Ядовитая орхидея - 3
...- Ты красавица, - нежно шепчет Бестужев мне на ухо. Его теплое дыхание касается моей шеи, его мягкие губы касаются моей кожи, и я невольно ощущаю, как по мне в очередной раз пробегают мурашки, а соски напрягаются. Моя рука тянется вниз и обхватывает его напряженный орган (обтянутый тонким полиуретаном импортной “резинки” - Бестужев исправно предохраняется), после чего я уверенно направляю его пенис в свою повлажневшую вагину.
Мне хорошо. Так хорошо мне не было очень давно. Я как иссушенная земля, на которую наконец пролился благодатный дождь...
Он начинает двигаться во мне, поначалу медленно, растягивая наслаждение и не переставая целовать мои эрогенные зоны (а в такие моменты все мое тело - сплошная эрогенная зона). Он не мелет любовной чепухи и ни в чем мне не клянется, в конце концов, мы люди взрослые и прекрасно сознаем, чего хотим, а в настоящий миг мы оба хотим одного - получать друг от друга удовольствие. Я включаюсь в заданный им ритм, мои пальцы впиваются в его спину, мы ускоряемся, в какой-то момент я уже не могу сдержать стона, зная - сейчас... сейчас-сейчас...еще секунда... и взрываюсь. Мое тело выгибается, по нему проходит короткая судорога, я теснее вжимаюсь в своего партнера, наши дыхания становятся тяжелее, учащеннее... и наконец, он кончает. И через несколько секунд выскальзывает из меня, поднимается с постели и уходит в ванную. Я перевожу дух. Он догадывается, что после законного супруга он у меня первый?
Хотя какая разница...
Гнусное Алисино предательство словно высвободило во мне глубинные, “животные” инстинкты. Мне было уже недостаточно галантных ухаживаний тридцативосьмилетнего мужчины, прогулок по Городу, вернисажей и кафе. Я сама (сама!) попросила его остаться. Не напрямую, не “ в лоб”, просто после ужина с хорошим вином в хорошем ресторане мы не расстались, как обычно, у дверей моей квартиры.
- Зайдете? - спросила я.
Он немного иронично улыбнулся.
- При условии, что мы наконец перейдем “на ты”.
Я возражать не стала. Первый поцелуй (настоящий поцелуй, глубокий) случился в прихожей... после чего мы переместились в гостиную, не отрываясь друг от друга и по пути срывая друг с друга одежду.
Никогда бы не подумала, что такой сдержанный и воспитанный мужчина может становиться настоящим хищником. Но хищником добродушным. Этаким “домашним” огромным котом.
Бестужев возвращается из ванной с обмотанными полотенцем бедрами, и я не могу не отметить, что у него отличная фигура - определенно частный сыщик держит себя в форме (при этом его мускулы не “перекачены”). Я в очередной раз усомнилась, что он всего лишь “канцелярская крыса” и в прокуратуре занимался исключительно “бумажной” работой (его подследственные - взяточники, мошенники, расхитители собственности, - не были ни дерзкими, ни агрессивными (в отличие от насильников и убийц) и в кабинете следователя, припертые к стенке уликами, “плыли” (выражение Бестужева) после первого же нажима).
- И все-таки ты из прокуратуры ушел? - осторожно спросила я, - Или...
- Меня “ушли”, - мягко и негромко (как и всегда) ответил Бестужев.
- В чем-то...
- Да, - он не дал мне закончить фразу, - И я даже не стану врать, что это была подстава. Я действительно серьезно накосячил.
- И даже не пытался оправдываться?
- Не захотел, - взгляд его серо-голубых глаз серьезен и спокоен, - К тому моменту я четко осознал, что не хочу всю оставшуюся жизнь копаться в цифрах и лизать начальственные задницы.
Я невольно улыбнулась. В чем-то Дмитрий с Сергеем были схожи. Мой “бывший” тоже терпеть не мог “лизать” чьи-то высокопоставленные задницы.
Впрочем, в данный момент воспоминания о Сергее (и его измене, эта мысль все еще сидит во мне занозой - почему ДРУГОЙ меня ласкает, говорит приятные слова, УДОВЛЕТВОРЯЕТ, черт возьми?!) это то, чем мне не хочется заморачиваться вообще. Я тоже поднимаюсь с постели и, наскоро набросив на себя халат (не байковый, конечно, а тонкий атласный), в свою очередь иду в душ.
- На Вас очень милое почти ничего, - иронично говорит Бестужев, когда я возвращаюсь в гостиную (сыщик успел надеть брюки, но не рубашку, и я отмечаю, что на груди у него почти нет волос (невольно (и с неудовольствием) опять вспоминая о “шерсти” на груди “бывшего”, в которую я когда-то любила запускать пальцы...).
Я невольно улыбаюсь в ответ на реплику сыщика.
- Намекаете, что мне нужно одеться?
- О, что вы, ради меня можете не утруждаться, - он улыбается еще шире и добавляет со смешинками в глазах, - Это же реплика Бонда из фильма “Бриллианты вечны”, неужели не видела?
Я, к своему стыду, краснею.
- Если честно...
- Тогда мне придется заняться твоим культурным просвещением, - приблизившись, Дмитрий тихонько обнимает меня за талию, - Как насчет кофе?
Я пожимаю плечами.
- Совсем не против, - и мы перемещаемся в кухню. Думаю, нам с ним есть о чем поболтать.
И неожиданно осознаю, что мысли о Сергее и Алисе больше не кажутся ни горькими, ни тяжелыми. Собственно, мне вообще не хочется о них думать.
В настоящую минуту мне на них глубоко плевать.
* * *
ГЛАВА 1
I.
Из дневника Дарьи Саврасовой (далее - просто Даши С.)
Вы удивитесь, но я до недавнего времени вообще не собиралась возвращаться к своему “любимому” дневнику. Собственно, вести его я начала, когда шесть лет назад не стало мамы. Или лучше - Мамы (с заглавной буквы). Моей прекрасной, замечательной, всё понимающей и прощающей Мамы.
Не беспокойтесь, слез лить не собираюсь, все стадии горя благополучно преодолены, остались светлая грусть и ощущение огромной потери, которую даже папа не может полностью восполнить.
Папа мой -отдельный вопрос. Представитель так называемой “старой интеллигенции”, профессор. Я для него - поздний ребенок (ему было сорок три, когда я родилась, мама моя была моложе него на пятнадцать лет), а поздние дети имеют куда больше психологических проблем, нежели дети относительно молодых родителей. Уже хотя бы потому, что я лет так с семи начала БОЯТЬСЯ за папу.
Другие дети периодически принимали его не за моего отца, а за моего дедушку (кстати, дедушек у меня нет вообще, а бабуля только одна). Но я отвлеклась.
Поздний ребенок (если он, конечно, не лишенный эмпатии конченый психопат) всегда опасается за здоровье родителей (родителя - в моем случае). Поздний ребенок панически боится остаться наедине с враждебным миром, в котором не будет надежной опоры.
И поздний ребенок выбирает себе партнера как правило много старше себя. По той же причине - ищет замену родителям. Бессознательно, конечно.
...Нет, я не учусь на психфаке, как может кому-то показаться после моих рассуждений. Я просто постоянно анализирую. Дурная привычка, но отделаться от нее нет никакой возможности.
... Так вот, почему я снова обратилась к своему дневнику - то бишь, толстой тетради в клеенчатой обложке и излюбленной гелевой ручке с черными чернилами.
Мне просто не с кем посоветоваться. И некому рассказать. Будь жива мама... но мамы нет. А говорить на “эти” темы с папой - только дополнительно его расстроить, а он уже перенес два микроинфаркта.
Остается писать.
* * *
2.
Из дневника Даши С.
Близкие называют меня “художницей”, но до настоящего Художника мне еще далеко. Я даже окончательно не определилась, чем больше хочу заниматься - живописью или графикой. Пробую себя в обеих областях. Творчество - моя “отдушина” и огромный резервуар эмоций - от самых негативных до эйфорических. Наверное, у меня все-таки МДП (в скрытой форме) или какое-то еще расстройство, слишком легко я перехожу от подъема - душевного и физического - к спаду, апатии и полной невозможности делать что-либо продуктивное.
...Опять скатываюсь в анализ. Надо собраться. Иначе не смогу более или менее складно изложить события - со СВОЕЙ точки зрения.
А КЕМ меня считают, мне прекрасно известно. Коварной и лицемерной маленькой “хищницей”, намеренно разрушившей чужую “идеальную” семью.
Вранье. Я не собиралась ничего разрушать.
Поначалу я даже его отталкивала.
Дура.
Стоп, меня опять заносит.
Делаю перерыв.
* * *
3.
Из дневника Даши С.
Заново начать вспоминать всё, что случилось на теплоходе?
Преуспевающий бизнесмен Сергей Николаевич Загорицкий умел произвести на девушку впечатление, этого у него не отнимешь. Хотя почему - умел? Он и сейчас умеет.
Вот только я больше не та наивная дуреха, какой была тогда.
Да, я в него влюбилась. Да, хотела быть с ним. По-настоящему, полноценно. Не встречаясь украдкой, не на правах любовницы. Я хотела его ЗАПОЛУЧИТЬ, что уж там себе врать, и тут присутствовал некоторый расчет (профессорская дочь в СССР и дочь доктора наук в нынешней стране - две слишком большие разницы, папа при всем желании не мог удовлетворять все мои прихоти, а вы, к примеру, в курсе, сколько стоит обучение в художественном лицее (ПОЛНОЦЕННОЕ обучение) и сколько нужно вбухивать в качественные художественные принадлежности?)
Впрочем, не надо думать, будто тут присутствовал только ГОЛЫЙ расчет. Я была увлечена Сергеем. Им очень сложно было не увлечься - при желании он умел быть настолько неотразимым, что вряд ли нашлась бы женщина, которая уверенно сказала бы ему “нет”.
И я не была исключением.
Точнее, как раз была. В отличие от прочих пассажирок роскошного теплохода, “Принц” удостоил меня вниманием.
...И понеслось. Да только недолго продолжалась моя эйфория.
Ровно до того момента, как Сергей объявил, что нам нужно расстаться, ибо его жена ждет ребенка.
Я знала, что ребенок Загорицких погиб в семилетнем возрасте. Сергей однажды рассказал, даже показал его фото. Удивительно симпатичный ясноглазый мальчуган. Когда такие слишком рано “уходят”, больно становится даже постороннему человеку.
Но мне стало по-настоящему больно, когда меня ОТВЕРГЛИ.
Нет, моя попытка самоубийства не была демонстративной. Мне действительно было плохо, отвратительно плохо. До этого я не спала минимум две недели. Не преувеличиваю - по ночам ревела и прокручивала в памяти все встречи с Загорицким, начиная с самой первой, когда мы стояли на палубе теплохода и он заговорил со мной первым. Своим обманчиво “бархатным” голосом. Когда обезоруживающе улыбнулся и я заметила в его глазах золотистые блики. Когда...
...когда он лишил меня девственности.
И я не просто мучилась бессонницей после того, как мы с Сергеем расстались. Мне было физически больно. Я постоянно задавалась вопросом - ЗА ЧТО? За что так погано мстят мне Высшие Силы? Чем я это заслужила?
И в какой-то момент мне захотелось просто ИСЧЕЗНУТЬ из этого мира. Может, переместиться в параллельную Вселенную, может, соединиться с мамой... может, просто уйти в темное НИЧТО.
Не случилось, меня откачали вовремя.
И произошло Чудо - Сергей вернулся. Ко мне.
А его жена лишилась ребенка. Снова. Просто на сей раз - нерожденного.
Я меньше всего ожидала прихода Загорицкого в мою больничную палату. Хорошую одноместную палату, оснащенную всем необходимым медицинским оборудованием. У врача были добрые усталые глаза. Медсестры мне улыбались и ставили капельницы так умело, что я почти не ощущала боли от игл.
Позднее до меня дошло, что весь этот комфорт мне обеспечил Сергей.
Вот только к тому времени он перестал быть для меня просто Сергеем, моим первым мужчиной, возлюбленным...
Я больше не боялась его потерять. Не потому, что была уверена - он от меня никуда не денется, нет. Я вообще об этом не думала.
Я думала, что могло случиться с папой, если б меня вовремя не спасли.
И что жизнь совсем не настолько отвратительна, чтобы легко с ней расставаться.
...А потом к нам домой явилась ЕГО ЖЕНА.
И вот тогда я по-настоящему осознала, какой же подонок мой первый мужчина.
Мы подспудно думаем, если мужчина изменяет жене, значит, она сама виновата. Сама спровоцировала. Не следит за собой, сварлива, глупа, скандальна...
Жена Сергея оказалась хрупкой “феей” с золотистыми волосами, тихим голосом и манерами истинной леди. Огромные беспомощные глаза на тонком лице, элегантный костюм, еле уловимый аромат изысканного парфюма.
Ненавидеть ее? Да я готова была в нее влюбиться.
Мне стало ее чертовски жаль.
Даже в какой-то миг захотелось ее обнять и тихонько погладить по волосам. Серьезно. Она казалась такой милой и беззащитной... и чем-то напомнила мне мою умершую маму.
Что-то нехорошо от этих воспоминаний.
Вернусь к дневнику потом. Мне ведь нужно рассказать главное.
Рассказать о Кирилле.
Но это позднее.
* * *
II.
И опять Ирина
- У тебя ведь есть Шенгенская виза? - как бы между делом, почти небрежно, поинтересовался Бестужев.
Мы снова находились в постели. Кажется, наш конфетно-букетный период сменился чем-то вроде медового месяца - не теряя времени на пустую болтовню, встречаясь, мы тут же валились в кровать. У Бестужева была просторная квартира с евроремонтом в “сталинском” доме, и в этой квартире помимо хозяина жил огромный серый кот с кисточками на ушах и умопомрачительно роскошным хвостом. Мне этот кот даже прикоснуться к себе не разрешил. Глаза у него были желтые и чрезвычайно строгие.
Я, разумеется, не могла не рассыпаться в комплиментах этой зверюге.
- Взятка, - коротко пояснил Бестужев.
- Кот? - не поняла я.
- Он не “простой” кот. Он мейн кун.
- А в чем разница?
- Сама не видишь? - и он по обыкновению иронично улыбнулся.
- Чрезвычайно породистый, - заметила я осторожно, - Выходит, ты взятки брал... породистыми котами?
Частный сыщик рассмеялся.
- Да я шучу. Ну преподнесли зверюгу еще котенком, вроде как в знак признательности. Хотел матушке своей его сплавить, она отказалась - слишком, говорит, огромный, боюсь, как бы меня не съел. Она вообще-то кошатница... но больше по беспородным. Дворовых прикармливает.
Я снова попыталась погладить кота, но тот, окатив меня презрительным взглядом, отошел к своей уютной лежаночке и устроился там.
- Никому не позволяет себя касаться, кроме меня, - спокойно пояснил Бестужев, - Самолюбивый.
Кот издал звук, ничуть не похожий на мяуканье. Словно бы произнес “Угу”.
- Он так разговаривает, - Бестужев приблизился к своему котяре и бесцеремонно взял его на руки. Мейн кун недовольно заворчал, но вырваться не пытался.
- А имя у него есть? - поинтересовалась я.
- У него есть даже “паспорт”, - Бестужев снова аккуратно опустил котяру на его лежанку, - По которому он Фред. Но я зову его Федькой.
Федька-Фред издал звук, определенно означающий согласие.
- А с кем ты его оставляешь, если уезжаешь? - спросила я.
- Приходится отвозить к матушке, - вздохнул Бестужев.
- Значит, не очень-то она его боится?
- Боится, но не очень, - Дмитрий по обыкновению обнял меня за талию и увлек в направлении столовой, где на столе уже находились бутылка вина, два бокала и легкая закуска.
Он готовился к моему приходу. Мне это было, врать не стану, чертовски приятно. Как и розы, которые сыщик мне преподнес при встрече.
...- Шенген? Разумеется, есть, - его вопрос мне показался несколько странным.
- Хочу сгонять в Словакию, - сказал Бестужев немного задумчиво, - Составишь компанию? Ты там, кстати, была? Очень живописная страна.
- Вообще-то, - я ощутила легкое замешательство, - У тебя там семья.
- И что?
- Ты ведь не собираешься меня знакомить со своей женой?
- Боюсь, она будет не в восторге, - вздохнул Бестужев (будто и впрямь собирался знакомить жену с любовницей), - Но это неважно. Наш брак давно существует исключительно формально. На бумаге.
- А твои сыновья? - спросила я осторожно. До этого он мне показывал фото двоих симпатичных мальчишек - одному двенадцать, другому - семь.
- Что сыновья? Я от отцовских обязанностей не уклоняюсь. Правда, видимся в последние три года редко... в основном общаемся по видеосвязи.
Я не нашлась, что ответить. Дмитрий приподнялся на локте, заглянул мне в лицо.
- Скажи честно, Ир, ты все еще ждешь его возвращения?
Ох, этот следовательский пронзительный взгляд... от него мне стало даже немного не по себе.
- Ничего я не жду, - буркнула я. Сама затронутая тема была неприятной.
- Понимаешь, если я для тебя лишь временный попутчик - это одно. Но если все несколько более серьезно...
- То что? - вяло спросила я. Не собирается ведь он делать мне предложение? Как-то преждевременно и вообще я не хотела никаких по-настоящему серьезных отношений. Меня вполне устраивали регулярные встречи без обязательств. Наверное, я просто боялась слишком сильно привязаться к еще одному мужчине. Сергей преподал мне наглядный урок, такое долго не забывается.
- Ладно, я понял, - вздохнул Дмитрий, - Наверное, я излишне тороплюсь. Но жене о тебе расскажу.
- Зачем? - вырвалось у меня непроизвольно.
- Чтобы мое требование о разводе не стало для нее полной неожиданностью, - пояснил он невозмутимо.
- А как же дети?
- Дети есть дети и от них я отказываться не собираюсь, - он тихонько провел ладонью по моим волосам, - Ни от нынешних, ни от будущих.
- По-моему, ты слишком спешишь, - меня охватила легкая досада.
Он коротко улыбнулся.
- Как знать...- и больше не продолжая щекотливый разговор, притянул меня к себе. В очередной раз.
* * *
ГЛАВА 2
1.
Из дневника Даши С.
Ну вот, заветное имя произнесено.
Нужно настроиться, чтобы заново всё вспомнить и заново пережить. Это совсем непросто. На короткое время просто “зависаю” над своей тетрадью. Машинально обвожу черной гелевой ручкой - Кирилл, Кир...
Познакомились мы по-дурацки, и все дальнейшее пошло наперекосяк. Но если б мне представилась возможность вернуться в тот самый день, я бы ничего не меняла. Пошла бы той же дорогой, свернула бы в ту же подворотню...
И рисковала бы огрести очень серьезные проблемы.
Лишь бы снова увидеть его появление.
Но по порядку.
Ситуация была банальной до тошноты, до омерзения. Желая срезать дорогу, пошла проходными дворами и предсказуемо нарвалась на пару поддатых гопников, которые, опять же предсказуемо, заступили мне дорогу и начали приставать.
Конечно, сердце у меня ушло в пятки - я ведь не героиня “женского” боевика, легко справляющаяся с тремя (или даже больше) бугаями. Стала прикидывать, как убежать, а через плечо перекинут этюдник, не так-то легко с ним развернуться. А ублюдки уже протягивали свои “грабли”, лапать начали, глумливо предлагали “составить им компанию”, я ведь такая “куколка”...
Не первый раз я пожалела, что “куколка”. Ростом сто шестьдесят шесть см и весом 47 кг.
Совершенно не приспособленная для драк. И неизменно вызывающая нездоровый интерес у лиц противоположного пола.
- Пустите или закричу, - да уж, насмешила гопников. Заржали нагло, один схватил за руку, начал заламывать мне ее за спину, тут я невольно вскрикнула.
В мозгу пронеслось паническое - ладно, если только изнасилуют и сумку отнимут, могут ведь и убить со всей дури, они же пьяны, с них станется... и народу - никого, дворик глухой...
Он (ОН) появился неожиданно. Просто чья-то высокая фигура в темной джинсовой куртке налетела на мерзавцев, меня с силой оттолкнули (еле удержалась на ногах), а дальше я уже со стороны наблюдала как оба подонка очень быстро были уложены на асфальт. После чего горячая ладонь незнакомого парня схватила меня за предплечье.
- Давай резче! - скомандовал мой спаситель и потащил в сторону более или менее оживленной улицы.
