Губа и компрессор

Не знаю, по какой причине, но сегодняшнее утро заставило меня вспомнить армейскую службу. Причем, не простые солдатские будни, а мое нахождение на гаупвахте. Возможно, совпали ощущения от утреннего солнышка и полнейшей тишины. Ну, прямо как в те времена, когда я, будучи дежурным по роте, выходил на улицу незадолго до подъема и наслаждался последними спокойными мгновениями перед началом очередного суматошного дня. А может быть просто пришла пора памяти вытащить из своих архивов эти воспоминания, чтобы они не стерлись навсегда, а как бы перезагрузились в ячейках моего мозга, заодно предоставляя возможность поделиться ими еще с кем-то.

Другое дело, отчего всплыла гауптвахта, а не, скажем, присяга. Не уверен, что до конца прав, но для себя я сформулировал так: поскольку это было одно из самых ярких событий моей армейской службы (да, не присяга, не стрельбы, не учения, и даже не первое увольнение), то именно оно является, своего рода, аккумулятором ячейки памяти с названием «Армия», вокруг которого собраны и другие ее эпизоды.
Почему вдруг гауптвахта стала для меня одним из ярких армейских событий? Сейчас узнаете.

В принципе, служил я достойно. Даже до сержанта дорос. И кто бы мог подумать, что перед самым дембелем я получу пять суток ареста от командира батальона. Мало того, что у нас в части сержантский состав на местную «губу» не сажали, а отправляли на гарнизонную, так меня еще и с рядовыми вместе определили. А всё из-за «большой любви» ко мне нового командира.

Взаимная антипатия между нами возникла с первого же дня появления комбата в части. У меня потому, что я сразу просек его карьеризм и не принял высокомерия в отношении подчиненных. А у него, поскольку он понял, что я понял всю его сущность и не скрывал этого. Короче говоря, при первом же подходящем для командира батальона случае (теперь и не припомню, каков был повод) я схлопотал свою «губу».

Надо вам доложить, что службу я проходил в одном большом городе, а часть наша располагалась почти в центре среди жилых домов. Сейчас-то ее перевели в окрестные леса, а взамен возвели огромный торговый центр. Почему рекогносцировка важна для моего рассказа, поймете позже, а пока опишу нашу часть, естественно, без раскрытия страшных военных тайн, тем более что почти вся ее территория просматривалась с соседних балконов.

Итак, располагались мы в старинных, еще дореволюционных казармах. Очень компактно, но вполне комфортно для обычных солдат. Всё в части было чин по чину. Имелись и плац, и спортплощадка, и автопарк, и собственное подсобное хозяйство с курами и периодически сменяемым (сами догадываетесь по какой причине) хряком Борькой.

Имелась и собственная гауптвахта. Этакая мини-тюрьма на четыре номера, простите, камеры. Закрывались они массивными дверями с запорами достойными Петропавловской крепости или замка Иф и смотровыми щелями с заслонками.

В одну из таких камер угодил и я. Спасибо начальнику караула, принимавшему меня, которому хватило смелости, вопреки указанию комбата, всё же посадить меня одного. В остальных узилищах в тот момент размещалось по 2-3 человека.

Охрану гауптвахты осуществлял всего один солдат из состава караула, заступившего в суточный наряд. Он же выводил арестантов на общественные работы. Почти всегда это были уборка территории или другие хозработы в автопарке.

Именно в период моего сидения на «губе» зампотыл части решил поменять асфальт перед гаражами. Делать это надо было вручную: ломами и лопатами. А что, ведь шанцевого инструмента в армии всегда было в достатке, да и дармовая рабсила в лице гауптвахтчиков почти постоянно имелась. В общем, нам, восьмерым арестантам, предстояло вскрыть от асфальта площадку тридцать на десять…

Про заместителя командира части по тылу, майора Кубацкого, надо сказать пару слов отдельно. Личностью он был весьма и весьма колоритной. Выходец из Ставрополья, зампотыл статью своей напоминал бывшего борца, а может и был им когда-то. Немногословный, спокойный, как танк, и непробиваемый с точки зрения житейской логики, он никогда не спорил с командованием, а уж тем более с подчиненными. Сказано комбатом: воспитывать штрафником физическим трудом, значит, будут они махать ломами да лопатами. Любые, не то, чтобы возражения, но и разумные рационализаторские предложения отвергались, как ненужный торг, сопровождаясь любимой присказкой майора: «Это вам не рИнок». Именно так, с южнорусским мягким говором произносил он ее, одновременно водя указательным пальцем широченной ладони из стороны в сторону.

…Так вот, учитывая, что кроме меня – сержанта – на «губе» сидело еще трое рядовых дембелей, можно было себе представить нашу бригадную «ручную» производительность.

Понимая, что вялая работа может повлечь за собой новые кары в виде дополнительных суток ареста, а заставить «дедушек», пусть и сидящих на гауптвахте, пахать наравне с «молодыми» задача мало выполнимая, я и придумал весьма рискованный, но все же выход из положения. Заключался он в следующем.

Помните, что часть наша находилась в жилом массиве? Так вот, не только жители ближайших домов имели честь видеть наши строевые тренировки, разводы на плацу и выезды по тревоге, но и мы, военнослужащие, ради временного приобщения к гражданской жизни использовали любую возможность, чтобы поглазеть на людей без погон, особенно женского пола. Самым верным способом было дежурство на КПП. Но не только. Караул тоже давал такую возможность, а именно, пост на вышке у забора в автопарке.

