатометчики – бронетехнике. Сосредоточенный огонь ведется по КШМ и машинам с боеприпасами и горючим. Нападение начинается, как правило, подрывом головной машины на управляемом фугасе.
Примером подобных действий является засада, устроенная чеченскими боевиками на тыловую колонну 245-го мотострелкового полка в апреле 1996 года. На участке дороги, проходящей по западной окраине Ярышмарды, фугасом большой мощности с дистанционным управлением был подорван головной танк. Затем огнем 2-3 РПГ была уничтожена БМП-1КШ, в которой находились старший колонны и авианаводчик. Средства УКВ радиосвязи оказались подавлены активными помехами. Огнем с двух направлений колонна была блокирована и в течение полутора часов почти вся техника и личный состав уничтожены. В засаде участвовали два отряда боевиков общей численностью до 150 человек.
С ноября 1995 по июнь 1996 года в Шатойском и Веденском ущельях чеченскими боевиками было проведено 5 засад, в которых погибли 106 военнослужащих, ранены 117, уничтожено 2 танка, 12 БМП и БТР, 16 автомобилей с материальными средствами.
Обращает на себя внимание тактика действий «боевых троек» (снайпер, гранатометчик и автоматчик). На местности такая «боевая тройка» располагается рассредоточено. Автоматчик обстреливает противника, вызывая тем самым огонь на себя. Снайпер, выявив огневые точки, поражает их. Под шум боя гранатометчик уничтожает бронетехнику.               
Объектами нападения для мелких групп и боевиков-одиночек являются одиночные транспортные средства или небольшие колонны, а также военнослужащие (в первую очередь офицеры и военнослужащие без средств бронезащиты).
По своей сути, тактика действий боевиков при проведении засад состоит в коротком огневом налете и стремительном отходе в безопасное место.
Новым элементом тактики засадных действий боевиков является организация огневых засад на господствующих высотах с целью поражения авиации федеральных войск на маршрутах пролета и взлетно-посадочных площадках.
Налет представляет собой внезапное на вражеский объект с целью его захвата или уничтожения. Несмотря на то, что налет является достаточно эффективным средством, он требует достаточно много времени на подготовку и связан с почти неизбежными людскими потерями, поэтому предпочтение отдается коротким внезапным нападениям небольших групп партизан на слабо охраняемые объекты.
Типичными объектами налета служат вражеские наблюдательные и сторожевые посты, позиции огневых средств, небольшие группы солдат противника на базах, в лагерях или на привале, но могут быть выбраны и иные объекты. Решение на проведение налета командир партизанского формирования должен принимать только после того, как будет иметь в своем распоряжении достаточно информации о выбранном объекте. Обнаружив объект противника, разведка устанавливает наблюдение за ним и за прилегающей местностью с целью установить тонное расположение главных элементов объекта, режим его охраны и обороны, возможные пути скрытых подходов к нему, наиболее вероятные направления отхода противника и подхода его резервов. 
Налет может быть произведен ночью или днем, с применением обычного или бесшумного оружия в зависимости от особенностей объекта и складывающейся тактической обстановки. В некоторых ситуациях немногочисленная группа партизан после проведения разведки объекта и объективной оценки своих возможностей и сил противника, может лишь связать охрану огневым боем, а затем, для полного уничтожения объекта, навести авиационный ракетно-бомбовый удар.
Наиболее важные слагаемые налета – неожиданность и быстрота. Если в ходе налета противнику удается занять заранее подготовленные и оборудованные позиции, то налет вполне может перерасти в классический наступательный бой, совершенно «противопоказанный» партизанам.
Построение боевого порядка при налете – дело творческое, требующее от командира большой изобретательности и смекалки. Обычно боевой порядок состоит из штурмовых (ударных) групп, огневой группы, обеспечивающих групп (прикрытия и отвлекающих действий), а также группы резерва.
На штурмовые группы возлагаются задачи по разгрому противника и захвату объекта; группы прикрытия предотвращают подход резервов противника к объекту налета до тех пор, пока ударные группы не покинут объект; группы отвлекающих действий создаются, когда ожидается открытое сопротивление противника на объекте и когда для выполнения задачи нужно значительное время: они отвлекают внимание противника, имитируя нападение, проводя диверсии, устраивая засады и т.д.
Налету предшествует тщательная разведка объекта, чтобы уточнить характер и режим объекта, систему охраны и обороны, определяются скрытые подходы, расположение заграждений, местонахождение ближайших резервов и вероятные маршруты их движения к объекту.

Примеры налетов можно легко отыскать в совсем недавних событиях на территории Чеченской республики. Наиболее частым нападениям с целью захвата заложников, оружия и боеприпасов, уничтожения боевой и другой техники подвергаются блокпосты или отдельные опорные пункты. Нападения в большей степени осуществляются на те посты, которые являются серьезным препятствием для боевиков при их перемещениях, проводке караванов.
В зависимости от значения поста и численности охраняющего его личного состава к нападению привлекаются как небольшие группы в 5-10 человек, так и группировки, включающие до 100 и более человек.
В декабре 1995 и марте 1996 гг. были захвачены блокпосты 245-го мотострелкового полка и 166-й отдельной мотострелковой бригады. В обоих случаях действия боевиков были примерно одинаковы. В течение недели несколько местных жителей налаживали контакты с личным составом - приносили продукты питания, сигареты, спиртное, покупали ГСМ. Усыпив бдительность личного состава, в предрассветное время чеченцы обезоружили часовых, а боевые группы захватили блокпост и увели пленных в неизвестном направлении. Исправная техника была угнана.
Огневой налет – это внезапное поражение огнем минометов или артиллерии партизан объектов противника ограниченных размеров. Боевая задача при этом решается без проникновения на объект, что исключает лишние потери. Однако и в этом случае потери у партизанских формирований все же могут быть, если противник успеет быстро засечь огневые позиции партизан и организовать подавление их огнем артиллерии или бомбоштурмовыми ударами авиации.
Наиболее подходящие для огневого налета объекты – пункты управления, радиостанции, отдельные сооружения на железных дорогах и других путях сообщения.
При проведении огневого налета боевой порядок состоит из огневой группы, группы прикрытия и группы резерва. Для доставки боеприпасов на огневую позицию могут выделяться группы носильщиков или, если позволяет обстановка, используются вьючные животные, автомобили или другие виды транспорта.
Огневая группа развертывается на одной или нескольких огневых позициях и создает несколько наблюдательных пунктов для целеуказания и корректировки огня. Особое внимание уделяется подготовке к ведению огня в ночных условиях.
Исходные данные для стрельбы подготавливаются заранее, до выдвижения огневой группы на позицию. Для этого в район объекта заранее высылаются специальные разведывательные группы или отдельные разведчики.
Группы прикрытия занимают рубежи на тех направлениях, откуда возможно нападение противника.
В целом успех огневого налета зависит от тщательной разведки объекта нападения, качества подготовки исходных данных для стрельбы, натренированности боевых расчетов, скрытности при выдвижении на огневую позицию, а также от быстроты свертывания и отхода после выполнения боевой задачи.
К одному из видов огневого налета можно отнести действия снайперов (одиночных стрелков, снайперских пар или снайперских команд) с целью уничтожения живой силы противника (в первую очередь, командного состава и наиболее важных персон), вывода из строя вражеской техники и элементов вооружения, а также для оказания на вражеских военнослужащих психологического воздействия. Снайперские операции могут быть и самостоятельным способом уничтожения противника.
Диверсия есть разрушение или выведение из строя объектов военного или государственного значения в тылу противника путем применения специальных средств, главным образом – минно-подрывных.
Диверсия представляет собой способ боевых действий, который наиболее предпочтителен для партизан, так как позволяет наносить противнику значительный материальный ущерб, не входя с ним в боевое соприкосновение.
Объектами для совершения диверсий обычно являются пункты управления, органы вражеской администрации, электростанции, узлы связи, аэродромы, пути сообщения, линии электропередач и т.д. Именно диверсии в гораздо большей степени, чем другие способы партизанских боевых действий, дают возможность рассчитывать на планомерное воздействие на важнейшие объекты противника и в максимальной степени взаимодействовать таким образом с регулярными войсками.
Те партизанские формирования, которые в своей борьбе ориентируются на диверсии, обычно не имеют больших боевых потерь и сохраняют возможность непрерывно наносить противнику сильные удары. Диверсионные операции значительно расширяют рамки и возможности партизанской борьбы: ни открытая местность, ни городские условия, ни строжайший полицейский режим не могут быть непреодолимой преградой для диверсантов.
Успех диверсии зависит от многих факторов: от степени подготовленности самих партизан к проведению диверсий; наличия диверсионной техники или возможности ее изготовления на месте; достоверной и своевременной разведывательной информации об объекте диверсии; умелого выбора времени, способа и средства совершении диверсии; строгого соблюдения маскировки и конспирации при подготовке и проведении диверсии.
Показательным примером неудачно спланированной диверсионной операции стратегического масштаба может служить знаменитая операция ЦШПД «Рельсовая война», когда тысячи украинских и белорусских партизан были брошены на уничтожение рельсов, хотя теми же силами и средствами можно и нужно было уничтожать составы. Командир Чернигово-Волынского соединения А. Ф. Федоров вспоминал: «Опыт показал, что удары по вражеским поездам дают особенно высокие результаты. Ведь взрыв лишь одной партизанской мины приносит фашистам сразу несколько бед. Выходит из строя паровоз. Разрушаются и горят вагоны. Гибнут полностью или частично оружие, боеприпасы, продовольствие, которые были в эшелоне. Неизбежны при крушении поезда и потери врага в живой силе. Однако этим дело еще не исчерпывается. Где подорван эшелон, там обязательно испорчен, загроможден путь, что прерывает движение железнодорожных составов на всем участке.
Совершенно ясно, что рельсовая война дает меньший эффект. Порча пути парализует движение на каком-то перегоне, и только. Тем не менее, в Белоруссии были проведены две крупнейших масштабов операции по уничтожению не эшелонов, а рельсовых путей. Взрывались сотни километров рельсов. Конечно, в результате этого уже не отдельные участки, а целые железнодорожные магистрали выводились на какое-то время из строя. Однако на очень короткое время. Гитлеровцы относительно быстро восстанавливали исковерканные пути, а все, что должно двигаться по этим путям — паровозы, вагоны, грузы, — оставалось у них целым. К тому же на подрыв многих тысяч рельсов ушло огромное количество тола. Вот почему и украинские, и белорусские партизаны стали испытывать острую нужду во взрывчатых материалах.
Все это выяснилось, разумеется, гораздо позже. В начале же зимы 1943/44 года мы с Дружининым и Егоровым продолжали ждать тол и никак не могли придумать, где бы раздобыть пока хоть сотню-другую килограммов. Перед соседями в долгу как в шелку, да у них у самих почти ничего не осталось. Внутренние ресурсы, кажется, все мобилизованы. Но ведь они тем и хороши, эти внутренние ресурсы, что мобилизовать их можно до бесконечности.
В какой уже раз батальоны обшаривали местность вокруг своих лагерей, стараясь обнаружить брошенные или неразорвавшиеся немецкие снаряды, авиабомбы, мины, гранаты. Кое-что находили. Взрывчатка выплавлялась из оболочек и застывала грязновато-серыми или грязновато-желтыми, но одинаково ценными для нас брусками.
Заряд мины мы уменьшили до 6–8 килограммов, что на 20–30 процентов ниже оптимальной нормы. И все-таки взрыв получался достаточной силы. Заряду придавалась форма опрокинутого конуса, отчего взрывная волна в большей степени шла вверх и удар по локомотиву был таким же мощным, как прежде.
Нужда многому учит. В целях экономии тола места для минирования партизаны стали выбирать преимущественно там, где профиль пути может усилить эффект взрыва. На выемках железнодорожного полотна, на поворотах колеи этот эффект всегда больше.
Есть у подрывников-диверсантов выражение «пустить под откос». Но мы убедились, что сбрасывать эшелон с насыпи не всегда-то выгодно. Сбрасывая паровоз и вагоны с рельсов, минеры тем самым освобождали путь и давали возможность противнику быстро восстановить на участке движение других поездов. Когда же мина рвется под эшелоном в какой-нибудь выемке, то здесь образуется такое нагромождение вагонов, что гитлеровцам и за три дня его не растащить. Если к тому же пустить из засады несколько бронебойных пуль по котлу паровоза и несколько зажигательных по вагонам, то будет совсем полный порядок при минимальных затратах тола.
Но разве выемки, повороты, уклоны пути находятся там, где минерам удобнее всего выходить к дороге? Нет, далеко не всегда. Охранялись же такие места более строго, чем другие. Вот и приходилось нашим минерам с началом зимы часто действовать на участках, благоприятных для результатов диверсии, но самых опасных по подходу к ним…
Но ничего не могло остановить партизан. Наступление минеров продолжалось. В ноябре на дорогах Ковельского узла мы произвели 65 крушений. Узел оставался по-прежнему парализованным».
Для совершения диверсии выделяется группа партизан или отдельный исполнитель. Получив задачу, командир партизанской группы должен организовать доразведку объекта, чтобы уточнить его расположение, выявить уязвимые места, систему охраны и режима в районе объекта, а также возможности проникновения на него. После доразведки командир группы принимает решение на совершение диверсии, затем определяет порядок проникновения на объект и способ совершения диверсии, задачи исполнителей, сигналы управления и связи, пути и порядок отхода, пункты сбора.
Естественно, что для успешного ведения диверсионной деятельности партизаны должны заранее проходить специальную подготовку на учебных пунктах, организуемых в партизанских отрядах и соединениях.
Средствами совершения диверсий могут быть самодельные взрывные устройства, штатная минно-взрывная техника своей армии или армии противника, а также специальная диверсионная техника промышленного производства. Кроме того, для диверсий партизаны используют средства механического повреждения объектов, их поджога, затопления и т.д. Наиболее предпочтительными из всех диверсионных средств являются мины замедленного действия (МЗД) и радиоуправляемые мины (фугасы).
При проведении диверсий, как и вообще при ведении боевых действий, партизаны должны избегать шаблонов, проявлять хитрость и изобретательность. Вот всего два примера нестандартных действий, приведших к значительным успехам. Летом 1937 года испанским партизанам, действовавшим в глубоком тылу фашистских войск, удалось взорвать сильно охранявшийся автомобильный мост миной, установленной в полевой кухне, «случайно» отцепившейся от армейского грузовика.
В октябре 1943 года советские партизаны сумели взорвать железнодорожный мост, применив своеобразную «торпеду» - мотодрезину, нагруженную взрывчаткой и с установленными для маскировки чучелами немецких офицеров.

*  *  *
В зависимости от конкретных условий партизанское формирование может базироваться на определенной территории (региональное) или совершать непрерывные рейды по тылам противника (нерегиональное, рейдовое).
Региональные формирования постоянно базируются в одних и тех же районах; иногда в процессе борьбы им приходится менять свои базы, маневрировать, но все равно во всех случаях они тяготеют к своему району.
Базирование партизан может быть организовано на территории, контролируемой партизанами, на территории, контролируемой противником или на неконтролируемой территории. Для обеспечения живучести партизанской базы нужно создавать основную базу, 1-2 запасных и 1-2 ложных. Основная база это специально оборудованный участок местности, где партизаны будут находиться длительное время. Здесь сооружаются землянки для бойцов, оружейные и продовольственные склады, госпиталь, укрытия для транспортных средств и инженерные сооружения для обороны базы. Под запасной базой подразумевается заранее оборудованный район местности, куда при необходимости перебазируется партизанское формирование. С момента перехода на запасную базу она становится основной. Запасных баз может быть несколько, но оборудованы они должны быть точно так же, как и основная. Точное местонахождение запасных баз должно быть известно только командованию партизан. Создание ложных баз является необходимым мероприятием, способствующим введению противника в заблуждения. Обычно ложные базы создаются в тех же районах, где находятся основная и запасные базы – это увеличивает живучесть последних.
Очень важное значение для сохранения боеспособности партизанского отряда имеет тщательная и своевременная организация охраны и обороны района базирования. Поэтому целесообразно в каждом партизанском формировании разработать свой план охраны и обороны, где определяются задачи, силы и средства для этой цели, а также конкретные способы действий при нападении.
Подробное описание горного укрытия партизан дает П. К. Игнатов в книге «Записки партизана»: «Наш «вопросительный знак» (название лагеря. – О. Р.) был неприступен. Сверху к нему нельзя было подобраться: по крутизне едва ли спустился бы даже горный козел. Лагерь был недоступен и снизу: ущелье закрывала застава с завалами. Единственная тропка, ведущая к нам, поднималась так круто, что взбираться по ней можно было, лишь ставя ногу на ребро. Два сторожевых укрепления простреливали тропу с фронта и флангов. Она же находилась под огнем наших казарм. Из помещения дальней разведки можно было бить по ней из пулемета, Наконец, в любой момент в нашем распоряжении оставался запасной выход из лагеря. Пройдя через него, мы могли быстро оказаться в тылу у наступающих.
Словом, несколько метких, выдержанных снайперов могли бы долго оборонять наш лагерь даже от крупной вражеской части».
А вот иной пример – партизанский лагерь в лесной зоне Белоруссии, так называемый «Лесоград» соединения А. Ф. Федорова зимой 1943/44 года: «Лагерь этот и в самом деле напоминал город. На небольшой площади-поляне находился наш штаб. Как описать постройку, в которой работали и жили штабисты? Не землянка, но и не дом, а скорее нечто среднее. Вырыли котлован. Опустили туда на три четверти сруб избы, реквизированный у какого-то фашистского прихвостня и доставленный в лагерь. Оконные проемы удлинили, чтобы поднять повыше застекленные рамы. Кровли не полагалось. Потолочное перекрытие присыпали грунтом, сверху наложили дерн, понатыкали для маскировки елочек. Ну что получилось? По-моему, изба-землянка, хата-землянка. Были у нас в Лесограде и землянки типа бараков, обшитые изнутри досками или хорошо подогнанными бревнами.
Почти рядом со штабом находились хаты — моя и комиссара соединения Владимира Николаевича Дружинина. Тут же поблизости расквартировались комендантская и диверсионная роты, отдел пропаганды штаба, редакция и типография, столовая, баня, парикмахерская. Имелось даже кинофотоателье, как называли партизаны землянку оператора Михаила Глидера. Чуть подальше стоял кавалерийский эскадрон…
Метрах в пятидесяти от Штабной площади пролегает широкая просека, но и за ней продолжается Лесоград. По ту сторону просеки дислоцируются разведывательная рота, артиллерийско-минометный батальон, склад боеприпасов, дальше среди молодого ельника располагаются бараки-землянки медицинской части.
…Неподалеку от медицинской части раскинула свои владения хозяйственная рота. Тут склады и множество предприятий. У нас работают хлебозавод и колбасная фабрика, мастерские портняжная и белошвейная, сапожная и шапочная, обозная и свечная. Недавно мы начали выпускать к зиме лыжи собственного производства. Теперь у хозяйственников всегда есть запас продуктов, свое стадо коров, а ведь в прошлом нам случалось питаться и конинкой без соли, и подмороженным сырым бураком, случалось и сутками ничего не брать в рот, кроме кружки березового сока.
Как всякий город, Лесоград имел свои дальние и ближние слободы. В этих слободах, представляющих собой тоже хорошо, добротно построенные небольшие лагеря, расквартировалась часть наших отрядов-батальонов. Дальше всего от штаба — в семи километрах — находился так называемый гражданский лагерь, где мы разместили бежавших от преследования фашистов мирных жителей, главным образом стариков, женщин и детей. Они целиком на нашем попечении. Мы охраняем их, снабжаем продовольствием».
В зависимости от численности партизан на дальние подступы к базе (от 10 до 15 км) высылаются разведывательные подразделения в виде дозоров и групп; на ближних подступах (от 3 до 4 км) действуют сторожевые заставы, посты или отдельные дозоры, секреты и часовые. Сторожевое охранение должно надежно прикрывать все дороги и тропы и обеспечить круговое наблюдение.
