Три счастливых дня 19, 20

Не спал в ту лунную тёплую ночь ещё и Андрей. День выдался трудным, потому как занимался Андрей ремонтом мотоцикла "Ява". Да и в лес он несколько раз вместе с отцом ходил. Берёзку и осину, что были повалены бурей, распилили и привезли домой на тачке. Оставалось только порубить и сложить дрова. Этим Андрей хотел заняться в ближайшие дни, а пока собирался на танцы. Надел новую мастерку и джинсы, что купил себе "по блату" у одного спекулянта. Думал, что в этот вечер они с Дашкой наконец-то останутся вдвоём. Вот и хотелось парню выглядеть под стать ей. Андрей и сам не понимал, что его тянуло к Даше. Было обидно, что она обращает внимание на всех, кроме него одного. Говорит, что они только друзья...

Андрей видел, как Даша "висела" на заборе и о чём-то разговаривала с Толиком. Правда, беседа продолжалась недолго, потому что, увидев Любу, Даша сразу же пошла своей дорогой. Друга Андрей не ревновал, считая, что тому, кроме Любы, никто не нужен. По крайней мере, Толик говорил, что больше всего на свете мечтает помириться с Любашей. Признавался, что она идеальная жена, с которой можно чувствовать себя мужиком. Люба промолчит даже там, где другая бы на её месте устроила скандал...

По дороге в клуб Андрей зашёл за Дашей, но её мама, которая уже успела "отметить" наступление выходного дня, грубо ответила:

- Не знаю, куда твоя Дашка сбежала. Наверное, уже на танцульках. Где же ей ещё быть? Вместо того чтобы матери по дому помогать, она неизвестно где шатается.

- Спасибо, - только и смог ответить Андрей, подумав, что нелегко приходится Дарье в родном доме. Собирался сегодня же предложить ей начать другую жизнь вместе с ним. Он бы доказал ей, что семья может быть совсем другой, не такой, как у неё.

С такими мыслями и пришёл Андрей в клуб, где было много народа. Искал Дарью сначала глазами, а затем прошёлся вокруг клуба в надежде, что Дашка стоит и болтает с приятельницами из других деревень. Намотав три круга вокруг клуба, Андрей присел в беседке, где ребята, которым не слишком хотелось танцевать, разговаривали о жизни. Он слушал разговоры, а сам поглядывал на дорогу, откуда должна была появиться Даша, но она всё не шла. Андрея пригласила на танец Аня, девушка из соседней деревни. Конечно, он не отказал, пошёл танцевать, а потом вышел на улицу. На душе стало тревожно. Раз Даша не пришла на танцы, значит, на то были свои причины.

Вернувшись в родное Замосточье, Андрей первым делом подошёл к дому, где жила Даша с матерью. Ещё с улицы услышал голоса и понял, что в доме застолье. Значит, самой Дарьи там не было. Она не любила, когда у матери по выходным "гости", уходила в клуб. Возвращалась за полночь, когда мать уже была одна...

Андрей и ума не мог приложить, где сейчас его подруга. Он не спеша брёл по ночной деревне, когда его тихо позвала баба Нюра.

- Андрейка, это ты шастаешь, спать спокойно не даёшь? - недовольно спросила она. - Что это вам всем не спится сегодня? Зятёк Пашкин ночью надумал из колодца воду носить. Дашка потом к нему вышла, видать, ей тоже не спится. Теперь ты ходишь по улице. Эх вы, ребятушки! Не понимаете, что нам, старым, под лай собак и уснуть невозможно. Старость, хлопец, уважать нужно. САм не заметишь, как таким же, как и я, станешь!

Бабушка Нюра говорила с укором, давая понять, что молодёжь нынче совсем не та, что была раньше. Начала рассказывать бабуля, как в своё время, когда она была молодой, они с подружками боялись родителей как огня. Но Андрея больше интересовало, куда отправилась Даша. Он прервал бабу Нюру на полуслове:

- Скажите, а куда Даша пошла. Может, Вы видели?

