Трудовые будни

В мае 1962 г. мне исполнилось 16 лет. Я окончила школу-десятилетку и в августе того же года поступила на вечернее отделение знаменитого тогда ИНЯЗа.

Вечерников предупредили, что необходимо регулярно предоставлять в деканат справку с работы. За годы учебы в институте я сменила несколько мест работы. Сначала папа устроил меня на работу в техническую библиотеку экспедитором.  Поскольку мне было 16 лет, то меня отпускали с работы на час раньше. В комнате нас было трое: бухгалтер, немолодой, сдержанный человек, заядлый рыбак, оживлявшийся только при упоминании его любимой рыбалки, и мужчина со странной внешностью, называвший себя "щипцовым" ребенком, образованный, начитанный человек. Занималась я упаковкой каких-то технических книг и брошюр и обвязыванием этих книг бечёвкой. Думаю, я забавляла этих джентльменов неумелостью, наивностью. Они не мешали мне готовиться к занятиям в институте, опекали меня. Вспоминаю их обоих с теплотой и благодарностью.

Зарабатывала я, конечно, гроши, времени на дорогу и работу уходило много, а занятия я посещала пять дней в неделю. По настоянию родителей уволилась и некоторое время только училась.

После работы в технической библиотеке сама устроилась киномехаником в ближайшую от дома школу, окончив соответствующие курсы. Учиться в институте было нелегко, поэтому, получив очередную справку с работы для деканата, опять уволилась.
Вскоре тяжело заболел отец, мама решила, что лучше мне быть дома и не завалить экзамены.

С 17 лет я начала давать уроки английского языка и прекратила заниматься частной практикой только после защиты докторской. Но частная практика – дело ненадежное. Когда особенно нуждаешься в деньгах, ученики то болеют, то передумывают заниматься, то денег у родителей нет.

Оказавшись вдвоем с мамой после смерти отца в недостроенном доме, в долгах, остро нуждалась в прилично оплачиваемой работе.

Помог мне мой школьный друг, «очкарик» Витя Давиденко, кто-то из  знакомых которого работал в недавно созданном Бюро международного молодежного туризма «Спутник», расположенном недалеко от ВДНХ в гостинице «Турист». Меня приняли на должность ответственного по транспорту.

Сейчас, проезжая это место, с удовольствием вспоминаю дни моей работы там. Все было прекрасно:  зарплата более, чем 80 рублей в месяц, почти бесплатное питание (талоны на обеды на месяц) – просто верх мечтаний! Замечательная, теплая, дружественная атмосфера, общение с профессиональными переводчиками. Встречи с молодежью из многих стран мира, прежде всего, из стран соцлагеря.б

В «Cпутнике» я первый раз в жизни общалась на английском языке  с «живыми иностранцами» – американскими туристами. Мне поручили что-то сообщить, связанное c их маршрутом. Много раз повторив про себя требуемую фразу, я вошла в автобус  и, сдерживая волнение, произнесла ее. Туристы, улыбаясь, что-то ответили, но я ничего не поняла: одно дело изучать язык по учебнику и совсем другое, говорить на нем. Потом мне ещё несколько раз поручали что-то сообщить туристам и я понемногу стала понимать речь на слух, особенно медленную и правильную.

В мои обязанности входило встречать и провожать группы туристов, проверять, пришел ли вовремя транспорт и получать подтверждение даты и времени авиарейсов. Я регулярно ездила в гостиницу Метрополь в кассы аэрофлота, где служащий выяснял, не отменяли ли и не перенесли ли рейс и проставлял на авиабилетах так называемый OK.

Однажды, долго простояв в медленно продвигавшейся очереди, я увидела, что стоявший передо мной  мужчина приподнимает волосы и промокает голову носовым платком. От жары, духоты, жужжания вентилятора и этой невероятной картины я упала в обморок и очнулась,  когда на меня брызнули водой и расстегнули кофточку. Так я впервые в жизни увидела мужчину в парике.

Проработав в «Спутнике» лето, в начале сентября мне пришлось уйти из-за ненормированного рабочего дня, поскольку начались занятия в институте.  Я написала заявление об увольнении и хотела забрать трудовую книжку. К ужасу услышала «Она утеряна». Как утеряна! Что делать?  Но оказалось, что «Она у Терина», начальника отдела кадров.