У наиболее важных объектов организуется непосредственное охранение, особое внимание при этом уделяется охране командования, штаба со средствами связи, складов и транспортных средств. Внутри самого района базирования должны действовать патрули и дозоры. Также сооружаются различные минновзрывные и проволочные заграждения.
В то же время, несмотря на самые совершенные укрепления, стационарные базы не могут гарантировать безопасности при длительном нахождении в них – соответственно, наиболее целесообразным является совершение рейдов по вражеским тылам.
Рейдовые формирования не имеют прочной связи с определенными местами действий, совершая продолжительные рейды. По опыту Великой Отечественной войны можно сказать, что такие формирования служат подвижными резервами штабов партизанского движения, поскольку позволяют более эффективно применять в партизанской борьбе один из важнейших принципов военного искусства – сосредоточение сил на главном направлении. Наиболее широкий размах получили действия рейдовых формирований на Украине, поскольку из-за отсутствия в центральной и южной частях республики естественных укрытий было практически невозможно безопасно разместить там крупные партизанские отряды и соединения. Поэтому в первый период войны большинство украинских соединений базировались в северной полосе, где были крупные лесные массивы – отсюда они совершали рейды по степным и лесостепным районам. Постоянно же в этих районах находились только небольшие отряды и группы. Начиная же с лета 1943 года противник уже не мог выделять достаточно сил для борьбы с партизанами, поэтому в отдельных лесостепных районах Украины стали постоянно располагаться не только большие отряды, но и соединения.
Рейд представляет собой организованное передвижение партизанского формирования в заранее разведанных районах, сочетаемое с выполнением конкретных боевых задач – налетов, засад и диверсий. Отметим, что рейды требуют тщательной подготовки и хорошего материального обеспечения. Во время рейдов живучесть партизанских отрядов увеличивается в 4-5 раз, площадь активных действий партизан – 10-12 раз, а количество объектов воздействия – в 6-8 раз. Это значит, что рейды следует считать одной из активных форм партизанской борьбы не только в прошлом, но и в современных войнах.
Например, во время Первой мировой войны офицер британской разведывательной службы Т.Э. Лоуренс, которого позднее с легкой руки европейских газетчиков стали называть Лоуренсом Аравийским, сумел организовать разрозненные кочевые племена бедуинов и направить их удары на вражеские коммуникации, парализовав тем самым тылы турецкой армии; он продумал и осуществил концепцию длительных рейдов по пустыне, на верблюдах, с уложенными во вьюки пулеметами, минометами и взрывчаткой для подрыва турецкой железной дороги.
Лоуренс, возглавив партизанскую борьбу арабов, сумел долгое время вести ее, сочетая высокую боевую активность с малыми потерями. Это удавалось, в первую очередь, благодаря хорошо отработанной системе сбора информации о противнике. Кроме того, он сформулировал и применил на практике золотое правило партизанской войны: не атаковать главные силы врага, а обессилить их мелкими налетами и отрезать от источников снабжения, уничтожая материальную базу (подрыв мостов и железных дорог, поджоги складов и т.д.). Именно поэтому малочисленные арабские соединения не только смогли без особых потерь вести длительную борьбу в тылу турецких войск, но и в конечном итоге изгнали их из провинции Хиджаз.
Разрабатывая стратегию борьбы восставших арабских племен против турецких войск, Лоуренс считал, что «наши операции по развертыванию сил для последнего удара должны походить на войну на море своей мобильностью, повсеместностью, автономностью баз и коммуникаций, пренебрежением особенностями грунта, стратегическими зонами, фиксированными направлениями, пунктами. «Кто правит на морях, тот имеет полную свободу действий и может получить от войны столько, сколько сам захочет». А мы правим пустыней. Рейдовые отряды на верблюдах, самодостаточные подобно кораблям, смогут уверенно крейсировать вдоль границы обрабатываемых земель противника и беспрепятственно отходить на незнакомые туркам участки пустыни. Какую именно точку в организме противника следует поразить, будет решаться по ходу военных действий. Нашей тактикой будет внезапная атака с быстрым отходом: никаких фронтальных наступлений, одни точечные удары. Мы никогда не будем пытаться закрепить преимущество. Мы будем использовать минимальную силу в кратчайшее время, в самом удобном для нас месте.
…Внутренняя экономность наших рейдовых отрядов обеспечивала их мобильность и предельное расчленение. Обстоятельства у нас никогда не повторялись, следовательно, система не могла приспосабливаться к ним дважды, и это сбивало противника с толку».
И. Г. Старинов в курсе лекций «Партизанское движение в Великой Отечественной войне», подготовленном им в 1949 году для Академии им. Фрунзе, писал о рейдах советских партизан так: «Основные задачи рейдов: развитие партизанского движения в новых рай¬онах; политическая работа среди населения; удары по важным объектам тыла противника, в основном по коммуникациям; непосредственная помощь советским войскам; выход из-под удара противника; разведка и насаждение агентуры; разгром мелких гарнизонов противника; уничтожение предателей.
В условиях минувшей войны, когда противник обладал огромным парком автомобилей, тысячами самолетов и танков, советские партизаны, опираясь на население, умело используя местность и время года, совершали в тылу врага рейды большими отрядами и малыми группами на большие расстояния».
Первые значительные рейды совершили минские партизаны зимой 1941—1942 гг. Был организован кон¬ный транспорт из 1000 саней, объединены мелкие отряды и двинуты по районам области. Рейдирующие отряды по пути громили немецкие гарнизоны и наводили на врага панику. Первое время немецкое командование приняло рейдирующие отряды за части Красной Армии. Рейды продолжались 3-4 месяца.
В мае-июне 1942 года отряд Линькова совершил блестящий рейд из района Лепеля в Пинские болота, оказавший большое влияние на усиление боевой деятельности партизан и охват диверсией новых районов.
Рейды из Брянских лесов на Правобережную Украину осенью и зимой 1942 года совершили соединения Ковпака и Сабурова. Впоследствии такие же рейды совершили и другие украинские соединения.
Смелый рейд по степной полосе Украины совершило конное соединение Наумова, численностью более 500 всадников. Оно прошло за 65 суток 2396 км. В 1943 году соединение Мельника совершило рейд в сложных условиях весны, осени и зимы».
Наибольшее количество рейдов совершило соединение С. А. Ковпака. Во время рейда на Карпаты оно пустило под откос 19 эшелонов, взорвало 14 железнодорожных мостов протяжением 1166 погонных метров и 38 мостов на автомобильных дорогах протяжением 2369 метров, уничтожило несколько разных складов, в том числе и горюче-смазочных материалов, роздало населению более 1000 тонн продовольствия.
За время рейдов с 5 января по 18 августа 1944 года партизаны под командованием П.П. Вершигоры прошли по основному маршруту через Польшу, УССР и БССР 4150 км, уничтожили 24 эшелона, 11 паровозов (не считая результатов действия мин замедленного действия), 227 автомобилей; подорвали 10 железнодорожных мостов и 61 мост на шоссе, 15 заводов и 2 электростанции; занимали города и поселки Горохув, Цеханув, Тарногруд, Улянув, Кшишув, Краснобруд, Станиславчик, Лопатин, Снув, Турец, Каменка, Мосты; форсировали реки Неман, Березина, Шара, Свислочь, Днепро-Бугский канал, Горынь, Стоход, Западный Буг.
Всего отряды и соединения Ковпака прошли по разным маршрутам в тылу врага за 2 года более 20000 км.
Уникальный рейд совершило соединение подполковника Шукаева, который 20 июля 1943 года с пятью группами общей численностью 52 человека был выброшен в леса в 15 км севернее Нежина, откуда через Западную Украину и Польшу прошел в Чехословакию в район Попрад и был там до соединения с Красной Армией. Соединение Шукаева быстро росло, его численность иногда достигала 2800 человек. Только по марш¬руту это соединение прошло 4860 км, а с выходами на операции до 10700 км. За время рейда соединение пересекло 23 железные дороги и 22 шоссе, произвело 832 диверсии и 194 крушения.
При подготовке к рейдам разрабатывались их планы по этапам и подготовлялось материальное обеспечение. Необходим особенно подробный план первого этапа рей¬да. План составлялся на основе полученной задачи и охватывал следующие вопросы: задачи рейда; подробный маршрут первого эта¬па и ориентировочный маршрут всего рейда; агентурная и войсковая разведка; политическое обеспечение; материальное обеспечение; медицинское обеспечение; боевые операции по этапам; иногда — взаимодействие с войсками.
План рейда сохранялся в строгом секрете. Все зна¬ли, что идут в рейд, но никто, кроме командования, не знал — куда и как.
Наибольшие трудности для значительных партизанс¬ких отрядов представлял переход через водные прегра¬ды, автомобильные и железные дороги, особенно, когда они усиленно охранялись противником. Так, весной 1943 года соединение Ковпака не смогло перейти через железную дорогу Калинковичи-Гомель и вынуждено было изменить маршрут.
Организованность и дисциплина, высокий мораль¬ный уровень, правильный выбор маршрута с учетом всех факторов, в том числе и отношения населения, соблюдение скрытности и введение противника в заб¬луждение — основа успеха. Введению противника в заблуждение часто способствовала народная молва, превращая партизанские отряды в регулярные части Красной Армии.
Умелое применение партизанами диверсионной тех¬ники в сотни раз увеличивало их боевые возможности, особенно в рейдах.
Маневр, быстрота движения, преодоление болот, лесов и гор, способность внезапно появляться и исче¬зать, действия мелкими группами, военная хитрость, умелая разведка и контрразведка — основы тактики рей¬довых отрядов. Это — обязательные требования при под¬готовке отрядов к налетам на крупные и важные объек¬ты врага, подрывам больших железнодорожных мостов, комбинированным налетам на группы мостов, одновре¬менному массовому минированию с задачей прекратить движение на железнодорожном узле, к налетам на аэро¬дромы, административные центры и т.д.
Основная задача рейдирующего соединения — вне¬запно выйти к цели и нанести удар, избегая ненужных боев, приводящих к увеличению числа раненых и умень¬шению способности к маневру.
Радиосвязь в рейдах являлась одним из главных условий ус¬пеха. Снабжение отрядов радиотехникой только для пе¬редач на ключе на большое расстояние (связь с «Боль¬шой землей») и отсутствие радиосредств для связи между отрядами по микрофону значительно сужало возмож¬ности маневрирования и оперативность отрядов.
Численность рейдирующего отряда зависела от зада¬чи, географических условий, тыловой обстановки. Рей¬ды совершали и группы из 5-8 человек, и отряды, и со¬единение отрядов до нескольких тысяч человек. Были успешные глубокие рейды мелких групп даже на юге в безлесных районах.
Колонна большого отряда мало чем отличалась от походной колонны стрелковых войск. Движение вне партизанского края, как правило, происходило ночью. Обоз, медицинская часть и артиллерия находились в центре колонны. Были случаи, когда соединение двигалось несколькими колоннами по параллельным маршрутам.
Днем, когда активно действовала разведывательная и боевая авиация врага, движение отрядов вне обширных лесов часто было невозможно. Маскируясь и занимая круго¬вую оборону, выставляя засады и заставы, отряды днем отдыхали в рощах, балках или населенных пунктах вда¬ли от основных автомобильных дорог. Зимой дневки ус¬траивались преимущественно в населенных пунктах.
Задача застав и засад, выставляемых в 4-6 км от рас¬положения соединения, заключалась в том, чтобы заставить противника развер-нуться как можно дальше от места стоянки, выяснить силы врага, — дать возможность отряду принять нужные меры. Оборона больших отрядов — круговая. При орга¬низации обороны учитывалась возможность нескольких вариантов выхода с места дневки.
Большое значение имел резерв, в котором оставля¬ли до 1/3 боевого состава. Назначение резерва — про¬рыв окружения, если бы противнику удалось окружить партизан.
Вдали от расположения отряда обычно действовали отвлекающие диверсионные группы и разведка.
Стоянки дольше дня в одном месте допускались, если противник не нащупал отряда или не располагал доста¬точными силами для наступления.
Большие отряды при переходе через железные и ав¬томобильные дороги выставляли по сторонам заслоны и засады различной силы в зависимости от величины от¬ряда (соединения) и от силы и средств ожидаемого про¬тивника. Чаще всего это была подрывная команда авто¬матчиков с несколькими противотанковыми ружьями. Большие соединения иногда посылали подразделения с артиллерией.
При переходе железных дорог широко применялись мины, закладываемые впереди застав. Когда поезд подрывался на мине, автоматчики заслона иногда до¬бивали живую силу, оставшуюся после крушения, зах¬ватывали или уничтожали перевозимые грузы. Неко-торые командиры применяли двойные заставы; для не¬посредственного охранения: а) в 1,5-2 км в обе сто¬роны от места перехода и б) диверсионные группы в 3-5 км от переезда, а иногда и на смежные перего¬ны, т.е. на 10-15 км.
Двойные заслоны применялись рейдирующими со¬единениями при наличии на данной дороге бронепо¬ездов, которые надо было подрывать на таком рассто¬янии, чтобы огонь их артиллерии не достигал места перехода дороги партизанами.
Крупным соединениям легче совершать рейды зи¬мой, чем летом. В длинную зимнюю ночь партизаны совершали на санях нормальные марши на 40—50 км, а форсированные и на 70—80 км. Зимой, ввиду ко¬роткого дня, мало действенна авиация противника. Даже когда противнику удается наладить разведку и связь, то на перегруппировку сил у него уходит все светлое время, а ночью партизаны опять неуловимы. При глубоком снежном покрове затрудняется работа автомобильного транспорта. Заставы и засады застав¬ляют противника развернуться в 4-6 км от располо¬жения отряда. Партизаны успевали организовать обо¬рону, задерживали врага до ночи и уходили из-под удара.
История партизанства дает много примеров использования партизанами рейдовой тактики. Так, весной 1958 года кубинские партизанские отряды под командованием Рауля Кастро, Камило Сьенфуэгоса и Эрнесто Че Гевары, пройдя с боями несколько сот километров, распространили восстание на всю территорию Кубы, что вскоре привело к падению режима Батисты.
Исходя из практического опыта кубинских повстанцев, обобщенного позднее Че Геварой в книге «Партизанская война», при подготовке рейдов следует заранее установить связи с подпольем в районах, через которые придется двигаться партизанам, либо создать его заново. Необходимо также произвести разведку маршрутов движения во всех возможных направлениях. Нужно подготовить оружие, снаряжение, транспорт и создать запасы продовольствия, боеприпасов, а также горючего (если партизаны используют автотранспорт) или фуража (при использовании лошадей или других вьючных и ездовых животных). Такие запасы необходимо подготовить и на маршрутах движения. Для расчетов с местным населением партизанские отряды, выходящие в рейд, необходимо снабдить деньгами (либо другими платежными средствами).
Для того, чтобы исключить утечку информации, в ходе подготовки к рейду осуществляется комплекс контрразведывательных мер, включая активное дезинформирование противника.
В ходе движения партизаны стараются как можно сильнее запутать противника, стараясь оставить его в неведении относительно истинного маршрута движения и конечной цели рейда. В настоящее время для скрытия маршрутов движения и организации охранения рейдирующих партизанских отрядов могут использоваться такие методы, как осуществление диверсий с применением мин или зажигательных устройств замедленного действия, установленных с большим сроком замедления, вывод из строя проводных линий связи, глушение рабочих частот радиостанций противника, использование для передвижения рейсовых автобусов, грузовых и пассажирских поездов и т. д. Во всех населенных пунктах, находящихся на маршруте, партизаны стараются по возможности плотно работать с населением, осуществляя комплекс мер, описанный выше. Помимо создания партизанской инфраструктуры, это позволяет компенсировать за счет добровольцев потери, понесенные в ходе рейда.
В районах, где партизаны сразу же получат заметную поддержку населения, может оставаться группа организаторов, снабженная всем необходимым, а основной отряд двигается дальше, вплоть до возвращения на опорную базу, либо до достижения конечной цели маршрута (вновь созданного партизанского района или опорной базы).
Резюмируя все вышесказанное, можно сказать, что непосредственная подготовка партизанского формирования к рейду заключается в подготовке личного состава, вооружения и различной техники к выполнению предстоящей боевой задачи. При выполнении боевой задачи в условиях резко меняющейся обстановки, которыми характеризуется рейд, успех действий во многом зависит от уровня подготовленности всего личного состава формирования, его технической оснащенности и материального обеспечения.
Наиболее важными мероприятиям во время непосредственной подготовки партизанского формирования к выполнению поставленной задачи служат теоретические и практические занятия с личным составом, тактические тренировки и стрельбы. Во время теоретических занятиях партизаны изучают оперативную обстановку в районе предстоящих действий, особенности вражеской противопартизанской тактики, характер местности в районе предстоящих действий.

На практических занятиях при подготовке к проведению рейда отрабатываются должны отрабатываться такие вопросы как боевой порядок партизанского формирования и отдельных его групп при передвижении; действия формирования при его обнаружении противником, в том числе и способы проведения контрзасадного маневра; способы уничтожения или вывода из строя различных объектов и живой силы противника; порядок использования различных минно-взрывных средств и действий в районах минной опасности; порядок отхода после выполнения боевой задачи и в случае преследования противником; сигналы управления и взаимодействия; порядок эвакуации раненых и погибших, способы оказания раненым первой медицинской и доврачебной помощи.
Также важным моментом является боевая слаженность всего формирования и его отдельных подразделений (групп), особенно в вопросах действий при столкновении с противником и применении оружия. Основа успешных действий партизанского формирования, находящегося в рейде, это скрытность его передвижения, которая обеспечивается соблюдением маскировки и конспирации, выбором безопасных вариантов маршрута движения, постоянным контролем обстановки и оперативным принятием решения командиром при ее изменении.
В случае внезапной встречи с противником преимущество будет всегда на стороне того, кто сумел первым открыть огонь и тем выиграл инициативу. В первые же минуты боя все бойцы партизанского формирования должны стремиться создать максимальную плотность огня из всех видов оружия, стремиться нанести противнику максимальный урон в живой силе и подавить его огнем. Партизаны не должны ввязываться в затяжной бой и тем самым позволить противнику сковать свой маневр. Если противник явно превосходит формирование по своим силам и огневым средствам, партизанам следует стараться оторваться от него, подавив огнем из всех видов оружия, заставить уйти за укрытия, а затем уходить от преследования, устанавливая на пути движения противника растяжки и мины-ловушки.


*  *  *
Говоря о тактике и оперативном искусстве партизан, нельзя пройти мимо такого жизненно важного для них момента как борьба с карателями. В этом отношении неисчерпаемый источник боевого опыта представляет Великая Отечественная война. Следует отметить, что на первом этапе войны (с июня 1941 года и до начала 1942 года) обе стороны оказались не готовы к активным и результативным действиям. Немецкое командование, планируя нападение на Советский Союз, явно не предполагало, что военные коммуникации и армейские тылы подвергнутся активному воздействию партизан. Но и советское военное и партийное руководство не планировало развертывать массовое партизанское движение, поскольку рассчитывало в случае нападения быстро перейти в наступление и вести войну уже на вражеской территории.
До 1943 года немцы в борьбе против партизан придерживались такой тактики: выясняли месторасположение партизанских лагерей и баз, а затем проводили карательную экспедицию против этой местности. Однако уже с начала 1943 года противник резко изменил тактику противопартизанских действий: теперь все чаще стали применяться крупномасштабные карательные операции, в которых участвовало большое количество частей и подразделений, а действия их обеспечивала многочисленная боевая техника и тяжелое оружие. Главный метод теперь заключался в окружении партизанских формирований в лесных массивах, с дальнейшим их рассечением и уничтожением по частям. В данном случае для немцев концентрация партизан в одной местности была, безусловно, крайне выгодна, поскольку позволяла концентрировать большие силы, не распыляясь на уничтожение мелких групп.
