Кошка мурочка и война

Она пришла ко мне перед самой войной в Валентинов день -14 февраля 2022-го года. Маленький серый пушистый котёнок, перебежав широкую главную улицу города, бесстрашно лавируя между машинами, робко остановился у самых моих ног, поднял мордашку и жалобно произнёс: мяу-мяу-мяу. Ни минуты не колеблясь, я взяла его на руки и прижала к груди мягкое тёплое мурлыкающе Божье создание. Две недели назад ушла из жизни наша с тётей любимая кошечка Дусенька, прожившая с нами 13 лет, сросшаяся с нами  своей кошачьей душой.   Её я тоже  взяла в семью маленьким котёнком. Вернее, купила за гривну у одной женщины. Дуся стала отрадой и заботой моей тети Гали на старости лет. Когда тётя еще ходила, она всегда кормила кошечку сама три раза в день. Покупала для неё на рынке бычки и салаку, варила уху. Ду-ду (как ласково называли мы кошечку) привечала тётю как свою хозяйку и друга. И когда тётя стала совсем старенькая и слегла на диване, Дуся заботливо легла рядом с ней на диван у больных ног, и, практически не вставая, провела с тетей Галей последние три года своей жизни. Вплоть до самой смерти, Дуся всегда была третьей, когда мы с тётей смотрели в интернете фильмы, в основном, старые комедии и исторические сериалы  Телевизор с программами на украинском языке я отключила ещё в 2018-м году, чтобы избегнуть зомбирования.  Дуся сидела у тёти на руках и болела за неё, когда мы   играли в шашки, шахматы и в «дурака». Кошка умело «тусовала» лапкой карты и передвигала фигурки на шахматной доске. Чёрно-белая Дусенька от природы была наделена боевым характером. Если что-то ей не нравилось, она  игриво покусывала  хозяек  за ноги, или «ныряла» в шкафчик для белья и наводила там свой неповторимый кошачий порядок. Она была нашим с тётей громоотводом и  домашней целительницей. После того, как тётя простилась с умершей кошечкой, я заботливо положила её маленькое тельце в пакет и понесла в лесок возле дома. Похоронила я Дусю под деревцем возле пенька, чтобы запомнить это место. Лопатой я вырыла ямку, положила туда Дусю, зарыла могилку, положила цветочки и прочитала молитву Отче Наш.  Кошка тоже человек - так говорили в нашем городке мои ученики и соседские дети. Всё, рождённое и созданное Матушкой природой должно жить и должно быть счастливо в своей, к примеру, кошачьей или собачьей жизни. Во всём должно быть равновесие и гармония. И так оно и есть на самом деле в Божественном Замысле нашего мудрого Творца.
         Мурочка стала более моей кошечкой, чем Дуся. Тётя уже тяжело болела и, практически, не вставала с дивана, и я хорошо понимала, что Мурочка останется со мной после ухода тети Гали в иной мир. Мы приняли Мурочку, как принимают в семью брошенного ребенка. Нина, тётина соц. работница принесла ей резиновую мышку. И было очень трогательно смотреть, как котёнок играл с ней. Так мало для счастья надо живому маленькому существу. Любовь и забота. Спала Мурочка со мной, положив голову на моё плечо. При этом во сне она тихо мурлыкала и потягивалась как ребенок. Я гладила её по мягкой шерсти, понимая, что  это маленькое создание очень дорого мне.  Тогда, в эти последние мирные февральские дни, ни я, ни кошка, ни моя бедная больная тётя даже предположить не могли, какие  испытания ждут нас впереди.
