Старый фотоаппарат

Нашёл Лёнька в сарае коробку. Пыльную такую, завёрнутую в старую тряпку. Открыл — а там фотоаппарат. Чёрный, тяжёлый, с круглой линзой, будто глаз у лошади. «Зенит». Ремешок весь потрескался, как старая кожа на сапогах.

— Дед! Ты чего, разведчиком, что ли, был?

Дед улыбнулся:
— Это не игрушка, Лёнь. Это — память.
— Да ладно. Сейчас вон — телефоны: щёлк! — и готово. А это — музей какой-то.

Дед промолчал. Потом сел на табурет и, почесав щетинистую щёку, посмотрел куда-то в сторону, будто вспомнил что-то.

— Я этим аппаратом бабку твою первую снял. Когда только познакомились. У неё тогда платок был зелёный, такой, в цветочек, и глаза, знаешь… будто дождь собирается: вроде светятся, а смотрят — грозно. Не хотела фотографироваться, — усмехнулся дед.

На другой день Лёнька вышел на кухню и увидел деда: тот сидел за столом, тихий, серьёзный, а перед ним — пачка старых фотокарточек. Чёрно-белые, местами пожелтевшие, с зазубренными краями. Пальцем водит по ним, будто гладит кого-то. Сначала — какие-то незнакомые люди. Потом — бабушка. Молодая. Смотрит, улыбаясь — неярко, но тепло так.

— Это вы в поле? — спросил Лёнька.
— Ага. Я тогда сказал: «Стой, Маруся, не двигайся». И щёлкнул. А потом в ванной проявлял — руки дрожали, чтоб не смазать.

— А это кто? — Лёнька показал на ещё одну фотку.
— Это ж я, — улыбнулся дед. — Она меня сняла. Один раз решилась. Сказала: «Ты всё щёлкаешь, дай и я вот тебя запомню».
— А вот это?
— Это у нас сын родился. Твой отец. Бабка плакала, а я снимал. Думал: пусть он потом знает, как всё начиналось.

Лёнька долго рассматривал снимки. Ничего особенного: дом, собака, ведро, рябина, велосипед… Но чувствовалось в этих снимках что-то живое. Настоящее.

Спустя несколько дней Лёнька привёл фотоаппарат в порядок: протёр, ремешок заменил, даже плёнку в магазине нашёл.
— Дед, научи.
— Чего?
— Как ловить… вот это. Как у тебя. Чтобы на фотографии было больше, чем просто лицо.

Дед помолчал. Потом сказал:
— Не нажимай, когда просто красиво. Жди. Оно как-то само щёлкнет внутри. Тогда и снимай.

В этом году деда не стало. Тихо ушёл. Во сне. Просто не проснулся. Как будто сказал себе: «Хватит».

Прошло пару недель. Вечером, когда солнце уже покосилось, Лёнька сидел один. Скучно было, тоскливо. Вдруг вспомнил: фотоаппарат дедов. Аккуратно достал его из шкафа и вышел на крыльцо. Покрутив в руках, прицелился. Смотрит: дерево у дома, сарай покосившийся, трава недавно скошена — ничего необычного, всё как всегда. Просто картинка, только чуть в пыли.

Скрипнула калитка, будто сама вздохнула, и во двор зашла мать. Усталая, в платке, с сумкой. Лёнька, держа в руках дедов фотоаппарат, посмотрел на мать через объектив. Она подошла, остановилась и, улыбнувшись чуть, тихо сказала:

— Он же тебя очень любил…

…внутри что-то щёлкнуло.
И он снял.

Спустя месяц Лёнька сделал выставку. Маленькую. В школе. Назвал её:
«Как дед видел мир».

А рядом поставил старый фотоаппарат.
И подписал:
«Этим я научился ждать. И помнить».