Я повиновалась, еще не придя в себя. Знала только одно - меня спасли самым неправдоподобным и чудесным образом.
Наконец его рука разжалась, и мы остановились, переводя дыхание.
Я наконец его рассмотрела. Высокий (на моем фоне - даже очень высокий) парень с виду лет двадцати трех-двадцати пяти. Черные волосы, короткая стрижка. Спортивная фигура.
Весьма симпатичное, даже смазливое лицо. Стоп, не смазливое. Ему не идет это определение. Открытое, чистое лицо. В чем-то своеобразное.
Тонкий длинный нос, четко очерченные скулы, в меру высокий лоб.
Глаза.
И тут мой взгляд споткнулся - таких глаз воочию я не видела ни разу. Такими бывают глаза разве что у апостолов на средневековых картинах - темно-темно карие, большие, слегка удлиненные... затягивающие в свою глубину.
Не бывает таких глаз ни у кого.
Тем не менее, они были. Смотрели на меня в упор. Спокойно смотрели.
- Ты в порядке?
- Что? - я с трудом стряхнула с себя нахлынувший морок.
- В порядке, спрашиваю? Не успели те уроды ничего сделать?
- Не успели, - откликаюсь эхом, потом заставляю себя растянуть губы в улыбке.
- Ты меня спас.
Он морщится.
- Не за что.
И снова пауза. Смотрим, изучаем друг друга.
Он кивком указывает на мой этюдник.
- Художница?
Я киваю.
- Понятно. Ну ты больше подворотнями одна не ходи, - он слегка улыбается. Нет, его лицо не хочется называть смазливым. Его лицо, пожалуй, красиво. Сдержанно, неброско.
Но вот глаза... лишний раз смотреть ему в глаза мне и страшно, и в то же время будто что-то притягивает. Что-то, скрывающееся в их глубине.
У него не пустые глаза. Ни разу.
Ненавижу пустые глаза.
* * *
Следующий эпизод заново прокручиваю в памяти.
Мы на пару идем по направлению к моему дому.
- Живешь далеко? - спрашивает он. Очень естественно спрашивает. Будто старший брат.
Когда-то в детстве я мечтала о старшем брате. Но не сейчас.
Отвечаю, что проживаю совсем близко, пройти половину квартала - и мой дом.
И мы идем половину квартала.
Он не спрашивает моего имени, не интересуется (игривым тоном), отчего такая хорошенькая девушка шляется по подворотням одна. Просто молча идет рядом.
С ним спокойно. С ним чертовски НЕспокойно.
Вот такой диссонанс.
- Скажи хоть свое имя, - я первой нарушаю затянувшуюся паузу.
- Кирилл, - его голос звучит немного глуховато. Не резкий, не высокий. Но и не слишком низкий. В самый раз, чтобы такой голос одновременно и волновал, и не раздражал.
И всё. Кирилл.
Отлично ему подходит.
- И все?
Он впервые выражает удивление легким поднятием бровей.
- Что-то еще хочешь знать?
Хочу. Хочу знать о тебе всё. И хочу еще раз утонуть в бездне твоих глаз.
Но, разумеется, вслух такой пошлятины не произношу.
- Кто ты? Каратист?
Опять по его лицу скользит мимолетная усмешка.
- Скорее дзюдоист. И то давно. Год работал охранной конторе.
- Значит, охранник, - невольно испытываю легкое разочарование. На примитивно-одноклеточного не похож, и однако...
- Айтишник, - невозмутимо поправляет меня Кирилл. И добавляет после короткой паузы, - Год как политех закончил.
Айтишник????
Я чуть рот не приоткрыла от изумления. Этот высокий кареглазый красавчик вообще ни разу не похож на того задрота, задохлика, ботана, какими обычно являются типичные айтишники (в представлении массовой культуры). Длинные сальные патлы, на лице следы прыщей, жидкие бороденки. И очки. Непременно очки.
- Врешь, - говорю неуверенно.
Он небрежно пожимает плечами спортсмена.
- Не хочешь - не верь.
И даже не спрашивает моего имени. Что обидно.
Еще обиднее то, что и в его спокойном взгляде нет ни малейшего признака того, что моя внешность его впечатлила.
По канонам жанра рыцарь, спасший принцессу, просто-таки обязан сорвать с ее нежных губок поцелуй.
Каноны ломаются. Рыцарь не горит желанием даже взять у “принцессы” номер телефона.
Останавливаемся у моего подъезда.
Он смотрит пристально.
- В следующий раз попроси своего парня тебя проводить. Раз уж так любишь ходить проходными дворами.
- У меня нет парня, - вырывается у меня непроизвольно, и в тот момент я очень четко осознаю - действительно, у меня НЕТ ПАРНЯ.
У меня есть только папик. И тот сейчас скорее всего выясняет отношения с законной женой.
Я совершенно свободна.
- Странно, - говорит айтишник-дзюдоист. - Красотка, а парня нет. Случайно не лесби?
Меня бросает в жар. Он еще и хамит. Какая привлекательная сволочь.
- Нет! - отвечаю резче, чем следовало.
- Ты хоть совершеннолетняя? Восемнадцать есть? - в его голосе мне мерещится снисходительность.
Нет, не мерещится. Он действительно проявляет СНИСХОЖДЕНИЕ.
И это снисхождение вызывает у меня волну досады. Почти злости.
- Двадцать есть, - отвечаю с вызовом.
- А-а, - вроде бы должно звучать уважительно, но звучит насмешливо, - Большая девочка. Должна знать, что в девять вечера по подворотням ходить небезопасно.
Я непроизвольно закусываю нижнюю губу и хочу испепелить его взглядом.
Бесполезно. Не испепеляется. Ни следа смущения ни в выражении лица, ни во взгляде.
- Я учту, - цежу сквозь зубы.
- Учти, - невозмутимо кивает он, - В другой раз меня рядом может не оказаться.
- Другого раза не будет.
- Надеюсь, - и я понимаю, что в следующую секунду он попросту развернется и уйдет.
Набираюсь смелости.
- Я, кстати, Дарья.
Он молчит. Просто смотрит. Непроницаемым взглядом.
Я понижаю голос.
- Просто... на всякий случай.
Он кивает.
- Я запомню.
- Мы... еще увидимся? - Боже, стыд какой! Впервые я так открыто навязываюсь парню. Практически незнакомому парню. Ну, да, он меня выручил из нехорошей ситуации, однако самой вешаться на шею своему спасителю...
С другой стороны - кому же еще вешаться на шею?
Правильный ответ- никому.
- Я тебя найду, если будет нужно, - отвечает он спокойно.
И поворачивается, чтобы уйти.
А мне хочется разреветься. Как маленькой девочке.
* * *
Однако, неожиданности того майского вечера на этом нечаянном знакомстве не заканчиваются. Открыв дверь квартиры своим ключом, я сталкиваюсь в прихожей с отцом и мне не нравится выражение его лица. Словно бы слегка сконфуженное. Папа шире распахивает дверь, ведущую в гостиную, и перед моими глазами возникает Сергей. Господин Загорицкий. Собственной персоной.
Тот, кого видеть сейчас хочу в самую последнюю очередь.
* * *
- Я пришел поговорить о нашем будущем, - негромко говорит Сергей.
- У нас есть будущее? - спрашиваю я “на автомате”.
Я все еще нахожусь под властью наваждения. В тот момент я еще не догадывалась, насколько серьезно “влипла”. Будто решила, что подцепила простуду, а на деле - бактериальное воспаление легких, причем, двустороннее. И даже не исключен летальный исход.
Сергей слегка морщится - ему кажется, что я просто прикидываюсь. Не могу до конца простить ему ту историю с беременностью супруги и своим собственным неудавшимся суицидом.
Действительно, ему-то откуда знать, что сегодня Судьба грубо схватила меня за шкирку и поволокла в неизвестном направлении, не спрашивая моего согласия. (Что же, если не судьба?) У меня в ушах все еще звучит глуховатый мягкий голос парня с глазами апостола, и я не могу дождаться момента, когда наконец уединюсь в своей комнате с листом рисовальной бумаги и карандашом, чтобы по памяти зарисовать ЕГО лицо.
- Она что, согласна дать тебе развод? - спрашиваю я, на деле совсем не переживая по поводу развода своего некогда “любимого человека” (ключевое слово здесь - “некогда”).
Куда больше меня волнует, когда я снова встречусь с Кириллом. КИРИЛЛОМ.
Когда я просто снова его увижу. Может, при повторной встрече морок рассеется, и он предстанет передо мной совершенно заурядным парнем. Хорошим, симпатичным, но абсолютно заурядным.
Тогда я с легким сердцем отвечу Загорицкому, что согласна стать его. Женой, сожительницей... девкой “по вызову”. Кем угодно.
- Да, - негромко говорит Сергей, - Ирина мне даст развод.
Я криво усмехаюсь.
- Как тебе удалось на нее надавить?
Сергей вздыхает, причем смотрит на меня, как на капризничающего ребенка. Избалованного, но любимого.
- Она все понимает.
Сильно сомневаюсь. И в том, что Ирина “всё понимает”, и в том, что с легкостью отпустит мужа, с которым прожила полтора десятка лет.
Но вслух ничего не произношу.
Говорю ему: “Извини, но сегодня был паршивый день. Я хочу пораньше лечь спать. Давай всё обсудим завтра?”
Он явно разочарован. Ожидал совершенно другой реакции. Вероятно, думал, что я брошусь ему на шею со счастливым визгом.
Как же ты плохо меня знаешь, милый...
* * *
И опять - Ирина
Конечно, в Словакию я с Бестужевым не поехала, он отправился туда один. А я занялась поисками занятия по душе (собственно, необходимости в работе сейчас не было, однако праздность стала меня тяготить. Да и не факт, что Сергей так и продолжит выделять мне ежемесячные средства “на безбедную жизнь” - когда они наконец официально соединятся со своей Дарьей, определенно та потребует, чтобы он перестал содержать “бывшую” - не инвалида и не старуху.
Дескать, сама пусть “вертится”.)
Найти работу оказалось неожиданно легко - правда, не без помощи наших с Сергеем деловых связей. Некой фирме требовались ландшафтные дизайнеры и здесь мое высшее архитектурное образование сыграло свою роль. Вдобавок, работа была удаленной - не придется “чуть свет - и на службу”.
Бестужев вернулся, как и обещал, через неделю. С ворохом подарков и покупок из “дьюти-фри”. И с цветами, все теми же розами, что, как по мне, было уже совершенно лишним. Тем не менее, врать не буду, мне было приятно.
После ужина, приготовленного “в четыре руки”, расположились в гостиной.
- Рассказывай, - предложила я, - Как там дела? Как дети?
- Мальчишки живы и здоровы, скучали по мне, - Бестужев взял в руки свой айфон, разблокировал, продемонстрировал фото, где были запечатлены его сыновья и он сам.
- А фото жены у тебя есть? - поинтересовалась я. После выпитой за ужином бутылки “Пино нуар” я несколько раскрепостилась, отбросила свои обычные комплексы.
Дмитрий быстро пролистал “галерею”, показал мне. Молча.
Стоило мне взглянуть на его супругу, как у меня буквально перехватило дыхание.
- Ты серьезно? Это действительно твоя жена?
С фотографии смотрела без преувеличения настоящая красавица несколько восточного типа - яркие карие глаза, чувственный рот, густая копна черных волос.
- По крайней мере, была такой два года назад, - ответил Дмитрий словно бы с неохотой.
- Хороша, - выдохнула я, - Что же вас заставило расстаться?
Бестужев коротко вздохнул, а потом попросил у меня разрешения закурить (поскольку мы находились в моей квартире). Я, разумеется, разрешила.
- История нехорошая, - наконец сказал Дмитрий. Сделав пару затяжек, он затушил сигарету. Бросил на меня виноватый взгляд. - Казалось бы, давно бросил эту гнусную привычку, но периодически срываюсь... Ладно, - снова вздохнул, - В двух словах - мой младший сын в действительности... не мой.
Я ощутила легкий укол в сердце.
- То есть?
- Она увлеклась другим. Всерьез собиралась к нему уйти. Но тот оказался малодушным мерзавцем и когда узнал, что Мария беременна, заявил, что, дескать, не готов взваливать на себя такую обузу. И был таков.
- А ты... так и не смог ее простить? - осторожно спросила я.
- Почему, - Дмитрий пожал плечами, - Я давно ее простил.
- А ребенок?
- Ребенок записан на меня и считает своим отцом, - коротко ответил Бестужев, - Дети за родителей не отвечают.
- Но ты когда-нибудь ему скажешь правду?
- Зачем? - он бросил на меня удивленный взгляд, - Фактически ведь он действительно мой сын, с рождения. Скучает, если долго меня не видит, хвастается успехами... такой же сын, как и первенец, Данила. И люблю я его не меньше родного.
- А жена? То есть, ты сказал, что ваш брак существует лишь формально, чтобы просто меня успокоить?
Он отрицательно мотнул головой и мягко обнял меня за плечи.
- Нет. Наш брак... он просто медленно умер. Знаешь, как на некоторых товарах стоит надпись - обмену и возврату не подлежит? Доверие - такая же штука. Не вернешь, если утратил. Она могла тысячу раз поклясться, что та связь была ошибкой, что больше никогда, ни за что...
Но что-то важное было утеряно. И его не вернешь.
- Ты, оказывается, идеалист...
Он пожал плечами.
- Не так, чтобы... но, наверное, отчасти идеалист.
- Так как она отреагировала на твое намерение развестись? Или ты не заводил с ней этого разговора?
Дмитрий усмехнулся.
- Бурно отреагировала. Даже супницу в меня швырнула, в последний момент увернулся. Темперамент у нее бурный, что неудивительно, в ней четверть цыганской крови.
Я невольно поежилась.
- А она случаем не наведет на меня фирменную цыганскую порчу?
Бестужев рассмеялся, притянул меня к себе, обнял теснее, поцеловал в щеку.
- Пусть только попробует. Ты под моей защитой.
* * *
ГЛАВА 3
Из дневника Даши
На второй день Кирилл, разумеется, не появился. И на третий - тоже. Я успела себе нафантазировать, что он непременно будет ждать меня у подъезда, но никто у подъезда не маячил (да наверное и не собирался). Через неделю я пала духом и едва не разорвала собственный рисунок, где небезуспешно изобразила своего кареглазого спасителя.
Что-то остановило. Все та же сволочная надежда, которая если и умирает, то самой последней.
Через две недели Сергей вытащил меня на загородную прогулку, обед в придорожном мотеле и ночевку в том же мотеле.
Я тоскливо обозвала себя “малодушной дурой” и приказала себе выбросить мысли о парне по имени Кирилл из головы.
Прошла еще неделя, Загорицкий начал процедуру развода и раздела имущества со своей “бывшей”.
Я решила посоветоваться с папой. Тот выслушал мой подробный “отчет” о планах Сергея и ответил, что хоть “по-человечески” он ему несимпатичен, но будущее мне способен обеспечить куда лучшее, нежели он сам, доктор наук Валерий Николаевич Саврасов.
Папа всегда рассуждал здраво и практично.
Я почти смирилась с тем, что мимолетная встреча с парнем, выручившим меня из скверной ситуации, останется лишь приятным воспоминанием и не более того.
Удивительно, но жена Сергея не стала чинить ему никаких препятствий. Как не пыталась больше выяснять со мной отношения (да она и раньше не выясняла, тот ее приход к нам домой, видимо, имел целью лишь посмотреть на меня - “разлучницу”).
Достойная женщина. Надеюсь, замену Сергею она все-таки найдет.
...Кареглазый мерзавец (вы после поймете, почему я так его называю) появился совершенно неожиданно.
Наша группа находилась на пленэре. Расположились на набережной, на левом берегу, зарисовывали правый берег великой русской реки.
У меня поначалу совсем не “клеилось”, бесилась, хотелось вообще отбросить кисть, порвать рисунок, сложить мольберт и уйти просто шататься по Городу. Неожиданно спиной ощутила на себе чей-то взгляд. Такого не бывает, скажете? А вот и бывает. Всегда находятся зеваки, подсматривающие, что же художник малюет на своем холсте (в данном случае - на бумаге).
С досадой оборачиваюсь... и моментально забываю как о начатом неудачном этюде, так и вообще обо всем.
Он стоит неподалеку и спокойно наблюдает. Все тот же - высокий (на моем фоне - даже очень высокий), темноволосый, в джинсах, темной футболке и кроссовках, спортивный, но не “накаченный”. Слегка улыбается.
А я начинаю плавиться от одного взгляда его обалденных карих глаз.
- Привет, - говорит небрежно, - Помнишь меня?
Издевается?
Губы сами собой растягиваются в улыбке.
- Привет, - отзываюсь “на автомате”, - Ты как здесь оказался?
Он слегка пожимает плечами.
- Мимо проходил, вижу - знакомое лицо. Извини, если оторвал от творческого процесса.
К черту творческий процесс. На сей раз не дам тебе уйти так просто.
Снимаю незаконченный рисунок с подставки, складываю мольберт.
- Процесс закончен, - говорю я.
.......
Спустя четверть часа мы уже сидим в кофейне, за столиком у окна. Передо мной вазочка с мороженым, оно неумолимо тает, в действительности мне совсем не хочется мороженого. Беру в руку запотевший стакан с ледяной газировкой. Делаю глоток.
Кирилл сидит напротив. И тоже не проявляет большого аппетита.
Почему-то трудно начать разговор.
- У тебя нет девушки? - тупо спрашиваю я и чувствую, что готова сгореть от стыда за откровенно глупый вопрос.
- В настоящий момент нет, - отвечает он спокойно (он вообще спокойный парень, а точнее -невозмутимый). И немногословный.
- То есть - была?
Мне чудится усмешка в его глазах. В таких глазах запросто можно утонуть. Я и тону.
- Я не девственник, если ты об этом.
Ну еще бы. Такой парень - и девственник? Не бывает на свете чудес.
Ощущаю, что краснею.
- Да и ты вряд ли девочка, - добавляет он небрежно и неожиданно выстреливает в меня следующим вопросом:
- Папик сильно обеспокоился тем инцидентом в подворотне? Или ты ему не рассказала?
Я буквально замираю. Ощущение такое, будто на меня выплеснули ушат ледяной воды.
- Что? - во рту мгновенно пересыхает. О стакане с газировкой забываю напрочь. -Ты справки обо мне наводил?
И тут же проклинаю себя за глупость. Если этим вопросом он хотел взять меня на понт, ему все отлично удалось. Легко. С первого раза.
Он слегка усмехается.
- Так ведь догадаться нетрудно. Ты девушка красивая, даже очень, а парня нет. Беспечно ходишь по подворотням, тогда как любая городская девчонка лет с тринадцати уже понимает, что этого делать не следует. Следовательно, после занятий тебя обычно встречают на машине. Ведь встречают?
Я в тысячный раз краснею. Пока все угадал в точности. Если, конечно, не навел справки.
- Шмотки на тебе дорогие, но не вызывающие, - продолжает этот “шерлок”, тем самым начиная меня слегка подбешивать. Хотя, может, он делает это намеренно? - Волосы опять же...
- Чем тебе не нравятся мои волосы? - спрашиваю резко. Определенно вечер перестает быть томным.
- Наоборот, они у тебя роскошные, - говорит Кирилл, только нот восхищения в его глуховатом голосе я не слышу, - И наверняка свои. А многие девчонки в твоем возрасте их красят в кислотные цвета или стригут максимально коротко, словно хотят себя намеренно обезобразить.
- Дальше... - наконец вспоминаю о стакане с водой, делаю глоток.
- Дальше? Татуировок у тебя тоже наверняка нет.
- А должны быть? -спрашиваю с вызовом.
Он коротко улыбается.
- У многих есть. Повальное и очень тупое увлечение.
Молчу, хотя согласна с Кириллом. Крайне тупое.
- А знаешь, среди какой категории людей татухи ассоциируются с тюрьмой?
- И какой же?
- Старшее поколение, - поясняет Кирилл невозмутимо (эта его невозмутимость меня просто вымораживает. Как и его логические выкладки), - Следовательно, папик тебе тату набить не разрешает.
Я фыркаю.
- Сама не хочу, - при этом вспоминая, как действительно однажды завела с Сергеем разговор о некоем рисунке на предплечье и как он первый (и пока единственный) раз повысил на меня голос, буквально накричал, что не позволит мне выглядеть “дешевой шлюхой”.
Впрочем, потом извинился. И даже преподнес кулон - цепочку из платины в знак примирения.
- Он достаточно крут? - спрашивает Кирилл, - Предприниматель или чиновник?