- А как же, конечно, я всё видела. Ноги у меня уже не те, что были раньше, ходить иногда совсем отказываются, а глаза, слава Богу, пока ещё видят, хоть и не так, как раньше. Пошла она в конец деревни.

- Вместе с Толиком? - встревоженно спросил Андрей. Догадка мелькнула в голове, но он сразу же отогнал от себя нехорошие мысли. Не могла Дарья пойти с Анатолием. Тот, наверное, сейчас сладко спит в объятиях Любаши.

- Нет, не с ним, он первый домой отправился, а она ещё постояла, потом к себе домой зашла. И я собиралась пойти спать, но потом звуки какие-то услышала. Гляжу, а это Дашка вышла на улицу. Я, конечно, поглядела, куда она направилась.

- И куда? - теряя терпение, спросил Андрей. Он понял, что баба Нюра тянет время. Хочет подольше с ним постоять и поговорить, потому что ей самой не спится.

- В сторону речки, - показала рукой баба Нюра и многозначительно посмотрела на Андрея. Он увидел, как хитро сверкнули маленькие глаза бабушки. Она не сказала, что Даша отправилась туда же, куда и Толик, но Андрей догадался, что именно это она и хотела ему донести. Он поблагодарил добрую бабушку и пошёл по улице.

- Спокойной ночи! - уже на ходу произнёс он, а баба Нюра попросила:

- Утром расскажешь мне, где ты нашёл свою Дашку. Хотя, может, я тебя и дождусь. Мне ведь всё равно не спится...

Андрей прямиком отправился к речке в надежде, что Даша решила искупаться. Издалека увидел силуэт, но, сделав несколько шагов вперёд, понял, что это вовсе не Дарья, а Дима.

- Скажи, Дашка не появлялась? - спросил Андрей, когда подошёл ближе.

- Никого здесь не было, - ответил Дима.

- Я с тобой посижу? - то ли спросил, то ли просто сказал Андрей и устроился рядом с Димой. Они не разговаривали. Просто сидели и молчали, думая о своём. Смотрели на зеркальную гладь воды, едва заметно сверкающую в лунном свете.

Сколько прошло времени, никто из них не знал, только оба парня начали клевать носом. Прервал молчание Дима.

- Пожалуй, я пойду, - сказал он. Рядом с Андреем ему было неуютно. Не покидало странное чувство. Хоть и нашли виновника пожара, казалось Диме, что и Андрей руку к этому приложил, раз смог "напоить" Василия.

- И я с тобой, - ответил Андрей. - Завтра работы много.

Они спокойным шагом направились в деревню. На их пути первым по счёту был дом, где жили Люба и её бабушка.

*****

Когда Люба забежала в коридор, первым делом она закрыла дверь на крючок. В комнату сразу не пошла, а прижалась к стене, пытаясь отдышаться. Боялась пошевелиться. Ей казалось, что Толик вот-вот начнёт ломиться в дверь. На что её муж способен в разъярённом состоянии Люба знала. Уже успела почувствовать его тяжёлую руку. Она слышала, как муж вышел из калитки. Осмелилась посмотреть в окошко, чтобы убедиться, что он куда-то пошёл. Только тогда на цыпочках зашла в комнату, перекрестилась и легла в кровать. Обняла своего Ванечку и накрылась одеялом так, что торчал только один нос. Любу трясло. Ей было так холодно, как будто она провела много времени на морозе.

- Любаша, девонька моя, почему это ты так быстро вернулась? Неужели Толик тебя отпустил? За это время вы и поговорить толком не успели, - раздался в тишине голос бабы Паши.

- Устал он очень, сказал, что не до разговоров ему, - ответила Люба первое, что пришло в голову. Рассказать бабушке о том, что произошло на самом деле, собиралась, но не сейчас, а позже. У бабули и без того слабое здоровье. Незачем расстраивать её ночью. К тому же вряд ли бабушка одобрила бы её поведение. Наверное, начала бы учить уму-разуму. Так подумала Люба и ответила: - Я тоже очень хочу спать. Спокойной ночи, бабуля!

Прасковья Ивановна пробубнила:

- Сдаётся мне, что бабуля здесь вовсе не я. Мужик целый день старался, из кожи вон лез, чтобы прощение заслужить... А потом раз - и обоим спать захотелось. Слабая нынче молодёжь, слабая...

