Иерихонская роза

Девушка смотрит на иерихонскую розу,
Как на тайну, что ветром сквозь время несётся. 
В сухой ладони — пустыни суровое слово, 
Но стоит ей шепнуть — и цветок распускается. 

Он живёт между смертью и чудом воскресенья, 
Между пеплом и зноем, меж сном и молчаньем. 
Девушка верит: в каждом засохшем растенье 
Спрятан шёпот дождя и рыданье растений. 

И когда её пальцы, как ветер, коснутся, 
Лепестки оживут, позабыв про ненастье. 
Этот хрупкий цветок — только ей доверяется, 
Только ей раскрывает свою благодать. 

Мир жесток и сух, но пока в её силе 
Разбудить этот розы чудесное пенье — 
Значит, где-то ещё, вопреки всем законам, 
Жизнь теплится в песке, побеждая тленье.

Девушка смотрит на иерихонскую розу,
Как на письмо, написанное пеплом и светом. 
Ветер шуршит страницами жаркого лета, 
А она разгадывает почерк небес. 

Этот комок сухих, будто мёртвых, стеблей — 
То ли растение, то ли сжатая в гневе рука. 
Но стоит ей плеснуть чуть воды — и скорей 
Расправляет листы, как крылья, птица. 

Может, в этом весь смысл: не бояться разрухи, 
Не страшиться, что мир ополчился, жесток. 
Даже камни цветут, если верить им вслух, 
Даже песни поёт одинокий песок. 

Девушка знает: всё, что казалось умершим, 
Ждёт лишь капли любви, лишь намёка на зов. 
Иерихонская роза — не чудо, а утро, 
Что разбивает тюрьму любых оков.