Все будет хорошо...

Осенние листья окрасили прибрежную кромку в ярко-оранжевый цвет. Легкий ветерок нагонял волны на поверхности озера, прекрасный осенний день - пятое октября. Наступило бабье лето.
Вдоль берега прогуливалась парочка. Ира, светловолосая, невысокого роста, девчушка с яркими голубыми глазенками, шла чуть впереди, оживленно о чем-то рассказывая. Стас задумчиво шел чуть отставая. Худощавый парень натянул капюшон поверх кепки, скрывая мертвенно-бледное лицо от прохожих. Мысли о предстоящем разговоре не оставляли парня ни на минуту. Сегодня все должно случиться, больше тянуть нельзя. Нужно найти тихое место и сказать ей то, на что не может решиться уже вторую неделю.
- Может, присядем? – Стас указал на свободную скамейку. – Здесь вроде свободно.
- Ага! Ну так вот… - но парень не слушал, все мысли крутились вокруг трех слов, которые он не решался озвучить. Единственная свободная скамейка в округе, да и то, недалеко от нее расположился старичок. Он сидел, погрузившись в свои мысли, по-видимому, даже не заметив подсевшей парочки.
- Ира, - Наконец-то перебил Стас.
- А я ей…, А? Что? – сбитая с мысли Ира, непонимающе уставилась на парня. Стас, устремив взор куда-то вдаль, беспомощно мял пальцы.
- Мы должны расстаться. – слова вырвались у парня из уст. Осознавая сказанное, сердце бешено заколотилось, а к глазам подступили слезы. Он склонил голову, скрывая лицо козырьком кепки.
- Как? Стасик, за что?.. – ее голос дрожал, поддаваясь бешеному сердечному ритму. Ира ошарашено смотрела на любимого, не понимая, за что он так поступает с ней.
- Так будет лучше… – одинокая слеза скатилась по щеке парня, но она этого не заметила.
«Для тебя» - эти слова так и просились сорваться с уст, но парень держался. Он молча сидел, потупив взгляд и молясь, чтобы она ничего сейчас не сказала. Она могла заметить дрожь в его голосе, заметить, что парень беззвучно плачет, скрывая от нее лицо.
- Мне пора идти – собравшись с силами, Стас бросил через плечо, поспешно вставая со скамейки. Ира сидела, закрыв лицо ладонями.
Тишину разбавил старичок с соседней скамейки.
- Мои глубочайшие извинения. Мне неудобно вмешиваться в такой напряженный момент, но…, - он подсел на край их скамейки – Но, я чувствую, что вы сейчас готовы совершить ту - же ошибку, с которой столкнулся я в свое время.
Ира подняла на него заплаканные глаза. Старик достал из кармана платок и подал его девушке. Стас облокотился на дерево, тайком утирая слезы. Он был полон решимости прекратить все сегодня. Его сердце замерло, Стас долго мучился, чтобы сделать этот шаг, но что-то держало его рядом, не давало уйти.
- Вы позволите мне рассказать? – Иринка, не понимая поступка своего парня, робко кивнула старику и он продолжил – Я надеюсь – она поможет вам. Чтож…

- Мы были знакомы с шестнадцати лет. Маша была очень красива: голубые глаза, волнистые рыжие волосы, всегда улыбчивая, всегда приветливая. Рядом с ней я чувствовал трепет и страх, что не смогу удержать такого ангела. Это была любовь с первого взгляда. Я не мог надышаться ей, не отходил от нее ни на минуту и был счастлив, что она отвечала мне взаимностью. Прекрасные дни моей жизни: Прогулки по этой самой набережной, такие легкие, непринужденные беседы. Как приятно, когда не задумываешься о чем бы поговорить с девушкой, когда слова льются у тебя из уст сами. Даже, возникающие порой паузы, в разговорах, вовсе не кажутся неловкими. Все было прекрасно! Мы за одной партой окончили школу, поступили в училище. На дворе были шестидесятые, молодежь тянулась в рабочий класс, я не исключение. Я пошел учиться на слесаря, а Маша поступила в педагогическое училище.