Говорила баба Паша тихо, но Люба разобрала каждое слово. Отвечать не стала, старалась лежать тихо. И даже минут через пять засопела, чтобы бабуля подумала, что она спит. На самом деле спать Любаше не хотелось. Мысли о будущем её не покидали. Как быть и что делать? Наверняка, бабуля не одобрит решения не возвращаться к Толику. Может быть, скажет, чтобы Люба к ней не приезжала. Тогда она останется совсем одна. От этой мысли на душе стало так горько, что захотелось плакать. Люба себя успокаивала тем, что рядом с ней её любимый сынок, а значит, одна она уже никогда не будет. Поступит в техникум, потом получит квартиру, а бабуля... Она всё поймёт когда-нибудь, пусть и не сразу...

*****

Баба Паша уснуть не могла. Она надеялась, что эта ночь станет ночью примирения внучки и Толика. Не сказать, чтобы от него баба Паша была в восторге, но, по её мнению, он был не самым плохим человеком. Ей даже казалось, что Люба преувеличивала, когда рассказывала, что Толик поднял на неё руку. Может, просто напугать хотел, а чувствительная и впечатлительная Любаша напридумывала себе невесть чего. Чем дольше думала баба Паша, тем больше жаль ей становилось Анатолия.

"Наработался бедненький сегодня так, что и к Любе интереса проявлять не стал, - говорила про себя Прасковья Ивановна. - Может, и моя вина в этом имеется".

Корила себя баба Паша за то, что молча наблюдала за Толиком, который за день если и присел, то всего на каких-то пять минут...

Чувство вины не давало Прасковье Ивановне покоя. Казалось ей, что уставший Толик сейчас лежит в пуне, зарывшись в сено. Может, тоже мерзнет, как Любаша. Та натянула одеяло прямо на голову, наверное, и тот лежит, мерзнет. Вдруг вообще не спит? Всё-таки Толик из города, спать в пуне не привык. Прасковья Ивановна с удовольствием уступила бы ему свою кровать, но ведь хотела сделать как лучше. Мечтала, чтобы внучка и её муж, пусть и неофициальный, помирились.

"Пойду на улицу, подойду к пуне. Если не спится Толику, то в хату его позову. Всё равно ничего из того, что я думала, не вышло", - сказала себе Прасковья Ивановна и поднялась. Накинула поверх ночной сорочки вязанную спицами кофту и направилась к двери.
(20)
Толик не помнил себя, такими манящими были губы Даши. Она не сопротивлялась, а наоборот, отвечала на каждый его жест, на каждое движение. Толик шептал ей такие слова, которых Любе ни разу за всё время их совместной жизни не говорил, а Даша только тихо стонала в его объятиях. Когда всё "произошло", Толик начал приходить в себя. Сейчас он прислушивался к каждому звуку. Казалось, что кто-то наблюдает за ним и Дашей. Она же что-то ему говорила, только слова пролетали мимо ушей.

- Ты чего, Толя? Ещё пять минут был совершенно другим, а сейчас молчишь словно воды в рот набрал, - обиженно произнесла Даша писклявым голосом, давая понять, что она в любой момент может заплакать.

- Тише ты, не реви, только этого мне сейчас не хватает! - рявкнул Толик.

Его слова подействовали на Дарью отрезвляюще. Она замолчала, потом поднялась и начала одеваться. Толик натянул на себя штаны и уже другим, более ласковым тоном начал объяснять:

- Понимаешь, я боюсь, что нас могут услышать. Надо или молчать, или говорить очень тихо. Это ты свободная девчонка, а я...

- Ты же говорил, что Люба тебе никто. Вы официально не расписаны, ты просто приехал к сыну.

- Ну... да, то есть, нет, точнее, не знаю... - сбивчиво произнёс Толик. Потом обнял Дашу и поцеловал, приговаривая: - Ты сладкая, а губы твои будто мёдом намазаны. Но сейчас тебе лучше уйти от греха подальше. Я в городе один живу. Люба здесь, а мамка за бабушкой приглядывает, живут они в собственном доме. В общем, воля вольная. Что хочу, то и делаю. Заезжай как-нибудь посреди недели. В городе нам никто помешать не сможет, а здесь я как не в своей тарелке.