- У него строительная фирма, - отвожу глаза.
Так омерзительно я себя не чувствовала, пожалуй, никогда. Даже после неудавшегося суицида не испытывала такого стыда.
Глупо отпираться. Совсем нетрудно узнать, кто мой папа. Очень достойный человек, но далеко не олигарх. И выгляжу “куколкой” я, разумеется, не без помощи Сергея. Материальной помощи. Вульгарно материальной.
- Хочешь сказать, я шлюха? - бросаю резко, глаза начинает пощипывать от навернувшихся слез.
- Нет, - спокойно отвечает Кирилл, - Я такого не говорил и не скажу. Это ты уже сама себе выдумала.
- Ладно, обо мне ты кое-что уже знаешь, - говорю с досадой, если не злостью, - Теперь, может, расскажешь, почему расстался со своей девушкой? Она тебя бросила?
Не представляю, КАК можно такого парня бросить.
Но я необъективна.
Несколько секунд он смотрит на меня пристально, и я отчетливо вижу, как его глаза наполняются мраком.
- Можно и так сказать, - наконец, произносит он негромко. - Но вообще-то она просто ушла.
- Просто так никто не уходит.
Моя очередь наносить удары. Да только мои “удары” для него скорее булавочные уколы (в лучшем случае).
Он чуть прищуривается, а потом на его лице появляется слегка насмешливая улыбка.
- Забавная ты, - говорит он, и меня в очередной раз бросает в краску. “Забавная” - это не комплимент. Я для него малолетка, которая невесть кого из себя строит, тогда как в действительности цена этой “малолетке” - грош в базарный день.
Но если он сейчас встанет и уйдет, я этого просто не переживу.
И поэтому делаю очередной “заход”.
- Обо мне ты кое-что уже знаешь, а сам? Ну, что не девственник, я уже поняла, - выдавливаю, выжимаю из себя улыбку (в действительности улыбаться не хочется от слова “совсем”).
Он смотрит открыто и тоже слегка улыбается. Искренне, в отличие от меня.
- Что ты хочешь знать? Работаю в сфере ай-ти технологий. Пока учился, подрабатывал в автомастерской механиком.
“Простой парень” из низов. Меньше всего о таком мечтала. Механик. Ну спасибо, что не грузчик.
- Мать медик. Есть младшая сестра, школу заканчивает. Собирается поступать на филфак, - и после паузы, - У нее способности к языкам.
“А у тебя, видимо, главный талант - морочить девушкам головы,” - я произношу это, разумеется, мысленно. Ибо в действительности он мне и не думает морочить голову. Более того, я отчетливо понимаю, что наша сегодняшняя встреча - чистая случайность. Он и не собирался меня разыскивать.
Звонит мой телефон, и я едва не вздрагиваю. Зрительный контакт между мной и кареглазым “странником” прерван.
Нет необходимости смотреть на дисплей. Звонит “папик”.
Первое побуждение - сбросить вызов. Но тогда он перезвонит снова. Вообще отключить телефон?
Прекрасно, Дашка, ты просто-таки “гений” восьмидесятого уровня. В этом случае Сергей припрется прямиком к нам домой.
У него же СЕРЬЕЗНЫЕ намерения.
Он почти оформил развод.
Он говорил с моим отцом.
Все настолько значимо, что меня охватывает тоска.
Слышали поговорку о желаниях, которые сбываются? Да только сбываются они обычно в самый неподходящий момент.
Кирилл выжидательно смотрит на меня. Наблюдает.
Сволочь.
Придется ответить.
- Слушай, я сейчас на пленэре. Давай позже поговорим?
Ага, размечталась. Не тот господин Загорицкий человек, чтобы идти на поводу у зассыхи (даже если эта зассыха - будущая жена).
От этой мысли меня внутренне передергивает.
Я не готова к роли жены. Ни конкретного человека, ни вообще. НЕ ГОТОВА.
Девять с половиной из десяти моих ровесниц с визгами восторга бросились бы на шею такому, как Сергей.
А я сейчас как никогда ясно осознаю - не хочу. НЕ ХО-ЧУ и точка.
“А ты через “не хочу”, шепчет мне внутренний голос. Не время вставать “в позу”, Сергею это очень не понравится. Он уже сейчас о чем-то подозревает - в последнее время я и не пытаюсь изобразить, что счастлива. Разводится? А я его об этом просила?
Оказывается, период, когда мы встречались “по углам”, и Сергей лгал жене, был далеко не худшим временем. Да, я психовала. Да, я втайне ненавидела его Ирину (пока не увидела воочию). Да, я хотела...
А теперь не хочу.
Теперь...
- Малыш, как насчет сегодняшнего вечера? - говорит ни о чем пока не догадывающийся Сергей. Он уверен, что я лишь играю в “недотрогу”. Такая вот мелкая месть ранее отвергнутой любовницы. Он действительно убежден, что осчастливит меня.
Как же это пошло в действительности.
- Хорошо, - отвечаю я, - Сегодня так сегодня.
Сергей обещает заехать за мной и я, со словами: “Договорились” прерываю связь.
- Покровитель звонил? - спрашивает Кирилл. Спокойно так спрашивает, ему же все равно. Я его не особенно волную. Он просто забавляется. Играет с хорошенькой малолеткой, как с котенком.
С котятами играть хорошо, они если и царапнут, то совсем не больно. Вот только надоедают быстро.
Я не люблю котят. Глазки у них пустые.
* * *
2.
- Все в порядке, малыш? - участливо спрашивает у меня Сергей.
Мы сидим в дорогом ресторане (интересно, а дешевые рестораны бывают? Но тут вопрос престижа, конечно). На мне вечернее платье, узкое, серебристое. Страшно неудобное. Волосы уложены в салоне (тоже морока) и там же наложен макияж. И свежий маникюр.
“Девушка с обложки”.
На меня оборачиваются, меня в настоящий момент это только бесит.
Беру в руку бокал с вином (вино густо-бордовое, почти черное). Несладкое (ненавижу сладкие вина). Делаю маленький глоток. Вскидываю на Сергея глаза и словно впервые замечаю, что он ведь не молод. Мой “папик” в хорошей форме, посещает тренажерный зал, не курит и конечно же не пьет ничего, кроме коллекционных вин...
Но он однозначно не молодеет.
Совсем недавно это практически не имело для меня значения. А вот с некоторых пор СТАЛО иметь.
О чем это говорит?
Да все о том же. Надоело мне быть “куклой” преуспевающего коммерсанта.
...Мысленно возвращаюсь к Кириллу. Подозреваю, что теперь я буду постоянно мысленно к нему возвращаться. До тех пор, пока снова не увижу его воочию.
Он - самодовольная сволочь и мерзавец, но я бы не раздумывая пошла за ним хоть на край света, если бы позвал.
Увы, не позовет.
...- Покровитель звонил? - спрашивает Кирилл.
Я не отвечаю, ибо на очевидные вопросы ответы не требуются.
Но потом все-таки выдавливаю из себя:
- Да. Встретиться предложил.
- Где-нибудь в дорогом кабаке? Или в “номерах”?
Меня в очередной раз бросает в жар. А Кирилл даже не утруждается отвести глаза, хотя бы обозначить смущение.
Смущение ему неведомо. По крайней мере в моем присутствии.
- Мы не ходим по “номерам”, - выцеживаю сквозь зубы.
Он невозмутимо кивает.
- Апартаменты снимает?
- Слушай, давай тему сменим, - говорю я раздраженно (к чему прикидываться? Этот парень изначально задал такое направление беседы, чтобы вывести меня из себя. Одного не могу понять - зачем ему это надо?)
- Может, ты злишься потому, что девушки у тебя нет? - снова заставляю себя улыбнуться (хотя внутренне бешусь), - Ну хочешь, я ею стану?
А сердце замерло, как у пойманной птицы. Сначала замерло, потом учащенно заколотилось.
Он окидывает меня внимательным взглядом. Почти знаю, что ответит, и все равно внутри все обрывается, когда он отрицательно качает головой.
- Предложение лестное, но вынужден отказаться. Такие девушки, как ты, мне не по карману.
Как говорится, не говоря худого слова, в морду хлесь.
Ни разу мне так изящно не давали понять, что я всего лишь шлюха.
Моя рука непроизвольно поднимается, чтобы влепить ему пощечину, но реакция у мерзавца отменная - запястье перехвачено и сжато. Не больно, но достаточно сильно, чтобы не вырваться. Я и не пытаюсь вырываться.
Спустя несколько секунд он отпускает мою руку. На спокойном лице ни следа эмоций - ни досады, ни злости.
- Не балуй. Я на женщин руки никогда не поднимал, но при необходимости скрутить могу. Лучше не провоцируй.
“А следующим номером нашей программы будет рыдающая за столиком кафе красивая девушка! Опасный номер, не пытайтесь повторить в домашних условиях!”
Черта с два я зарыдаю в присутствии этого кареглазого подонка.
Забираю поставленный рядом со стулом свой этюдник и наконец поднимаюсь из-за столика. Осталось до дома добраться, не разревевшись по дороге. Такие вещи лучше делать дома. Предварительно закрыв дверь своей комнаты на задвижку.
Кирилл тоже привстает из-за стола, его рука снова (на сей раз совершенно неожиданно) касается моей.
В глубоких и потрясающе выразительных “бархатных” глазах нечто вроде сочувствия.
- Постой.
Останавливаюсь.
- Присядь.
Послушно сажусь. Похоже, с “дрессировкой” у него проблем не возникнет. Я совершенно ручная “зверушка”.
- В выходной я еду в деревню, - говорит Кирилл, - Там дом моего деда, нужно посмотреть - что, да как. Возможно, мелкий ремонт нужен. Можем поехать вместе.
И смотрит выжидательно.
Будто не знает, что я могу ответить.
Будто не догадывается, ЧТО ИМЕННО я ему отвечу.
- Где встречаемся и во сколько? - выдаю я единственно правильный (для себя) вариант ответа.
* * *
ГЛАВА 4
Дмитрий
День начался пакостно и дождливо. Открываю глаза и конечно же натыкаюсь на требовательный взгляд желтых глаз своего мейн куна. День обычного человека, может, и начинается с чашки кофе (а иногда и с секса, правда, не сегодня). День кошатника - с кормления питомца.
Никогда не собирался становиться кошатником. Как говорится, внезапно привалило. “Вы нас не ждали, а мы приперлися”. Ирке я, разумеется, наврал, каким образом Федор оказался под моей опекой. Но расскажи ей правду, еще впечатлится. Слишком трепетное создание. Пятнадцать лет (или даже дольше) муженек ее держал в “хрустальном замке” или под “стеклянным колпаком”. А до этого, видимо, родители постарались, воспитали “тургеневскую барышню”. Ничего не имею против “тургеневских девушек”, как и против трепетных дам, но иногда это напрягает (особенно в больших количествах). И не ругнешься от души, и лишней сигареты не выкуришь, и стаканчик виски не пропустишь перед обедом... и минет она тебе не сделает (просто в голову не придет заниматься столь “грязным” делом).
В общем, в чем-то ее бывшего я даже понимаю. Хотя связаться с малолеткой - тоже та еще “гениальная” идея.
Не могу судить об этой девчонке, ибо не знаю полной картины.
Не факт, что ее попытка отравиться снотворным из аптечки отца являлась исключительно демонстративной - слишком большой риск, могла впасть в кому и вернуться оттуда (если вообще вернуться) - “овощем”. Могла попросту утратить некоторые когнитивные способности. Девочке повезло.
Повезло ли ее покровителю - вопрос спорный.
Спрашиваю себя - а как я бы поступил на его месте?
И ответа не нахожу. Ибо на его месте я бы попросту не оказался.
Чур меня связываться с девятнадцатилетними девственницами.
...Пока наполняю Федькины миски элитным кошачьим кормом и водой (свежую говядинку мой барчук получит на обед), невольно вспоминаю, как задерживали его хозяина. Группой захвата. А тот живым сдаваться не намеревался... что в итоге и получил. По полной. Три огнестрела, шансы выжить нулевые.
Пока труп фотографировали, да увозили, одно, другое, суета, эксперты, понятые, криминалисты, помощники прокурора... Одним словом - хаос. Не знаю, что побудило заглянуть в щель между роскошным диваном и оконным проемом. Оттуда на меня и сверкнули желтые глаза молодого мейн куна. Натерпелся, бедняга, как еще сердце выдержало. Мейн куны очень осторожны и трусливы. По-другому нельзя - слишком они крупные, чтобы являться еще и агрессивными. Вот те же манулы- тоже не маленькие зверьки, приручить практически невозможно. Так и драли с красавцев их теплые шкурки, да так интенсивно, что пришлось зверей в Красную книгу заносить. Теперь намеренно выращивают в вольерах, но природу не обманешь - не хотят манулы в неволе размножаться (и я их прекрасно понимаю).
Ну а мейн кунов вывели искусственно. По этой причине и здоровье у них хрупкое и нервные они, и впечатлительные... и к хозяину привязываются, рассчитывая, что защитит от страшного окружающего мира.
И живут сравнительно недолго по сравнению с другими породами.
Ладно, о котах достаточно.
Теперь о женщинах. Точнее, об одной.
Хочу ли я прочно связать себя узами брака? А черт его знает. Ира будет хорошей женой, я в этом не сомневаюсь, можно сказать - образцовой с точки зрения мещанских представлений о браке.
Вот Мария такой никогда не была. И не будет. Но окончательно вычеркнуть ее из своей жизни я не смогу. Не из-за детей (причем, один ребенок по крови не мой), хотя это тоже имеет значение.
Мария - острая приправа к пресным блюдам. Та самая Кармен Мериме (только без надрыва). Она горяча, она импульсивна. Она отдаст последнее, если потребует человек, который ей симпатичен или вызывает жалость... и проклянет близкого родственника, если тот заденет ее самолюбие. Она может замкнуться в себе даже не как интроверт, а как натуральный аутист. И с тем же успехом будет “душой компании” (если компания ей нравится).
Шизоидный тип, в общем.
Но предоставься мне возможность никогда с ней не знакомиться и не встречаться - отказался бы от такой возможности.
Повторяю - Мария - как острая приправа к пресным будням. Хоть иногда такая приправа обжигает язык.
Так что Ирочке, если та согласится связать себя узами очередного брака, придется привыкать к тому, что периодически я буду принадлежать не ей. Впрочем, живя не только в разных городах, но и разных странах, вряд ли красавицы пересекутся воочию.
А телефонная грызня (и тем паче грызня по интернету) - это не то, чем будут заниматься мои милашки. У каждой обостренное самолюбие и чувство собственного достоинства. Не базарные бабы, в самом деле.
“Митя, ты подлец,” - сказала бы матушка и была бы неправа.
Я не подлец. Я просто добрый. Иногда чрезмерно.
* * *
Даша
Встречаемся на железнодорожной платформе. Оказывается, до этой непонятной деревни можно доехать либо на электричке, либо на мотоцикле (или внедорожнике). Внедорожника у кареглазого айтишника нет, а мотоцикл старенький и небезопасный (по его словам). Словом, не рискнул бы этот герой сажать такую “барышню” как я на мотоцикл. Так что придется “пилить” на пригородном электропоезде, а потом еще и “чесать” по лесу полчаса (как сказал Кирилл).
Если думал меня отпугнуть от поездки, то совершенно зря. Мне даже интересно стало. Мелькнула мысль захватить с собой мольберт, но передумала, взяла только альбом с карандашами.
Кареглазый окинул скептическим взглядом мою “поклажу”.
- Что у тебя там?
- Принадлежности для рисования.
Хмыкнул.
- Ну-ну. Вообще-то, там работы полно.
- Какой?
- Уборки прежде всего. И траву на приусадебном участке нужно скосить, - ухмыляется, видя мое вытянувшееся лицо. - Тебя не заставлю, не бойся. Тебя ждет исключительно женская работа. Правда, швабры там тоже нет, но есть веник. Хоть раз держала в руках?
Ощущаю, что щеки в очередной раз начинают гореть.
- Я не принцесса.
Он окидывает меня как бы критическим взглядом (при этом в глазах явственная насмешка).
- В самом деле? А похожа...
Фыркаю и отворачиваюсь. Странные у него комплименты, с другой стороны и не издевается вроде бы...
“Держи себя в руках, Дашка. И заодно не расслабляйся. Кто знает, что у него на уме.”
Зачем же тогда согласилась с ним поехать? - встревает голос моего альтер-эго, как обычно скептический, если не ехидный.
Потому что иначе следующей случайной встречи пришлось бы ждать невесть сколько времени. Единственно правильный ответ.
Да, я дура, я безрассудна, я неосторожна...
Но во что превратилась бы жизнь, если бы пришлось вести себя исключительно рассудительно и осторожно?..
* * *
Ирина
Иногда жизнь может одномоментно развернуться на сто восемьдесят градусов. Банальное утверждение, однако оттого оно не перестает быть верным.
Первый такой разворот произошел, когда я попала в аварию. По вине нашего тогдашнего шофера (который одновременно выполнял и обязанности охранника). “Добросовестно” справился, ничего не скажешь. Угробил семилетнего ребенка и едва не угробил его мать. Сам остался инвалидом.
Вроде бы нужно человеку посочувствовать, но в глубине души не сочувствую ему от слова “совсем”. Еще мало получил. Он ведь дышит воздухом, периодически хорошо питается, смотрит телевизор (или играет в компьютер)... словом, ЖИВЕТ.
А мой сынишка - нет.
Ладно, хватит расковыривать старые раны. Это уже мазохизм.
Продолжаю.
Следующий разворот произошел, когда я нечаянно подслушала разговор Сергея, своего мужа, с его юной любовницей (хотя тогда я не могла догадываться, насколько юной).
Дальше... дальше все покатилось под откос. Мой выкидыш, уход Сергея, конфликт с Алисой...
То и дело ловлю себя на мысли, как мне не хватает прежней Лиски. Задушевной подруги, советчицы, неунывающей и заводной.
В какой момент Алису “стукнуло” заняться газлайтингом? В очередной раз мне позавидовала, что ли? Ей понравился Бестужев (частный сыщик), а вот она ему - нет, и он дал это понять сразу, с первой же встречи.
То есть, получилось, что я снова обошла ее на повороте.
А Лиска не из тех, кого можно безнаказанно обходить на поворотах.
...Печально, конечно, что все так вышло. Уверена, что и Алиса успела тысячу раз пожалеть, что устроила ту выходку с похоронным венком и репродукцией картины Лукияна Попова.
Но фарш невозможно провернуть назад, народная мудрость как всегда права.
Не стало Алисы, зато появился Дмитрий.
Практически идеальный партнер, что, если честно, слегка настораживает. Определенно, и в его шкафу найдется скелет-другой, но пока я их не вижу и слава Богу.
Не может ведь жизнь преподносить исключительно неприятные сюрпризы.
* * *
ГЛАВА 5
Даша
День подходит к концу, майское солнце уже не такое агрессивное, делается мягче, ласковее. А мне становится очень грустно.
Электричка неумолимо приближается к Городу.
Совсем скоро с Кириллом придется попрощаться.
Он сидит напротив (как и тогда, когда мы ехали в его деревню) и дремлет, скрестив руки на коленях, а голову положив на руки.
День выдался насыщенным.
...Едва сошли с небольшой промежуточной платформы, тут же голову вскружил запах уже почти летних трав и луговых цветов. Останавливаюсь, на мгновение прикрываю глаза. Слышу голос Кирилла (по обыкновению, с легкой насмешкой):
- Не задерживайтесь, барышня. Нам еще надо до дома дотопать.
И мы топаем по тропинке в подлеске. Отличная загородная прогулка. В руках у Кирилла тоже сумка, спортивная. Указываю на нее кивком головы.
- Что у тебя там?
- Инструмент, - коротко отвечает он, - И тряпки. И легкий перекус.
Меня на мгновение прохватывает озноб.
- Инструмент? Какой?
- Гвозди, молоток, пассатижи, - бросает на меня искоса короткий взгляд, - А ты думала - пыточный?
При желании и гвозди с молотком и пассатижами могут быть пыточными инструментами, такому нас научили многочисленные фильмы ужасов и периодически всплывающие жуткие документальные истории.
Но вслух ничего подобного не произношу.
Идущий рядом со мной парень меньше всего похож на кровожадного маньяка. Хотя... откуда мне знать? Я лично с маньяками не сталкивалась (слава Богу).
Наконец, пересекаем поле (или лучше сказать- луг). Трава мне практически по пояс. А вот и небольшие деревенские домишки. К одному такому домику Кирилл и направляется, я следом.
