Анкета

Там оказалось холодно. По плечам Иветт побежали мурашки от подвальной сырости. Спускаясь по лестнице, девушка уже подозревала, что ошиблась. Но в коридоре стоял мобильный терминал. За время пребывания в Москве Иветт обошла уже сотню таких. В них всех заложили один и тот же вежливый текст, который мог даже показаться… теплым, ласковым. «К большому нашему сожалению, дорогая Иветт, вы нам не подходите. Наша жизнь, - вечный поиск, и ваш путь – продолжать его искать пока. Желаем вам удачи!»
Никаких источников света, кроме голубой страницы анкеты Иветт не увидела.

Имя: Иветт.
Возраст: 24.
Должность: секретарь-архиватор.
Причина поступления на должность: острая потребность в рабочем месте.
Семейное положение: не замужем.
Наличие профессионального образования: курсы обслуживая офиса.
Наличие специализированного образования: средняя школа декодирования.

Спасибо! Ваша кандидатура будет рассмотрена в течение двух часов!

Иветт прошла по коридору в темный холл и села на диванчик. За стеклянныи дверями сидели работники государственного отдела архивации. Один из миллиардов незнакомых людей, поначалу похожих одни на других. Иветт хотела было зайти к ним, но так и осталась сидеть. И почему тут нигде нет кофемашины?
- Добрый день, - радостно сказал молодой человек, выползший из-за двери. - Вы что это тут?
Он улыбался так натурально, - с радостью и удвилением от приятного сюрприза, что Иветт тоже улыбнулась.
- Да так. Терминал клятвенно пообщал, что выдаст мне ответ, - берут меня или можно продолжать свой «вычный поиск».
- А! – закричал парень. – Народ, похоже, это к нам!
И тут же из основного офиса вышли еще двое, - девушка с благоухающей дымящейся чашкой в руке вместе с длинным широкоплечим мужиком.
- Привет, - сказал девушка. – Я Мона.
Иветт улыбнулась:
- Иветт. А это ваше полное…
- Да. Это мое полное, - ответила Мона, - ее явно уже достали подобными вопросами.
- Да ладно тебе скрываться. Мы все и так знаем, - погрозил он пальцем. – Я Игорь, а это вот, - Бультерьер.
- Здравствуйте. Очень приятно. Но ведь результат еще не…
- Да ладно тебе! К нам редко кто-то приходит.. сидеть в подвале, перед вот этими вот раздолбанными людьми…
Они вчетвером уже прошли в зал, где Игорь с удовольствием ударил по мощному сооружению. Такие компьютеры Иветт видела последний раз в старом офисе охранного бюро. Эти машины погребли вместе со снесенным домом.
- Упокоится тебе с миром, старичок, - засмеялся Игорь, запрыгивая в свое кресло. – Иветт, года через полтора мы и тебя пригласим на торжественные похороны вот этого вот… на свалке порой можно такое увидеть!..
Игорь мечтательно закрыл глаза и выключился из разговора.
- Вон там есть еще один компьютер, - показала Мона. – Ты там и будешь работать, но, если захочешь, я могу с тобой поменяться…
- Не слушай ее, - прогудел Бультерьер. – Лизин компьютер еще глючнее. Она сама постоянно на другом сидит… лисица она у нас.
- Хорошо.
Иветт села в кресло, и ей показалось, что ей будет здесь неплохо.
- Вы знаете, - торжественно сказала она. – мне уже начинает у вас нравиться.

Через некоторое время терминал все же выдал Иветт незнакомые доселе слова: «Добро пожаловать, Иветт! Приятного коллектива, удачной работы и счастья в личной жизни!=)».
- …Слушай, а почему ты не пошла в полицию?
Во время своего первого рабочего обеда Иветт с радостью вспоминала свои терзания поисков.
- Все идут в полицию, когда не могут найти работу, - уверенно сказал Игорь. – Там форма… тебе пошло бы, кстати.
- Ну… я не знала, честно говоря.
- А здесь, - тоска, - воскликнул Игорь и театрально обвел офис рукой. – не архив, а живейшая могила!
- Да ну тебя! – нахмурилась Мона. – Поздравляю, Иветт. Здесь тихая гавань… и даже зарплату платят вовремя.
Иветт выпила кофе из присвоенной ей розовой чашки. Изнутри девушку распирало внезапно накатившее счастье, - счастье покоя, счастье стабильности. Она сразу вспомнила, что теперь ей не придется покидать свой дом, - теперь уже совсем «свой». Она придет домой и обрадует Майкла!..
- Да… нет, правда нормально.
Бультерьеру на первый взгляд было далеко за сорок, - он, как немноги молодые люди, носил бороду. Иветт разглядывала его долго и внимательно, пока он не заметил ее.
- Скажите, а откуда у вас такое интересное… имя?
- Ой, это вообще главная шутка нашего офиса!.. – Иветт заметила, что у Игоря есть жуткая привычка – смеяться легко, громко, сильно, так что подрагивали стекла в дверях. – Когда, значит, - помнишь, Монка? – нас тут всех прикрыли, срочно придумывайте себе новые имена, мы готовились. Ознакомились с литературой там… у нас-то с Монкой уже все было готово, и новые документы. И все. И тут вот прибегает это чудо, - глаза вот такие, борода растрепалась. Есть уже Василий Петрович! И мы давай придумывать! Долго сидели. Целый день. Потом время уже поджало и ляпнул наш сотоварищ в новый электронный пасторт первое попавшееся. Что вышло, то вышло!..
Бультерьер запыхтел и демонстративно отвернулся от Игоря, но Мона, Игорь, - все смеялись, и Иветт не могла удержаться.
- Да! Мне все-таки у вас нравится.

