Ромка

Я увидел его у «Эльдорадо», блошиного рынка со столь странным названием. Маленького росточка пацан стоял в свете фонарей и пытался что-то сказать прохожим. Но всяк спешил домой, а если не спешил, то недовольно поглядывал на мальчонку. Развелось, мол, попрошаек! Так, каюсь, подумал и я, но все же остановился:
- Что случилось, друг?
- Дяденька, погодите маленько! – пацан нырнул к воротам и    выволок из-за них холщовую сумку. За сумкой последовали два тяжеленных пакета. – Вот, - выдохнул довольно, - всё! Помогите до остановки донести.
Эх-ма, да как же ты с такой ношей в путь собрался!
- Чего здесь?
- Дыни! – паренек гордо смотрел на меня. И даже в темноте вечера я видел его сияющие глаза. – А в том пакете - яблоки. На рынке заработал!
- То-то, я думаю, Новым годом пахнет… Заработал, значит?
- Заработал!
- Ну, пошли тогда... - Веревочные ручки сумки жалобно поскрипывали, вытянувшись донекуда. – Сколько же здесь килограммов?
- Двенадцать и еще одна дынька. Она, правда, маленькая, - добавил, словно бы извиняясь, мальчуган, - а в пакетах - по десять. Я один пакет сам понесу!
Притопнул кроссовкой, сшибая густую осеннюю грязь, и мы пошагали к троллейбусной остановке.
Уж больно маленьким был тот парнишка, но, верно, постарше, чем кажется. Серьезный парень.
- В какой класс ходишь?
- В пятый… У нас у Плеханово школа, видели, поди, у светофора?
- Погоди, погоди! Так ты у аэропорта Плеханово живешь? Далеко добираться.
- Не-е-ет, - отмахнулся пацан, - в центре пересяду на «девятку»  и доскакаю. Давайте отдохнем немного, руку режет!
И остановился у яркой от подмигивающих лампочек витрины магазина. Поставил свою ношу на землю и я:
- Кто же тебя заставляет работать?
- Сам заставляюсь… Мамке не дают зарплату, вот и помогаю. А папки у нас нет. В Свердловске он, у бабушки. …Мама говорит, что он  неприспобленный. …Я к нему летом ездил. Оставайся, говорит, у меня! Нет уж, а кто мамке помогать будет? Троих ведь надо кормить!
- Ого, сколько вас! И все работаете?
- Не-е, - протянул, - Генка-то с Колькой бегают. – Достал из кармана куртки носовой платок и старательно обернул им ручку пакета: -  А вчера Генка залез в кошелек и двести рублей у мамы украл. Фонарик купил, да еще чего-то… Теперь и на хлеб денег не хватает. Вот и пошел на работу. Чего ждать-то? 
Это верно! Я поднял свою ношу:
- Ну, пошли… Пакеты-то выдержат?
- Выдержат, - успокоил хозяин, - и побольше в них нашивал. Мама говорит: «Надорвешься, Ромка, не носи помногу!» Ха! Лучше уж мешки таскать, чем гантельками заниматься. Хоть дома прибыток будет. …А вы кем работаете?
- Я, брат, книжки пишу. Вернее, пытаюсь. Целыми днями из-за стола не вылажу, а толку…
- Писателем работаете? – Ромка даже приостановился. Глаза его восторженно вспыхнули. – Прямо так книжки и пишите?
- Я же говорю: пытаюсь. Вот Толстой - тот и вправду писателем был! Чехов, да много их было. А мы… Если бы мы были настоящими писателями - разве бы ты сейчас с такой ношей таскался? Наверно бы, уроки учил, к школе готовился. Да и Генка бы деньги не воровал. Правильно? Пошли-ка скорее!
На остановке подмаргивали фонарями несколько троллейбусов. Здесь они подолгу стоят, конечная.
- А вы к нам в школу придете? Я в пятом «Б» учусь. Приходите! – Норовя заглянуть мне в лицо, Ромка забежал вперед. – Знаете, как я книжки люблю читать?! А еще покупать их люблю. Купишь новенькую и несешь, краской пахнет. Только я редко покупаю, - оборвал себя, - мамка денег не дает. Ходи, говорит, в библиотеку! …Так вы к нам придете?
Вот ты какой настырный, Роман Романыч! 
- А кем будешь, когда вырастешь?
- Следователем, конечно! Знаете, как сейчас следователей  не хватает? Одни драчуны кругом. Давай, говорят, деньги! Я их ловить буду, вот…
Запрыгнув в троллейбус, Ромка по-хозяйски прошел к одиночному сиденью у  кабины водителя и сунул пакет между трубчатых ножек. Пристроил свою ношу и я:
 - Ну, брат, давай руку на прощанье! Мне ведь недалеко, пешком пройдусь. - пожал липкую от дынного сока ладошку. – Ничего, - подбодрил, -   рабочей руки стыдиться не надо! …Кто же тебе потом поможет?