            А впереди была война. 24-го февраля 2022-го года Россия начала специальную военную операцию  для защиты ДНР И ЛНР с целью демилитаризировать и денацифицировать Киевский режим когда-то братского народа Украины. Накануне я, как всегда, общалась с моими крымскими друзьями и они мне говорили, что большой войны России с Украиной не будет, в надежде на то, что украинский народ поддержит Путина. Да, многие, особенно на юго-востоке, ждали освобождения от власти Зеленского «и компании».  Надо сказать, что и выбрали Зеленского  только потому, что он обещал договориться с Путиным и заключить мир на Донбассе. Но слепые чаяния людей, невежество обманутого народа, обернулись для него огромной трагедией, тысячами погибших жителей Украины, от младенцев до глубоких стариков. И мёртвых и живых, и ещё не рождённых.
         24 –го февраля 2022—го года мы с тётей проснулись, как всегда, утром часов в семь. Мы жили в городе Орехов Запорожской области. В нашем маленьком Орехове  раньше был завод всесоюзного значения - Орсельмаш.  Он производил сельхоз. машины - кормораздатчики для всей страны. Их посылали   на Кубу. Масло из Ореховского масло-сыр. комбината можно было увидеть на прилавках магазинов и даже в ресторанах Владивостока и Парижа. А какие были сельхоз. поля в Запорожской области. Едешь на автобусе или на пригородном поезде в Запорожье - золотые колосья пшеницы, подсолнечник. Душа радуется.
 Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, спаси и помилуй нас. Где всё это?  Кровью залиты золотые поля Юго-востока Украины и Донбасса. Разрушены предприятия. В руинах многие сёла и города. В том числе погиб и почти полностью разрушен и мой родной Орехов. Плачет от боли Запорожский край.
   А  тогда, 24-го февраля утром, в нашем городке было ещё тихо. Я, как всегда, приготовила завтрак. Манную кашу и бутерброды. Дала тетушке миску с тёплой водой для умывания. Потом покормила её и поела сама. Сделала зарядку и вышла на улицу. Когда я шла мимо банкомата, то увидела большую очередь и услышала эти страшные слова - война с Россией, увидела озабоченные лица людей и поняла, что это правда.  Я тоже заняла очередь за деньгами. Люди говорили разное. Кто-то ругал Россию, кто-то Зеленского и Киевский режим.  Большинство не верило, что эта война надолго,  но все понимали, что  возврата к прежней жизни не будет уже никогда, что агрессия Киевского режима против Донбасса даром не прошла. И что пришло время расплачиваться всему народу за молчание и пособничество фашизму. За замалчивание преступлений неонацистов в Одессе, Донецке и Луганске, за погибших маленьких ангелов- детей Донбасса. Чаша терпения переполнилась. Немногие тогда поняли, что Россия права. Я и моя тётя Галя были в их числе. В их числе была наша соц. работница Нина, простая женщина. Она говорила: хорошо, наконец, скоро закончится эта подлая Киевская власть и придут русские. И будут восстанавливаться  и строиться заводы, фабрики. У людей будет работа. У детей учёба. В школах будет, наконец, нормально преподаваться русская литература и настоящая история.  Тётина одноклассница, бабушка Люся, воскликнула: «Ура! Наши идут!» Ожидая наших, бабушка Люся потом год просидела в  своём погребе, пока не уехала из Орехова. Другая тётина одноклассница  прожила под бомбами около двух лет. И её судьба мне неизвестна. Её звали бабушка Лиля. Она говорила: «Я тут родилась, я тут и умру». Так говорило большинство стариков. И они гибли и умирали. Это были «дети той войны - Великой Отечественной» Они стали стариками этой войны - спец. операции. Их положили на алтарь. Они стали невольными жертвами во имя будущего человечества. Как это ни странно звучит, но Спец. операция – это ради Мира. Ради нашего с вами мирного Неба.
      Одноклассникам тёти Гали и всем пожилым людям, рождённым до и во время ВОВ, посвящается
         СТАРИКИ.
За  окном   бушует  ветер,
Непогода  за окном,
Мы  за прошлое  в ответе,
За  грядущее  потом.

