Ностальгия для тех, кто ещё помнит

Это ностальгическое эссе о том, как мы теряем умение читать бумажные книги, писать от руки и настоящую дружбу, погружаясь в мир смартфонов и виртуальных связей. История о мужестве, памяти и простых радостях прошлого.


Вспомнилось внезапно как в московском метро меня поразила одна девчушка. Ну как девчушка… лет 25–30. Она стояла, прижавшись спиной к поручню в вагоне, и читала. Книгу. Настоящую. Бумажную. В твёрдом переплёте. Вспомнил об этом — и вот написал.
 
Мы разучились читать книги. Листать страницы. Загибать уголки вместо закладок. Или бережно вкладывать между страниц что-то — билет, сухой лист, вырванную из тетрадки бумажку — на память о месте, где остановились. Забыли — или почти забыли — дурманящий запах типографской краски, который тянет из только что купленной, нетронутой книги.
Руки забыли, как осторожно мы проводили пальцем по слипшимся от краски страницам, будто разлепляли лепестки цветка.
 
Мы уже почти разучились писать рукой на бумаге. А если так пойдёт дальше — исчезнут такие легенды, как Montblanc и Parker, казавшиеся нам вечными.
 
И вот ведь что по-настоящему грустно. Несчастье вселенского масштаба — это то, что актёры стали самой высокооплачиваемой категорией в мире. Актёры и спортсмены. А ведь надо бы эти места отдать учителям и врачам. Ну, как минимум.
Вот и имеем то, что, к сожалению, имеем: неучи и недоучки рулят государствами, занимают высшие посты, формируют общественное сознание и всё вот это верхоглядство с шапкозакидательством. Это я не только про Россию — это общемировая беда. Такая вот картина дня.
 
А ещё беда в том, что мы начали путать настоящее с картинкой. Потому что подменили реальность — картинкой. Суть — формой. Смысл — слоганом.
Когда мужчина кокетничает — в жизни или даже в профессии — это, увы, не выглядит ни мило, ни забавно. Скорее по-дурацки. Мужчина — это от слова мужество. И его не могут украшать перстни или кольца, пудра или блёстки. Ни один предмет, придуманный для дамского туалета, не делает мужчину достойнее.
 
Как может для меня — взрослого мужика, с мозгами, с памятью — стать эстетическим эталоном (или, что уж совсем с ума сойти, пророком!) напомаженное чудище с подведёнными глазами, скачущими по сцене или по кресту, с перьями в самых неожиданных местах?.. Срамота срамот, вот что такое кокетничающий мужчина. Но таких теперь на обложки ставят. Их цитируют. Им завидуют.
А мы тем временем уткнулись в смартфоны и планшеты. В мониторы компьютеров и лаптопов. Пальцы наши с какой-то нечеловеческой скоростью шуршат по клавиатурам — будь она виртуальной или пластиковой.
А дети уже и не знают, что такое «Прописи» и «Чистописание» … А перьевые ручки?..
Деревянные, пластмассовые, эбонитовые. И перья к ним — «Пушкин», «Белочка», «Селёдка», «11» ...
Мы хвастались друг перед другом своими пёрышками. До сих пор помню: «Пушкин» — самый ценный. Его можно было выменять на три «белочки» или пять «одиннадцатых». Мы научились ходить по улицам, уткнувшись в экраны, и не сталкиваться при этом друг с другом.

Как-то автоматически, каким-то седьмым или двадцать седьмым чувством, станавливаемся у перехода при красном сигнале. Мы становимся роботами?
Я не хочу жить в таком мире.
Но живу.
 
И, как все, кладу смартфон рядом с кроватью, чтобы утром, не открыв толком глаз, глянуть — что там нового в Микрокниге, в WhatsApp, в Viber...
Я не хочу жить в таком мире. Я хочу обратно — в наш старый, добрый мир. Мир, где мы дружили взахлёб. Когда домой влетали на секунду — схватить то, что дали мамы, наскоро закинуть в рот, сделать (или не сделать) уроки — и мчались друг к другу. Где была Большая Дружба. Дружба без пафоса, без этих ваших "друзей в сети", лайков и эмодзи. Мы просто дружили. До крови на коленках, до порванных портфелей, до "мать заругает — не страшно, всё равно пойду". Где не надо было договариваться — просто знал: выйдешь во двор — и они там. А если не там, то появятся. Потому что не было ничего важнее, чем быть вместе. Вот просто — быть.
 
Сейчас всё стало как-то иначе. Слово "встретимся" требует согласования календарей. "Позвоню" — значит "напишу, когда будет настроение". А "как дела?" превратилось в пустую формальность — вопрос без вопроса и ответ без желания отвечать.
Иногда я думаю — а был ли вообще тот мир?.. Или мне он просто снится по ночам, когда организм сам включает режим "ретро" и перематывает меня назад, в наш двор, где пахнет горячим асфальтом, акацией и костром из картошки, закопанной в угли.
 
Вспоминаю: мы могли просто сидеть. Молча. На лавке, на крыше гаража, у реки. Без контента. Без навигации. Без гида по счастью. И нам было не скучно. Нам было хорошо.
А теперь всё как-то разболталось. Всё есть — и ничего нет. Связь есть, а общения — ноль.
Кнопки есть, а прикосновений нет. Тысячи фотографий — и ни одного настоящего момента.
Я не старик, нет. Просто я жил там. Я знаю, как оно может быть.
И, может быть, именно поэтому мне так горько смотреть, как исчезает то, что делало нас людьми. Не пользователями. Не потребителями. А людьми.
Знаешь, я ведь не хочу вернуть прошлое. Оно ушло — и ладно. Я просто хочу, чтобы мы помнили. Что жизнь — это не только зарядка телефона, трафик и подписка на стриминг. А ещё — смех до икоты. Запах пыльной библиотеки. Бумажные письма. И — самое важное — люди рядом. Настоящие.
А всё остальное — приложится.
Если мы это не потеряем.
Если сами себя не предадим.