Даша воспрянула духом. Она уже было подумала, что Толик воспользовался ей, как это уже случалось не раз, а он собирается продолжить отношения. Даша несмела спросила:

- Значит, ты не обманывал меня, Толя? Я нужна тебе, правда ведь?

- Конечно, ты мне нужна, - прошептал в ответ Анатолий. - Только давай поговорим об этом у меня дома, спокойно и без спешки. Будем разговаривать всю ночь напролёт, а сейчас тебе пора. Если нас кто-нибудь увидит, достанется и тебе, и мне. Я за себя не боюсь, больше за тебя переживаю. Я уеду, а тебе местные сплетницы жизни не дадут. И мамка твоя, я думаю, по головке не погладит, когда обо всём узнает.

- Видела я наших кумушек, знаешь где? Сам догадайся. А что до мамки... Так ей до меня нет никакого дела уже давно. Она занята своей жизнью...

- После поговорим, после, - продолжал шептать Толик. Он уже подошёл к двери, чтобы открыть крючок и выпустить Дашу. Она начинала его злить своей недалёкостью. Вела себя так, как будто не понимала, что он на чужой территории. Толик открыл дверь, показывая жестом, что Даше пора на выход...

*****

Прасковья Ивановна вышла на крыльцо, взглянула на тоненькую красную полоску на небе. Подумала, что короткая летняя ночь вот-вот сменится первым солнечным лучом, а ей так и не удалось сомкнуть глаз. И всё из-за мыслей о внучке и её муже. Корила себя баба Паша, ведь позволила Толику целый день работать. Теперь он, труженик, коротает ночь в пуне. Наверное, непривычно ему и неудобно спать на сене. Так думала Прасковья Ивановна, когда подошла к двери. В этот момент бабушка наступила на грабли, что валялись на земле, и едва не упала. Подняла их и собиралась поставить возле стены, как открылась дверь - и из пуни вышла Даша, а за ней появился Толик собственной персоной.

- Ой, - вскрикнула от неожиданности Даша и закрыла лицо руками. Она стояла как вкопанная и не могла сойти с места.

Толик тоже удивился. Кого-кого, а бабушку Любы он в такое время точно не ожидал увидеть. Начал бормотать:

- Вы только ничего плохого не подумайте... Даше помощь была нужна... Дверь в доме заклинило... Больше не к кому было обратиться...

- Ага, и ты, труженик наш, на сеновал бесстыжую эту позвал? Ах ты, ко....белина! Тьфу на тебя! - с презрением бросила в лицо Толику Прасковья Ивановна, а потом схватила грабли, собираясь пустить их в ход.

- Я, пожалуй, пойду, - бормотала Даша, поглядывая на Толика, ожидая, даст он добро или попросит её остаться. Сама Дарья особо и не испугалась. Наоборот, была рада. Она считала себя без пяти минут женой Анатолия. Поэтому сначала испугалась, а потом всё произошедшее расценила так: всё к лучшему.

- Уже давно было пора это сделать, - раздражённо ответил Толик, а потом начал оправдываться перед Прасковьей Ивановной: - Вы ничего не думайте! Говорю же, что я помочь человеку собирался.

- Я вижу, как ты помог, что вся голова в сене. "Напомогался" уже, наверное, - замахнулась граблями баба Паша, но Толик выхватил их из рук бабы Паши. Тогда она громко сказала: - Собирай свои манатки и чтобы духу твоего здесь больше не было!

Даша в этот момент уже вышла из калитки, собираясь как можно быстрее оказаться дома. Но на дороге столкнулась с Андреем, который стоял вместе с Димой. Похоже, что парни стали свидетелями разборок между ней, Толиком и бабой Пашей. Последняя, послав подальше Толика, крикнула вдогонку Даше пару обидных слов.

- А ты что здесь делаешь в такое время? - удивился Андрей. - Неужели была с ...