- Помогут, поди, - замялся Ромка, - не все ведь плохие, правда?
Конечно, правда! Иначе бы и жизнь остановилась.
И в тот же вечер решил, что обязательно приеду в Ромкину школу и расскажу ребятишкам все, что думаю о нашем нескладном времени, о тех искорках, что нет-нет, да и вспыхивают во тьме и зажигают снопы света.
                *   *   *   
Но слаб человек, закрутила суета будничных дел и лишь весной я вырвал у себя время и поехал Ромкиным маршрутом.   
Деревянно постукивая штангами, троллейбус вымахнул на улицу Интернациональную и помчался неожиданно широкой для тех мест улицей. Летели из-под колес мутные брызги и захлестывали слабенький ледок у обочины.  Воздух был напитан сыростью и зыбко струился над остатками сугробов. Нет, весна без луж, наверное, не весна!
Вот и светофор, слева от которого желтеет школа. Напротив остановки похожий на мухомор крохотный гастроном. У распахнутой двери ежится мальчонка лет десяти, может чуть старше. Вязаная спортивная шапка лезет на глаза и он то и дело подбивает её кулаком. Увидев ступившую на крылечко тетку,  сорвал с головы шапку и сунул её тетке под нос. Погоди… Так это же Ромка!
- Ромка!
Вздрогнув от неожиданности, пацан зло посмотрел на меня. «Чего тебе надо?» – говорил его взгляд. Затем крутнулся на заднике ботинка и стремглав кинулся за угол магазина.
Вот же черт! Даже тетка, ошарашенная напором мальчонки, теперь осуждающе глядела на меня. Дал бы, мол, лучше на хлеб, говорил её взгляд, помог ребёнку! …Но как могла произойти столь разительная перемена в мальчишке?! Вчера пытался заработать рубль и, главное, мог это сделать, а сегодня… Подавленный увиденным, я поднялся на истертое  крыльцо школы. Тот же гул, как и в любой другой  школе много лет тому  назад, все как прежде, лишь стол у входа в раздевалку, за которым сидел парень в камуфляже, свидетельствовал, что я попал в иное время. 
- Как бы мне пятый «Б» найти? Тут такая история…
Моё действие вахтера нисколько не удивило. Поразглядывав придавленный стеклом лист ватмана на столе, он ткнул пальцем в одну из синих клеток:
- Двадцатый кабинет!   
Но у нужных дверей привычного детского гомона не было. Тихо было и в классе. У окна за дальним столом сидела пожилая женщина. Перед ней - стопка тетрадей.
- Здравствуйте, здравствуйте… – ответила. – Чего-то я вас не припомню! – и, виновато щурясь, потянулась за очками.
- Да вы меня и знать не должны. Разве что по другому поводу. Осенью, еще до морозов, я встретил Ромку, вашего ученика. Он тогда с рынка добирался.
- Так вы тот самый писатель?! Ромка нам о вас все уши   прожужжал. Как хорошо, что вы пришли! – Скуластое лицо ее порозовело.
Да разве мною надо восхищаться?! Сейчас, когда потоки лжи льются на обывателя, когда захлестывают его: сколько сил надо иметь учителю, чтобы не отчаяться и с таким жаром говорить об учениках! Ведь действительность сильнее многих, сильней даже      людей умудренных жизнью. А здесь пацан, ребенок! Вот и сломался…
Она слушала меня, не перебивая, и недоумение читалось на её лице. Вдруг тень догадки мелькнула в глазах:
- Погодите! - воскликнула учительница. – Так это же был не Рома. Брат его, Генка. Они ведь близняшки! Их даже в разные классы записали, чтобы не путаться. Я заметила его у магазина как-то, но и подумать не могла… Теперь, видать, на «дорогу» деньги собирает.
- Какую дорогу?
- Как - какую?! Отец ведь мальчишек забирает Генку в Свердловск, к бабушке. А Рома нет, он не такой… Я сегодня ребятишек-то пораньше отпустила.  – улыбнулась. – Весна ведь, пусть погуляют. Господи, если бы вы завтра пришли! Я знаете, что придумала? Все пятые классы собрать и провести урок литературы. Здорово будет?!
Конечно, здорово… Опять деревянно стучали штанги над крышей троллейбуса, шлепали брызги весенней воды из-под   лоснящихся на солнце колес. …Только что же нужно для этого «здорово»? Совсем немного: видеть чуть дальше собственного носа да сознавать, что никто не сделает твое дело. Твоё! Потому и торопись…