Старик прервался, наблюдая, как Иринка, утерев слезы, прислушивается к его рассказу. Стас стоял все там же, облокотившись на ствол дерева. Убедившись, что его слушают – рассказчик продолжил:

- Мы стали меньше времени проводить вместе, но за эти три года только больше привязались друг к другу. Окружающие нам сильно завидовали, мы никогда не ссорились, даже споров никогда не возникало. Со второго курса я начал подрабатывать на заводе. Отличившимся студентам тогда делали снисхождение и позволяли работать неполный день. Я начал откладывать деньги. В моих планах было счастливое совместное будущее. Каждая копеечка шла в расчет и за пару лет, я накопил приличную, по тем временам, сумму. В мечтах я строил планы на будущее: счастливая семья, дом, босоногие ребятишки, бегающие по комнатам. Но, тогда в моей жизни все перевернулось. Я все чаще стал встречать ее усталой, игривый румянец на щеках сменился бледным нездоровым оттенком. Она стала вспыльчивой, все чаще срывала на мне злость. Тогда я впервые видел ее плачущей. Маша долго не хотела говорить в чем дело, но все-же решилась. Здесь, на набережной призналась, что у нее нашли злокачественную опухоль. Это был рак кожи. Врачи обещали полгода, максимум - год. Судьба Маши была решена.

Ира снова вздрогнула, глаза наполнились слезами. Она прикрыла лицо рукавом и заплакала. Стас удивленно поднял голову на старика, потом, заметив слезы на глазах девушки, подошел со спины и положил руку на ее плечо, почувствовав это, Ира прижалась к ней щекой.

- Невозможно описать, что я тогда чувствовал. Боль, паника – это все пустое… отчаяние – да, наверное, оно. Я поклялся ей, что сделаю эти дни самыми счастливыми в ее жизни, что она даже на минуту не вспомнит о своей болезни. Я пытался, отчаянно пытался подарить ей незабываемые дни, но, одному богу известно, как это трудно. Свадьба. Когда мы подали заявление, на заводе мне без очереди дали квартиру в новостройке. Это была большая привилегия, мало кто мог рассчитывать на жилплощадь, после двух лет работы. Практически все мои сбережения ушли на подготовку к торжеству. Мои друзья потратили несколько дней, прочесывая город в поисках самого лучшего: продукты, платье, транспорт, помещение. Центр города, самое оживленное место, чтобы все видели самый счастливый момент в нашей жизни. Я был полностью поглощен процессом, ведь за какой-то год нам нужно было прожить всю жизнь, и я был обязан сделать этот год идеальным. В последние дни Маша все чаще приставала ко мне с неприятными разговорами: «Зачем я нужна тебе?», «Ты не должен со мной нянчиться!», «Для чего ты все это делаешь?». Эти слова ударяли больнее, чем самый острый нож, но я терпел, успокаивал ее, не переставая повторять, что люблю. Накануне свадьбы мы наводили порядок в новой квартире. Многое не успели, но это было не важно. В тот день она оставила в спальне коробку, сказала, что эти вещи разберет, когда будет уже женой.
И вот – свадьба. Все начиналось просто идеально. Выкуп невесты, шампанское, катание на машинах. Маша сияла, а я искренне радовался: те же глаза, румянец, все как раньше. Я был счастлив тогда, думал, что в этот день все будет как прежде, но… на дороге жизни порой встречаются слишком резкие повороты, а я в тот момент был на самой середине горного серпантина. Когда один из моих друзей фотографировал Машу, она встала на самый край тротуара, сработала вспышка и… вы можете себе представить, она сама, раскинув руки, бросилась под колеса несущегося автобуса…

Старик сидел, устремив пустой взгляд в пол, он был погружен в свои воспоминания, будто снова переживая тот ужасный момент.