Старики  уходят тихо -
Как осенняя листва,
Много знали в жизни лиха,
Как горящие дрова.

Все равно с судьбой нелегкой
Не роптали на пути,
Им бы путь уже короткий
На своих ногах дойти.

Им нужна такая малость,
И они всегда сквозь боль
Ищут радость, ищут благость,
Состраданье  и любовь.
 Своё повествование я посвящаю всем бабушкам и дедушкам, а так же невинным младенцам и детям, погибшим в результате военных действий специальной военной операции, проводимой Россией в Украине.
 Тогда, в феврале, марте 2022-го года у большинства людей преобладало нервическое  настроение. Паника. Страх. Ажиотаж. Начинался массовый психоз. Над городом летали дроны и снаряды. ВСУ-шники прятались в частных домах и подвалах, детских садиках. Поэтому снаряды попадали и в мирные объекты. Мирные жители гибли и от ударной волны. Никогда не забуду, как после очередного взрыва большой силы, когда из окон посыпались разбитые осколки стёкол, я увидела упавшего на землю мужчину, простого прохожего, нёсшего гуманитарку. Люди боялись. Они забирали все деньги из банкоматов, снимали со счетов в банках. Они бежали в продовольственные  магазины и скупали всё, что могли. Особенным спросом пользовались хлеб, соль, крупы, мука, подсолнечное и сливочное масло, спички, зажигалки и сигареты.
         Тогда, 22-го февраля, я пришла домой и рассказала тете Гале о случившемся. Она заплакала.  Я открыла ноутбук и зашла на свою страничку в «контактах». Мои друзья писали мне, чтобы мы с тётей Галей крепились и держались. Что они сами не знали, что война таки начнётся.  Раз уж так произошло, чтобы верили в скорую победу России и обещали молиться за нас. Потом позвонили по вайберу наши родственники из России и сказали то же самое. Они сказали что сочувствуют. Но прислать даже маленький перевод денег уже не могут. Так война разделила нас - братьев, сестёр, вчерашних друзей и подруг, и стала проверять на прочность дружбу и любовь. Проверять на стойкость характера, наличие или отсутствие истинных ценностей, - доброты, милосердия, веры, и простой человеческой порядочности, взаимопомощи и милосердия, которое выше справедливости. Потому как вершить настоящий суд может только Бог, а не люди.
         Потом началось…  Все, кто мог и хотел уехать – уезжали. Паковали сумки и в спешке на маршрутках ехали в Запорожье. Оттуда шли бесплатные тогда ещё поезда и автобусы в Западную Украину,  в Польшу и другие страны Европы.
        Но были такие, кто пытался уехать в Крым, Белоруссию и Россию. В самом начале военных действий это было еще возможно. Уезжали, главным образом, женщины с детьми. Мужчин от 18 до 60 уже не выпускали. Мамы и бабушки скорее пытались спасти своих шестнадцати, семнадцатилетних мальчиков-подростков.
          Но уехать хотели не все. Многие ожидали, что всё быстро закончится. Особенно старики. Им было бы  больно покидать насиженные места, где прошла вся жизнь. Дома, огороды, квартиры. Многие из них были больны и беспомощны. Отдав большую часть своей жизни Родине под названием Советский Союз, честно проработав на предприятиях, в школах и больницах, после 2014 г. большинство из них получало за это мизерную пенсию. Настрадавшись от бессердечного режима Порошенко-Зеленского, от огромной коммуналки, от дорогой не по карману медицины, они надеялись только на своих детей и внуков, да на доброе слово своих соц. работниц. Теперь на их долю (преимущественно «детей Великой Отечественной войны») выпало самое страшное испытание войной гражданской, братоубийственной.   Я любила этих стариков и помогала им.
          Мы с тётей Галей были в числе оставшихся в городе. Тётя была уже совсем плоха. Она уже готовилась к уходу в иной мир. И единственным её желанием было умереть дома, в своей квартире, на своём диванчике. Но ей не дали это сделать. У неё просто забрали её последнее право на этой Земле. Забрали вражьи сатанинские силы, которые являлись зачинщиками и виновниками того, что братья убивали друг друга.  С первых дней без боев Россия взяла  Бердянск. И дальше фронт продвигался по Запорожской области. Мелитополь, Пологи (25 км от Орехова) и Ореховцы ждали, что следующим на очереди должен быть Орехов. На Донецком направлении шли отчаянные бои за Мариуполь. В это же время прогремели провокации в Киевской области.  Многие, ранее лояльно настроенные к России, связанные с ней кровными и дружественными узами, работой, бизнесом, культурными связями, поверили, что это правда. Теперь харьковчане бежали в Европу в ужасе от бомбёжек Салтовки, от войны. Настало время, когда многие русскоязычные поэты стали проклинать русский язык. Худшее, что могло  произойти,  произошло. Русские убивали русских.