Перед крыльцом дома останавливаюсь. Кирилл отпирает замок на двери, оборачивается, смотрит на меня.
- Зайдешь? Или опасаешься? Не бойся, я в подполе трупы не прячу.
Ничего такой “юмор”.
- Ничего я не боюсь, - отвечаю сердито и одновременно смущенно и вхожу (правда, не без опаски) в тесную избенку.
Пахнет деревом, сеном, какими-то травами.
В общем, вполне приличный домишко, ожидала куда худшего. На полу даже вязаные половики, на окнах- ситцевые занавески.
Кирилл “колдует” над электрическим щитком в сенях, после чего щелкает выключателем и под потолком загорается лампочка под старым абажуром.
Я замечаю в маленьком помещении газовую плиту и рядом - баллоны. Если тут еще имеется и водопровод...
Увы, нет. Замечаю старомодный умывальник в углу.
Кирилл наблюдает за мной с усмешкой.
Потом ставит свою сумку на старенькую, покрытую пледом тахту.
- Раздевайся.
- Ч...что? - я не верю своим ушам. Вот так, да? Без лишних прелюдий, без любовных клятв и цветов... Однако, практичный парень. Приземленный.
Поднимаю глаза и натыкаюсь на откровенно насмешливый взгляд темно-карих глаз.
- Ты меня неправильно поняла. Тебе лучше переодеться, если всерьез намерена мне помогать. Посмотри, какая здесь пылища. И паутина.
Наклоняется к своей сумке и достает оттуда пару джинсов и футболку. Протягивает мне.
- Джинсы Иркины, но тебе должны налезть, у вас примерно один размер. Футболка моя, еще школьная. Все чистое. Ничего с твоими брендовыми шмотками не случится, если тут немного полежат, - опускает взгляд на мою обувь - спортивные “балетки”. - Ну молодец, хоть босоножки на “шпильке” не надела.
Я фыркаю. Не нужно считать меня совсем уж дурочкой.
А он поворачивается и выходит из комнатушки (как ее назвать? Горницей?).
Действительно, почему бы и не переодеться?
Джинсы мне приходятся впору. В футболке Кирилла утопаю, как в тунике.
Выхожу во двор.
Вижу, как он возится у колодца.
Настоящий колодец. Экзотика. Непременно зарисую.
Надеюсь, ведра он меня таскать не заставит.
Не заставляет.
Втаскивает пару ведер с водой в дом (лучше его называть избушкой), достает из своей сумки какое-то тряпье (видимо, как раз и предназначенное для мытья полов и вытирания пыли). Кивком указывает мне на тряпки.
- Окна мыть умеешь?
Киваю неуверенно.
Он извлекает из своей бездонной сумки средство для мытья окон.
- Тогда приступай. Вода в ведрах.
- А ты?
Пожимает плечами.
- Полы пока помою.
Трудолюбивый айтишник-дзюдоист.
Выбираю пару подходящих для мытья окон тряпиц и подхожу к окнам. Назвался груздем...
* * *
Едва разделываюсь со створкой одного окна, Кирилл подходит ко мне и протягивает что-то, подозрительно напоминающее бандану. Это и есть бандана.
- Забыл тебе предложить, - говорит мягко, и мне что-то новое мерещится в его взгляде. Помимо обычной насмешки. Словно бы сочувствие, но не унизительное, а... теплое, что ли? Точно. Если, конечно, мне не показалось. - Защити волосы. Они у тебя слишком красивые, чтобы их вывалять в паутине и пыли.
Фыркаю, но - что поделать? - повинуюсь. Повязываю бандану. Он смотрит оценивающе.
- Тебе к лицу. Вижу, ты небезнадежна.
- Что?! - вырывается у меня возмущенное.
- Ладно, ладно, - он со смехом поднимает ладони жестом, означающим: “Сдаюсь”. - Шучу. Я и не думал, что ты безнадежна. Кстати, если хочешь пить - вода на столе.
Вижу поставленные на деревянную столешницу три полуторалитровых бутылки минеральной воды.
И пару пластиковых стаканов.
- Это весь перекус? - спрашиваю скептически.
- Нет, есть еще бутеры и шоколадка, - отвечает он невозмутимо.
Шоколадка - это здорово.
* * *
Кирилл успел вымыть полы, вынести ведро с грязной водой и вернуться с очередным ведром (уже с водой чистой). А я еще вожусь с окнами.
- Да ладно, - он подходит ко мне (но не слишком близко, держит приемлемую дистанцию), - Не нужно так уж стараться. Протерла - и ладно.
- Я привыкла все делать на совесть, -отвечаю я.
Несколько секунд он смотрит пристально (мне становится немного не по себе), потом пожимает плечами и отходит. Снова выходит во двор, и я вижу, как направляется к небольшой деревянной сараюшке. Очередной амбарный замок отпирается, высокий темноволосый парень скрывается в помещении, вскоре выходит оттуда с косой в руках и еще чем-то небольшим (точильным камнем, понимаю через несколько секунд, когда он начинает водить этим предметом по лезвию косы). Лицо очень сосредоточенно. Я невольно задерживаю на нем взгляд. У него по-настоящему красивое лицо. Не слащавое, не “конфетное”. Не как у Алена Делона (чья красота с возрастом оплыла и превратилась в нечто “бабское”). Лицо этого парня вряд ли с возрастом “оплывет”, такие и в старости производят впечатление, остаются четкими, мужественными. Не Делон, скорее Шон Коннери. У них даже глаза схожи... и губы... и профили...
Поспешно отвожу взгляд и натираю оконное стекло до абсолютной прозрачности.
“Уж не влюбилась ли ты, Дашка?” - шепчет внутренний голос.
Нет, разумеется. Ни капельки.
Просто встретила человека, с которым хочется быть. Вот и все.
* * *
“Электронный” голос объявляет следующую станцию. Пара остановок - и железнодорожный вокзал. По примеру Кирилла закрываю глаза, прислоняюсь виском к стене электропоезда.
Перед мысленным взором возникает картина - высокий, по-спортивному сложенный парень скашивает траву на приусадебном участке. Не выдерживаю, достаю из своей сумки альбом с карандашами, начинаю делать наброски. Кирилл останавливается, переводит дыхание. Футболка на его спине взмокла, но я почему-то думаю, что он ее не снимет, стесняется меня. Зря, но как ему об этом сказать? Еще поймет неправильно...
Хотя он, кажется, из той очень редкой породы парней, которые все понимают правильно.
Оборачивается, смотрит на меня с усмешкой.
- В любую свободную минуту рисуешь?
Киваю.
- А ты что-то имеешь против? - спрашиваю даже с некоторым вызовом.
- Да нет... - снова берется за косу.
...Окна вымыты, пол блестит (еще не просох после мытья), заросший участок на заднем дворе выкошен. Сидим на лавчонке под яблоней, уплетаем бутерброды с помидорами, сыром, ветчиной и копченой колбасой. Вкус божественный. Ибо - на природе, на свежем воздухе.
Кирилл достает термос с чаем. Чай тоже необыкновенный. С травами. Поясняет:
- Матушка заваривала.
- Почему ты один? - вырывается у меня, в последний момент спохватываюсь, да поздно.
- В смысле - один? - переспрашивает с легким недоумением, - У меня мать, сестра, друзья... не очень много, зато надежные.
- Ты знаешь, что я имею в виду.
- А. Девушку, - откладывает в сторону недоеденный бутерброд, поднимается с лавки.
Я продолжаю “пытать” его взглядом. Мне действительно интересно - почему такой, казалось бы, по всем статьям ладный парень не встречается с девушками? Не может ведь он быть...
- Нет, я не гомосек, - говорит Кирилл немного резче, чем обычно, - И не ущербный.
- Я и не думала, - теперь в краску бросает меня.
- Слышала выражение - я свое хозяйство не на помойке нашел?
Грубовато. Невольно поеживаюсь.
- Так вот и я не на помойке себя нашел, - отходит и опускает руки в ведро с чистой водой, споласкивает, поднимает голову и обращается ко мне, - В доме я умывальник наполнил. Если для тебя совсем уже непривычно споласкиваться в ведре.
Пожимаю плечами. Можно и в ведре, почему бы и нет? Если вода чистая.
* * *
И все-таки какая-то загадка кроется в том, что у него нет подруги.
Но мне не слишком хочется ее разгадывать. Просто боюсь в нем разочароваться.
* * *
Электричка прибывает на конечную станцию, и Кирилл моментально просыпается. Протирает глаза (как ребенок), улыбается мне открыто и настолько светло, что у меня сердце заходится. Хочу нарисовать его улыбку. Вот именно такую - открытую, белозубую, простодушную... Спешно отвожу взгляд. Поздно. Заметил.
- Все хорошо? - спрашивает Кирилл.
- Ага, - а сама еле удерживаюсь, чтобы не расплакаться. Не оттого, что плохо, а потому, что было слишком хорошо. Так хорошо и легко мне не было очень давно. Разве что в далеком детстве, когда и мама была жива, и папа не болел... Мысли о папе меня несколько “отрезвляют”. Что я ему скажу? Была на этюдах? А с кем? Ладно, что-нибудь придумаю, не привыкать. Когда-то ведь могла врать, встречаясь с женатым мужиком по гостиничным номерам, а после и на съемной квартире...
Воспоминание о Сергее окончательно меня возвращает на грешную землю. Кирилл замечает, что я помрачнела. Но ничего не говорит. Просто его рука легонько касается моей кисти. Словно бы желая ободрить. Дать понять, что все не настолько плохо, как представляется.
Поднимаю на него глаза.
- Мне на остановку.
Он кивает.
- Мне тоже.
На автобусной остановке поворачиваюсь к нему лицом.
- Мы еще увидимся?
Он смотрит внимательно.
- Конечно. Я же теперь твой должник. Вон какую существенную помощь оказала.
Ощущаю, что краснею.
- Издеваешься?
- Ничуть, - он серьезен, - Раньше среды не освобожусь... как насчет среды?
Киваю.
Неважно, какие дела у меня могут быть вечером в среду, ради этого парня я их отложу.
- Вот только не знаю, куда тебя пригласить, - произносит немного задумчиво, - Разве что в пиццерию... но ты не захочешь.
- Почему бы и нет? - заставляю себя улыбнуться.
- Ладно, - кивает он, - Что-нибудь придумаем. Ты художница, можно пойти в галерею... или на выставку.
Мало мне было галерей и выставок, по которым меня таскал Загорицкий?
Отрицательно качаю головой.
- Лучше просто погулять по городу.
Он улыбается мне. Мягко улыбается, без обычной насмешки.
- Ладно, я тебе наберу.
И идет к дверям своего автобуса. Напоследок оборачивается и поднимает руку.
Не поцеловал на прощание. Даже попытки не сделал.
Все-таки что-то тут не так. Но мне не хочется думать, что именно.
* * *
Из Дашиного дневника
Когда все изменилось и я перестала быть той наивной влюбленной дурой, которую без особого труда обольстил мужчина, по возрасту годящийся мне в отцы (если подходить беспристрастно)?
В какой-то степени я действительно покончила с собой, наглотавшись отцовского снотворного. Во всяком случае, когда очнулась на больничной койке и увидела сидящего рядом Сергея - осунувшегося, с воспаленными глазами, с “небритостью”, которая ему совершенно не шла (несмотря ни на какие модные веяния), я вдруг ощутила сильный прилив неприязни к нему - казалось бы, самому близкому - после папы, разумеется, - человеку.
И еще большее отвращение меня охватило, когда он начал бессвязно бормотать, что я должна была просто поговорить с ним, ведь ему тоже было плохо без меня... сущий бред.
Разве я сказала, что мне было плохо без него?
Мне было плохо от того, что он меня вульгарно пнул, вот и все. Как героиню слезливого романчика девятнадцатого века, что-то вроде “бедной Лизы”.
Он унизил меня, вот что было самым страшным. Я ненавидела не его (и даже не его Ирину, так “своевременно” ухитрившуюся залететь), я ненавидела прежде всего себя.
За то, что так глупо подставилась. Что поверила, в сущности, первому встречному. Который потешился и бросил.
Я не слишком верила его объяснению о том, что он не может бросить беременную жену. Другие бросают - и ничего. Не бросил - значит, не больно-то и хотел.
Куда легче для него оказалось бросить меня.
И тем не менее приперся в больницу, переживал? Добился того, чтобы в моей истории болезни было написано не “отравление медицинскими препаратами с целью суицида”, а вульгарный ботулизм. Не позволил ставить меня на учет в психдиспансере (а ведь должны были, классический ведь случай маниакально-депрессивного психоза, а может, чего и похуже). Навещал, баловал лакомствами (каких в больницах рядовым пациентам не предлагают), соками, фруктами...
Будто действительно заглаживал передо мной вину.
А мне это было совершенно не нужно.
Если бы не приходил, не каялся, все было бы куда проще. В копилку своего жизненного опыта я бы просто отложила - не доверяй женатым мужчинам, которые вдобавок много старше тебя, и не спеши раздвигать ноги перед первым встречным. И только.
Какое-то время побыла в подавленном состоянии, а потом жизнь все равно взяла бы свое.
Я ведь похожа на героиню Фаулза (Даша имеет в виду девушку-художницу из “Коллекционера”) только тем, что тоже красивая (что мне внушали едва ли не с детсада) и учусь живописи. У меня нет никаких возвышенных идеалов, я не переживаю за судьбы человечества, и мне по большому счету плевать на возможность ядерной войны. Единственным моим врагом (настоящим врагом, злейшим) всегда была скука.
Скука. Лютая скука и дикая тоска.
А теперь выскажу совершенно крамольную мысль - в какой-то момент я осознала, что с Сергеем мне просто скучно. Он предсказуем до отвращения. Он правильный до тошноты.
Раз я не захотела без него жить, он не имеет права меня покинуть (так, разумеется, думает только он, я-то отлично поняла (после того, как вынырнула из темного ничто, куда погрузилась невесть на какое время (там, за последней чертой, нет ощущения Времени и это для меня явилось самым ужасным), очень четко осознала, что смогу жить без Сергея. Отлично проживу без этого совестливого и примерного семьянина.
И если бы он просто ушел, когда я попросила его уйти, сейчас мне не пришлось бы ощущать себя дрянью в присутствии Кирилла.
Но о Кирилле не сейчас. Потом. Это требует отдельной главы.
* * *
ГЛАВА 6
Ирина
Слышали выражение - вечер перестает быть томным?
Кажется, оно взялось из какой-то советской пасторальной мелодрамы, да и неважно, откуда, хорошее выражение. Удачное.
Наш с Бестужевым вечер у него на квартире тоже перестал быть томным, когда Дмитрию позвонили. На дом. Разумеется, на его сотовый.
Он выходит из гостиной (я полулежу на широком диване, не подумайте какой-то пошлятины, мы просто смотрели на пару старую комедию и лениво попивали хорошее вино, закусывая я - сыром, Дмитрий - креветками). Этакая “барская” идиллия. Хотя почему барская?
Дмитрий возвращается в комнату, все еще держа свой смартфон экраном вверх, будто на этом экране написано нечто, его удивившее.
- Угадай, кто звонил, - присаживается рядом со мной, берет со столика бокал с шабли и выпивает залпом. - Можешь не стараться, все равно не угадаешь.
И добавляет, бросая на меня острый взгляд.
- Твой Загорицкий.
- Сергей? - я действительно удивлена и удивлена неприятно. Что моему бывшему понадобилось от моего нынешнего? Не собирается же он с Дмитрием выяснять отношения?
Да и нечего выяснять-то, по большому счету.
Дмитрий кладет в рот кусочек сыра, а другой кусок протягивает своему мейн куну Федьке, который тоже разлегся на диване, естественно, расположившись поближе к хозяину и бросая на меня время от времени ревнивые и неприязненные взгляды.
- Разговор, думаю, пойдет не о тебе. Полагаю, он хочет навести справки.
- О ком? - спрашиваю с недоумением.
По лицу Дмитрия скользит несколько кривая усмешка.
- По телефону он говорить об этом не захотел, просто назначил встречу на завтра в моем агентстве. Но полагаю, речь пойдет о его девчонке.
- Этой его Дарье? - удивление только возрастает, - Что, перед женитьбой решил досконально выяснить ее родословную?
Дмитрий отрицательно мотает головой и, берясь за бутылку, разливает остатки вина по нашим с ним бокалам.
- Нет, думаю, здесь все гораздо проще. Я не так давно случайно увидел эту красотку в городском саду... не одну.
- Погоди, - настораживаюсь я, - Ты-то откуда знаешь о его красотке?
Дмитрий вздыхает и смотрит на меня снисходительно.
- Милая, когда ты явилась ко мне со своей заклятой подругой (я невольно краснею, вспоминая Алису), я, естественно, копнул. Не слишком глубоко, так ведь все, по сути, и так лежало на поверхности.
Да, Бестужев действительно наводил справки. И о Сергее, и обо мне. Мне становится немного неприятно.
Дмитрий тихонько касается моих волос, отводит прядь от щеки.
- Не беспокойся, дальше меня информация не идет.
- И ты хочешь сказать, эта девица Сергею... изменяет? - меня начинает разбирать истерический смех.
Бестужев некоторое время наблюдает за мной с легкой улыбкой, потом протягивает бокал со светлым вином.
- Ничего пока достоверно не выяснено. Но паренек с ней был видный... с хорошим экстерьером. И собакой.
- Собакой?
- Угу, - кивает сыщик и со словами “чин-чин” тихонько касается своим бокалом моего и делает из него пару глотков.
- Золотистым ретривером.
- Они вместе прогуливали собаку?
- Ну... создавалось такое впечатление.
- Да уж, - ощущаю, как мои губы снова растягиваются в довольно злорадной улыбке. Что ж, милый, похоже теперь ты на своей шкуре ощутишь, что значит быть обманутым партнером...
Дмитрий смотрит на меня с прищуром.
- Что? - переспрашиваю недовольно.
- Ничего, - он пожимает плечами, и повторяет задумчиво, - Как бы чего не вышло...
Меня неожиданно пробирает легкий озноб.
- Брось, - говорю неуверенно, - По-твоему, Сергей станет связываться с каким-то мальчишкой? Просто пнет эту свою Дарью и все дела. (“И поделом ей”, добавляю мысленно).
- Или чей-то труп обнаружат в лесополосе, - говорит Бестужев вроде бы рассеянно.
- Перестань! - меня охватывает досада, - Не нагнетай! Жизнь - не голливудский триллер!
- Это верно, - соглашается Дмитрий, - Жизнь-то бывает покруче... - после чего придвигается ближе ко мне, обнимает за плечи и, развернув к себе лицом, целует в губы.
Я совсем не против.
К черту Сергея. Свои шансы он давно упустил.
У меня теперь другой мужчина.
* * *
Из дневника Дарьи С.
...Перечитала предыдущую запись и ужаснулась.
Те гадости, что там изложены, писала явно не я, а нечто мерзкое и темное, что наверняка таится в глубинах подсознания почти у каждого, но всплывает на поверхность крайне редко.
В действительности я совсем не та “меркантильная стерва”, как меня называют некоторые. Те самые “некоторые”, о которых говорят: “Бодучей корове...”
На деле не так я и меркантильна, скорее наоборот - непрактична. Об этом и папа мне всегда напоминает, и Сергей периодически. “Папик” - слово гнусное и пошлое, лучше уж говорить - “покровитель”. Человек с высшим архитектурным образованием, бизнесмен, выживший в окаянные “девяностые” и сумевший поднять свое дело на достойную высоту.
До недавнего времени образцовый супруг такой же образцовой супруги.
О его “образцовой” супруге мне думать не хочется. Уж слишком она... образцовая.
Интересно, если сейчас я Сергею скажу, что не хочу становиться его законной “половиной”, он вернется к своей Ирочке? Возможно.
Только поначалу захочет досконально узнать, что заставило меня передумать. Что заставило меня перемениться.
Вернее, КТО.
...Мой кареглазый “фаворит” полон сюрпризов. В среду явился в назначенное место в городском саду с собакой. Очаровательной рыжей псиной по кличке Тёмка. Породы ретривер.
- Почему не сказал, что у тебя есть еще и собака?
Пожимает плечами.
- Ты что-то имеешь против собак?
Ничего против собак я не имею, хоть по натуре и не “собачница”. Но этот Темка настолько приветлив и общителен, что тут же если не завоевывает мое сердце, то мою симпатию уж точно.