Немецкое командование, проводя контрпартизанские мероприятия, старалось по мере возможности соблюдать принципы, которые оно считало необходимыми для успешной борьбы с «красными бандитами»: необходимость знать способы и методы партизанской борьбы; подавление партизан не должно ограничиваться охраной только одного участка местности; всегда в бою навязывать партизанам свою инициативу; внезапность нападения; для выявления района базирования партизан нужно устанавливать контакты с местным населением.
В ноябре 1942 года генеральный штаб вермахта утвердил «Боевое наставление по борьбе с партизанским движением на Востоке». Этот документ предписывал: при проведении карательной экспедиции после детальной разработки плана предстоящих действий и постановки боевой задачи исполнителям прямо из места дислокации или района сосредоточения ударные группировки переходили в наступление, основной целью которого являлось окружение и уничтожение партизанских формирований. Впереди двигалась разведка, а уже за ней – основные силы. В случае организованного сопротивления партизан, главные силы карателей разворачивались в боевой порядок и атаковали с ходу. Если партизаны отступали, немедленно организовывалось преследование; если же наступление по каким-либо причинам захлебывалось, гитлеровцы вызывали подкрепление, а затем при поддержке авиации и артиллерии вновь начинали атаку.
Те небольшие группы партизан, которые оставались не замеченными передовыми подразделениями карателей, уничтожались патрулями и засадами, а более крупные силы, вырвавшиеся из кольца окружения, - подвижным резервом на танках и бронемашинах. Укрепления партизан и местные деревни разрушались или сжигались, имущество вывозилось, а население уничтожалось или вывозилось на работы в Германию. Пленных партизан обычно расстреливали на месте, а «зачищенную» таким образом территорию закрепляли специальными охранными подразделениями.
Боевая практика показала, что успех в борьбе с карателями достигался только в том случае, когда действия партизан носили активный, наступательный характер. Даже в тех случаях, когда партизанские формирования были вынуждены переходить к обороне, их тактика всегда заключалась в стремительных и внезапных ударах, которые не давали противнику возможности развить инициативу и использовать свое преимущество в численности и вооружении. Во многих случаях партизаны упреждали наступление карателей, срывая их планы.
Разведка часто имела решающее значение в борьбе с карателями. Радиус действия партизанских разведывательных групп и дозоров достигал ста километров. Задача разведывательных подразделений при этом заключалась в том, чтобы не допустить внезапного нападения противника, постоянно держать руководство партизанских формирований в курсе о его силах, средствах и намерениях в зоне разведки. В годы Великой Отечественной войны было немало случаев, когда партизанским разведчикам или агентуре удавалось добывать планы, приказы и другие штабные документы противника о проведении карательных мероприятий. Это позволяло произвести своевременную перегруппировку сил и средств, подготовив их в соответствии со складывающейся оперативной обстановкой, и нанести упреждающие удары по врагу. Имея исчерпывающие разведданные о силах и намерениях карателей, партизаны могли срывать их планы даже при их подавляющем превосходстве. Например, в конце лета 1943 года гитлеровская группировка численностью около 60 тысяч человек проводила карательную операцию «Герман», целью которой было уничтожение партизан в районе Ивенецко-Налибокской пущи. Эта операция закончилась полным провалом, поскольку при разгроме штаба одного из карательных батальонов партизаны захватили план операции «Герман» и боевой приказ генерал-майора фон Готтенберга на ее проведение.
Важность разведки во всех ее проявлениях постоянно подчеркивалась и в руководящих документах штабов партизанского движения. Например, в указании начальника ЦШПД П. К. Пономаренко «О проведении мероприятий по предупреждению внезапных налетов немецких войск на партизанские отряды» от 29 октября 1942 года говорится следующее: 
«По имеющимся данным, немцы проводят подготовку проведения операций больших размеров против партизан. Особенно усиленная подготовка ведется на территории БССР, Смоленской и Орловской областей.
В целях пре¬дупреждения возможности внезапных налетов на партизанские отряды и своевременного оказания партизанским отрядам необходимой помощи предлагаю:
1. Немедленно организовать постоянное, систематическое агентурное на¬блюдение за всеми воинскими перевозками гарнизонов и карательных отрядов, расположенных в районах действий партизанских отрядов, для своевременного выявления передвижения их и стоящих перед ними задач.
2. В районах расположения каждого партизанского отряда, на путях вероятного движения противника организовать скрытые круглосуточные смены на¬блюдательных пунктов, обеспечивая их связными с отрядами.
3. Ввести учащенные встречи и явки с агентурными работниками разведки отрядов».
Также следует отметить, что во многом эффективности боевых действий против карателей способствовало централизованное руководство партизанскими силами. В обычное время управление в той или иной зоне осуществлялось зональными штабами партизанского движения или штабами крупных соединений. На период же отражения карателей из представителей партизанских формирований, действовавших в зоне, создавалось единое командование. В некоторых случаях в район боевых действий направлялись представители вышестоящих штабов партизанского движения или политических органов, которые помогали на местах разработать планы обороны партизанских краев, ставили боевые задачи отрядам и соединениям, определяли порядок взаимодействия между партизанскими формированиями, а также помогали организовать снабжение партизан.
Если борьба с карателями велась одновременно на обширной территории, под единым руководством и по единому плану, то такие боевые действия партизан выходили за тактические рамки и приобретали оперативный характер.
Схватки партизан с карателями часто были вполне масштабными и кровопролитными: это была настоящая война в тылу врага. Отражая удары карателей, советские партизаны применяли такие способы действий как наступательные и оборонительные бои, засады, налеты и диверсии. Если имелась четко налаженная система управления и достоверная разведывательная информация о силах и намерениях противника, то, как правило, партизанские формирования вели активные боевые действия. В боях с превосходящими силами применялась маневренная оборона. В тех случаях, когда отряды действовали не в составе компактных группировок крупных партизанских сил, оборонительные бои носили в основном скоротечный и подвижный характер, не имея в виду длительное удержание местности. Наоборот, если отряды действовали компактно, в составе крупных группировок, то нередко велись длительные бои за удержание своих позиций.
В обороне боевые порядки партизан обычно состояли из одного эшелона, группы отвлекающих действий и резерва. Если в наличии имелась артиллерия и минометы, то создавалась еще и огневая группа. Помимо этого, для действий в тылу противника создавались диверсионные группы. Резерв создавался, чаще всего, сильный и располагался на наиболее угрожаемых направлениях. Для прикрытия отхода главных сил при ведении маневренной обороны выделялся арьергард, предназначенный для ведения сдерживающих боев на промежуточных рубежах.
Естественно, что в таких условиях партизаны не имели возможности для оборудования инженерных оборонительных сооружений, поэтому они старались занимать позиции для обороны на наиболее выгодных рубежах, использовали складки местности, приспосабливая их для ведения огня. Перед фронтом и на флангах устанавливались мины и фугасы, устраивались лесные завалы, горные обвалы и другие заграждения. В качестве примера здесь можно привести действия брянских партизан в мае-июне 1943 года. Для отражения крупной карательной экспедиции гитлеровских сил были созданы многочисленные лесные завалы и «волчьи ямы», установлены фугасы и мины. Все инженерные заграждения прикрывались огнем, для чего были выделены специальные подразделения. Такие мероприятия существенно задерживали продвижение карателей, поскольку вражеские части были вынуждены разворачиваться пред каждой преградой в боевой порядок, подтягивать артиллерию, высылать саперов для проделывания проходов. В свою очередь, снижение темпа наступления не давало немцам возможности достигнуть поставленных целей.
При ведении маневренной обороны партизаны обычно обороняли основные и промежуточные рубежи небольшими силами, а главные свои силы использовались для нанесения внезапных ударов по тылу и флангам наступающих карателей и для перерезания коммуникаций.
В борьбе с карателями широко использовались дезинформация, ложные действия и обман – излюбленные способы борьбы партизан во все времена. С помощью выполнения целого комплекса маскировочных мероприятий советским партизанам часто удавалось вводить противника в заблуждение, так что он наносил удары по пустому месту. Например, в январе 1943 года тридцатитысячная немецкая группировка, сосредоточенная для проведения карательной операции против Гомельского соединения, была дезинформирована и поэтому подвергла массированному артиллерийскому обстрелу и авиационному налету оставленную партизанами базу, а затем в течение трех суток вели наступление на пустое место.
Вообще, советские партизаны, ведя маневренную оборону, успешно боролись с превосходящими силами карателей и при этом сохраняли свои силы; по возможности они старались не вступать в прямое боевое соприкосновение с врагом, а ускользали от удара, распылялись, а затем вновь собирались за спиной противника и снова наносили удар в неожиданном месте.
В то же время в некоторых случаях партизанам приходилось применять и позиционную оборону. Обычно это имело место при благоприятном соотношении сил или же для того, чтобы выиграть время и подготовить условия прорыва из окружения. Опыт показывает, что при защите партизанских краев и зон обычно организовывалась круговая оборона, которая, как правило, строилась по направлениям, поскольку партизаны не располагали силами и средствами для сплошного прикрытия обороняемого района. Кроме того, выделение на оборону больших сил лишило бы партизан возможности вести активные действия за пределами края, что противоречило логике партизанской борьбы.
Если карателям все же удавалось окружить партизан плотным кольцом, то они прорывали фронт окружения без огневой поддержки, под покровом ночи. Если же кольцо не было сплошным, то партизанские формирования выходили из окружения через промежутки в боевых порядках частей противника. Успех прорыва напрямую зависел от тщательной работы разведки, внезапности действий и взаимодействия между отдельными отрядами и соединениями. Для отвлечения внимания противника от направления главного удара в ряде случаев проводились демонстрационные атаки на ложных направлениях.
При прорыве боевые порядки строились в один эшелон, выделяя резерв. При этом предусматривалось, чтобы в ходе прорыва не было сложных перестроений, а подразделения были самостоятельны. В первом эшелоне действовали группы прорыва (штурмовые), которые выполняли главную задачу, а также группы обеспечения, действовавшие на второстепенных направлениях и прикрывавшие фланги ударной группировки. Для того чтобы отвлечь внимание карателей от намеченного участка прорыва и распылить их силы, в тыл к ним скрытно выводились диверсионные группы и отряды. Резерв предназначался для развития успеха в направлении прорыва, прикрытия флангов и выполнения других внезапных задач. Если у партизан были орудия и минометы, то создавалась огневая группа, своим огнем обеспечивавшая действия штурмовых групп. За группами прорыва в походном порядке сосредотачивались на главном направлении госпиталь, штаб и тыловые подразделения. Вслед за ними двигался специально выделенный отряд или группа прикрытия.
Вот яркий пример прорыва партизан из окружения в сложных условиях боевой обстановки. В июле 1942 года, вскоре после захвата Севастополя, гитлеровское командование приняло решение о проведении крупной противопартизанской операции в горах и лесах Южного берега Крыма.  В районе государственного заповедника противнику удалось окружить отряды 3-го партизанского района. Кольцо окружения сжималось, танки, артиллерия и минометы простреливали лес практически полностью. К середине июля в отрядах осталось не больше пятисот человек, еще способных держать оружие. Боеприпасов оставалось на два-три часа боя. В такой критической обстановке командование района сосредоточило основные силы на узком участке фронта, а затем провело стремительную атаку на карателей. Прикрытие главных сил осуществляли небольшие боевые группы, которые действиями из засад задерживали карателей и тем самым дали возможность основным силам уйти от преследования в другие лесные массивы.
В некоторых случаях партизаны были вынуждены выходить из окружения не компактной группировкой, а малыми группами на разных направлениях; после прорыва эти группы вновь сосредотачивались в заранее установленных местах сбора. Это делалось для того, чтобы ввести карателей в заблуждение и распылить их силы. Так поступал еще легендарный Денис Давыдов в 1812 году. Так поступили и партизаны соединения С. А. Ковпака летом 1943 года, когда в ходе рейда в Карпаты были окружены плотным кольцом отборных карательных частей. Соединение Ковпака было разделено командованием на шесть групп. Ночью все эти группы выскользнули из кольца окружения и, действуя самостоятельно, к концу сентября снова собрались в Полесье, откуда и начали свой рейд
Упреждающие действия партизан оказывали большое влияние на исход борьбы с карателями: боевой опыт показывает, что в благоприятной обстановке они могли привести не только к срыву карательной экспедиции, но даже и к разгрому действующей группировки противника. Наглядным примером служит разгром немецкого карательного отряда в Знаменском районе Смоленской области в конце января 1942 года. К этому времени немецкий батальон численность около четырехсот человек занял деревню Федотково и начал подготовку к карательной операции против партизан, действовавших в районе Жолобово. На основе данных разведки и сведений, полученных от местных жителей, командир отряда П. И. Воронцов принял решение упредить немцев и нанести удар в тот момент, когда они начнут боевое развертывание. Нужно отметить, что партизанский отряд на тот момент насчитывал не более ста бойцов, т.е. в четыре раза меньше, чем у противника. С этой целью была организована засада на направлении вероятного движения противника. 24 января каратели стали выдвигаться в район Жолобово и были встречены засадой кинжальным огнем с близкого расстояния. Немцы втянулись в бой на невыгодных для них условиях, и хотя они вызвали подмогу, такой вариант развития событий тоже был предусмотрен. Партизаны намеренно пропустили прибывшую роту к окруженному батальону, а затем, введя в бой свой резерв, замкнули окружение и нанесли завершающий удар всеми силами. В результате батальон карателей был полностью разгромлен, немцы потеряли более ста тридцати человек убитыми и не менее двухсот ранеными.
Стоит отметить, что успешная борьба с крупными силами карателей во многом была обусловлена активной помощью населения. Местные жители участвовали в строительстве оборонительных сооружений и заграждений, помогали продуктами, вели разведку и пополняли отряды новыми бойцами. В то же время активные действия партизан, сражавшихся в соседних районах, отвлекали внимание противника, заставляли его перебрасывать свои резервы в зону сковывающих ударов партизан и тем самым невольно ослаблять войска, задействованные в карательной экспедиции.
В качестве примера рассмотрим оборонительные бои, которые весной 1943 года вели орловские и минские партизаны, отражая крупные карательные операции в тылах группы армий «Центр». В начале мая 1943 года командование группы армий «Центр» сообщило в генеральный штаб вермахта о намерении провести в период с 18 мая по 4 июня карательную экспедицию против пяти клетнянских бригад, действовавших в четырехугольнике, образованном железными дорогами Рославль – Брянск, Брянск – Унеча, Унеча – Карачев, Карачев – Рославль. Немцы оценивали силы партизан в три – четыре тысячи человек, что примерно соответствовало действительности. Эта операция получила название «Помощь соседа». Руководство ею было возложено на командование 4-й танковой армии, которому были приданы шестнадцать батальонов пехоты. Предусматривалось создание сплошного фронта окружения протяженностью около девяноста километров; затем планировалось перейти в наступление путем нанесения концентрических ударов силами семи выделенных для этого групп.
Несмотря на скрытность проведения всех мероприятий по подготовке к операции, партизанскому командованию все же удалось разгадать основной замысел врага и принять необходимые меры. Решено было прикрыться засадами и при этом сманеврировать основными силами так, чтобы выйти в заранее намеченный район в тылу у карателей.
20 мая противник перешел в наступление, но везде натыкался на многочисленные минные поля, завалы, взорванные мосты и дороги; одновременно мелкие группы партизан устраивали засады на путях движения колонн. В это же время основные силы партизан постоянно перемещались внутри партизанского района и уходили от удара. После месяца бесплотных мелких стычек гитлеровцы ушли из Клетнянских лесов.
Так же бесплодно закончилась и карательная экспедиция под названием «Свободная защита», которая проводилась командованием 2-й танковой армии против дятьковской группы партизан, базой которым служила северная часть Брянских лесов. Немецкое командование планировало уничтожить партизан концентрическим ударом в полосе между Болховом и шоссе Брянск – Жуковка, а также в лесном массиве северо-западнее Брянска и на открытой местности под Ветней. В район сосредоточения были стянуты силы в составе пехотной дивизии, танковой дивизии, отдельного пехотного полка и нескольких «восточных» охранных батальонов.
21 мая гитлеровцы перешли в наступление при поддержке авиации.  Но партизаны, правильно оценив силы противника, не стали вступать с ними в позиционные бои, а рассредоточились на отдельные маневренные подразделения, которые, хорошо зная местность, начали вести успешные боевые действия. Тем самым партизаны лишили немецкое командование возможности концентрировать свои силы на одном направлении, а также эффективно применять артиллерию, танки и авиацию. В то же время разведка партизан настойчиво искала слабое место в боевых порядках немцев, чтобы определить направление прорыва. Таким слабым местом стал участок, удерживаемый «восточным батальоном». В ночь с 25 на 26 мая партизаны мощным ударом разорвали кольцо окружения и ушли на север.
Почти одновременно с этими операциями штаб группы армий «Центр» провел крупную карательную экспедицию под названием «Цыганский барон» против партизанских бригад, действовавших к югу от Брянска. Немецкая группировка насчитывала до пятидесяти тысяч человек и поддерживалась значительными силами авиации: в отдельные дни на прикрытие карателей совершалось до трехсот пятидесяти вылетов.
Немецкое командование рассчитывало нанести несколько одновременных ударов, разрезать лес на ряд изолированных участков, тем самым разобщив партизанские бригады и лишив их общего руководства, а затем, прижав к реке Десна, уничтожить. На окраинах леса находились сильные заслоны, чтобы исключить прорыв партизан из окружения; с той же целью были усилены укрепления на правом берегу Десны. 17 мая каратели начали наступление. На первом этапе им в самом деле удалось сильно потеснить партизан, у которых были нарушены управление и связь, начались трудности с продуктами и боеприпасами. В этой обстановке штаб партизанского движения на Центральном фронте принял срочные меры по оказанию помощи партизанам: фронтовая операция доставила осажденным в леса около ста сорока тонн боеприпасов, медикаментов и продуктов, а также усилила налеты на позиции карателей. Одновременно в Брянские леса была заброшена группа опытных офицеров, которая возглавила руководство партизанскими бригадами. Все это сильно увеличило боеспособность партизан. В конечном итоге оперативная группа спланировала и в ночь на 1 июня осуществила прорыв блокады с выводом партизанских формирований в тыл противника.
Таким образом, мы видим, что боевые действия партизанских формирований против карателей могут носить самый различный характер: в зависимости от обстановки партизаны могут упорно оборонять районы своего базирования или временного расположения (развертывания); прорывать блокаду и выходить из окружения, а затем снова возвращаться к своим основным базам; заблаговременно покидать районы базирования и уже за их пределами наносить отвлекающие и беспокоящие удары по коммуникациям и важным объектам противника на обширной территории; наносить упреждающие удары по коммуникациям и гарнизонам врага непосредственно перед началом карательной противопартизанской операции с целью заставить противника рассредоточиться и бросить часть сил на прикрытие наиболее важных объектов или же вовсе отказаться от наступления на партизан. Такое разнообразие тактических приемов, применявшихся в боях с карателями, в сочетании с централизованным руководством партизанским движением и помощью со стороны регулярной армии, тыла страны и местного населения способствовали срыву многих планов немецкого военно-политического руководства по уничтожению советских партизанских формирований.