Иветт возвращалась домой совершенно счастливой. В метро она стояла, держась за железную трубку, ее качало, - но от неожиданной острой радости.

В кромешной темноте ничего нельзя было разглядеть. Майкл помнил, что где-то впереди должно быть зеркало, но испугался, когда свет из раздвигающихся дверей неожиданно выбелил его лицо из мрака.
Светились люминисцентные рекламные щиты. Пейте низкокалорийную колу, граждане мегаполиса! Не позволяйте лишним килограммам поработить вашу жизнь!..
Икры до сих пор подрагивали от вчерашних гонок. Однако Майкл тем не менее уже был готов к повтору, и внутри что-то томилось в ожиданнии адреналина.
Из колонки, закрепленной на стене здания, гремела новая песня «Японского повара». Майкл подтанцовывал музыке, шел по ночной улице, и уже ощущал себя королем мира.
- Ку-ку, мальчик!
И у Майкла потменело в глазах от внезапного удара, - он, расслабленный музыкой, согнулся пополам. Но удержался на ногах.
Это был тот самый челокек, которого вчера они, как полные придурки, злили. «Рита, идиотка, - думал Майкл, зажимая губу, чтобы не завыть. – Дура-идиотка…»
Отчетливая мысль. Что сопротивляться он просто не в состоянии, свалили Майкла с ног. Ему было очень больно. На глаз этот хмырь весил килограмм восемьдесят, и теперь с удвоенной силой бил его в живот, по ребрам, по голове… все звенело, как огромный лист металла на буре, все горело, пульсировало… в ушах у Майкла загудела кровь, - эти жуткие песни, идущие изнутри, стали заглушать уже циничный рок «Японцев», - «прощай-прощай, крошка, - все, больше ничего, прощай-прощай, пока!»

Нина склонилась над Майклом и тяжко вздохнула. Лицо почти не было разбито, как ни странно. Он лежал на пустой улице, его ноги оставались в квадрате света из высокой витрины. Какое-то исковерканное, вывернутое тело Майкла было похоже на смятый фантик. Нина, подумав об этом, улыбнулась. У него из носа пошла кровь.
И еще он был без сознания.

Двери лифта закрылись и дали Нине понять, что света здесь нет. Нина втащила Майкла в лифт; она устала, и боялась опустить его на пол, чтобы он не сломал себе еще что-нибудь. У него в кармане она нашла ключ-карту, с помощью которой надеялась попасть в его квартиру.
У Нины дрожали руки, когда она снимала с Майкла майку. Ребра неестественно топорщились под кожей, раскрашенными сине-малиновыми пятнами. Ее руки все еще дрожали, когда она достала из домашней аптечки ампулу с составом, который вводили при переломах. Нина когда-то ломала ребра. Ее тогда зятягивали в «корсет», что Нина и попыталась сделать с Майклом. Она могла сделать что-то не так, но смела верить в свои силы.
Нина ввела содержимое ампулы-шприца Майклу. Он не приходил в себя, его рука только чуть-чуть дернулась от укола.
Нина никак не могла найти пульт управления ресурсами квартиры. Она не могла зажечь свет.
Майкл долго-долго летел куда-то.Прошло столько времени, что Иветт уже наверняка дома.
- Иветт! – Майкл подскочил на месте. Он приподнялася, и рухнул обратно на диван от жуткой боли, которая прорезала всю его грудь.
- Нелька!.. – слабо позвал он.
- Это я. Возьми салфетку, у тебя кровь под носом.
Руки оказались целы, - Майкл стер кровь, на миг захлебнувшись запахом медицинского раствора.
- Слушай, а как…
- Обыкновенно. Я пошла тебя встречать, - догадывалась, где ты пойдешь. Ты там лежал… у тебя были ребра сломаны.
- А сейчас, что?.. – удивился Майкл.
- Сейчас еще тоже. Но я тебе укол сделала, - должно срастись.
Майкл попытался вздохнуть глубже, но не смог.
- А. Ну, может быть. А сколько сейчас времени? Где она?
- Сейчас половина десятого. Кто – она?
- Иветт. Сестра моя. Где она?
- Я-то откуда знаю? Ладно… ты лежи… я пойду. Мне уже пора.
Нина ушла, а Майкл остался лежать. Забыл поблагодарить.
Иветт пришла поздно, и с порога что-то радостно защебетала. Майкл увидел, как ее серое от уличного света лицо вытянулось.
- Майкл! Что? Что?..
Майкл пролепетал нечто маловразумительное и сделал вид, что заснул.
Но совесть разбудила его.
- Спи, Нелька, - сказал он сестре и потрепал ее за короткие волосы. Иветт сидела, по своей привычке, на полу возле дивана. – Нельзя тебе вторую ночь не спать.
- Я работу нашла, - серьезно сказала Иветт.
- Молодец. Все, иди спать.
- Хорошо. Но обещай, что завтра все расскажешь.
- Хорошо. А ты сейчас иди спать.

Майкл еще долго не мог уснуть. Ивет, уходя, не задвинула пластиковую римскую штору, и широкое чистое окно открывало перед Майклом целый простор белесого ночного неба в проводах. Иногда казалось, что неизведанные красные всполохи играют под небесами. Но это было всего лишь отражение на стекле фонарей напротив. В мире осталось так мало неизвестного и не подведеного под информационную базу... так мало…
И Майкл отошел. Он остро почувствовал, как его накрывает сон. И эти вот первые минуты, самые сладкие, самые утягивающие, были лучше всего.