Дневник Дождей. Глава 45. Декаданс

                Дождь №8873450798001   

Двое беседовали, сидя на подоконнике и наблюдая за дождём.
-Не спрашивайте меня, как я это делаю.  Каким-то образом, то тут, то там появляются поникшие, отяжелевшие от дождя  розы
 -А Он попал сюда по ошибке, по случайности  или импульсивно.  Может быть, проходя мимо, он споткнулся о Землю. И наклонился чтобы разглядеть, обо что он споткнулся. И оказался на Земле, но ему нужен  был совсем другой мир. А его затянул этот. Зачем он понадобился Земле, если она его так быстро убила? Если он не совместим с её природой, зачем?
У неё и так большой экологический кризис. Она ещё потерю бабочек не осознала, а у неё уже боги погибают.
-Я никогда не пойму, как можно так сильно скучать по живым существам.
Но смотрите  как дождь возвращает  увядшие цветы.


                Декаданс               

Сёхж был пьян и мрачен.  Он брёл, избегая ярких областей Млечного Пути и крупных достопримечательных  звезд, держась в тени тёмных  непрозрачных туманностей, скрывающих в себе тайну  звёздных рождений, чтобы быть таким же  невидимым для всех, кто мог случайно или намеренно вспомнить о нём.

Он хотел отдать себя, хотя бы на пару тысяч парсеков, во власть вина и зон поглощения , чтобы выстрадать в темноте, в безотрадной дороге  свою прото-память, хотел, чтобы  запредельные воспоминания,  которых   прежде не было, потому что о их существовании  невозможно было даже догадываться, обнаружились в транспереходных провалах занулевых измерений, и он содрогнулся бы,  увидев, что  бесконечно далёкое  дно забвения - ложно и покрыто расщелинами,  уходящими в супербесконечность, в непроглядную  тьму антимира, куда выворачивается,   
дошедшее  до     предела,   самопознание.
Ведь, на самом деле , ничто не бывает слишком утерянным или слишком далеким для воспоминаний.
Но  для этого он сам должен быть забыт. Всеми.  Надолго.  И лучше - навсегда.
Необходима нейтральность.   Метеориты, которые лежат на выметенном ветрами леднике,  как на ладони.  Так же и, совершенно невозможные для плоскости жизни, воспоминания.

Он посмотрел на свои руки и не увидел их - они не светились. Поднес ладони к самым глазам, почти касаясь ресниц, но здесь,  в миллиарды раз темнее, чем в  самой тёмной ночи.
Существую ли я ещё? Или всё, что от меня осталось,   только  сборище внутриатомных пустот,  а  протонно - электронное крошево  рассеялось  в пространстве?  И Зов совсем стих.
И  она не светится - линия любви и привязанности, подтверждённая Великим Хиромантом. 
Он так и  сказал:" Какая-то она не достаточно афферентная"  .
И послал на магистральную изономаль  сверхчеловеческой величины - соответствующую   проекцию на галактический ландшафт.
Но  всё это потеряло свет и можно было только заблудиться в путанице космических направлений.

На сердце навалилось  гравитационное давление.
Приближался массивный центр тяжести, вытесняя  пространство,   скручивая прямые, 
 в  косо  размазанные  катящиеся круги.
Путь  качнулся и осел обочиной,  словно на кромку шаткого  настила наехало   колесо  обозрения.

Необъятный лесовоз проплывал мимо -Галактические Деревья направляли  куда-то своё величественное движение,  осыпая случайного невидимого  путника мерцанием дорожной пыли растёртых и раскатанных по трактам  звёзд.
В Угольном  Мешке  уже приветственно, один за другим,  вспыхивали чуткие  маяки.
Огромное  тёмное пятно  пересекли, чертя фарватеры,  вереницы цветных огней,  будто  чёрный ком межзвёздной    материи    обмотали ёлочной гирляндой.

Куда бы ни направлялись  Галактические Деревья,  их неспешный ход   превосходил  любую скорость. 
Даже самые быстрые корабли   казались  неподвижными пылинками по сравнению с этими гигантами, плывущими в вечности. К  разрушенным  где-то пейзажам  и   отсутствующей реальности.

Оказывается, в чёрном небе  полно листьев и лепестков.

Корабль миновал  и удалился.  Волнение успокоилось, а Сёхж всё шатался,  не находя устойчивой опоры - всю дорогу глушил он свою  чистоту  тяжёлым густо-чёрным красильщиком,  не давая себе  проснуться.  Когда он протрезвеет,  то снова окажется  в фокусе самых ярких  светил, но не сейчас,  только не сейчас.

Он тщательно стряхнул   с себя  звёздную пыль, но, пока стряхивал,  свет въелся   в гравировку ладони — в единственный незащищённый знак.
И теперь он шёл, сжимая  в кулаке линию сердца, будто раскалённый  кривой гвоздь.

Наперерез проскользнула длинная  чёрная   галера  с гербом тёмных сил на корме.
Эти  патрульные галеры наводили страх своими внезапными появлениями и жуткими байками о  происхождении топлива,  сгорающего в их  вёсельных соплах.
Сёхж чуть не хлопнулся об неё  от неожиданности. Но  пальцев он не разжал и свет не выпустил, и галера его не заметила.

Свет необычен в Темной Вселенной.
Видимая жизнь-экзотика.
Настоящее существование — грёзы, мечты, видения, галлюцинации и заблуждения. Особенно сны.