*  *  *
Опыт Второй мировой и Великой Отечественной войн уверенно доказывает, что действия партизанских формирований в сельской местности и работа городского подполья не отделимы друг от друга. Особые условия подпольной работы требовали и особой организации подполья. Как и партизанские формирования, подполье представляло собой организованные боевые силы сражающегося с оккупантами народа. Но организационное построение подполья не могло и не может быть одинаковым в различных населенных пунктах: определяя и совершенствуя организационную структуру подполья, необходимо было учитывать местные условия и конкретные задачи борьбы в том или ином населенном пункте, что сразу исключало какую-либо строгую, обязательную для всего подполья организационную структуру.  В то же время, если проанализировать опыт подпольной деятельности в годы Великой Отечественной войны, можно увидеть, что при всем разнообразии структуры, подполье представляло собой сеть организаций, низовыми звеньями которых являлись подпольные группы и подпольщики-одиночки, выполняющие специальные задания. Руководство подпольными организациями осуществлялось, как правило, коллегиально – штабами, комитетами и т.д. Эти штабы и комитеты назначали руководителей и командиров подпольных групп. Таким образом, подполье представляло собой не только организованную часть борющегося с оккупантами городского населения, но и, что особенно важно, организационно управляемую форму народной борьбы. Это значительно повышало потенциальные возможности подполья, так как позволяло конкретно руководить подпольными организациями и группами (как и партизанскими формированиями) и направлять их деятельность на решение наиболее важных боевых или политических задач. В годы войны задачи эти были примерно такими же, как и у партизанских формирований: уничтожение вражеских захватчиков и их пособников, воинских складов и хранилищ ГСМ, выведение из строя боевой техники и объектов связи противника, нарушение вражеских перевозок, разрушение мостов и подвижных транспортных средств и т.д.; кроме того, важнейшей задачей подполья была разведка в пользу советских войск и партизанских формирований.
Крупным недостатком в работе советского подполья было его подчинение партийным органам: традиционно считалось, что партия большевиков, обладавшая значительным опытом нелегальной деятельности с дореволюционных времен, способна организовать, возглавить и профессионально управлять боевым подпольем. К сожалению, оказалось, что это не совсем так: многочисленные провалы партийного подполья в 1941-42 годах являются достаточно веским тому доказательством. Тем не менее, к 1943-44 годам был уже накоплен опыт, учтены ошибки и значительно улучшена структура подполья. Прежде всего, к этому времени большинство подпольных организаций и групп были связаны с действующими в тылу противника партизанскими формированиями и партийными органами, что давало возможность руководить боевой работой подполья вполне конкретно: подпольные организации и группы стали руководствоваться не просто общими установками партии о задачах партизанской борьбы, но и конкретными заданиями командования партизанских формирований и партийных органов, а через них – и заданиями командования советских войск. Стала более целенаправленной и вся боевая деятельность подполья.
Кроме того, почти везде было достигнуто тесное взаимодействие партизанских формирований и подполья под общим руководством. Правда, руководство это не было единым: как известно, в первые годы Великой Отечественной войны партизанской и подпольной работой в тылу врага занимались и партийные органы, и НКВД, и военная разведка. Тем не менее, нужно отметить, что основные задачи, которые ставились перед советским подпольем в течение войны, оно выполняло.
Была усовершенствована структура и функции низовых звеньев подполья – подпольных групп. Вместо крупных стали создаваться небольшие группы – по 5-7, реже – по 10 человек в каждой. Строго соблюдалось правило, согласно которому члены одной подпольной группы не знали членов других групп и получали задания от своих руководителей, связанных с руководством подпольных организаций. Стала повсеместно вводиться специализация подпольных групп на определенных видах работы. При этом учитывались конкретные условия и задачи подполья в каждом населенном пункте, поэтому специализация групп и разделение функций между ними были различными. Во многих случаях подполье строилось по «территориально-производственному принципу»: группы вели борьбу на определенной территории и на конкретных предприятиях и учреждениях. Специализация заключалась в том, что каждая группа действовала на закрепленном за ней месте или предприятии. Помимо этого, на предприятии подпольным группам могли быть назначены для проведения диверсий конкретные цеха, агрегаты или объекты.
Наиболее же распространенным было построение подполья по «смешанному территориально-производственному и функциональному принципу»: часть подпольных групп закреплялась за определенными районами или объектами, а другая часть выполняла специальные функции по разведке, обеспечению связи, содержанию конспиративных квартир, изготовлению документов и т.д.
Вот примерная структура советской подпольной организации, построенной по такому «смешанному» принципу:
1. штаб организации, работавший, как правило, по заданиям из Центра или от партийных органов, находившихся в расположении партизан;
2. подпольные группы, действовавшие на закрепленных за ними точках города и предприятиях;
3. разведывательно-диверсионная группа;
4. группа по составлению чертежей, схем и карт с нанесением на них разведданных о противнике;
5. группа по сбору средств для закупки необходимых для местных партизанских формирований вещей – продовольствия, одежды и т.п.;
6. сеть подпольщиков-одиночек, выполнявших специальные задания (эти люди были внедрены в различные оккупационные учреждения и замыкались на штаб организации).
Едва ли не основным требованием в деятельности подполья является соблюдение конспирации. Эту задачу можно без всякого преувеличения назвать задачей задач, поскольку без правильного решения вопросов организационной структуры и конспирации невозможно было сколько-нибудь долгое существование организаций и групп, нельзя было добиться высокой эффективности их деятельности. Еще в период русской революции 1905 года В. И. Ленин писал по этому вопросу, что «конспиративность есть настолько необходимое условие…, что все остальные условия (число членов, подбор их, функции и проч.) должны быть сообразованы с ним». В понятие конспирации входит множество правил, приемов и способов прикрытия и осуществления нелегальной деятельности. Прежде всего, это структура подполья, наличие и правильная организация конспиративных квартир и явок, тайников для укрытия подпольщиков, оружия, боеприпасов, взрывчатки, денежных средств и т.д.; это пароли, клички, шифры, коды, условная сигнализация, способы связи подпольных групп с руководством и т.д; кроме того, это и функциональное разделение подпольной деятельности; наконец,  это строжайшая дисциплина, неукоснительное следование правилам, согласно которым каждая организация и каждый ее член выполняет только то, что ему поручено руководством, не допуская самодеятельности.
Еще в 70-х годах XIX века основоположники классической теории научного коммунизма Маркс и Энгельс выдвинули положение о сочетании различных форм борьбы народных масс против угнетателей. Энгельс писал о том, что «народ, который хочет завоевать себе независимость, не должен ограничиваться обычными способами ведения войны». Энгельс определял партизанское движение как «неуловимое, то прекращающееся, то снова возникающее, но всегда создающее препятствия неприятелю, восстание народа».
Характерно, что оба классика не ограничивали партизанское движение ни способами действий, ни условиями местности. Так, говоря о возможности партизанской борьбы в населенных пунктах Англии, Энгельс писал: «И если до сих пор партизанская война сопровождалась успехом только в сравнительно мало населенных странах, то именно Англия, в случае серьезного нападения, могла бы дать доказательство того, что в очень густо населенных местностях, например, в почти сплошном лабиринте домов Ланкашира и западного Йоркшира, эта война может принести еще более значительные результаты». Действительно, в дальнейшем, особенно когда на арену борьбы вышел пролетариат, эти прогнозы подтвердились.
В современных условиях партизанские отряды, действующие в городах, должны решать строго определенные задачи, ограниченные по масштабу, являясь, фактически, разведывательно-диверсионными группами. Это обусловлено тем, что по своим условиям (высокая плотность населения, густая транспортная сеть, активная деятельность полиции и контрразведки и т. д.) города, а также пригородная зона, являются самой неблагоприятной местностью для ведения партизанской войны.
Основные задачи, решаемые подобными отрядами, сводятся к следующему: уничтожение представителей власти, военных, полицейских, а также пропагандистов правящего режима; экспроприации; саботаж и диверсии; охрана акций гражданского неповиновения; разведка.
В практике городских партизан (повстанцев) существует два основных варианта организации городских партизанских отрядов. В первом случае все бойцы находятся на нелегальном положении; во втором – партизаны ведут обычный образ жизни, меняя его лишь при осуществлении операций. Оба варианта имеют свои достоинства и свои недостатки. Так, при постоянном нахождении на нелегальном положении, партизаны вынуждены использовать фальшивые документы, что многократно увеличивает угрозу провала. При нахождении на полулегальном положении резко снижается интенсивность боевых действий. Поэтому на практике городские партизанские отряды обычно состоят как из нелегалов, так и из людей, ведущих «двойную жизнь». Для снижения вероятности провала партизаны, действующие в городах, должны строго соблюдать правила конспирации, внешне ничем не выделяясь из основной массы населения. В случае опасности разоблачения партизаны покидают город и уходят в районы, контролируемые партизанской армией.
Вооружение городских партизан чаще всего отличается от вооружения, используемого партизанами в других районах. Здесь главным требованием является возможность скрытого ношения и укрытия в тайниках. Поэтому городские партизаны должны быть вооружены, главным образом, пистолетами и малогабаритными автоматами (пистолетами-пулеметами), ручными гранатами, зажигательными средствами и ВВ. В некоторых случаях оказывается эффективным применение обрезов охотничьих ружей и холодного оружия.
При проведении террористических актов, саботажа и диверсий городские повстанцы стремятся к массовому их осуществлению, так как только массирование позволяет парализовать работу правительственных учреждений, банков, СМИ, правоохранительных органов и спецслужб и приносит должный военный и пропагандистский эффект.
Карлос Маригелла в книге «Городская герилья», говоря о качествах городского партизана, писал: «Городской партизан должен быть смелым и решительным, он должен быть хорошим стратегом. В число необходимых навыков входит умение хорошо стрелять. Необходимы хитрость и осмотрительность – эти качества компенсируют нехватку оружия, амуниции и снаряжения. Армия и полиция, которые служат правительству, имеют современное оружие, современные машины и средства мобильной доставки личного состава. В их распоряжении – все возможности находящегося у власти режима. Городской партизан таких возможностей не имеет – он действует в подполье.
Качества городского партизана – инициатива, быстрота реакции, гибкость, способность к использованию различных средств, имеющихся в его распоряжении, и присутствие духа. Прежде всего, нужно развивать в себе способность к инициативе. Понятно, что все возможные варианты развития ситуации предвидеть невозможно, но все же недопустимы случаи, когда городской партизан не знает, что ему следует делать, поскольку он «не получил соответствующих распоряжений». В любом случае его долг – действовать и самому находить для каждой появляющейся проблемы соответствующее решение, не пытаясь от этого уйти. Действие, пусть и сопровождаемое ошибками, всегда лучше бездействия, вызванного стремлением избежать ошибок. Без инициативы городская герилья невозможна. Помимо этого, городскому партизану необходима хорошая физическая подготовка. Он должен уметь переносить усталость, голод, дождь и жару, он должен уметь стоять на посту. Необходимы умения скрываться, использовать средства маскировки, прятаться, переодеваться и в то же время способность не бояться опасности, глядя ей в лицо. Городской партизан должен быть способен действовать вне зависимости от времени суток, днем и ночью, без вызванного этим обстоятельством особого перенапряжения. Нужно иметь безграничное терпение, всегда сохранять спокойствие и контролировать свои нервы даже при крайне неблагоприятных обстоятельствах и в безвыходных ситуациях. Большое внимание необходимо уделить тому, чтобы не оставлять после себя улик или следов, дающих возможность его обнаружения противником. Но прежде всего - городской партизан никогда не должен отчаиваться. Нередко товарищи, столкнувшиеся с трудностями, которые кажутся им непреодолимыми, оставляют ряды участников городской герильи.
Конечно, деятельность городских партизан – это не работа по контракту. Они отличаются и от исполнения обычных трудовых обязательств, и от театрального представления. Нужно помнить, что участие в городской герилье – как, впрочем, и в любой партизанской войне, независимо о ее места – это обязательство, которое каждый человек принимает на себя сам. Если он не в состоянии справляться с трудностями, если у него нет необходимого терпения и способности ждать – без нервных срывов и без приступов отчаяния, тогда ему лучше (для него самого) воздержаться от взятия на себя такого обязательства. Это же относится и к людям, которым очевидно не хватает самых элементарных навыков, необходимых для участника городской герильи».
В качестве характерного примера многолетнего партизанского (повстанческого) движения в городских условиях может служить Временная Ирландская Республиканская Армия (PIRA), со всеми ее сильными и слабыми сторонами.
Высшим органом власти PIRA был съезд (Convention), который должен был проводиться раз в два года, но на практике собиравшийся крайне нерегулярно (в связи с опасностью нарушения конспирации). На съезд прибывали делегаты от каждого подразделения PIRA, включая штабы всех уровней. На съезде происходили выборы руководства (Executive) Армии в количестве 12 человек, которые должны были собирать не реже одного раза в полгода. Задачи руководства состояли в постоянной оценке действий командования Армии и готовности в случае потерь произвести замену. Повседневное командование Армией осуществлял назначенный Руководством Совет (Council) Армии, в который входил начальник штаба PIRA (командующий), осуществлявший непосредственное руководство боевыми действиями. Главный штаб располагался в Дублине, столице Республики Ирландия. Штаб состоял из отдела Генерального адъютанта (заместителя командующего), осуществлявшего руководство операциями; отдела Генерального квартирмейстера, обеспечивавшего поставки оружия; финансового отдела, ответственного за поступление и распределение денежных средств; инженерного отдела, ответственного за разработку и изготовление взрывных устройств; отдела боевой подготовки; отдела «паблисити», ответственного за пропаганду; разведывательного отдела. Нужно отметить, что отделы штабов были крайне малочисленными и даже на вышестоящем уровне не достигали десятка человек.
Территориальные органы PIRA именовались бригадами. Полноценными бригадами на всём протяжении конфликта могли именоваться только бригада «Белфаст», бригада «Восточная Тирон» и бригада «Южный Арма», а также бригада «Дублин» (в республике Ирландия). Численность активных бойцов полнокровных бригад достигала сотни человек, кроме того, на каждого активного бойца приходилось около десяти помощников, которые, не будучи активными бойцами, также находились под присягой и получали от PIRA зарплату.
Особенностью ирландских подпольных армий было наличие у них представительства в публичной политике. Так, PIRA была представлена партией Шинн Фейн («Мы сами»). Часто эту систему описывают как военное и политическое «крылья» движения, хотя на самом деле в партии Шинн Фейн сколь-нибудь значимый пост могло занимать только лицо, имеющее реальный боевой опыт. Большинство бойцов PIRA являлись одновременно членами или даже активистами Шинн Фейн.
Командование PIRA не рассчитывало на то, что вооружённые стрелковым оружием и самодельными минами повстанцы смогут победить одну из самых сильных армий НАТО; но вполне реалистичным представлялось нанести Великобритании такой политический и экономический ущерб, который привёл бы к рассмотрению вопроса о целесообразности сохранения суверенитета над Северной Ирландией. Параллельно предполагалось также добиться авторитета у широких слоёв населения Ирландии, включая не только католиков.
Определяющую роль в тактике PIRA играло то, что нахождение отрядов вне населённых пунктов было невозможно, так как уровень дозорно-наблюдательной службы противника не позволял существовать группе численностью больше двух человек более двух суток даже в горных лесах. Поэтому в лесу находились только отдельные хорошо подготовленные боевики, за которыми силы безопасности вели персональную охоту; остальные находились в подполье в населённых пунктах
Главным оружием ирландского подполья было самодельное взрывное устройство (СВУ), основным поражающим элементом которого является ударная волна («фугасное действие»). Применялись и огнемётные фугасы, начинённые различными самодельными суррогатами напалма — средство причинения экономического ущерба с высоким коэффициентом «стоимость-эффективность». Характерно, что осколочные и камнемётные СВУ применялись по объектам только в сельской местности с целью минимизации случайных жертв.
Тактика применения фугасов отличалась крайним разнообразием. Чаще всего использовался способ заноса на выбранные для атаки объекты сумок с СВУ и установка заминированных автомобилей, в то же время довольно часто встречались различные оригинальные приёмы с использованием дистанционно управляемых устройств и негласный захват заложников с целью принуждения к закладке СВУ. В магазинах применялись заминированные видеокассеты.
Способ «двойного взрыва», когда второй (третий, четвёртый) взрыв происходил в районе теракта с целью поражения сапёров или полицейских, применялся всего несколько раз, поскольку практика показала полное равнодушие британских властей к потерям полицейских.
Характерно, что в случае нанесения удара по гражданскому объекту PIRA всегда посылала предупреждение в виде звонка по телефону на горячую линию полиции либо сообщение в СМИ и правозащитные организации. Опыт показал необходимость оповещения общественности, поскольку в случае отсутствия такового правоохранительные органы заявляли, что не получили предупреждения либо получили невнятное. В результате эвакуация объекта властями не проводилась, что приводило к гибели мирных жителей.
Наиболее часто стрелковое оружие применялось боевиками двумя способами — для психологического усиления действия фугасов и обстрелов (включая снайперские). Обстрел места взрыва обычно осуществлялся с больших дистанций (свыше пятисот метров) из одной единицы автоматического оружия. Британские военнослужащие, попав под обстрел, часто открывали огонь во все стороны, причиняя потери себе и мирным жителям.
При применении стрелкового оружия ирландские партизаны строжайше придерживались так называемого «правила двух магазинов»: «обнаружил себя — отстрелял два магазина автоматическим огнём — скрылся». Один из двух магазинов часто оставался нерасстрелянным, его оставляли на случай возможных неожиданностей. Бойцы PIRA никогда добровольно не отклонялись от этого правила, что объясняется опытом знакомства со скрупулёзной британской следственной системой: вынесенные с поля боя убитые и раненые серьёзно повышали риск раскрытия всей группы. Поэтому гибель даже одного боевика вызывала приостановку операций и дальнейшее расследование. Командование PIRA всегда старалась установить причину потерь, выяснить произошедшие в результате изменения в информированности противника и принять меры к исключению аналогичных ситуаций в дальнейшем.
Огневые засады боевики PIRA применяли крайне редко. Попытка устроить засаду на патруль или дозор в условиях абсолютного превосходства британских сил безопасности почти наверняка была обречена на провал. Нужно отметить, что британская система взаимной поддержки патрулей и применения мобильных резервов на вертолётах и лёгкой бронетехнике оставалась непреодолимой для партизан в течение всего конфликта.
В начале конфликта обстрелы проводились методом так называемой «свободной охоты»: два боевика на машине патрулировали район ответственности подразделения, при этом сидящий сзади был вооружён автоматическим оружием. При обнаружении цели сразу открывался огонь, при этом начиналось движение на отход. Автомобиль бросали, как только убеждались в отсутствии преследования. Создание британской системы наблюдения положило конец «свободной охоте». Несколько дольше просуществовали так называемые тревожные группы. Такая группа заступала на дежурство, как правило, суточное, в одной из конспиративных квартир. В районе ответственности командиром заранее намечались возможные участки организации обстрела (места возможного появления одиночных солдат, временных КПП или заслонов), а также пути скрытного выдвижения к ним, позиции и пути отхода. Разведка подразделения, обнаружив противника, немедленно вызывала тревожную группу. По сигналу тревожная группа на одной-двух машинах под прикрытием разведки выдвигалась на позиции; от поступления сигнала до первых выстрелов, как правило, проходило не более десяти минут.
Создание британцами многоуровневой системы наблюдения вызвало к жизни использование снайперского террора. Снайперы действовали только в группе, для организации одного снайперского выстрела никогда не задействовалось менее четырёх человек. Наиболее важную роль после стрелка играл квартирмейстер группы, на которого возлагалась доставка оружия из схрона до места обстрела и его последующая эвакуация. Остальные бойцы с чётко распределёнными и отрепетированными ролями занимались обнаружением цели, подачей сигнала на начало действий по одной из подготовленных схем, организацией охранения и перемещения стрелка, а также подготовкой данных для стрельбы. Иногда снайперы вели огонь из специально оборудованных легковых автомобилей или малогабаритных фургонов.