           Наконец, в героических кровопролитных боях, ценою многих жизней российских   мальчиков был взят Мариуполь. В Запорожской области Россия укрепилась в Пологах и в марте 22 года вплотную подошла к Орехову, который к тому времени превратился в укреп. базу ВСУ. Сюда свозили военную технику и войска. Банкоматы были полны денег, чтобы военные могли снять зарплату. В магазины привозились для них продукты и сигареты, правда, по очень большой цене, практически не доступной для оставшихся мирных жителей. Ведь доходы людей не  увеличивались в связи с боевыми действиями, даже наоборот, власти ужесточили санкции за неоплату коммуналки, которая стоила в два раза больше средней пенсии бабушки пенсионерки. Людей заставляли платить, несмотря на то, что некоторые квартиры и дома уже были полуразрушены войной. Были большие перебои со светом, газом и водой,  впоследствии их  вообще отключили. Несчастных стариков заставляли отдавать мошенникам последние деньги под лозунгом «Заплати за коммуналку – помоги ВСУ».  В городке началась настоящая война. С первых дней введенный комендантский час действовал очень жёстко. Один раз я набралась страха, когда на полчаса позже комендантского часа вечером вышла на улицу и натолкнулась на патруль. Три вооруженных автоматами ВСУ-шника. Это было страшно. Но я вовремя перешла на украинский язык и просила прощения за нарушение. Надо сказать, что они тоже были людьми. И, в общем, никого не трогали. Искали, конечно, коллаборантов, искали российских десантников. Но мирных граждан, не вызывающих подозрения, не трогали. Тётя моя была старожилом в этом городе. Дед много сделал для Орехова, работал в райкоме, был директором вечерней школы, историком. Бабушка тоже была учительницей. Их многие знали. Тётя была прикована к постели, я за ней ухаживала. Поэтому, хотя многие знали, что я люблю Россию и Русский Крым, меня не трогали.  Меня даже в местной газете на русском языке печатали,
            Был у меня друг, мальчик Богдан 14-и лет. Русскоязычный мальчик из, как говорят,  неблагополучной семьи. С доброй душой. Приходил к нам до войны чай попить,  книжки почитать. А книг у нас с тётей было много. Бабушкина библиотека классики, в основном, русской литературы. И дедушкины книги по истории. Подросток интересовался русской литературой. Не вся молодёжь была зомбирована. Человек с русской душой и духовной интуицией только и мог выжить морально в атмосфере тотальной лжи и сатанизма. Богдан был среди них. Я ходила с ним в январе, феврале на каток на речку. Страшно предполагать, но многих играющих тогда в хоккей молодых ребят, возможно, уже нет в живых.
После майдана в нашем городке жить стало намного хуже.  Самое главное,   в 2014-м году перестала работать городская  котельня. И власти не собирались её чинить или строить новую.  Много зим мёрзли  старики и дети. Все у кого не было денег на автономное отопление. Помню, мы с соседями ходили к местной власти с просьбой о материальной помощи в покупке электрообогревателей. Тогда власть откликнулась. Но с каждым годом становилось всё хуже и хуже. Платить за свет зимой стало очень дорого. Мы купили обогреватель. Он стоял в комнате, где лежала больная тетя. И я до сих пор помню, как мерзли мои, тоже больные ноги, зимой в не отапливаемой кухне. Теплее было, когда что-то готовишь. А отапливаться газом было очень дорого. Не по карману.  Некоторые мои знакомые  вообще всю зиму  жили без электрообогревателей. Несколько лет подряд через наш Орехов   проезжала  военная техника на Донбасс. Помню, когда это произошло в первый раз, в 2014 г., старики вышли на улицу и крестились, ругая кровавого пастыря Турчинова и отморозка Порошенко. Но потом стали привыкать к тому, к чему привыкать нельзя. Надо сказать, что и у нас в Запорожской области стояли блокпосты. И некоторые уже тогда ждали присоединения Новороссии к России. Но этого в 2014-ом году не произошло. А за 8 лет  народ Украины с помощью телевизора и других средств массовой информации был зомбирован антироссийской пропагандой. Здравый смысл ставился с ног на голову. Все, кто хотел и имел возможность, уезжали из этой Богом забытой страны. Где трудно было даже дышать. Где рядом за стенкой бомбились мирные города Донбасса, гибли дети.
         Беженцы с Донбасса приезжали тогда и в Орехов искать убежища  и отдохнуть от обстрелов к родственникам и друзьям. Наконец, просто за продуктами. Мы с тётей Галей принимали и помогали двум её подругам. Одна из них Зоя Яковлевна,  верующая, очень хорошая женщина.  Я ей посвятила стихотворение «Осенние листья», которое она читала в подвале своего дома своим соседям, прячась там от бомбёжек в 2014-ом году.