Берем в пиццерии по куску пиццы (с неприлично толстым слоем сыра и множеством шампиньонов, вкус обалденный), для собаки - шаурму (в нашем городе она называется несколько по-другому, но это уже детали) и идем прямиком на набережную.
Кирилл скармливает собаке лакомство маленькими кусочками. Поясняет: “Чтоб дурачок не подавился”.
Спрашиваю, что его побудило завести собаку.
Оказывается, собаки он и не думал заводить. Просто нашел “этого обалдуя” (ласково треплет ретривера по загривку) на улице.
- Вечером, в подворотне, - говорю с ехидцей.
Кирилл вскидывает на меня удивленный взгляд своих обалденных глаз цвета молочного шоколада.
- Так и было. Вы, барышня, медиум.
Фыркаю. Ну уж и “медиум”...
И тут вылезает, наконец, из его “закромов” первый “скелет”.
- Это случилось спустя примерно месяц после гибели Вари.
У меня тут же екает сердце.
- Твоей... девушки?
- Моей жены.
Опаньки... еще интереснее.
- Ты был женат?
- Да. Недолго, - отвечает словно бы с неохотой.
- И дети у тебя есть?
- Детей нет. И не было.
- Извини, - отворачиваюсь к противоположному берегу. Тот самый пейзаж, который мне не давался совсем недавно, сейчас приглашает его зарисовать, но на сей раз этюдника я с собой не захватила.
- Ее убили, - добавляет Кирилл.
Однако.
- Убийц нашли? - спрашиваю “на автомате”.
- Нашли. Только не менты, - по его губам скользит еле заметная усмешка. - Дело было довольно “громким”, но ты вряд ли о нем слышала.
- В смысле?
- Сколько тебе было четыре года назад?
Четыре года назад мне было шестнадцать.
- Постой, а тебе сейчас сколько? - осторожно интересуюсь у Кирилла.
Ответ повергает меня в легкий шок. Я-то думала, ему не больше двадцати пяти (а то и двадцать четыре), оказывается - двадцать семь. Старше меня на семь лет.
Хотя мне ли говорить о разнице в возрасте, ведь Сергею в следующем году исполнится сорок...
- И что это было за дело? - спрашиваю осторожно.
- Заказное убийство депутата Соловьева, - Кирилл аккуратно заворачивает в салфетку остатки своей пиццы и, донеся их до ближайшей урны, опускает туда. Другой салфеткой вытирает пальцы.
Возвращается ко мне, становится рядом у парапета (но по-прежнему соблюдает пристойную дистанцию). Собака ложится у его ног.
- Первое покушение на него было неудачным, его только ранили. Может, это было “китайское” предупреждение, которому Соловьев не внял... так или иначе, пришли добивать его уже в больницу, - делает паузу и добавляет, - А Варя работала медсестрой в том отделении, куда его доставили. Просто зашла в палату для проведения процедур... и оказалась в неподходящее время в неподходящем месте. Обычно в таких делах свидетелей не оставляют.
- Прости, - говорю тихо. Мне хочется взять его за руку, но я не решаюсь. Расстояние между нами сокращается, но уж слишком медленно.
Он коротко и невесело улыбается.
- Все равно наш брак был обречен. Женился я необдуманно, надеялся, поможет забыть... о другой женщине.
А вот и второй скелет... предчувствую, не последний.
- Женщине, которую ты по-настоящему любил?
Бросает на меня короткий взгляд.
- Все в прошлом. Она теперь за границей. С бывшим любовником, ныне - законным мужем, - некая горечь мне чудится в его словах. И интонациях мягкого, глуховатого голоса.
Вот тебе и парень “без девушки”. Который свое “хозяйство не на помойке нашел”.
- Богатое у тебя прошлое, - говорю осторожно.
Он опять усмехается и опять бросает на меня короткий взгляд, от которого меня почему-то бросает в жар.
- Все так и даже больше.
- Есть что-то еще?
Он не отвечает. Наверняка есть, только мне об этом знать не положено.
- А меня замуж зовут, - сама не понимаю, почему вдруг решаю Кирилла поставить в известность о том, что, возможно, и не произойдет.
- Кто, твой “папик”? - спрашивает без особого интереса.
- Ага.
- Ну так не упускай свой шанс.
- Иди ты... - снова отворачиваюсь к противоположному берегу великой русской реки. - Тебя забыла спросить.
Он молчит. Он умеет вовремя промолчать.
...А я вспоминаю недавнюю встречу с Сергеем.
* * *
...Периодически он считает своим долгом повышать мой культурный уровень. Нынешние “господа” тяготеют к ”возвышенному...”
Со злостью обрываю у себя в голове такие пакостные мысли. Снова придется впихивать себя в неудобное платье и балансировать на высоченных “шпильках” - сравнительно невысокий рост этого требует. (Как раз из-за моего роста в модели бы меня и не взяли). Опять из моих волос сооружают что-то “художественное” (ОКОЛОхудожественное, заметила бы я, но меня никто не спрашивает). Сергей платит - Сергей и заказывает музыку.
Опера - это прекрасно. Ничего не имею против классики и против оперного пения. Можно прикрыть глаза и унестись в собственный мир... главное - не задремать в самый неподходящий момент.
Сергей не слишком весел. Но что именно его угнетает, я не спрашиваю. Надеюсь, не проблемы в бизнесе. Хотя, как он однажды мне сказал с усмешкой, бизнес абсолютно гладко в нашей стране не идет ни у кого. Это что-то вроде “зоны рискованного земледелия”, только вместо непредсказуемой погоды климат портят бестолковые чиновники и продажные депутаты (можно в обратном порядке, сумма не меняется от перемены мест).
В перерыве идем в буфет, и Сергей выпивает немного бренди. Я знаю, что он не опьянеет до того состояния, чтобы это было заметно, у него всё всегда под контролем, однако, меня настораживает этот его жест. Обычно он пьет за ужином (реже - за обедом) и то, что он пьет - лучшего качества и требует определенной культуры. К примеру, к красным винам - красное мясо, к белым - морепродукты, рыбные блюда, курятина. Интересно было поначалу слушать его рассуждения о “букетах” той или иной марки вина, о том, как его правильно пить...
Было интересно, замечу в скобках. Потом стало скучно.
Сергей определенно чувствует, что со мной происходит “что-то не то”, но я ведь ничего ему не расскажу. Не из скрытности, и не из страха, вернее, из страха, только не за себя.
Кирилл, разумеется, и взрослее меня, и опытнее, но все-таки мне кажется, его отношение ко мне не слишком серьезно... да что там? Не кажется, конечно. Он действительно меня не воспринимает всерьез.
А зря.
Ладно, еще немного, последний акт...
Снова стараюсь абстрагироваться от окружающего, от специфической театральной атмосферы и особенно от всех тех, кто искренне считает себя приобщающимся к культуре, тогда как об истинной культуре не имеет понятия.
Кирилл по крайней мере не старается корчить из себя того, кем не является.
А кем он является в действительности?
Его упоминание о “женщине”, отбывшей за границу (да еще и с “бывшим любовником, а ныне - мужем”) дает большую пищу моим фантазиям. Даже слишком большую.
Наверняка, дама - из высших слоев. И, возможно, старше его. Значительно старше, иначе он сказал бы не “женщина”, а “девушка”.
И отношения между ними были, разумеется, не платонические.
Я уже начинаю тихо беситься. Ну кто меня за язык тянул выспрашивать Кирилла о его прошлом? Не хочу знать, что там у него с кем-то когда-то было, просто не желаю!
Важно, что сейчас у него никого нет.
Только это и важно.
Если он и сегодня меня проводит до остановки (или даже до дома), не делая никаких поползновений, наверное, нужно смириться и сказать себе - Дарья, этот парень тебе не по зубам.
Ему же хуже.
Пусть плачут те, кому мы не достались, и сдохнут те, кто нас не захотел...
Пошлость какая.
Все равно не смогу ему отказать, даже если в очередной раз потребуется работница на дачном участке (по его словам, у них имеется и дача, на которой регулярно возится матушка). Да пожалуйста. Да ради Бога. Да со всем усердием...
Спрашиваю (с легким замиранием сердца), что он намерен делать в выходные.
- Возможно, съезжу за черникой... если она уже “пошла”. Вроде должна.
Горожанин с сельскими замашками. Не могу не усмехнуться.
- Что? - смотрит на меня, глаза улыбаются. - Тебя с собой не зову - в лесу полно комарья и валежника.
Фыркаю.
- От комарья существуют мази. А по “пересеченной местности” я ходить привыкла, пленэры пишут не только на городском асфальте.
- Да? - он делает вид, что раздумывает.
- Когда мама была жива, мы периодически выезжали на природу. Всей семьей, - добавляю я.
Правда, чернику собирали лишь один раз. И это занятие показалось мне тогда, ребенку, довольно муторным - ягодки маленькие и их еще нужно по кустикам искать. Куда больше нравилось собирать малину. Она вдобавок и вкуснее.
Мы стоим во дворе, соседнем с моим домом. Не хочу, чтобы папа меня увидел, случайно выглянув в окно (или выйдя на балкон. У нас, кстати, не лоджия, а самый настоящий балкон - дом старый, “сталинский”, культурный памятник. Перепланировка запрещена).
Рядом - кусты шиповника, куда сунулся рыжий ретривер Темка. Смеркается, в сумерках лицо Кирилла приобретает какую-то загадочность - вероятно, все из-за его выдающихся глаз, сейчас кажущихся совсем черными.
“Поцелуй меня,” - обращаюсь к нему мысленно, при этом отлично зная - он этого не сделает.
А он неожиданно делает. Придвигается ближе, берет за плечи, вижу его приближающееся лицо...
Он делает это очень осторожно. Но все-таки делает. А когда я сама обнимаю его за шею и хочу продолжать уже по-настоящему, так же неожиданно отстраняется.
- Ты красивая.
- Ты тоже ничего.
Коротко улыбается.
- Иди. Твой отец наверняка волнуется.
Спасибо, что о “папике” не упомянул.
- Значит, идем за черникой? В выходной?
- При условии хорошей погоды. Тебе придется одеться попрактичнее.
- Ладно, как скажешь.
- Ну, иди.
- А ты?
- Я прослежу, чтобы ты добралась благополучно.
Не могу не рассмеяться.
- Мы ведь не в трущобах...
- Разве? - и я неожиданно понимаю, что он, в сущности “уличный пацан”, не мажор, куда лучше меня осведомлен о “городских неожиданностях”.
Иду к дому, ощущая спиной его взгляд. Хотя не факт, что он действительно решил “проследить”, насколько благополучно я доберусь до своего подъезда.
Но я ему верю.
* * *
...Слабо надеюсь, что Сергей после спектакля отвезет меня к отцу, а не в те “апартаменты” (как выразился Кир), которые снимает в ожидании, когда продастся их общий с женой коттедж, и он всерьез примется за постройку нового. Уже для нас с ним.
Участок он мне уже демонстрировал. В охраняемом поселке, неподалеку чистая речка и “девственный” лес, и при том езды до города всего ничего (впрочем, каждый раз, когда потребуются покупки, совсем не обязательно “подрываться” с места, тебе все доставят на дом). Мой папа всех этих доставок и курьеров категорически не одобряет, что объяснимо, все-таки человек другого поколения. А для Сергея такие вещи абсолютно нормальны и привычны.
Хотя мне иногда нравится лично прогуляться по торговому центру. Торгово-развлекательному.
...Увы, надежды не оправдываются. Мы едем к нему.
У него уже готов легкий ужин (разумеется, со спиртным, но меня он пить не заставляет). Красивая “интимная” обстановка.
Как никогда ощущаю себя шлюхой.
Но деваться некуда.
Не время обострять отношения. Он и так о чем-то подозревает.
Но не выпытывает у меня, что происходит. Просто спрашивает:
- Тебя что-то беспокоит?
Через силу улыбаюсь.
- У меня небольшой мандраж. Все-таки серьезный шаг...
(“Которого я могу и не совершить”, добавляю мысленно.)
Сергей кивает. Вроде как понимает меня. Или делает вид, что понимает.
А, может, и впрямь совершить этот шаг?
И окончательно распрощаться с Кириллом?
Но ведь между нами ничего еще нет, и не факт, что что-то сложится.
Я еще сто раз могу в нем разочароваться.
И миллион раз пожалеть, что оттолкнула Сергея.
Нет, сейчас лучше не обострять отношения.
И я покорно иду в спальню, когда он изъявляет желание.
....
...Прерывается на середине акта.
- В чем дело, малыш? Тебе неприятно?
Господи, ну чего ты еще от меня хочешь?! Высидела скучную оперу (а до того - два часа в салоне, чтобы выглядеть блестяще, чтобы ни у кого не возникло сомнений - у господина Загорицкого безупречный вкус), выдержала ужин (хотя не было никакого аппетита и желания дегустировать очередной “коллекционный” напиток тоже не присутствовало).
Наконец, покорно раздвинула ноги. Ну да, недостаточно темпераментно, что с того? Некоторых вещей заставить себя совершать пока не научилась. Нужно больше практиковаться.
- ПМС, - отвечаю неохотно, - В этот период женщине неприятно абсолютно всё.
Не отводит пристального взгляда. Потом отодвигается.
- Извини. Не хочу чувствовать себя насильником.
Мне становится стыдно. Сама тихонько обнимаю его достаточно еще спортивный (благодаря тренажерам и бассейну) торс.
- Давай по-другому закончим...
А вы думали, я девушка неопытная? Я быстро учусь и все схватываю на лету...
...А спустя пятнадцать минут стою в ванном комнате и ожесточенно чищу зубы и десны. Чуть не до крови.
И думаю, что Кирилл бы меня такое проделывать не заставил. Не знаю, откуда мне это известно, скорее всего я его просто идеализирую.
Но мне хочется так думать. Просто хочется.
Чтобы не полезть снова в отцовскую аптечку. Папа теперь от меня свои лекарства тщательно прячет, но при желании найти смогу.
* * *
ГЛАВА 7
Бестужев (начало)
Чтобы настроиться на “рабочий” лад, по дороге в агентство включаю плейлист с записями Паваротти. К классике меня приобщила матушка, а Мария заразила любовью к опере. Я оказался восприимчивым. Даром, что в предках дворян и графьёв не было замечено (несмотря на столь “громкую” фамилию).
Вчера немного расспросил Ирину о характере ее “бывшего”. Характер сложный, что меня ничуть не удивило. И сильный, опять же.
В отношении женщин - истинный джентльмен. Знает по имени-отчеству всех сотрудниц (хотя предпочитает сотрудников). Фирма солидная, проектирует жилье, тут девочки с оттопыренными попками, раскладывающие на компах “косынки”, ни к чему.
О собственной безопасности заботится, но не чрезмерно. Мотивирует это тем, что, если захотят всерьез “исполнить”, “исполнят” в любом случае. Так к чему кормить раздутый штат в сущности бесполезных “качков”?
Береженого Бог бережет, мог бы я возразить, но не стану.
Клиент всегда прав.
...Загорицкий появляется в точно указанный срок (указанный им же). Я встаю из-за стола, мы обмениваемся рукопожатием. Охранник остался в “предбаннике”, где сидит мой помощник и одновременно специалист по компьютерной безопасности. Парень толковый, хотя вид у него не деловой от слова совсем. Сколько ему ни втолковывай, что своими патлами и растянутыми свитерами (а также нарочито ветхими джинсами) он отпугивает солидную клиентуру, не внимает.
- Что для вас важнее, Митрий Саныч, внешний вид сотрудника или его деловые качества?
Вздыхаю. Натуральный демагог. Но спорить бесполезно, парень - ценный “кадр”, как к нему ни относись.
Впрочем, я-то к нему отношусь достаточно лояльно и снисходительно.
...Загорицкий присаживается на край предложенного ему кресла. Он несколько напряжен, не знает, с чего начать.
Я изображаю ободряющую улыбку. Предлагаю ему “Перье” (разумеется, стакан идеально чист). Говорю - “Закуривайте, если хотите”.
Не хочет. Приверженец ЗОЖ, не иначе. В разумных, конечно, границах.
Наконец, решается.
- Видите ли, я не так давно развелся с женой...
Киваю.
- Проблемы с разделом имущества? - изображаю неведение.
Отрицательно качает головой.
- Нет, таких проблем даже не возникало. Я предложил ей разумный компромисс, она согласилась.
- Хорошо.
Он всматривается в мое невозмутимое лицо, словно старается понять, нет ли в моих кивках подвоха или скрытой издевки. Их, разумеется, нет.
И наконец решает, видимо, что мне стоит доверять.
- Понимаете, та, из-за которой я, собственно, и развелся с женой... Девушка...
Встав с кресла, делает шаг к столу и все-таки наполняет стакан минералкой.
- Вы позволите?
- Конечно.
Возвращается к “насиженному месту”, делает пару глотков. И как с вышки в воду:
- Эта девушка много моложе меня. Собственно, по возрасту она мне в дочери годится, - криво улыбается, - Вы, разумеется, можете спросить, зачем я с ней связался... - коротко вздыхает, - Но если бы увидели ее воочию... Впрочем, - достает свой айфон и опять подойдя к моему столу, демонстрирует фото девушки, которую я уже видел.
Она действительно чрезвычайно хороша, эта его Дарья. Шатенка с глазами “василькового” цвета. Ангельски хороша. Будь я помоложе...
Но я не юноша. И слишком циничен.
И видел парня, который прогуливался с ней по набережной рядом с горсадом. Парня, который сознательно или неосознанно, но словно бы ее охранял. Точнее, оберегал. Как можно оберегать хрупкий цветок. Она и есть для него этот “цветок”.
И на лице девчонки неприязни не было. Напротив. Она на него смотрела... нет, слово “влюбленно” я не произношу даже мысленно. Однако, именно так она на него и смотрела.
Как мой мейн кун смотрит на свежую говядинку, которой я его нечасто, однако балую.
- Красивая девушка, - осторожно произношу я, поднимаю на Загорицкого глаза, - У вас есть какие-то сомнения в ее... надежности?
Надеюсь, нашел достаточно приемлемый эвфемизм слову “неверность”.
Загорицкий еле заметно морщится.
- Мне не хочется так думать, но в последнее время она очень переменилась. Конечно, этому может быть множество причин... но мне хочется исключить самое худшее. Вы ведь меня понимаете?
- Прекрасно понимаю.
И даже больше, чем ему кажется.
Мы заключаем договор, и я обещаю поставить его в известность, как только что-нибудь выясню. И НЕ выясню - тоже.
А когда бизнесмен уходит (мы снова обмениваемся рукопожатием), я начинаю размышлять.
Если девчонка уже наставила предпринимателю рога -тут уж никуда не денешься, придется вылить на него эту инфу.
Если же лишь собирается... тут другой вопрос.
Бизнесмен сгоряча может наломать дров. Вплоть до (мне ли, бывшему работнику очень специфической структуры, не знать?)
А надо ли мне быть замешанным в уголовщину, пусть лишь в качестве свидетеля?
Такая “громкая” слава мне совершенно ни к чему.
К тому же Загорицкий может в поисках утешения направиться к своей “бывшей”, что опять же мне незачем. Ибо Ирка его охотно простит. Не сразу, какое-то время поизображает “оскорбленную гордость”, но потом простит. Слишком у нее мягкий характер. Таким куда легче плыть по течению, нежели выгребать против.
Словом, нужно хорошенько подумать, что именно говорить Сергею Николаевичу, и под каким “соусом” все преподносить.
Но для начала придется выяснить, кто тот мальчишка, дерзко покушающийся на чужую “собственность”.
* * *
Бестужев (продолжение)
Недурно у нас все-таки в стране защищаются личные данные (это ирония, поясняю для непонятливых). Номер мобильника парня выяснить удалось без труда. Некоторые усилия пришлось приложить, выясняя отдельные моменты его биографии (замечу в скобках - непростой биографии, очень непростой), но здесь я воспользовался просто старыми связями.
И в конце концов назначил ему встречу в своей любимой кофейне (где знал - нас не побеспокоят, не подслушают и нам не помешают. Откуда я это знаю? Да все оттуда же. Лично к этому руку приложил).
Ждать себя долговязый айтишник не заставил, явился к назначенному времени. Я его ожидал за столиком, с привычной чашкой кофе и бутылкой минералки.
- Присаживайтесь, Кирилл, - обращение по имени должно расположить человека. Как и обращение на “вы”.
Окидывает меня внимательным взглядом, садится напротив.
Достаю из любимой старенькой папки бумаги (все отпечатано на принтере), для начала кладу перед ним снимки, сделанные моими людьми. Он опускает глаза, перебирает без особого любопытства. Вид невозмутимый. Выдержанный парень, “крепкий орешек”.
