Чтобы продолжать жить... Продолжение

   У человека должно быть хотя бы два гроша надежды,
   иначе жить невозможно.            /Бертольд Брехт/

   Как много красот в Стране восходящего солнца! Сюда приезжают за незабываемыми впечатлениями, которые долго ещё живут в памяти, фотографиях, сувенирах...
   Но есть в Японии место, известное всему миру, место, куда приходят, чтобы запустить в небо бумажного журавлика - символ надежды, любви и веры. Место это - памятник японской девочке Садако Сасаки и всем детям, ставшим жертвами атомной бомбардировки 6 августа 1945 года, в парке мира города Хиросима.
   
   В тот страшный день двухлетнюю Садако, казалось, Бог уберёг: она осталась жива, не получила ни единой царапины. А ведь погибли десятки тысяч людей. Но прошло девять лет и последствия ТОЙ бомбардировки дали о себе знать - у девочки обнаружили лейкимию. Услышав вырдикт врачей - ребёнок проживёт не больше года - родители были убиты.
   Садако навещали родственники, соседи, одноклассники, которые старались поддержать девочку. И однажды Садако услышала легенду, которая подарила ей надежду на выздоровление. Это была древняя японская легенда о том, что если сложить из бумаги 1000 журавликов, соединить их в гирлянду, спеть обрядовую песню-сенбазуру и загадать заветное желание, оно непременно исполниться.

   Как обрадовалась Садако! Ей ведь так хотелось жить! И девочка стала складывать журавлики. Её очень хотели как-то помочь: приносили красивую бумагу разных цветов. И хотя Садако было трудно, т.к.руки не слушались, она ослабла от болезни и быстро уставала, но у неё была мотивация, стимул - надо, надо сложить ещё одного журавлика, затем - ещё одного... Садако так старалась... Но  - не успела. 664 журавлика сложила 12-тилетняя Садако... Остальные сложили её друзья.

   25 окрября 1955 года девочки не стало... Её надежда умерла вместе с ней...
   Но родные и близкие, соседи и друзья Садако хотели, чтобы о ней узнали все. Они собрали и опубликовали письма, которые Садако написала на больничной койке. И весь мир узнал о Садако, надеявшейся, что журавлики подарят ей исцеление...

   На деньги, собранные японскими школьниками, был создан и открыт памятник: на бронзовом постаменте, похожем на журавлика, внутри которого подвешен традиционный колокол, звенящий от порывов ветра, стоит девочка с бумажным журавликом в руке. А в основании памятника, на чёрной мраморной плите слова:
      ЭТО НАШ КРИК. ЭТО НАША МОЛИТВА. РАДИ УСТАНОВЛЕНИЯ МИРА ВО ВСЁМ МИРЕ.

   Мои дорогие, позвольте напомнить вам балладу австрийского поэта Моица Гортмана, которая тронула меня ещё в школьные годы. Не было тогда у школьников ни мобильных телефонов, ни компьютеров. Но у меня была общая тетрадь в кожаном переплёте, куда я выписывала понравившиеся мне стихотворения, отрывки из книг. Упомянутая баллада - одна из них.
   Коротко изложу содержание баллады. Молодой граф - смелый, отважный, озабоченный судьбой страны и её будущим - арестован и осуждён на казнь. Но не смерть его  страшит, а попранная честь и позор. Матери разрешили последнее свидание с сыном. Видя  его состояние, она утешает сына и уверяет, что пойдёт во дворец и будет  молить государя о пощаде. А утром перед казнью  встанет на балконе в одежде, которая будет знаком: если на ней будет белое покрывало, значит она сумела вымолить помилование, если же мать будет в чёрном, значит смерть неминуема. 

   На утро, на площади толпится народ. Все взоры устремлены на эшафот, куда вот- - вот поднимется вольнодумец. Кто-то провожает его слезами, кто-то бросает к его ногам цветы. Но он ничего не замечает - взор его устремлён на балкон, где стоит мать в ... белом покрывале. Граф с радостным выражением лица поднимается на эшафот, спокойно смотрит на палача и в самой петле улыбается - его поддерживает надежда и вера.
   Но мать солгала. Зачем? Это была святая ложь: она подарила сыну надежду, неоправданную, беспочвенную, кратковременную... Но мать спасла его честь. Он умер героем, смеющимся над смертью. Вот как пишет об этом автор:
        Зачем же в белом мать была?
        О, ложь святая!
        Так солгать могла лишь мать,
        Полна боязни, чтоб сын не дрогнул перед казнью.