Почему так листва одинока,
И дождинки стучат по стеклу?
А в безбрежности дали высокой
Ты увидишь большую мечту.

Разлетится она на листочки,
И покроет всю Землю ковром.
В этом мире мы все одиночки,
Но спасём свои души добром.

Бескорыстен и благ наш Создатель,
Хоть бывает жестокою доля.
Человек в жизни счастья искатель,
Ну а счастье - любовь в нас и воля
 
Она очень любила мои стихи. А я всегда верила в силу молитвы Зои Яковлевны. И просила её за меня молиться. Тогда в 2014 году пожилая женщина рассказывала, как они две недели просидели без еды и света в подвале многоквартирного дома, спасаясь от обстрелов. Я сочувствовала ей. Но лишь спустя время, мы на самом деле поняли, что это такое. Ещё помню моего слепого друга Женю из Углегорска, что под Енакиевым. Как он плакал, когда был разрушен его дом, в котором он с трудом поддерживал порядок, строил для друзей баню. Но сатана нарушил его планы. Мы с моей подругой Юлей, которая тоже за Россию,  помогли нашему  Жене,  бывшему шахтёру, перебраться из Донбасса, где ему было очень тяжело жить, в Геническ.  Там  он окончил  медицинское училище, и стал массажистом. Для него это был выход из трудной ситуации, в которой он оказался. На вступительных экзаменах в училище, Женя читал моё  стихотворение на украинском языке «Думка Бога».
     Российская армия в марте 2022 года вплотную подошла к Орехову. На другом конце города и в самом Орехове стояли ВСУ и располагались отряды Натовских добровольцев. Все эти «господа» расположились в дет. садах, школах, в домах мирных граждан, доме культуры, музыкальной школе. Начались обоюдные перестрелки через наш город, через наши головы. Тяжело наблюдать, как сидит ночью на диване больная пожилая женщина и «считает бахи». Кто не пережил войну, тот не  поймёт. Гупало бывало  разной силы. От ударной войны сотрясались и разрушались балконы, и разбивались стёкла. Я помню, как  упали с подоконника любимые тётины горшочки с цветами. Как разбился кактус, с которым беззаботно играла Мурочка. Обстрелы шли, как бы по часам. С «перерывами на обед и ужин». В основном ночью после 23 и до 4 утра. Потом затишье. И до 11-и, 12 -и дня.
         Люди думали, можно ли было избежать кровопролития? Я решила для себя, что если Путин начал спец. операцию, значит, другого выхода уже не было.
         В городе собралась нечисть, какая только возможно. В центре рядом с государственным флагом Украины был вывешен чёрно-красный флаг Правого сектора. Кроме опасности погибнуть от бомбы, появилась опасность, быть избитым или изнасилованным. Стали известны случаи издевательства над детьми и подростками переодетыми в форму российских солдат бандитами. Всё смешалось. Всё стало с ног на голову. На мой день рождения в апреле, мы с тётей тихо посидели и  распили последнюю в нашей жизни бутылку вина. Потом была последняя наша военная Пасха. Я пошла на кладбище, убрать дорогие могилы. Кладбище особенно обстреливалось. Но я рискнула. Положила в последний раз цветочки на дорогие могилы моей мамы, бабушки, дедушки и прабабушки. Прочитала молитву. И тут неожиданно прозвучали выстрелы. Пули пролетели быстро и у самого моего уха. Потом снаряд побольше пролетел над головой и попал в соседский памятник. Вот такое было последнее моё свидание с предками на кладбище.
         Мой городок Орехов был основан в 18 веке переселенцами из-под Полтавы.   
 Кто-то говорит, что назван он так в честь села Ореховка, откуда были переселенцы. По другой версии, что из-за того, что в этой местности всегда росло много земляных орехов. Казацкое поселение быстро стало городом. Жили тут и русские немцы. Один из них, Янсен, был городским головой нашего города. Много для него сделал. Тихий уездный малороссийский городок располагался на небольшой речушке Конке, некогда полноводной (даже купеческие торговые суда по ней ходили). А в последнее время она  обмельчала. В Советские годы речка постоянно чистилась. А в 90-е пришла в запущение. Пляжи, где некогда купались Орсельмашевцы, заводчане с детьми, поросли камышами. И лишь в очень узком месте возле воды был кусочек песочка. Там мы купались с бабушками, нашей группой здоровья. И другие смелые Ореховцы, не боявшиеся муляки (грязи), плавали в нашей Конке. Как говорила бабушка врач Людмила Александровна – невропатолог, в нашей речке много сероводорода. И полезно было плавать в ней людям с больными ногами и не только.  Перед купанием мы делали зарядку и молились за здоровье родных и близких. За наш благодатный край. За нашу Святую Землю, как сказала одна добрая женщина-медсестра Галина.