Но я тоже не лыком шит. Да и опыта у меня побольше.
- Узнаешь?
Кирилл еле заметно улыбается.
- Кого? Себя?
- И девочку.
Он чуть пожимает плечами.
- И что? Вам ее “папик” дал поручение за нами следить?
Молчу. Ответ очевиден и для него.
Кирилл словно бы с легкой брезгливостью отодвигает от себя фото.
- Это не компромат. Между нами нет близких отношений.
- То есть, вы пока во френдзоне.
Не могу сдержать насмешливой улыбки.
Парень опять не отвечает. Со вздохом убираю снимки и достаю из папки следующий листок. Кладу перед ним.
Его взгляд более насторожен.
- Постановление о приостановлении уголовного дела, - поясняю я, - Возбужденного по факту убийства некоего Громова И. А., члена преступной группировки. Ни о чем не говорит?
Парень бледнеет. Но продолжает держать себя в руках. Тянется к бутылке с минералкой, наливает воду в чистый стакан, стоящий перед ним (о стаканах я всегда забочусь), делает пару глотков. И выдает предсказуемое:
- Простите, не понимаю, о чем вы. Я таких не знаю.
- Разумеется, - киваю я. Иного ответа и не ожидал. - Но, видишь ли, дело не прекращено, не закрыто, оно лишь приостановлено. В любой момент можно и возобновить, особенно если свидетели найдутся. Так, знаешь ли, ВНЕЗАПНО, - делаю многозначительную паузу.
Он вскидывает на меня помрачневший взгляд.
- Повторяю, что не имею к этому никакого отношения. Вас дезинформировали.
Вздыхаю.
- Парень, мне известно гораздо больше, чем ты можешь предполагать. Мотивы у тебя, конечно, были, и мотивы веские - изнасилование невесты - это более чем веский мотив... Но ты ведь не действовал в состоянии аффекта, верно? Ты ГОТОВИЛСЯ и готовился тщательно. А готовиться тебе помогал... кто? Некий бывший спецназовец?
Кирилл опускает глаза, кладет ладони на стол. Кисти у него узкие, пальцы длинные, “музыкальные”. Ногти ухоженные. Такой парень неряшливостью девочку не отпугнет.
- Орудие убийства - пистолет с глушителем - конечно, не обнаружат, он наверняка “отдыхает” на дне реки. С угнанным мотоциклом вы опять же все хорошо продумали... И с мотоциклетным шлемом. Однако именно твоя страсть к мотоциклам может сыграть против тебя. Улавливаешь, к чему я клоню?
Он опять вскидывает на меня потемневшие до черноты глаза.
- Вы ведь всего лишь частный сыщик, я правильно понял? Вы не госслужащий и не уполномочены заново возбуждать уголовные дела. То, чем вы сейчас занимаетесь, это просто шантаж.
- Шантаж, - я и не пытаюсь отрицать очевидных вещей, - А теперь прикинь, что может произойти, если данная любопытная информация попадет к... скажем так - ПОКРОВИТЕЛЮ девочки, с которой ты крутишь роман. Не отрицай - то, что, возможно между вами не случилось полноценной близости - ПОКА не случилось, - подчеркиваю, - Не исключает того, что у вас роман. Так ведь?
Он молчит. Да и что тут ответишь? Я гуляю с девчонкой просто так? Просто так даже кошки не родятся и плесень не заводится. Всё имеет свою причину и свои мотивы.
- Чего вы добиваетесь? - глухо спрашивает Кирилл, - Чтобы я больше не встречался с Дарьей? Может, не помешает и у нее спросить, чего именно она сама хочет?
Я снова не стараюсь сдержать усмешки.
- А зачем? Она хочет быть с тобой, это очевидно. Но при том не хочет идти на конфликт со своим ПАТРОНОМ. Будущим супругом, возможно, - а вот здесь я сильно сомневаюсь, но, конечно, озвучивать свои сомнения перед этим мальчишкой не намерен.
- Подождите, - он тоже еле заметно улыбается, - Вам-то какой резон сейчас говорить со мной? Идите сразу к нему и вываливайте эту инфу. Я-то вам за нее не заплачу, даже если бы и хотел. Просто материальное положение не позволит.
“Дурак”, - едва не вырывается у меня всердцах, но я сдерживаюсь.
Достаю штатовские сигареты (контрабас), не спеша закуриваю.
Дурная привычка, но помогает думать. И заодно держать себя в руках.
Кирилл невольно морщится, хоть и старается не показывать вида. Молоток парень, спортсмен. Однако, приверженность к здоровому образу жизни его не спасет, если Загорицкий решит с ним расправиться.
А он решит. Если, конечно, я этому не помешаю.
Посему тушу сигарету (пепельница стоит передо мной, как обычно), делаю глоток остывшего кофе и опять вскидываю на парня глаза.
- Ты не понял. Мне просто не хочется в очередной раз проходить свидетелем по уголовному делу. В лучшем случае, по факту причинения тяжких телесных, но обычно труп вывозят в лес.
И жду его реакции. Жду, когда же до этого “героя-любовника” дойдет, что он СНОВА связался совершенно НЕ С ТОЙ особью женского пола.
Он молчит. Опять смотрит на свои руки.
- Тебе было недостаточно событий трехлетней давности? - спрашиваю негромко, - Забыл, как тебе чудом удалось избежать тюрьмы по наркотикам? Ладно, ладно, - поднимаю ладонь, видя, что он намеревается заговорить - наверняка сказать, что не имел к наркоте никакого отношения. Охотно верю. - Мне известна подоплека того дела. И даже известно, кто приложил руку к тому, чтобы вызволить тебя из неприятностей. Вот только ситуация несколько изменилась, парень. ТОГО человека больше в нашем Городе нет. Как нет и пресловутого агентства “Феникс”. Тот человек проживает за границей и на родину возвращаться в ближайшие годы не намеревается. А кто еще способен, ежели что, вызволить тебя из дерьма... не знаю. Вернее всего, никто.
“Кроме меня”, добавляю мысленно.
...И на хрена я опять влезаю, куда не следует? Хочу дать парню шанс? Хороший ведь парень, по большому счету. Хоть и убийца.
Но у него БЫЛ ПРАВИЛЬНЫЙ мотив.
А постулат о “греховности” мести продайте бабушкам-прихожанкам церквей. Хотя и те не “купят”.
Он смотрит на меня внимательно.
- Простите... не помню вашего имени-отчества. Господин Бестужев...
- Дмитрий Александрович.
Кивает.
- Да, простите. Насколько я вас понял, Дмитрий Александрович, мне не следует больше видеться с Дашей, иначе огребу большие неприятности. Так?
На сей раз киваю я.
- А если... она с этом не согласится?
- Сделай так, чтобы согласилась, - говорю я невозмутимо. И добавляю уже дополнительно (чего добавлять не следовало бы), - Кто тебе дороже - малолетка, которая, может, и сама не знает, чего хочет, или мать с сестрой?
Кирилл в очередной раз бледнеет. И я уверен - он примет ПРАВИЛЬНОЕ решение.
Забираю бумаги со стола в папку.
- Ты меня понял, - говорю негромко. - Теперь если и огребешь неприятности - то только по своей вине. Тебя предупредили... и это не то предупреждение, которое повторяют дважды.
Несколько секунд он еще продолжает меня сверлить непроницаемым взглядом своих темных глаз (очень выразительных глаз, женщины к таким глазам определенно равнодушными не остаются), потом кивает:
- Я все понял, - поднимается из-за стола и перед тем, как уйти, напоследок добавляет, - Спасибо.
И уходит.
А я остаюсь. Очень надеясь, что не совершил ошибки.
* * *
ГЛАВА 8
Дарья
...В какой-то момент обнаруживаю себя сидящей на полу. Вернее, на мягком ковре в нашей с папой гостиной. В руках - смартфон. Подношу к глазам электронную игрушку и не понимаю, что вижу. Вернее, вижу лишь “черное зеркало”.
Черное, как мои мысли в настоящий момент. Как моя душа.
Что происходит? Что, черт побери, стряслось?
Голос Кирилла совершенно не похож на голос того парня, с которым мы лишь позавчера расстались, проведя замечательный выходной, лучший, пожалуй, мой выходной за последнее время.
Оказалось, собирать чернику - это здорово. Если в теплом сосновом бору в солнечную погоду. И если на пару с парнем, с которым тебе хочется быть больше, чем с кем бы то ни было другим.
Близость - не вульгарное проникновение мужского полового органа в женскую вагину. Это просто “трах”, а не близость.
Близость - когда с твоей ладони губами берут сочные сизые ягоды, истекающие “чернильным” соком. Когда ты в свою очередь берешь с его ладоней лесную землянику - мелкую, но очень сладкую и душистую.
Близость - это смотреть друг другу в глаза и видеть в них отражение того же взаимного (взаимного!) чувства, которое испытываете вы оба.
Это поцелуи без порнухи. Объятия без грязной похоти. Это близость без примитивного совокупления.
Это когда находиться рядом с человеком просто хорошо. И ничего другого не нужно.
Когда с человеком спокойно и надежно. И не нужен никто другой.
...А потом “сказка” внезапно заканчивается, когда из плоской условной “телефонной трубки” звучит тусклый голос, извещающий, что он (ОН!) не сможет со мной увидеться. Ни в назначенный день, ни в какой другой. Что лучше нам не встречаться вообще.
Первое чувство, охватывающее меня при этих словах (и интонациях вроде и его голоса, и в то же время - совершенно не его) - паника.
Он меня не разыгрывает. Такие жестокие розыгрыши не в его стиле, более чем уверена.
Но что его побуждает так со мной поступать - теряюсь в догадках.
Может, он просто шизофреник? Доктор Джекил и мистер Хайд в одном флаконе? В прошлый раз это был МОЙ человек (опасаюсь мысленно произносить “любимый”, но по меньшей мере очень близкий человек), а по телефону говорит совершенно другой.
Жестокий. Безразличный. С “безликим” тусклым голосом.
Которому плевать на мои чувства.
Которому плевать на меня, по большому счету.
Опускаюсь на пол в абсолютной прострации.
Да я бы сейчас и с балкона шагнула, мне вообще всё равно.
Машинально провожу пальцем по черному экрану, снова набираю его номер.
И слышу короткие гудки.
Он попросту заблокировал мой номер. Внес в черный список. Чтобы я и дозвониться до него не могла.
* * *
Ирина
...А вот и конец нашей с Бестужевым идиллии. Надеюсь, что не конец отношений.
Весь вечер он какой-то задумчивый, если не мрачный. Пытаюсь вызвать его на разговор, отвечает односложно.
Наконец не выдерживаю, касаюсь “болезненной” темы.
- Так ты говорил с Сергеем?
Вскидывает на меня глаза. В настоящий момент абсолютно серые, без малейшего оттенка синевы.
- По поводу?
- Ну... его девки.
- А ты уверена, что она девка? - неожиданно отвечает Бестужев вопросом на вопрос. - Уверена, что всего лишь девка?
Меня бросает в жар.
- А кто же еще? - хочется мне в свою очередь спросить у него. Вероломная шлюха. Проститутка. Малолетняя гадина.
По чьей вине я лишилась нерожденного ребенка.
Именно это я Бестужеву и проговариваю. И что, по-вашему, он мне отвечает?
- А Дарья чуть не лишилась жизни.
- Б...ь! - слетает у меня всердцах с губ, до того, как я спохватываюсь. - Да вы что, мужики, сговорились?! Стоит повилять ж...ой такой малолетке, как у вас мозги напрочь отшибает?! Она тварь, просто тварь! Малолетняя тварь и больше ничего! Ладно, жизнь ее еще накажет, карма настигнет...
Бестужев пристально смотрит на меня, причем, его лицо приобретает какое-то странное выражение. Брезгливое, что ли?
- В тебе говорят эмоции, - негромко произносит Дмитрий, - Это по-человечески объяснимо, но держи себя в руках, пожалуйста.
И поскольку в настоящий момент не я, а он находится в чужом доме (моей квартире), встает с кресла и выходит в холл.
Я запоздало спохватываюсь.
- Куда ты?
- Пройдусь, - отвечает он, не глядя на меня и просовывая ноги в свои как обычно идеально начищенные ботинки, - Воздухом подышу.
И я понимаю - он явственно дает понять, что здесь, со мной, ему воздуху определенно не хватает.
- Прости, - бормочу я пристыженно (на самом деле такие вспышки злобы для меня нехарактерны. Магнитная буря, что ли?), - Действительно сорвалась...
- Все нормально, - произносит он, не глядя на меня, и после паузы добавляет, - Нет, твоему мужу я ничего не сказал, ибо говорить нечего. Тот парень просто ее кузен. Сын сестры ее покойной матери. Из города Краснодара приехал погостить. Никто господину Загорицкому рога не наставляет... не считая бывшей супруги, - бросает на меня короткий взгляд и усмехается. Холодно усмехается. Не так, как обычно.
Меня в очередной раз захлестывает волна стыда. И лишь спустя время я задаюсь вопросом - если некий кузен действительно прибыл из другого региона просто “погостить”, зачем ему брать с собой собаку?..
Но я больше не решаюсь в присутствии Бестужева затрагивать этой темы.
Ему виднее. Частному детективу в любом случае виднее.
* * *
Бестужев
Не верьте тем, кто утверждает, что злейшие враги женщин - мужики. Конечно, встречаются и нелюди, и психопаты, и просто психически неуравновешенные личности, но настоящие враги женщин - они сами. Их излишняя эмоциональность и гормональные перепады.
Ирина меня, признаюсь, удивила и удивила неприятно. Когда вдруг истерически начала мне доказывать, какая коварная дрянь “эта Дарья” (девочка, по сути в дочери ей годящаяся).
Не собираюсь никого оправдывать, но истинный злодей в данной истории почему-то вызывает сочувствие. “Несчастный” предприниматель Загорицкий, которым женщины умело манипулируют, морочат ему голову и прочее.
Скажу по секрету - нельзя обмануть человека, если тот не хочет быть обманутым.
И Загорицкий прекрасно соображал, что делает.
А сделал он одно - выбор.
Обменял постылую и порядком надоевшую жену на молодую партнершу, вот и все.
Разумеется, Загорицкому о Кирилле я рассказывать не стал.
Фигурально выражаясь, “развел руками” и сокрушенным тоном сообщил, что поймать “на горячем” его юную красавицу невесту не удалось, что с мужчинами она вне стен своего художественного лицея не контактирует и в близкие отношения ни с кем не вступает.
Возможно, причину в изменении ее поведения нужно искать где-то еще? Возможно, она просто волнуется в преддверии предстоящих перемен?
И прочее - в том же духе.
Загорицкий вздохнул с облегчением, я это почувствовал.
Сам я облегченно вздохнуть отчего-то не мог. Может, оттого, что не был уверен, действительно ли Кирилл внял моему предупреждению. Может, потому что в какой-то момент ощутил себя натуральнейшим подлецом.
“Может, Дашу саму надо спросить, чего она хочет?”
Может, и надо.
Вот только Дашу, похоже, никто не спрашивает.
* * *
Даша
Слышу скрежет ключа в дверном замке и приказываю себе собраться. Поднимаюсь с пола, кладу смартфон на журнальный столик. С работы вернулся папа, значит, надо идти на кухню разогревать ужин.
И ни в коем случае не показывать, что со мной что-то не в порядке.
Ни в коем случае не разреветься.
Ни за что, ни под каким видом.
К счастью, я подобное “проходила”, когда Сергей огорошил меня известием о беременности жены. Правда, тогда мы встретились с глазу на глаз. Никаких смс и звонков. Я могла воочию видеть, как его корежит. Правда, легче мне от этого не было.
Я и тогда не разревелась. Из гордости, самолюбия и жгучего стыда.
Сдержусь и сейчас.
...Смартфон звонит и я в идиотской надежде, что Кирилл передумал, хватаю аппарат, даже не взглянув на входящие.
Но это, разумеется, не Кирилл.
Это Сергей. Каким-то приподнятым (если не торжественным) тоном приглашает на ужин. Завтра, в 19.00. В действительно шикарном ресторане, одном из лучших в нашем городе.
Предполагаю, что он мне скажет за ужином. Стараюсь настроиться на соответствующий лад.
Ничего не выходит. Настроение - “хоть в петлю”.
На всё плевать, ничто не радует.
Тем не менее, придется приводить себя в “божеский вид”, дабы не ударить в грязь лицом перед донельзя элегантным господином Загорицким, который, вероятно, за ужином мне сделает официальное предложение.
Так и происходит, я не ошиблась. Передо мной футляр с кольцом. Кольцо с сапфиром. Изысканное. Сергей архитектор, а значит, в некотором роде тоже художник, у него отменный вкус. На китч он бы не стал размениваться.
Кольцо приходится впору.
После ужина едем к нему в “апартаменты”. Я не решаюсь ему сказать, что, пожалуй, от интимных игрищ надо бы воздержаться до первой брачной ночи. Но на этот раз он не настаивает на интиме. Приглашает меня присесть рядом с ним за комп и начинает рассказывать как он планирует провести свадьбу. И венчание. При этом демонстрируя картинки.
- Это обязательно? - с тоской спрашиваю я. Наша с папой семья - не воцерковленная, хотя мать меня во младенчестве и крестила (я этого момента, разумеется, не помню).
Сергей отвечает, что “желательно”. Что на венчании будут “серьезные” люди. Я припоминаю, что у него какие-то связи среди высоких чиновников.
Дальше - свадебный салон, куда мы опять же едем вместе (но потом, конечно, я стану ездить на примерки одна). Тоже высшей марки.
Меня охватывает тоска. Вспоминаю банальный штамп о “золотой клетке”.
Положение обязывает. Теперь мне об этом придется помнить постоянно.
Далее - планы на медовый месяц. Часть, разумеется, проведем в Италии - я же как-никак будущий художник. Художник обязан хотя бы раз посетить Италию. А в идеале - вообще на годы там поселиться.
Но, разумеется, не обойтись и без теплого моря. И чистого пляжа. И отеля, где “всё включено”.
Нет-нет, не Турция и не Египет. Эти страны - для “рядовых граждан”.
Положения Сергея обязывает отдыхать на Кубе, Мальдивах, в Доминиканской Республике, на Сейшельских островах...
- А сосны где растут? - спрашиваю я невинно.
- Сосны? - Сергей озадачен. Задумывается. - Ты хочешь в Прибалтику? - слегка морщится, - Не лучший вариант.
- Да нет, - мне, собственно, все равно.
Я не испытываю НИЧЕГО.
Разве мертвячкам не всё равно?
* * *
Проходит неделя или полторы или даже две... времени не считаю. Первая примерка свадебного платья состоялась. Мы с Сергеем едва не поссорились (впрочем, НЕ поссорились), когда я невинно спросила, не оплатит ли он заодно и операцию по восстановлению моей девственной плевы (раз уж на мне будет фата - “символ невинности”?)
- У тебя скабрезные шутки, - сухо говорит он, - Отучайся.
- Хорошо, - соглашаюсь я, - Как скажете, мой господин.
Он невольно морщится. Но спор не продолжает. Да это и не спор в сущности...
...А потом Кирилл появляется снова.
И как обычно, неожиданно.
Просто возвращаюсь из салона (Сергей оплачивает спа-процедуры), а напротив тормозит подержанный “опель” Astra белого цвета, дверца со стороны водителя распахивается - и оп-ля. Как ни в чем не бывало перед мной вырастает долговязая фигура темноволосого парня с короткой стрижкой и невероятно выразительными (и притягательными) темно-карими глазами. На лице парня - нахальная улыбка.
- Проедемся?
- Куда? - отзываюсь автоматически, хотя мне абсолютно все равно - куда. Хоть на северный полюс.
- За город, - говорит Кирилл, - Где сможем поговорить без посторонних ушей.
Отлично. Он еще и параноик, судя по всему.
“Куда тебя опять заносит, Дарья?” - буквально стонет голос моего хилого “здравого смысла”, но я как обычно приказываю ему заткнуться.
Кирилл действительно выезжает за черту города (не могу не отметить, что машину он водит грамотно и аккуратно, не хуже личного водителя Сергея), а после сворачивает на поселковую дорогу и останавливается у берега небольшой речушки - притока великой русской реки.
Выходит сам, распахивает дверцу со стороны пассажирского сиденья. Подает руку, когда я выхожу. Но я его руки не касаюсь.
Пусть-ка для начала объяснит свое более чем странное поведение.