Обычно использовалось оружие калибра 7,62 мм (.308, .300), редко 5,56 мм с доступной на коммерческом рынке оптикой. Дистанция наиболее удачных выстрелов колебалась между 200 и 300 метрами, хотя предпочтительнее считались дистанции между 400 и 600 метрами, хотя известны выстрелы и с дистанции более километра. Нужно отметить   применение боевиками крупнокалиберных (12,7 мм) винтовок фирмы «Баррет»: британцами были изъяты минимум две, включая один из первых вариантов «буллпап», который был выпущен очень небольшой серией. Кроме того, британская армия официально заявляла, что 12,7-мм пулями было убито семь солдат. Специалисты отмечают, что наиболее частой причиной промахов у снайперов PIRA была неверная поправка на ветер, вызванная тем, что по соображениям конспирации тренировки стрелков проводились в закрытых тирах.
Инженерные сооружения мест постоянной дислокации британских сил безопасности делала почти бесполезным применение по ним самодельных или промышленных артиллерийских снарядов и ракет. PIRA нашла выход из этого положения – были разработаны четыре модели кустарных минометов (Мк10, Мк11, Мк13 и Мк17), поражавшие навесным огнем незащищенные цели за стенами. Например, Мк13 «Barrack buster» («Разрушитель казарм») метал 190-литровую бочку с горючим. Изготавливались минометы из водопроводного и газового оборудования и приводились в действие электрическим способом, что обеспечивало дистанционное управление и выстрел в установленное время. Наиболее распространённая модель Мк10 (вес заряда 10,9 кг, дальность 300 м) была применена PIRA для неудачного покушения на премьер-министра Джона Мейджора: миномёт, установленный в угнанном фургоне, автоматически выстрелил по резиденции премьера в центре Лондона
PIRA использовала и такой способ боевых действий как налёт. Основными объектами налётов были банки, в которых осуществлялись экспроприации. Также налётам подвергались и другие относительно слабозащищённые объекты.
Командование PIRA всегда одобряло инициативные действия по нападению на противника, пусть даже и неудачные. За оригинальные, новые решения боевиков поощряли вне зависимости от успеха: не требовалось обязательно достичь положительного результата, главное было действовать. Наказать за инициативу могли только если нарушалась конспирация или погибало много мирных жителей.

*  *  *
П. П. Вершигора, начинавший свою партизанскую карьеру с должности командира оперативной разведгруппы, а затем ставший заместителем командира партизанского соединения С. А. Ковпака по разведке, утверждал, что «при всех формах партизанской борьбы разведка — главное. Даже не для того, чтобы убить врага, подсечь его под корень, но просто, чтобы подойти к нему, чтобы его увидеть, а затем узнать, даже чтобы спрятаться от него, и то не обойтись без разведки».
Значение разведки ни в коем случае нельзя недооценивать, разведка предшествует каждому шагу партизана. Партизаны могут нанести поражение регулярной армии только в том случае, когда им удается захватить и удержать инициативу, а это возможно только тогда, когда партизаны владеют максимально полной и точной информацией о противнике.
«Разведка предопределяет и ход действий партизан; последние редко могут открытой силой создать наивыгоднейшее исходное положение и только используют моменты в обстановке, руководствуясь данными разведки. Огромное значение имеет и скрытность разведки; последняя настолько разнообразна в своих формах и приемах, что не всегда походит даже под понятие соприкосновения с противником», — писал П. Каратыгин в очерке «Партизанство…».
В партизанской борьбе разведка является одним из важнейших видов боевой деятельности. Разведка представляет собой мероприятия руководства партизан, их штабов и действия самих бойцов, проводимые для добывания информации об уже действующем или потенциальном противнике, составе его сил, местоположении, особенностях действий и намерениях, а также и о местности в районе базирования, на маршрутах движения и в районах выполнения боевых задач.
По своей сути разведка есть вид оперативного обеспечения партизан. К силам и средствам разведки относятся разведывательные подразделения, обычные подразделения, выделяемые из состава партизанского отряда, и агентура. Способами ведения разведки являются наблюдение и слежение за противником, фотографирование, подслушивание, налеты, засады, ведение разведки боем, получение информации от местных жителей, допрос пленных и перебежчиков, изучение трофейных документов; могут использоваться также радиоперехват и пеленгование.
Основными способами при добывании разведывательной информации о противнике являются наблюдение, подслушивание, радиоперехват, осведомление, копирование, изъятие или же хищение документов, образцов вооружения или техники, а также проведение активной разведки, т.е. силовой захват «языков», документов, образцов вооружения и техники. Способ добывания разведывательных сведений выбирается с учетом характера и сроков поставленной задачи, возможностей разведывательного аппарата и уровня подготовки агентуры, а также зависит от вражеских мероприятий по сохранению секретности на объектах разведки.
Тактическая разведка – это действия разведывательных подразделений, выделяемых для этой цели партизанским отрядом. Небольшая партизанская группа выделяет наблюдателей и разведывательные дозоры (2-3 человека); партизанский отряда отряжает для этой цели отдельных наблюдателей, наблюдательные посты и дозоры (5-6 человек) или разведывательные группы (10-12 человек).
Оперативной разведкой называются действия разведгрупп специального назначения и агентуры. Такие группы высылаются от отряда на расстояния до 100 км и более с задачей ведения разведки дальних объектов противника и выведения их из строя путем диверсий. В состав группы обычно входят специалист по войсковой разведке, один или два оперативника по агентурной работе и два-три диверсанта.
В свою очередь, стратегическая разведка подразумевает исключительно агентурную работу (хотя использование агентуры, конечно, не исключается и на тактическом, и на оперативном уровнях). Эту работу ведут заранее подготовленные или завербованные во время разведывательных операций агенты. Отметим, что именно агентурная разведка позволяет партизанам проникать в карательные органы противника, спецслужбы, административные учреждения.
Учитывая исключительную важность агентурной разведки, руководство ею осуществляет либо сам командир партизанского формирования, либо его заместитель по разведке (или контрразведке).
Агентурная разведка в тактических целях ведется в населенных пунктах и на маршрутах движения партизанского формирования. Основными объектами разведки служат вражеские военные и экономические объекты, карательные органы и местная администрация.
В оперативном масштабе агентурную разведку в основном ведут крупные партизанские формирования. Задачи здесь такие: добывание информации о составе, вооружении и специфике действий регулярных частей и карательных сил противника на основных операционных направлениях, о перемещении различных частей противника, грузов и живой силы разными видами транспорта, о маскировочных мероприятиях врага.
На стратегическом уровне агентурная разведка должна устанавливать состав и характер действий вражеских сил на стратегически важном участке театра военных действий, местоположение важнейших военных объектов, командных пунктов, баз снабжения и оборонительных рубежей.
На некоторых особенностях агентурной разведки следует остановиться особо. В целях выполнения задач, стоящих перед партизанской разведкой, может производиться легализация некоторых наиболее подготовленных разведчиков во вражеском тылу, т.е. приобретение формального законного разрешения на нахождение и легальную деятельность от оккупационной администрации. Легализация может быть полная или частичная. Полная легализация производится в тех случаях, когда разведчик (разведгруппа) «оседает» для длительного нахождения в тылу противника и, следовательно, документы и «легенда» должны обеспечивать безопасность даже при наиболее тщательной проверке администрацией и контрразведкой противника. Частичная легализация не рассчитана на длительное пребывание разведчика (разведгруппы) в оккупированной зоне и поэтому может обеспечивать их безопасность лишь при поверхностной проверке противником. Но в любом случае легализация включает в себя тщательно продуманную «легенду», легализационные документы, легализационную гражданскую специальность и оперативное прикрытие. Прикрытие это официальная, гласная должность или вид занятий разведчика, которая используется для маскировки его принадлежности к разведке; прикрытие должно обеспечивать маскировку разведчика или разведгруппы, доступ к интересующим объектам и убедительно объяснять причины нахождения в данном районе.
«Легендой» называется описание прошлой и настоящей жизни разведчика, разработанное на основе действительно имевших место или же вымышленных фактов, которое убедительно объясняет поведение объекта, его поступков и действий и обеспечивает его безопасность.
Агентурная работа включает в себя создание агентурного аппарата и его использование в решении оперативных задач. Работа по созданию агентурного аппарата включает в себя подбор кандидатов на вербовку, их изучение и вербовку, расстановку агентов на направлениях разведывательной деятельности, подготовку агентов к выполнению заданий, проверку агентуры.
Связь с агентурой может быть личная и безличная. Личная связь – это осуществляемое с соблюдением необходимых мер конспирации личное общение командования партизанского формирования (заместителя по разведке) с агентурой для решения оперативных задач. Такое общение позволяет быстро изучать и проверять завербованных агентов, осуществлять личное воздействие на агентов, позволяет обсуждать с агентом поставленную задачу и способы ее выполнения, но в то же время этот способ требует особых мер конспирации, повышенной безопасности и достаточно сложен в организации. При этом место встречи должно отвечать ряду требований безопасности (не должно находиться вблизи места работы или проживания агента, иметь удобные пути подхода и отхода, невозможность случайного подслушивания разговора посторонними людьми, соответствовать легендам нахождения на нем офицера разведки и агента и т.д.). При организации личной встречи сотрудник разведки обязан тщательно изучить обстановку, убедиться в отсутствии каких-либо настораживающих моментов, определить, нет ли условного сигнала об опасности, с помощью обмена паролями убедиться, что встретился с нужным лицом; после встречи проверить, нет ли наружного наблюдения и т.д. Формы личной связи – очередная встреча, экстренная встреча, контрольная встреча, случайная встреча, встреча по условиям явки.
Безличная связь, осуществляемая без непосредственного контакта между разведчиками. Такой вид связи обеспечивает гораздо более высокую конспирацию, безопасность для обоих сторон, а, кроме того, позволяет осуществлять связь между самыми разными категориями сотрудников разведки, независимо от их личных особенностей, служебного и общественного положения. Безличная связь осуществляется с помощью радиосвязи, через тайники, с использованием легальных средств коммуникации (почта, телеграф, сотовая связь, интернет), с помощью установленной заранее сигнализации. При этом наиболее важной формой безличной связи по-прежнему остаются тайники, поскольку позволяют передавать не только информацию, но также применяются для закладки и хранения документов, оружия, минно-взрывных средств, радиостанций и т.д.


Другим жизненно важным видом деятельности партизан является контрразведка. Контрразведкой называется комплекс мер по борьбе с агентурой противника и его войсковой разведкой.
В целом контрразведывательные мероприятия включают установление режима в районе базирования и на маршрутах движения партизанского формирования, охрану и оборону объектов жизнедеятельности партизан, а, кроме того, маскировку, дезинформацию, борьбу с лжепартизанскими отрядами, конспирацию и собственно контрразведку. 
Режим на маршрутах движения и в районе базирования устанавливается командиром партизанского отряда и предусматривает установление порядка жизнедеятельности местного населения в партизанских зонах; выдачу специальных удостоверений и установку паролей для взаимного опознавания партизан; запрет на передвижения местного населения и самих партизан в определенных зонах; регулярные проверки документов и пропусков; ограничение работы средств связи и транспорта; введение комендантского часа; установление жесткого контроля за производством, хранением и сбережением оружия, боеприпасов и средств взрывания; охрана сельскохозяйственных участков местных жителей, помогающих партизанам; контроль за распределением и расходованием денежных средств.
Охрана и оборона партизанских объектов включает всевозможные меры по войсковому и оперативному прикрытию объектов жизнедеятельности.  При этом наиболее тщательно должны прикрываться районы базирования и маршруты движения. Охрана и оборона объектов обычно организовывается по трем рубежам: на дальних подступах к объектам (от десяти до пятнадцати километров), на ближних подступах (от трех до четырех километров) и непосредственно у жизненно важных центров. С этой целью партизанское формирование выставляет сторожевое охранение, секреты, дозоры, патрули и часовых.
Маскировка представляет собой один из эффективных способов для введения противника в заблуждение, поскольку позволяет скрыть партизанский объект от всех видов наблюдения противника, изменить внешний вид объекта, убрать демаскирующие признаки, создать помехи для технических средств и разведки противника и тем обеспечить живучесть партизанского формирования. Маскировка должна соблюдаться не только в масштабе партизанского отряда, но и каждым бойцом в отдельности.
Под дезинформацией подразумевается активное скрытное продвижение специально подготовленной информации с целью ввести противника в заблуждение и побудить его к желаемым решениям и действиям. Это может быть полное искажение сведений о каком-либо объекте, частичное искажение информации, а может быть и подготовка полностью достоверных сведений, которые, однако, будут восприняты противником как ложные.
Конспирация предполагает сохранение в тайне от спецслужб противника и от отдельных лиц любой информации о деятельности партизан. Конспирация должна строго соблюдаться на всех уровнях – от устного распоряжения и подготовки штабной документации до действий отдельных подразделений.
Собственно контрразведка включает в себя комплекс мер по борьбе со шпионажем, предотвращению измены, борьбе с экстремистскими элементами, дискредитирующими партизанское движение, проверке лиц, зачисляемых в партизанский отряд, обеспечению безопасности партизанского руководства, участию в дезинформации противника, а также выполнение специальных заданий руководства.
В. Н. Андрианов выделяет следующие специальные мероприятия по линии партизанской контрразведки: своевременное получение информации о замыслах и планах противника, направленных на подрыв партизанского движения; выявление проникших в партизанские отряды агентов вражеских спецслужб; пресечение подрывной деятельности против партизан; проведение мероприятий по зашифровке и маскировке районов базирования партизан; поддержание в партизанских формированиях режима, обеспечивающего сохранение в тайне секретных сведений; тщательная проверка новых лиц, принимаемых в партизанские отряды; выявление причин и условий, снижавших боеспособность партизан и результативность боевых операций; обеспечение личной безопасности руководства партизанских формирований; участие в мероприятиях по дезинформации противника, разложению его сил; борьба с лицами, которые своими действиями компрометируют партизанское движение; ликвидация лжепартизанских отрядов; выполнение специальных заданий Центра. Чаще всего в партизанских формированиях контрразведывательную работу выполняют подразделения разведки или отдельные их сотрудники, поскольку на вражеской территории разведывательные и контрразведывательные задачи часто взаимосвязаны.
Основными поставщиками информации являются резиденты, агенты и доверенные лица, которые замыкаются на заместителя командира по разведке или контрразведывательную секцию партизанского штаба.
*  *  *
 Важной составной частью партизанства его является морально-психологическое обеспечение. Это система мероприятий, направленных на формирование и поддержание высокого морального духа, соблюдение дисциплины и установленного правопорядка, на сплочение боевого коллектива партизанского отряда, а также осуществление информационно-психологического воздействия на противника. При этом используются все доступные средства – печать, телевидение, радио, Интернет.
Бывший руководитель политической разведки III рейха Вальтер Шелленберг в своих мемуарах писал, что «любая партизанская война, любое растущее и активное движение сопротивления могут развиваться в широких масштабах лишь при наличии идеи или идеала, объединяющих партизан или участников сопротивления. Эта идея должна быть достаточно сильной для того, чтобы постоянно возбуждать энергию и решимость борцов. Конечно, необходимым условием для организации систематической партизанской войны является боевая подготовка и высокое качество руководства, однако моральное состояние отдельно взятых бойцов является решающим фактором».
Целями морально-психологической подготовки партизан являются: утверждение в сознании бойцов таких моральных ценностей как патриотизм, чувство долга, дисциплинированность, честность и т.д.; формирование необходимых для участия в партизанской борьбе морально-волевых качеств, обеспечивающих психологическую устойчивость бойцов в любой обстановке (стойкость, самообладание, самоотверженность); развитие норм и правил взаимоотношений внутри формирования, без которых невозможно существование и боевая деятельность боевого коллектива (товарищество, взаимовыручка, уважительное отношение к командирам и подчиненным).
Морально-психологическая подготовка есть самостоятельная задача обучения и воспитания партизан. Она проводится в процессе повседневной и боевой деятельности, а также и в ходе таких спецмероприятий как защита бойцов от психологических операций противника, проведения индивидуального отбора бойцов, проверке новых партизан на выполнении отдельных боевых заданий. Основное методическое руководство и непосредственное проведение такого рода мероприятий осуществляют командиры подразделений и специально назначенные лица.
Классическим и хрестоматийным примером «идейного вожака» партизан был и продолжает служить С. В. Руднев, комиссар партизанского соединения С. А. Ковпака. Это был не только по-настоящему честный и бескомпромиссный человек – он обладал личным обаянием, умел вести за собой людей и, кроме того, будучи профессиональным военным, имел базовую теоретическую и практическую партизанскую подготовку, полученную еще до войны на спецкурсах.
П. П. Вершигора в документальной повести «Люди с чистой совестью» так описывал деятельность комиссара: «Руднев был ранен в горло в первые месяцы своей партизанской деятельности. В партизанском же отряде он и вылечился. После ранения немного картавил, и это придавало особую привлекательность его речи. А речь была основным, чем двигал вперед он свое большое дело.
Во время мирной жизни мы забыли об этом могучем оружии, его притупили некоторые ораторы, выступавшие на собраниях и митингах, по шпаргалкам произнося затасканные фразы, которые не вызывали чувства подъема, не будили мысль и были способны вызвать лишь тошнотворную скуку.
Слушая Руднева на лесной поляне, когда он говорил с бойцами, или его речь на сходках мирных жителей, я впервые узнал и увидел, что может сделать человеческое слово.
Руднев не умел говорить казенно; каждое простое, обыкновенное слово было проникнуто у него страстностью, оно было целеустремленным, действовало как пуля по врагу. Руднев неустанно работал над воспитанием своих партизан. Он выбивал из них ненужную жестокость, он вселял в них уверенность, воспитывал терпеливость, выносливость, высмеивал трусов, пьяниц и особенно жестоко боролся с мародерами. Последнее чрезвычайно важно в партизанской жизни.
…Что-то общее было между Макаренко — воспитателем беспризорных детей, из которых он ковал сознательных, грамотных, стойких бойцов социализма, и Рудневым, который где-то по ту сторону фронта, там, где фашисты сознательно стимулировали низменные человеческие страсти и инстинкты, личным примером вел партизан к доблести и геройству.
Руднев каждый вечер обходил костры, беседуя с бойцами, командирами. А мне тогда еще не совсем понятной была эта сложная механика жизни партизанского народа и его руководителей. Все было необычно и часто непонятно просто, как проста сама жизнь человеческая.
Здесь, у костров, без пафоса, без речей, иногда вскользь брошенным шутливым словом проводилась большая и настоящая подготовительная работа».
В соединении комиссар Руднев пользовался непререкаемым авторитетом и уважением. Его гибель во время Карпатского рейда стала подлинной трагедией для всех партизан соединения.

*  *  *
Наконец, обязательно нужно сказать и о тыловом обеспечении партизан. Оно включает в    себя материальное, транспортное, медицинское, бытовое и финансовое обеспечение.
Под материальным обеспечением понимается весь комплекс мер, направленных на удовлетворение потребностей партизан в материальных средствах. Материальные средства – это вооружение и боевая техника, боеприпасы и минно-взрывные средства, продовольствие и медикаменты, которые необходимы для жизни и боевой деятельности партизанского отряда. Источниками пополнения этих материальных средств служат трофеи, захваченные у врага, продукция собственного производства, помощь местного населения, сбор в местах прошедших боев, приобретение через торговую сеть противника и, наконец, поставки с Большой земли (если они есть).
Захват трофеев партизанами традиционно осуществляется с помощью налетов на вражеские склады, базы снабжения, мелкие гарнизоны, административные учреждения и другие объекты противника. Кроме того, для этой же цели могут проводиться засады и диверсии на путях сообщения.
Собственное производство материальных средств обычно имеет место в условиях развитого партизанского движения, когда партизанские силы контролируют значительную территорию и имеют свои партизанские зоны. Прежде всего, партизанское руководство стремится наладить производство ручных гранат, мин, взрывчатки, минометов, гранатометов, а в некоторых случаях – и отдельных образцов стрелкового оружия.