       Помню, как собирались мы с моими бабушками в леске возле дома. Наша группа Здоровье. Мы делали зарядку, отмечали старые советские и православные праздники. Я с удовольствием слушала рассказы пожилых людей о том, как они жили в Советском Союзе, как работали. Любили, растили детей. Эти воспоминания, этот чистый исток, где бы я ни была, я всегда храню в своём сердце.
         Милый мой Орехов. Дорогой мой город. Ты навсегда остался в моем сердце. Я верю, что ты не погиб - ты вознесся на Небо. С Небес ты смотришь на нас и молишься о своих детях, разбросанных по всему миру.
          Два месяца мы прожили с тётей под обстрелами с двух сторон. Помню, как носила воду с речки. Как лежала в коридоре ночью, когда сильно «гупало».  Помню, что когда был интернет, я всё  слушала  песню «Большая Медведица». Там были слова «Пришла большая беда».  Я плакала. Носили и раздавали гуманитарную помощь, заклеивали окна. В начали  мая нам позвонили из опеки и сказали, что военная обстановка будет ухудшаться и есть возможность эвакуировать тётю в пансионат для престарелых. Её увозили почти насильно. На носилках вывезли работники МЧС. Она плакала. Но кто то ей сказал: не переживайте, мы вас подлечим и вы вернётесь. Тётя радостно закричала: «Я буду ходить! Ура!» Все присутствующие понимали, что ходить она будет уже на том свете. Но у неё так радостно сверкнули глаза. Это была надежда. И она согласилась ехать. Я проводила тётю, вернулась, села на её диванчик с не застеленной постелью и, молча, заплакала. Я прилегла и незаметно для себя уснула. А проснулась от взрывов такой силы, что всё содрогнулось, и я упала на пол с дивана. Услышала, как полетели стёкла из окон, и затряслась люстра. Я схватила рюкзачок, впихнула туда кошку, взяла приготовленную сумку, вышла из квартиры и стала спускаться в подвал. Там было уже много людей. Мы сели на скамью и просидели там двое суток. Я плохо помню, что я там делала. Всё было в тумане. Было очень сыро и холодно. Я изо всех сил прижимала к груди рюкзачок с кошкой. Из него торчала голова Мурочки. Она недоуменно смотрела по сторонам и на пол, по которому бегали крысы. Через два дня мы вышли из подвала и нас эвакуировали. Помню, что ко мне подошёл журналист, и я прочитала своё стихотворение:
                ***
Мне по пути с солнечным Светом!               
Мне по пути с восходящей зарёй!
Встречу я утро своё с рассветом!
Встречу я утро своё с мечтой!
С верою встречу, с надеждой на чудо,
Песнею пусть запоёт вся душа,
И буду петь я отныне повсюду,
Что счастье есть и что жизнь хороша!

Мурочка смотрела в окно. Её увозили с её Родины. Она смотрела на разрушенные многоэтажки с побитыми окнами. На ямы от снарядов на дорогах, на деревья, Она жалобно мурлыкала. И мне казалось, что в глазах у кошки были слёзы.

           ОРЕХОВ
 ЗАПОРОЖСКАЯ ОБЛАСЬ
Там не застелена постель,
Среди руин «метёт метель».
Осколки стёкл на полу
И фото старые в углу.


Снаряд летит, мой дом дрожит.
В подвале там народ сидит.
Там тени прошлого горят.
Летит снаряд, летит снаряд.

Руины плачут о былом,
Тут был мой дом, тут был твой дом.
Тут школа, здесь был детский сад,
Ну а теперь летит снаряд.

Цвели здесь вишни по весне.
Завял цветок. Горит в огне.
Тут мародёров подлый род,
Крепись, мужайся мой народ.

Душа жалеет о былом.
Тут был твой дом, тут был мой дом.
Над тихой речкой дрон летит,
Камыш шумит. Камыш молчит.

Так долог путь. Так близок Храм.
В чём жизни суть, скажите нам.
Победы близится рассвет!
Летит снаряд. А смерти нет!