Место, куда мы направляемся, достаточно безлюдное. В таком безлюдном месте можно без труда и избить партнершу, и изнасиловать (неоднократно и в извращенной форме), тем самым доведя до оргазма и громких криков. Словом, совершить всё то, о чем втайне мечтают многие читательницы современных любовных романов.
Кирилл расстилает на траве свою джинсовую куртку, похлопывает по ней ладонью.
- Присядь, пожалуйста. Не маячь. А то я не смогу сосредоточиться.
- На чем? - спрашиваю машинально. Но на куртку опускаюсь. В самом деле, разве у него не имелась уйма возможностей надо мной надругаться? И в той безлюдной деревеньке, и тогда, когда поехали за город собирать чернику в сосновом подлеске... Да миллион возможностей. Ни одну из которых он не использовал, ибо нормален.
Во всяком случае, казался мне таковым. До недавнего времени.
- Тот звонок... считай, его не было.
Ага. Не было. А что тогда было?
- А что тогда было? - спрашиваю машинально. Не дай Бог, начнет сейчас распространяться о своих припадках, провалах памяти, и закончит признанием в том, что диагноз “эпилепсия” ему поставили еще в детском возрасте.
Но Кирилл говорит совершенно другое. Говорит то, что поначалу повергает меня в оцепенение. Ибо большей дичи я не слышала. Ни от него, ни от кого-то другого.
- Твой папик учредил за тобой слежку.
- Что? -выдыхаю я. А в мозгу проносится: “Ну скажи, что просто шутишь, просто разыгрываешь меня...Я прощу. Ты вообще странный парень, по большому счету.”
По лицу Кирилла скользит еле уловимая усмешка. Невеселая.
- Да, он нанял частного детектива. Фамилия - Бестужев.
- Бестужев-Рюмин? - тупо шучу.
Кирилл морщится.
- Нет, просто Бестужев. Может, действительно дальний потомок того декабриста... может, всего лишь однофамилец. Крутой мужик, к слову, - добавляет негромко, будто размышляет вслух, - Лихо взял меня в оборот...
- Подожди, - наконец до меня доходит, что Кирилл меня не разыгрывает, - Ты с ним виделся? Но зачем?
- А он меня предупредил, - говорит Кирилл, причем слово “предупредил” произносит с особой интонацией. Со значением.
- О чем? -глупый вопрос. Могу предполагать - зачем, а также - почему. Сергей его попросил?
- Он тебе угрожал? - высказываю очевидную догадку.
Кирилл кивает.
- Именно. Только не физической расправой.
- А чем?
Он несколько секунд молчит, машинально терзает сорванную былинку, наконец отбрасывает и поднимает на меня глаза. В них - горечь и мрак.
- Я тебе не рассказывал... и, наверное, никогда бы не рассказал, но раз все так повернулось... Не хочу, чтобы ты считала меня психом или мудаком.
Я не отвечаю. Насчет “психа”, что там лукавить, подозрения были. Насчет мудака? Ни разу.
- В общем, встречался я с девушкой. Замечательной девушкой... все у нас было хорошо, собирались пожениться, - умолкает.
- И?.. - ради Бога, не рассказывай, что и ее убили...
- Но на нее “запал” один “авторитет”. Член преступной группировки. Фамилий и имен называть не буду, это ни к чему, после сама поймешь. В общем, начал преследовать, подарками заваливать, цветами... ну, как там по их бандитским понятиям принято. Впечатлить хотел.
- Но она не впечатлилась? - высказываю напрашивающуюся догадку.
- Не-а, - Кирилл слегка улыбается. Своим воспоминаниям, не мне. На меня он не смотрит.
- И тогда этот гад начал ей угрожать, - понижает голос, - Явился прямиком к ней домой, в колбе или каком-то еще сосуде притащил кислоту и предупредил - если она с ним не ляжет, ее этой кислотой “умоют”.
Меня невольно передергивает.
- Что было дальше?
- А дальше она позвонила мне. В тот период я как раз числился в охранном агентстве... вернее, охранно-сыскном. Крутые там были кадры, и шеф очень крутой... Погоняло у него было “Ржевский”, может, слышала?
Отрицательно мотаю головой.
- Ну, конечно, это было довольно давно... да и кликуха эта была популярна в определенных кругах... специфических.
- Бандитских? - уточняю машинально, и Кирилл снова усмехается.
- Скорее наоборот. Анти-бандитских. Короче, решили этому авторитету “урок” преподать. Чтоб впредь неповадно было.
- И каким образом? Избили?
Кирилл бросает на меня короткий, какой-то вороватый взгляд и снова устремляет его на противоположный берег речушки, у кромки берега которой мы и обосновались.
- Да, разок я лично ему устроил трепку. Но дальше... знаешь выражение: “что-то пошло не так”? Что-то пошло не так и бандиту удалось вырваться. Не просто вырваться - он ранил одного из наших и... взял Ольгу в заложницы.
Замолкает.
Ольгу. Прокол. Он же не собирался называть имен.
Ладно, какая теперь разница...
- Все закончилось... плохо? -спрашиваю осторожно.
- Почему же? - Кирилл тянется к своей сумке и достает оттуда пару бутылок с водой. Одну протягивает мне, - Будешь? Правда, придется из горлышка, стаканов не захватил.
- Давай, - машинально беру у него из руки бутылку, отвинчиваю пробку и делаю из горлышка пару глотков прохладной минералки, - Так чем все закончилось?
- Закончилось тем, что того ублюдка все-таки повязали.
- А девушка? Твоя подруга?
- С ней ничего не случилось. Почти, - он опускает голову и в очередной раз выдирает из земли пучок травы. Полагаю, бессознательно.
- Почти?
- Он ее изнасиловал, - глухо говорит Кирилл.
Я не знаю, что ему ответить. Сказать - “Сочувствую?” Слишком банально. Слишком штампованно.
И совершенно неискренне.
- А ты? - спрашиваю негромко. И уже предчувствую, что ответ Кирилла не будет легким.
- А что я? - он пожимает плечами, - Утерся. Она больше не захотела меня видеть.
- Но ведь это не конец истории? - спрашиваю осторожно.
- Почти конец. Не считая того, что через три месяца этого авторитета подстрелили. Средь бела дня, в центре Города, из пистолета с глушителем.
- Киллера, конечно, не нашли? - отзываюсь машинально, и лишь спустя пару секунд до меня НАЧИНАЕТ ДОХОДИТЬ.
- Ты? - выдыхаю я, - Ты был тем киллером?
Кирилл отводит глаза. Но до этого я успеваю поймать скользнувшую по его губам усмешку, вызвавшую у меня озноб. Злую усмешку. И холодную.
- Не нашли, - повторяет Кирилл, опять сосредоточенно глядя на водную гладь перед собой, - Вот только при желании и сейчас можно найти свидетелей той истории. Бестужев же как-то нашел...
- И чем он тебе угрожал? Что дело будет возобновлено?
Он бросает на меня короткий взгляд.
- Ты неплохо подкована в юриспруденции...
Я морщусь. Кто в нашей стране не “подкован” по части уголовщины?
- Так все же Сергей потребовал, чтобы этот Бестужев с тобой... поговорил? - пальцами изображаю кавычки (ничего себе “разговор”...)
- Нет. По словам сыщика, твой папик не в курсах. Он, дескать, не уверен, что его реакция будет адекватной. Просто посоветовал мне больше с тобой не встречаться.
- Зачем же встретился? - спрашиваю с досадой.
И слышу в ответ не совсем то, что ожидала:
- Я думаю, ты не заслуживаешь скотского отношения. И потом... кажется, я к тебе привязался.
Ну, спасибо и на том.
* * *
Поднимаемся с травы.
Вроде, всё сказано. Кое-что прояснилось. Осталось сесть в машину, доехать до города и распрощаться. Насовсем.
Я, конечно, девица сумасбродная, однако, не настолько, чтобы бросив выгодного жениха, начать встречаться с убийцей. Какими бы благородными ни были его мотивы.
Поворачиваемся лицом друг к другу... и замираем. И весь окружающий мир замирает. Умолкают в траве цикады, не вьются над бело-розовыми цветками клевера трудолюбивые шмели... Бабочки тоже замирают, сложив крылышки в чашечках цветов.
Кажется, даже ветер утихает.
Мы одновременно подаемся друг к другу и вдруг начинаем исступленно целоваться. Будто в последний раз. Будто другого шанса не будет. Будто не виделись невесть сколько времени и все это время мечтали об одном - снова воссоединиться...
А потом опускаемся на траву.
- Не здесь же, - неуверенно бормочет Кирилл, но я закрываю ладонью его губы.
- Не имеет значения. Всё неважно... (“Кроме тебя”, - добавляю мысленно).
И он снова бросает на траву свою куртку.
..............
Понятия не имею, сколько времени проходит. Время тоже исчезает, становится незаметным, неощутимым.
Мы принадлежим друг другу. Только это имеет значение в настоящий момент.
А других моментов и нет. Есть только один. НАСТОЯЩИЙ.
Принадлежащий нам и только нам. Обоим. Один на двоих.
* * *
ГЛАВА 9
Из дневника Дарьи
Дальнейшие события развивались со скоростью болида, влетевшего в земную атмосферу и начавшего воспламеняться. Попытаюсь изложить не по порядку, а как сама их воспринимала.
Кирилл довез меня до дома, но прощаться отчаянно не хотелось - ни мне, ни ему. Так и сидели в машине, ни один не хотел вылезать первым. В конце концов, я решилась, потянулась к дверце, он удержал мою руку.
- Собираешься говорить с “папиком”?
А что мне еще остается? Продолжать изображать образцовую будущую супругу? При том, что меня эта роль все больше тяготит. И ощущалось это еще до сегодняшних событий.
До нашей с Кириллом близости. Полноценной близости.
Какие бы гадости ни говорили обо мне перезрелые сорокалетние “ягодки”, я все-таки не шлюха. Быть одновременно с двумя - причем, с одним “по расчету”, а с другим - “по любви”, - не по мне. И проворачивать такие фокусы не стану (хоть отдельные мои же ровесницы вообще не видят в таком положении какой-то “крамолы”).
Следовательно, Сергею придется сказать правду. И как ни старайся, прозвучит эта правда жестоко. Может, даже в чем-то подло.
Зато его Ирина будет довольна. После того, как я ему сообщу, что ...
Что изменила. (Хотя, по большому счету, ни в чем ему не клялась и ничего не обещала).
Ничего другого ему не останется, кроме как вернуться к “бывшей”.
В темно-карих глазах Кирилла - явственное беспокойство.
- Держи меня в курсе, хорошо? Мой номер не заблокировала?
Разумеется, нет. Хотя и следовало бы после того, как он заблокировал мой.
- Не заблокировала. Хоть следовало после твоей... выходки.
- Я ведь тебе все объяснил.
Подаюсь к нему, легонько касаюсь губами его по-юношески бархатистой щеки.
- Конечно. Но дай еще подуться, хотя бы в шутку...
Когда хочу отстраниться, он не позволяет.
- Повторяю, Даш, все серьезно. Ты не знаешь, как он может отреагировать. Папики обычно очень ревниво относятся к своей... собственности.
А вот это уже звучит оскорбительно.
- По-твоему, я его собственность? - отталкиваю его руки (но не грубо).
Кирилл вздыхает. Как взрослый, пытающийся втолковать прописную истину несмышленому ребенку, который упрямо не желает ее усваивать.
- Я не тебя оскорбляю. Ты ни при чем. Он просто по натуре собственник. Как любой бизнесмен.
- Ладно, я тебя поняла. Только ты все, по-моему, несколько утрируешь. Сергей- не зверь. Не тот “браток”, какие были в окаянные девяностые.
- Они все - оттуда, - говорит Кирилл негромко и его лицо приобретает на мгновение очень жесткое выражение. Впрочем, тут же смягчается. И опять я вижу на нем улыбку, от которой мое сердце привычно заходится.
- Ладно, иди, - но, прежде чем я выхожу из его старенького (но содержащегося в приличном состоянии) “опеля”, снова притягивает меня к себе и тихонько целует в макушку. - Звони сразу же, если что. И я буду звонить. А если не ответишь, приеду. Назови номер квартиры.
Называю.
- Ты по-прежнему живешь с отцом?
- Да, но он вчера отбыл в санаторий на пару недель. Не беспокойся, пожалуйста, все под контролем.
Он не отвечает. Ему хочется мне верить... но его жизненный опыт говорит, что неожиданности бывают не только приятными. К сожалению.
* * *
Следующая сцена.
Мы с Сергеем в кофейне.
Позвонил мне он, но я не стала слушать его предложений, идей и прочего.
Заявила, что нам “нужно серьезно поговорить” и лучше - на нейтральной территории.
Надо отдать должное его хватке - он все просек моментально.
Я назвала наобум первое попавшееся заведение в центре и через полчаса мы уже сидели в уютном кафе, практически полупустом.
- Давай без лишних вступлений, малыш, - Сергей как обычно перехватывает инициативу (привык руководить) - С тобой виделась или просто связалась Ирина и что-то обо мне наговорила?
Даже любопытно стало, что же Ирина могла о своем бывшем муже наговорить. Какой-то особой крамолы за господином Загорицким, думаю, не числится. Да и узнавать это у меня нет никакого желания.
Я невольно сдерживаю улыбку.
Не время для улыбок. В свете того, что я собираюсь сообщить своему “папику” (гадкое все-таки слово, нужно найти более приемлемое определение для состоятельного (и немолодого) партнера).
На миг прикрываю глаза и бросаюсь, очертя голову, в ледяную воду назревающего конфликта. А, может, как раз и не в ледяную, а в самый настоящий кипяток. В ушах (мысленно, конечно) звучит ария из оперы Верди - в исполнении Лучано Паваротти (у меня хороший слух, если не идеальный, но весьма близко к тому. Жаль, голоса нет). Как-то издевательски звучит. La donna ; mobile...
- Я не выйду за тебя.
Всё. Главное сказано. С опаской поднимаю глаза на Сергея.
Он смотрит с недоумением. И будто чего-то ждет. К примеру, что я добавлю: “Не выйду за тебя, пока ты не сделаешь то-то и то-то”. Не построишь дом, не вырастишь дерево...
Увы, с сыном у тебя не получилось.
Я ничего не добавляю, и до него наконец начинает что-то доходить.
Откашливается, прочищая горло. Машинально делает глоток эспрессо и невольно морщится - кофе здесь отнюдь не того сорта, к какому он привык.
- И в чем причина, позволь узнать?
- Не в тебе, - отвожу глаза. К своему латте даже прикасаться не хочу. К тому же, кофе начал остывать, а омерзительнее теплого кофе может быть только теплая сперма.
Лицо Сергея каменеет. Скулы обозначаются резче. Четче проступают почти незаметные морщинки - на лбу, у крыльев тонкого носа. Он достаточно красив - неброско, не вызывающе. Шатен с тонкими чертами лица. Но в настоящий момент мне смотреть ему в глаза (обычно теплые глаза “орехового” оттенка) отчего-то страшно.
Наверное, оттого, что глаза его светлеют и приобретают зеленоватый цвет. Как у камышового кота.
- Следовательно, причина в тебе? - спрашивает он как-то вкрадчиво, - Чем же я тебе не угодил? Вернее, что тебя конкретно не устраивает?
- Все устраивает, - бессознательно начинаю теребить бумажную салфетку, разрывая ее в клочья.
Символично, если вдуматься. Вот так я сейчас разрываю в клочья свое “светлое будущее” с господином Загорицким.
- Просто... у меня есть другой.
Отлично, очередной барьер взят. Давай, продолжай... только помни о том, что споткнувшуюся лошадку обычно добивают.
Сергей продолжает сверлить меня взглядом, потом на его лице появляется недоверчивая (и холодная) улыбка.
- Когда же ты успела?
Не “кто такой” и “какие между вами отношения”. А - “когда успела”?
Ему по большому счету плевать, с кем я связалась. С кем ему (возможно) изменила.
Ему интересно, как он мог “проморгать” столь значительное событие.
Молчу, ибо ответить по большому счету нечего. Да и незачем.
- И что, ты окончательно решила, что между нами все кончено?
Киваю. Опять же молча.
Он достает портмоне, не глядя вынимает оттуда купюру с физиономией американского президента, кладет на стол и подает мне руку.
- Идем, отвезу тебя домой.
- В этом нет необходимости, - бормочу я, жалея, что именно в эту минуту не могу просто исчезнуть подобно героине романа в стиле фэнтези или даже вульгарно провалиться сквозь землю. Все тот же проклятый “испанский” стыд...
Сергей не желает слышать моих возражений. Его рука жестко обхватывает мое предплечье.
В эту секунду меня посещает некое озарение. Очень нехорошее “озарение”. Мне хочется вырваться, прямо здесь, в общественном месте. Плевать, что привлеку к себе внимание.
Он не имеет права мне ДИКТОВАТЬ. И раньше не имел такого права, а сейчас - особенно.
Я всё ему сказала. Ему осталось только смириться с неизбежным.
Но сам он, похоже, другого мнения.
И я из его хватки не вырываюсь.
О чем вскоре пожалею.
* * *
На сей раз Сергей садится за руль своего Range Rover(а) сам, водитель отпущен. Я нахожусь на пассажирском месте (Сергей напоминает мне о необходимости пристегнуть ремень), а на деле борюсь с диким желанием распахнуть дверцу и попросту выпрыгнуть из престижной британской иномарки на ходу.
От Сергея исходят волны угрозы. Едва ли не физически ощутимые. И все-таки я надеюсь, что паникую на пустом месте. Что какие-то “волны угрозы” - лишь плод моего не всегда здорового воображения, отягощенного чувством вины. Что, приехав в нашу (мою и папы) квартиру, он просто захочет без свидетелей высказать всё, что думает обо мне - неблагодарной твари, из-за которой рухнул его фактически “идеальный” брак (и по чьей косвенной вине погиб его нерожденный ребенок).
Я все выдержу. Выслушаю. Молча.
После чего мы наконец разойдемся. На радость его Ирине, которая наверняка не стесняется в выражениях, когда обсуждает меня со своими подругами.
Да и плевать.
Выйдя из машины, Сергей распахивает дверцу со стороны пассажира (то есть, меня), и как только я выхожу, немедленно снова берет за предплечье. Жестко берет.
А вот это уже совершенно лишнее. Пытаюсь не слишком заметно, но все же высвободиться из его хватки. Безуспешно. Оказывается, он сильнее, нежели я предполагала.
Никогда не стоит недооценивать силу мужчин, насмотревшись американских триллеров с Деми Мур и Анджелиной Джоли.
Он увлекает меня к подъезду, и я покорно иду. Хоть и морщусь.
Его гнев мне прекрасно понятен, но мог бы и держать себя в руках.
Приблизившись к двери нашей квартиры, останавливаемся наконец.
- Ключи, - коротко бросает Сергей, так и не выпустив моей руки.
Молча протягиваю ему сумку. Он ее открывает без малейшего стеснения, нашаривает связку ключей с брелоком, возится с замками. Я наблюдаю, не просто с нарастающей тревогой, а нарастающей тошнотой.
Мне становится по-настоящему страшно.
Наконец дверь открыта, и Загорицкий бесцеремонно вталкивает меня в прихожую, сам входит следом и захлопывает входную дверь. После чего опять хватает меня за плечо и тащит в гостиную. Где резким толчком посылает на диван.
Не удержавшись на ногах, лечу спиной прямиком на мягкое сиденье.
А он наваливается сверху...
Ждете сцены грубого изнасилования?
Ошиблись.
Никаких поползновений.
Он просто обеими ладонями сжимает мою шею. Пытаюсь оттолкнуть его руки... безуспешно. Пытаюсь лягаться... зря.
Очень скоро мне становится нечем дышать и меня охватывает паника. Хриплю. Перед глазами начинают проплывать красные пятна, потом сменяются черными-черными розами и... всё.
Я проваливаюсь в привычное НИЧТО. Где нет никакого ощущения Времени.
Самое страшное - это то, что за ТОЙ ЧЕРТОЙ нет Времени.
...Но это не конец.
Прихожу в себя от ледяной воды, которую мне бесцеремонно выплескивают в лицо. Открываю глаза, хватаю воздух ртом, наконец получается продышаться. Передо мной - бледное лицо Сергея. Очень бледное. Какое-то искаженное. Губы кривятся. Глаза - как черные прорези. Взгляд ТЕМНЫЙ.