Помощь местного населения является наиболее распространенным и доступным способом обеспечения партизан продовольствием, одеждой, обувью, медикаментами, деньгами. В основном же партизанские формирования могут рассчитывать на помощь в виде продовольствия, особенно в начальный период своей боевой деятельности. В то же время партизаны не должны злоупотреблять помощью местных жителей и обязаны расплачиваться за продукты и другие товары или, по крайней мере, выдавать расписки.
Наконец, медицинское обеспечение партизан должно включать лечебно-профилактические, лечебно-эвакуационные, санитарные и противоэпидемические мероприятия. Сюда же относятся и меры по защите от оружия массового поражения.
Вполне естественно, что длительное нахождение в полевых условиях оказывает неблагоприятное воздействие на здоровье бойцов. Кроме того, плохое обеспечение одеждой, обувью, трудности в лечении больных и раненых, недостаток в медикаментах и квалифицированных медицинских работниках также являются обычным, рядовым явлением для партизанской жизни.
«Раненый партизан — самая трудная и неразрешимая военная проблема. Даже в местных отрядах, где есть возможность организовать в лесной глуши партизанский госпиталь иди на крайний случай оставить раненого в деревне у верных людей, — это не легкое дело. В рейдовом отряде вылечить или просто спасти жизнь раненого во много раз труднее. Единственная возможность отправить его самолетом на Большую землю бывает только к концу рейда, то есть раз в три-четыре месяца. А в самый трудный период ранения его возят за собой. Были выработаны строжайшие законы внутриотрядной морали. Раненым мы отдавали все. Командир или боец, оставивший раненого на поле боя, покрывал себя позором. В отдельных случаях виновных в таком преступлении расстреливали. Для раненых предназначались лучшие повозки, кони — самые выносливые, ездовые — самые опытные и умевшие править так, чтобы повозку не трясло. К одному тяжело- или двум легкораненым прикомандировывалась девушка-партизанка. Ее обязанность при любых условиях (из-под земли!) достать раненому подушку, одеяло; кормить маслом, сметаной, печь для него белый хлеб и лепешки; и чтобы все это было без мародерства. Походные нянюшки (многим из них было пятнадцать — семнадцать лет) умели ласковым словом разжалобить сельских старух. Были среди этих девчат и такие, что даже божественные проповеди произносили в церквах. И потрясенные их красноречием семидесятилетние старухи жертвовали из своего приданого рушники и грубое крестьянское полотно. Оно, оказывается, лучше гигроскопической ваты, лучше корпии, если его продезинфицировать. Но для этого опять же нужен автоклав», — вспоминал Петр Петрович Вершигора в документальной повести «Люди с чистой совестью». 
Относительно значения медицины в партизанской жизни можно сослаться также на авторитетное мнение Че Гевары (напомним, что в отряде Фиделя Кастро сам он выполнял роль врача). В своей книге «Партизанская война» Гевара пишет о том, что «роль врача в партизанском отряде велика. В ходе партизанской войны врач оказывает бойцам не только всестороннюю медицинскую помощь. Если необходимо, он борется за спасение их жизни. А если средства, которыми он располагает, оказываются недостаточными, он морально поддерживает пациента своим присутствием, старается по возможности облегчить его страдания. Он не покидает раненого до тех пор, пока тот не будет здоров.
Постановка работы в госпиталях определяется степенью развития партизанских отрядов. В зависимости от этого различается три основных типа организации госпиталей. …Врач, если он имеется, на равных правах со своими товарищами участвует в жизни отряда. Собственно, это еще один боец, нередко выполняющий те же задачи, что и партизан. Как и все партизаны, он ходит в атаку. Наряду с этим он выполняет трудную и порой совершенно безнадежную задачу по спасению жизни раненого бойца при отсутствии необходимых условий. На этом этапе врач занимает далеко не последнее место в партизанской армии.
Хотелось бы отметить моральное значение присутствия врача в партизанском отряде. Бойцы нередко видят в нем истинного святого отца, несущего им утешение. На человека, который страдает, простая таблетка аспирина, поданная рукой друга, понимающего и разделяющего его страдания, оказывает тем большее действие».

*  *  *
Г. М. Линьков, один из лучших партизанских командиров Великой Отечественной войны, в своих мемуарах, предназначавшихся для служебного пользования, писал: «В случае вторжения врага не только на нашу территорию, но и на территорию любого нашего естественного союзника, враг должен встретить местность, почва которой начинена взрывчаткой или иными сильно действующими средствами, снабженными соответствующими взрывными механизмами.
А если по каким-либо соображениям врагу будет оставлена часть территории с проживающей на ней населением, то из этого населения должны быть любым способом изолированы все те, которые могут составить шестую колонну врага и смогут быть им использованы, как подсобная сила.
Мы не должны останавливаться ни перед какими мерами для достижения этой задачи. Терять людей во время войны на поле сражения является значительно меньшим злом по сравнению с тем, когда к врагу попадают люди живыми. Эти люди, знающие нашу культуру, быт, привычки и обычаи, в случае перехода на сторону врага будут более опасными, чем любые иноземцы. А поскольку из опыта Великой Отечественной войны хорошо известно, что врагу удалось привлечь на свою сторону хотя часть неустойчивых наших людей, то, несомненно, в будущем любой наш враг это мероприятие будет стремиться осуществить в отношении граждан любой из стран наших союзников.
Несмотря ни на какую пропаганду подготовки третьей мировой войны, у нас еще есть время заняться подготовкой к отпору любого вторжения врага на территорию наших союзников, заняться подготовкой мощного удара по вражескому тылу, где все сильнее разгорается пламя классовой и национально-освободительной борьбы. Партизанские диверсионные действия могут облегчить разгром врага на фронте, но для этого нужно принимать меры теперь, не откладывая их до того врага.
…При современном развитии техники и механизации воюющих армий, наиболее эффективными формами борьбы в условиях тыла врага должна быть признана диверсионная работа. Открытая вооруженная борьба с оккупантами, как правило, должна проводиться в отдельных случаях, и должна являться вспомогательной формой борьбы с противником, за исключением тех случаев, когда в тыл врага прорываются или забрасываются целые войсковые соединения для решения определенных тактических или оперативных задач.
Основным оружием для действий в тылу врага должна быть взрывчатка, и многообразная диверсионная техника. Огнестрельное же оружие должно быть предназначено в подавляющем большинстве случаев только для самозащиты и только в исключительных, специальных случаях – для нападения.
В тылу врага никогда не может быть под рукой такого количества боеприпасов, которое требуется для сколько-либо длительного боя. Да и сами партизанские подразделения по своему составу являются малопригодными для ведения открытого боя.
В условиях тыла иногда древний старик, женщина или подросток более пригодны для того, чтобы пробраться в наиболее уязвимое место врага и пронести туда мину замедленного действия или зажигалку.
Особенности обстановки вражеского тыла, с тактической точки зрения характеризующиеся тем, что враг там не защищен сплошной линией обороны, как это имеет место на передовой линии фронта. В тылу противника можно видеть или знать, чем занимаются тыловые подразделения противника, какая интенсивность движения по железным дорогам или шоссейным магистралям и в зависимости от этого можно на месте решать, что предпринимать в каждый данный момент.
Поэтому правильное руководство диверсионной работой можно организовать из единого центра, заранее образованного на месте действий в тылу противника. Никакая радиосвязь с тылом противника не может дать той оперативности, которую можно развивать исходя из конкретной обстановки, складывающейся при взаимодействии с противником в его тылу».
Обратим особое внимание на предложения Линькова по подготовке к возможному ведению партизанской войны против стран НАТО: мемуары имеют характер закрытой докладной записки и достаточно хорошо отражают дух начала шестидесятых. Многие ветераны Великой Отечественной тогда были еще в строю и вероятное нападение империалистических агрессоров их не только не пугало, но в каком-то смысле привлекало необычностью предстоящей боевой задачи.
Говоря о заблаговременной планомерной подготовке к возможной партизанской борьбе, нельзя также не сказать о специальном обучении будущих партизан, бойцов и командиров. Илья Григорьевич Старинов посвятил этому важному вопросу одну из своих работ. В ней он, в частности, отмечает тот факт, что «послевоенный научно-технический прогресс и революция в военном деле не только повысили значение, но увеличили и сложность подготовки кадров, способных вести партизанскую борьбу». И далее: «В странах, вставших на путь прогрессивных социальных преобразовании, готовятся к отражению возможности вражеской агрессии, наряду с другими мероприятиями по укреплению своей обороноспособности, необходима всесторонняя подготовка к ведению партизанской борьбы, в том числе подготовка партизанских сил и нужных им средств борьбы. Это необходимо для того, чтобы в случае вражеского нападения в тылу агрессора можно было развернуть партизанскую войну на территории, оккупированной противником, чтобы при необходимости войска могли бы перейти к партизанским методам действий.
В современной войне отдельные войсковые части и подразделения, а иногда и целые соединения, могут оказаться в тылу врага, не имея возможности прорваться из вражеского окружения и выйти в расположение основных своих сил. В этом случае может быть наиболее целесообразно сообразно перейти к партизанским методом действия и ударами по тылам врага, способствовать его разгрому войсками, действующими на фронтах.
Следовательно, было бы полезно в военно-учебных заведениях, готовящих средний и старший командный состав, ввести краткий куре по тактике партизанских действий, а в военных академиях, где преподают военную стратегию, изучать и вопросы стратегии партизанской войны.
Диверсионно-террористические банды империалистов в необъявленных войнах против ряда стран, вступавших на путь прогрессивных социальных преобразований, широко применяют партизанские средства и способы, а поэтому сотрудники органов государственной безопасности и министерства внутренних дел должны их знать, чтобы успешнее бороться с бандитами, которых противник называет "партизанами". Следовательно, методы партизанской борьбы полезно изучать в вузах, где готовятся кадры органов Госбезопасности и внутренних дел».
Обобщая опыт подготовки партизанских кадров в 1930-х годах и в ходе Великой Отечественной войны, Старинов отмечает, что «в государствах, вставших на путь прогрессивных социальных преобразований, которые могут подвергнуться вражеской агрессии, безусловно, полезно заблаговременно готовить партизанские силы. Они могут быть в виде специальных партизанских формирований, предназначенных для организации и ведения партизанской борьбы в тылу агрессора, в том числе и на его собственной территории, где имеются благоприятные условия, и хорошо законспирированных мелких диверсионных и организаторских групп на территории, которая находится под угрозой вражеской оккупации.
Весь состав специальных партизанских формирований должен быть подготовлен к ведению партизанской борьбы не только на оккупированной врагом территории, но и на собственной территории противника, где к тому есть благоприятные условия.
…Очень сложны средства радиоэлектронной связи и борьбы, которые применяются в современных условиях. Настолько коварны контрпартизанские мероприятия противника, которые партизаны должны срывать, что успешное ведение партизанской борьбы и значительной степени зависит от общей и специальной подготовки личного состава групп и отрядов, от качества руководства их действиями в составе партизанских формирований должны быть такие высоко квалифицированные специалиста, как: радисты, диверсанты, разведчики, оружейники, топографы, ракетчики, медицинские работники, специалисты по химической защите, маскировке, противовоздушной обороне, документалисты, шифровальщики, снайперы, водители автомашин. Слишком много времени требуется, чтобы каждый глубоко освоил все эти специальности. В минувшей войне таких партизан-универсалов не было. Очень хорошо, если каждый партизан освоит глубоко только 2-3 специальности…
Все специалисты должны проходить общую подготовку, включающую следующие дисциплины: политическая, огневая, строевая, физическая и воздушно-десантная подготовка, тактика партизанских действий, средства диверсий, маскировка, топография и медико-санитарная подготовка.
Политическая подготовка личного состава специальных партизанских формирований имеет исключительно большое значение. Партизаны действуют в условиях возможного воздействия на них вражеской пропаганды. В результате политических занятий и политического просвещения партизаны должны быть идейно так закалены, чтобы никакая вражеская пропаганда не смогла бы на них воздействовать.
В результате огневой подготовки партизаны должны уметь владеть не только личным оружием и умело применять ручные гранаты различного назначения, но и владеть всем оружием, имеющимся на вооружении группы (отделения), а также и легким оружием вероятного противника и приборами для бесшумной стрельбы.
…Физическая подготовка партизан имеет весьма большое значение. Партизаны должны выдерживать длительные марши сознательной нагрузкой, уметь плавать, ездить на велосипеде, преодолевать различные преграды, в том числе водные, применять приемы каратэ и самбо, а где надо и уметь ходить на лыжах.
Формирования, предназначенные для действий в тылу врага, вдали от своих основных баз, должны быть подготовлены к их переброске в район действий по воздуху.
Тактика партизанских действий. Все партизаны должны уметь действовать в составе группы (отряда) при преодолении линии фронта, в разведке, охранении на месте и на марше, в засадах и налетах, в наступательных и оборонительных боях, при прорыве блокады, при нанесении урона врагу, не вступая с ним в боевое столкновение, при выходе из-под удара противника.
При подготовке партизан тактике партизанских действий следует практиковать двухсторонние 2-3 суточные занятия со средствами связи, с индивидуальным приготовлением пищи и использованием даров природы.
Партизаны должны знать основы минно-подрывного дела, применительно к действиям в тылу врага, зажигательные средства замедленного действия, а также уметь применять подручные средства для совершения диверсий без применения взрывчатых веществ.
В результате подготовки по маскировке партизаны должны научиться не только оставаться незаметными для противника, но и вводить его в заблуждение созданием ложных объектов.
Топография. Каждый партизан должен уметь читать карты различного масштаба и пользоваться ими, уметь ориентировать их, уметь определять азимут и двигаться по нему.
В процессе общей подготовки партизан должны готовиться с учетом их возможного назначения командирами групп (отделений).
В условиях партизанской борьбы важно, чтобы весь личный состав формирований обладал нужными знаниями по соблюдению санитарии и гигиены и соблюдал их, мог пользоваться средствами профилактики, оказывать себе и другим первую медицинскую помощь.
После завершения общей подготовки личный состав формирований, предназначенных для партизанских действии вдали от своих баз, должен иметь навыки в длительных переходах с предельной нагрузкой, в применении имеющихся средств борьбы в маскировке, ведении разведки, охранения, преодолении различных препятствий и преград, оказания первой медицинской помощи.
Подготовленные специалисты поступают на укомплектование формирований, где продолжают учебу в их составе, главным образом, в виде практических занятий на различной местности.
...Надо, чтобы все партизаны, готовящиеся на территории контролируемой противником, знали способы конспирации и умели бы ее соблюдать, оставаясь вне досягаемости контрразведки противника, знали контрпартизанские мероприятия и могли бы их преодолевать, умели хранить и применять имеющиеся средства борьбы, могли бы незаметно для окружающих выходить на связь, знать основы тактики партизанских действий и умели бы вести разведку, имели бы навыки оставаться спокойными под взглядами полицейских и агентов противников.
В ходе дальнейшей подготовки желательно, чтобы партизаны совершенствовали свои знания, овладевали бы нужными для партизанской борьбы специальностями, изучали бы районы предстоящих действий.
Командный состав должен быть подготовлен к тому, чтобы в условиях строгой конспирации он мог бы вести подготовку руководимых им подразделений и быть способным организовать их действия в сочетании с другими формами борьбы.
Очень полезно, чтобы командный состав знал район действий своих формирований, в том числе выходы и входы (выезды и выезды) в городах, места, где могут укрыться люди и спрятано различное имущество, объекты, на которые предстоит воздействовать.
…Подготовка по конспирации не может ограничиться лекциями, семинарами и практическими занятиями. Нужно добиться выработки такого мышления и поведения, которые обеспечивали действенность конспирации, особенно это важно для руководителей и организаторов подполья.
Как и все другие вооруженные силы, партизаны должна систематически совершенствовать свое мастерство. Это достигается путем самостоятельной подготовки, переподготовки на различных курсах, а также заблаговременно созданных и сформированных путем систематических занятий и тренировок)».
Наконец, в заключение Старинов пишет: «Сложный характер современной войны предъявляет высокие требования к морально-политической и военно-технической подготовке, к дисциплине и физической закалке партизан.
Наряду с общей боевой подготовкой всех партизан, необходимо готовить достаточное количество высококвалифицированных специалистов: радистов, ракетчиков, диверсантов, разведчиков и т.д.
Большое внимание следует уделить подготовке командного (руководящего) состава партизанских сил, так как ему приходится принимать решения в сложных условиях борьбы на контролируемой противником территории.
Старший и высший командный (руководящий) состав должен овладеть искусством планирования и осуществления крупных операций партизанских сил на большой территории» (Старинов И. Г. «Подготовка партизанских кадров»).
Примером грамотной и хорошо продуманной заблаговременной подготовки к ведению партизанской борьбы И.Г. Старинов считал комплекс специальных мероприятий, которые проводились в Советском Союзе со второй половины 1920-х до начала 1930-х годов. Как известно, после окончания Гражданской войны страна находилась в окружении враждебных государств. Людские и материальные ресурсы были крайне истощены, экономика только начинала восстанавливаться, РККА по вооружению, техническому оснащению и кадровому составу значительно уступала армиям потенциальных противников. В подобных неблагоприятных условиях советские военные теоретик допускали, что в случае нападения часть территории страны может оказаться захваченной противником. В мае 1925 года М. В. Фрунзе, ставший председателем Реввоенсовета СССР, выступил на заседании Комиссии обороны при ЦК РКП(б) с докладом «О разработке вопросов партизанской войны», предложив немедленно приступить к проработке вопросов партизанских действий. При этом, по его мнению, следовало «принять во внимание опыт Гражданской войны и те условия, в которых будут развертываться первые боевые столкновения».   К началу июля 1925 года был подготовлен пакет документов под названием «О подготовке партизанских и подрывных действий в тылу противника на случай войны», которые и были представлены для доклада в Комиссии обороны. Документы были подписаны начальником Разведуправления Штаба РККА Я. К. Берзиным и согласованы с ОГПУ.
В целом план применения партизан состоял из двух частей. В первой части предлагались меры по организации партизанских и подпольных диверсионных действий в приграничных районах страны вероятного противника. Предполагалось, что еще накануне начала войны будут установлены связи с имеющимися там революционными партиями и отдельными элементами, из их числа будет завербована агентура. В наиболее важных пунктах должны были быть организованы тщательно законспирированные партизанские отряды и подпольные диверсионные группы, которые с началом войны должны были начать активные действия по уничтожению баз и складов противника, производить нападения на сборные пункты и тем самым срывать мобилизационные планы, проводить диверсии на вражеских коммуникациях, затрудняя создание вражеских ударных группировок и маневр ими. Учитывая твердую убежденность в классовой природе будущей войны, авторы плана считали, что подобные действия будут поддерживаться широкими слоями трудящихся напавшей на СССР страны. Всю работу по развертыванию партизанского движения и городского подполья в пограничных районах вражеской страны должно было вести Разведуправление Штаба РККА; работа включала планирование партизанских действий, оказание повстанцам материальной и финансовой поддержки, заблаговременную подготовка кадров для них. Для лучшего управления партизанским формированиями и подпольем на вражеской территории предполагалось создать «отдельные объединяющие центры», через которые повстанцам будут ставиться боевые задачи советским командованием.
Вторая часть плана предусматривала действия в случае вынужденного отступления советских войск и временной оккупации части Советского Союза. Ответственность за выполнение этой части плана была возложена на ОГПУ. Предполагалось использовать партизанские формирования в полосе, с запада ограниченной государственной границей, а с востока – линией Повенец-Петрозаводск-Новгород-Великие Луки-Орша-Гомель-Киев-Кременчуг-Херсон.
Предполагалось, что тыловые подразделения противника будут базировать вдоль крупных железных и шоссейных дорог, поэтому были определены 16 наиболее важных направлений и 6 районов, которые должны были быть взяты под контроль партизанами. Для этого планировалось сформировать 21 боевой отряд (6 в Ленинградском военном округе, 6 в Украинском военном округе, 9 в Западном военном округе). В ходе боевых действий эти отряды должны были пополниться за счет местных патриотов, а затем на их базе могли быть сформированы партизанские соединения или даже армии.