Чуть позже маме, работавшей в научно-исследовательском институте резиновой промышленности, через кого-то из сослуживцев удалось устроить меня техническим переводчиком в ГИГХС (Государственный научно-исследовательский институт горно-химического сырья) в г. Люберцы, недалеко от Москвы.

Первым моим заданием было – сопровождение индонезийского химика мистера Сартона, приехавшего к нам в ГИГХС.  Мистер Сартона был симпатичным, но несобранным человеком: мы с ним не раз ловили по всему вагону метро или электрички его бумаги; он мог перепутать час начала какого-нибудь мероприятия. Мистер Сартона был симпатичен мне, прежде всего  тем, что я неплохо понимала его английскую речь, а когда учёные общались при помощи формул, процентов, цифр, то понимали друг друга без перевода.

Мистер Сартона вскоре уехал, а я проработала в ГИГХСе до окончания института. Началась моя деятельность так:  добросовестно, обращаясь к словарям, я перевела порученную мне статью. Затем вместе с научным сотрудником, для которого я сделала перевод, мы стали обсуждать перевод.  Заказчик перевода тихо сполз со стула от хохота, потому что это был не перевод, а некая пародия на него. Я тогда не имела представления о сути того, что перевела: такие термины как «обогащение руд», «грохотание», «ректинг нефти» и другие я видела и слышала впервые.

Позже меня провели по лабораториям, рассказали об изучаемых в НИИ процессах, и переводы мои стали осмысленными. Часто приходилось переводить «патентные формулы», что еще сложнее, чем переводить техническую статью.

Как-то от ГИГХС меня направили переводить на Международную конференцию по органической химии в Москве. Меня усадили среди иностранных участников конференции, не дав мне открыть рот и сказать, что я переводчик.

Встречал участников и выступал перед ними  на английском языке академик Несмеянов Александр Николаевич, один из крупнейших химиков-органиков XX века. В какой-то момент он не смог подобрать требуемое по смыслу слово и я осмелилась подсказать ему. А он, думая, что я иностранный гость, возмутился, что переводчик не работает.

Как и всегда, когда дело дошло до формул, графиков и т.д. мои услуги ученым были почти не нужны. Лишь изредка кто-нибудь просил подсказать слово.

Здесь, на конференции, я увидела тогдашние компьютеры, занимавшие целую комнату и издававшие нескончаемый грохот, и аппарат по производству искусственной черной икры. Как я узнала, эта икра была значительно дороже настоящей.

Часть ученых, 8-10 человек, и меня как переводчика пригласили в квартиру академика Китайгородского Александра Исааковича. Нам дали рюмки и угостили коньяком. Рюмки были необычные: из толстого стекла, с узеньким горлышком. Кто-то ехидно шепнул мне на ухо, что при таких рюмках бутылки хватит на 50 человек.
Мне было интересно все – и сама конференция и то, как общаются учёные.

После какого-то заседания все участники конференции вышли на улицу, чтобы спуститься к Москве-реке и отправиться в поездку на речном трамвае. Это было незабываемое зрелище – мужчины и женщины в красочных национальных одеждах как воплощение мечты человечества о мирном сотрудничестве всех народов земли.

В ГИГХС’е  я едва не потеряла зрение, когда переводила с микрофильмов. Я занималась этим уже более года, когда выяснилось, что работать с микрофильмами надо дозировано, чтобы не ослепнуть.

На работу я ездила на двух электричках: сначала  в Москву от ст. Лосиноостровская до Комсомольской площади, пересекала площадь и на электричке же из Москвы до ст. Люберцы. В вагоне электрички собирались сотрудники института, ехавшие в это же время. Это были ученые, остроумные, эрудированные люди, было весело и интересно. Когда забывала дома сезонный билет, меня прятали от контролера.

Пять дней в неделю после работы я отправлялась на учебу – сначала на электричке до Москвы, потом на метро до ст. Парк культуры.

Получив диплом об окончании института, я уволилась из ГИГХС’а.  Мне было жаль расставаться с людьми, которых я уважала, с некоторыми из которых подружилась, но я проводила в дороге слишком много времени, да и хотелось работать не с техническими текстами, а с художественными, заниматься языком. Работала я там настолько энергично, что уже после увольнения, несколько раз мне перечисляли премии. А при увольнении получила подарок от сотрудников с трогательной надписью: «Виту очень любим, долго Виту не забудем». И сегодня эта керамическая головка египтянки украшает мою дачу.