- После того случая, я очень долго не мог придти в себя. Лишь на сороковой день я все понял. Я мог догадаться еще тогда, когда она приставала с глупыми расспросами, но я был поглощен свадьбой, не придавая значения остальному. Когда я разбирал ту самую коробку с вещами – натолкнулся на записку, адресованную мне.

Иринка сидела, склонив голову на плечо Стаса, который вернулся на скамейку и обнял девушку. Из глаз медленно текли слезы, она уже не рыдала, слезы текли сами собой. Старик извлек из кармана упакованный в мультифору листок бумаги, сложенный в четверть и протянул его Ире. Та, утерев слезы на глазах, развернула его, и пробежалась по строчкам:


«Сережка, прости. Я знаю – ты не отошел бы от меня ни на минуту. Ты бы ухаживал за мной, подбадривал ласковой улыбкой, не смотря ни на что. Я так не могу. Знаю, к чему ведет моя болезнь. Уже через два месяца я стану настолько слаба, что не пройду и метра без чьей-либо помощи. Проживу полгода - год, стану почти растением, обузой для тебя. Ты будешь наблюдать, как я умираю, каждый день все больше и больше… Не могу! Я люблю тебя, больше жизни люблю и не позволю тебе губить себя рядом со мной. Ты еще найдешь свое счастье, перестрадаешь, помучаешься и найдешь, я так хочу для тебя прекрасной жизни, той, о которой мы вместе мечтали! Пообещай исполнить ее!
Не принимай это, как жертву. Пойми: я делаю это для нас обоих. Я уйду, но уйду счастливой! Я уйду твоей женой!»


Ира ничего не могла сказать. Она молча хлопала глазами, не понимая, почему Маша так поступила. Волна злости и возмущения подкатила к горлу, но она сумела сдержать ее.

- Опрометчивый поступок, даже эгоистичный, на мой взгляд. – старик прервал затянувшуюся паузу - Она ушла, ранив добрую сотню близких: друзья, родственники - все были шокированы ее поступком. Наконец – водитель автобуса, которого, слава богу, оправдали. Она в тот момент думала только о себе, не принимая во внимание моего мнения, моих стараний. Откуда она могла знать, что так будет лучше для меня? Годы, что мы были вместе, ее ничему не научили. Я не женился. Хранил верность, не смотря ни на что. – одинокая слеза скатилась по его щеке - Я думаю – эта история может научить вас. Не делайте опрометчивых поступков, все решения должны приниматься с взаимного согласия. Тогда, я надеюсь, разбитых сердец в этом мире станет, как минимум, на два меньше. – с этими словами старик поднялся со скамейки и тихонько зашагал в сторону автобусной остановки. Сделав несколько шагов, он обернулся – Будьте счастливы, молодые люди, всего вам хорошего! – Он спрятал листок обратно в карман и удалился через ворота с надписью «Онкологический диспансер», навстречу приближающемуся автобусу. Иринка утерла слезы платком, что оставил старик, и вернулась на плечо своего спутника.
- Прости… - вырвалось у парня из уст. – Прости за мои слова…
- Дурак, дурак, дурак! – протараторила Иринка, уткнувшись лицом в его плечо, стуча маленьким кулачком по его груди – Тебе же сказали, дела на поправку идут, все ведь налаживается! Даже волосы, смотри, они ведь отрастают! – она обняла его за шею. Она была счастлива, что Стас одумался, хотя, она так же, как и старик, была рассержена столь эгоистичным поступком.
- Пора идти, у меня процедуры скоро – Он поднялся, подавая девушке руку.
- Все хорошо будет, правда? – Ира подняла на него покрасневшие глаза – просто глупость, да?
- Да, все хорошо будет! – он улыбнулся – Поправлюсь. Обязательно поправлюсь, на кого же я тебя оставлю! – Стас обнял за плечи свою девушку и они вновь зашагали по набережной в сторону здания диспансера.