Основной же замысел использования партизанских формирований состоял в следующем: в том случае, если войскам противника удастся продвинуться на советскую территорию на глубину до 200 км, они наткнутся на систему советских укрепрайонов и вынуждены будут увязнуть в боях; партизаны на временно оккупированной территории начнут операции по пресечению передвижения вражеских частей по железным дорогам и иным коммуникациям. Когда войска противника израсходуют имеющиеся у них запасы продовольствия, ГСМ и боеприпасов, они вынуждены будут отступить. В этом случае партизанские формирования, оставаясь в тылу противника, будут отходить вместе с ним вглубь вражеской территории, продолжая массовые диверсии.
Трудно сказать, насколько эффективно сработал бы этот план в том случае, если бы вся предусмотренная им система оказалась к 22 июня 1941 года в рабочем состоянии. Но, как известно, во второй половине 1930-х годов вся «работа по линии Д (диверсии)» была полностью свернута.
В 1957 году группа бывших партизанских командиров (П. П. Вершигора, С. А. Ковпак, М. И. Наумов, А. Н. Сабуров, А. Н. Асмолов, Т. А. Строкач, И. Г. Старинов и А. Ф. Федоров) составила объемную докладную записку под названием «О значении партизанской борьбы в условиях современной войны, о мероприятиях по использованию наших возможностей по организации партизанской борьбы в тылу врага и о некоторых мерах защиты нашего тыла от вражеской диверсии». Эта записка была направлена в адрес Н. С. Хрущева и Г. К. Жукова.
В этом документе говорилось о том, что послевоенный научно-технический прогресс значительно увеличивает роль партизан и резко повышает возможности партизанской борьбы, а появление средств массового поражения даже ещё более увели¬чивает значение партизанской борьбы в тылу врага. Партизаны с наи¬меньшей затратой сил и средств способны выявлять и с помощью спецтехники уничтожать запасы средств массового поражения и их носители, выводить из строя важные объекты, расположенные глу¬боко под землей. Противник же будет не в состоянии эффективно ис¬пользовать средства массового поражения против хорошо подготов¬ленных партизан, действующих в его собственном тылу.
Далее авторы письма отмечают: «Современное состояние науки и техники позволяет создать та¬кие средства, которые дали бы возможность небольшой диверсион¬ной группе вывести из строя такие сильно охраняемые объекты, ко¬торые в минувшей войне не рисковали атаковать крупные партизан¬ские соединения: крупные ж.д. узлы, большие мосты и тоннели стратегического значения, важнейшие предприятия и т.п.... Особенно эффективными могут быть действия партизан по вы¬воду из строя дорог, каналов, трубопроводов, линий электропереда¬чи высокого напряжения, которые ввиду их большого протяжения противник не в состоянии надёжно охранять.
В настоящее время одним из наиболее надёжных средств защиты от вражеских управляемых и баллистических реактивных снарядов-носителей средств массового поражения является их уничтожение в тылу врага. С наименьшими затратами сил и средств это может быть выполнено с помощью местных партизан или специальных войск, обу-ченных тактике партизанских действий...
В Великой Отечественной войне нам пришлось создавать специ-альные школы для подготовки партизанских кадров и направлять их в тыл врага.
В будущей войне помощь народам других стран хорошо подго-товленными кадрами и спецтехникой приобретает ещё большее зна-чение в развёртывании партизанской борьбы, так как послевоенный военно-технический прогресс не только резко увеличил значение и возможности партизан, но и одновременно повысил зависимость эффективности действий партизан от их подготовленности и снаб-жения их специальной техникой.
Современное развитие авиации даёт возможность забрасывать партизанские и специальные диверсионно-разведывательные груп¬пы в любой район земного шара, где имеются благоприятные при¬родные условия для их действий, и регулярно снабжать их всем не¬обходимым».
В конце письма партизанские командиры делают крайне важный вывод: «…У нас имеется огромный, многогранный опыт партизанской борьбы, в том числе и за рубежом, имеются опытные кадры, способные при должной их подготовке успешно вести партизанские действии и самых сложных условиях на оккупированной врагом территории других стран и на собственной его территории.
Следовательно, у нас имеются все возможности для организации и ведения партизанской борьбы на обширной территории вражеского тыла, там, где расположены его военные базы, важнейшие военные объекты. Но эти большие возможности мы можем успешно использовать только при должной всесторонней подготовке к партизанской борьбе.
Однако, несмотря на то, что уроки минувшей войны говорят о необходимости тщательной, всесторонней и заблаговременной под-готовки к развертыванию партизанской борьбы, а также несмотря на то, что партизанское движение показало себя в войне как мощный оперативно-стратегический фактор, у нас в настоящее время почти ничего не делается для практической подготовки к широкому раз-вёртыванию партизанской борьбы в тылу противника в случае развязывания им новой мировой войны. У нас не разрабатывается тео-рия партизанской борьбы, не обобщается в должной мере ценней¬ший опыт партизанского движения во время Великой Отечествен¬ной войны. У нас нет ни наставлений, ни пособий по организации и тактике партизанской борьбы».
Какой-либо реакции высшего военного и партийного руководства так и не последовало, и это весьма показательный факт.
*  *  *
Опыт истории партизанской войны важен не только сам по себе, но прежде всего с точки зрения его преломления в современности. Этот опыт говорит о том, что современная Россия, так же как Российская империя и бывший Советский Союз, всегда будет иметь в мире достаточно много явных или скрытых врагов, старающихся подорвать национальную безопасность всеми возможными способами, в том числе и путем вооруженной борьбы. Об этом ясно свидетельствуют вполне реальные акции международного «террористического интернационала» на Северном Кавказе, постепенное продвижение НАТО в сторону российских границ, а также явное стремление США диктовать свою политическую волю большинству мировых государств, в том числе и нашему. На этом фоне руководству страны особо пристальное внимание следует обратить на теорию и практику использования партизанских способов ведения вооруженной борьбы в условиях возможных мировых, региональных и локальных войн.
Боевой опыт Великой Отечественной войны и современных «конфликтов низкой интенсивности» доказывает, что партизанское движение есть самостоятельный феномен военного искусства, имеющий присущие только ему специфические методы, способы и средства вооруженной борьбы, которые, в свою очередь, вбирают в себя как традиции прошлого, так и последние достижения различных стран и народов в области подготовки и использования партизанских сил. Во многих случаях эти партизанские силы оказываются крайне эффективными в их противостоянии гораздо более сильным вражеским регулярным войскам при условии поддержки партизан народными массами. Враждебно настроенное по отношению к оккупантам население захваченной страны служит партизанам неиссякаемым резервом народного сопротивления, эффективно подавить которое не в состоянии ни одна, даже самая мощная, регулярная армия. Наиболее результативным партизанское движение становится в том случае, когда во главе его стоит политическая партия, выражающая интересы большинства народа, способная объединить народные массы и обеспечить их морально-политическое единство.
Кроме того, военная история учит, что государство, желающее сохранить свой суверенитет и целостность, должно быть заранее готово к ведению партизанской борьбы. Для этого требуется государственная концепция использования партизанских форм вооруженной борьбы, отработанная заранее схема управления партизанскими силами, тщательно обученные в мирное время специалисты, способные стать организаторами партизанского движения, а также подготовленные базы с запасами необходимой специальной техники, оружия, средств взрывания, продуктов и т.д. Как мы знаем, отсутствие этих ключевых элементов готовности страны к отражению вражеской агрессии и привело в начале Великой Отечественной войны к тому, что партизанское движение на оккупированных территориях Советского Союза стало по-настоящему эффективным только к концу 1942 года, т.е. более чем через год после начала войны.
Полковник В. В. Квачков, один из наиболее авторитетных отечественных теоретиков и практиков в области диверсионных и партизанских действий, своей работе о будущей российской армии, датированной 2007 годом, отмечает, что «противостоять США в открытой вооруженной борьбе с применением обычных средств сейчас не может никто. Наиболее эффективна партизанская, диверсионная война и угроза применения против оккупантов тактического ядерного оружия.
…Адекватным, но ассиметричным способом достижения победы на Западном театре войны является диверсионная, партизанская война. Звучит для многих вызывающе, скандально, эпатажно, но… такое предложение совсем не ново и уже было в нашей военной истории. Именно такой ответ на военно-техническое превосходство Антанты нашел в 1924 году советский полководец, народный комиссар по военным и морским делам СССР М. В. Фрунзе. К партизанским формам и способам военных действий прибегают и в современных условиях, когда открытая вооруженная борьба с явно превосходящим противником не имеет шансов на успех, именно такая война дает часто единственный шанс для достижения победы».
Особо В. Квачков подчеркивает важность того, что «в новой российской военной доктрине должно быть место для широкомасштабных партизанских действий на своей территории в случае захвата ее противником».
Т. В. Грачева, известный политолог и православный публицист, моделируя возможные сценарии агрессивных действий западных стран против России, упоминает и партизанскую борьбу как ответные действия народных масс против врага. В условиях возможной интервенции со стороны западных стран и последующей оккупации, пишет Т. В. Грачева, народ останется один на один с агрессором, ориентированным на зачистку территории от населения, поскольку российская политическая «элита», зависящая от своих капиталов, расположенных в банках США и Европы, активного сопротивления вторжению оказывать не будет. Следовательно, единственным выходом для народа станет партизанская война, т.е. ассиметричные действия, осуществляемые силами иррегулярных партизанских формирований.  В случае предательства политической «элиты» или ее бегства из страны с началом войны приказ на вооруженное сопротивление агрессору может быть и не отдан, вооруженные силы окажутся обезглавленными, поэтому регулярные войска будут вынуждены перейти к партизанским действиям и возглавить стихийно возникшее партизанское движение. Иначе говоря, произойдет присущее гибридной войне стирание границ между традиционными и нетрадиционными способами ведения войны. Через объединение регулярных и иррегулярных сил появится то, что Э. Месснер, создатель концепции «мятежевойны», назвал «тайноополчением». Именно для противодействия «тайноополчению» противником создается «криптоармия», параллельная армии традиционной. Главная цель, стоящая перед «криптоармией» – предельно ослабить, а затем и вовсе уничтожить государство и государственную мощь изнутри, тем самым подготовив вторжение армии традиционной, обеспечить ей стремительную и легкую победу над народом – жертвой агрессии.
В. И. Боярский, один из наиболее известных сегодня авторов, серьезно и вдумчиво исследующих феномен партизанской борьбы, призывает четко осознать тот факт, что в мире уже идет вполне реальная война, однако война эта, по сути, односторонняя, поскольку реальный противник постоянно ускользает. Это так называемая «ассиметричная война», когда противник чаще всего и не вступает в контакт. Уничтожаемые спецслужбами террористы-одиночки – всего лишь рядовые исполнители, «расходный материал», а реальные заказчики терактов неизвестны или же недосягаемы. В ряде случаев современные террористы даже не выставляют никаких требований, подчеркивая тем самым свою вездесущность. Однако настоящие требования последуют, когда общество окончательно потеряет доверие к своему правительству, не способному защитить своих граждан.
Боярский пишет: «В этой связи на первый план выходят две проблемы, имеющие прямое отношение к военной безопасности страны, ее независимости и суверенитету. Первая — это контрпартизанская борьба с сепаратизмом, использующим партизанскую тактику, как правило, инициируемым и финансируемым из-за рубежа, вторая — необходимость организация партизанской войны в интересах защиты страны от возможного агрессора. Это две стороны одной и той же медали. Но не все так просто. Следует помнить, что мы имеем дело с явлением двойственного характера. Тот, кто борется с терроризмом, при удобном случае сам же его применяет.
… Следовало бы иметь в виду, что война крупномасштабная или малая с втягиванием в нее России непременно рано или поздно случится (во всяком случае, о гражданской войне в России мечтают многие ее так называемые «друзья» и партнеры). А вот тогда от каждого потребуется предельное напряжение моральных и физических сил. Война разделит людей не только по идеологическому, религиозному, классовому и национальному признаку, но и по нравственному принципу, особенно выделяя отношение к патриотическому долгу, готовности и умению в решающую для Родины минуту подняться над личным, проникнуться чувством ответственности за судьбу Отечества. История России свидетельствует, что это возможно лишь при условии, когда понятие «независимость» трансформируется в патриотизм. Об этом нужно думать уже сейчас».
Как мы видим, партизанство или, по определению П.П. Вершигоры, «военное творчество народных масс» по-прежнему остается важным средством борьбы с заведомо более сильным противником.
Еще один немаловажный момент, о котором также следует сказать. В последние годы появились книги и публикации, призывающие руководство страны обратить внимание на партизанство как составную часть национальной обороны и восстановить систему заблаговременной подготовки партизанских кадров. Есть все основания полагать, что эти призывы так и останутся не более чем благими пожеланиями, как это произошло в 1950-х годах с докладной запиской партизанских командиров Великой Отечественной войны. Дело в том, что в 1920-е и в начале 1930-х годов, в условиях тотального контроля государственной власти, спланировать и осуществить масштабный проект по подготовке «спецкадров» было вполне реально. Отсюда и сама концепция активного использования партизанских методов борьбы в системе обороны страны, отсюда и сеть партизанских школ под «крышей» НКВД, Коминтерна, Разведуправления РККА, секретные базы и закладки на случай войны.
Но вряд ли стоит в наше время всерьез говорить о воссоздании системы заблаговременной подготовки партизанских кадров, пусть даже качестве составного элемента системы территориальной обороны: большое количество хорошо обученных и подготовленных к ведению диверсионной борьбы в любых неблагоприятных условиях бойцов может стать сильнейшим козырем в руках той политической партии, которая сумеет привлечь их на свою сторону.
Кроме того, хотя профессионально подготовленные диверсионно-разведывательные группы, безусловно, способны создать в тылу противника отдельные очаги саботажа и диверсий, однако развернуть «по сигналу сверху» масштабное партизанское движение без активной поддержки местного населения им вряд ли удастся, поскольку для этого требуется свести воедино слишком много факторов. Последний тезис подтверждает и мнение Эдуарда Нордмана, который во время Великой Отечественной войны воевал в белорусском партизанском отряде больше трех лет. В своих мемуарах он пишет, что «никакие специально подготовленные диверсанты не могут быть альтернативой, так сказать, «домашним партизанам». …Даже отлично вооруженная и обученная группа или отряд профессионалов не может вести длительную и успешную борьбу без поддержки населения, местных патриотов. Профессионалы осуществляют крупные диверсии, но долго удержаться в тылу не способны.
Опыт Эстонии, где поддержка партизанскому движению была очень слабой, – яркое тому подтверждение. А ведь диверсии и боевые действия в тылу врага – это еще не все. Важнее всего – организовать массовое движение сопротивления, поддерживать моральный дух населения, что не менее важно, чем удачные диверсии. Такие задачи не под силу чистым диверсантам».
Слова ветерана лишь подтверждают мысль о том, что партизанская борьба и в будущем останется тем же, чем она и была в самых разных странах на протяжении многих сотен лет – военно-историческим парадоксом, «военным творчеством народных масс», спонтанно проявляющимся с наступлением очередной угрозы стране или народу, сложным социально-политическим явлением, плохо поддающимся объективному научному анализу, а также и искусственному культивированию, контролю и управлению со стороны государства.





               
        ИСПОЛЬЗОВАННАЯ И РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА

1. Абсалямов М., Андрианов В. «Из опыта взаимодействия воздушных десантов с партизанами в Великой Отечественной войне» // Военно-исторический журнал, №11, 1964.
2. Абсалямов М., Андрианов В. «Организация партизанских сил и формы руководства их боевой деятельностью в Отечественной войне» // Военно-исторический журнал, №9, 1966.
3. Абсалямов М., Андрианов В. «Тактика советских партизан» // Военно-исторический журнал, №1, 1968.
4. Агеев А.М. «Взаимодействие регулярных советских войск с партизанскими формированиями в наступлении Восточного фронта в 1919-1920 гг.» // Военно-исторический журнал, №1, 1987.
5. Азясский Н. «Оборонительные действия партизан в годы Великой Отечественной войны» // Военно-исторический журнал, №5, 1987.
6. Азясский Н. «Развитие тактики диверсионных действий партизанских формирований в Великой Отечественной войне» // Военно-исторический журнал, №11, 1984.
7. Азясский Р. Ф. «Создать невыносимые условия для германских интервентов» // Военно-исторический журнал, №2, 2000.
8. Андрианов В. «Базирование и материально-техническое обеспечение партизанских формирований в годы Великой Отечественной войны» // Военно-исторический журнал, 1972, N 5.
9. Андрианов В. «Взаимодействие партизан с войсками фронтов в наступлении под Ленинградом и Новгородом» // Военно-исторический журнал, №1, 1964.
10. Андрианов В. «Вооруженная борьба советских партизан в годы Великой Отечественной войны» // Военная мысль, №5, 1975.
11. Андрианов В. «Из опыта боевых действий партизан против карателей» // Военно-исторический журнал, №1, 1979.
12. Андрианов В. «Интернациональная помощь советских партизан антифашистскому движению стран Центральной и Юго-Восточной Европы» // Военно-исторический журнал, №7, 1988.
13. Андрианов В. «Некоторые вопросы управления партизанскими формированиями» // Военно-исторический журнал, №5, 1976.
14. Андрианов В. «О партизанской борьбе в некоторых странах Африки» // Военно-исторический журнал, №3, 1969.
15. Андрианов В. «Оперативное использование партизанских сил» // Военно-исторический журнал, №7, 1969.
16. Андрианов В. «Организационная структура партизанских формирований в годы войны» // Военно-исторический журнал, №1, 1984.
17. Андрианов В. «Партизанская война и военная стратегия» // Военно-исторический журнал, № 7, 1975.
18. Андрианов В. «Разведывательная деятельность партизан» // Военно-исторический журнал, №8, 1971.
19. Андрианов В. «Рейды партизан» // Военно-исторический журнал, №3, 1973.
20. Андрианов В. «Совершенствование стратегического и оперативного руководства партизанским движением» // Военно-исторический журнал, №12, 1982.
21. Андрианов В. «Советские партизаны за рубежом» // Военно-исторический журнал, №9, 1961.
22. «Антипартизанская война в 1941-1945 гг.». – Минск: Харвест, 2005.
23. Арзуманян Р.В. «Стратегия иррегулярной войны: теория и практика применения. Теоретические и стратегические проблемы концептуализации, религиозные и военно-политические отношения в операционной среде иррегулярных военных действий». – М: Центр стратегических оценок и прогнозов, 2015.
24. «Армия и внутренние войска в противопартизанской и противоповстанческой борьбе: мировой опыт и современность». – М.: ГК ВВ МВД РФ и ИВИ МО РФ, 1997.
25. Арнольд Дж.Р. «Змеиные джунгли». – М.: АСТ: АСТ МОСКВА; Владимир: ВКТ, 2010.
26. Афанасьев Н. «Из истории содружества советских и чехословацких партизан (1942-1944)» // Военно-исторический журнал, №1, 1964.
27. Баторский М.А. «Бандитизм и борьба с ним». – Смоленск: Редакционно-издательский отдел при Р.В.С. Зап.фронта, 1921.
28. Белозеров В. К. «Клаузевиц как теоретик партизанства» // Вестник академии военных наук, №1, 2015.
29. Бланки О. «Инструкция к вооруженному восстанию» // Историк-марксист, т.3, 1927.
30. Бородич А. И., Ледяев А. В. «Историко-теоретические взгляды на ведение партизанских действий в XIX-XX веках в Восточной Европе» // Вестник академии военных наук, №3, 2013.
31. Борщ А. А. «Война в тылу противника» // Обозреватель – Observer, №5, 2009.