Снова закрываю глаза, просто чтобы его не видеть. Ну что ж ты, добивай, раз начал. Тебя оправдают. Ты ведь находишься в состоянии аффекта (я неплохо подкована по юридической части, Кирилл правильно угадал). Кирилл... мысль о нем заставляет меня приподняться с дивана. Бежать... Бежать отсюда. Немедленно сбежать от МОНСТРА, в которого превратился некогда близкий человек...
Как неожиданно он сбросил маску...
Я успеваю добежать до балкона и распахнуть дверцу. Останавливаюсь у перил.
Сергей (ОБОРОТЕНЬ) стоит в проеме балконной двери. Дыхание тяжелое. Обычно идеально причесанные волосы взлохмачены. И глаза...
У него дикие глаза. Белки в красных прожилках.
- Не дури, - его голос звучит непривычно для меня. Глухо и очень жестко. Я отчетливо понимаю - шутки закончились. Никто больше со мной не шутит и не заигрывает. Всё серьезно. Более чем.
Я НЕ ИМЕЛА ПРАВА от него уходить. Не имела ни малейшего права заводить романы на стороне. Я - ЕГО СОБСТВЕННОСТЬ.
Отворачиваюсь, перегибаюсь через перила. В сущности, не так и высоко, третий этаж... Но третий этаж “сталинки” - это фактически четвертый “хрущевки” или “брежневки”. Внизу раскидистые кроны ясней и... асфальт.
За спиной движение, и я просто НЕ УСПЕВАЮ перекинуть себя через невысокий балкон.
Жесткая мужская рука хватает меня за волосы (если выживу, ей-богу, обрежу их максимально коротко, эти русалочьи пряди только мешают, облегчают “работу” агрессору, в которого, полагаю, может превратиться любой (абсолютно любой) мужик, если его хорошенько “довести до кондиции”), другая рука обхватывает мою талию. Сергей буквально поднимает меня на воздух (только совсем не романтически) и уносит назад, в комнату.
И я снова оказываюсь на диване. Только уже не лежащей, а сидящей.
Пытаюсь подняться на ноги и вот тут случается то, чего не случалось со мной никогда... и я вообразить не могла, что случится - Сергей бьет меня по лицу. Бьет КУЛАКОМ, и не пытаясь смягчить силу удара.
Очередная яркая вспышка перед глазами. Валюсь на спинку дивана, из глаз немедленно начинают течь слезы, но ему - насильнику и извергу, на это глубоко плевать. Он разворачивает меня спиной, заламывает руки за спину и...
Ну да, угадали. Запястья мои стянуты ремнем.
А дальше и ожидаемое. На сей раз - никаких прелюдий, нежных слов на ушко и предварительных ласк. На сей раз всё жестко.
....
Самым страшным для меня почему-то является то, что Сергей все проделывает молча. И если можно так выразиться применительно к половому акту без согласия партнерши - ДЕЛОВИТО.
Мне ничего не остается, кроме как сильнее вжиматься лицом в диванные подушки и бороться с рыданиями. Впрочем, безуспешно.
“Давай уже добивай”, - проносится в голове, когда фрикции наконец завершаются, и он на несколько секунд просто замирает, тяжело дыша мне в затылок.
Добивай. Не заставляй меня мучиться дольше положенного.
Но он просто встает и выходит из комнаты.
Поворачиваю голову. Очень осторожно. Потом тихонько пробую вытянуть кисти рук из ремня, которым мне стянули запястья.
Получается неожиданно легко. Но я все еще боюсь подняться с дивана. Что он еще задумал? Что еще выкинет?
Ничего. Я слышу лишь хлопок входной двери. Звук защелкнувшегося замка.
И лишь после этого решаюсь встать, несмотря на боль во всем теле, но прежде всего - в интимных зонах. Зонах. Не одной.
Ковыляю в направлении ванной комнаты, берусь за дверную ручку и спохватываюсь.
Тащусь в прихожую и очень тщательно запираю все замки. Ставлю их на ограничители. Напоследок устанавливаю задвижку. И укрепляю цепочку, хотя знаю - захотят войти - цепочка не остановит.
Но мне так спокойнее.
И только после принятия всех этих мер предосторожности (абсолютно бессмысленных, по большому счету), возвращаюсь в ванную и становлюсь под душ.
И стою там долго-долго.
Хотя водой грязь с души не смоешь.
* * *
Наконец заставляю себя выйти из ванной, наскоро вытираюсь махровым полотенцем, обматываю его вокруг туловища и, вернувшись в гостиную, намереваюсь снова плюхнуться на диван... однако, передумываю. Тупо смотрю на скомканное покрывало, неожиданно к горлу подступает тошнота, и я еле успеваю добежать до унитаза, над которым меня жестоко рвет.
Наконец, спазмы прекращаются, перевожу дыхание. Опять тащусь в ванную, ожесточенно чищу зубы, полощу рот. Возвращаюсь уже не в гостиную, а свою комнату и, наконец, падаю на кровать, не разбирая ее, поверх одеяла. Сворачиваюсь в “позе эмбриона”, ощущаю, как наваливается сонливость и одновременно хочется плакать. Плакать и плакать... как не плакала со времен болезни мамы. Когда мне за два дня до ее смерти приснилось, что ее не стало...
Проваливаюсь в дремоту, но некий крайне неприятный, пронзительный звук меня из нее выдергивает. Через пару секунд до меня доходит, что звонят в дверь. Нагло звонят, продолжительно. Неужто снова Сергей? Может, прямо сейчас вызвать полицию? Пожалуй, так и поступлю.
Хватаю сумку, извлекаю из нее смартфон, вижу извещение о нескольких “непринятых”. Почему? А, так я же перевела телефонные звонки на беззвучный режим, когда отправилась на встречу с... в общем, сэтим. Чье имя хочу забыть раз и навсегда.
В дверь снова звонят, потом стучат. Определенно, мужчина.
Подхожу к двери, отодвигаю кружок дверного глазка...
Парень, стоящий за дверью, определенно не имеет с Сергеем ничего общего. Долговязый темноволосый парень в джинсах и футболке.
- Даша? - слышу через закрытую дверь мягкий голос Кирилла. Встревоженный голос. - Пожалуйста, открой, если ты дома. Я все равно не уйду.
Вздыхаю (на глаза опять наворачиваются слезы) и принимаюсь возиться с запорами.
...Кирилл едва успевает переступить порог, как все схватывает на лету. Это видно по его тревожному взгляду. Отворачиваюсь (сгораю со стыда), молча ухожу на кухню. Он идет следом. Останавливается в дверном проеме.
- Он все-таки,- говорит негромко. И добавляет с явным сарказмом, - Покровитель.
Я молчу. Молчание, как известно, знак согласия. Наполняю водой чайник, не смотрю на Кирилла. На мне домашний халат, а под ним - ничего. Надеюсь, он не заметил. Надеюсь, не присматривается.
Он подходит ко мне, осторожно забирает у меня из рук чайник, закрывает кран с холодной водой. Берет меня за обе руки, отводит к кухонному диванчику, усаживает. Сам садится напротив. И тихонько приподнимает мое лицо за подбородок. Осматривает. Взгляд очень внимательный.
Не могу сдержать слез, а сейчас, кажется, еще в голос разрыдаюсь.
- Ну и урод, - тихо говорит Кирилл, - И ты за такого урода еще замуж собиралась?
Меня неожиданно начинает разбирать истерический смех. Без малейшего перехода. Только что сдерживала рыдания, а теперь готова захлебнуться хохотом. Как бы Киру не пришло в голову вызвать психбригаду...
Но он просто отходит к раковине, наполняет водой первую попавшуюся кружку и подает мне.
- Попей. Поможет успокоиться.
Я послушно делаю пару глотков, перевожу дыхание.
- Что он еще сделал? - спрашивает Кирилл, не отводя глаз. В его глазах -только сочувствие. Никакого презрения. Ни малейшей брезгливости.
У него потрясающие глаза.
- Всё, - глухо говорю я. Говорю с хрипотцой, ибо попытка Сергея задушить меня голыми руками не прошла бесследно. Он мне едва не сломал на горле какой-то важный хрящик. Кажется, щитовидный (я не анатом). - Всё, что мог, то и сделал.
На мгновение на лице Кирилла появляется нечто, очень похожее на гримасу боли. Но потом он берет себя в руки (выдержанный парень, я это отметила еще при первом знакомстве).
- Ладно, - говорит спокойно, - Разберемся. А сейчас собирайся. Сможешь сама одеться?
- Собираться... куда? - спрашиваю с недоумением. Уж не в полицию ли он собрался со мной ехать? Ну нет. Полиция здесь совершенно ни к чему. Вряд ли “рука закона” сумеет дотянуться до Загорицкого с его связями, а меня лишь подвергнут еще большим унижениям...
- В Лыкошино, -невозмутимо говорит Кирилл, - Но сначала заедем к матушке, та нам соберет кое-какие продукты и прочие вещи. Заодно тебя осмотрит - она все-таки медик. Фельдшер. С большим стажем.
Коротко улыбается.
Я верю его улыбке. Я ей действительно верю.
Посему послушно встаю и иду переодеваться.
* * *
Бестужев
Открываю плейлист со своими любимыми записями, волшебный голос Лучано и чарующая музыка итальянских композиторов помогут немного расслабиться и, может, отвлечься от тревожных мыслей и дурных предчувствий, которые меня не покидают после той встречи с мальчишкой в кафе.
Вроде, парень сообразительный. Смышленый. Из тех, кто рос “на улице”, но до шпаны не скатился. Со второй попытки поступил на “бюджет” (что для мальчишки из рабочей семьи - отец был мастером-наладчиком на заводе, мать - фельдшер по образованию, работает старшей медсестрой в центральной горбольнице, - нешуточное достижение). На “красный” диплом не тянул, но и “удов” почти не было. Пока учился, одновременно вкалывал механиком в автомастерской.
В общем, дельный паренек. За одним “но” - благодаря яркой внешности (чем-то он мне напомнил молодого Шона Коннери) постоянно попадал в “истории” с женщинами. Ну ладно, тот прискорбный случай с бандитом Громовым и Олюшкой Снигиревой можно списать на досадное стечение обстоятельств, однако потом...
Далеко не каждый осмелится связаться с супругой президента банка. А данный молодчик таки связался. Хотя не исключаю, что мадам Васнецова сама на него повелась. Одна из первых светских красавиц и стерва, каких поискать. На шесть лет старше мальчишки.
От чего тот огреб серьезные неприятности впоследствии. Когда супруг прекрасной дамы инспирировал его арест якобы за наркоту (которую у него дома добросовестно “обнаружили” ретивые менты).
Но тогда за Кирилла вступился сам “Ржевский”. Испытывал трудно объяснимую симпатию к парню, не иначе. Одну женщину, как-никак, “делили”...
Морщусь. Что за пошлятина лезет в голову...
Мадам Васнецова в конечном итоге стала “мадам Ручьёвой” и благополучно отбыла в Европу с новым супругом (малолетний ребенок живет с отцом, банкиром, в Швейцарии).
Кирилл, разумеется, остался на родине. И наверняка если не вычеркнул из памяти связь с супругой ВИП-персоны, то и мысли не держит, чтобы ее возобновить (да Ручьёв ему и не позволит).
Что ж, всякое случается. Как говорится, утерся - и живи дальше.
С девочкой познакомился, “запал” на нее?
Тоже нормально, естественный ход вещей.
Да вот беда - девочка опять попалась непростая, ох, непростая...
Надеяться на “благоразумие” молодого парня - вообще-то дохлый номер. Даже если парень уже достаточно взрослый - двадцать семь, как-никак. Даже если ответственный (привязан к младшей сестре и почитает мать, как и положено сыну с некоторой толикой восточной крови (у парня в родословной есть то ли осетины, то ли абхазцы... с которыми, разумеется, никаких связей не поддерживается, родился в России и в горах если был - то в составе российских войск во вторую чеченскую (служил в десанте)).
Да, такой паренек девочку впечатлить способен, даже красотку вроде Даши... Достаточно искушенную красотку (благодаря покровителю).
А покровитель тоже очень непрост...
Раз бросил такую жену, как Ирина (практически ведь идеальная женщина), значит, испытывает к девчонке нешуточные чувства...
Типичный “кризис среднего возраста”. Врагу не пожелаешь.
...К черту, ну зачем заморачиваюсь чужими проблемами? Вон же Ирина, рядом, как обычно безупречно выглядит (хотя у дамы полно свободного времени и достаточно денег, чтобы не заморачиваться над тем, как выглядеть безупречно, к ее услугам многочисленные косметологи, салоны красоты, а в недалеком будущем - и пластические хирурги). Полулежа что-то читает. Кажется, Голсуорси. Отдаю должное ее вкусу и развитому интеллекту.
Хоть сам Голсуорси и не люблю.
Идиллический вечер прерывает мелодия звонка. Это Иринин айфон, на моем смартфоне - режим вибраций (его я обычно устанавливаю по вечерам, чтобы не дергали лишний раз).
Ирочка вздыхает, картинно закатывает глаза и берет у меня из руки свой айфон. Лениво жмет на зеленую “трубку”... и тут я вижу, как ее лицо теряет безмятежное выражение, как оно вытягивается, как бледнеют ее губы...
- Что? - переспрашивает “севшим” голосом, потом бросает на меня панический взгляд. Я жестом даю ей понять - включи громкую связь, и она послушно включает.
-...горицкого? - слышу обрывок фразы.
- Да, - отвечает Ирина слабым голосом, - Я... его родственница. Бывшая жена, если точнее. Так он... жив?
- Находится в критическом состоянии, - доносится до меня мужской голос (определенно полицейского, но, может, и медика), - В __ городской больнице, отделение травматологии.
Ирина заканчивает разговор и бросает на меня беспомощный взгляд.
- Ты все слышал?
Да, разумеется, я всё слышал. И видел. Посему со вздохом иду одеваться.
- Я тебя довезу, - говорю ей (может, немного более сухо, чем следовало бы), - Не беспокойся. И не думай о плохом, может, всё обойдется.
Загорицкий угодил в автомобильную аварию.
* * *
ГЛАВА ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ
Ирина
- Ты такая пресная, Ира. Ты слишком правильная. Твоя жизнь состоит из одних шаблонов. Ты не видишь полутонов, - Сергей прикрывает глаза и переводит дыхание. Ему еще тяжело говорить. Он очень нескоро оправится после аварии.
И, похоже, он совсем не рад тому, что я его навещаю.
...В тот страшный вечер (а точнее - ночь), когда мне позвонили полицейские, ибо среди “контактов” Сергея была только одна его однофамилица - я, и когда Дмитрий отвез меня в больницу, что только не пронеслось у меня в голове.
Но первой мыслью была: “Карма”. Воздаяние. Он получил-таки по заслугам за свое вероломство.
А второй - кто еще ехал с ним в машине? Неужели та его ДЕВКА, его малолетняя шлюха тоже была с ним? И что с ней?..
Но Бестужев навел справки, сразу же, по своим каналам (у него остались широкие связи в правоохранительных структурах).
Никого помимо Сергея в его машине не было.
И совсем уж неожиданно Дмитрий сообщил мне, что во время аварии Сергей был вдрызг пьян.
Счастье, что больше никого не убил и не покалечил. Врезался в бетонный забор соседнего с нашим коттеджа.
Это был уже четвертый раз, когда я его навещала. Судя по всему, помимо меня (и, разумеется, деловых партнеров) его не навещал никто.
О Дарье не было слышно.
Сама я Сергея, конечно, о ней не спрашивала.
И вот сейчас он, полусидя на больничной кровати, обвинял меня (Меня же! Меня!) в том, что я “живу по шаблонам” и мне недоступны полутона?!
Сотрясение мозга - тяжелая штука. Ничем иным я его странные эскапады объяснить не могла.
Он переводит на меня взгляд своих светло-карих (кажущихся сейчас воспаленными) глаз и неожиданно понижает голос.
- Скажи, Ир, твой хахаль может кое-что для меня выяснить?
Хахаль? Меня бросает в краску.
На лице Сергея появляется кривая ухмылка.
- Да ладно, не прикидывайся. Мне известно, кто тебя в настоящий момент трахает. Частный сыщик Бестужев, так ведь?
У меня перехватывает дыхание. От стыда и одновременно гнева. Не Сергею меня в чем-то упрекать. Тем более таким ерническим тоном.
- Что тебе от него нужно? - спрашиваю максимально сухим тоном.
Он на миг прикрывает глаза, а когда открывает их снова, я очень явственно различаю в них боль.
- Даша заблокировала мой номер, и я ее хорошо понимаю... - снова закрывает глаза и дальше продолжает, уже не глядя на меня, будто говорит сам с собой, - Но я должен хотя бы знать, что с ней... что с ней все в порядке.
- Ее не было с тобой в машине, если ты об этом, - осторожно произношу я. Сергей открывает глаза и лицо его искажается от злобы.
- Сам знаю, что не было! Я просто хочу быть уверенным, что с ней все нормально! - откидывается на подушки и добавляет очень тихо и устало, - Иди, Ир. Иди уже. Нянька мне не нужна. Спасибо тебе за всё.
Я молча поднимаюсь со стула, придвинутого к койке Сергея, и выхожу, не оборачиваясь, из отдельной больничной палаты повышенной комфортности.
По дороге домой набираю номер Дмитрия. Неважно, что отношения слегка охладели. Он, разумеется, ревнует меня к Сергею (я слишком явственно выразила свое отношение к “бывшему”, узнав, что тот угодил в аварию), но я постараюсь его переубедить.
Сегодня как никогда четко понимаю - Сергея мне не вернуть. Да и пытаться не стоило.
...Дмитрий отвечает на звонок. Его голос звучит приветливо, как обычно. Но на мое предложение увидеться он говорит, что страшно сожалеет, однако должен лететь в Словакию, у Марии какие-то проблемы, которые самостоятельно она решить не может, ибо вообще плохо приспособлена к решению бытовых проблем.
У меня с языка едва не срывается: “Так пусть найдет себе мужика, который эти проблемы за нее бы решал! Она еще вполне “товарного вида” и наверняка темпераментна (как любая цыганка). К чему постоянно “дергает” бывшего мужа?”
Но я знаю, что ответит Дмитрий. Этот “рыцарь”, постоянно спешащий на помощь. (“Кто же, если не я?”)
- С кем оставишь своего мейн куна? - спрашиваю я уже просто из вежливости.
- Отвезу к матери, как обычно, - отвечает тот со вздохом, - Она по нему даже соскучилась.
Дохожу до своей новой квартиры, вспоминаю о початой бутылке бренди, к которой не прикасалась уже минимум месяц. Пора, наверное, продолжить алкогольный марафон...
После пары глотков выдыхаю и вспоминаю об Алисе.
Та успела прислать мне кучу смс с горячими извинениями, пока я не заблокировала ее номер. Пора разблокировать, пожалуй...
- Ирка? - слышу в трубке ее голос - полный радостного удивления, - Иришечка, милая, это правда ты?
Единственный человек, который искренне рад меня слышать.
- Приезжай, - обреченно говорю я, - Есть о чем потрепаться.
- Ок, - поспешно отвечает Алиса, - Что с собой захватить?
- Ничего не нужно, у меня всё есть.
И понимаю, что у меня действительно всё есть. Всё, что мне нужно.
Крепкий алкоголь и “заклятая” подруга.
Собственно, мне и не нужно ничего другого.
* * *
Даша
Открываю глаза и не могу сходу сориентироваться - где я? Потом взгляд натыкается на бревенчатые стены и деревянный потолок, ноздри ловят неповторимый “деревенский” запах - сено, теплое дерево... и лето. Сейчас же лето - мое любимое время года.
- Выспалась? - Кирилл стоит рядом с моей постелью и смотрит как обычно - внимательно и словно бы с легкой иронией.
Слегка приподнимаюсь на подушках (пышных, старомодных, деревенских).
- Ты меня действительно сюда привез?
Он чуть прищуривается.
- Принцесса, у вас случаем не отшибло ли память?
Я улыбаюсь. Даже его нарочитая грубость мне нравится. Нравится чертовски.
- Мне казалось, что это только сон.
Он отрицательно мотает головой.
- Не-а.
- Тогда отвернись, пожалуйста, мне нужно встать и одеться.
Он послушно отворачивается и выходит из “светелки” - тесной комнатушки в деревенской избе. На ходу бросает:
- Завтрак почти готов.
А я улыбаюсь. Беспричинно. Солнцу, лету... и тому, что я опять с ним - тем человеком, который мне нужен больше всех остальных.
Больше всех.
* * *
КОНЕЦ
Свидетельство о публикации №225060700435