Именно с нее, будучи разводящим в карауле и меняя часового, я и увидел некоторое время назад во дворе дома, куда выходили запасные ворота части, передвижной компрессор для отбойных молотков. Стоял он там, как сказали солдаты, уже продолжительное время никем не востребованный. То ли дорожники его забыли после проведения каких-то работ, то ли коммунальщики, наоборот, пригнали загодя, а начало работ откладывалось. Удивительно, как его ребятня или ушлые жильцы до сих пор не оприходовали.

«Не оприходовали они, оприходуем мы», – подумал я, и в первый же день, когда мы ковырялись для виду ломами возле гаражей, сообщил о своем плане коллегам по несчастью – дембелям. Оставалось только уточнить, на месте ли еще агрегат. И если да, оформить его в «солдатскую аренду». Как это сделать я тоже придумал.

Служил в нашей роте один солдат – нескладный такой, чудаковатый. Иначе, как Густлик, его никто не звал. Всё потому, что был он как две капли воды похож на одного из членов экипажа в сериале «Четыре танкиста и собака» – Густлика. Помните такого колоритного смешного персонажа?

Этот наш Густлик как раз и заступил в новый караул, да еще попал на охрану гауптвахты, а значит, должен был выводить нас на работы. По своей сути был он парнем сугубо штатским и вовсе не приспособленным для армии, отчего и форма на нем смотрелась как на кривой вешалке, и автомат на плече он носил словно мешок с картошкой. Мало того, Густлик был еще и очень робким. Нет, не то, чтобы всего и всех боялся, просто интеллигентность его не позволяла никем командовать. Совсем никем, даже арестованными. Вот почему со стороны всё выглядело так, словно это не он ведет нас куда положено, а мы сами решаем, куда идти и что делать, и прицепом к нам плетется несуразный воин с автоматом.

На вышке в этот день дежурил мой земляк – Витька Шанин. Он, как и я, готовился к дембелю, а посему, заступая в караул, предпочитал только этот пост – самый спокойный и наиболее приближенный к скорой мирной жизни: стой себе на вышке и глазей на барышень из соседнего дома. Важно и то, что пост этот имел еще одну особенность. Часовой на нем получал ключ от тех самых запасных ворот, которые он обязан был открывать в случае тревоги для оперативного выхода автотехники с территории части.

Для реализации моего плана мы первым делом и направились к этой вышке.
– Витек, привет! Глянь-ка, стоит еще компрессор? – обратился я к другу.
– Здорово! Стоит, куда он денется. Мы с тобой уже дома будем, а он, похоже, так и останется тут стоять, – ответил Витька. – А тебе он зачем?

Я вкратце изложил свою идею и попросил земелю скинуть ключи от ворот.
Шанин, с одной стороны, был парнем бесшабашным, с другой – полностью мне доверял, поэтому его не смутили ни рассказ о предстоящей операции, ни моя просьба. Он только усмехнулся:
– Ну, ты, Колян, даешь! – И скинул ключи.

Мы всей «бригадой» двинулись к воротам. Вслед нам с вышки раздалось:
– Только давайте быстрее. До смены не так много времени осталось.
Ворота открылись легко, без всякого скрипа, и мы вышли из автопарка в город. Несчастный Густлик не знал, что ему предпринять. По сути, на его глазах происходил побег арестантов, но стрелять по своим сослуживцам он точно не смог бы. Видимо, не приняв для себя никакого решения, но сообразив, что и простой шум поднимать не в его интересах, он взял и пошел следом за нами.

Увидев, что это чудо в форме выходит с боевым оружием за территорию части, я вынужден был вернуться и рыкнуть на него:
– Ты что, родной, куда с автоматом? В дисбат захотел?! А ну назад! Не убежим мы, не дрейфь. Жди у ворот, только в автопарке.

Компрессор оказался дизельным и без явных дефектов. Особенно всех порадовало наличие отбойного молотка под кожухом агрегата. На такую удачу мы и не рассчитывали. Теперь только и оставалось: убрать кирпичи из-под колес и закатить компрессор в часть. Помню, как поразился тогда тому, что ни одна живая душа не обратила на нас никакого внимания. Будто так и положено: вышли солдаты, забрали технику (а может она изначально их и была?) и опять всё тихо-спокойно.

Мы были очень довольны первым этапом операции. Теперь только бы компрессор оказался в рабочем состоянии. Самым же довольным, да что там, самым счастливым из всех участников рискованной акции, как вы понимаете, оказался Густлик.

Вот такая армейская история произошла когда-то со мной. Что касается агрегата, то нас он, само собой, выручил, поскольку работал без сбоев. За несколько часов мы выполнили весь объем поставленных задач по вскрытию асфальта. А на следующий день по причине срочного выезда нашей роты на учения меня забрали с «губы». Больше я на нее не возвратился. И не только на нее, но и, по сути, на службу. Командование решило демобилизовать нескольких старослужащих, в том числе и нас с Витькой, прямо после учений. Так что в часть я заехал только за документами и личными вещами.

Позже, на гражданке, мне некоторое время не давал покоя один вопрос: вернулся ли компрессор на место или он так и остался добычей нашей части? Не давал покоя до той поры, пока друзья, дослуживавшие свой срок, не написали, что примерно через полгода после истории с губой, майор Кубацкий за высокие показатели в работе по благоустройству части пошел на повышение в округ. Видимо, вместе с компрессором…