Андрей замолчал. Произнести имя своего приятеля вслух не осмелился. Толик в их дружбе играл первую роль, а Андрей был кем-то вроде подчинённого.

- Ты прав, Андрюха, - вместо Толика ответила баба Паша. - Миловался твой дружок с Дашкой в моей пуне. Тьфу на их обоих. Срамота да и только! Правильно моя Любаша сделала, что не помирилась с тобой, кот ты помойный!

Последние слова Прасковья Ивановна адресовала Толику, который молчал, понимая, что оправдываться сейчас бесполезно. Баба Паша разозлится ещё больше.

...Никто не заметил Любашу, которая появилась на крыльце, когда услышала на улице голоса. Испугавшись за бабушку, она сразу же пошла на улицу, скрутив для Ванечки " защитный бортик" из своего одеяла. Любе было достаточно увидеть своими собственными глазами Толика и Дашу, чтобы всё понять. Была Любаша так впечатлена, что не заметила Диму, который стоял за забором. Просто не обратила на него внимания. Вмешалась в разговор, когда бабушка обозвала Толика неприличными словами.

- Бабуля, думаю, что теперь ты понимаешь, почему я не хочу начинать всё с самого начала.

Прасковья Ивановна ответить не успела, потому что на Толика с кулаками двинулся Андрей. Он рванул на себя калитку с такой силой, что она едва не вырвалась с петель.

- Я думал, что ты мне друг настоящий, а ты последняя гни...да! - крикнул Андрей. Он уже собирался броситься на Толика, но рядом оказался Дима. Люба тоже бросилась разнимать Андрея и Толика в страхе, что сейчас, когда Андрюха в ярости, может случиться всякое.

- Люди добрые, на помощь! Сейчас я своим кием быстро этих петухов успокою! - раздался голос бабы Нюры. Размахивая своей палкой, она спешила на помощь. Оказалось, что бабушка всё то время, пока Андрей ходил по деревне и искал Дашу, была начеку. Немного посидела у себя во дворе на лавочке, а потом, опираясь на палку, пошла в самый конец деревни. Баба Нюра была уверена, что узнает много нового и интересного. Хоть и была она любопытной, но стоять в стороне и смотреть на происходящее спокойно не могла.

Дима и Люба держали Андрея, а Даша заступилась за Толика. Тот стоял насупившись, понимая, что не видать ему больше Любаши как своих ушей. Правда, голос Толик всё-таки подал, когда Даша, защищая его, заявила:

- Что вы все от Толика хотите? Он свободный человек. Штампа в паспорте у него нет. Приехал сюда, работал на вас целый день, так вы ему спать спокойно не даёте! У нас с ним любовь! Так что не надо...

- Да пошла бы ты со своей любовью! - гаркнул Толик. Больше всего на свете он сейчас ненавидел Дарью, которой ещё недавно шептал нежные слова, считая, что это она во всём виновата. - Чтобы глаза мои тебя не видели!

Андрея слова Толика разозлили ещё больше. Он пытался вырваться из "окружения", в котором оказался, но напрасно. Прасковья Ивановна и баба Нюра, а вместе с ними Любаша и Дима не давали ему и шага ступить. Тогда Андрей начал угрожать:

- Я ради вас обоих Ваську напоил. За тебя, Дашка, мстил. И тебе, - обратился он к Толику, - хотел помочь, когда пшеница пылала. Видел, как ты с Любкой своей помириться хотел. Ваську невиновного "забрали", а ты, значит, вот как со мной! Ведь знал, что мне Дашка нравится!

Толику нечего было сказать в своё оправдание. Он только и смог процедить сквозь зубы:

- Ещё мой дед говорил, что, если кот будет сидеть и ждать мышь только возле одной норки, от голода ноги протянет...

- Я и говорю, что кот ты облезлый! Других слов для тебя нет! - не унималась баба Паша. - Лучше пусть моя Любушка одна будет, чем с таким, как ты.

Люба и Дима смотрели друг на друга. Они не проронили ни слова, но всё и без этого было понятно. Любе казалось, что Дима слышит, как бьётся её сердце от радости...