32. Борщ А. А. «Партизанское движение – форма политической борьбы» // Обозреватель – Observer, №1, 2011.
33. Бояринов Г. «Ведение боевых действий против партизан» // Военная мысль, №11, 1959.
34. Боярский В. И. «Партизанство вчера, сегодня, завтра. Историко-документальный очерк». – М.: Граница, 2003.
35. Боярский В. И. «Партизанская борьба в системе общественной безопасности: к теоретическому осмыслению уроков Великой Отечественной войны» // Пространство и время, №2, 2014.
36. Боярский В. И. «Диалектика двойных стандартов и Международный терроризм как инструмент обеспечения «жизненно важных интересов» государств» // Пространство и время, №3, 2012.
37. Боярский В. И. «Stay-behind оставаться в тылу противника, или Партизанство. Страницы истории асимметричной войны» // Пространство и время, т.7 вып.1, 2014.
38. Боярский В. И. «…Кому мы нужны, чтобы нас захватывать?!» // Пространство и время, т.2 вып.1, 2013.
39. Брайко П. Е., Калиненко О. С. «Внимание, Ковпак!». – М.: ДОСААФ, 1975.
40. Брюханов А. «Боевые действия партизан на коммуникациях врага» // Военно-исторический журнал, №11, 1970.
41. Бут М. «Эволюция иррегулярной войны. Повстанцы и партизаны. От Аккадии до Афганистана» // 42. Буянов И. «Деятельность ЦШПД по обеспечению партизан вооружением» // Военно-исторический журнал, №5, 1975.
43. Валецкий О.В. «Теория и практика партизанской войны» // Информационные войны, №4, 2016.
44. Валецкий О.В., Неелов В.М. «Особенности партизанских и противопартизанских действий в ходе Иракской войны (2003-011). – М.: Издательство А.В. Воробьев, 2015.
45. Ваулин Н. «Изобретатель партизанского оружия» // Военно-исторический жкрнал, №1, 1974.
46. Ваупшасов С. А. «На тревожных перекрестках». – М.: Политиздат, 1988.
47. Ваупшасов С.А. «Партизанская хроника». – Мн.: Издательство «Беларусь», 1971.
48. Вершигора П. П. «Братья по оружию (О народных формах вооружённой борьбы русского и украинского народов)» // Октябрь, 1954 №3-5.
49. Вершигора П. П. «Военное творчество народных масс». – М.: Воениздат, 1961.
50. Вершигора П. П. «Люди с чистой совестью». – М.: Современник, 1986.
51. Вершигора П. П. «Люди с чистой совестью». – Ростов н.Д., 1948.
52. Вершигора П. П. «Рейд на Сан и Вислу». – Киев, Политиздат Украины, 1987.
53. Вершигора П. П., Зеболов В. А. «Партизанские рейды (из истории партизанского движения в годы Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945гг.)». – Кишинев, 1962.
54. Виноградов К., Самуленок Ю. А. «Полковник Т. Э. Лоуренс: разведчик, дипломат, военачальник». // Военно-исторический журнал, №2, 2004.
55. «Война в тылу врага. О некоторых проблемах истории советского партизанского движения в годы Великой Отечественной войны» (Выпуск 1). – М.: Политиздат, 1974.
56. Волков Н. «Партизанское движение в оценках немецко-фашистского командования» // Военно-исторический журнал, №2, 1973.
57. Воронов В.В. «ОСНАЗ – войска особого назначения». – М.: Яуза, Эксмо, 2004.
58. Воронков В., Морозов С. «Как действуют партизаны». М.-Л.: Гос. Издательство, 1927.
59. Воспоминания участников Гражданской войны в Восточной Сибири 1918-1920 годов (по материалам ГАНИИО) / сост. Е.А. Серебряков. – Иркутск: Изд. Оттиск, 2019.
60. Вуич «Малая война». – С.-Пб, 1850.
61. Вычегодский С. «Тактика уличного боя». – Б. м.: Книгоиздательство «Борьба», б.г.
62. Галюла Д. «Как вести противоповстанческую борьбу. Теория и практика». М.: Прогресс, 1965.
63. Ганс А. «Война в толпе» // «Солдат удачи» №1, 1998.
64. Гершельман Ф. «Партизанская война». – С.-Пб.: Типография Департамента Уделов, 1885.
65. Гогун А. «Сталинские коммандос. Украинские партизанские формирования 1941-1945 гг.». – М.: Центрполиграф, 2008.
66. Грачева Т.В. «Постижение войны: мятеж как состояние души, цель и способ воевания» (в кн.: Месснер Е.Э. «Всемирная мятежевойна». – Жуковский: Кучково поле, 2004)
67. Григорьев А. «Побеждают в кабинетах, погибают в боях» // Солдат удачи, №5-6, 1997.
68. «Грозное оружие: Малая война, партизанство и другие виды асимметричного воевания в свете наследия русских военных мыслителей». — М.: Военный университет, Русский путь. 2007.
69. Давыдов Д. В. «Сочинения». – М.: Госхудиздат, 1962.
70. Давыдов Д. В. «Опыт теории партизанского действия». – М., 1822.
71. Девет Хр. Воспоминания бурского генерала Хр. Девета. Борьба буров с Англиею. — СПб.: Изд. А.Ф. Маркса, 1903.
72. Демидов В. В. Политическая борьба и оппозиция в Сибири. 1922-1929 гг. – Новосибирск: Изд-во Сибирского кадрового центра, 1994.
73. Демин В. М. «Война и вооруженная борьба». – М.: Ира-пресс, 2001.
74. Дзакаре К. «ИРА против Соединенного королевства» // Вопросы национализма №2, 2013.
75. Диксон Ч., Гейльбрунн О. «Коммунистические партизанские действия». – М.: Воениздат, 1954.
76. «Документы немецко-фашистского командования о действиях советских партизан» // Военно-исторический журнал №7, 1960.
77. Доможиров Н. «Эпизоды партизанской войны». // «Военный вестник» №5-6, 1922.
78. Донченко А.И. «История партизанского движения в Бразилии (1968-1975). – Благовещенск, 2009.
79. Дробов М. А. «Малая война. Партизанство и диверсии» // Альманах «Вымпел» №1, 1998.
80. Дроговоз И.Г. «Англо-бурская война». – Мн.: Харвест, 2004.
81. Дюков А. «Кто командовал советскими партизанами. Организованный хаос». – М.: Вече, 2012.
82. Евланов В. «Действия партизан в Отечественную войну 1812 года» // Военно-исторический журнал №9, 1987.
83. Игнатов П. «Записки партизана». – М.: Московский рабочий, 1974.
84. «Информационный бюллетень ЦШПД: Опыт боевой работы партизанских отрядов». – М.: Военное издательство НКО, 1943.
85. «Исторический опыт применения внутренних войск в борьбе с бандформированиями в 1920 – 1950-е гг.». – М.: Редакция журнала «На боевом посту» войск национальной гвардии РФ, 2017.
86. Ермаков М. «Из опыта эвакуации и лечения раненых партизан Украины» // Военно-исторический журнал, №9, 1984.
87. Какурин Н. «Организация борьбы с бандитизмом по опыту Тамбовского и Витебского командований». // «Военная наука и революция» №1, 1922.
88. Каменев С. «Система борьбы с басмачеством (бандитизмом)» // «Военно-исторический журнал» №5, 1985.
89. Каратыгин П. «Партизанство: Начальный опыт тактического исследования». – Харьков, 1924.
90. Квачков В. «Спецназ России». – М.: Русская панорама, 2007.
91. Квачков В. «Фронт партизанской борьбы значительно расширился и перешел под контроль армии» // «Военно-исторический журнал» №1, 2004.
92. Китаев-Смык Л. «Психология боевой сплоченности» // «Солдат удачи», №2, 1996.
93. Клаузевиц К. «О войне». – М.: АСТ, С.-Пб.: Terra Fantastica, 2003.
94. Клембовский В. Н. «Партизанские действия». – СПб., 1894.
95. Князьков А. «Партизанские рейды» // Военно-исторический журнал, №3, 1988.
96. Князьков А.С. «Партизанское движение в Великой Отечественной войне» // Военная мысль, №5, 1985.
97. Князьков А. С. «Подготовка к партизанским действиям в СССР в 1920-1930 гг» // Военно-исторический журнал, №4, 2016.
98. Ковпак С. А. «От Путивля до Карпат» (в кн.: Быков В. В. «Обелиск», Ковпак С. А. «От Путивля до Карпат». – М.: Детская литература, 1977)
99. Козлов И. «В крымском подполье». – М.: Правда, 1948.
100. Козлов С. «Как победить во вьетнамской войне?» // «Солдат удачи» №7-8, 1998.
101. Козлов С.В. и др. «Спецназ ГРУ: Очерки истории. Историческая энциклопедия» (в 5 книгах). – М.: НП ИД «Русская панорама», 2013.
102. Корабельников А.А., Черненко А.В. «Тактика действий партизанских формирований в тылу противника» // Военная мысль, №2, 1997.
103. Кузьменко В. И. «Партизанские оружейники» -  Мн.: Наука и техника, 1990.
104. Кулик Е. «Засада» // «Солдат удачи» №11, 1999.
105. Леттов-Форбек П. «Мои воспоминания о Восточной Африке» (в кн.: «Заморские театры Первой мировой войны». – М.: АСТ, 2003).
106. Леонидов Б. «Эсеробандитизм в Тамбовской губернии и борьба с ним». // «Революция и война» 1922. Сб. 14-15.
107. Лесняк Т. «Совершенствование руководства партизанским движением». // «Военно-исторический журнал» №7, 1967.
108. Лиддел-Гарт Б. «Энциклопедия военного искусства». – М.: АСТ, 2003.
109. Лиддел-Гарт Б. «Полковник Лоуренс» (в кн.: «Лоуренс Аравийский». – М.: АСТ, С.-Пб.: Terra Fantastica, 2002).
110. Линдер И.Б., Чуркин С.А. «История спецслужб. Секретная разведка партии». – М.: РИПОЛ классик, 2008.
111. Линьков Г. М. «Война в тылу врага» (неопубликованные мемуары) // http://www.vrazvedka.ru/starinov/vosp.html
112. Лови А. «Снайперский огонь в локальных войнах». // Оружие, №4, 2010.
113. Лоуренс Аравийский «Партизанская война» // Профи №6-7, 1999.
114. Лоуренс Т. Э. «Восстание в пустыне» (в кн.: «Лоуренс Аравийский». – М.: АСТ, С.-Пб.: Terra Fantastica, 2002).
115. Лужбин А. «Партизанские действия на Восточном фронте Первой мировой войны» // Вестник молодых ученых, №1, 2004.
116. «Малая война. (Организация и тактика боевых действий малых подразделений): Хрестоматия». – Минск: Харвест, 1998.
117. «Малая война: самостоятельный вид войны, ведомой слабою стороною против сильного противника (извлечение из тактики Балка)». – М.: Изд. Военное дело, 1919.
118. Меркулов А.В. «И.Г. Старинов и подготовка кадров для «мировой революции» в 1933-1935 гг.» // Управлеческое консультирование, №12, 2017.
119. Месснер Е.Э. «Всемирная мятежевойна». – Жуковский: Кучково поле, 2004.
120. Миддельдорф Э. «Руководство по тактике». – М.: Издательство иностранной литературы, 1960.
121. Миддельдорф Э. «Тактика в Русской кампании». – М.: Воениздат, 1958.
122. «Минно-подрывное дело для партизан». – М.: ЦСШ №2, 1943.
123. Морозов С. И. «Красные партизаны: краткое руководство». – М.: Издательство Военно-научной редакции, 1920.
124. Мусиенко А. «Противотанковое оружие пехоты в Афганистане» // Оружие, №4, 2010.
125. Мухин Е. «Создание и вооружение боевых дружин в первой русской революции» // Военно-исторический журнал, №4, 1975.
126. Надиров Ю., Хабаров Б., Бояринов Г. «Борьба в тылу противника» // Военная мысль, №10, 1958.
127. Наумов Д. «Тактика белорусских партизан» // Военно-исторический журнал, №11, 1970.
128. Никитенко Е. «Афганистан от войны 80-х до прогноза новых войн». – М.: АСТ «Астрель», 2004.
129. Никитин К., Козлов С. «Контрпартизанская борьба» // «Солдат удачи» №5, 2000.
130. Нордман Э.Б. «Не стреляйте в партизан». – Мн.: Беларусь, 2007 // 131. Норин А. В. «Внутренние войска в борьбе с националистическими бандитскими формированиями в западных областях СССР после Великой Отечественной войны». – С.-Пб.: ВИ ВВ МВД России, 2006.
132. «Опыт применения сил специальных операций стран НАТО в операциях в Персидском заливе и Югославии». – М.: ГУ ВВ МВД России, ИВО МО РФ, 2006.
133. «Особенности выполнения задач поисковыми группами в ходе проведения специальной операции по поиску и ликвидации НВФ». – Хабаровск, 2016.
134. Павлов Я.С. «В.И. Ленин и партизанское движение». – Мн.: Издательство «Беларусь», 1975.
135. «Партизанская война на Украине. Дневники командиров партизанских отрядов и соединений. 1941-1944». – М.: Центрполиграф, 2010.
136. «Партизанская и повстанческая борьба: опыт и уроки ХХ столетия» (Доклады академии военных наук: №3 (38)). – Саратов, 2009.
137. «Партизаны в битве за Москву. 1941-1942: Архивные документы и материалы». – М.: Издательство Главархива, Издательство «Патриот», 2008.
138. «Партизанская борьба в национально-освободительных войнах Запада» (сб. статей под ред. Е. В. Тарле). – М.:  Госполитиздат, 1943.
139. «Партизанское движение (По опыту Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.). – Жуковский, Кучково поле, 2001.
140. «Партизанские отряды и их тактика». – М.: Воениздат, 1942.
141. «Партизанский учебник» (пер. с финского). – М., Воениздат, 1940.
142. Полонский И.В. «Кровь джунглей: партизанские войны в Азии». – М.: Издательские решения, 2016.
143. Пономаренко П. К. «Всенародная борьба в тылу немецко-фашистских захватчиков. 1941-1945». – М.: Наука, 1986.
144. Попов А. Ю. «Диверсанты Сталина. НКВД в тылу врага». – М.: Яуза, Эксмо, 2008.
145. Попов А. Ю. «НКВД и партизанское движение». – М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003.
146. Попов А. Ю., Цветков А. П. «Бог диверсий: Профессор русского спецназа Илья Старинов». – М.: Молодая гвардия, 2004.
147. Потапов А. «Тактика антитеррора». – М.: Издательство ФАИР, 2008.
148. «Практика борьбы с терроризмом за рубежом (аналитический обзор)» // Профи, №12, 1999.
149. Пятницкий В. И. «За линией советско-германского фронта» // «Новая и новейшая история» №3, 2005.
150. Пятницкий В. И. Разведшкола №005» / Старинов И. Г. «История партизанского движения». – М.: Идательство АСТ; Мн., Харвест, 2005.
151. «Разрушайте тыл врага!». – М.: Издание УШПД, 1943.
152. Российский архив. История Отечества в свидетельствах и документах XVIII-XIX веков». Выпуск VII. – М.: Студия ТРИТЭ, Рос. Архив, 1996.
153. Рудкевич Е.Ю., Черепанов А.Ю. «Партизанская война: основы социально-философского анализа». – Саратов: Изд. Саратовский источник, 2024.
154. «Руководство по ведению партизанской войны» (перевод). – М.: ГШ ВС МО СССР, 1987.
155. «Русский архив: Великая Отечественная. Партизанское движение в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Документы и материалы». Т.20(9). – М.: Терра, 1999.
156. Рязанов О. «Большие беды “малой войны”» // Братишка, № 12, 2006.
157. Рязанов О. «Малая война»: принцип классицизма» // Братишка, №9, 2005.
158. Рязанов О. «Теория и практика партизанской войны» // Братишка, №1-3, 2008.
159. «Сборник указаний по борьбе с басмачеством». – Ташкент: Изд. Реввоенсовета Туркестанского фронта, 1924.
160. «Силы специальных операций ведущих зарубежных государств». М.: ГУ ВВ МВД России, ИВО МО РФ, 2002.
161. «Советские партизаны (Из истории партизанского движения в годы Великой Отечественной войны)». – М., Госполитиздат, 1960.
162. Соколов Б. В. «Фронт за линией фронта. Партизанская война 1939-1945 гг.» – М.: Вече, 2008.
163. «Способы действий незаконных вооруженных формирований и общие принципы контрпартизанской войны». – Ханкала, 2001.
164. «Спутник партизана» – М.: Молодая гвардия, 1942.
165. Старинов И.Г. «Заместитель по диверсиям». – М.: Яуза, Эксмо, 2005.
166. Старинов И. Г. «Мины замедленного действия» // Альманах «Вымпел», №5, 1997.
167. Старинов И. Г. «Подготовка партизанских кадров». – М., 1985.
168. Степаков В. «Русские диверсанты против “кукушек”». – М.: Яуза, Эксмо, 2004.
169. Стишов М. И. «Большевистское подполье и партизанское движение в Сибири в годы гражданской войны (1918-1920 гг.)». – М.: Изд. МГУ, 1962.
170. Стукалов А. Н. «Основы организации и ведения боевых действий НВФ ЧР: Учебное пособие». – М.: ИМЦ ГУК МВД России, 2002.
171. «Структура и тактика действий НВФ Чечни в ходе КТО на Северном Кавказе. Общие принципы контрпартизанской войны». – М.: Штаб ВДВ, 2003.
172. Стрэчен Х. «Карл фон Клаузевиц “О войне”». – М.: АСТ, 2010.
173. Сунь-Цзы, У-цзы «Трактаты о военном искусстве (пер. и коммент. Н. И. Конрада)». – М.: АСТ, 2003.
174. «Тактика партизанской борьбы» // Солдат удачи, №2, 1995.
175. «Технические листки УШПД» №1-10. – М., 1943.
176. Тийон Ш. «Французские франтиреры и партизаны в борьбе против немецко-фашистских оккупантов». – М.: Издательство иностранной литературы, 1963.
177. Ткаченко С.Н. «Повстанческая армия. Тактика борьбы». – Минск: Харвест, 2000.
178. Тимофеев А. Ю. «Русский фактор. Вторая мировая война в Югославии. 1941–1945 гг.». – М.: Вече, 2010.
179. Тухачевский М. «Борьба с контрреволюционными восстаниями». // Война и революция, № 7-9, 1926.
180. Федоров А. Ф. «Подпольный обком действует». М.: Воениздат, 1948.
181. Федоров А. Ф. «Последняя зима». – М.: Воениздат, 1985.
182. «Хочешь мира, победи мятежевойну! Творческое наследие Е. Э. Месснера». – М.: Военный университет, Русский путь, 2005.
183. Худяков А. Гражданская война на Алтае. – Барнаул, 1952.
184. Цветков А. «Война в тылу врага» // Военно-исторический журнал, №10, 1975.
185. Цветков А. И., Борщ А. А. «Партизанское движение и партизанская борьба» // Вестник академии военных наук. №1, 2012.
186. Цветков А., Васкис Я. «Контрпартизанская борьба (по взглядам специалистов НАТО)» // Зарубежное военное обозрение, №7, 1977.
187. Че Гевара Э. «Эпизоды революционной войны» (сб.). – М.: АСТ, 2005.
188. Шмитт К. «Теория Партизана: Промежуточное замечание к понятию политического». – М.: Праксис, 2007.
189. Шумилов В. Г., Самович А. Л. «Основные проблемы организации партизанской борьбы в контексте подготовки территориальной обороны государства» // Вестник академии военных наук, №2, 2013.
190. Эпов Б. А., Старинов И. Г. «Мины в тылу врага». – М.: Воениздат, 1963.
191. Яцук Н. А. «Помощь авиации действиям партизанов». – М.: Гос. издательство, 1921.